Глава 4. Основные причины и мотивы массовой эмиграции
Основные причины, побудившие в XVIII веке сотни тысяч, а в XIX уже миллионы жителей разрозненных немецких княжеств к массовой эмиграции, приводятся и многократно повторяются – часто без ссылок на первоисточники в многочисленных публикациях на эту тему. Сегодня крайне сложно установить, кто и когда их первым сформулировал. В основе нашего повествования лежит наиболее распространенная и логичная систематизация причин эмиграции, приведенная Карлом Штумппом (Karl Stumpp) в книге «Эмиграция из Германии в Россию с 1763 по 1862 годы» (Die Auswanderung aus Deutschland nach Rußland in den Jahren 1763 bis 1862),1 в которой он справедливо полагает, что следует отдельно рассматривать причины, побудившие приглашающие страны вербовать и расселять колонистов на своих землях, а немецких колонистов – оставить свою родину и искать свое счастье в далеких и чужих краях.
В предшествующих главах уже изложены основные цели, которые преследовали Пруссия, Австрия и Россия, претворяя в жизнь свою популяционистскую политику народонаселения, а также использованные ими приемы и методы вербовки немецких переселенцев. По ходу изложения настоящей главы мы вновь вернемся к этой теме и попытаемся сформулировать некоторые общие и отличительные моменты этой политики в перечисленных странах. Начнем с изложения основных мотивов и причин эмиграции, объединенных Карлом Штумппом в четыре группы: политические, экономические, религиозные и личные.
4.1. Политические
К политическим мотивам эмиграции следует отнести принудительное рекрутство в солдаты, многочисленные военные поборы и налоги, грабежи и контрибуционные выплаты, связанные с ужасными последствиями многочисленных войн, полыхавших на землях разрозненных немецких государств и мелких княжеств. Одно только перечисление всех войн XVII и XVIII столетия: 30-летняя война (1618–1648); Голландская война (1672–1679); война за Пфальцское наследство (1688–1697); война за Испанское наследство (1701–1714); война за Польское наследство (1733–1738). Затем: Семилетняя война (1756–1763) и тесно связанная с ней Англо-французская война за господство в Северной Америке (1755–1762); французская оккупация конца XVIII и начала XIX века. Принудительное участие в наполеоновских походах в 1806 году против Пруссии, в 1807 году против Австрии, в 1812 году против России, затем в 1812 году против Пруссии, России и Австрии позволяет представить сегодня читателю масштабы всех бедствий, обрушившихся на жителей германских земель.
После Семилетней войны, имевшей многочисленные негативные экономические последствия в форме непосильных платежей и налогов, произошел рост цен на основные продукты питания в результате падения урожайности и сборов сельскохозяйственных культур. Непомерные поборы со стороны правителей, ведущих роскошный образ жизни за счет грабежа своих подданных, только усугубляли возникшую послевоенную депрессию. Широко известен факт, который приводится и в книге Штумппа, о продаже гессенским ландграфом Фридрихом II для армии Великобритании, воевавшей с французами за господство в Северной Америке, 17 тысяч своих подданных. Как видим, население немецких земель страдало не только от политических последствий иностранной оккупации, но и от бесправия, связанного с несправедливыми решениями своих правителей. Поэтому неудивительно, что многие жители немецких земель, пострадавшие от военных конфликтов и многочисленных войн, видели выход из такого тяжелого положения в эмиграции.
К политическим причинам следует отнести и эмиграцию меннонитов из Западной Пруссии, начавшейся после того, как король Пруссии Фридрих Вильгельм II в 1787 году хоть и подтвердил привилегии меннонитов, дарованные его предшественником Фридрихом II Великим, но ограничил их в возможностях покупки новых земельных участков. Тем самым он сделал невозможным приобретение новых дворов и земли для многочисленных детей меннонитов, которые были в основной массе вполне состоятельными и имели такую возможность. Введение ограничений в расширение землепользования связывалось с увеличением числа дворов меннонитов, которые были освобождены от военной службы, что приводило к сокращению числа рекрутов в армии Пруссии, базировавшейся на кантональной системе.
4.2. Экономические
Экономические причины массовой эмиграции очень тесно связаны с периодом длительного роста численности населения, продолжавшегося в Германии весь XVIII и до середины XIX века. Как уже отмечалось выше, после значительного падения численности населения в ходе многочисленных войн и эпидемий уже к середине 18-го века восстановился уровень населения начала XVII, который составил в 1750 году 23 млн человек, к 1790 году возрос до 25, а к 1816 – уже до 29, 6 млн человек. Рост численности населения сопровождался нехваткой земли, пригодной для ведения сельского хозяйства, постоянным увеличением числа хозяйств и уменьшением размеров их земельных наделов. Крестьяне с постоянно уменьшающимися земельными угодьями уже не могли произвести необходимое количество сельскохозяйственной продукции для пропитания своей семьи, не говоря уже о частичной продаже своей продукции с целью оплаты многочисленных и неподъемных платежей и налогов.
Рассмотрим более подробно сложившуюся тогда проблему растущего давления резко увеличивающегося населения на находящиеся в сельскохозяйственном обороте земли, а также возникшие в этой связи эмиграционные процессы на примере епархии Вюрцбурга.
Вюрцбург в то время являлся центром церковного княжества, которое входило в Священную Римскую империю немецкой нации и возглавлялось князем-епископом (Fürstbischof), который не только осуществлял священнические функции, но и обладал светской властью на управляемой им территории. Вюрцбургское княжество-епископство являлась особым и важным духовным центром Священной Римской империи. Согласно историческим источникам в 1600 году в княжестве, в котором было 29 городов, 575 сел и 59 отдельно расположенных дворов и мельниц, проживало 135000 подданных. Их численность увеличилась в 1704 году до 170100, а последние 50 лет до проведенной в 1803 году в Баварии секуляризации – до 250000 – 280000 человек. Площадь церковного княжества составляла в 1802 году 5290 квадратных километров. Схожие данные роста населения приводятся и в другом источнике, согласно которым в княжестве на один квадратный километр приходилось в 1700 году 30, в 1750 – 47, а в 1812 уже 60 жителей.
Как видим, в княжестве происходил бурный рост числа жителей, который был основной причиной чрезмерного деления и уменьшения семейных земельных наделов, распространения нищеты и голода среди населения. В таблице 2 приведены расчеты, которые убедительно доказывают такую негативную тенденцию. В их основу положены: площадь обрабатываемых земель, занятых пашней, лугами и виноградниками, которая составляла 235708 га; динамика численности населения и средний размер семьи в 4,5 человека.
