На пике времени. Избранные труды. В поисках научной истины. Раздел I. О новых функциях гражданского законодательства в системе современного российского права (В. П. Мозолин, 2014)

Система российского права

Источник опубликования: Мозолин В. П. Система российского права // Труды Московской государственной юридической академии. 2002. № 9.

Актуальность проблемы

В условиях перехода России к обществу с рыночной экономикой, строительству правового государства и создания в стране нового правового порядка в системе российского права происходят глубокие изменения. В настоящее время возникла настоятельная необходимость в научной оценке происходящих процессов трансформации действующего права и выработке отвечающей требованиям современности новой системы российского права, распространяющейся на все стороны жизнедеятельности и развития российского общества и государства.

Три научные дискуссии о системе советского права, проведенные на страницах журнала «Советское государство и право» в 1938–1940, 1956–1958 и 1982 гг., позволили выявить основные направления и определить тенденции развития как системы социалистического типа права в целом, так и ее отдельных элементов (частей).

В ходе первой дискуссии о системе советского права в центре внимания ученых-юристов находилась проблема предмета правового регулирования как основного классифицирующего признака для выделения отдельных правовых образований в самостоятельные отрасли права. Лишь небольшая группа ученых, в частности М. А. Аржанов[1], при конструировании отраслей права в качестве необходимых признаков, наряду с предметом, использовала и методы правового регулирования общественных отношений. Указанная дискуссия о системе советского права явилась первым обсуждением названных проблем после принятия Конституции СССР 1936 г. и проведения в 1998 г. первого Всесоюзного совещания по вопросам науки советского права и государства, на котором в докладе А. Я. Вышинского было сформулировано известное определение права как совокупности правил поведения, выражающих волю господствующего класса, установленных в законодательном порядке, а также обычаев иправил общежития, санкционированных государственной властью, применение которых обеспечивается принудительной силой государства в целях охраны, закрепления и развития общественных отношений и порядков, выгодных и угодных господствующему классу[2]. В данном определении акцент делается на принудительный характер права как средства принуждения в реализации сталинской политики проведения репрессий в условиях командно-административного метода управления обществом.

В период второй дискуссии о системе советского права (1956–1958 гг.) в качестве системообразующих факторов при образовании отраслей права назывались два фактора: предмет и метод правового регулирования общественных отношений. При этом метод рассматривался не как нечто внешнее к предмету правового регулирования отношений, а в сфере органического единства с ним. В связи с неоднородностью различных отраслей права наметилась тенденция расширения числа элементов в структуре метода, применяемого в отдельных отраслях права. Появились отрасли права с полиэлементными методами правового регулирования. В результате стала утрачиваться сама возможность конструирования в системе права однотипных отраслей права. Так, наряду с отраслями, которым свойствен единый метод правового регулирования соответствующих групп общественных отношений (гражданского, административного, уголовного), возникли отрасли права полиметодного типа, например земельное, колхозное, трудовое, хозяйственное и др.

Участники третьей дискуссии о системе советского права (1982) в подавляющем большинстве значительно расширили перечень системообразующих факторов, используемых при определении отрасли права. Дополнительно к предмету и методу они включили в него принципы, цели и ряд других факторов.

Ответная реакция ученых (С. С. Алексеева, С. Н. Братуся, В. Ф. Яковлева, А. В. Мицкевича, М. И. Пискотина, В. А. Тархова и др.) на непрекращающийся рост отраслей права и увеличение числа системообразующих факторов была однозначной: система права стала строиться на пирамидальной (многоуровневой) основе.

С. С. Алексеев, например, в составе системы советского права различает три группы отраслей права: профилирующие (фундаментальные) отрасли (государственное, административное, гражданское, уголовное право, процессуальные отрасли), другие основные отрасли (трудовое, земельное, колхозное, семейное, финансовое право, право социального обеспечения) и вторичные комплексные образования, именуемые комплексными отраслями права (морское, банковское, хозяйственное, страховое, природоохранительное право)[3].

Как видно из вышеизложенного, возможность создания единого, общего понятия отрасли права оказалась утраченной. Понятие отрасли права стало настолько девальвированным, что им по существу невозможно пользоваться в практических целях (в области законодательства, правоприменительной деятельности, учебном процессе в высших юридических учебных заведениях), поэтому оно не должно использоваться и при построении современной системы российского права.

В настоящее время Россия более не является социалистической страной. Она избрала иной тип социально-экономического общества и, соответственно, иной тип права. Сказанное вовсе не означает, что все, что было разработано учеными-юристами при советской власти, должно быть отвергнуто.

Многие научные положения и выводы, прежде всего те, которые не относятся к числу коммунистически идеологизированных доктрин, и поныне сохраняют свою научную ценность и практическую значимость. В области доктрин системы права это прежде всего относится к понятиям правовой нормы и правового института. Данные системообразующие положения сохраняют свое значение для системы российского права и поэтому в настоящей статье отдельно не сравниваются. Статья посвящена анализу наиболее крупных структур системы российского права. Ее основная цель – инициировать научную дискуссию по одной из наиболее актуальных проблем российской правовой науки, имеющей чрезвычайно важное значение для дальнейшего развития законодательства, улучшения правоприменительной деятельности и повышения уровня подготовки высокопрофессиональных специалистов – юристов.

Понятие права

В построении системы российского права ключевое положение занимает понятие самого права. От того, насколько концептуально правильно избраны основное направление и основные подходы к его пониманию и определено его место в системе общенациональных средств, воздействующих на общество в целом и его отдельных граждан, зависит работоспособность и результативность всех систем и права. При этом речь идет не о формулировках, в которых выражается понимание права (они важны, но могут и не совпадать в изложении отдельных авторов), а о схеме (основных параметрах) самого понятия права, обеспечивающей максимальную эффективность его воздействия на жизнеспособность общества и государства в конкретных исторических условиях их существования.

В настоящее время, как отмечает профессор М. И. Байтин в монографии «Сущность права», обозначились два различных направления правопонимания: нормативное (нормативно-материалистическое) и широкое[4].

Нормативно-материалистическое определение права в обобщенном виде сформулировано М. И. Байтиным следующим образом. «Право – это система общеобязательных норм, которые выражают государственную волю общества, ее общечеловеческий и классовый характер, издаются или санкционируются государством и охраняются от нарушений возможностью государственного принуждения; являются властно-официальным регулятором общественных отношений»[5]. Можно спорить по поводу отдельных формулировок данного определения понятия права, но его смысловое содержание один к одному отражает нормативно-государственную природу права.

В становление и развитие современного нормативного понимания права большой вклад внесли Н. Г. Александров, С. С. Алексеев, М. А Аржанов, С. Н. Братусь, М. П. Карева, М. С. Строгович, А. О. Халфина, И. Е. Фарбер, В. Н. Кудрявцев, И. С. Самощенко, А. Ф. Шебанов, А. В. Мицкевич, А. С. Пиголкин, С. В. Поленина, Ю. А. Тихомиров и многие другие советские и российские ученые-правоведы.

Что касается широкого понимания права, то прелюдией к нему послужили концепции, выдвинутые еще в советской правовой науке С. Ф. Кечекьяном, А. А. Пионтковским, А. Г. Стальгевичем, Я. Ф. Миколенко, Д. А. Киримовым, Е. А. Лукашевой[6].

Указанные концепции получили дальнейшее развитие в российской правовой науке в трудах академика РАН В. С. Нерсесянца, члена-корреспондента РАН Г. В. Мальцева и ряда других ученых, которые еще более расширили и без того широкое определение понятия права.

В учебнике для вузов «Общая теория права и государства» при изложении вопроса о широком понимании права В. С. Нерсесянц исходит из того, что право – это формальное равенство, всеобщая и необходимая форма свободы в общественных отношениях людей (как это применить к людям, совершающим преступления?), это всеобщая справедливость и т. д. «Как объективные свойства права, так и характеризуемая ими сущность права относятся к определениям права в его различении с законом, т. е. не зависят от воли законодателя, исторически и логически предшествуют законодательству»[7]. Как видно, приведенное широкое понимание права базируется на естественно-правовой концепции. В связи со сказанным В. С. Нерсесянц применяет дуалистическую теорию в понимании права. «В принципе, – пишет он, – возможны дефиниции понятия права в его различении с законом и дефиниции права в его совпадении с законом»[8].

При понимании права в его совпадении с законом он дает следующее определение права. «Право – это соответствующая требованиям принципа формального равенства система норм, установленных или санкционированных государством и обеспеченных возможностью государственного принуждения. Государственно установленная и защищенная система норм должна быть нормативной конкретизацией (т. е. конкретизацией в виде определенных норм) принципа формального равенства. Только в таком случае система норм будет системой права, здесь определяется отличие права от неправа»[9].

Против данного определения права трудно приводить какие-либо серьезные возражения, если не считать неопределенности понятия принципа формального равенства. Если в это понятие включить, как утверждает автор, такие компоненты, как абстрактно-всеобщую меру, формальность свободы и справедливости[10], то от позитивного права, в рамках которого дается определение, мало что остается.

Еще дальше расширение понимания права рассматривает и член-корреспондент РАН Г. В. Мальцев. «Сейчас трудно предсказать детально, каким станет право в XXI веке, – пишет он, – но ясно, что понимание права будет совершенно иным по сравнению с тем, которое сегодня владеет нашим разумом. Оно будет основано на интеграции общественного и естественно научного знания, на существенном переосмыслении привычных для нас представлений о связях общества, природы, космоса, биологического и социального, материального и духовного, рационального и иррационального»[11].

Однако Г. В. Мальцев не дает своего широкого определения понятия права. Использование термина «понимание» права, по всей вероятности, не тождественно «понятию» права. Что же касается возможностей конструирования широкого понятия права с позиций позитивизма, то Г. В. Мальцев весьма негативно относится к этому. По его словам, «юридический позитивизм» не способен выработать субстанциональное понятие права и развить соответствующее правопонимание обсуждать проблемы права в содержательных и качественных аспектах[12].

Если под субстанциональным понятием права понимают широкое определение того, что представляет собой право как практический регулятор общественных отношений, то указанная неспособность науки ассоциируется с широким пониманием права. Не случайно Г. В. Мальцев в своей объемной монографии не только не дает, но даже и не пытается дать такого понятия, поскольку оно вообще относится к неопределенным понятиям.

При определении реально существующего живого права необходимо предельно четко различать два вида институтов и норм, которые могут оказывать воздействие на общественные отношения и поведение отдельных членов общества. Один вид объединяет правовые нормы в собственном смысле этого слова, выступающие в качестве юридических регуляторов общественных отношений в каждом конкретном типе общества.

Второй вид составляют социальные неправовые нормы, нормы этические и нравственные, религиозные нормы, определяющие естественные потребности людей и их уклад жизни, различного рода институты, воздействующие на мировоззрение людей и правила в отношениях между собой и в обществе, другие механизмы и структуры неправового характера (в области образования, культуры, традиции и т. д.).

Институты и нормы первого и второго видов действуют на общество и на сознание (поведение) отдельных людей совместно, нередко дополняя друг друга. Более того, они оказывают прямое влияние друг на друга (например, право на религию влияет на образование, на правила поведения людей в обществе), а в отдельных случаях проникая друг в друга (например, нормы справедливости в систему правовых норм).

Важно, однако, подчеркнуть, что институты и нормы разных видов действуют на объединенной основе, не теряют своей индивидуальности. Право считается правом, нравственность права – ответственностью, религия – религией и т. д. Поэтому определение понятия права возможно исключительно в рамках юридического позитивизма. Сказанное не означает, что проведение научных исследований в области влияния на формирование и применение других неправовых институтов и норм на право неоправданно. Наоборот, оно весьма полезно для права, как и для воздействия направленных систем, институтов и норм.

С учетом сказанного право как объективную категорию, а не как субъективное право можно было бы определить следующим образом. Право – это система правовых норм, содержащихся в принимаемых им, санкционируемых государством и органами местного самоуправления законах и других нормативных актах (источниках права), основанных на принципах справедливости, удовлетворения интересов народов, проживающих в Российской Федерации или на его отдельных территориях, обеспечения жизнедеятельности общества и безопасности государства, исполнение которых осуществляется добровольно, а при отсутствии добровольности – принудительно через суды и иные правоохранительные органы государства.

В данном определении отражена нормативная концепция права, но не в ее классическом варианте, а как концепция, основанная на верховенстве многонационального народа России в определении государственной политики в области права. «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ». Право выполняет или, во всяком случае, должно выполнять функции одного из самих эффективных средств в деле осуществления государством власти в интересах народа. Поэтому нормативную концепцию, заложенную в вышеприведенное понятие права, условно можно именовать народно-нормативной концепцией современного российского права.

В понятии права указываются принципы, на которых должно быть основано право. Это принцип справедливости, принцип удовлетворения интересов народов, проживающих в РФ или на его отдельных территориях (имеется в виду сфера применения соответствующей правовой нормы, которая может быть не только федеральной, но и региональной и муниципальной, и даже территорией одного порта, когда речь идет о деловых обычаях), и принцип обеспечения жизнедеятельности общества и безопасности государства. Важно отметить, что названные принципы в само понятие права не входят. Они относятся к сфере, оказывающей непосредственное воздействие на формирование права, и сопровождают право в течение всего времени его действия, вплоть до его применения. Именно по соотношению соответствующих правовых норм с воздействующими на них указанными принципами и следует судить о том, хороша или плоха та или иная правовая норма.

Нельзя также не заметить, что в определении понятия права отсутствует ссылка на волю народа, формирующего право. И это сделано не случайно. Законы, иные нормативные правовые акты, принимаются, как правило, не народом, а Федеральным Собранием РФ, Президентом РФ, Правительством РФ, министерствами и ведомствами, региональными органами государственной власти, органами власти муниципальных образований и т. д. Нормативные акты принимаются всенародным голосованием крайне редко, лишь в самых исключительных случаях. Обычно это имеет место при одобрении текста Конституции. В связи с этим не исключены случаи, когда отдельные законы и иные нормативные акты принимаются в угоду отдельным фракциям и группировкам депутатов, чиновникам, группам, лоббирующим заказы наиболее влиятельных в стране крупных компаний, и даже отдельных бизнесменов, и т. д.

В понятии права говорится об удовлетворении интересов народа, которое может относиться не только к настоящему, но и к будущему времени, особенно в условиях переходного периода на пути к новому обществу, который переживает в настоящее время современная Россия.

В определении понятия права воспроизводится действующее позитивное право России. Это в первую очередь выражается в формуле закрепления правовых норм в законах и других нормативных правовых актах, принимаемых или санкционируемых государством и органами местного самоуправления. Тем самым подчеркивается, что закон и «другие нормативные правовые акты» не противостоят праву, как это утверждают, например, В. С. Нерсесянц и Г. В. Мальцев, а наоборот, являются тождественным понятием. «Закон – это зеркальное отображение права». Если хорош закон, т. е. соответствует тем принципам, о которых говорилось выше, хорошо и право. Если плох закон, т. е. не соответствует указанным принципам, плохо и право. В практике, как известно, встречаются как хорошие, так и плохие законы, но это ни в какой мере не должно оказывать влияния на само понятие права. В современный период становления и укрепления централизованного российского государства теории, направленные на подрыв и девальвацию закона, объективно ущербны для государства, какими бы красивыми и долговременными соображениями (рассчитанными на XXI век) они ни мотивировались.

В данной связи нельзя согласиться с выводами уважаемого Г. В. Мальцева. «Характерное для многих разновидностей юридического позитивизма, – пишет он в уже названной монографии, – отождествление права с системой законов помимо серьезных концептуальных потерь сильно привязало юридическую науку к воле законодателя, привело к тому, что из юриспруденции выпало самое главное – право»[13].

Не случайно прогнозы Г. В. Мальцева о будущем праве довольно пессимистичны. Они обращены в прошлое, но не в будущее. Подтверждением этому служит весьма одобрительное отношение к высказываниям отдельных ученых с Запада, заявляющих, что «в сфере права распадение централизованных единств, крупных целостных структур должно положить конец «господству закона», оно уступит место саморегулированию нормативной импровизации членов независимых социальных ячеек»[14].

В изложенном нами понятии права сделан акцент на добровольности применения норм права гражданами, организациями, публично-правовыми образованиями. Вместе с тем сохраняется возможность принудительного применения права судами и другими правоохранительными органами государства. Сказанное не означает, что в понятие права включаются и правоотношения.

Категория права является динамической системой регулирования общественных отношений в России. Право изменяется в зависимости от изменения тех общественных отношений, которые им регулируются. При этом следует иметь в виду, что в переходный период происходит движение от одного типа общества к другому.

Подобного рода изменения права имеют более частый характер, нежели чем в сложившемся обществе. Поэтому понятие стабильности закона в современной России все еще не может иметь самодовлеющего значения.

И, наконец, последнее о понятии права, определяемого с позиции позитивизма. Неотъемлемой частью определения является охрана естественных прав и свобод человека, закрепленных в Конституции Российской Федерации. Как сказано в ст. 18 Конституции, «права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием». В их число входят право нажизнь, право на свободу и личную неприкосновенность, право на достоинство личности, право на охрану здоровья и медицинскую помощь, право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени, право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, право на неприкосновенность жилища, право свободно передвигаться, выбирать место пребыванияи жительства, право на частную собственность, право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию, право на отдых, право на образование, свободу совести, свободу вероисповедания, свободу мысли и слова, право на объединения, включая право создавать профессиональные союзы для защиты своих интересов, право на проведение собраний, митингов и демонстраций, шествий и пикетирования, право на судебную защиту прав и свобод и др.

Таким образом, позитивистские и естественно-правовые концепции не противостоят друг другу. Они объединяются в одном определении понятия права.

О структуре системы права

Право является системным образованием. Оно состоит из множества разноуровневых структур, первичную клетку которых составляет правовая норма. Правовые нормы одноцелевого характера объединяются в институты, а институты, в зависимости от сферы их применения и выполняемых ими функций, – в более крупные правовые общности.

С учетом сказанного, можно сформулировать следующее определение системы права для современной России.

Под системой российского права необходимо понимать внутреннее соединение взаимосвязанных и взаимодействующих между собой правовых общностей, основу которых составляет Конституция РФ, функционально направленных на регулирование общественных отношений во всех сферах жизнедеятельности общества и государства.

В понятие системы российского права не входят правоохранительные органы государства и иные организационные образования, обеспечивающие подготовку и принятие законов и других нормативных правовых актов, их соблюдение и применение. Данные органы и объединения образуют материальную основу функционирования системы права.

Структурно система права в ее обобщенном виде состоит из трех уровней: конституционного права, основных ветвей права и правовых образований, функционирующих в отдельных сферах жизнедеятельности общества и государства. В качестве основных критериев для разграничения названных уровней права выступают: сфера действия правовых норм, входящих в правовые общности соответствующих структурных уровней; характер и юридическая природа правоотношений, возникающих в результате правового регулирования общественных отношений в различных сферах жизнедеятельности общества и государства, определяющие возможности указанных правовых норм.

Конституционное право занимает господствующее положение в системе российского права. Оно составляет фундамент права, имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется во всех сферах жизнедеятельности общества и государства. С научной точки зрения, конституционное право нельзя причислять к ветвям права. Структурное понятие ветви права, как будет показано ниже, включает в себя лишь часть общего массива норм права, регулирующего определенные разновидности общественных отношений. Иными словами, понятие ветви права – это понятие части права с соответствующим выходом на один из видов общественных отношений, попадающих в сферу действия права. Конституционное же право имеет дело по существу с основами общественных отношений, независимо от их разновидностей и сфер применения. Его структурное положение и назначение в системе российского права качественно иное. Конституционное право является генерирующим источником права для всех правовых образований, входящих в систему права России. Все сколько-нибудь значительные правовые общности берут свое начало в Конституции РФ.

Конституция РФ регулирует отношения, связанные с установлением основ общественного и государственного строя России, закрепляет основные права человека и гражданина, определяет правовую и социальную сущность, а также форму государства, компетенцию высших органов государственной власти, правовой статус местного самоуправления.

Конституционное регулирование общественных отношений осуществляется в рамках установления конституционных правоотношений. В отличие от правоотношений, находящихся в сфере действия правовых норм неконституционного типа, конституционные правоотношения представляют собой качественно новый тип правовых связей в обществе как по участвующим в них субъектам, так и по своему содержанию и объектам направленности. Субъектами конституционных отношений могут быть как российский народ в целом, так и отдельные граждане и их объединения. Например, согласно ст. 3(1) Конституции РФ и носителем суверенитета, и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. Субъектами конституционных отношений в сфере деятельности органов государственной власти Российской Федерации и субъектов РФ являются соответствующие органы законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти, осуществляющие государственную деятельность на основе закрепленных за ними полномочий (а не субъективных прав, применяемых, в частности, в гражданских правоотношениях). Объектами конституционных правоотношений могут служить укрупненные системообразующие экономические, политические и социальные категории общенационального значения, а не только конкретные виды материальных и духовных ценностей, как это имеет место в иных видах правоотношений. Так, земля и другие природные ресурсы могут находиться в частной, государственной, муниципальной и иных формах собственности (ст. 9 (2) Конституции). В приведенной статье речь идет в целом о земле и других приведенных ресурсах, а не о конкретных участках земли или иных конкретных видах природных ресурсов, расположенных на определенной территории.

При анализе конституционных правоотношений нельзя пользоваться обычными категориями, употребляемыми во всех иных видах правоотношений.

В обобщенном выражении конституционными правоотношениями являются: (1) отношения, закрепляющие основы общественного и государственного строя России; (2) отношения, закрепляющие права и свободы человека и гражданина; (3) отношения, касающиеся федеративного устройства Российского государства; (4) отношения по установлению принципов и деятельности высших органов государственной власти; (5) отношения, относящиеся к местному самоуправлению.

Основные ветви права находятся на втором уровне российского права. В настоящее время их всего шесть. Это – гражданское право, трудовое право, административное право, налоговое право, уголовное право, процессуальное право. В основу отнесения названных правовых образований к основным ветвям права положены три вышеназванных критерия.

Первый критерий. Предметом регулирования входящих в них правовых норм являются общественные отношения, проходящие через все сферы жизнедеятельности общества и государства. Разумеется, нормы каждой из названных ветвей права регулируют только им присущие виды общественных отношений.

Каждая ветвь права имеет свой предмет правового регулирования. Так, предметом гражданского права являются имущественные и связанные с ними неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников, а также отношения, связанные с защитой неотчуждаемых прав и свобод человека и других нематериальных благ.

Предметом трудового права служат трудовые отношения между работодателями и работниками, основанные на трудовом договоре (контракте), отличительной особенностью которого является вхождение работника в трудовой коллектив работодателя, функционирующего на основе соблюдения работником трудовой дисциплины и порядка выполнения им служебных обязанностей, устанавливаемых работодателем в соответствии с нормами трудового законодательства и условиями коллективного договора, заключаемого с участием профсоюзов. Профсоюзы призваны стоять на охране трудовых прав и интересов работников, занятых как в государственном, так и в частном секторах экономики.

Предметом административного права являются общественные отношения властного характера в сфере государственного управления, распространяющего свое действие (правда, в различной степени) на все сферы жизни общества и деятельности государственных и муниципальных органов власти. В период перехода к рыночной экономике формы и методы государственного управления в области экономики резко меняются, как, впрочем, и в других сферах жизни, например в науке, образовании, культуре, что нельзя не учитывать при моделировании понятия административного правоотношения.

Предметом налогового права являются властные отношения по установлению и взиманию налогов. Как известно, при делении права на отрасли права в советский период существования государства налоговое право было составной частью административного права. Затем оно выделилось в подотрасль финансового права, в составе которого оно продолжает преподаваться в высших юридических учебных заведениях до настоящего времени. В период же перехода к рыночной экономике налоговое право приобретает вполне самостоятельное положение в системе российского права, и потому оно должно относиться к основным ветвям права, как, впрочем, это имеет место в других промышленно развитых странах мира.

Предметом уголовного права служат отношения по установлению уголовной ответственности за совершенные преступления. Отнесение уголовного права к числу основных отраслей права (ранее) и основных ветвей права (в настоящее время), также как, впрочем, гражданского и административного права, никогда и никем не подвергалось сомнению.

