Глава 6
Не успела я закрыть глаза тети Адабель и дойти до кухни, как начался дождь. Мне показалось, что это весьма символично – небо плачет слезами, невыплаканными Олли Элизабет. Могу сказать, что она знала о кончине тети, хотя я ничего вслух не говорила. Наблюдение за ее решимостью быть сильной напомнило мне о маме, и мне захотелось зарыдать вместе с небесами.
Войдя в кухню, я увидела двух маленьких мальчиков. Их нетерпеливые личики уже были измазаны кашей. Олли поставила на стол еще одну миску, на этот раз перед стулом, который стоял в конце стола, и я предположила, что это место обычно занимала тетя.
Я должна была сама заняться завтраком, но почувствовала, что девочке необходимо придерживаться ранее заведенного распорядка, поэтому я села. Мальчики уставились на меня широко открытыми глазами, а тем временем их ложки мерно переносились от тарелки ко рту и обратно.
Олли налила патоки поверх бесцветной массы в моей миске.
– Спасибо. – Я сумела взять ложку и воткнуть ее в плотную сладкую массу.
Я бы не пренебрегла этой едой ни за что на свете, но сейчас мне вообще не хотелось есть. Тетя Адабель лежала мертвая в другой комнате. И я понятия не имела, что делать дальше.
Олли осталась стоять возле моего стула. Я наполнила ложку кашей, сунула ее в рот и с усилием протолкнула дальше.
– Это Джеймс и Дэн. – Девочка кивком указала на мальчиков, своих братьев. – Джеймсу только исполнилось шесть, а Дэну четыре летом.
– Очень приятно с вами познакомиться, – ответила я, чувствуя себя крайне глупо.
Они посмотрели друг на друга. Мысли, которыми они обменялись, были понятны мне без слов.
– Это… – Олли запнулась, посмотрев на меня.
– Ребекка, – закончила я за нее.
Вдруг раздался крик. Крик ребенка. У меня все внутри похолодело. Сколько лет младенцу? Он уже может есть? Ходить? Разговаривать?
Олли понеслась вверх по лестнице, Джеймс нахмурился, и Дэн тут же повторил выражение лица брата.
Я не знала, что им сказать. Мне не приходилось разговаривать с маленькими мальчиками. И уж тем более с теми, которые лишились матери и той, кто занял ее место. Как мне сказать им, что мисс Ада умерла? Понимают ли они в полной мере значение слова «умерла»?
По телу прошел озноб. Я прижала руки к лицу и предложила мальчикам подложить еще топлива в печь.
Джеймс и Дэн слезли со скамьи.
– Ты берешь два полена, а я три, – решил Джеймс.
– Я могу и три принести! – Дэн заторопился за братом, его лицо горело нетерпением.
Когда они появились снова, их маленькие ручки были полны поленьев. Дровяная печь? Дома мы пользовались углем, есть ли разница? Пока я подошла ближе, Джеймс засунул поленья в печь и закрыл решетку.
Мое беспокойство быстро переросло в удовлетворение, по крайней мере, если смотреть на печь снаружи.
Шесть горелок и чайник или кофейник, греющийся сзади. Теплая полка и резервуар для горячей воды – больше и новее, чем у мамы. Я смогу с этим справиться, даже несмотря на то, что топливо другое. Может быть, дровяная печь понравится мне так сильно, что я попрошу Артура приобрести такую же для нашего дома.
Вернулась Олли, держа на руках круглолицую малышку с золотистыми волосами.
– Ой! – Я взяла похожего на ангелочка ребенка на руки.
По моей оценке, ей было семь или восемь месяцев от роду. Ребенок взял меня за палец и поднес к своему розовому ротику.
– Как зовут это милое дитя?
– Дженни.
Я покачала малышку с ямочками на щечках взад-вперед. Она засмеялась и захлопала в ладоши. Я прижалась к ее щеке и вдохнула запах хлопковой одежды, согретой солнцем. В следующее мгновение она повернула распростертые руки к сестре, вдруг осознав, что я была незнакомкой.
– А она разве тоже ест кукурузную кашу? – спросила я.
Олли наклонила голову и ответила:
– Конечно.
Мои щеки запылали. Мне следовало это знать.
– Я приготовлю ей завтрак.
– Только немного. – Олли подвинула высокий стул к столу и усадила на него сестру. – И никакой патоки, только немного молока.
Я кивнула и принялась за работу, но когда я достала кувшин молока из испарительного охладителя, остановилась. Молоко! Его дает корова…
Я пыталась скрыть волнение в голосе:
– Олли, дорогая, у вас есть корова?
– Да, мэм. Старый Боб. – Она взяла миску из моих рук и принялась кормить сестру.
– Боб? – Может быть, она неправильно поняла мой вопрос?
– Джеймс назвал ее так, когда был еще маленьким. Он не знал, что молоко дают только коровы-девочки.
– Ясно. – Мой лоб разгладился. Интересно, это дом моей тети или этих детей? Тетя Адабель приняла их или сама сюда переехала? Мне очень нужно было получить ответы на некоторые вопросы.