В регионе Вюрцбурга, для того чтобы себя прокормить и заплатить многочисленные налоги и подати, семье необходимо было иметь от 5 до 8 га обрабатываемых земель хорошего качества.
Таблица 2. Изменения площади обрабатываемых земель в Вюрцбургском княжестве[1]
Как видно из таблицы, уже в 1730 году немецкие крестьяне в княжестве не имели достаточной земельной площади для нормального существования их семей. В последующие периоды их положение продолжало стремительно ухудшаться. Имевшиеся в их распоряжении земли составляли в середине 18-го века лишь половину, а в начале 19 века и того меньше, чем требовалось, чтобы прокормить себя. Между тем за приведенными средними цифрами скрывается и часть крестьян, обеспеченных землей в избытке, и значительно большее число селян, имевших слишком маленькие земельные наделы или не имевшие их вообще. К тому же крестьянам приходилось мириться с последствиями охотничьих забав своего епископа и его окружения, во время которых через их луга могла проходить погоня за сотнями диких свиней и оленей. Борьба с господской дичью, бродившей и пасшейся на их земельных угодьях, было повседневным делом. При этом крестьянам воспрещалось убивать дичь, истреблявшую их поля, поскольку охота считалась неоспоримым правом и благороднейшим развлечением властителя. Как и в других землях, крестьяне были вынуждены платить многочисленные налоги на содержание епископа и его двора, отдавать десятую часть плодов, вина, картофеля, сена, табака, мяса и молока, других продуктов и к тому же еще работать бесплатно от 8 до 156 дней в году на своего помещика. Крестьянская барщина включала в себя работы, связанные с возделыванием и уборкой урожая, строительством, участием в загоне дичи во время охоты и выполнение еще множества других поручений. Тяжелое и для многих безысходное положение усугублялось периодически повторяющимися неурожайными годами, падежом скота. Все это вынуждало крестьян жить в условиях беспросветной бедности, нищеты и голода, приводило к постоянному росту задолженности и, в конечном счете, утрате своих дворов.
Такому положению дел во многом способствовали существующие тогда в Германии системы наследования крестьянских дворов, предполагавшие передачу наследства в порядке «Anerbrecht», существовавшей в восточных и северных регионах, или «Realerbteilung», распространенной в южной и западной части страны.
Наследование по принципу «Realerbteilung» предполагало разделение земли и имущества крестьянского двора между всеми законными наследниками, что приводило к постоянному росту числа крестьянских хозяйств и уменьшению их размеров. При этом чем меньше становилось хозяйство, тем сильнее росла нагрузка на единицу площади в форме различных налогов, платежей и услуг, что разрушало экономику и стабильность его существования.
В регионах распространения системы наследования «Anerbrecht» крестьянский двор и относящиеся к нему земли наследовал только один и основной наследник, что позволяло сохранять размеры земельного двора и не расчленять его земельный надел. Основной наследник обязан был выплатить своим братьям и сестрам их долю наследства, как правило, частями и в течение многих лет, а также обеспечить проживание своих родителей. Оставшиеся без земли наследники могли рассчитывать на покупку нового крестьянского двора при наличии у семьи определенного достатка, войти в чужой крестьянский двор путем заключения брака либо переехать в районы нового освоения земель, что было большой редкостью из-за отсутствия свободных и плодородных земель. Поэтому чаще всего им приходилось наниматься слугой или служанкой к состоятельным крестьянам либо пытаться найти работу в качестве подмастерьев и пополнять число безземельных и обедневших сельских жителей.
К концу XVIII столетия порядка двух третей сельского населения уже не могли обеспечить свое пропитание и существование за счет принадлежащих им сельскохозяйственных земель. Растущие цены на продукты питания и связанный с этим голод еще больше усугубляли бедственное положение широких масс населения, которое находило выход из сложившегося положения в эмиграции в Россию или другие страны.
В этой связи красочные обещания вербовщиков Фридриха II, австрийских королей и Екатерины II наделить всех переселенцев большими наделами плодородной земли и предоставить к тому же целый ряд привилегий являлись для немецких колонистов весьма привлекательными и заманчивыми.
В экономической плоскости лежат и причины эмиграции в Россию меннонитов из Западной Пруссии в 1788 и 1789 годах, куда они прибыли еще в XVII веке. Им пришлось вначале осушить для себя заболоченные земли путем сооружения многочисленных дамб и плотин, которые постоянно прорывались, что приводило к затоплению их полей и лугов. Возникающие недоборы урожая и необходимость поиска других источников финансирования этих потерь часто сводили на нет все их огромные усилия и прилежание.
Население меннонитов в Западной Пруссии росло не меньшими темпами, чем в целом по Германии. Только с 1783 по 1787 годы их прирост составил 6,6 %, а численность выросла с 10490 до 13573 человек, а постоянно растущая в этой связи нужда в сельскохозяйственных землях становилась следующим важным экономическим фактором, определившим настроения меннонитов покинуть Пруссию и переселиться в Россию.
Надо заметить, что меннониты занимались в основном сельскохозяйственным производством и были весьма успешными в возделывании зерновых культур и в животноводстве. Их знания, опыт и трудолюбие были известны и высоко ценились в странах Европы. Поэтому неслучайно в 1786 году в Данциге появился посланник Екатерины II, Георг фон Траппе (Georg von Trappe) с заданием уговорить меннонитов эмигрировать в Россию. Но и меннониты знали себе цену. Прежде чем пуститься в дорогу и ехать в неизведанные места, они вначале послали на Юг России двух своих депутатов – Якоба Хепнера (Jakob Höppner) и Иоганна Барча (Johann Bartsch) с поручением согласовать место и условия возможного переселения.
Меннонитские депутаты из Данцига имели счастливую возможность личной встречи с Екатериной II во время ее великого путешествия в Крым. Они сумели согласовать условия переселения и получили гарантийное письмо с перечнем привилегий за подписью губернатора Крыма, Светлейшего князя Потемкина, которые затем были подтверждены Екатериной II. Им обещали свободу вероисповедования, освобождение от военной службы и другие основные привилегии, изложенные в манифесте 1763 года. При этом каждой семье предоставлялись уже 65 десятин земли (порядка 71 гектар), что вдвое превышало размер земельных наделов волжских колонистов и в несколько раз – имеющиеся у меннонитов площади в Западной Пруссии, где возможности приобретения новых земель были для них сильно ограничены Фридрихом Вильгельмом II.