Предметом процессуального права являются отношения по определению порядка рассмотрения судами и иными правоохранительными органами дел, возникающих из конституционных, гражданских, трудовых, административных, налоговых и уголовных правонарушений. Согласно ст. 118 (2) Конституции РФ судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. В порядке гражданского судопроизводства рассматриваются не только гражданские дела, но и трудовые дела и отдельные категории административных дел. В нашем понимании понятие процессуального права не ограничивается исключительно понятием правосудия. В его понятие вкладывается более широкий смысл. Отдельные виды правонарушений на первичном или даже окончательном уровнях (например, споры по трудовым, административным и налоговым делам) могут рассматриваться, помимо судов, и другими правоохранительными органами (вышестоящими административными органами, трудовыми комиссиями и т. д.). Важно, чтобы законом или другим нормативным правовым актом был определен четкий порядок рассмотрения таких споров, что, к сожалению, не всегда имеет место на практике.

Что касается сфер жизнедеятельности общества и государства, в которых действуют основные ветви права, то к ним относятся: промышленность, сельское хозяйство, топливо-энергетика, строительство, транспорт, кредитно-финансовая деятельность, торговля, наука и образование, личные потребности граждан, социальные отношения, экология, защита прав и свобод человека, организация и деятельность государственного аппарата, участие государства в жизнедеятельности общества, внешняя деятельность государства и другие сферы.

Второй критерий. Каждая из вышеназванных ветвей права имеет свой, только ей присущий тип правоотношения, отличающийся единством структуры построения и целостностью.

Гражданское правоотношение строится на основе юридического равенства участвующих в них субъектов.

Трудовое правоотношение возникает на основе принципа свободы договора работодателя и работника при его заключении с последующим переходом работника в субординационное положение по отношению к работодателю в области выполнения им трудовых функций, предусмотренных трудовым договором (контрактом).

Административное, налоговое, уголовное и процессуальное правоотношения, как правило, имеют субординационный характер. Хотя в определенных случаях, указанных в законе, административное и налоговое правоотношения могут возникать и на координационной (договорной) основе. Так, согласно ст. 65 (3) ч. 1 Налогового кодекса РФ, «налоговый кредит предоставляется заинтересованному лицу по его заявлению и оформляется договором установленной формы между соответствующим уполномоченным органом и указанными лицами».

Соответственно сказанному о характере правоотношения решается вопрос о методе каждой основной ветви права. Во-первых, такой метод, по нашему мнению, не может быть полиэлементным. Во-вторых, он должен непосредственно вытекать из характера общественного отношения, регулируемого нормами соответствующей ветви права, т. е. быть зависимым от предмета ветви права, или, другими словами, иметь вторичную по отношению к предмету классификационную природу критерия, определяющего понятие ветви права.

Для гражданского права – это метод правового регулирования, основанный на равенстве сторон в общественном отношении, находящемся в сфере действия гражданско-правовых норм (метод координации). Для трудового права – это метод правового регулирования, основанный на свободе трудового договора (контракта) и функциональном характере прав и обязанностей работника в договорном правоотношении. Для административного, налогового, уголовного, процессуального права – это метод субординации.

Регулирующие возможности ветвей права проявляются в двух основных направлениях. Во-первых, они создают то единое структурное правоотношение с присущим ему методом правового регулирования общественных отношений, которое лежит в основе указанного правоотношения. И во-вторых, они придают правовым нормам необходимые качества для участия в создании комплексных правовых образований. Данный критерий применим прежде всего к гражданскому, трудовому, административному и налоговому праву.

Что касается уголовного и процессуального права, то в отношении этих ветвей права ситуация иная. Названные отрасли права находятся в особом положении. Их связь с другими правовыми образованиями носит совершенно иной характер. Уголовное право может формировать свои же уголовно-правовые нормы на основе правонарушений, совершаемых в рамках действия норм других ветвей права. Процессуальное право связано с нормами других отраслей права как с нормами материального права, не образующими комплексные правовые образования в обычно принятом понимании.

В обоих случаях речь идет о взаимосвязях правовых норм в особом сочетании, выходящем за рамки того понятия, которое рассматривается в рубрике третьего критерия.

Третий критерий системы права – правовые образования, функционирующие в отдельных сферах жизнедеятельности общества и государства. Их целевое назначение состоит в том, что они призваны обеспечивать специфику правового регулирования одной или нескольких сфер. По своему характеру они являются комплексными правовыми образованиями. По юридическому составу они состоят из правовых норм и институтов основных ветвей права, а также специальных норм, придающих правовым образованиям целевой регулятивный характер. В качестве наиболее яркого примера можно назвать экологическое право, состоящее из норм и институтов ряда основных ветвей права, а также относительно небольшого числа чисто экологических норм, формирующих данное правовое образование в качестве экологического права.

Комплексные правовые образования нельзя относить к разряду ветвей права, поскольку они не обладают теми тремя качествами, о которых говорилось выше применительно к основным ветвям права.

К числу рассматриваемых правовых образований принадлежат образования, именуемые земельным правом, природоохранительным правом, энергетическим правом, таможенным правом, транспортным правом, банковским правом, торговым правом, и другие образования комплексного характера. В перечисленных образованиях одно из ведущих положений занимают нормы гражданского, административного, налогового и трудового права.

Отдельно необходимо сказать о предпринимательском праве, которое в самой своей основе является гражданским правом. Согласно абз. 3 п. 1 ст. 2 ГК РФ, «гражданское законодательство регулирует отношения между лицами, осуществляющими предпринимательскую деятельность или с их участием, исходя из того, что предпринимательской является самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке». Включение в предпринимательское право организационных отношений (в области регистрации граждан-предпринимателей, юридических лиц и т. п.) не дает оснований для конструирования самостоятельной отрасли – ветви права. Организационные отношения в сфере гражданского права в качестве одного из его предметов были впервые разработаны профессором О. А. Красавчиковым еще в 1965 г.[15].

Кроме того, следует иметь в виду, что гражданско-правовые отношения сами по себе в их практическом осуществлении нередко сопровождаются отношениями, регулируемыми нормами других ветвей права, прежде всего нормами налогового и административного права. Не приходится уже говорить о законодательстве, которое, как правило, строится на комплексной основе. Исключения обычно составляют кодексы, но и в них включаются отдельные нормы других ветвей права, хотя и могут видоизменяться (адаптироваться) с учетом осуществления взаимодействия с нормами других ветвей права и иных правовых образований.

Рассматривая проблему комплексных правовых образований, необходимо подчеркнуть, что входящие в их состав нормы и институты отдельных ветвей права не теряют своей видовой принадлежности к соответствующим ветвям права.

В целом проблема принципов и методов комплектования норм и институтов отдельных ветвей права в самостоятельные правовые образования, действующие в различных сферах жизнедеятельности общества и государства, продолжает оставаться недостаточно исследованной в науке российского права.

Отдельно следует сказать о международном праве как части системы российского права. Согласно ст. 15 (4) Конституции РФ, «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью системы российского права». При этом общепризнанные принципы и нормы международного права, естественно, не утрачивают своей самостоятельности в области общего международного права.

Вышеизложенное о системе российского права относилось к объективному праву и, соответственно, не касалось субъективных прав участников правоотношений. Поэтому в докладе оказалась нерассмотренной проблема публичного и частного права. Мы придерживаемся мнения, высказанного в свое время Рудольфом Иерингом, относившим понятие частного и публичного права к субъективным правам участников правоотношений, но не к нормам объективного права[16]. Объективное право всегда имеет публичный характер. Правовые же отношения, возникающие на основании норм объективного права, могут быть публично-правовыми и частноправовыми. Соответственно, аналогичная градация применима и к субъективным правам участников правоотношений в обществе с рыночной экономикой.

Соотношение доктрины и закона с точки зрения Конституции и конституционной экономики (при авторском участии П. Д. Баренбойма)

Источник опубликования: Мозолин В. П., Баренбойм П. Д. Соотношение доктрины и закона с точки зрения Конституции и конституционной экономики // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2006. № 2.

Определенная хаотичность развития российского законодательства в первую очередь связана с тем, что, в отличие от общепринятой мировой практики, у нас часто не разработка доктрины предшествует принятию закона, а, наоборот, на основе принятого закона формулируется его доктрина. Если первые годы или даже десятилетие развития российского законодательства некоторая поспешность, в том числе при принятии первых трех частей Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ), могла оправдываться необходимостью заполнения пробелов новой правовой системы России, то сейчас в любом случае должен наступить период солидного, серьезного осмысления уже сформированных правовых институтов и крайне осторожного отношения к вновь принимаемому законодательству. Поэтому нельзя не обратить внимание хотя бы на два последних примера: проект четвертой части ГК РФ и нестыковки порядка исполнения бюджета в связи с некоторыми новеллами Бюджетного кодекса Российской Федерации.

Сейчас все больше входит в силу новое научное направление – конституционная экономика, которая выделяет отдельные конституционные вопросы и анализирует их с точки зрения воздействия на экономическое развитие России.

В последнее время большую роль приобретают вопросы становления федерализма в Российской Федерации. Разрабатываются различные программы развития Российской Федерации. В качестве основной идеи провозглашается идея повышения экономической самостоятельности и ответственности субъектов Федерации (Программа социально-экономического развития Российской Федерации на среднесрочную перспективу (2002–2004 годы)). Вносятся изменения и дополнения в федеральные законы, издаются подзаконные акты. При этом, как представляется, во главу угла должно ставиться не количество принимаемых законов, а необходимость повышения их качества и эффективности воздействия на процессы становления в России нового общества, на удовлетворение потребностей всех социальных групп населения. Но для этого необходимо, чтобы доктрина предшествовала принятию законов, а не наоборот.

При изменении законодательства требуется оценивать внесенные изменения через призму фундаментальных норм конституционного и гражданского законодательства.

Конституция – это основа, база. Основные идеи развития общества, экономики всегда базируются на тех началах, которые закреплены или должны быть закреплены в конституции.

Если обобщить доктринальные толкования как прошлого, так и настоящего времени понимания конституции, то можно выделить две основные идеи. Во-первых, конституция есть выражение воли народа, создающего свою государственность для достижения общей цели. Во-вторых, конституция есть продукт общего согласия всех социальных групп, составляющих общество. Предмет правового регулирования норм конституции качественно отличается от предмета регулирования федеральных законов своей высшей политической важностью и фундаментальностью, поскольку они гарантируют основные, фундаментальные условия существования общества и государства.

Процесс неорецепции, т. е. восприятия российским правом, с учетом его национальных особенностей, принципов и норм, действующих в развитых странах мира и получивших признание в мировом экономическом сообществе, позволил принять Конституцию Российской Федерации и ряд кодексов, большей частью отвечающих таким нормам и принципам. Конституция Российской Федерации провозгласила Россию подлинным федеративным государством.

Конституция Российской Федерации, ГК РФ, Кодекс РФ об административных правонарушениях, Трудовой кодекс РФ, Налоговый кодекс РФ, Уголовный кодекс РФ, Гражданский процессуальный кодекс РФ, Арбитражный процессуальный кодекс РФ, Уголовно-процессуальный кодекс РФ образовали фундамент российского законодательства. На этом фундаменте стало формироваться текущее законодательство, относящееся к отдельным сферам жизнедеятельности общества и государства, включая в числе первоочередных направлений законодательство о функционировании в стране рыночной экономики.

В ходе формирования и применения текущего законодательства выявились и выявляются как положительные качества, так и определенные слабости этого законодательства, в частности несоответствие ряда принимаемых законов принципам общей системы законодательства, закрепленным в основном законе государства – Конституции РФ.

Подобного рода несоответствия четко выражены в проекте четвертой части ГК РФ, посвященной праву на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации.

В нарушение ст. 71 (о) Конституции РФ, предусматривающей правовое регулирование интеллектуальной собственности в виде самостоятельных федеральных законов за пределами гражданского законодательства, разработчики проекта от 26 марта 2006 г. предлагают принять его как разд. VII единого ГК РФ. При этом допускается двоякое отступление от положений, закрепленных в ст. 71 (о) Конституции.

В этой связи следует отметить следующее.

Во-первых, игнорируется комплексный характер законодательства о правовом регулировании интеллектуальной собственности, предписываемый Конституцией путем выделения данного законодательства в видовую группу, отдельную от гражданского законодательства. Наряду с гражданско-правовыми нормами о субъектах, их правах на результаты интеллектуальной деятельности, объектах и видах данной деятельности, гражданско-правовых способах использования указанных результатов, в состав ГК РФ составители предлагают ввести большое число административно-правовых и процессуальных норм, относящихся к оформлению и регистрации прав на результаты интеллектуальной деятельности, способам их охраны.

Во-вторых, введение названного комплекса гражданско-правовых, административно-правовых и процессуальных норм в ГК РФ нарушает единую гражданско-правовую природу ГК РФ, основанную на Конституции РФ, что вступает в противоречие со ст. 2 самого ГК РФ, определяющей отношения, регулируемые гражданским законодательством. В соответствии с п. 1 данной статьи гражданское законодательство регулирует исключительно имущественные и связанные с ними личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников. В число этих отношений, как сказано в той же самой статье, входят и горизонтальные отношения об исключительных правах на результаты интеллектуальной деятельности (интеллектуальной собственности). Наоборот, к вертикальным имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, в том числе к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством (п. 3 ст. 2 ГК РФ). В рассматриваемом законопроекте к таковым относятся отношения по оформлению и регистрации прав на результаты интеллектуальной деятельности, способам их охраны.

Сказанное позволяет сделать по существу единственный вывод: если в высших органах государственной власти Российской Федерации, включая Государственную Думу, положительно решен вопрос об объединении действующих законов о результатах интеллектуальной деятельности на базе создания единого комплексного федерального закона, то таковым может быть только единый Кодекс прав на результаты интеллектуальной деятельности. Для подготовки такого Кодекса возможно воспользоваться и рассматриваемым законопроектом, ошибочно предназначенным его составителями для включения в ГК РФ на правах раздела VII.

В этом случае необходимо кардинально переработать главу 69 данного законопроекта об общих положениях, конкретно – ту ее часть, которая касается двух концептуальных положений всего проекта: об интеллектуальных правах и положений Конституции, относящихся к интеллектуальной собственности.

Научная и практическая необоснованность положений об интеллектуальных правах заключается прежде всего в методологически ошибочном и одностороннем подходе, системно оторванном от общих оценок сущности гражданского права, в определении юридической природы права автора (создателя) на созданный им продукт интеллектуальной деятельности. Согласно ст. ст. 1225, 1226 и 1227 проекта понятие интеллектуального права распространяется лишь на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг, предприятий и информационных ресурсов, которым предоставляется правовая охрана как нематериальным объектам интеллектуальной деятельности, подпадающим под действие данного законопроекта. Все же другие права граждан и юридических лиц, предусмотренные ГК РФ, в том числе и право собственности на материальный носитель (вещь), по своему происхождению не относятся к интеллектуальным правам. Как сказано в ст. 1226 проекта, под интеллектуальными правами в первую очередь понимаются имущественные права на созданные продукты интеллектуальной деятельности и лишь в случаях, установленных ГК РФ, также неимущественные права и иные права (право следования, право доступа и др.), что само по себе не отличается каким-либо правдоподобием. В действительности, если говорить о понятии права как вполне определенном социальном явлении с учетом всех его составляющих компонентов (правосознании, нормах права, судебных решениях и других правоприменительных действиях), то оно, независимо от сферы его применения, является результатом интеллектуальной деятельности его создателей (граждан, организаций, государственных органов и т. д.). Трудоемкость и степень интеллектуальной деятельности граждан и других его создателей при разработке норм в области вещного права не менее значимо, чем при подготовке публикации на тему об интеллектуальном праве автора на товарные знаки.

Вполне очевидно, что создатели теории интеллектуальных прав применительно к рассматриваемому гражданско-правовому институту исходили из смешения уже устоявшихся в юридической науке понятий объективного и субъективного прав, объектов данных прав и сферы их применения. А главное, названная теория интеллектуальных прав имеет своей основной целью теоретическое и практическое обесценение концепции интеллектуальной собственности, закрепленной в основном законе нашего государства – Конституции РФ.

В самом деле, в анализируемом законопроекте в общем виде об интеллектуальной собственности, и в ее понятийном усеченном варианте, говорится лишь дважды. В статье 1225, посвященной охраняемым результатам интеллектуальной деятельности и средствам индивидуализации, речь идет об интеллектуальной собственности как способе правовой охраны результатов интеллектуальной деятельности. А в статье 1246, называемой государственным регулированием отношений в сфере интеллектуальной собственности, говорится лишь об уполномоченном федеральном органе исполнительной власти, призванном осуществлять нормативно-правовое регулирование в сфере интеллектуальной деятельности, связанной с изобретениями, полезными моделями, промышленными образцами, программами для ЭВМ, базами данных, технологиями интегральных микросхем, товарными знаками, знаками обслуживания, наименованиями мест происхождения товаров. В остальном сфера нормотворческой деятельности государства, прежде всего на уровне закона, отдается во власть действия конкурирующей с интеллектуальной собственностью концепции, называемой интеллектуальными правами, в равной степени противопоставляемой праву собственности на материальный носитель (вещь), в котором выражен соответствующий результат интеллектуальной деятельности (средство индивидуализации), выраженный в этой вещи (ст. 1227).

В данной связи необходимо подчеркнуть, что в ст. 44 (1) и ст. 71 (о) Конституции РФ понятие интеллектуальной собственности употребляется в широком значении, включающем в себя как личные неимущественные, так и связанные с ними имущественные права их авторов (правообладателей). «Каждому, – говорится в п. 1 ст. 44 Конституции, – гарантируется свобода литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества, преподавания. Интеллектуальная собственность охраняется законом».

Наоборот, в уже указанной ст. 1227 законопроекта закрепляется, на наш взгляд, совершенно неправильная идея, направленная на отрыв интеллектуальных прав (следовательно, и интеллектуальной собственности) от права собственности на вещь, в которой выражены интеллектуальные права, иными словами, на отрыв правового средства от цели, для достижения которой создается соответствующий результат интеллектуальной деятельности. В соответствии с п. 2 этой же самой статьи в качестве общего правила «переход права собственности на вещь не влечет перехода или предоставления интеллектуальных прав на результат интеллектуальной деятельности (средство индивидуализации), выраженный в этой вещи». Руководствуясь данным положением, автор будет не вправе получать положенный ему гонорар за использование созданного им произведения в продаваемых носителях, в которых воплощен результат его интеллектуальной деятельности, а авторы (их правопреемники) лишаются наиболее важного права бороться с выпуском и продажей контрафактной продукции и в целом с таким порочным явлением, каким является пиратство в рассматриваемой сфере так называемого бизнеса.

Разумеется, тем самым не отрицаются существующие различия между правом материальной собственности и правом интеллектуальной собственности. Речь идет о другом, не менее важном – о необходимости кооперации данных двух видов собственности, а не об их несовместимости, закрепляемой в анализируемом законопроекте. Назрела настоятельная необходимость в проведении всероссийской научно-практической конференции, посвященной праву интеллектуальной собственности, на которой должна быть определена доктринальная основа будущего закона о праве на результаты интеллектуальной деятельности.

Следующий пример – несоответствие отдельных норм бюджетного законодательства Конституции РФ. В рамках Программы развития бюджетного федерализма в Российской Федерации на 2005 г. было отмечено, что сложившаяся система межбюджетных отношений не соответствует основополагающим принципам бюджетного федерализма. Если говорить о Бюджетном кодексе Российской Федерации, то согласно внесенным изменениям в ст. 215.1 этого Кодекса по соглашению с исполнительным органом государственной власти субъекта РФ полномочия Федерального казначейства по кассовому обслуживанию исполнения бюджета субъекта РФ, бюджетов территориальных государственных внебюджетных фондов субъекта РФ и бюджетов муниципальных образований, входящих в состав субъекта РФ, могут быть переданы исполнительным органам государственной власти субъекта РФ при условии финансового обеспечения указанных полномочий за счет собственных доходов бюджета субъекта РФ, необходимого для их осуществления имущества.

Согласно дополненной формулировке ст. 215.1 Бюджетного кодекса изначально право на распоряжение бюджетными средствами субъекта РФ принадлежит не самому субъекту, обладающему правом собственности на эти бюджетные средства, а непосредственно Российской Федерации в лице федеральных органов государственной власти. Право распоряжаться своими бюджетными средствами может возникнуть у субъекта Федерации только в случае передачи ему таких полномочий федеральными органами государственной власти. Представляется, что внесенные изменения не соответствуют как нормам самой Конституции РФ, так и нормам ст. 209 ГК РФ.

Одной из основ конституционного строя Российской Федерации является институт собственности. Наличие института собственности является базисом нормального и эффективного функционирования рыночной экономики.

Право собственности обусловлено тремя составляющими: правом владения, т. е. правом собственника обладать принадлежащим ему имуществом; правом пользования, т. е. правом собственника на извлечение и присвоение полезных свойств имущества; правом распоряжения – правом определения юридической судьбы имущества.

Право владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом является важнейшим из прав, принадлежащих собственнику. Это фундаментальное право обеспечено всеми средствами юридической защиты от посягательства как со стороны отдельных лиц, так и со стороны органов власти самого государства. Историческое развитие права собственности привело к формированию доктрины его священности и неприкосновенности, которая сводится к запрету лишения данного права иначе, как в строго установленном законом порядке.

Пункт 2 ст. 209 ГК РФ более подробно раскрывает содержание права собственности. Собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц, в том числе отчуждать свое имущество в собственность другим лицам, передавать им, оставаясь собственником, права владения, пользования и распоряжения имуществом, отдавать имущество в залог и обременять его другими способами, распоряжаться им иным образом. Хотелось бы обратить внимание на то, что собственник вправе владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом именно по своему усмотрению.

В силу норм Конституции РФ и ГК РФ собственность может быть частной, государственной, муниципальной.

В отличие от законодательства, действовавшего ранее, Конституция РФ гарантирует равенство в признании и защите всех форм собственности. Положение, закрепленное ст. 8 Конституции РФ, получило развитие, например, в применении принципа единства квалификации действий и санкций за преступления против собственности.

Под государственной собственностью понимается собственность Российской Федерации и собственность субъектов РФ. Собственником федерального имущества является Российская Федерация, собственником имущества субъекта Федерации является соответствующий субъект Федерации. В состав имущества РФ входят бюджетные средства Российской Федерации, полноправным собственником которых она является. Правом собственности на бюджетные средства субъекта Федерации обладает соответствующий субъект Федерации.

В силу ст. 71 Конституции РФ в ведении Российской Федерации находится именно федеральная государственная собственность и управление ею. От имени Российской Федерации права собственника осуществляют федеральные органы государственной власти в рамках их компетенции, установленной актами, определяющими статус этих органов. Правительство РФ осуществляет управление именно федеральной собственностью (ст. 114 Конституции). При этом федеральные органы государственной власти по соглашению с органами исполнительной власти субъектов РФ могут передавать им осуществление части своих полномочий, если это не противоречит Конституции РФ и федеральным законам (п. 2 ст. 78 Конституции РФ).

В то же время органы исполнительной власти субъектов РФ по соглашению с федеральными органами исполнительной власти могут передавать им осуществление части своих полномочий (п. 3 ст. 78 Конституции РФ).

Таким образом, Конституцией предусмотрена возможность взаимного обмена правами распоряжения на договорной основе между Правительством РФ и правительствами субъектов РФ. При этом возможна передача лишь того права, которым обладает сторона, имеющая намерение его передать. Передача права стороной, желающей его передать, но не обладающей им, в принципе является невозможной.

Однако, как было показано выше, в соответствии с внесенными изменениями в ст. 215.1 Бюджетного кодекса, у Правительства РФ, в принципе не обладающего правом распоряжения бюджетными средствами субъекта РФ, появилась возможность наделять или не наделять правом распоряжения этими средствами субъект Федерации, которому оно принадлежит изначально. По сути, внесенные изменения в ст. 215.1 Бюджетного кодекса ограничили гарантированное Конституцией право собственности субъекта Федерации. Такая позиция законодателя представляется неверной, противоречащей принципам и нормам, действующим в развитых странах мира и получившим признание в мировом сообществе, нормам, на которых базируется Конституция РФ и все российское законодательство.

Как отмечалось выше, в Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности (ст. 8 Конституции). Это же положение закреплено и в ст. 212 ГК РФ. Таким образом, гарантии, закрепленные в ст. 8 Конституции РФ, распространяются и на положения ст. 35 Конституции РФ. Согласно ст. 35 Конституции РФ никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Расширительное толкование ст. 35 Конституции позволяет понимать под лишением имущества не только одновременную утрату всех трех составляющих права собственности, но и утрату хотя бы одной из них.

