Босиком по звездам
Бывает, что земля уходит из-под ног. Бывает, что обретается не сразу. Иногда это приятное ощущение полета. Иногда отвратительное чувство пустоты. Не суть важно. Главное возвращение. Но иногда…
Хорошо, по порядку.
Я спал и мне снилось…
Вернее мне нравиться думать, что я именно «спал» и что мне именно «снилось», иначе визит к психиатру был бы наименее безболезненным исходом прошедшего предприятия. Итак, я спал и мне снилось, что мое тело стало настолько огромным, что планета, на которой я имел счастье родиться легко могла уместиться на моей ладони, а Солнце было размером с футбольный мяч. Я мог бы даже взять его в руки, у меня бы получилось, но нарушение космической гармонии не входило в мои планы в том сне. Оно и к лучшему.
Я легко преодолел пределы Солнечной системы, приблизительно в полтора шага, и двинулся по направлению к Сириусу.
Идти было легко, планеты отскакивали от ступней словно камешки. Но я не был ослеплен этой легкостью. Своевременно прочтенный рассказ Бредбери об «эффекте бабочки» хорошо промыл мне мозги и с тех пор я ни на йоту не забываю о вселенской важности каждого падающего с дерева листка.
Пахло утренней свежестью и влажными раскаленными камнями. Так пахнут звезды и путь между ними, теперь я это знаю. Других ощущений не было. Только ненавязчивые воспоминания о блаженной свободе, невесомости и безмолвии пребывания в маминой утробе. И понимание, что никакой разницы между двумя этими состояниями, в общем-то, нет.
Я старался, как мог, не наступать на небесные тела и уворачиваться от астероидов и метеоритов; обходить Черные Дыры и не сходить с Млечного Пути. О возвращении я не думал. Моя голубая планета осталась далеко позади, и я уже не был уверен, что смогу отыскать ее среди миллиона таких же серо-голубых песчинок и пары сотен горячих футбольных мячиков. Не помню, чтобы меня это огорчало.
Когда Сириус остался далеко позади, я увидел их. Наверное, это и были Боги, которыми так любят пугать проповедники и священники нерадивую паству, каждый – свою. И я ничем от них не отличался.
Разве что света в них было больше. Точнее они были светом больше, чем я. Не могу объяснить по-другому.
Их было несколько. Они столпились вокруг чего-то почти плечом к плечу. И меня заметили не сразу. Зато я хорошо видел, как они общались: молча, обменивались не словами, а световыми частицами (попробуйте представить процесс обмена светом между двумя настольными лампами, поставленными одна напротив другой – как-то так) и являли собой единое целое, разделившееся на отдельные части только при моем приближении.
– Наш спор окончен, – рассмеялся один из них, перейдя на доступную моему понимаю речь. – Новенький пусть и раскручивает.
– Согласны, – вспыхнули остальные (ну а как еще объяснить, если они не сказали это вслух, а именно «вспыхнули» слегка и все разом?!).
– Что раскручивает? – поинтересовался я.
– Юлу когда-нибудь видел? – спросил меня кто-то из них.
– Да…
– Новорожденная Галактика очень напоминает игрушку маленьких богов. С той лишь разницей, что у нее нет ручки, на которую нужно надавить. Подойди ближе.
Я сделал несколько шагов и узрел, наконец, предмет шутливого спора этих невероятных существ. Темная округлая пустота Черной Дыры, изогнутые лучи цепей созвездий, вяло мерцающие солнца, отсутствие движения, отсутствие жизни, неподвижность. Я понял, чего они хотят.
– И как это раскрутить? – поинтересовался я.
– Своим желанием, – рассмеялись один.
– Захоти и направь силу своего желания в центр. Закрутится, как миленькая, – радостно сообщил второй.
– А почему я?
– А почему нет?.. – удивился третий. – Мы этим занимаемся постоянно. От скуки уже спорим кому из нас, а тут ты… Не воспользоваться таким случаем…
– Я понял, – улыбнулся я и закрыл глаза. Сосредоточился…
– Эй-эй, не так быстро, – услышал я восхищенный возглас. – Больше силы, но меньше напора… Черная Дыра – ось этой центробежности, туда и направляй… Так. Теперь больше порядка и плавности… Почувствуй себя частью этой Галактики, тогда сможешь нащупать ее внутреннюю гармонию… Созвездия не должны висеть без дела, они как лопасти вертолета вокруг центра… Теперь каждую Звездную Систему в отдельности… Нет, в другую сторону… Все, свершилось! Для первого раза – просто прекрасно!
– Вот видишь, а ты боялся, – усмехнулся второй.
– Рутина, – выдохнул третий.
– А для чего еще…, – вдохнул четвертый.
Потом я стал частью их целого, мы неслись куда-то световым ветром, останавливались, закручивали очередную галактику, и снова неслись. Когда мы разделялись, я чувствовал легкую тревогу, когда снова соединялись – сочастие и радость. И так долго, живительно бесконечно, а потом…
– У него нет больше силы, – сочувственно сказал один. Не видел кто из них, способности воспринимать хватало только на то, чтобы слышать.
– Наверное, надо было ему сначала окрепнуть, – шепнул второй.
– Все дело в том, что он все еще не расстался с мыслью о планете, на которой свершался, – возразил третий.
– Согласен, скорее всего, там остался кто-то, кто ему очень дорог. Может быть, попросить помощь других? – задумчиво прошелестел четвертый.
– Вряд ли поможет, – выдохнул первый. – Ему необходимо восполнить запас утраченной силы… Или разлюбить.
Помню как я падал и уменьшался, как от скорости и метаморфоз кружилась голова, а перед глазами вертелись звезды, на этот раз вовсе не космические тела, хотя…
Помню ощущение тяжести, боли и невероятно сильного давления по всей поверхности тела, помню громкий звук, с которым стукнулось о пол мое падающее с кровати тело и совершенно невыносимый яркий вольфрамовый свет ночника.
И успокаивающее поглаживание сына по волосам, и его синие глаза, полные тревоги. И его заливистый смех облегчения спустя всего секунду.
– Ты где был так долго, папа?..