Однако прибывшие первыми в Россию 228 семей (порядка 1000 меннонитов) не были поселены на обещанных им плодородных черноземах Борислава, а отправлены на песчаные земли в урочище Днепра, расположенные на острове Хортица в дикой местности, заросшей лесом и изрезанной многочисленными ручейками. По этой причине создание первой меннонитской колонии на юге России сопровождалось разочарованиями и большими сложностями. Следом в 1797 году в эти первые колонии прибыло и поселилось еще 118 семей меннонитов. Общая численность их населения начала быстро расти, составив в 1819 году 560 семей (или 2888 человек), а к 1910 году уже 2000 семей (или 12000 человек).
Первоначально меннонитам было выделено 33000 десятин земли, на которой возникли 15 поселений. Затем постоянно увеличивающееся население вызвало необходимость выделения правительством еще около 40000 десятин новых земель для дочерних колоний. Быстрый рост благополучия и процветания меннонитских семей позволил им вскоре уже самостоятельно приобрести еще порядка 39960 десятин земли. Всего, не считая арендованных земель и частных поместий, площадь земель меннонитов в районах Хортицы составила в это время приблизительно 150000 десятин.
Следующее большое переселение меннонитов на Юг России в 1803 и 1804 годах было также вызвано экономическими причинами, которые были дополнены уже упомянутыми политическими мотивами. При этом значительную роль в переселении меннонитов этого периода сыграли специальные привилегии, предоставленные им императором России Павлом I. В отличие от первого переселения, среди переселившихся в это время более 2 000 менонитов находилось значительное число зажиточных и богатых крестьян, которые взяли с собой скот, сельскохозяйственные орудия и наличный капитал. Прибывшим меннонитам были выделены земли, расположенные в провинции Таврида на левом берегу реки Молочная, на которых были основаны первые десять колоний.
Во время наполеоновских войн переселение приостановилось, но вновь продолжилось в 1819 и 1820 годы, во время которых на эти земли прибыли еще 254 семьи. Всего к моменту прекращения переселения в 1835 году в образованном на этих землях Молочанском меннонитском округе поселилось 1200 семей или порядка 6000 менонитов, которые на территории в 120000 десятин создали 57 сельских поселений.
В Пруссии не хотели просто так терять своих подданных и после не очень эффективных попыток запрета и ограничения их выезда предложили меннонитам для освоения новые земли в районах Калиша (Kalisch) и Гнесена (Gnesen), перешедшие Пруссии в результате второго разделения Польши. Однако это запоздалое предложение не смогло остановить уже начавшийся процесс массового переселения меннонитов на Юг России.
На рост экономических причин массовой эмиграции крестьян европейских стран, в особенности немецких земель, влияли и климатические условия. Так, второе десятилетие XIX века началось в Германии с неурожайных лет, особенно ужасными в этом отношении были 1816 и 1817 годы.
После извержения вулкана Тамбора (Tambora) на острове Сумбава (Sumbawa) в Индонезии в атмосферу на высоту более 50 километров были выброшены 115 миллионов тонн золы и пыли, которые закрыли солнце и вызвали изменения в мировом климате. Последствия этого извержения вулкана были катастрофическими.
В Центральной Европе на длительное время установились погодные аномалии, в результате понижения температуры и не прекращающихся ливней вышли из берегов многие реки, которые затопили пахотные земли. Как следствие, во многих странах Европы возникли огромные потери урожая, что вызвало значительный рост цен на пшеницу.
В 1816 и 1817 годах в сравнении с 1815 годом цены выросли соответственно: в Англии (в 1,17 и 1,46 раза); во Франции (в 1,45 и 1,85 раза); в Голландии (в 1,33 и 2,21 раза) и в Швейцарии (в 1,62 и 2,35 раза).
Еще больше увеличилась цена на пшеницу в таких немецких землях, как Бавария (в 1,90 и 3,01 раза), Вюртемберг (в 1,69 и 2,39 раза); Баден (в 1,71 и 2,68 раза), Гамбурге (в 1,11 и 1,67 раза).
Особенно сильно пострадали регионы Эльзаса, немецкой Швейцарии, Бадена, Вюртемберга, Баварии и Форарлберга в западной Австрии, где в отдельных местах цены выросли в 3 и 4 раза. Такое значительное падение урожайности зерновых культур и резкое увеличение цен вызвали настоящий голодный кризис, охвативший широкие массы населения, которое искало и находило выход из своего бедственного положения в эмиграции.
Отметим, что населению Восточной Швейцарии в то время оказал гуманитарную помощь Император Александр I, выделив 100 тысяч рублей на поставку пшеницы из России в охваченные голодом районы. Именно в это время, в 1817 году, 3000 жителей Швейцарии переселились в Северную и Южную Америку и частично в Россию. Пик эмиграционных настроений в Швейцарии приходится на 1882 и 1883 годы, когда страну покинули 13500 жителей, из них 83 % переселились в США, 11 % в Аргентину, 4 % в Канаду и 2 % в Бразилию. Всего с 1820 по 1880 годы из Швейцарии эмигрировали порядка 89000 человек.
4.3. Религиозные
Идеи просвещения, основанные на здравомыслии и борьбе с предрассудками, развитие образования и науки, гражданских и личных прав человека и религиозной толерантности находили в XVIII веке в Европе все более активное распространение. Мыслители, литература и искусство этого времени, а также революции 1776 года в Америке и 1789 года во Франции определили значительные изменения в политике правящих тогда европейских правителей. Еще в 1555 году заключенный Аугсбургский религиозный мир признал лютеранство наравне с католичеством официальной религией Священной Римской империи. В 1648 году, после окончания Тридцатилетней войны и заключения Вестфальского мира, к официальным религиям была отнесена и кальвинистская церковь. Однако в Германии далеко не всегда признавалась возможность свободы вероисповедования на практике, часто имели место экономические ограничения, преследования и даже изгнание приверженцев иной религии, чем исповедовали правители земли, которые пользовались на своей территории абсолютной властью.