Действующее бюджетное законодательство, к сожалению, имеет ряд подобных пробелов и коллизий. Несовершенство и недоработанность норм, в частности бюджетного законодательства, крайне негативно сказывается на финансировании субъектов РФ, что, в свою очередь, ведет к невозможности выполнения государством своих основных задач и функций. Например, согласно п. 1 ст. 215.1 Бюджетного кодекса исполнение федерального бюджета, бюджета государственного внебюджетного фонда, бюджета субъекта РФ, местного бюджета обеспечивается соответственно Правительством РФ, высшим исполнительным органом государственной власти субъекта РФ, местной администрацией. Тем самым исполнение бюджета субъекта РФ возложено на субъект Федерации. Следовательно, помимо того, что внесенное изменение в ст. 215.1 Бюджетного кодекса не соответствует Конституции РФ, оно значительно затрудняет исполнение бюджета субъекта Федерации этим субъектом. Получается, что, с одной стороны, законодатель возложил на субъект РФ обязанность по исполнению бюджета, а с другой стороны, существенно затрудняет возможности его исполнения, наделив правом распоряжаться бюджетными средствами федеральные органы исполнительной ветви государственной власти.

Развитие гражданского законодательства на современном этапе (дискуссионные проблемы)

Источник опубликования: Мозолин В. П. Развитие гражданского законодательства на современном этапе (дискуссионные проблемы) // Журнал российского права. 2005. № 1.

В последнее время большое значение приобретают общетеоретические проблемы, связанные с определением основных направлений развития гражданского законодательства в условиях рыночной экономики. Прежде всего, речь идет о корреляции роли государства с соответствующим законодательством в обеспечении развития экономики и повышения жизненного уровня. При этом имеется в виду не механический рост числа принимаемых законов, а необходимость повышения их качества и эффективности воздействия на процессы становления в России нового общества, на удовлетворение потребностей всех социальных групп населения.

В первую очередь следует определить, что означает понятие современного этапа в развитии законодательства, в том числе гражданского.

В истории современной России как самостоятельного демократического государства сегодня четко обозначились два этапа в формировании и развитии законодательства.

На первом этапе наиболее важная задача государства состояла в создании системообразующего блока российского законодательства, который включает в себя Конституцию Российской Федерации как Основной Закон Российского государства и кодексы по шести ветвям права, образующим основу системы российского федерального права в целом[17]. В их число включались нормы гражданского, административного, трудового, налогового, уголовного и процессуального (в широком его понимании) права. В основу разделения единой системы российского права на указанные ветви положены следующие три критерия.

Критерий первый. Предметом правового регулирования каждой из названных ветвей права являются общественные отношения во всех сферах жизнедеятельности общества и государства, а в качестве метода используется единый (целостный) способ правового регулирования данных отношений, основанный на их специфике.

Критерий второй. Каждая из перечисленных ветвей права имеет свой, только ей присущий тип правоотношения, отличающийся единством структуры построения и целостностью содержания.

Критерий третий. Правовые нормы каждой данной ветви права наделены необходимыми качествами (свойствами), позволяющими использовать их в создании комплексных законодательных структур права.

По каждой из указанных ветвей права были приняты и введены в действие кодексы РФ: Гражданский кодекс Российской Федерации в трех частях (первая часть введена в действие с 1 января 1995 г., вторая часть – с 1 марта 1996 г., третья часть – с 1 марта 2002 г.) (далее – ГК РФ); Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. (далее – КоАП РФ); Трудовой кодекс Российской Федерации от 30 декабря 2001 г. (далее – ТК РФ); Налоговый кодекс Российской Федерации от 5 августа 2000 г. (часть первая введена в действие с 19 января 1999 г.) (далее – НК РФ); Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. (далее – УК РФ); Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14 ноября 2002 г. (далее – ГПК РФ); Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации (третья редакция) от 24 июля 2002 г. (далее – АПК РФ); Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. (далее – УПК РФ). Конституция Российской Федерации и названные Кодексы РФ образовали фундамент российского законодательства, на котором стало формироваться текущее законодательство, относящееся к отдельным сферам жизнедеятельности общества и государства, включая в числе первоочередных направлений законодательство о функционировании в стране рыночной экономики.

Создание системообразующего законодательства предполагало не только принятие и введение в действие Конституции РФ и вышеуказанных Кодексов, но и адаптацию их к общественным отношениям.

В ходе адаптации выявлялись как положительные качества, так и определенные недоработки кодексов, в которые в связи с этим после их принятия вносились изменения и дополнения, а отдельные из кодексов пришлось принимать заново. В таком положении дважды оказывался АПК РФ.

Если говорить о ГК РФ, десятилетие со дня принятия первой части которого отмечалось в октябре 2004 г., то его положительные качества и роль в создании нового типа гражданского законодательства в период становления рыночной экономики в России переоценить невозможно.

Прежде всего, необходимо отметить нормативные положения, претендующие на создание для ГК РФ особого правового статуса среди равных по юридической силе законов. Об этом свидетельствует и продолжающаяся на страницах цивилистических изданий критика в адрес Земельного и Налогового кодексов Российской Федерации за их отход от содержащихся в Гражданском кодексе нормативных положений. Конечно, названные Кодексы не являются образцами законодательной техники и концептуальных положений, лежащих в их основе.

Но одновременно следует признать, что и ГК РФ далеко не идеален. Например, правовая норма, включенная в абз. 2 п. 2 ст. 3, о необходимости соответствия норм гражданского права, содержащихся в других законах, Гражданскому кодексу в ее настоящей редакции в своей целевой направленности противоречит, а при широком подходе вообще противозаконна. Противозаконна потому, что ГК РФ был принят как федеральный, но не как конституционный закон. Поэтому по отношению к другим, позднее принятым федеральным законам, содержащим нормы гражданского права, он не обладает никакой высшей юридической силой. Наоборот, при наличии противоречия между правовой нормой, содержащейся в ГК РФ, и нормой, включенной в более поздний федеральный закон, если обе нормы направлены на регулирование одних и тех же отношений, применению подлежит вторая правовая норма.

Так, при продаже земельного участка, на котором находится принадлежащее продавцу здание, сооружение или другая недвижимость, применяется подп. 5 п. 1 ст. 1 Земельного кодекса, в соответствии с которым не допускается отчуждение земельного участка без находящейся на нем недвижимости, а не ст. 553 ГК РФ, предусматривающая продажу земельного участка без находящейся на нем недвижимости. В целях сохранения критикуемой правовой нормы, содержащейся в абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ (это необходимо, поскольку ГК РФ представляет собой основной закон в области гражданского законодательства), следует принять дополнения к указанной норме с внесением соответствующих изменений в ГК РФ в связи с новыми нормативными положениями во вновь принимаемых законах. Именно по этому пути пошли законодатели в Республике Казахстан и Украине. Согласно п. 2 ст. 3 Гражданского кодекса Республики Казахстан, «нормы гражданского права, содержащиеся в законодательстве Республики Казахстан и противоречащие нормам настоящего Кодекса, могут применяться только после внесения в Кодекс соответствующих изменений». «Если субъект права законодательной инициативы подал в Верховную Раду Украины, – говорится в п. 2 ст. 4 Гражданского кодекса Украины, – проект закона, который регулирует гражданские отношения иначе, чем этот Кодекс, он обязан одновременно подать проект закона о внесении изменений в Гражданский кодекс Украины. Представленный законопроект рассматривается Верховной Радой Украины одновременно с соответствующим проектом закона о внесении изменений в Гражданский кодекс Украины».

При отсутствии указанных дополнений в правовой норме, содержащейся в абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ, он может превратиться в закон, наполненный в значительной мере нежизненными правовыми нормами. Впрочем, это не так уж и плохо, поскольку в конечном счете он приобретет тот правовой формат Гражданского кодекса, каким ему подобает быть в обществе с современной системой развитого цивилизованного законодательства, станет кодексом, содержащим основополагающие нормы гражданского законодательства, определяющие пути развития отраслевого и комплексного законодательства в отдельных сферах жизни общества на длительный период времени.

На втором этапе развитие гражданского законодательства осуществляется в условиях всеобъемлющего перехода к комплексному законодательству в правовом регулировании имущественных и личных неимущественных отношений в стране.

Правовая сущность комплексности каждого закона, входящего в состав данного законодательства, определяется сферой его применения. Поэтому доминирующее положение в комплексном законе занимают нормы, отражающие специфику тех отношений, которые призван регулировать такой закон. Так, в законодательстве о строительном комплексе это будут нормы, отражающие особенности структуры договорных связей в строительном подряде, включая нормы о системе генерального подряда; в законодательстве о земле – нормы о праве собственности и землевладении по отдельным категориям земель; в законодательстве о недрах – нормы о праве собственности на недра и договоре о разведке и добыче полезных ископаемых; в законодательстве о жилищно-коммунальных отношениях – нормы о праве собственности и пользовании жилыми помещениями, в том числе лицами, не являющимися их собственниками.

Разумеется, комплексные нормативные акты принимались также и во время первого этапа, когда российское законодательство находилось еще на стадии его создания. Достаточно в этом отношении сослаться хотя бы на Федеральный закон от 21 декабря 2001 г. № 178-ФЗ «О приватизации государственного и муниципального имущества» и Закон РФ от 7 февраля 1992 г. № 2300-1 «О защите прав потребителей». Но в тот период комплексные законы принимались параллельно с разработкой и принятием кодексов, формировавших вышеназванные ветви права.

В настоящее время комплексное законодательство, регулирующее экономические отношения, практически становится господствующим и, как правило, единственным в законодательной деятельности государства. Комплексное законодательство может приниматься в форме комплекса из нескольких законов, например серии законов, регулирующих сферу жилищно-коммунальных отношений. Но оно может существовать и в виде отдельного закона, как это имело место при принятии Земельного, Водного и Лесного кодексов, Закона о недрах, Федерального закона от 30 декабря 1995 г. № 225-ФЗ «О соглашениях о разделе продукции».

В этой связи возникает вполне закономерный вопрос о составных элементах (нормах различных отраслей законодательства), включаемых в законодательный комплекс, их соотношении и юридической совместимости в составе соответствующего комплексного закона. Лежат ли в основе формирования комплексных законов какие-либо научно обоснованные разработки и рекомендации, позволяющие принимать новые совершенные законы, необходимые обществу, как это делается, например, при создании новых материалов, веществ и медицинских препаратов? Или же подобного рода законы должны создаваться спонтанно Государственной Думой Федерального Собрания по скоротечным проектам, получаемым от Правительства РФ? Практика свидетельствует о бесперспективности и нецелесообразности такого подхода.

По нашему глубокому убеждению, в разработке направлений комплексного законодательства, а впоследствии и в процессе подготовки проектов конкретных комплексных законов юридическая наука должна играть ведущую роль.

Между тем по ряду причин, в том числе финансово-экономического порядка, развитию юридической науки в стране государством не уделяется должного внимания. До сих пор не проводится каких-либо глубоких всесторонних научных исследований, касающихся правового регулирования отношений в сфере создаваемой в стране рыночной экономики. В научной литературе по предпринимательскому праву, ближе всего стоящему к практическому решению проблем комплексного законодательства, подобного рода задача вообще не ставится. В целом следует констатировать, что результаты имеющихся научных исследований в данной сфере выражаются преимущественно в небольших по объему научных статьях. В качестве примера можно назвать исследования доцента Казанского университета М. Ю. Челышева о связях гражданского и налогового права в первой части ГК РФ и межотраслевых связях гражданского права в сфере действия Закона о защите прав потребителей. К тому же указанные статьи были опубликованы спустя продолжительное время после принятия соответствующих законов (2002 г. и 2004 г.), а не в процессе их разработки.

Юридическая наука должна идти впереди закона, а не вслед за ним, как это нередко случается в нашей повседневной жизни. Закон не может быть результатом проведения эксперимента по созданию новых норм права, необходимых обществу, а Федеральное Собрание РФ – своего рода юридической лабораторией по проведению указанных экспериментов.

Если говорить об исходной базе комплексного законодательства, применяемого в сфере экономики, то в качестве таковой используются правовые нормы вышеназванных ветвей права, прежде всего гражданско-правовые нормы.

В этой связи хотелось бы отметить одно важное специфическое свойство, присущее гражданско-правовым нормам. В большинстве из них заложена возможность корреляции с нормами других ветвей права, включаемых в комплексное законодательство, что крайне необходимо для обеспечения совместимости различных норм в составе одного и того же нормативного акта. Так, в Законе о защите прав потребителей (ст. 14) гражданско-правовая норма об имущественной ответственности за вред, причиненный вследствие недостатков товара (работы, услуги), скоординирована в своем применении с административными нормами о полномочиях федерального органа исполнительной власти, содержащимися в ст. 40 того же комплексного Закона.

Возможность корреляции гражданско-правовых норм с нормами других ветвей права предусмотрена самим ГК РФ. В качестве примера корреляции с нормами трудового права можно сослаться на ст. 1085 ГК РФ об объеме и характере возмещения вреда, причиненного здоровью. Не приходится уже говорить о так называемой внутренней корреляции общих и специальных гражданско-правовых норм в разд. IV ГК РФ об отдельных видах обязательств, посвященных общим положениям о договорах купли-продажи, аренды, подряда, хранения и их отдельным видам.

В комплексных законах, помимо правовых норм, относящихся к отдельным ветвям права, имеется блок норм, отражающих специфику каждого закона применительно к той сфере общественных отношений, которые он призван регулировать. Так, в Жилищном кодексе РФ это нормы об основных началах жилищного законодательства, о компетенции органов государственной власти РФ, субъекта РФ и органов местного управления в области жилищных отношений, об объектах жилищных прав, об управлении многоквартирными домами и т. д.; в Земельном кодексе РФ это нормы об основных принципах земельного законодательства, об отношениях, регулируемых земельным законодательством, о составе земель в Российской Федерации, о полномочиях Российской Федерации, субъектов РФ и органов местного самоуправления в области земельных отношений, о мониторинге земель, землеустройстве и государственном земельном кадастре, о контроле за соблюдением земельного законодательства, охраной и использованием земель и т. д.

Что касается соотношения составных правовых элементов, из которых должен состоять соответствующий законодательный комплекс, то в отличие от естественно-технических комплексов в праве применяются иные соизмерители.

Количественные соизмерители используются, главным образом, исключительно в отношении ценообразования с применением ставок налогообложения, предусмотренных НК РФ.

В отношении иных соизмерителей законодательство и юридическая наука хранят молчание. Законодатель в данном случае определяет состав включаемых в закон правовых норм различных ветвей права и их соотношение при принятии каждого закона с помощью известного метода проб и ошибок. Ученые-юристы, видимо, еще до конца не осознали научной важности процесса создания комплексных законов. Если же говорить об отраслевых юридических науках, непосредственно связанных с решением рассматриваемых проблем, то, по нашему глубокому убеждению, этим должны заниматься в первую очередь представители науки предпринимательского права и, разумеется, цивилистики. В данном случае под наукой предпринимательского права мы понимаем научные исследования в области проблем создания законодательных комплексов на базе объединения в них правовых норм, принадлежащих к различным ветвям права, но не дублирования исследований, проводимых цивилистами, как это имеет место в настоящее время. Российский законодатель решил вопрос об отнесении предпринимательских отношений к сфере регулирования нормами гражданского законодательства, понимая под ними так называемые горизонтальные отношения. Научные же аспекты сопряженности данных отношений с отношениями, регулируемыми нормами публичного права, о чем, собственно, и должна идти речь при создании законодательных комплексов в области регулирования экономических отношений, должны быть объектом исследования как науки гражданского права, так и науки о предпринимательстве. Наука гражданского права исследует проблемы указанных комплексов с позиции необходимости включения гражданско-правовых норм в комплексы в качестве их главных элементов, наука предпринимательского права – с позиции публично-правовых норм с целью обеспечения придания создаваемым законодательным комплексам единообразной структуры и формы нормативных актов.

В числе указанных законодательных комплексов прежде всего хотелось бы назвать комплекс, регулирующий деятельность хозяйственных обществ и товариществ. Соответствующие положения, содержащиеся в ГК РФ и других федеральных законах, относящиеся к организационно-правовым формам этих юридических лиц и их правовому положению, сформулированы настолько императивно и не коррелятивно, что практически исключают саму возможность создания комплексного законодательства на их основе с участием правовых норм других ветвей права. Из этого следует один вывод: необходимо заменить существующие организационно-правовые формы, например хозяйственные общества и товарищества, новыми, более коррелятивными формами предпринимательских объединений с одновременной ликвидацией существующих объединений или же параллельно с ними создавать конкурирующие объединения, которые будут способны функционировать на базе применения комплексного законодательства. В принципе возможны оба варианта, хотя первый сложнее осуществить, чем второй, в связи с отсутствием в теории и практике предпринимательской деятельности в России каких-либо приемлемых предложений по созданию новых структурных предпринимательских объединений граждан взамен существующих. Так, акционерное общество (компания, корпорация) в его современном виде вызывает множество вполне обоснованных в социально-экономическом отношении критических оценок практически во всех странах мира. Можно даже сказать, что как наиболее распространенная организационно-правовая форма объединения в сфере предпринимательства она в значительной мере уже исчерпала себя. Но пока нигде и никто не предложил равноценную данной форме занятия предпринимательской деятельности достойную замену, которую бы приняли предприниматели и общество в целом в той или иной стране мира.

США, признанные в мире лидером в развитии корпоративного права, пошли по второму пути. За последние четверть века в США была проведена широкомасштабная реконструкция корпоративного законодательства о предпринимательских обществах и товариществах. Штаты, в компетенции которых, согласно Конституции страны, находится законодательство о корпорациях и других предпринимательских объединениях, внесли радикальные изменения в действующие правовые акты, касающиеся двух наиболее существенных сторон деятельности предпринимательских обществ и товариществ: имущественной ответственности их участников за долги обществ и товариществ перед третьими лицами (полной или ограниченной) и налогового обложения прибылей, получаемых указанными объединениями и их участниками.

Сохраняя в силе действовавшее законодательство об имущественной ответственности и налогообложении прибылей уже существовавших в 1980-х гг. видов предпринимательских объединений и, соответственно, не ликвидируя данные объединения, отдельные штаты параллельно с ними законодательно разрешили учредителям создавать неизвестные ранее новые виды объединений. Новизна данных объединений заключалась главным образом в наделении их правом ограниченной имущественной ответственности перед третьими лицами взамен полной ответственности, предоставлении права самим определять систему управления объединением и введении более благоприятного режима налогового обложения получаемых прибылей. Такими объединениями стали новые виды товариществ, используемые юристами, медицинскими работниками, архитекторами и другими категориями специалистов в сфере их профессиональной деятельности, для которых организационно-правовая форма корпорации считалась недоступной.

До проведения рассматриваемой реформы корпоративного законодательства предпринимательством в США занимались объединения, осуществлявшие деятельность в четырех основных организационно-правовых формах: индивидуального предпринимательства физическими лицами, полного товарищества, коммандитного товарищества и корпорации.

Из числа названных организационно-правовых форм только корпорация была наделена качествами ограниченной ответственности участников перед третьими лицами, централизованного управления, свободой передачи права участников на принадлежащую им долю капитала в объединении, не ограниченного во времени существования объединения и системой налогового обложения прибылей, позволявшей минимизировать ставки налогов, взимаемых с объединения. Как результат, большинство предпринимателей применяли в своем бизнесе организационно-правовую форму корпорации (при занятии мелким и средним бизнесом – форму закрытой корпорации).

В 1930 г. на базе полного товарищества в штате Техас была создана новая организационно-правовая форма, названная «товарищество с ограниченной ответственностью» (Limited Liability Partnership (LLP)). Это произошло вследствие жесточайшего финансового кризиса, поразившего Техас и другие штаты США. В связи с резким падением цен на недвижимость и энергетические ресурсы обанкротились многие банки, сберегательные и кредитные организации, связанные с ними страховые, юридические и расчетные фирмы, функционировавшие главным образом в форме полных товариществ. Привлеченные в судебном порядке к имущественной ответственности участники этих фирм (полные участники товариществ) были не в состоянии удовлетворить требования кредиторов. Организационно-правовая форма полного товарищества, служившая эффективным правовым средством ведения бизнеса в нормальных экономических условиях, не выдержала испытания в условиях чрезвычайных событий.

В Закон о полных товариществах штата Техас, а затем и в законы других штатов, основанные на Унифицированном законе о полных товариществах 1914 г., разработанном Национальной конференцией представителей юристов всех штатов США (National Conference of Commissioners on Uniform State Laws), в 80-х гг. прошлого века были внесены изменения, касающиеся создания в структуре полного товарищества особой его разновидности – товарищества с ограниченной ответственностью, упомянутого выше. Впоследствии в 1997 г. изменения были внесены и в Унифицированный закон о полных товариществах 1914 г. В соответствии с указанными Законами ограниченная ответственность в настоящее время распространяется на всех участников полного товарищества с ограниченной ответственностью как по требованиям, вытекающим из договоров, так и по требованиям деликтного характера. Однако положения об ограниченной ответственности не применяются в отношении участников товарищества, действия которых являются противоправными или небрежными. В настоящее время товарищество с ограниченной ответственностью применяется во всех сферах бизнеса. Однако преимущественно оно используется в сфере деятельности профессиональных фирм, прежде всего крупными юридическими фирмами и фирмами, осуществляющими расчеты по денежным операциям.

Изменения были внесены в штатах и в законы о коммандитных товариществах, в связи с чем в 1983 и 1985 гг. пришлось модифицировать и Универсальный акт о коммандитных товариществах 1916 г., лежащий в основе законодательства штатов о данных товариществах.

Указанные изменения коснулись двух важных аспектов в деятельности коммандитных товариществ. Во-первых, было разрешено корпорации или иной предпринимательской организации с ограниченной ответственностью ее участников выступать в качестве единственного полного управляющего товарища в составе коммандитного товарищества. Во-вторых, товарищами с ограниченной ответственностью дозволялось быть акционерам, директорам и управляющим полного управляющего товарища, в роли которого, как было сказано, выступает корпорация или иная предпринимательская структура. В результате на базе так называемого классического типа коммандитного товарищества создается, по существу, новая его разновидность, получившая название «коммандитное товарищество с полным управляющим корпоративного типа» (Limited Partnership with a Corporate General Partner). На практике в рассматриваемом товариществе полный управляющий товарищ полностью контролируется товарищами с ограниченной ответственностью, имея незначительный процент (обычно в пределах одного процента) в капитале товарищества.

На этом реформирование закона о коммандитных товариществах не закончилось. Очередным изменением стало предоставление полным товарищам в товариществе права ограниченной ответственности наравне со всеми другими товарищами, не участвующими в управлении товариществом. Такое товарищество приобрело организационно-правовую форму «коммандитное товарищество с ограниченной ответственностью всех его товарищей» (Limited Liability Limited Partnership (LLLP)).

Важно отметить, что реформирование корпоративного законодательства в США не ограничилось созданием новых параллельных предпринимательских объединений, создаваемых на базе ранее существовавших организационно-правовых форм предпринимательских обществ и товариществ.

В 1970-х годах было создано совершенно новое, ранее не существовавшее предпринимательское объединение, названное «компания с ограниченной ответственностью» (Limited Liability Company (LLC)). Первоначально оно было узаконено в штате Вайоминг, затем во Флориде, а после установления федеральным законом особого, более благоприятного для данного вида объединения налогового режима – и в других штатах страны. В 1995 г. Национальной конференцией юристов был одобрен Унифицированный акт о компании с ограниченной ответственностью.

Компания с ограниченной ответственностью соединила в себе преимущества корпоративной формы ведения бизнеса, связанные с ограниченной ответственностью всех ее участников, при полной свободе ее участников в сфере определения внутренней структуры общества и системы управления обществом на основе заключаемого участниками «оперативного соглашения». Компании с ограниченной ответственностью предоставляется более благоприятный налоговый режим, чем корпорации. Все это превращает компанию в настоящее время в одну из наиболее распространенных, если не сказать больше, организационно-правовых форм в США в сфере предпринимательства. Число корпораций в сфере мелкого и среднего бизнеса стало заметно сокращаться.

Реформа корпоративного законодательства в США как комплексной отрасли законодательства с целью успешного ее осуществления включает в себя в качестве необходимого элемента обеспечение вновь создаваемых предпринимательских структур благоприятным для них налоговым законодательством. В противном случае данные структуры окажутся мертворожденными.

