Восьмидесятые
На Невском подошел интеллигентного вида нетрезвый гражданин. Разговорились. Оказался депутат какого-то совета. Он сегодня гуляет и за всё платит. Пригласил в ресторан. Везде очереди, свободных мест нет. Мой новый товарищ решил пустить в ход служебное положение. Размахивал корочкой, грозился закрыть точку. Не помогло. Где-то через стекло показал пять рублей, двери открылись. Светло и цивильно. Вокруг много красивых людей. Потом к нам подсадили молодую пару. Мест на всех не хватало, стол занимать вдвоем, это уже чересчур. Хорошо помню начало вечера. Тихо застучали столовые приборы. Люди оживлялись на глазах постепенно. Начались танцы, быстрые и медленные. Первый раз меня пригласили на белый танец. Я попал в теплые руки женщины под сорок. С дрожью в коленах, отважился пригласить еще раз, не отказала. Кто-то предложил тост, и весь ресторан разделил радость человека. Где-то потолкались два мужика, потом вместе выпили. Музыканты устали, несколько раз пытались уйти, но четно. Их приглашали за стол, наливали выпить и закусить. Уже сильно за полночь. После робких попыток выгнать посетителей, к нам присоединились охранники и женщины с бара. Незнакомые люди гуляли дружно. Долго извинялись, если в порыве расслабленности наступали кому-то на ногу. Чудный вечер, душевный народ. В конце нам любезно предоставили счет, на восемнадцать рублей пятьдесят копеек. Мой старший товарищ кинул на стол два червонца, так ему пытались сдачу вернуть. – Нет, – говорил он официантке, – за вашу улыбку и за атмосферу.
Другие времена, другие люди. Скучаю ли я по Ленинграду, да, скучаю. Мне было двадцать, и еще было много хорошего.