Как уже отмечалось выше, особая роль в продвижении в немецких землях религиозной толерантности принадлежит Пруссии, которая на протяжении многих веков была открыта для последователей самых разных религий. Будучи государством, в котором проживало в основном протестантское население, оно разрешало селиться на своей территории католикам, гугенотам и евреям, которые после Эдикта о гражданском положении евреев, принятого в 1812 году, получили гражданство Пруссии.
Этим короли Пруссии отличались от габсбургских монархов, которые ограничивали протестантам и евреям переселение на свои земли. В этой связи в первый и второй периоды массовой эмиграции дунайских швабов в Австро-Венгрию, во время правления Карла VI и Марии Терезии, возникла дискриминация переселенцев по религиозному признаку. Лишь позже, в годы правления короля Иосифа II, протестантам, евреям и грекам-ортодоксам было разрешено поселяться и работать в Австро-Венгерской империи.
В самой Германии в середине XVIII века религиозный фактор в массовом выезде из страны был определяющим в основном для протестантов и последователей различных религиозных сект, которые не принадлежали к официальным церквям. Прежде всего, к ним относились приверженцы пиетизма, получившего широкое распространение на юге Германии и особенно в Вюртемберге. Возникшее внутри лютеранства как религиозное движение против догматизма протестантской церкви, оно придавало особое значение слову божьему в библии, личному благочестию, религиозным переживаниям и проповедовало отказ от обрядов и догм. Проповедники более радикального направления пиетизма – «революционные сепаратисты» – выступали против государства и официальной церкви, отказывались от присяги, клятв и крещения в детстве. Начиная с 1750 года, пиетизм как сектантское движение внутри лютеранской церкви в Германии начал затухать и перемещаться вместе с эмигрантами в Америку и Россию.
В конце XVIII и в начале XIX века это движение получило новую силу в форме апокалиптических ожиданий конца света, предсказаний второго пришествия Христа и его тысячелетнего царствования на земле обетованной вместе с последователями. Сторонники этого учения называли себя хилиастами (Chiliasten), они видели свое будущее в эмиграции в Америку и Россию. В России они стремились на Кавказ к подножьям горы Арарат и пристанищу Ноева ковчега, где, по их мнению, и находится место будущего тысячелетнего царствования. Эмиграция по религиозным причинам происходила и за пределами Вюртемберга в ряде районов Баварии и других земель Германии.
Рассматривая политические причины эмиграции, отмечались проблемы меннонитов Пруссии, которые возникли в связи с введенными Вильгельмом II ограничениями их прав на приобретение с 1789 года новых земельных участков. Эти политические и экономические ущемления меннонитов можно рассматривать и как фактор наказания за их религиозные убеждения, связанные с отказом несения военной и государственной службы.
К религиозным причинам относится и эмиграция католиков в связи с принятием целого ряда крутых мер со стороны канцлера Бисмарка во время его религиозной культурной борьбы (Kulturkampf), которую он вел с 1871 по 1878 годы против католической церкви и догмата папской непогрешимости. В знак протеста против происходящих в стране процессов модернизации и роста значения протестантской (лютеранской) церкви определенная часть приверженцев католической религии приняла решение покинуть Германию.
Как видно, принадлежность к определенной религиозной конфессии, не являющейся официальной и отличающейся от религиозных убеждений правителей земель, часто становились причиной политических и экономических преследований их сторонников, которые в этих случаях находили выход из конфликта с государством в эмиграции.
4.4. Личные
Известно, что довольно часто эмиграция рассматривалась многими немецкими переселенцами как возможность вступления в брак и создания своей семьи, что было сложным, а порой и невозможным делом в своей старой общине. Известно также, что в своих приглашениях правительства России, да и других стран отдавали предпочтение семейным переселенцам. По этой причине в сборных пунктах и в немецких портах среди переселенцев из Гессена, Вюртемберга, Бадена, Рейнпфальца перед отправкой заключалось большое число браков. К примеру, в городе Бюдингене, в котором находился сборный пункт гессенских переселенцев, с 4 февраля по 8 июля 1766 года протестантским священником было зарегистрировано 375 браков. Уже в дороге, после выхода переселенцев из Бюдингена, в лютеранской церкви Шлитца были зарегистрированы вступившими в брак еще 36 молодых мужчин и женщин, которые присоединились к колонне позже.
Однако далеко не все молодые переселенцы находили себе пару перед отправкой и по дороге в страну эмиграции. Прибывшие в Россию первоначально расселялись в Петербурге, а после размещались в Ораниенбауме, в котором был организован пункт временного расквартирования. Здесь переселенцы регистрировались, давали присягу на верность русской короне, получали дополнительные средства на одежду и обувь для дальнейшего следования к месту постоянного проживания. Переселенцы в браке получали по 6 рублей, а холостые и незамужние по 4 рубля, по 2 рубля выделялось на каждого ребенка. В Ораниенбауме холостым и незамужним переселенцам вновь рекомендовали использовать последний шанс и перед отправкой заключить в местной кирхе семейный брак, чтобы уже на месте получить обещанные манифестом Екатерины дом и земельный надел. Ответ на вопросы семейного и социального статуса переселенцев, откликнувшихся на манифест 1763 года и направлявшихся в Россию, может быть получен с определенной степенью достоверности из списков колонистов:
– опубликованных в уже упомянутой работе Карла Штумппа «Die Auswanderung aus Deutschland nach Russland in den Jahren 1763 bis 1862».
– составленных по мере прибытия переселенцев на кораблях титулярным советником Иваном Кульбергом, представителем президента Канцелярии иностранных в Ораниенбурге;
– приведенных в рапортах офицеров русской армии, сопровождавших переселенцев в пути от Ораниенбурга (бывший город Чаплыгин на Волге в Рязанской области) до Саратова;
– составленных в ходе ревизии колонистских поселений, проведенной в конце 1767 года по распоряжению Канцелярии опекунства иностранных.
Сохранившиеся списки по 10 колониям опубликованы Игорем Плеве в монографии «Немецкие колонии на Волге во второй половине XVIII века» и по остальным колониям в 4 книгах «Einwanderung in das Wolgagebiet: 1764–1767».
Сохранился рапорт капитана Бориса Пайкуля, который в 1764 году с 3 июля по 20 сентября сопровождал колонну немецких переселенцев из Санкт-Петербурга до Саратова. Тщательный анализ этого документа позволил выявить, что в колонне находилось 319 переселенцев, в том числе: 134 ребёнка, 82 женщины, 103 мужчины, из них 80 – женатых, 4 – овдовевших с детьми и 19 – холостых, что составляет 18,4 % от их общего числа.