В США налоговое законодательство предусматривает три правовых режима налогообложения прибылей предпринимательских структурных образований. В разделе «C» Налогового кодекса о внутренних доходах содержатся положения о традиционном подоходном налоге, взыскиваемом с корпораций; в разделе «K» – о налоговом режиме, применяемом к товариществам и ассоциациям, налогооблагаемым как товарищества; в разделе «S» – об альтернативном налоговом режиме, применяемом к закрытым корпорациям, удовлетворяющим требованиям, указанным в Кодексе.

По нормам раздела «C» обложение налогом производится дважды: с общих доходов, получаемых корпорацией, и с дивидендов, получаемых акционерами.

По нормам раздела «K» налог платится индивидуально каждым участником товарищества (ассоциации) из получаемых им от товарищества (ассоциации) сумм, получаемых ежегодно и включаемых в налоговую декларацию. Плательщик налога должен указать, по каким статьям доходов товарищества произведена выплата ему облагаемой налогом суммы.

По нормам раздела «S» налог уплачивается индивидуально каждым участником закрытой корпорации аналогично налогу по разделу «K» с дополнительным указанием доходов, связанных с деятельностью закрытой корпорации. При этом налог уплачивается из сумм, подлежащих распределению в качестве дивидендов на основании информации, предоставляемой в налоговое ведомство корпорацией, независимо от их фактической выплаты акционерам.

Считается, что более благоприятный налоговый режим для плательщиков налога предусматривается разделом «K», за которым следуют в порядке поочередного применения налоги, уплачиваемые по разделам «S» и «C». Впрочем, указанная субординация может иметь в ряде случаев условный характер по причине ряда технических сложностей, связанных с определением и уплатой налогов по разделам «K» и «S».

Более важно отметить другое. Общество с ограниченной ответственностью, новые виды товариществ, о которых говорилось выше, вправе избирать любое из указанных в разделах «C», «K» или «S» Кодекса налогообложение, в то время как корпорация руководствуется только разделами «C» или «S».

Разумеется, реформирование корпоративного законодательства в США путем создания вышеуказанных новых видов предпринимательских обществ и товариществ не заканчивается. Четко просматривается тенденция, направленная на предоставление самим предпринимателям больше свободы в выборе организационно-правовых форм и методов ведения предпринимательской деятельности[18].

К сожалению, процессы реформирования корпоративного законодательства, в том числе законодательства об акционерных обществах, происходят за пределами России. Российский законодатель продолжает осваивать правовые конструкции, которые уже не имеют будущего.

То же самое можно сказать и о налоговом законодательстве, которое имеет общий характер и, как правило, не учитывает особенностей и потребностей развития действующего в нашей стране корпоративного законодательства и тем самым, по существу, выпадает из комплексного законодательства в рассматриваемой сфере его действия.

На острие назревших перемен в настоящее время находится законодательство о некоммерческих организациях, конкретно – законодательство об организациях, функционирующих на имущественной базе права оперативного управления и права хозяйственного ведения.

Оба этих вещных права в условиях рыночной экономики, основанной преимущественно на праве частной собственности на средства производства, более не соответствуют тому назначению, в интересах которого они были созданы и применялись в Советском Союзе.

Право оперативного управления служило целям организации производства и товарооборота в условиях существования в стране плановой централизованной экономики, тотально основанной на государственной собственности на орудия и средства производства. Оно было рассчитано исключительно на социалистические методы хозяйствования и не допускало возможности введения в стране частной собственности на орудия и средства производства и, соответственно, перехода к реальной рыночной экономике, существовавшей в промышленно развитых странах мира.

Право хозяйственного ведения, называвшееся правом полного хозяйственного ведения, также было правом, которое могло применяться только в социалистическом обществе. Но впервые оно появилось в Законе о собственности в СССР от 6 марта 1990 г.[19]. в период проведения в стране реформы с целью перехода к рыночной экономике. По своему содержанию данное право, в отличие от права оперативного управления, было максимально приближено к праву собственности. Тем не менее право полного хозяйственного ведения по своей сущности предназначалось для применения в обществе социалистического типа с ориентацией на господствующее положение государственной собственности на средства производства. Это было право переходного общества от социалистического, основанного на монопольном положении государственной собственности, к обществу с рыночной экономикой, в котором основу производственных отношений составляет частная собственность на средства производства. Естественно, что по мере развития в России товарно-рыночных отношений потребность в вещном праве хозяйственного ведения в его современном понимании будет сокращаться, а при достаточной развитости данных отношений и исчезнет вовсе.

Что же касается права оперативного управления, то оно уже практически давно исчерпало свой положительный ресурс. Об этом свидетельствует бедственное положение государственных и муниципальных организаций и учреждений в области здравоохранения, науки, образования и культуры, использующих данное право в своей деятельности. Федеральные и региональные органы государственного управления, муниципалитеты испытывают постоянно растущий бюджетный дефицит в финансировании их деятельности. Предоставленное законом некоммерческим организациям право осуществления предпринимательской деятельности для достижения целей, ради которых они созданы (абз. 2 п. 3 ст. 50 ГК РФ), является весьма ограниченным и потому не способствующим их эффективному функционированию.

Настоятельно требуется замена законодательным путем права оперативного управления, а за ним и права хозяйственного ведения другими вещными правами, отвечающими требованиям рыночной экономики.

По нашему мнению, таким вещным правом могло бы стать право персонифицированной собственности, применяемое в рамках существующих форм собственности – частной, государственной и муниципальной, – предусмотренных Конституцией РФ. Названное право будет соответственно именоваться правом персонифицированной частной собственности, правом персонифицированной государственной собственности и правом персонифицированной муниципальной собственности. В соотношении с правом собственности, принадлежащим юридическому лицу, например акционерному обществу, или физическому лицу либо Российской Федерации, субъекту РФ, муниципальному образованию, право персонифицированной собственности должно предоставляться организации, создаваемой учредителем (учреждению, унитарному предприятию и др.).

В отличие от действующих права оперативного управления и права хозяйственного ведения обладатель права персонифицированной собственности должен обладать большими правомочиями в отношении принадлежащего ему имущества как в сфере предпринимательской деятельности, так и внутри своей организации, в том числе в части выплаты вознаграждения за труд персоналу организации.

При этом важно, чтобы содержание правомочий обладателя права персонифицированной собственности определялось в законе, а не в учредительном документе, утверждаемом учредителем при создании организации – обладателя указанного права.

Что касается самого введения в законодательство указанного вещного права, то, возможно, на первом этапе целесообразно его применять параллельно с уже имеющимися правом оперативного управления и правом хозяйственного ведения примерно так, как это делают американцы при реализации процесса реформирования юридических лиц. Предполагается при этом предоставление учредителям вновь создаваемых некоммерческих организаций свободы в выборе вещных прав, обеспечивающих их деятельность.

Одним из важных вопросов в процессе развития комплексного законодательства в нашей стране является вопрос об определении юридической природы права на жизнь и права на здоровье человека.

Согласно ст. 20 Конституции РФ, «каждый имеет право на жизнь». При этом в Конституции отсутствует юридическая квалификация данного права.

В Гражданском кодексе РФ вообще не упоминается такое право человека, как право на жизнь. В статье 150 ГК говорится о жизни человека как о нематериальном благе, принадлежащем гражданину от рождения, не отчуждаемом и не передаваемом иным способом. Более того, законодатель ошибочно включает нематериальные блага в категорию личных неимущественных прав (п. 1 ст. 150 и абз. 3 ст. 1112 ГК РФ). Как следствие этого, в соответствии с п. 2 ст. 2 ГК к отношениям, регулируемым гражданским законодательством, относятся, наряду с имущественными и связанными с ними личными неимущественными отношениями, и отношения по защите неотчуждаемых прав и свобод человека и других нематериальных благ, в число которых, разумеется, входит и жизнь человека.

В доктрине понятие нематериального блага, в том числе и такого блага, как жизнь человека, трансформируется в личное неимущественное благо, принадлежащее человеку, являющееся объектом личного неимущественного права.

Причиной указанной трансформации нематериального блага в неимущественное благо человека явилось, на наш взгляд, неоправданное отождествление двух соприкасающихся, но неравнозначных по своей значимости и сущности понятий неимущественного и нематериального блага человека[20].

Разумеется, между указанными понятиями имеется прямая связь, состоящая в том, что в соответствии с действующим гражданским законодательством неимущественные и нематериальные блага являются объектами одного и того же личного права человека, называемого неимущественным правом (п. 1 ст. 150 ГК РФ). Различие между указанными правами состоит в том, что в первом случае речь идет об отделимом, во втором – о неотделимом от человека благе.

К числу первых относятся блага, являющиеся объектами неимущественных отношений, связанных с имущественными отношениями, регулируемыми гражданским законодательством (абз. 1 п. 1 ст. 2 ГК РФ).

К числу вторых – нематериальные блага, не отчуждаемые от человека, которые защищаются гражданским законодательством, если иное не вытекает из существа этих нематериальных благ (п. 2 ст. 2 ГК РФ).

Обращает на себя внимание, что положения о нематериальных правах, не отчуждаемых от человека при определении отношений, регулируемых гражданским законодательством, формулируются в виде отдельной правовой нормы.

Разграничение рассматриваемых категорий личных благ человека и определения их правового статуса очень четко проводится в авторском и патентном праве.

Использование произведений науки, литературы и искусства, рассматриваемое в качестве отчуждаемого от автора блага, составляет объект имущественного права на использование произведения (ст. 16 Закона РФ от 9 июля 1993 г. № 5351-1 «Об авторском праве и смежных правах»). Неотчуждаемые блага автора составляют объект неимущественного права, принадлежащего автору, не могут переходить по наследству и отделяться иным образом от личности автора (ст. ст. 15, 29, 30 того же Закона).

Аналогичная модель разграничения личных субъективных прав используется также в патентном праве.

Совершенно иное имеет место в отношении материальных благ, не отделимых от человека, таких, например, как жизнь человека.

Исходя из сказанного о понятии и разграничении личных благ, принадлежащих человеку, следует определять и юридическую природу личных прав физических лиц, возникающих и существующих на основании данных благ.

1. Поскольку каждое субъективное право не может существовать без объекта (блага), на который оно направлено, его юридическая природа определяется исключительно сущностью соответствующего блага. Если этот объект связан с его имущественным характером, то и сопутствующее ему субъективное право будет считаться субъективным имущественным правом, отделимым от личности физического лица, как это имеет место в настоящее время в авторском и патентном праве. Если же какое-либо личное благо само по себе не имеет имущественного характера, например право авторства, то оно, согласно п. 1 ст. 150 ГК РФ, будет называться личным неимущественным правом, не отчуждаемым от его обладателя. При этом под понятием блага имущественного характера в ст. 128 ГК РФ понимается (во всяком случае, должно пониматься) имущество как таковое, т. е. та часть материального мира (материи), которая воплощена в вещах и связанных с ними имущественных интересах, охраняемых правом.

Во-вторых, если понятию неимущественного права в гражданском законодательстве противостоит понятие имущественного права как антонима, то ничего подобного в отношении личного права, объектом которого является непередаваемое нематериальное благо, в законодательстве не предусматривается.

Использование законодателем понятия неимущественного права, относящегося к нематериальному благу, по существу ничего не решает. И дело здесь не в словах-антонимах. Все обстоит значительно серьезнее и сложнее. Проблема в том, что личным неотчуждаемым благом в данном случае является не имущество или какие-либо иные имущественные блага и даже не нематериальные блага, о которых говорится в п. 2 ст. 2 и п. 1 ст. 150 ГК РФ, а неотделимые от человека свойства его существования как части материи, позволяющие ему достойно жить на нашей планете. Прежде всего это относится к такому базовому личному благу, как жизнь человека. Жизнь как основная и в своем роде единственная биологическая и социальная субстанция не отделима от понятия самого человека, считающегося высшей формой существования живой материи на Земле.

Сказанное позволяет сделать общий вывод о том, что личным неотчуждаемым материально-субстанциональным благом человека следует считать его жизнь, аправомна жизнь человека – субъективное материально-субстанциональное право на жизнь, главным правомочием которого является правомочие здоровья. Соответственно, в число видов гражданских прав, наряду с имущественными и неимущественными правами, необходимо включать также материально-субстанциональные права, охраняемые в порядке, установленном Конституцией РФ, ГК РФ и другими федеральными законами.

Материально-субстанциональные права граждан имеют только им присущие особенности, в том числе соединение в едином правовом статусе гражданина качеств субъекта и объекта права.

О дальнейших путях развития гражданского права

Источник опубликования: Мозолин В. П. О дальнейших путях развития гражданского права // Журнал российского права. 2007. № 3.

Развитие гражданского права необходимо рассматривать в контексте общего развития российского права. Более того, его следует постоянно соизмерять с развитием гражданского и торгового права высокоразвитых стран мира, поскольку гражданское право России является составной частью конгломерата общемировых систем права.

На законодательном уровне в центре российского гражданского права, как известно, находится Гражданский кодекс Российской Федерации (далее – ГК РФ), принятие которого растянулось на довольно значительный период времени, начиная с 1994 г. и продолжается по настоящее время. В истории развития гражданского и торгового законодательства в мире он занимает весьма заметное место. По содержанию включенных в него правовых положений и норм ГК РФ отличается известной новизной в решении многих вопросов, возникающих в мире в странах с рыночной экономикой, включая нашу страну, вступившую на рыночный путь экономического развития.

Но сам по себе Гражданский кодекс России, каким бы важным законодательным актом в системе российского государства он ни был, еще не считается правом в собственном смысле этого слова.

В состав понятия права, в том числе гражданского права, в качестве его составных частей входят, как минимум, три юридических элемента: правосознание, нормы права и правоприменение. Указанные элементы должны присутствовать в понятии права в совокупности. При отсутствии любого из них перестанет существовать и само право.

В понятие права нередко включают в качестве его этического элемента также справедливость. Однако в общей гуманитарной доктрине необходимо проводить различие между правовыми нормами поведения людей и нормами нравственности, основанное прежде всего на способах и порядке их применения. При нарушении первых применяется государственное принуждение, при нарушении вторых применяются меры общественного осуждения лиц, их не выполняющих. В случае же включения норм справедливости в состав права они неизбежно теряют свою самостоятельность, в том числе и в качестве критерия по установлению необходимого соответствия издаваемых государством правовых норм нормам нравственности, господствующим в обществе, что может привести к весьма пагубным последствия для всего общества. В этом случае перестают существовать и нормы нравственности, и нормы права. Нормы нравственности должны существовать в качестве самостоятельной группы норм в общей системе правил, определяющих поведение членов общества.

Сказанное ни в коей мере не уменьшает роли и значения норм справедливости в существовании и функционировании права в обществе. Право должно быть основано на нормах справедливости. Через нормы справедливости право проникает в сознание каждого человека. Иначе человек не может быть убежден в правильности своего поведения, а нормы права вообще перестанут применяться так, как хотелось бы обществу и законодателю. Право как социальная категория вообще не может существовать без норм нравственности. Это парные социальные категории, функционирующие в обществе параллельно, не сливаясь при этом в какое-либо единое моногамное образование.

Несколько слов о каждом из элементов, входящих в структуру права.

Бесспорно, что одним из ведущих начал в формировании права является правосознание членов общества. Правосознание присутствует в течение всех периодов, связанных с зарождением, существованием и применением права: в период, предшествующий созданию правовых норм, на стадии их разработки и принятия соответствующими государственными органами власти, в течение всего времени функционирования в обществе, включая возможность принудительного применения правоохранительными органами государства в случае их нарушения.

В составе общего понятия правосознания необходимо различать профессиональное правосознание юристов, которое должно присутствовать на всех стадиях зарождения и существования правовых норм. Особенно оно важно на стадии разработки и принятия законов, прежде всего кодексов. К сожалению, в отличие от общепринятой мировой практики, в России до сих пор встречаются случаи, когда не разработка доктрины предшествует принятию закона, а, наоборот, на основе уже принятого закона формируется его доктрина. Так, в частности, случилось с принятием Государственной Думой четвертой части ГК РФ, посвященной праву на результаты интеллектуальной деятельности.

Проект данного Кодекса (его четвертой части) был по существу монопольно разработан в недрах Исследовательского центра частного права при Президенте РФ. При этом он не был предметом последующего широкого профессионального обсуждения до его принятия Федеральным Собранием РФ, результатом чего явилось наличие в нем весьма существенных недостатков, о которых будет сказано ниже, в завершающей части настоящей статьи.

Второй элемент понятия права – это нормативные акты, верховенство в которых принадлежит закону. Основываясь на положениях ст. 10 Конституции Российской Федерации, закрепившей принцип разделения государственной власти в стране на законодательную, исполнительную и судебную, понятие закона в п. 2 ст. 3 ГК РФ используется в узком значении этого слова в качестве нормативного акта, принимаемого исключительно законодательными органами РФ и субъектами РФ.

Господствующую позицию в числе законов, естественно, занимает Конституция РФ. В связи с этим возникает вопрос о соотношении Конституции с нормами международного права, при решении которого нет единодушного мнения в цивилистической доктрине.

По нашему мнению, первичным и основополагающим нормативным актом является Конституция РФ, в соответствии с которой от имени нашего государства подписываются международные договоры, происходит присоединение к международным договорам и осуществляется решение других вопросов, связанных с применением права на территории Российской Федерации. Согласно п. 1 ст. 7 ГК РФ, «общепринятые принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются в соответствии с Конституцией Российской Федерации составной частью правовой системы Российской Федерации».

Третий элемент в понятии права – это практические действия по применению закона (иного нормативного акта) к конкретным жизненным обстоятельствам, осуществляемые субъектами права, как правило, на добровольной основе без вмешательства правопринудительных органов государства. При отсутствии добровольности в применении закона самими субъектами права таким элементом становятся решения судов, а в случаях, прямо предусмотренных законом, – постановления других правоохранительных органов государства.

Если говорить о создании и действии права, то можно сказать, что оно состоит из двух последовательно осуществляемых стадий.

На первой, верхней, законодательной стадии происходит создание общего правила поведения для всех без исключения субъектов права, которому должны безукоризненно следовать все, независимо от того, идет ли речь о президенте государства, учителе, инженере, рабочем, Газпроме или мелком предпринимателе.

Вторая стадия рассчитана на создание и применение физическими и юридическими лицами индивидуальных правил поведения, требований закона с учетом специфики каждого конкретного случая, связанного с его применением. При принудительном применении закона приходится прибегать к помощи судов или иных правоохранительных органов государства. При добровольном применении субъектами права закона индивидуализация заключенного в нем общего правила поведения осуществляется каждым из них на основе его собственного правосознания и нравственного отношения к праву в целом.

Как при добровольном, так и при принудительном способах применения закона (иного нормативного акта) должно действовать правило неоднотипности решений, которые могут быть приняты по одному и тому же делу с участием различных субъектов права. Как не существует двух абсолютно одинаковых людей, нет и двух абсолютно одинаковых судебных дел с абсолютно аналогичными условиями и способами их решения. Поэтому при применении одной и той же нормы права при рассмотрении двух похожих дел с различным составом их участников решения суда с учетом специфики каждого дела могут быть неодинаковыми.

Именно в этом находит свое проявление принцип индивидуализации применения общих правил поведения, закрепленных в законе (ином правовом акте) на этапе второй стадии создания права. «Конституция США – это не то, что в ней записано, – заметил еще в начале XIX века Маршал (Председатель Верховного суда США), – а то, что говорит о ней судья».

При принудительном применении судом закона (иного нормативного акта) рассматриваемая вертикаль по созданию права замыкается на судебном решении, выносимом судом, обязательном не только для лиц, участников спорного материального правоотношения, но и для всех субъектов права, включая само государство. Именно в момент вступления принятого судом решения в законную силу произошло рождение права в форме его отдельной правовой нормы или нескольких правовых норм.

В данной связи возникает вопрос о том, являются ли постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ источниками права. Однозначно – да. Мы бы, кстати сказать, так вопрос вообще не ставили.

Даже решение мирового судьи как самой низшей инстанции в судебной системе нашей страны, вступившее в законную силу, является одним из источников права.

Главным участником цепочки по выработке конкретного источника права является именно тот судья или тот состав суда, который вынес это решение. Так что речь здесь идет не только и не столько о постановлениях пленумов высших судебных органов, но и обо всех вступивших в силу и неотмененных решениях судов первой инстанции.

В совокупности одним из важных элементов в понятии права и, соответственно, его источником становится судебная практика. Суд является одним из важнейших государственных органов, участвующих в процессе формирования права, и это вполне очевидно.

В данном случае под источником права понимается судебное решение, в форме которого происходит применение закона или другого нормативного акта. Именно по решению суда норма закона или другого нормативного акта становится нормой права, обязательной для применения всеми лицами, включая стороны, участвующие в деле, а также все третьи лица, в том числе и государство. При этом, если данное решение не исполняется сторонами и не соблюдается третьими лицами добровольно, вынесенное судом решение применяется принудительно с использованием необходимых государственных средств принуждения.

Именно суд, а в случаях, указанных законом, и другие правоприменительные органы государства при принудительном применении закона (иного нормативного акта) уполномочены превращать законы и другие нормативные акты в право.

При этом важно отметить, что индивидуализация правовой нормы на уровне судебного решения не означает, что одна и та же норма закона (иного нормативного акта) должна преображаться в необозримое число правовых норм в решениях судов, выносимых с применением данной нормы закона. В этом случае понятие нормы права как общего правила поведения утрачивало бы свое значение.

Указанное противоречие устраняется вышестоящими судами (апелляционными, кассационными, Верховным Судом РФ, Высшим Арбитражным Судом РФ) в принимаемых ими определениях и постановлениях. По большому счету именно для этого главным образом и существуют перечисленные выше суды.

В определениях и постановлениях этих судов и формируется общая судебная практика как источник права, наряду с правосознанием и законами (иными нормативными актами).

Наличие трех вышерассмотренных источников (правосознания, закона (иного нормативного акта), судебной практики (при принудительном применении нормативного акта, прежде всего закона)) является необходимым условием в создании такого сложного социального образования, каким считается право в жизни общества, функционирующего на основе закона. При отсутствии одного из них в странах с романо-германской системой права, как и в России, о праве как таковом, действующем во всех сферах жизни общества, говорить не приходится. Взаимодействие всех названных источников в создании и применении права на каждом этапе развития общества должно быть сбалансированным, что в принципе не исключает самой возможности изменения их пропорционального соотношения в отдельные периоды жизнедеятельности общества. В данном случае речь может идти о переходных периодах в развитии общества, когда старые законы перестают действовать, а новые законы еще не созданы.

Рассматривая проблему взаимодействия источников в составе права, нельзя не обратить внимание на те страны, в которых действует система англо-американского права, прежде всего на родоначальников этой системы – Англию и США. Своеобразие данной системы, называемой системой прецедентного права, состоит в том, что в отдельных областях применения права, таких, например, как отношения, связанные с правом доверительной собственности и правом о действии агентов, из рассмотренной системы источников права выпадают законы, т. е. юридические нормы, создаваемые законодательными органами государственной власти. Их место занимают судебные решения, принятые по аналогичным делам вышестоящими судами равноценной компетенции, называемые прецедентным правом. По существу в данном случае речь идет о том, что указанным судебным решениям суды придают не только правоприменительные и правообразующие, но и нормосоздающие государственные функции. Индивидуализация таких прецедентных судебных решений применительно к конкретным обстоятельствам вновь рассматриваемых дел производится на основе использования судами права на вынесение модифицированных решений с учетом особенностей каждого нового дела, находящегося в их производстве. Тем самым обеспечивается, с одной стороны, преемственность и стабилизация основных положений действующего прецедентного права, с другой стороны, развитие его с учетом постоянно изменяющихся потребностей в жизни общества. Пожалуй, наиболее значимым недостатком прецедентной системы права является отсутствие в правосознании основной массы субъектов права, условно называемых его потребителями, достаточных возможностей в получении информации о содержании и сущности многочисленных судебных решений, принятых в ходе длительной по времени истории становления и развития самого прецедентного права. Даже профессиональным юристам решение такой задачи нередко оказывается не по плечу.

Если же прецедентное право непосредственно используется с применением законов, существующих в той или иной стране с англоамериканской системой права, то она по существу ничем не отличается от системы индивидуализации судами общих правил поведения, содержащихся в законах стран с романо-германской системой права и других странах, не входящих в действие англо-американской системы права.