Отметим, что от этих архивных материалов отличаются данные, приведенные в книге Карла Штуммпа, где на 82 и 83 страницах приводится состав этой же колонны, согласно которому в ней находилось 237 человек, в том числе: 103 мужчины, 85 женщин и 194 ребёнка. Как видно, особенно значительно различаются данные по числу детей и общему количеству переселенцев. К тому же, видимо, допущена опечатка при издании книги, поскольку сумма числа мужчин, женщин и детей не соответствует общему количеству участников колонны.
Приведенные выше данные позволяют предположить, что доля молодых и неженатых людей была среди первых переселенцев выше, чем у более поздних колонистов. Отметим, что это сведения лишь по одной колонне, и по ним не следует однозначно судить обо всех переселенцах первого этапа. К сожалению, большая часть списков колонистов, входивших в состав колонн, направлявшихся из Петербурга до Саратова в сопровождении офицеров русской армии, утеряна.
Анализ списков Ивана Кульберга, опубликованных в книге Игоря Плеве «Немецкие колонии на Волге во второй половине XVIII века», показывает, что среди прибывших в мае, июне и августе 1766 года на корабле «Анна Катарина» было 463 взрослых переселенца и 507 детей. Среди взрослых переселенцев было 206 семейных пар, 24 холостых мужчины, 2 вдовца, 3 девицы и 13 вдов. Как видим, в этих колоннах уже только 9 % взрослых переселенцев не состояли в браке. Видимо, более поздним переселенцам, прибывавшим в 1766 году, были хорошо известны преимущества семейных колонистов.
Картина несколько меняется уже в местах поселения. Так, в десяти колониях на Волге, списки которых приведены в уже упомянутой книге Игоря Плеве, ревизией учтены всего 603 взрослых и отдельно зарегистрированных колониста, из них: 18 холостых мужчин; 21 овдовевший мужчина, из которых 10 были с детьми; 16 вдов, из них 11 с детьми. Как видим, почти каждый десятый взрослый житель колоний не был в браке, а 21 из 37 овдовевших мужчин и женщин имели детей. Это позволяет предположить, что свою вторую половину они могли потерять в пути или в первое время нахождения в колониях. К тому же, если учесть, что в 27 семьях дети были сводными и еще 15 пасынков и 9 круглых сирот учтены самостоятельно и жили у отчимов или в чужих семьях, становится отчетливо видно, какой непростой была судьба колонистов в дороге и в первые годы жизни на Волге.
Но об этом отправлявшиеся из Германии переселенцы еще не знали, никто из них не рассчитывал умереть или потерять своих родных и близких. Полные радужных надежд, они направлялись в чужие и неизведанные края в надежде найти там свободу, материальное благополучие и устроенную семейную жизнь. Надежда устроить свою личную и семейную жизнь являлась важной причиной эмиграции и в более поздние времена. Так, известны случаи, когда из-за нежелания наделять чужаков земельными наделами общины не давали согласия вдовам на заключение нового брака. В ответ на такие решения женщины часто отправлялись со своими новыми мужьями устраивать семейную жизнь в Америке. Нередко последним толчком к принятию решения об эмиграции были проходящие мимо колонны переселенцев, к которым многие жители импульсивно присоединялись, оставляя позади свои опустевшие немецкие селения.
Большое значение на рост эмиграционных настроений среди жителей немецких земель, особенно в периоды массовой эмиграции в Америку, имели письма от родственников, соседей и знакомых, в которых в самых радужных красках расписывалась их новая счастливая жизнь в эмиграции.
Большую роль в принятие решения эмигрировать сыграли и многочисленные буклеты, рекламные проспекты и легенды, которые рекламировали прекрасную жизнь в разных далеких странах, рассказывали о бесплатной и плодородной земле, низких ценах на дома и продукты питания, высоких заработных платах и многое другое, что так выгодно отличалось от тяжелой жизни на родине.
4.5. Глобальные причины массовой эмиграции в XVIII веке
Подводя итоги причин массовой эмиграции из Германии и других европейских стран, следует еще раз привести мысль Карла Штумппа, что никогда эмиграция не вызывалась лишь одной причиной, всегда имело место их определенное сочетание. При этом оно было различным в разных странах и землях. Добавим, что основные мотивы и причины менялись и в зависимости от времени периода эмиграции. Уместно отметить, пожалуй, и неожиданную для многих особенность того времени: в Европе право на эмиграцию издавна было одним из основополагающих свобод гражданского общества и уходит своими корнями глубоко в историю.
В конце XV и начале XVI столетия представления о свободе и праве на эмиграцию находились под сильным влиянием религиозных воззрений, которые особенно проявлялись в ходе средневековых религиозных войн и борьбе за истинную веру. В заключенном в 1555 году Аугсбурском договоре о религиозном мире среди других положений было закреплено и право на свободу эмиграции, которое, однако, далеко не всегда могло быть свободно реализовано на практике. Часто правители отдельных государств и земель не только угнетали своих подданных, но и грубо ущемляли их права, в особенности, если они были отличного от их собственного вероисповедования. Неслучайно Мартин Лютер отстаивал право христианина на бегство и эмиграцию из государства, в котором его правитель признавал единственно верной лишь свою религию.
Вместе с окончанием 30-летней войны уходили в прошлое религиозные споры и войны, а в политике народонаселения в Европе экономические факторы начали преобладать над религиозными представлениями, которые все больше подчинялись экономическим интересам развития государства. Отдельный подданный в этой новой парадигме политики народонаселения рассматривался уже в качестве фактора экономической мощи и военной силы государства. При этом религиозные интересы отдельных групп населения не обязательно подавлялись, наоборот, их первопричины и острота снимались за счет осуществления политики толерантного отношения к различным религиозным верам и течениям. Примером такого толерантного отношения и терпимости к религиозным предпочтениям различных религиозных групп своих подданных, как уже отмечалось, являлась Пруссия.
Новые представления о положительной роли подданного в развитии государства привели к тому, что стали ограничиваться его права на свободу выезда, а в качестве инструмента ограничения оттока населения стал использоваться запрет на эмиграцию. Далеко не всегда и не во всех странах Европы запреты на эмиграцию объявлялись своевременно и приводили к ожидаемым результатам. Также далеко не все страны и княжества проводили в этом плане одинаковую политику.
Чтобы более предметно представить себе положение дел, рассмотрим особенности попыток ограничения миграции, вновь используя пример Вюрцбургского религиозного княжества. При этом используем материалы диссертационного исследования Роберта Селига (Robert Selig), изложенные в его книге «Räudige Schafe und geizige Hirten-Studien zur Auswanderung aus Hochstift Würzburg im 18. Jahrhundert und ihre Ursachen».
Начиная с 1700 года, на юго-западе Германии появились первые вербовщики из Австрии, которые начали вербовать немецких колонистов переселяться в Венгрию и осваивать освобожденные от Османской империи земли. В 1717 и 1718 годах к возникшему потоку эмигрантов присоединились жители Франконии, а уже с 1722 года, после принятия государственной программы заселения Венгрии, началась целенаправленная и управляемая Священной Римской империей германской нации вербовка немецких подданных. Осенью 1722 года в Вюрцбург поступила просьба Австрийского короля не только не препятствовать, но и содействовать выезду завербованных для переселения в Венгрию 600 семей, после чего количество подданных княжества, желающих переселиться вслед за ними, начало быстро расти. В 1724 году началась вербовка жителей еще и со стороны короля Пруссии, который приглашал немецких крестьян переселяться к себе и осваивать опустевшие после 30-летней войны земли. Озабоченный растущими масштабами эмиграции правящий тогда епископ Иоганн Филипп Франц фон Шёнборн (Johann Philipp von Schönborn) потребовал от своего правительства изучить складывающуюся ситуацию и дать рекомендации по этой проблеме. Правительство Вюрцбурга, изучив сложившееся положение, не сочло нужным рекомендовать какие-либо меры по препятствованию эмиграции, с чем тогда согласился и сам епископ. При этом он оставил за собой принятие окончательного решения о разрешении на выезд, лишив покидающих пределы княжества жителей права возвращаться назад.
Епископ и его правительство, принимая решение, хотели таким образом избавиться от бесполезных по их разумению граждан. Вместо принятия радикальных реформ, которые позволили бы повысить эффективность сельскохозяйственного и промышленного производства, дать обедневшим подданным работу и жилье, они разделяли своих подданных на состоятельных («полезных») и бедных («бесполезных»). Последних они считали ленивыми, порочными и плохими подданными, а поскольку их отъезд замедлял прирост населения и снимал возрастающую в этой связи социальную напряженность и к тому же еще улучшал участь остающихся граждан – эмиграции бедной части населения решили не препятствовать. При этом не было с их стороны открытого противодействия плану короля Священной Римской империи по колонизации Венгрии, что являлось второй целью проводимой ими политики, которая практически в неизменном виде существовала всю первую половину 18-го века.
Отношение к вопросам эмиграции изменилось только после избрания в 1755 году князем-епископом Вюрцбурга, а в 1757 году и Бамберга, Адама Фридриха фон Зайнсхайма (Adam Friedrich von Seinsheim), который запретил любую вербовку своих подданных со стороны Пруссии и других стран.
С началом 60-х годов 18-го столетия, помимо Англии, Австрии и Пруссии, уже активно заманивающих немецких крестьян, в Германии начали вербовку Россия, Франция, Дания и Испания, которые также начали проводить активную популяционистскую политику народонаселения. Это время стало, с одной стороны, вершиной вербовочной деятельности многочисленных агентов этих стран на территории немецких земель, а с другой – возможностью широкого выбора направления эмиграции для немецких колонистов.
Полный запрет на любую эмиграцию, введенный Зайнсхаймом, вызвал неудовольствие среди правительственной и церковной бюрократии, которая была не согласна с популяционистскими идеями и продолжала считать эмиграцию беднейших слоев населения полезным и нужным делом для Вюрцбургского княжества. Многие ее представители скрытно содействовали нелегальной эмиграции, которая и без этого была широко распространена в то время.
Для немецких крестьян было непросто получить разрешение на окончательный выезд, для этого следовало заплатить многочисленные налоги государству и общине, которые могли составить третью часть стоимости всего имущества выезжающего. Необходимо было вернуть всем учреждениям, церкви, частным людям накопившиеся долги. Поэтому многие малоимущие жители бросали все свое имущество и ночью тайно покидали свои селения. Отмечались и обратные случаи, когда общины в отдельных селениях даже выдавали выезжающим односельчанам деньги на дорогу, чтобы избавиться от них и уменьшить таким образом число своих жителей. Несмотря на противодействие со стороны простого люда, бросавшего имущество и тайно покидавшего княжество, а также содействующей такому положению дел бюрократии, епископ Зайнсхайм продолжал свою антиэмиграционную политику и строго наказывал чиновников за невыполнение своих указаний. В начале 1766 года, когда резко выросли масштабы переселения в Россию, вопреки существующему в верхах мнению о полезности выезда в связи с ростом населения и отсутствием мануфактур для его занятости, он издал 28 апреля 1766 новый запрет на эмиграцию. Им принимались решительные меры противодействия тайной эмиграции. Вот несколько примеров из книги Роберта Селига, в которой рассказывается, как по пути к русскому вербовщику в Саалмюнстер (Saalmünster) 6 мая 1764 года были задержаны и арестованы четыре семьи численностью 23 человека. В этом же году 17 июля и 5 августа была остановлена русская транспортная колонна, следовавшая из города Элтманн (Eltmann), из которой были изъяты и арестованы все подданные Вюрцбургского княжества.
В июле 1768 года с большим запозданием появился указ короля Священной империи о полном запрете эмиграции, который лишь приостановил массовый выезд из немецких земель, масштабы которого опять усилились в неурожайные 1770 и 1771 годы. В это время Зайнсхайм пытался всеми силами противодействовать выезду своих подданных, в своих приказах он требовал от чиновников своих подразделений принятия всех возможных мер для сохранения своего населения.
Такая деятельность епископа, в конечном счете, увенчалась положительными результатами, особенно в сравнении с другими землями Германии. Среди немецких подданных, выбравших эмиграцию в Россию, было всего пару десятков жителей Вюрцбургского княжества. Тем самым епископ своей последовательной и настойчивой политикой сбережения народа сумел сохранить значительную часть населения княжества. Не состоявшиеся в этой связи колонисты и их потомки, включая живущих сегодня, благодаря его миграционной политике избежали в целом печальную участь многих поколений российских немцев.