В России, например, в обобщенном виде данная система индивидуализации на общенациональном уровне производится в двух формах: в форме вынесенных Пленумом Верховного Суда РФ и Пленумом Высшего Арбитражного Суда РФ постановлений по отдельным категориям дел, рассмотренных нижестоящими судами, и информационных писем, принимаемых президиумами указанных судов по обзору судебной практики.

Все сказанное выше об источниках права в полной мере относится и к развитию гражданского права в России. Прежде всего это касается самого соотношения источников в составе гражданского права на современном этапе его развития. В переходный период от системы государственно-плановой экономики к рыночной экономике на первое место в системе источников гражданского права выходит законодательство, определяющее в своем развитии и общее сбалансированное правосознание граждан в обществе, и в целом уровень развития судебной практики.

В связи с этим прежде всего хотелось бы остановиться на одном вопросе, не решаемом в действующем гражданском законодательстве, относящемся к числу ведущих вопросов, определяющих дальнейшее развитие данного законодательства в ближайшее время. Это вопрос о субъективных правах как объекте гражданских прав. Уже в настоящее время все чаще и чаще субъективное право используется не только в качестве элемента содержания правоотношения, но и в качестве объекта других субъективных прав.

Представьте себе случай, связанный с отправкой морским путем российского товара в США. После отплытия судна на руках у грузоотправителя остается лишь ценная бумага, называемая коносаментом, подтверждающая право собственности на отправленный товар, и, пока товар плывет день, неделю, две недели, право собственности может переходить к другим лицам посредством перепродажи этой ценной бумаги 10–15 раз. В этом случае по существу продается право собственности на этот товар, а не сам товар. Надо сказать, что сам товар при этом невидим. Он может быть и недоброкачественным, а может и вообще не доплыть до места назначения.

Субъективное право способно по действующему законодательству переходить от одного лица к другому и без воплощения его в ценную бумагу, что на практике происходит нередко, прежде всего на товарных и валютных рынках. Происходит процесс дистанционирования субъективного права от его объекта, который оно призвано обслуживать. Складывается вполне определенная тенденция виртуализации субъективного гражданского права.

Содержащиеся в ст. 382 ГК РФ нормативные положения, относящиеся к правам требования, приобретают в настоящее время пилотное значение. И мы несколько недооцениваем указанную тенденцию в развитии современного гражданского права как в России, так и в других странах мира. В данном случае юридически правильнее говорить не о продаже права, а о его уступке. Если мы говорим об авторском праве, то идет речь об уступке, но не о продаже патента, о передаче, а не о продаже права пользования объектом авторского права по лицензионному договору. Продавать можно вещи, которые непосредственно предназначены для удовлетворения материальных и духовных потребностей физического и (или) юридического лица, общества и государства. Если кто-то хочет иметь квартиру на праве собственности, то необходимо воспользоваться моделью договора купли-продажи, испытывает желание сделать модную прическу – воспользоваться услугой мастера, намерены строить дом – поручить работу строителю. По мере развития общественных отношений уже становится недостаточным использование возможности реализации права исключительно в сфере натурального удовлетворения потребностей человека и общества. Становится необходимым продавать и право на право. И в этом случае права, которые раньше входили исключительно в содержание правоотношений, превращаются по существу в их объект. А гражданское право в целом становится не только правом, регулирующим отношения с первичными ценностями, но и правом, уделяющим все возрастающее внимание отношениям по передаче прав с исключением из этих отношений самих материальных ценностей. И пока мы «дойдем» до вещи посредством передачи прав на нее, то такой вещи может уже и не быть в наличии.

Сказанное касается не только вещей, но в равной степени и реализации результатов работы и услуг, непосредственно предназначенных для удовлетворения материальных и духовных потребностей субъектов гражданского права. Для того чтобы превратить «право на право» в реальную вещь, результат работы или услугу, необходимы полновесные правовые гарантии. В статье 390 ГК РФ об ответственности кредитора, уступившего требование, предусматривается лишь, что первоначальный кредитор при этом отвечает перед новым кредитором за недействительность переданного ему требования, но не отвечает за неисполнение этого требования должником, кроме случаев, когда первоначальный кредитор принял на себя поручительство за должника перед новым кредитором. Для того чтобы право было реальным правом, должно существовать реальное правовое государство, в котором все нормы исполняются. Чем слабее степень исполняемости права, тем призрачнее становятся эффективность и работоспособность рассматриваемой концепции «право на право». Российское гражданское законодательство не может оказаться в стороне от использования данной концепции. На первых порах важно определить сферу применения виртуализируемых субъективных гражданских прав в качестве объектов гражданских правоотношений. В настоящее время она распространяется на обязательственные правоотношения, за исключением перехода прав, неразрывно связанных с личностью кредитора. Прежде всего речь идет об обязательствах, возникающих из договора цессии, договора коммерческой концессии, договоров об уступке права на использование результатов интеллектуальной деятельности, включая лицензионные договоры, договоров о проведении торгов посредством аукционов и конкурсов, договоров, заключаемых на валютных и товарных биржах, других гражданско-правовых договоров при условии, если это не противоречит основным началам гражданского законодательства. Квиртуализирующимся правам следует относить и права их обладателей на депозитные расписки, связанные с реализацией акционерными обществами акций, депонированных по соглашениям, заключаемым с иностранными банками и иными кредитными организациями.

Весьма примечательно, что в число рассматриваемых прав могут включаться не только права, являющиеся объектами правоотношений, возникающих из договоров и иных сделок, но и права на заключение самих договоров. Так, согласно п. 2 ст. 448 ГК РФ, «в случае если предметом торгов является только право на заключение договора, в извещении о предстоящих торгах должен быть указан предоставляемый для этого срок». И далее: «Лицо, выигравшее торги, и организатор торгов подписывают в день проведения аукциона или конкурса протокол о результатах торгов, который имеет силу договора» (п. 5 ст. 448).

Особенно интенсивно право на заключение договора в настоящее время используется при проведении аукционов и (или) конкурсов, связанных с заключением договоров аренды земельных участков и другой недвижимости.

Что касается так называемых абсолютных гражданских правоотношений, до момента включения основных субъективных прав в гражданский оборот по предусмотренным законом основаниям или нарушения этих прав третьими лицами особых юридических проблем, связанных с дистанционированием от вещей и иных объектов данных прав, не существует. Непосредственная связь субъективного исключительного права, принадлежащего его обладателю, с объектом указанного права в этом случае имеет более стабильный и по существу неограниченный во времени характер.

Законодательство об абсолютных гражданских правах регулирует, помимо отношений с третьими лицами, и отношения между субъектами данного права и объектами исключительных прав (права собственности и других вещных прав, права на результаты интеллектуальной собственности). Передача отдельного или полного комплекса правомочий третьим лицам (представителям, агентам, комиссионерам, управляющим и др.) осуществляется на основании сделок или вытекает непосредственно из закона, ведущих к возникновению тех же самых обязательных правоотношений, о которых говорилось выше.

По своей юридической природе договоры и иные сделки по передаче виртуализирующихся субъективных прав называются договорами об уступке (передаче) и (или) предоставлении использования (в лицензионных договорах) права (исключительного права в авторском и патентном праве), но не договорами о продаже (отчуждении) права (см. п. 1 ст. 382, п. 1 ст. 1027 ГК РФ, п. 1 ст. 10 Патентного закона Российской Федерации).

Причина состоит в том, что в соответствии с законом субъективные права не считаются объектами права собственности, а следовательно, и предметами договора купли-продажи.

В качестве объектов права собственности могут быть ценные бумаги, в которых воплощаются субъективные права. Но в этом случае при включении ценных бумаг в число предметов договора купли-продажи законодатель исходил из признания объектами права собственности бумажных носителей субъективных прав, закрепленных в ценных бумагах, но не самих этих прав. В целом проблема, касающаяся правового положения и функций носителей субъективных гражданских прав, включая ценные бумаги, в их сочетании с данными правами требует дополнительного научного исследования.

Рассматривая проблему виртуализирующихся прав как объектов гражданских правоотношений, нельзя не отметить отсутствие в ст. 128 ГК РФ о видах объектов гражданских прав положений, касающихся имущественных прав, связанных с работами, услугами и информацией. Данные имущественные права, связанные с вещами и результатами интеллектуальной деятельности, о которых говорится в ст. 128 ГК РФ, могут быть самостоятельными объектами гражданских прав, о чем упоминалось выше.

Так, например, в соответствии со ст. 1027 ГК РФ в части информации в комплекс исключительных прав, являющихся предметом договора коммерческой концессии, может входить и право на охраняемую коммерческую информацию.

В итоге можно с полным основанием констатировать, что тенденция включения виртуализирующихся субъективных гражданских прав становится не просто объективной реальностью, но одновременно превращается в одно из основных направлений в развитии современного гражданского права. К сожалению, это не учитывается при проведении научных исследований в области цивилистики, как и в преподавании гражданского права в высших юридических учебных заведениях нашей страны.

Очевидно, что и при подготовке второго издания учебника гражданского права кафедрой гражданского и семейного права Московской государственной юридической академии названная тенденция в развитии отечественного гражданского права будет максимально отражена.

В целом, рассматривая проблему путей дальнейшего развития российского гражданского права и прежде всего роль и значение гражданского законодательства, в данном процессе необходимо определить общее отношение к наиболее значительному законодательному акту последнего времени, касающемуся введения в состав ГК РФ его четвертой части «О правах на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации». В основе своей оно отрицательное.

Нормативные положения проекта ГК РФ нарушают ст. 71 (о) Конституции Российской Федерации, предусматривающую правовое регулирование интеллектуальной собственности в виде самостоятельных федеральных законов за пределами гражданского законодательства. При этом игнорируется комплексный характер законодательства о правовом регулировании интеллектуальной собственности, предписываемый Конституцией.

Наряду с гражданско-правовыми нормами о субъектах, их правах на результаты интеллектуальной деятельности, объектах и видах данной деятельности, гражданско-правовых способах использования указанных результатов, составители предлагают ввести большое число административно-правовых, трудовых, процессуальных норм, относящихся к оформлению и регистрации прав на результаты интеллектуальной деятельности, способам охраны, определению компетенции государственных органов в решении вопросов, относящихся к реализации положений Конституции РФ об интеллектуальной собственности. Тем самым действующий Гражданский кодекс РФ после принятия четвертой части в изложенном виде практически прекращает свое существование как кодекс, объединяющий гражданско-правовые нормы в единое целое системное образование, и превращается в комплексный свод законов, включающий в себя нормы различных отраслей законодательства.

Более того, многие положения, включенные в четвертую часть ГК РФ, вообще нельзя называть нормами права. Так, например, в п. 5 ст. 1244 ГК РФ о государственной регистрации организаций по управлению правами на коллективной основе предусматривается, что «аккредитованная организация обязана принимать разумные и достаточные меры по установлению правообладателей, имеющих право на получение вознаграждения по заключенным этой организацией лицензионным договорам и договорам о выплате вознаграждения». Статьи, содержащие положения, не относимые к гражданско-правовым, как правило, излагаются в описательной многословной форме, не позволяющей идентифицировать наличие в них индивидуализированных норм права. Та же ст. 1244 ГК изложена на пяти страницах машинописного текста, не говоря уже о подавляющем большинстве других статей четвертой части ГК РФ. Создается впечатление, что проект данной части ГК РФ был подготовлен наспех без достаточной профессиональной проработки его текста.

Положения четвертой части ГК РФ об интеллектуальных правах, понятие которых содержится в ст. 1226 ГК РФ, также находятся в противоречии с п. 1 ст. 44 Конституции РФ, провозглашающей, что «каждому гарантируется свобода литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества, преподавания. Интеллектуальная собственность охраняется законом». Если понятие интеллектуальной собственности в Конституции, по нашему мнению, употребляется в широком смысле слова, включающем в себя как личные неимущественные права, так и связанные с ними имущественные права их авторов, то понятие интеллектуальных прав, содержащееся в ст. 1226 ГК РФ, заужено до пределов действия имущественных прав (личные неимущественные права могут включаться в данное понятие лишь в случаях, указанных в ГК РФ). Фактически произошла неправомерная замена понятия интеллектуальной собственности понятием интеллектуальных прав, не говоря уже о том, что последнее является ущербным и по своей юридической сущности. Двоякое упоминание термина «интеллектуальная собственность» (в ст. ст. 1225 и 1246 ГК РФ) не меняет указанного положения. Введение комплекса гражданско-правовых, административных, трудовых и процессуальных норм права в ГК РФ вступает в прямое противоречие со ст. 2 самого ГК РФ, определяющей отношения, регулируемые гражданским законодательством.

И последнее, что больше всего настораживает при ознакомлении с четвертой частью ГК РФ. При подготовке проекта данной части ГК РФ его разработчики якобы руководствовались теорией так называемого одноуровневого гражданского законодательства. Мы употребляем слово «якобы», поскольку содержание данной теории в российской цивилистической науке продолжает оставаться весьма неоднозначным, и, следовательно, применение названной теории к Закону о четвертой части ГК РФ неудачно.

По нашему мнению, в принципе возможны два совмещенных между собой варианта ее использования применительно к ГК РФ.

Во-первых, под одноуровневым гражданским законодательством следует понимать законы, в основе своей состоящие исключительно из гражданско-правовых норм. Неизбежное включение в них, и притом в минимальном количестве, административно-правовых, процессуальных и иных норм законодательства имеет строго охранно-обеспечительный и, как правило, отсылочный характер.

По этой модели построен и действующий ГК РФ, являющийся по существу единственным в российском праве гражданско-правовым одноуровневым законом.

Во-вторых, к одноуровневому гражданскому законодательству необходимо относить не все существующие нормы гражданского законодательства, а только те из них, которые причисляются к нормам, создающим основу для объединения их в единую самостоятельно функционирующую систему гражданского законодательства, называемую Гражданским кодексом. Данные нормы, включенные в Кодекс, должны быть материнскими нормами по отношению к тем гражданско-правовым нормам, которые создаются и действуют в составе комплексных законов за пределами ГК РФ. Эти нормы в период их нахождения в составе комплексных законов не превращаются в комплексные нормы законодательства, продолжая сохранять свой гражданско-правовой статус. В принципе комплексным может быть закон, но не норма права, входящая в его состав. В противном случае законы будут превращаться в бесформенную массу положений, не имеющих нормативного характера.

В настоящее время можно лишь сожалеть о том, что в российской цивилистической науке до сих пор отсутствуют исследования, посвященные возможности или, наоборот, невозможности превращения гражданско-правовых норм, действующих и могущих действовать в составе комплексных законов, в материнские нормы ГКРФ.

Остается также открытым вопрос о том варианте понятия одноуровневого гражданского законодательства, на основе которого был подготовлен проект Закона о четвертой части ГК РФ. К сожалению, в законодательной практике деятельности Федерального Собрания РФ вообще не поощряется в обоснование принимаемых законов ссылаться на какие-либо научные концепции и теории.

Ознакомление с самим рассматриваемым законом не оставляет сомнений в том, что по своей целевой направленности он объективно имеет не про-, а антикодификационный характер.

В связи с этим принятый Федеральный закон «Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть четвертая. Раздел VII. Право на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации» может быть введен в действие лишь при условии принятия Федерального конституционного закона о внесении следующих изменений в ст. 71 (о) Конституции РФ: после слова «гражданское» дополнить словами «включая правовое регулирование интеллектуальной собственности» с исключением их из конца предложения, предусмотренного в Конституции РФ, – или в противном случае на основании п. 2 (а) и п. 6 ст. 125 Конституции РФ данный Закон должен быть признан неконституционным и утратившим силу. Третьего пути, по нашему глубокому убеждению, не дано.

Роль гражданского законодательства в регулировании комплексных имущественных отношений

Источник опубликования: Предмет, метод и система гражданского права / Отв. ред. М. К. Сулейменов. – Алматы: НИИ частного права КазГЮУ, ГТЦ, 2010.

В связи с усложнением общественных отношений в сфере рыночной экономики промышленно развитых стран мира, включая Российскую Федерацию, происходят значительные изменения в структуре законодательства, регулирующего данные отношения. Частноправовые отрасли законодательства все больше начинают испытывать на себе воздействие публично-правовых отраслей законодательства в рамках принимаемых государствами комплексных законов и других нормативных актов.

В странах кодифицированного гражданского законодательства, например в Германии и Франции, комплексное законодательство развивается за пределами гражданских кодексов и уложений, присоединяясь к торговым кодексам в качестве приложений или в виде самостоятельных правовых актов, как это имеет место в законодательстве об интеллектуальной собственности.

Параллельно проводится модификация гражданских кодексов и уложений в форме изменения или дополнения содержащихся в них гражданско-правовых норм. Так, в Германии в 2002 г. было произведено значительное обновление норм обязательственного права. Во Франции ныне проводится реформа по совершенствованию отдельных положений Гражданского кодекса.

Отдельно следует сказать об англо-американском праве, не знающем разделения права на публичное и частное. Комплексное регулирование в США, Англии и других странах, применяющих англо-американскую систему права, осуществляется по отдельным сферам правового регулирования, например в области недвижимости, договорного права, права о корпорациях и компаниях, банкротства и т. д. В рамках так называемой блоковой системы законодательства производится правовое регулирование всех видов отношений в сфере экономики или какой-либо другой области жизнедеятельности общества с применением норм, называемых в Европе нормами публичного и частного права (гражданского, торгового, административного, налогового и т. п.). По этой модели в 1952 г. был принят эффективно действующий и поныне Единообразный торговый кодекс США, объединяющий в себе нормы различных видов законодательства, связанных с договором купли-продажи товаров.

В целом, оценивая развитие комплексного законодательства в названных выше зарубежных странах, можно считать, что блоковый путь развития комплексного законодательства в странах англоамериканского права подтвердил свою жизнеспособность и возможность его развития в будущем.

В России, являющейся страной кодифицированного гражданского законодательства, восходящего своими корнями к римскому частному праву, комплексное законодательство с участием норм гражданского права получило значительное развитие.

Основополагающее регулирование экономики, базирующееся на частной, государственной, муниципальной и иных формах собственности, свободе экономической деятельности в условиях развития единого рынка в стране, закреплено в Конституции РФ (ст. 8, 9, 34, 35, 71, 72).

В форме комплексных законов с широким применением в них гражданско-правовых норм были приняты многочисленные кодексы и отдельные законы. В их числе достаточно назвать такие кодексы Российской Федерации, как Земельный, Водный, Лесной, Градостроительный, Жилищный, Налоговый, а также Закон РФ «О недрах»[21], Федеральный закон от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах»[22] и Федеральный закон от 8 февраля 1998 г. № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»[23], в которых содержатся гражданско-правовые нормы совместно с публично-правовыми нормами, регулирующими весьма разветвленную сферу имущественных отношений, составляющих предмет гражданского права. Учитывая сказанное, имеются все основания полагать, что в настоящее время зона монопольного регулирования гражданским законодательством имущественных отношений, указанных в ст. 2 ГК РФ в качестве предмета гражданского законодательства, постоянно сокращается. Хотим мы того или нет, но в современных условиях исключительная сфера такого регулирования остается очень незначительной. Подавляющая масса имущественных отношений, регулируемых в динамичном режиме гражданским законодательством, уже находится в сфере комплексного правового регулирования, под воздействием публичных норм права.

В связи с этим вполне закономерно возникает вопрос о дальнейшем развитии гражданского законодательства, в первую очередь его сердцевины – ГК РФ. При этом нельзя не учитывать того, что в отличие от Германии и Франции в нашей стране не существует торгового кодекса, в рамках которого можно было бы осуществлять развитие комплексного законодательства с широким использованием гражданско-правовых норм.

Закрепленные в ГК РФ положения в его действующей редакции ответа на поставленный вопрос о путях дальнейшего развития гражданского законодательства не дают. Включенные в п. 2 ст. 3 ГК РФ положения о том, что «нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать настоящему Кодексу», оказались неработоспособными с момента принятия самого Кодекса как федерального, а не конституционного закона, имеющего более высокую юридическую силу по сравнению с федеральным законом.

В результате в Земельном и Бюджетном кодексах РФ, в отдельных некодифицированных законах на вполне правомерных основаниях содержатся отдельные нормы, не соответствующие ГК РФ. И дело не столько в том, что законодатель не предусмотрел необходимость включения в ГК РФ специальных норм, как это было сделано на Украине и в Казахстане, закрепивших обязанность законодателя одновременно с принятием закона, содержащего гражданско-правовые нормы, не соответствующие гражданскому кодексу, вносить необходимые изменения в сам кодекс.

В действительности указанные проблемы имеют более глубокий характер. По существу, они запрограммированы в самих комплексных отношениях, а точнее – в понятии комплексного законодательства, регулирующего данные отношения, содержащего гражданско-правовые нормы.

Считается, что в комплексном законодательстве сосуществуют, не утрачивая своей сущности, различные отрасли законодательства: гражданское, налоговое, административное и др. Все они объединяются единством задач, которые нужно решать и которые применяются параллельно друг с другом в составе комплексного законодательства. Иными словами, нормы указанных отраслей законодательства в комплексном законодательстве не утрачивают своей отраслевой индивидуальности. Подобного рода объединения часто называются комплексным законодательством, а само понятие комплексности применяется к комплексным отраслям законодательства и комплексным институтам, но не к правовым нормам как таковым.

Сама по себе норма права, как это принято до сих пор, не может быть комплексной. В комплексных объединениях по своей юридической природе она остается гражданско-правовой, налоговой, административной, уголовно-правовой и т. п., а не комплексной нормой права.

Но на самом деле это не так. Рассмотрим один пример с правовой нормой, содержащейся в ст. 223 ГК РФ, регулирующей переход права собственности на недвижимое имущество в момент совершения государственной регистрации. Возникает вопрос: какой отрасли законодательства юридически принадлежит данная норма? Она включена в ГК РФ и потому, казалось бы, должна быть признана гражданско-правовой нормой, поскольку в ней речь идет об отношениях собственности, точнее о переходе права собственности к приобретателю. Но в то же время данная норма является административной, поскольку без государственной регистрации, предписанной государством, право собственности не может возникнуть у приобретателя недвижимого имущества. По существу, рассматриваемая норма права, содержащаяся в ст. 223 ГК РФ, утрачивает свою отраслевую принадлежность и потому ее даже нельзя назвать комплексной нормой права. Это единая внеотраслевая правовая норма, имеющая однотипную юридическую природу, которую нельзя делить на две части по названным отраслям законодательства. Можно сказать, данные нормы являются продуктами своего рода юридической нанотехнологии, созданными из сплава гражданского и административного законодательства.

Не случайно в Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации (далее – Концепция) большое внимание уделяется институту государственной регистрации имущественных прав. Как известно, в ГК РФ отсутствуют положения и нормы о вещно-правовом договоре, включающем в себя в числе прочих условия о моменте перехода права собственности к приобретателю недвижимого имущества. ГК РФ предусматривает лишь категорию обязательственно-правового договора, по которому права и обязанности, в том числе при переходе права собственности, возникают, как правило, лишь у участвующих в них сторон безотносительно к третьим лицам, в том числе государству.

Содержащаяся в ст. 223 ГК РФ норма о возникновении права собственности на недвижимое имущество у приобретателя по договору с момента государственной регистрации восполняет отсутствие в нашем праве вещно-правового договора. Данную норму, образованную путем соединения воедино гражданско-правовой и административно-правовой норм, условно можно назвать внеотраслевой правовой нормой.

Если говорить в целом о внеотраслевых нормах в составе комплексного законодательства, регулирующего имущественные отношения в сфере экономики, то их использование обусловливается двумя обстоятельствами: 1) необходимостью их использования в правоотношениях, структурно функционирующих по модели гражданско-правового правоотношения, и 2) осуществлением ими функций основных элементов в составе правоотношения, связанных с его возникновением, исполнением, изменением и прекращением. Разумеется, положения п. 2 ст. 2 ГК РФ о соответствии внеотраслевых норм ГК РФ в ныне действующей редакции не применяются.