С окончанием голодных лет пошла на убыль и эмиграция, чему способствовали прекращение вербовки колонистов со стороны Австрии и России, а также начавшаяся в Америке война за независимость, приостановившая на время переселение за океан.
После наступившей 18 февраля 1779 года смерти Адама Фридриха фон Зайнсхайма, эмиграционная политика Вюрцбургского княжества в целом вернулась в свое прежнее русло не противодействия выезду бедных слоев населения. К сожалению, последовательную и самостоятельную политику по сбережению своего населения занимали далеко не все правители немецких земель. Известно, что власти Ансбаха в 1747 и в 1774 годах, а Бамберга в 1750 году практиковали массовое выселение своих обедневших подданных за пределы своих границ. В 1771 году власти Ансбаха даже обращались к королю Священной Римской империи с просьбой переселить излишек своего населения во Францию, Венгрию, Пруссию или Россию.
Приведенные примеры позволяют нам сделать первый общий вывод о глобальных причинах массовой эмиграции. Суть заключается в отсутствии в XVIII веке в Германии единого государства и в этой связи возможностей реальной защиты своего населения от колонизационных интересов чужих стран. Многочисленные немецкие княжества не имели единого законодательства и общих охраняемых внешних границ и проводили самостоятельную эмиграционную политику, которая полностью зависела от местного правителя и его чиновников, далеко не всегда защищавших своих подданных. Священная Римская империя, в которую они входили, была ослаблена Реформацией, Аугсбургским религиозным миром, Тридцатилетней войной, Великой Французской революцией и наполеоновскими войнами. Императоры империи и одновременно австрийские короли с резиденцией в Вене не только не смогли в те годы защитить немецкие земли от растаскивания их жителей, но имели собственный интерес: пользуясь властью, они активно переселяли немецких подданных в Венгрию с целью колонизации там своих земель.
Следующей особенностью и глобальной причиной массовой эмиграции является отсутствие в то время у Германии, в отличие от других европейских государств, внешних колониальных владений. К примеру, в процветание такой крупнейшей колониальной державы, как Британская империя, значительный вклад дали ее колонии в Северной Америке, число колонистов в которых быстро росло. По темпам роста населения американские колонии опережали метрополию. В колониях создавались в основном поселения сельского типа, а их жители становились свободными и самостоятельными фермерами, которые производили сельскохозяйственную продукцию и поставляли ее на Британские острова.
Таким образом, избыток сельского населения в метрополии, переселяясь в американские колонии, легко и быстро интегрировался на новом месте. К тому же земли хватало для всех вновь прибывающих, цены на нее были доступными, а уровень жизни колонистов постоянно повышался, несмотря на быстрый рост населения в колониях. Как мы уже знаем, Англия даже активно вербовала колонистов в германских землях для переселения в свои колонии. В самой Германии активная колонизационная политика начала проводиться значительно позже, в конце XIX века, и уже не могла повлиять на процессы массовой эмиграция из страны.
Третьей важнейшей глобальной причиной массовой эмиграции в Германии является значительно более позднее развитие индустриальной революции, чем в ряде европейских стран, что не позволило обеспечить занятость быстрорастущего населения в промышленном производстве. Процессы индустриализации начались в Германии на многие десятки лет позже, чем в Англии, Франции и Бельгии. Англия в конце XVII века, после революции, покончила с феодализмом и стала буржуазно-демократическим государством, а после колониальных побед над Голландией и Францией превратилась в мировую супердержаву. С 1740 года в ней начинается процесс перехода от аграрной экономики с ручным трудом и ремесленным производством к индустриальному обществу, в котором уже преобладает машинное производство. В период с 1760 по 1790 годы, благодаря целому ряду изобретений, происходят кардинальные изменения производительности текстильной отрасли, появляются новая технология выплавки железа, паровой двигатель, первые пароходы, начинается железнодорожная транспортировка грузов, а в 1829 году строится и первая пассажирская железная дорога.
На смену ремесленному и мануфактурному производству приходит фабричное производство с использованием промышленных машин и энергии паровых двигателей. Переход от натурального сельскохозяйственного производства к товарному происходил в условиях ликвидации мелких крестьянских хозяйств и концентрации земли в руках крупных землевладельцев и появлению арендаторов, использующих наемный труд. Разорившиеся и потерявшие свою землю крестьяне перебирались в города, где добывали себе средства к существованию, работая на заводах и фабриках. В 1850 году в сельском хозяйстве было занято всего 30 % населения, а концу XIX века в городах проживало уже порядка 75 % всех жителей Англии.
Все изложенные процессы перехода на путь капиталистического развития и индустриализации экономики начались в Германии значительно позже и по этой причине не могли стать решением проблемы эмиграции в XVIII веке. Промышленная революция пришла в Германию лишь в тридцатые годы XIX века, почти на век позже, чем в Англию. Основной причиной такого отставания является, опять же, территориальная и политическая раздробленность немецких земель.
Так, в 1815 году в Германский союз независимых германских государств и вольных городов входили 39 государств, имевших свои денежные знаки, налоговую систему, таможенные границы, законодательство и собственную политику. Эти раздробленные государства значительно различались по уровню экономического развития, не имели общего внутреннего рынка и технологического обмена, были плохо связаны между собой дорожной сетью, что определяло большие транспортные расходы.
В конечном счете производимая в них продукция была дорогой и некачественной, что ограничивало возможности ее выхода на мировой рынок. Ремесленное производство не могло конкурировать с фабричной и заводской промышленностью Англии и Франции, поэтому внутренний рынок был заполнен товарами этих стран. По сути, до первой половины XIX века Германия была аграрным придатком промышленно развитых государств.
Положение дел в немецкой экономике изменилось после 1830 года, когда, несмотря на бедность большей части населения, появились отдельные группы предпринимателей и торговцев, сколотивших значительные состояния, которые они стали инвестировать в строительство железных дорог. Именно строительство железной сети оказало решающее значение в бурном развитии промышленности Германии между 1840 и 1870 годом.
Если в 1835 году в Германии было всего 6 км железнодорожных путей, то к 1859 году протяженность железных дорог составила уже 10.648 км.
Концентрация капитала и труда на строительстве железных дорог стали локомотивом последующего развития добычи железной руды и угля, выплавки металла и машиностроения. Началось производство локомотивов, вагонов, железнодорожных осей и колес, строительство жилья, административных и промышленных зданий, ремонтной базы. Вскоре начала активно развиваться химическая промышленность, банковский сектор и другие отрасли экономики.
Промышленная революция в Германии базировалась в основном на отечественном машиностроении с использованием собственных технических и инженерных решений, строительстве огромных предприятий, которые оснащались самым современным оборудованием. Темпам и масштабам экономического развития Германии во многом способствовало создание в 1867 году таможенного союза, а 1871 году – единого немецкого государства. В следующем периоде с 1870 по 1913 год немецкая экономика ускорила свое развитие более чем в два раза в сравнении с первым этапом и стала по темпам развития национального продукта опережать Англию, Францию, Японию и Нидерланды, уступая лишь США. К этому времени вместе с процессами индустриальной революции и экономического развития Германии прекратилась и массовая эмиграция из страны.
В обобщённом и сжатом виде основные глобальные причины, определившие процессы массовой эмиграции немецких колонистов в чужие страны, заключаются:
– в политической и экономической слабости многочисленных разрозненных немецких государств и княжеств, в отсутствии объединенного государства с организованной и общей защитой внешних границ, единым эмиграционным и таможенным законодательством;
– в отсутствии в то время у Германии, в отличие от ряда других европейских государств, колониальных владений и возможностей их использования для переселения избыточного населения;
– в более позднем развитии в стране процессов индустриальной революции и, как следствие, неспособности занять быстро растущее сельское население в промышленных отраслях.
Эти глобальные причины в значительной степени определяли действие остальных, ранее рассмотренных политических, религиозных, экономических и личностных мотивов эмиграции, которые играли различную роль в разные периоды массовой эмиграции. Рассмотрим это положение на примере эмиграции через океан.
Подавляющим большинством авторов выделяются три основных периода 150-летней массовой эмиграции немецких подданных в Америку. В первом периоде, который длился от начала XVII века до 1815 года, страну покидали многочисленные религиозные группы, пытавшиеся таким образом сохранить свою религиозную свободу. Во втором периоде, который продолжался до 1914 года, свою родину покидала либеральная часть общества, которая таким образом протестовала против установившейся реакционной политической системы. В третий период, который берет свое начало с Первой мировой войны и продолжается в уже значительно меньших объёмах и после Второй мировой войны, страну покидали люди, не видевшие больше перспективу для улучшения своей жизни дома. Конечно же, в каждом из этих периодов дополнительную роль играли и другие многочисленные экономические и социальные причины.
Особая роль в расширении эмиграции принадлежала уровню развития технических возможностей и финансовых схем оплаты транспортировки переселенцев за океан. Так, с целью повысить доходы транспортных компаний, капитанов и владельцев морских судов в 1720 году была создана схема транспортировки переселенцев в кредит с последующей отработкой ими цены билета в качестве работника на ферме или на фабрике в Америке. Такая финансово-логистическая схема получила название «Redemptioner-System», и ее услугами воспользовалась значительная часть немецких переселенцев, из которых до половины не имели собственных средств, достаточных для оплаты переезда. В литературе существуют различные оценки этой системы. Одними она считается бесчеловечной, поскольку позволяла нещадно эксплуатировать переселенцев. Другими авторами отмечается, что эта система позволила огромному числу немецких подданных переселиться в Америку и осуществить мечту, а условия контрактов на отработку стоимости переезда были вполне приемлемые. После 1815 года кредитная система перевозки переселенцев с последующей отработкой ее стоимости по контракту прекратила свое существование, а стоимость переезда все чаще перенимали на себя общины, родственники и знакомые, оставшиеся в Германии или уже выехавшие раннее в Америку.
Все более важную роль начинал приобретать такой фактор, как расширяющаяся инфраструктура и рост общей численности немецких переселенцев в Америке, а также возрастающий поток писем от них, в которых их жизнь описывалась в самой превосходной степени. Это вселяло надежду на лучшую и обеспеченную жизнь у новых сотен тысяч немецких подданных. Самым активным образом происходил процесс объединения семей, когда за одним из выехавших ранее переселенцев выезжали следом оставшиеся братья, сестры, родители или просто соседи и друзья. Все чаще сельские общины перенимали на себя финансирование переезда своих односельчан и даже поддерживали их на первых порах, стремясь таким образом снять остроту перенаселения и возрастающую нехватку земли.
Особую роль в росте числа эмигрантов имело развитие технологий на транспорте, развитие сети железных дорог и замена после 1860 года парусных судов на корабли с паровым двигателем. После этого эмиграция в Америку становится по-настоящему массовой, поскольку большие массы населения, независимо от места их проживания в Германии, могли быстро перемещаться по стране, а на дорогу через океан требовалось все меньше времени и средств. При этом и условия пребывания на кораблях значительно улучшались, что резко сокращало смертность переселенцев в пути. Возможность быстрее, дешевле и надежнее за счет поддержки уже существующей немецкой диаспоры переселиться в Америку породила во второй половине XIX века широкую массу переселенцев, эмигрирующих в основном по экономическим причинам. Это были крестьяне, потерявшие свою землю, ремесленники, не выдержавшие конкуренцию с фабричным производством, и представители многих других специальностей, искавшие лучшую долю за океаном.
В такой же зависимости от временного фактора, а также других самых различных мотивов находились причины эмиграции в Россию, Австрию, Пруссию и другие страны. При этом, несмотря на различное сочетание множества факторов, преобладающими причинами массовой эмиграции немецких колонистов оставались экономические причины, связанные с бурным ростом населения и острейшей нехваткой земли. Именно чрезмерное уменьшение либо полная потеря своего земельного надела, невозможность прокормить себя и свою семью, а для многих и просто создать семью – являлось для огромного числа немецких подданных основной причиной для эмиграции в чужие страны, которые устами монархов и многочисленных вербовщиков обещали и манили многочисленными льготами и привилегиями.
Именно по этой причине происходили и более поздние переселения немецких колонистов уже внутри территории своих новых стран. Подобное происходило в России, когда рост населения и нехватка земли в колониях на побережье Черного море и Поволжья предопределили вначале переселение людей в дочерние колонии, а затем на Кавказ, в Сибирь, Среднюю Азию и Казахстан. В стремлении получить достаточный надел земли немецких колонистов не могли остановить чужие и не знакомые им языки, совершенно чуждая религия, традиции и культура местных народов.