Наряду с рассмотренными имущественными отношениями, в которых в составе комплексного законодательства содержатся внеотраслевые правовые нормы, существует и второй достаточно распространенный вид имущественных отношений, регулируемый комплексным законодательством, которые условно можно именовать прямолинейными отношениями. Прямолинейными в том смысловом значении, что в комплексном законодательстве правовые нормы различных отраслей законодательства не утрачивают своей отраслевой принадлежности. В составе такого комплексного законодательства нет необходимости для использования внеотраслевых норм права. К указанным имущественным отношениям, в частности, относятся отношения, регулируемые гражданским и торговым законодательством, если иной, более усложненный состав применяемого в них правового комплекса не установлен законом. Гражданско-правовые нормы, используемые в таких комплексах при регулировании прямолинейных имущественных отношений, находятся в сфере действия п. 2 ст. 2 ГК РФ, требующего их соответствия ГК РФ.

В свете вышеизложенного о соотношении гражданского законодательства с комплексным законодательством, регулирующим имущественные отношения в сфере экономики, важной вехой в определении путей дальнейшего развития гражданского законодательства явился Указ Президента РФ от 18 июля 2008 г. № 1108 «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации»[24]. В соответствии с ним была разработана и уже одобрена Президентом РФ Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации, посвященная модернизации части первой ГК РФ. Как подчеркнуто в Указе, это было сделано в целях «дальнейшего развития основных принципов гражданского законодательства Российской Федерации, соответствующих новому уровню развития рыночных отношений». Концепция выполнена очень добротно, на основе важных экономических и социальных преобразований в стране с учетом сложившейся судебной практики применения ГК РФ и необходимости внесения в него принципиальных изменений системного характера.

Вместе с тем возникают серьезные сомнения по поводу предлагаемого в Концепции решения вопроса о соотношении гражданского законодательства с комплексным законодательством. В основу данного решения в Концепции положен так называемый маятниковый принцип, в соответствии с которым решения о правовых нормах, вновь включаемых в ГК РФ, принимаются в момент нахождения маятника на крайних точках его движения.

С одной стороны, в круг отношений, регулируемых гражданским законодательством и определяющих его предмет (ст. 2 ГК РФ), предлагается включать корпоративные отношения. С другой стороны, путем отказа от так называемой трехуровневой системы гражданских законов перейти на двухуровневую систему (ГК РФ и специальные законы).

Предложения о включении в ГК РФ корпоративных отношений по существу означают распространение гражданского законодательства на внутрикорпоративные отношения, которые по своей юридической природе вообще не могут быть предметом гражданского права[25].

Данное предложение является продолжением линии, направленной на неправомерное увеличение в ГК РФ правовых норм нецивилистического характера. Начало этому положило включение в ГК РФ части четвертой «Права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации». Это было сделано с явным нарушением ст. 71 (п. «о») Конституции РФ, включающей в ведение РФ «правовое регулирование интеллектуальной собственности» в качестве самостоятельного предмета регулирования, отдельного от гражданского законодательства, как это имеет место в других странах мира.

Что касается двухуровневой системы гражданского законодательства, то непонятно, что это такое. Нельзя же, например, считать Земельный и другие кодексы РФ, Законы РФ об акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью, Федеральный закон от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях»[26] специальными законами по отношению к ГК РФ. В действительности речь идет о разрушении указанных законов, что государство в силу Конституции РФ сделать, естественно, не может. Невозможно, например, изъять из ЗК РФ гражданско-правовые нормы и оставить в нем только нормы публичного права.

Публичные нормы имеют право на существование только тогда, когда они применяются вместе с нормами частного права. Частноправовые нормы имеют право на существование вместе с публичными нормами. Один вид права без другого существовать не может. Главная проблема состоит в объединении, а не в разъединении данных видов норм.

Если такое объединение происходит на базе реперных[27] позиций в правоотношении собственности (имеются в виду статус собственника, его правомочия, возникновение, переход и прекращение права собственности), то, бесспорно, такие реперные нормы должны включаться в ГК РФ. Остальные правовые нормы могут быть в составе ЗК РФ и любого другого комплексного нормативного акта.

Роль гражданского законодательства в рассматриваемых случаях в целом выражается в самом участии в комплексном правовом регулировании имущественных отношений. При этом если подобного рода участие происходит на основе применения модели гражданского правоотношения, то реперные правовые нормы в нем обязательно должны включаться в ГК РФ. Если же в основной роли комплексных норм будут выступать правовые отношения иной отраслевой направленности, то применяемые в них реперные правовые нормы должны находиться за пределами ГК РФ.

Первоочередной задачей ученых-цивилистов в данном случае, по нашему мнению, должна являться научная разработка критериев и оснований, на базе которых создается возможность для отнесения моделей базовых правоотношений, возникающих при комплексном регулировании имущественных отношений, к разряду гражданско-правовых отношений и соответственно определения в них позиций для применения реперных правовых норм.

Подводя итог сказанному о правовых нормах, которые должны быть в ГК РФ, следует сделать вывод: в Кодексе должно быть два вида основных правовых норм, не считая норм отсылочного характера. Это, во-первых, нормы чисто цивилистического характера и, во-вторых, внеотраслевые (реперные) правовые нормы, определяющие статус и динамику развития правоотношений, создаваемых при применении модели гражданского правоотношения в комплексных имущественных отношениях.

Принимая во внимание вышесказанное, ГК РФ по своей структуре и содержанию не может и не должен быть идентичным гражданским кодексам и уложениям других стран, принятым в XIX и XX в., включая Гражданский кодекс Франции и Германское гражданское уложение.

О макро– и микроправовом регулировании комплексных имущественных отношений в сфере экономики

Источник опубликования: Новое в гражданском законодательстве. Баланс публичных и частных интересов. – М.: Юстицинформ, 2012. С. 9–24.

Комплексно-правовое регулирование имущественных отношений в сфере экономики, начиная со второй половины ХХ века, ставится ведущим направлением в национальном законодательстве по существу всех промышленно развитых стран мира. Делается это на основе и в рамках исторически существующих в них системах права, регулирующих экономико-имущественные отношения.

В странах кодифицированного гражданского законодательства, например, в Германии и Франции, комплексное законодательство развивается за пределами Гражданских кодексов и уложений, присоединяясь к торговым кодексам в качестве приложений или действуя в виде самостоятельных правовых актов, как это имеет место в законодательстве об интеллектуальной ответственности.

Параллельно проводится модификация гражданских кодексов и уложений в форме изменения или дополнения содержащихся в них гражданско-правовых норм. Так, в Германии в 2002 году было произведено значительное обновление норм обязательственного права. Во Франции ныне проводится реформа по совершенствованию отдельных положений Гражданского кодекса.

В США, Англии и других странах, применяющих англо-американскую систему права, не знающую разделениях права на публичное и частное, комплексное регулирование экономики осуществляется по отдельным сферам применения права, например, в области недвижимости, корпоративного права, договорного права, банкротства. По этой модели законами штатов страны был принят Единообразный торговый кодекс США, объединивший в себе нормы различных отраслей законодательства, непосредственно связанных с договором купли-продажи.

В России, являющейся страной кодифицированного законодательства, уходящими своими корнями к римскому частному праву, судя по последним проектам закона о внесении изменений в относительно недавно принятый Гражданский кодекс Российской Федерации (1994–2006 гг.), государство, к сожалению, еще окончательно не определилось с выбором стратегического направления в развитии федерального законодательства, регулирующего имущественные отношения в сфере экономики. Отсутствуют и крайне необходимые доктринальные разработки российских правоведов, получившие признание научной общественности и юристов, занятых в правоприменительной деятельности.

О макроправовом комплексном регулировании указанных отношений. Под таковыми понимается правовое регулирование нормами частного и публичного права имущественных отношений, объединяемых законодателем в отдельные структурно-комплексные образования. Данные образования могут создаваться в виде межотраслевых федеральных кодексов и (или) иных федеральных законов, определяющих межотраслевых правовых институтов.

При этом что очень важно отметить, что указанные правовые нормы, входящие в структурно-комплексные образования, продолжают сохранять приданную им законом отраслевую целостность и принадлежность, не подвергаясь каким-либо сущностным или структурным изменениям. «Нормы гражданского права, – говорится например, в п. 2 ст. 3 Гражданского кодекса Российской Федерации, – содержащиеся в других законах, должны соответствовать настоящему Кодексу». Соответственно, другие законы, содержащие нормы гражданских прав, подтверждают императивность действия указанного положения. Так, согласно п. 1 ст. 11 Налогового кодекса Российской Федерации «Институты, понятия и термины гражданского, семейного и других отраслей законодательства Российской Федерации, используемые в настоящем Кодексе, применяются в том значении, в котором они используются в этих отраслях законодательства, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом».

Примерами структурно-комплексных образований, функционирующих в форме межотраслевых кодексов, могут быть названы земельное законодательство (Земельный кодекс Российской Федерации 2001 г.), Водное законодательство (Водный кодекс Российской Федерации 2006 г.), Лесное законодательство (Лесной кодекс Российской Федерации 2006 г.), Жилищное законодательство (Жилищный кодекс 2004 г.), законодательство о торговом мореплавании (Кодекс торгового мореплавания Российской Федерации 1999 г.) и т. д.

В число структурно-комплексных образований, функционирующих в форме межотраслевых федеральных институтов права, в частности, входят законодательство о недропользовании (Федеральный закон о недрах 1992 г.), законодательство об акционерных обществах (Федеральный закон «Об акционерных обществах 1995 г.)», банковское право (Федеральный закон о банках и банковской деятельности 1990 г.), законодательство о защите прав потребителей (Федеральный закон о защите прав потребителей 1992 г.), законодательство огосзаказе (Федеральный закон «О размещении законом на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд 2005 г.).

Структурно-анатомическое содержание комплексных образований может включать в себя два вида правовых норм. Во-первых, это – правовые нормы, относящиеся к базовой части образования, состоящие из так называемой юридической платформы, на основе которой они должны функционировать. Данная платформа определяется сферой действия имущественных отношений, регулируемой правовыми нормами рассматриваемого комплексного образования. Если речь идет, как это имеет место в настоящем случае, о сфере экономики, то платформа, как правило, создается из норм, регулирующих отношения собственности и экономического оборота, т. е. норм гражданского, административного, налогового права. Так, в земельном законодательстве имеются в виду прежде всего, нормы о праве собственности и других вещных правах на землю и нормы о хозяйственном обороте отдельных видов земель, в жилищном законодательстве – о праве собственности и других вещных правах на жилые помещения и нормы о договорах социального и коммерческого найма.

Что касается норм об ответственности, связанных с нарушением субъективных прав и законных интересов их обладателей, то они, за исключением имущественной ответственности, имеющей преимущественно гражданско-правовой характер, в структурно-комплексные образования, особенно на уровне юридических платформ, в детализированном виде, обычно не включаются. В соответствующих законах об образованиях содержится лишь ссылка на возможность применения наряду с имущественной административной и уголовной ответственности. Типична формулировка приводится и в Лесном кодексе РФ, согласно которой «лицо, виновное в нарушении лесного законодательства, несет административную, уголовную ответственность в порядке, установленном законодательством Российской Федерации».

Второй вид правовых норм в составе структурно-комплексного образования, выполняющих функцию специальных правовых норм, имеет чрезвычайно важное значение. Именно в этих нормах в конечном счете проявляется целевой характер всего комплекса в его практическом воздействии на регулируемые им экономико-рыночные отношения. В данном случае они привносят в сам комплекс специфику правового регулирования, которая должна соответствовать и отображать особенность формы его применения. Красноречивым примером в данном отношении могут служить правовые нормы, содержащиеся в Земельном кодексе РФ, посвященные правовому режиму различных категорий земель, определяемых их целевым назначением (ст. 7, ст. ст. 77–703).

И, наконец, последнее функционально обязательное (физиологическое на языке медицины) условие для существования и действия самого структурно-комплексного образования.

Входящие в его состав правовые нормы частного и публичного права должны находиться в состоянии непрерывно функционирующей юридической совместимости при совместном их использовании в комплексе. Выражается это в необходимости органического сочетания частных и публичных интересов, принадлежащих субъектам соответствующего комплекса и выраженных в указанных видах правовых норм, что следует считать наиболее значимым фактором при определении эффективности функционирования комплексного законодательства в системе российского права.

О системе российского права и месте в ней структурно-комплексных образований.

Излагаемая ниже система российского права была впервые предложена нами в докладе «О системе российского права» на Всероссийской конференции, организованной Московской государственной юридической академией 24 ноября 2001 г.[28].

Основная суть предложенной системы российского права сводилась к следующему.

Предлагалось ввести трехуровневую структуру, в системе российского права, основанную на ветвях права и правовом статусе структурно-комплексных образований в реконструируемой системе права, функционирующей в современной России.

В целом система права в ее обобщенном виде структурно должна состоять из следующих трех уровней: (1) конституционного права как базовой корнево-ствольной части российского права; (2) системообразующих ветвей права, представляющих собой конструктивно-несущие части в структуре права; (3) правовых образований, действующих в отдельных сферах жизнедеятельности общества и государства в форме комплексных кодексов и иных комплексных нормативных актов.

В качестве критериев разграничения названных уровней права выступают: (а) сфера действия правовых норм, входящих в правовые образования соответствующих структурных уровней; (б) юридическая природа и характер правоотношений, возникающих в результате правового регулирования общественных (в нашем случае экономико-рыночных) отношений в различных сферах жизнедеятельности общества и государства; (в) юридический потенциал действия входящих в правовые общности структурных образований при использовании его в комплексном законодательстве.

Конституционное право занимает господствующее положение в системе российского права. Оно составляет фундамент права, имеет высшую юридическую силу, оказывает прямое действие на все регулируемое правом в обществе общественные отношения, осуществляемые непосредственно и (или) в составе правовых норм, входящих в комплексное законодательство.

Все другие правовые общности (ветви права и правовые образования, относимые к третьему слою структуры российского права, берут свое начало и функционируют в строгом соответствии с конституционным правом, закрепленным в Конституции Российской Федерации.

При нарушении данного императивного правила, как установлено в ст. 125 Конституции Российской Федерации, федеральные законы, нормативные акты Президента Российской Федерации, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства Российской Федерации, равным образом как и Конституции республик, уставов, а также законы и иные нормативные акты субъектов Российской Федерации, изданные по вопросам, относящимся к ведению органов государственной власти Российской Федерации и совместному ведению органов государственной власти Российской Федерации и органов государственной власти субъектов Российской Федерации, признаются Конституционным судом Российской Федерации неконституционными и утрачивают силу.

К ветвям права с учетом вышеназванных критериев относятся семь правовых общностей: гражданское право, административное право, налоговое право, трудовое право, корпоративное право (находится в стадии нормативного формирования), уголовное право и процессуальное право, включая гражданское, арбитражное и уголовно-процессуальное право.

В их числе значится шесть материальных ветвей права и одно процедурное (процессуальное право). В свою очередь материальные ветви права по предмету регулирования и способам воздействия на правовые образования, составляющие третий уровень структуры в рассматриваемой системе российского права, также могут быть классифицированы по отдельным дополнительным группам.

Разграничение по предмету правового регулирования на две группы основывается на характере отношений, регулируемых нормами соответствующих ветвей права.

Предметом регулирования ветвей права, входящих в первую группу, являются так называемые внешние отношения с участием третьих лиц, выступающих в качестве самостоятельных участников в возникающих правоотношениях. Наоборот, предметом регулирования ветвей права, входящих в другую группу, становятся так называемые внутренние отношения, возникающие внутри самих организаций (юридических лиц), иных субъектов права, не являющихся физическими лицами.

К первой группе относятся все материальные ветви права, кроме трудового права и корпоративного права. Последние две ветви права составляют вторую группу права.

Основные принципы правового регулирования имущественных отношений в указанных двух группах полярно различны. В первой из них применяются принципы и методы, основанные на равенстве, автономии воли имущественной самостоятельности участников регулируемых отношений (гражданское право), либо на властном подчинении одной стороны другой стороне в правоотношении (административное право, налоговое право, уголовно право). Во второй группе ветвей права, регулирующих внутренние отношения в организациях (юридических лицах), правовое регулирование данных отношений осуществляется на основе применения организационно-управленческих принципов и методов в пространственно замкнутых условиях воздействия на лиц, составляющих субъектный субстрат такого вида объединений (трудовое право, корпоративное право).

Указанные отношения, называемые в корпоративном праве внутрикорпоративными правоотношениями, органически связываются с деятельностью управленческого механизма, имеющего своей основной целью формирование воли соответствующего хозяйственного общества и (или) товарищества, направленной на участие в экономическим обороте и естественно, на получение максимально возможной прибыли на используемый обществом (товариществом) капитал.

Все составные части (звенья) такого механизма функционально взаимосвязаны между собой. Деятельность каждого звена по осуществлению присущей ей функции осуществляется на началах заданной координации с деятельностью других звеньев механизма, обеспечивающих достижение общих результатов и интересов самого общества (товарищества) в целом.

Естественно, поэтому методы гражданско-правового регулирования, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной обособленности участников, предусмотренные в п. 1 ст. 2 ГК РФ, к внутрикорпоративным отношениям вообще не применяются. Не применяются прежде всего потому, что открытым текстом они императивно выведены самим Гражданским кодексом РФ за пределы возможности гражданско-правового регулирования. Об этом недвусмысленно свидетельствует само понятие «экономии води», употребленное законодателем в ст. 2 ГК РФ.

Понятие «автономии» в общеупотребительном его смысловом значении определяется как «право самостоятельно решать дела внутреннего законодательства и управления, «самоуправление», универсально однотипно[29].

Применительно к понятию «автономии воли», предусмотренному ст. 2 ГК РФ, называемой «отношения, регулируемые гражданским законодательством» оно означает следующее.

Во-первых, гражданское законодательство, регулирующее так называемы внешние отношения, с участием субъектов гражданского права, не распространяются на отношения, возникающие во внутренней деятельности субъектов гражданского права по поводу формирования ими воли, требуемой для участия ими во внешних отношениях, в нашем случае на внутрикорпоративные отношения в хозяйственных обществах и товариществах как юридических лицах.

Во-вторых, указанные отношения должны регулироваться особой ветвью права, именуемой корпоративным правом. Как следствие, необходимо удалить из проекта закона «О внесении изменений в части, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, атакже в отдельные законодательные акты российской Федерации как ошибочные положения о дополнении п. 2 ст. 3 словами «отношения, связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими (корпоративные отношения)», положения, относящиеся к включению в ГК РФ ст. 67 о корпоративном договоре; положения о включении в ГК РФ главы 9 «Решения собраний»; другие положения, регулирующие внутрикорпоративные отношения гражданским законодательством.

По способам воздействия ветвей права на правовые образования, входящих в третий уровень структуры российской системы права, необходимо различать материальные ветви права, основанные на полностадийных правоотношениях, включающих в себя стадию видовой ответственности, и правовые общества, в которых отсутствует подобного рода видовая ответственность.

Включенные в систему российского права ветви права соответствуют указанным требованиям, связанных с наличием у них полностадийных видов ответственности. Так, гражданскому праву присуща гражданско-правовая имущественная ответственность, административному – административная ответственность, налоговому праву – налоговая ответственность, уголовному праву – уголовно-правовая ответственность в виде наказаний за совершенные виновными лицами преступления. В особом положении, как говорилось выше, находится корпоративное право, все еще продолжающее находиться в стадии своего законодательного формирования, включая вопросы о корпоративном виде ответственности.

По указанной причине (отсутствие самостоятельности видовой предпринимательской ответственности) к числу ветвей права, составляющих второй уровень системы российского права, не может быть отнесено предпринимательское право. Отсутствие у него полностадийной видовой ответственности является одним из обязательных условий и системообразующих возможностей для включения его в число ветвей права, входящих в систему российского права.

Не лишне вспомнить, что этим недостатком страдало и хозяйственное право в СССР, выступающее в роли наследодателя современного предпринимательского права. Создатели и сторонники хозяйственного права при нарушении его норм вынуждены были прибегать к использованию гражданско-правового и административно-правовых видов ответственности, но не какого-либо единого вида предпринимательской ответственности, которую они были по объективным научным и практическим причинам не в состоянии предложить государству для включения таковой в действовавшее в то время законодательство.

Наличие в полном объеме признаков понятия ветви права, указанных в настоящей статье, позволяет использовать каждую из названных ветвей права в качестве платформы для образования комплексных правовых общностей в соответствующих сферах жизнедеятельности общества и государства.

В сфере экономики такой ветвью прежде всего должно быть названо гражданское право, предметом регулирования которого являются имущественные и неимущественные отношения, составляющие основу рыночной экономики в стране.

Согласно первому критерию предметом гражданского права являются общественные отношения, проходящие практически через все сферы жизнедеятельности общества и государства, включая промышленность, сельское хозяйство, транспорт, торговлю, науку и образование, социальные отношения, личное потребление граждан, участие государства и муниципальных образований в жизнедеятельности общества.

По второму критерию гражданское правоотношение, основанное на принципе юридического равенства его участников, включает в себя все стадии его функционирования, способы и меры защиты нарушенных или оспариваемых прав граждан, юридических лиц, других субъектов гражданского права.

По третьему критерию гражданское право обладает огромными возможностями для использования его в роли платформы для образования на его основе многочисленных комплексных правовых образований, других ветвей права и правовых общностей третьего уровня в сфере регулирования экономики. Достаточно назвать функционирующие в сфере экономики земельное право, природоресурсные образования в праве, банковское право, таможенное право, транспортное право, страховое право.

Третий уровень системы российского права составляют многочисленные правовые образования, функционирующие в форме комплексных по своей юридической природе кодексов и иных федеральных законов в форме правовых образований институционного типа.

На уровне кодексов функционируют названные выше такие комплексные правовые образования как, например, земельное право (Земельный кодекс РФ), водное право (Водный кодекс РФ), лесное право (Лесной кодекс РФ), жилищное право (Жилищный кодекс РФ), в форме правовых институтов – законодательство о недрах (Федеральный закон о недрах), федеральное банковское право (Федеральный закон, Закон о банках и банковской деятельности) и другие.

В отличие от ветвей права рассматриваемые правовые образования характеризуются следующими данными:

1) входящие в их состав правовые нормы не являются по своей юридической природе однотипными нормами, принадлежащими к одной ветви права или иному одноцелевому правовому образованию. Наоборот, в комплексное правовое образование включаются нормы, принадлежащие к различным ветвям публичного и частного права;

2) в связи с указанной разнородностью правовых норм само по себе комплексное правовое образование не может выступать в роли юридической платформы, используемой в качестве основы для создания новых комплексных образований;

3) в форме комплексного правового образования не может возникать и функционировать единое по своей юридической природе и связанное однотипно с ним правоотношение с существующем в нем одновидовой ответственностью. Возникающие в процессе его действия правоотношения относятся к соответствующим ветвям права, правовые нормы которых входят в состав данного комплексного образования (гражданскому праву, административному праву, налоговому праву, трудовому праву);

4) сфера функционирования комплексного правового образования ограничена строго определенной отраслью экономики страны, в рамках которого оно создано. Кстати, именно по данной причине предпринимательское право, неправомерно претендующее, как указывалось выше, на роль общесистемного правового регулятора экономики на уровне системообразующей ветви права, не может быть включено и в состав третьего уровня системы российского права.

Названные особенности комплексных образований, составляющих третий слой структуры в системе российского права, ни в какой мере не снижают юридическую важность и большую значимость их в российском праве, призванным регулировать имущественные отношения в сфере экономики. Более того, их роль в указанной сфере постоянно возрастает. Объясняется это тем, что комплексные правовые образования в сфере воздействия на экономику выступают в роли правовой формы, в которой объединяются и действуют правовые нормы, входящие в соответствующие ветви права, и специальные правовые нормы, отражающие специфику регулируемых комплексными образованиями отношений. При этом в связи с продолжающимся процессом ослабления и утраты ветвями права своего монопольного положения в общей системе права в регулировании экономики, нормы самих ветвей права неизбежно превращаются в основные компоненты данных комплексных правовых образований.

Не является исключением в этом отношении и гражданское право, роль, форма и формирующийся механизм воздействия которого на экономику в системе российского права без сомнения должны возрастать. В действительности, в данной сфере, как это будет видно из последующего изложения, именно гражданское право среди других ветвей права становится базовой юридической платформой, на базе которой формируются и будут формироваться в будущем комплексные правовые образования как прямые регуляторы имущественных отношений в отдельно взятых отраслях экономики нашей страны.

Завершая данную часть настоящей статьи, посвященной системе российского права, хотелось бы подчеркнуть, что высказанные в 2001 г. нами предложения по ее совершению, получили признание специалистов по теории государства и права[30] и видных ученых-цивилистов[31]. В МГЮА, организовавшей проведение Всероссийской научной конференции по системе российского права для студентов, обучающихся в академии и других вузах страны, были подготовлены и изданы первое и второе издания учебников по гражданскому праву, включающих положения «О системе российского права» (в 2004 и 2011–2012 гг.). По данной тематике защищено несколько кандидатских диссертаций.

О микроправовом регулировании комплексных имущественных отношений в сфере экономики

В отличие от макроправового регулирования комплексных имущественных отношений в сфере экономики, основанном на праворегулирующей деятельности межотраслевых институтов и иных комплексных правовых образований, создаваемых путем объединения норм частного и публичного права на условиях сохранения их отраслевой целостности, при микроправовом регулировании данных отношений в составе комплексных правовых образований наряду с целостными нормами могут участвовать непосредственно нормы частного и публичного права, утрачивающие свою отраслевую целостностость. Такие нормы при их слиянии преобразуются в новые ранее не существовавшие нормы межотраслевого характера.

Сказанное означает, что в составе комплексных правовых образований, входящих в третий уровень структуры в системе российского права, содержатся три вида правовых норм: нормы частного права, нормы публичного права и межотраслевые нормы, именуемые нами реперными правовыми нормами[32]. При этом мы не имеем в виду комплексные правовые образования одноотраслевого законодательного характера, не являющегося предметом рассмотрения в настоящей статье. Такие комплексные образования имеют более однообразную правовую структуру, функционирующую в рамках действия одной отрасли законодательства. В гражданском законодательстве они обычно выступают в правоотношениях под названием смешанных договоров. Согласно п. 3 ст. 421 ГК РФ о свободе договора стороны могут заключить договор, в котором содержатся элементы различных договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами (смешанные договоры). К отношениям сторон по смешанному договору применяются в соответствующих частях правила о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре, если иное не вытекает из соглашения сторон или имущества смешанного договора. Как видно из приведенной нормы Кодекса, в смешанном договоре, как правило, не предполагается участие реперных норм права.

В рассматриваемых в настоящей статье комплексных правовых образованиях, наоборот, участие реперных норм в указанных образованиях обязательно. Более того, данное участие по существу означает не только придание стабильности комплексным правовым образованиях в системе действующего российского права, но одновременно, что не менее важно, и закрепляет создаваемую тенденцию в развитии дальнейшего сближения и совместного использования норм публичного и частного права в законодательной и правоприменительной деятельности российского государства.

Совместно с В. И. Лафитским мы констатировали, что в советское время гражданское законодательство долгое время исполняло идеологическую установку, формулированную В. И. Лениным: «Мы ничего частного, не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное». В настоящее время в вопросе об организационно-правовых формах юридических лиц все с точностью наоборот. Разработчики новой редакции соответствующих статей ГК РФ ничего публичного не признают. Для них все в области хозяйства представляется частноправовым, а не публичным. Но такая частноправовая идеология может существовать только на бумаге. В реальной правовой жизни она неосуществима[33]. И, далее. В комплексных правовых образованиях «гражданско-правовые нормы сочетаются с публично-правовыми в регулировании весьма разветвленной сферы имущественных отношений. Учитывая сказанное, имеются все основания полагать, что в настоящее время зона монопольного регулирования гражданским законодательством имущественных отношений, указанных в статье 2 ГК РФ в качестве предмета гражданского законодательства, постоянно сокращается. Хотим мы того или нет, но в современных условиях исключительная сфера такого регулирования остается очень незначительной. Подавляющая масса имущественных отношений, регулируемых в динамическом режиме гражданского законодательства, уже находится в сфере комплексного правового регулирования, совместного участия в нем публичных норм права»[34].

Возвращаясь к вопросу о включении реперных правовых норм в состав комплексных правовых образований, регулирующих экономику, необходимо обращать внимание на то, что именно на основе применения данных норм обеспечивается необходимая глубина, и, как следствие, повышение уровня эффективности правового регулирования в достижении социально-экономических целей, которые ставят перед собой общество и государство.

Объясняется это тем, что в комплексных правовых образованиях реперные нормы регулируют ключевые положения в имущественных отношениях, относящихся к качеству, цене, времени исполнения соответствующего обязательства по передаче имущества, выполненной работы, оказываемой услуге.

Реперные правовые нормы создаются ветвью права, выступающей в роли юридической платформы в комплексных правовых образованиях. При регулировании имущественных отношений такой ветвью права является гражданское законодательство, которое в силу занимаемого им положения в системе права, предрасположено к осуществлению такой функции.

В Гражданском кодексе РФ на этот счет предусмотрены даже специальные нормы общего характера, на основании которых могут создаваться реперные правовые нормы. Во-первых, в договорном праве в качестве промежуточных на пути к созданию реперных норм можно назвать весьма внушительный по своему числу массив установленных государством диспозитивных норм права, содержащихся в ГК РФ, которые вступают в действие при условии, если стороны своим соглашением не установят иное (п. 4 ст. 421 ГК РФ). Во-вторых, законом императивно могут быть введены в содержание договора правила, которые стороны обязаны соблюдать при исполнении договора «Договор, – говорится в п. 2 ст. 422 ГК, – должен соответствовать обязательным для сторон правилам, установленным законом и иными правовыми актами (императивным нормам), действующим в момент его заключения».

На основе приведенных специальных норм общего характера в гражданском законодательстве создаются реперные правовые нормы. В том же договорном праве по названным условиям заключаемого договора в гражданском законодательстве предусматриваются, в частности, следующие реперные правовые нормы.

По вопросу о качестве дополнительно к нормам ГК РФ действует Федеральный закон о техническом регулировании от 27 декабря 2002 г., регулирующий отношения, возникающие при разработке, принятии, применении и исполнении обязательных требований к продукции и связанным с ними процессами ее проектирования, производства, строительства, монтажа, наладки, эксплуатации, хранения, перевозки, реализации и утилизации, выполнению рабочими оказания услуг, содержащихся в специальных документах, называемых техническими регламентами.

По вопросу о цене в п. 1 ст. 424 ГК РФ устанавливается, что «исполнение договора оплачивается по цене, установленной соглашением сторон. В предусмотренных законом случаях применяются цены (тарифы, расценки, ставки и т. п.), устанавливаемые или регулируемые уполномоченными на то государственными органами и(или) органами местного самоуправления».

По вопросу о моменте возникновения права собственности в п. 2 ст. 223 ГК РФ предписывается, что «В случаях, когда отчуждение имущества подлежит государственной регистрации, право собственности у приобретателя возникает с момента такой регистрации, если иное не установлено законом».

Во всех трех приведенных случаях реперные правовые нормы создаются путем слияния в единые межотраслевые правовые нормы частного права (договорное право) и публично-правовых норм (административно-правовые нормы, выраженные в законе).

В связи с этим вполне уместно поставить вопрос о том, следует ли, допустим, договор купли-продажи недвижимости, считающийся в цивилистической доктрине классическим видом гражданского договора частного права, при наличии в нем трех разновидностей реперных правовых норм, определяющих наиболее существенные условия договора, вообще относить к категории частноправовых договоров?

При этом следует иметь в виду главное, что свойственно реперным правовым нормам. По своей юридической природе в них стираются различие между нормами частного и публичного права. Как минимум их можно называть нормами частного и публичного права, в которых властное административное подчинение одной стороны в правоотношении другой стороне преобразуется в права и обязанности гражданско-правового договора, заключаемого на основе в нем юридического равенства сторон.

Структура внеотраслевых (реперных) правовых норм в гражданском законодательстве выходит, разумеется, далеко за пределы договорного права. В том числе, а может быть прежде всего она применяется в нормах, регулирующих право собственности. В докладе «О модернизации права собственности в экономическом измерении», сделанном в октябре 2010 г. на пятых научных чтениях, посвященных памяти С. Н. Братуся, было озвучено положение о том, что «По своей юридической природе основополагающие нормы о праве собственности относятся к особой разновидности внеотраслевых (реперных) правовых норм… В итоге образуется единое межотраслевое понятие права собственности, основанное на господствующем (приоритетном) в нем положении конституционных норм»[35].

Одновременно следует отметить, что на уровне общих положений Гражданского кодекса РФ все еще продолжают сохраняться положения и правовые нормы об исключительно автономном характере действия Кодекса, игнорирующего возможность комплексного характера его функционирования на совместной основе с другими правовыми общностями, входящими в систему российского права. В первую очередь, это относятся к устаревшему понятию гражданского оборота, базирующегося исключительно на частноправовом чисто цивилистическом подходе при определении его юридической сущности. В действительности это ушло уже в далекое прошлое, если таковое вообще к тому же когда-либо существовало. Разумеется, остается правильным то, что комплексную основу правового регулирования современного экономико-рыночного оборота товаров продолжают составлять гражданско-правовые принципы, присущие частному праву. Это – принципы равноправия участвующих в обороте товаров субъектов права и принцип свободы договора. Вместе с тем, нельзя не учитывать воздействия на формирование и функционирование рыночных отношений государства при использовании им норм публичного права (антимонопольное законодательство и др.). Поэтому, необходимо заменить понятие частный оборот на экономический или имущественный оборот.

И, наконец, последнее. В Гражданском кодексе РФ должно быть два вида основополагающих правовых норм, не считая норм отсылочного характера. Это, – во-первых, нормы чисто цивилистического характера, во-вторых, внеотраслевые (реперные) правовые нормы, определяющие статус и динамику применения модели гражданского правоотношения в комплексных имущественных правоотношениях. Гражданский кодекс РФ нельзя превращать при внесении необходимых изменений в обычный сборник законов.

Россия должна оставаться страной кодифицированного законодательства. Гражданский кодекс, опираясь на положения, закрепленные Конституцией Российской Федерации, по своей юридической сущности обречен быть основой развивающегося комплексного законодательства в сфере правового регулирования экономико-рыночных отношений.

Высказанные в настоящей статье положения следует рассматривать как альтернативный подход по отношению к новой редакции Гражданского кодекса Российской Федерации, внесенного в Государственную Думу Российской Федерации, определяющими основные направления в модификации современного гражданского законодательства в нашей стране.

В нарушении фундаментальных начал в гражданском праве новая редакция Кодекса значительно расширяет отношения, регулируемые гражданским законодательным путем включения в их число корпоративных отношений. Можно сказать, что тем самым вводится, как минимум, новое понятие гражданского права, которое становится по сути безграничным. Такой процесс преобразования Гражданского кодекса, после включения в декабре 2006 г. части четвертой «Права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации», превращает его в некий Кодекс экономического права. В сфере регулирования рыночной экономики в нем объединяются нормы частного и публичного права, предметом действия которых становятся, наряду с имущественными отношениями с участием третьих лиц, также отношения организационно-управленческого типа, функционирующие внутри самих юридических лиц, как самостоятельных субъектов права.

О законодательном запрете автономии воли участников гражданских правоотношений

Источник опубликования: Мозолин В. П. О законодательном запрете автономии воли участников гражданских правоотношений // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2013. № 2.

Федеральным законом от 30.12.2013 г. № 302-ФЗ «О внесении изменений в главы 1,2,3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» гражданско-правовое регулирование имущественных и неимущественных отношений было полностью распространено на внутрикорпоративные отношения.

«Гражданское законодательство, – предусматривается в новой редакции ч. 6 ст. 2 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ), – определяет правовое положение участников гражданского оборота, основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальных прав) регулирует отношения, связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением лиц (корпоративныеотношения) (подчеркнуто – В.М.), договорные обязательства, а также другие имущественные и личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников».

До принятия названного закона содержание и юридическая природа общественных отношений, регулируемых гражданским законодательством, была четко определена генеральной правовой нормой, содержащейся в ст. 2 ГК РФ в редакции, действовавшей до 1 марта 2013 г. Гражданско-правовое регулирование направлено на имущественные и неимущественные отношения, считающиеся для субъектов гражданского права внешними отношениями с третьими лицами. Естественно, при этом не остаются за пределами гражданско-правового регулирования и организационно-структурные отношения, существующие внутри самих юридических лиц, в сфере которых функционируют органы управления внутренними делами данных субъектов гражданского права. Сами же органы управления юридических лиц в то же самое время являются субъектами внутрикорпоративных правоотношений, участвующими в выработке и принятии решений по формированию воли юридических лиц. Одним словом, внутри каждого юридического лица существует автономная зона, в которой решаются наиболее важные вопросы, связанные с существованием и деятельностью юридического лица в целом в области гражданских и иных правоотношений с третьими лицами.

Что касается генеральной правовой нормы, предусмотренной п. 2 ст. 2 ГК РФ, то ее содержание состоит из трех основных частей, устанавливающих (1) гражданско-правовой статус субъектов гражданского права; (2) основания возникновения и порядок осуществления субъективных прав и обязанностей участников гражданского оборота; и (3) базовую основу имущественных и личных неимущественных отношений, регулируемых гражданским законодательством.

Участниками гражданского оборота, как субъектов гражданского права, являются граждане и юридические лица, в том числе лица, занимающиеся предпринимательской деятельностью, Российская Федерация субъекты Российской Федерации и муниципальные образования, иностранные граждане, лица без гражданства и иностранные юридические лица, если иное не предусмотрено Федеральным законом.

Основания возникновения и порядок осуществления гражданских прав и обязанностей предусматриваются в п. 1 ст. 2 ГК РФ в контексте основных сфер имущественных и личных неимущественных отношений, регулируемых гражданским законодательством: правом собственности и другими вещными правами, правом на интеллектуальную собственность, договорными и иными обязательствами. Детальный перечень оснований возникновения гражданских прав и обязанностей, осуществления и защиты гражданских прав содержится в ст. 8 и других статьях главы 2 ГК РФ. Наконец, о третьем компоненте генеральной правовой нормы, предусмотренной в п. 1 ст. 2 ГК РФ. Не греша против истины, можно с уверенностью отметить, что данный компонент, определяющий понятие и сферу применения гражданского законодательства на основе указанных в ст. 2 критериев, является в ГК РФ решающим фактором в понимании того, что вообще по своей юридической сущности и целевому назначению представляет собой гражданское право в общей системе российского права.

Имущественные и личные неимущественные отношения, составляющие предмет гражданского права, должны удовлетворять следующим трем критериям (условиям): социальному, духовно-мыслительному и экономическому В качестве социального критерия называется равенство участников, вступающих в данные отношения, духовно-мыслительного – автономия воли, экономического – имущественная самостоятельность участников.

Важно при этом иметь ввиду, что действие указанных критериев на имущественные и личные неимущественные отношения, подпадающие под гражданско-правовое регулирование, начинается с момента совершения участником (участниками) совершаемого действия или появления события (юридического факта), ведущего к возникновению гражданского правоотношения. Это означает, что участники правоотношения на данный момент должны находиться в состоянии юридического равенства друг к другу (не быть в подчинении один к другому), действовать в правоотношении по собственной сформировавшейся воле на основе ее автономии, иметь достаточное имущество для участия в правоотношении.

Центральное положение в системе названных в ст. 2 ГК РФ критериев возникновения гражданских правоотношений в плане определения сферы возможности применения гражданского законодательства, безусловно, занимает автономия воли, характеризуемая духовно-мыслительными свойствами влияния на процесс, связанный с ее формированием.

Проблема состоит в том, что гражданское законодательство, как только что говорилось выше, применяет данный критерий на стадии уже сформировавшейся воли участников с обязательным сочетанием двух других критериев – равенства и имущественной самостоятельности.

В процессе же формирования воли внутри субъекта гражданского права указанная сочетаемость полностью отсутствует по вполне объективной причине невозможности ее использования.

Во внутрикорпоративных отношениях используется совершенно иной по сравнению с гражданскими правоотношениями механизм принятия решений, формирующий волю юридического лица, основанный не на равенстве и имущественной самостоятельности лиц, участвующих в формировании воли.

Данный механизм действует на основе строго заданной законами и учредительными документами юридического лица координационной основе. Все составные части (звенья) его функционально взаимосвязаны между собой. Деятельность каждого звена по осуществлению присущей ему функции органически связана с деятельностью других звеньев механизма, совместно обеспечивающих достижение общего результата в интересах самого юридического лица в целом.

В каждом виде юридических лиц структурная основа механизма в зависимости от их организационно-правовой формы строго индивидуальна. К примеру, одна структура существует в акционерном обществе, основанная на неравном количестве голосующих акций у акционеров, другая – в потребительском кооперативе, применяемом при вынесении решений систему «один член кооператива – один голос». Изложенная система формирования воли юридического лица, действующая во внутрикорпоративных отношений, не может основываться на началах равенства и имущественной самостоятельности участников, как бы этого не желал и предусматривал законодатель в принимаемом им законе. Даже в их виртуальном измерении они не в состоянии регулироваться гражданским законодательством. Да этого и не следует делать, ибо тем самым произойдет обеднение самих же гражданско-правовых отношений, в которые вступают юридические лица с третьими лицами. «Каждому фрукту свое время». К тому же нельзя забывать, что субъектами права во внутрикорпоративных отношениях являются не просто граждане и юридические лица, другие субъекты гражданского права, действующие в режиме их общегражданской правоспособности, а те же самые субъекты гражданского права, добровольно создавшие или вступившие в организацию, являющуюся юридическим лицом, в которой действуют свои правила поведения, устанавливаемые их учредительными документами. Как справедливо отмечается, «в чужой монастырь со своим уставом не входят».

Именно эти правила поведения, формулируемые в юридических лицах на основе автономии воли, и составляют квинт-эссенцию того права, выходящего за рамки гражданского законодательства, которое должно регулировать внутрикорпоративные отношения. В унитарных предприятиях – это трудовое право, в кооперативных организациях – корпоративное право, в хозяйственных товариществах и обществах – корпоративное право. Ошибка законодателя, иначе это назвать нельзя, касающаяся автономии воли, допущенная при принятии Федерального закона от 31.12.2012 г. № 53 (ч. 1) ст. 7627, состоит не только в том, что в п. 1 ст. 2 ГК РФ к числу отношений, регулируемых гражданским законодательством, были отнесены корпоративные отношения, а, главное, условие об автономии воли было распространено на отношения, связанные с процессом ее формирования.

Об этом достаточно ясно свидетельствует и общеупотребительное смысловое значение понятия автономия воли как «право самостоятельно решать дела внутреннего законодательства и управления», «самоуправление».

В действительности, гражданское законодательство не вмешивается в процесс функционирования мозга человека как субъекта гражданского права, по формированию воли, связанной с участием в гражданских правоотношениях. Спрашивается, почему же наш законодатель разрешает себе делать это применительно к юридическим лицам, в которых такого рода решения в подавляющем большинстве случаев принимаются не одним человеком, а коллективом людей.

Требование об автономии воли как одном из обязательных условий гражданско-правового регулирования имущественных и личных неимущественных отношений непосредственно базируется на Конституции Российской Федерации. Оно основано конкретно на ст. 29 (каждому гарантируется свобода мысли и слова) и ст. 30 (каждый имеет право на объединение).

В самом деле разве вправе законодатель обязывать ОАО «Роснефть» решать все вопросы, связанные с добычей нефти на шельфе в северных морях, исключительно в рамках гражданско-правовых договоров с зарубежными фирмами, как того требует ст. 2 ГК РФ в новой редакции, а не решать наиболее важные из них самостоятельно на основе имеющейся у нее автономии воли.

Подобного рода примеров можно привести неизмеримое множество. Рассматривая проблему законодательного запрета автономии воли участников гражданских правоотношений, нельзя обойти молчанием другие дополнения, вносимые в ГК РФ в связи с данным запретом. Прежде всего, речь идет о ст. 181¹ проекта закона о внесении изменений в ГК РФ, внесенного в Государственную Думу Российской Федерации, посвященной понятию решения собраний. По меньшей мере, представляется удивительным, если не сказать юридически непрофессиональным, положения, относящиеся к самому понятию решения собраний.

«Решение собрания, – предусматривается в ней, – с которыми закон связывает гражданско-правовые последствия, порождает правовые последствия, на которые решение направлено для всех лиц, имеющих право участвовать в данном собрании, – участников юридического лица, сособственников, кредитора при банкротстве и т. п. (участников гражданско-правового сообщества), а также для иных лиц, когда это установлено законом или вытекает из существа отношений».

Из текста приведенной статьи видно, что в нем идет речь исключительно о решении собрания, принимаемого участниками внутрикорпоративных правоотношений, не являющегося юридическим лицом. Ибо существуют решения, принимаемые самим юридическим лицом в процессе совершения и исполнения сделки. Рассматриваемое решение собрания в своей сущности и по своему содержанию направляется исполнительному органу юридического лица для оформления его в виде определенного акта, выражающего волю самого юридического лица на совершение сделки или иных юридических действий по отношению к третьим лицам. При этом стоит сказать, что в ст. 8 ГК РФ, посвященной основаниям возникновения гражданских прав и обязанностей, как, впрочем, и во всем ГК РФ в целом вообще не говорится о том, чтобы гражданско-правовые последствия возникали непосредственно из решения собрания, что представляется абсолютно правильным. Согласно п. 1 ст. 8 ГК РФ гражданские права и обязанности возникают из договоров и иных сделок, предусмотренных законом, а также из договоров и иных сделок хотя и не предусмотренных законом, но не противоречащих ему.

Что же касается самих участников юридического лица, то решение собрания никаких правовых последствий в отношении третьих лиц вообще не вызывает. Имея значение внутрикорпоративного акта, решение собрания, совершаемого в сфере внутрикорпоративных правоотношений, связывает своей обязательностью следования ему как участников, участвовавших в его принятии, так и участников, отсутствовавших на собрании, принявшим его. В случаях, указанных в законе или в учредительном документе юридического лица, не согласные с решением собрания вправе обжаловать его в судебном порядке.

Совсем представляется абсурдным введение в закон какого-то мифического создания, именуемого гражданско-правовым сообществом, включающего к тому же в сферу принятия собранием решения наряду с участниками юридического лица, совершенно различные категории лиц, таких как сособственники, кредиторы, при банкротстве и т. д. При этом решение собрания должно приниматься большинством участников собрания (ст. 181¹). А как же быть в таком случае с участниками обществ с ограниченной ответственностью и акционерных обществ, в которых применяется совершенно иной принцип голосования: голосует капитал, а не участники юридического лица. Решение в собрании указанных видов юридических лиц принимаются большинством долей участия или голосующих акций в обществе с ограниченной ответственностью и акционерном обществе, а не большинством их обладателей.

Впрочем, тот же самый, но более общий вопрос следует поставить в отношении уже принятого закона в новой редакции ст. 2 ГК РФ относительно дальнейшей судьбы автономии воли во внутрикорпоративных отношениях юридических лиц.

Гражданский кодекс как “Экономическая Конституция страны”? (при авторском участии П. Д. Баренбойма)

Источник опубликования: Мозолин В. П., Баренбойм П. Д. Гражданский кодекс как «Экономическая Конституция страны»? // Законодательство и экономика. 2009. № 4.

Очередное избрание в феврале 2009 года Валерия Дмитриевича Зорькина на пост Председателя Конституционного суда Российской Федерации лишний раз подчеркнуло продолжение преемственности неоднократно озвученных им идей о необходимости построения в стране правовой системы, соответствующей требованиям 21 столетия. В «Тезисах о Правовой реформе в России», впервые опубликованных в журнале «Законодательство и Экономика» в 2004 году В. Д. Зорькин пишет: «В отношении формирования пока еще не сложившейся системы законодательства России преобладают устаревшие подходы, в том числе и к кодексам. Особенно не хватает комплектности и систематичности корпоративному праву, которое частично регулируется ГК, частично другими, плохо увязанными между собой законодательными актами. В этих условиях очень важна разумная интернационализация российского права… Если говорить кратко и образно, для меня правовая реформа – это создание системных предпосылок для того, чтобы наша Россия, наконец, “взяла правовой барьер”. То есть полностью состоялась как правовое и одновременно социально справедливое государство… Скажу больше: на мой взгляд, если не форсировать в стране правовую реформу, то и все остальные реформы, прежде всего создание правовой, конституционной экономики, с очень большой вероятностью начнут буксовать. И очень скоро… Недооценка правовых ценностей, в первую очередь конституционных, может завести в тупик и существенно замедлить самые прогрессивные реформаторские процессы… Любая правовая система – это не только свод законодательных актов и инструментов их реализации. Это не только механизм, но одновременно и организм… Обновление законодательства необходимо. Плохо, однако, когда законы принимаются непродуманно и наспех, так что сразу после их принятия обнаруживаются прорехи, которые начинают опять же наспех латать. Законодательный процесс обессмысливается, превращаясь в бумажную круговерть. Такими калейдоскопическими изменениями законодательства стираются базовые принципы права – его стабильность и динамизм. Надо осознать главное: без построения концепции развития, рецепции и координации законодательства, процесс его развития скорее всего сохранит черты некоторой хаотичности и неорганизованности, что будет препятствовать успешному осуществлению правовой, а значит и экономической реформы.»

Подробная цитата понадобилась, чтобы подчеркнуть тот, к сожалению, очевидный факт, что отсутствие системного подхода продолжает оставаться серьезным фактором, тормозящим создание современного законодательства, в том числе гражданского, способствующего эффективному развитию и стабильности экономических отношений и. в конечном счете, составляющим основу столь необходимого сейчас антикризисного интитуционально-нормативного механизма. Неразработанность концептуальных основ систематизации и координации экономического законодательства сама по себе становится фактором, усугубляющим разворачивающийся сейчас кризис экономики России.

Напряжение сил и полезность нашего юридического сообщества стране в такой ответственный момент является своего рода «моментом истины» для отечественной юридической науки. Поэтому не следует оставлять без внимания очередную, с учетом вышесказанного, абсолютно неуместную попытку возрождения неоднократно отвергнутой Конституционным судом РФ идеи «Гражданского Кодекса как экономической конституции» под флагом реализации совершенно своевременного Указа Президента РФ «О совершенствовании Гражданского Кодекса Российской Федерации» от 18 июля 2008 г. № 1108.

Сейчас, когда важно совершенствовать законодательство в сфере экономической деятельности, в первую очередь, усиливая его антикризисную составляющую, вновь приходится сталкиваться с намерением разработчиков ГК превратить Гражданский кодекс в законодательный акт высшей силы, по которому все другие законы, регулирующие отношения в сфере экономики, должны занимать подчиненное положение. Такого рода научные амбиции, не подкрепленные мировым опытом и российской практикой правоприменения, могут в период кризиса еще более дестабилизировать функционирование правовой системы, основанной на верховенстве Конституции страны, играющей важную роль в поддержании стабильности в экономике страны, и значительно осложнить создание в стране правового государства, основным принципом деятельности которого является верховенство права (Rule of Law).

В действительности, Гражданский кодекс РФ не может выступать по отношению к другим законам в качестве закона, обладающего высшей юридической силой, хотя бы потому, что он не относится к категории федеральных конституционных законов. К тому же ГК РФ вообще не предназначен для регулирования всех групп отношений, в совокупности составляющих общее понятие производственных отношений. Из четырех стадий производственных отношений, функционирующих в сфере производства, распределения, обмена и потребления, гражданское законодательство в силу присущей ему юридической природы и своего предназначения в состоянии полностью регулировать лишь имущественные отношения в сфере обмена товаров. Исключение составляют отношения, объектами которых являются работы и отдельные виды услуг (строительство, научно-исследовательские, опытно-конструкторские и технологические работы, перевозки грузов и т. д.). В этих случаях гражданское правовое регулирование может распространяться и на производственную сферу, связанную с проведением работ или оказанием услуг.

Вместе с тем гражданское регулирование экономических отношений по определенным направлениям, предусмотренным законом, может иметь сквозной характер, проходящий через все стадии производственных отношений. Таковое проводится, во-первых, в связи с созданием организационно-правовых структур (юридических лиц), деятельности индивидуальных предпринимателей, с участием которых осуществляется производственная, распределительная, коммерческая и потребительская деятельность; и, во-вторых, при использовании института права собственности по присвоению продукта, произведенного в процессе производства, лицами – собственниками средств производства.

И, главное, сами отношения, связанные с присвоением продукта в процессе производства, гражданским законодательством не регулируются по причине их неравноправного характера, связанного с сосредоточением экономической власти в руках собственников средств производства.

Данные отношения, именуемые в экономике отношениями между трудом и капиталом, составляют сердцевину производственных отношений в каждом обществе, включая российское, независимо от того, какой общественно-экономический и политический строй существует в той или иной стране.

На этом основании гражданское право не может претендовать на исключительную роль в регулировании отношений в сфере экономики. В условиях функционирования в стране рыночной экономики, оно в состоянии выполнять лишь координирующие функции в системе комплексных отраслей российского законодательства, призванных регулировать рассматриваемые отношения. Индивидуальная роль, координирующие функции и сфера применения гражданского законодательства в регулировании отношений в сфере экономики определены в п.п. (в), (д), (ж), (и), (о) и (п) ст. 71, п.п. (б), (в), (г), (д), (з) и (к) ст.72 и ст.76 Конституции Российской Федерации.

Руководствуясь положениями и правовыми нормами, содержащимися в Конституции РФ, действующее гражданское законодательство и, прежде всего, Гражданский кодекс Российской Федерации, еще не исчерпало своих регулирующих возможностей воздействия на экономику и поэтому нуждается в дальнейшем совершенствовании, а в отдельных случаях и обновлении, что особенно стало заметным в условиях разразившегося в стране экономического кризиса.

Так, право собственности на вещи (далее – вещное право собственности), считающееся основополагающим экономическим правом человека и гражданина, гарантированное Конституцией Российской Федерации (ст. ст. 17 и 35), объявлено в ст. 1 ГК РФ неприкосновенным правом с одним ограничительным условием. Согласно п. 2 ст. 1 ГК РФ гражданские права (в том числе надо понимать и право собственности – В.М.) могут быть ограничены на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц.

Однако указанные ограничения вещного права собственности не получили надлежащего развития в ГК РФ. Закрепленная в ст. 210 ГК норма лишь предусматривает обязанность собственника нести бремя содержания принадлежащего ему имущества, к тому же, с оговоркой, если иное не предусмотрено законом или договором. Положения ст. 10 ГК РФ о «злоупотреблении правом в иных формах» сформулированы слишком широко и неопределенно, что затрудняет их применение на практике.

А главное, продолжает оставаться по существу нерешенной возможность ограничения бесконтрольного распоряжения частными собственниками доходами, получаемыми в процессе производственной деятельности на принадлежащих им предприятиях. Думается, что наступило время предоставить работникам предприятий право участия совместно с их собственниками в распределении прибыли в соответствии с количеством и качеством вложенного ими труда в процессе производства продукции и право соучастия в управлении предприятием.

Отрицательные последствия сложившейся монополизации вещного права собственности в сфере гражданско-правового регулирования экономических отношений ведут к недооценке а, в большинстве случаев, и к отрицанию роли и значения еще двух видов права собственности, существующих в гражданском праве. Речь идет о праве интеллектуальной собственности на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации и праве собственности на субъективные права граждан, юридических лиц и других субъектов гражданского права.

Правовой режим и юридический механизм использования прав собственности на указанные объекты имеет свои особенности и соответственно отличен от режима и механизмов использования, применяемых в вещном праве собственности. Но это ни в какой степени не дает оснований законодателю ставить под сомнение и, тем более, отрицать необходимость иметь в Гражданском кодексе необходимое число специальных правовых норм, обеспечивающих полноценное функционирование указанных видов права собственности в области регулирования экономических отношений.

Несколько слов о каждом из названных прав собственности.

Право интеллектуальной собственности закреплено в ст. 44 Конституции Российской Федерации в составе главы 2 «Права и свободы человека и гражданина». «Каждому, – говорится в данной статье, – гарантируется свобода литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества, преподавания. Интеллектуальная собственность охраняется законом.» Не должно вызывать сомнений при объективном толковании содержания правовой нормы, закрепленной в приведенной статье, что под интеллектуальной собственностью в Конституции понимается право свободы человека и гражданина на создание указанных видов творчества, но не сами произведения, создаваемые их авторами в процессе творческой деятельности. Такое толкование понятия интеллектуальной собственности полностью основывается на пункте VIII ст. 2 Конституции, учреждающей Всемирную организацию интеллектуальной собственности, от 14 июля 1967 г., участником которой является Российская Федерация. В Конвенции говорится непосредственно о правах, относящихся к конкретным результатам творческой деятельности в производственной, научной и художественной сферах жизни.

Составители же Части четвертой, а за ними и законодатель в угоду не обоснованных юридической наукой так называемых интеллектуальных прав прав превратил право интеллектуальной собственности на результаты, полученные в процессе инновационной деятельности, в объект (результат) такой деятельности. Тем самым из ванны вместе с водой оказался вылитым и моющийся в ней ребёнок. Одним из последствий подобного превращения права, принадлежащего ученому, изобретателю и иному творцу на создаваемый им результат инновационной деятельности, являлось трансформирование данного результата в объект, находящийся в сфере действия вещного права собственности. В результате лицо, использующее такой не модифицированный объект в качестве объекта вещного, а не интеллектуального права собственности в процессе предпринимательской деятельности может стать олигархом, а ученый, создавший идею, на основании которой в последствии была изготовлена соответствующая вещь, в лучшем случае сможет оставаться научным сотрудником, получающим скромную заработную плату от того же самого олигархов в обмен на новые разрабатываемые им результаты интеллектуальной деятельности, а при наступлении очередного экономического кризиса – оказаться в положении безработного.

Что касается права собственности на субъективные права, то оно уже, в частности, признано в п. 4 ст. 454 ГК РФ, согласно которому «положения, предусмотренные настоящим параграфом, применяются к продаже имущественных прав, если иное не вытекает из содержания или характера этих прав».

По большому счету в настоящее время речь идет о широком и все увеличивающемся распространении на сферу финансово-экономических отношений данного права собственности и, соответственно, удаления его от реальной экономики.

В Гражданском кодексе РФ по существу отсутствуют системообразующие правовые нормы, обеспечивающие эффективную координацию рассматриваемого права с вещным правом собственности, что особенно негативно сказывается на состоянии экономики в период действия кризисов, как это имеет место в настоящее время.

Рассматривая концептуальные направления в развитии гражданского законодательства, регулирующего имущественные отношения в сфере экономики, нельзя обойти вниманием неоправданное отсутствие в Гражданском кодексе РФ правовых норм, посвященных, как нам представляется, самостоятельному виду реституционного обязательства в составе обязательственного права. Данный вид обязательства получил достаточно широкое распространение в англо-американской и европейской системах права. Одна из его особенностей состоит в том, что, являясь по своей природе отношением, регулируемым гражданским законодательством, оно, в то же самое время, не может быть отнесено к числу имущественных отношений, основанных на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников, входящих согласно п. 1 ст. 2 ГК РФ в предмет гражданского права.

По своей правовой сущности реституционными (восстановительными) считаются обязательства, возникающие вследствие причинения вреда, неосновательного обогащения, признания недействительными сделок, виндикации имущества у добросовестного приобретателя и других юридических фактов, не являющихся основаниями возникновения сделок.

Данные обязательства считаются особо востребованными во время финансово-экономических кризисов.

К сожалению, российская юридическая доктрина в значительной степени остается нейтральной к научному исследованию проблем, относящихся к реституционным обязательствам в гражданском праве.

С другой стороны, повышенный интерес, в том числе, со стороны юристов-ученых и практиков, непосредственно причастных к разработке концепций развития современного гражданского законодательства, проявляется к корпоративным отношениям. По нашему глубокому убеждению, по своей юридической природе внутрикорпоративные отношения могут не входить в число отношений, которые должны регулироваться гражданским законодательством, включая Гражданский кодекс РФ.

При этом речь, разумеется, не идет о внешних обязательственных отношениях, в которых хозяйственные общества и товарищества вступают в качестве юридических лиц – субъектов гражданского права с третьими лицами. К такого рода отношениям применяются общие гражданско-правовые нормы, регулирующие оборот товаров, безотносительно к тому, какой субъект гражданского права – физическое или юридическое лицо – выступает в роли их участников.

Согласно п. 1 ст. 2 ГК РФ гражданское законодательство регулирует имущественные и неимущественные отношения между субъектами гражданского права. Отношения же внутри юридического лица в зависимости от его организационно-правовой формы формируются соответственно нормами трудового, кооперативного или корпоративного права. Если речь идет о хозяйственных обществах (акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью), то такими нормами являются нормы корпоративного права независимо от того, в каких нормативных актах они ныне закреплены: специальных законах об акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью или в Гражданском кодексе РФ.

Основным критерием относимости правовых норм к соответствующей отрасли законодательства служит юридическая природа внутренних отношений, существующих в юридических лицах, определяемая основными функциями деятельности соответствующего юридического лица. Такими функциями в хозяйственных обществах считаются, во-первых, формирование воли юридического лица на совершение внешних сделок с третьими лицами и иных разрешенных законом и учредительными документами юридических действий, и, во-вторых, организационно-управленческая деятельность участников хозяйственных обществ в производственной сфере, обеспечивающей систематическое получение обществом прибыли. Возникающие в процессе осуществления указанных функций внутренние отношения выходят за пределы указанных в п. 1 ст. 2 ГК РФ отношений, регулируемых гражданским законодательством. Их правовая природа определяется не признаками, названным в ГК РФ, а иными критериями, лежащими в основе внутрикорпоративных отношений. Таковыми считаются деятельность участников, которая основана на верховенстве интересов общества, лояльности участников к нему и их информированности о состоянии дел и планов в самом обществе.[36]

Предпринимаемые попытки включения в состав обязательственных отношений, регулируемых гражданским законодательством, внутрикорпоративных отношений дополнительно к уже включенной в ГК РФ Четвертой части, приведет к дальнейшей трансформации Гражданского кодекса РФ в Свод Законов.

В целом, в настоящее время российское гражданское законодательство, воплощенное в Гражданском кодексе, оказалось в положении, когда законодателю необходимо решить один самый важный, как нам представляется, вопрос: идти по пути сохранения кодифицированной гражданско-правовой модели или встать на путь создания отдельных комплексов законодательства, состоящих из правовых норм различной отраслевой принадлежности, регулирующих отдельные отрасли экономики и отношения, связанные с охраной и защитой нематериальных благ и личных неимущественных прав граждан и организаций.

В любом случае мы не можем откладывать решение этого вопроса. В противном случае страна в области законодательства может оказаться на задворках современного права, существующего в промышленно-развитых странах мира.

Проводимая в нашей стране правовая реформа вполне благоприятствует принятию наиболее эффективных решений в достижении цели, поставленной в Указе Президента Российской Федерации «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации» от 18 июля 2008 года.

Восемь лет спустя

Источник опубликования: Правовая реформа в России: восемь лет спустя. Сборник статей под ред. В. П. Мозолина. – М.: ЛУМ, 2013.

В 2004 году Председателем Конституционного Суда Российской Федерации В. Д. Зорькиным были опубликованы тезисы о правовой реформе в России.[37]

Впервые в нашей стране в повестку сегодняшнего дня был поставлен вопрос о необходимости проведения правовой реформы, включающей в себя модификацию всех отношений, связанных с деятельностью законодательных, исполнительных, судебных органов государства в области права, и, разумеется, повышением правосознания граждан в сфере создания и исполнения действующего в стране законодательства.

В предлагаемом В. Д. Зорькиным понятии правовой реформы речь идет о создании системы правовых предпосылок в России, находящейся на пути преобразования общества, основанного на командно – административных методах правового регулирования экономикой, в общество с рыночной экономикой, функционирующей в условиях существования в стране правового государства с социально-ориентированной экономикой и правом, гарантирующем демократические права и свободы граждан, предусмотренных в Конституции Российской Федерации.

В настоящей статье читателю предлагается научно-теоретический анализ состояния и перспектив развития российского законодательства, действующего в сфере правового регулирования экономики. Данный анализ проводится в рамках действия предлагаемой автором системы российского права, позволяющей выявить основные недостатки в действующем законодательстве и определить тенденции его развития, главным образом на примере гражданского законодательства, находящегося в настоящее время в состоянии реформирования.

«Я вправе ожидать от вас, – просил присяжных заседателей и судей в конце XIX века известный российский адвокат Владимир Иванович Жуковский, – критического отношения к закону, потому что только при критическом отношении возможно к нему уважение. Прогрессивное развитие общечеловеческих идей всегда опережает закон, и он обречен на бесконечное совершенствование».[38]

В данном случае я прошу депутатов Государственной Думы Российской Федерации критического отношения к проекту закона о внесении изменений в Гражданский кодекс Российской Федерации, поскольку многие положения в нем не соответствуют общечеловеческим идеям, которые должны быть закреплены в законе, определяющем прогрессивный уровень российского законодательства, регулирующего экономику.

О праве вообще

Право в широком смысле слова как социально-системное образование содержащихся в нем правовых норм, регулирующих общественные отношения на началах обязательного их исполнения, состоит из трех взаимосвязанных между собой компонентов: правосознания членов общества и общества в целом; закона и подзаконных нормативных актов и правил; правоприменительной деятельности субъектов права и специально создаваемых государственных и общественных образований, осуществляющих контроль и исполнение субъектами права действующего в стране законодательства.

Под правосознанием понимается осознанная в обществе потребность введения правового регулирования определенных общественных отношений в жизнедеятельности общества и государства. Данные потребности должны выражаться в необходимости принятия государством законов и (или) иных нормативных актов, поддержания их в силе и, что не менее важно, обязательном их исполнении членами общества, независимо от занимаемой ими должности и положения. «Все равны перед законом и судом», – провозглашено в статье 19 Конституции Российской Федерации.

Рассматривая проблему правосознания, выступающего в качестве источника права, представляется наиболее важным в решении данной проблемы определение процесса и способа формирования, выявления и доведения до законодателя сформировавшегося в обществе правосознания о необходимости принятия того или иного федерального или регионального закона, нужного обществу.

К сожалению, какого – либо обобщенного правового нормативного акта, предусматривающего данный процесс, способы формирования и превращения правосознания в закон, в настоящее время в стране не существует. В действующей Конституции Российской Федерации имеются нормативные положения о разработке проекта и принятии новой Конституции Российской Федерации, а также о субъектах права законодательной инициативы по принятию федеральных законов. Так, согласно пункту 3 статьи 135 Конституции Российской Федерации проект новой Конституции разрабатывается Конституционным Собранием и принимается им двумя третями голосов от общего числа его членов или же выносится на всенародное голосование. Нынешняя же Конституции Российской Федерации была принята всенародным голосованием на референдуме 12 декабря 1993 года.

В соответствии с пунктом 1 статьи 104 Конституции Российской Федерации право законодательной инициативы о принятии федеральных законов принадлежит Президенту Российской Федерации, Совету Федерации, членам Совета Федерации, депутатам Государственной Думы, Правительству Российской Федерации, законодательным (представительным) органам субъектов Российской Федерации, а также Конституционному суду Российской Федерации, Верховному суду Российской Федерации, Высшему Арбитражному суду Российской Федерации по вопросам их ведения.

Сам же процесс формирования общественного мнения о том, какой закон сегодня нужен стране и каким должно быть содержание такого закона, например, по повышению привлекательности иностранных инвестиций в сфере производства новых видов медицинских препаратов по лечению наиболее опасных болезней сердечно-сосудистых заболеваний человека, в нашей стране остается за пределами такого правового регулирования. В результате появляются законы, ненужные обществу. И, наоборот, не разрабатываются законы, которые обществу крайне необходимы. Так, в интересующей нас сфере развития комплексного законодательства по регулированию экономики, до сих пор господствует правосознание, формируемое юристами, поддерживаемое сторонниками одноотраслевого законодательства, близко стоящими к высшим органам государственной власти, наделенных правом законодательной инициативы по внесению законопроектов в Федеральное Собрание Российской Федерации. В состав разработчиков наиболее важных законов, например, таких как Закон о внесении изменений в Гражданский кодекс Российской Федерации, включаются юристы-ученые и практики, придерживающие по роду своей профессиональной деятельности и занимаемому положению строго частно-правовой цивилистической ориентации. Специалисты комплексных отраслей законодательства, без участия которых в разработке новых законов гражданское законодательство в настоящее время вообще существовать не может, как правило в подобного рода работу над проектами законов не допускаются.

По аналогичной схеме проводится и общественное обсуждение подготовленных законов, в том числе и на слушаниях в Государственной Думе Российской Федерации.

Такой подход к работе над законопроектами следует признать порочным, находящимся в явном противоречии с самим понятием правосознания как источника российского права. В данной сфере деятельности вообще не должно быть даже понятия инакомыслия. Иначе будет иметь место то, что мы сегодня имеем. Проектом закона об изменениях в Гражданский кодекс Российской Федерации совершенно бесцеремонно, не считаясь с репутацией Федерального Собрания Российской Федерации как высшего законодательного органа России, пытаются изгнать только что созданную Федеральным законом от 3 декабря 2011 года коммерческую организацию в форме хозяйственного партнерства из перечня российских юридических лиц, наделяемых правом заниматься предпринимательской деятельностью в своей собственной стране и других странах мира, потому, что это противоречит научным взглядам отдельных разработчиков данного проекта Закона. О какой стабильности законов в нашей стране после этого можно будет говорить, если Государственная Дума Российской Федерации преобразует проект данного предложения в Федеральный закон. Тем более, что даже в реальном научном отношении никаких препятствий для признания хозяйственного партнерства в качестве разновидности хозяйственного общества в российском праве не должно существовать. Данная юридическая конструкция, впервые созданная в США еще в последней четверти прошлого века, получила большое распространение в этой стране, как новая организационно – правовая форма ведения бизнеса, направленная на совершенствование устаревающей формы акционерного общества (предпринимательской корпорации в США), рожденной в начале XVI века.

Закон

В понятии права закон как его составная часть занимает центральное положение. Разумеется, речь идет не только о законе, как основополагающем источнике права, принимаемом Федеральным Собранием Российской Федерации, если говорить о федеральном законе. В законах обычно содержатся наиболее принципиальные положения и правовые нормы, определяющие характер, глубину и направления правового регулирования общественных отношений, являющихся предметом его воздействия на них. Поэтому, нередко они сопровождаются целой серией подзаконных нормативных актов, таких как указы Президента Российской Федерации и постановления Правительства Российской Федерации, называемые иными правовыми актами, а также нормативные акты министерств и ведомств, издаваемые в пределах имеющейся у них компетенции.

В России, являющейся страной кодифицированного законодательства, наиболее значимые правовые нормы федерального законодательства, регулирующие отношения в сфере экономики, объединяются в Кодексы одноотраслевых правовых норм (Гражданский кодекс Российской Федерации, Налоговый кодекс Российской Федерации, Кодекс об административных правонарушениях Российской Федерации, Уголовный кодекс Российской Федерации, Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации, Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации, Уголовный процессуальный кодекс Российской Федерации) и кодексы многоотраслевых правовых норм (Земельный кодекс Российской Федерации, Водный кодекс Российской Федерации, Лесной кодекс Российской Федерации и другие).

На вершине федеральных законов в России, естественно, находится Конституция Российской Федерации, по своей значимости являющаяся Основным законом российского государства. Помимо прочих своих качеств, заложенных в ней, о которых будет сказано ниже, она выступает также в роли главного гаранта соблюдения законности и стабильности закона в стране. Противопоставление российского закона праву, допускаемое отдельными учеными – юристами, мотивируемое тем, что помимо прав человека, закрепленных в законе, также существуют так называемые естественные права человека, не предусмотренные законом, недопустимо.

Действительно в Конституции Российской Федерации отсутствует прямое упоминание о естественных правах, которое, однако, употреблялось в одном из проектов Конституции Российской Федерации. Составители Конституции от этого отказались, поскольку в тексте самой Конституции основные права человека и гражданина и их гарантированная защита государством полностью предусмотрена.

«Мы, многонациональный народ Российской Федерации, объединенный общей судьбой на своей земле, – говорится в Преамбуле Конституции Российской Федерации, – утверждая права и свободы человека, гражданский мир и спокойствие… принимаем Конституцию Российской Федерации».

Правоприменительная деятельность

Под правоприменительной деятельностью понимается добровольное применение субъектами права закона и иного нормативного правового акта, а при отсутствии такового – принудительное применение их судами и иными правоохранительными органами в государстве в рамках предоставленных им полномочий.

В результате осуществления правоприменительной деятельности закон и иной нормативный правовой акт превращается в право. Разумеется, наступает это при условии, что сам процесс преобразования закона (иного нормативно-правового акта) в право осуществляется в полном соответствии с существующим в стране правопорядком.

Применительно к деятельности судов, являющихся основными органами правоприменительной деятельности в государстве, это связывается с вступлением вынесенного судебного решения (приговора) в законную силу и его исполнением в установленном судом порядке.

Конец ознакомительного фрагмента.