Сняв с крючка у двери в коридоре большую шаль, я накинула ее на голову и плечи. Единственное, в чем я была сейчас уверена, это в том, что корову нужно доить. Каждый день. Два раза в день! Я предположила, что кто-то другой выполнял эту задачу ранее, но если они знали о моем приезде, то наверняка оставили эту работу мне. Я приготовилась выйти в грязный из-за дождя двор.
– А можно мы тоже пойдем? – Джеймс заглянул мне в глаза. – Мисс Ада всегда разрешала нам помочь.
Рядом закивал Дэн. Как я могла не согласиться? Они пока не знали, что мисс Ада уже улетела на небеса.
– Олли, позаботься о Дженни. – Я раскрыла полы шали, мальчики стали у моих ног, и мы вышли под стену дождя. Мы прошли мимо ворот и сада так быстро, как только могли передвигаться ноги малышей.
Мычание Старого Боба становилось все громче. Я подхватила Дэна на руки и пронесла его весь небольшой остаток пути.
К тому времени как мы открыли ворота хлева, наша одежда вся вымокла.
Отчаянный зов коровы поощрил меня двигаться вперед. Я умела доить. Я делала это с тех пор, как стала чуть старше Олли. Я взяла ведро у стены, а возле стойла нашла стул.
Старый Боб посмотрела на меня благодарными глазами, когда я начала ее доить равномерными движениями. С каждой струей молока, бьющейся о ведро, у меня в голове рождались вопросы. Какое отношение моя тетя имела к этой семье? Как умерла мать этих детей? Когда вернется их отец?
Наконец я выдоила последнее молоко, похлопала корову по бедру и встала.
Передо мной открылась картина всего хлева. Стойла для лошадей – несколько штук, пустых. С другого конца – двойные двери.
Вдруг ржание прорубило воздух.
– Что там?
Джеймс и Дэн перестали играть в догонялки, щеки раскраснелись, они едва переводили дух.
Наконец Джеймсу удалось проронить несколько слов.
– Том и Хак, это наши мулы.
– И Дэнди! – добавил Дэн.
– Дэнди – это папина лошадь.
Папина лошадь.
– Значит, это ферма вашего отца?
Джеймс кивнул, Дэн присоединился к брату.
На один вопрос получен ответ, осталась еще тысяча.
На улице прогремел гром. Я завела мулов и лошадь в пустые стойла. Чтобы пуститься в обратный путь домой под дождем, вновь накрыла детей шалью. У мальчиков после похода в хлев с одежды все еще капала вода. Ну да ладно. Они все равно пойдут под дождем, и им уже не страшно.
Я позволила им бежать вперед, хотя и сама не сильно отставала.
– Ждите на крыльце! – закричала я, увидев, как они промчались в ворота и побежали к дому.
Затем я заметила лошадь, покрытую попоной и привязанную к забору.
Я поставила ведро с молоком на крыльцо и прошла мимо мальчиков.
– Снимите мокрую одежду и бегите наверх переодеваться! – крикнула я им, пока подол моей мокрой шали шлепал по крыльцу.
На полу я увидела мокрые следы и пошла за ними, хотя было и так ясно, куда они ведут – в спальню тети Адабель.
Мужчина в темном костюме стоял у кровати. Олли выглядывала из-за него, Дженни тихо лежала у нее на руках. Я взяла ребенка на руки, пока мужчина – доктор, как я поняла по черному саквояжу, который он принес, – повернулся. Олли бросилась ему на грудь. Седые усы мужчины дрогнули, рыдания девочки взорвали неестественную тишину.
Я заморгала, прогоняя набежавшие слезы. Слезы горя и облегчения. Доктор бросил на меня взгляд из-под кустистых бровей, а затем перенес все внимание на Олли.
– Успокойся, деточка. – Он опустился на колени. Олли положила голову ему на плечо и обвила руками шею. – Мисс Ада больше не болеет. Помнишь, ты же хотела, чтобы она не болела. – Он мягко выговаривал слова, и было ясно, что его родина где-то за пределами берегов Америки.
Олли покачала головой, когда он поднял ее на руки. Я убаюкивала Дженни. Взгляд мужчины скользнул мимо меня и остановился в дверях. Я обернулась. Там стояли Джеймс и Дэн, голышом, ничего не стесняясь. Их глаза были широко распахнуты, в лицах ни кровинки.
Мои щеки запылали.
– Оденьтесь, мальчики! – Я вытолкала их из комнаты, став в проеме двери и закрыв вход. Они побежали наверх. Закусив губу, я повернулась к пожилому мужчине.
Он уже поставил Олли на пол.
– Если ты пойдешь и присмотришь за малышами, – сказал он ей, – то мы здесь займемся делами.
Девочка кивнула и забрала у меня Дженни. Я отступила от прохода. Еще раз задержав взгляд на фигуре в постели, Олли присоединилась к хаосу, царившему наверху.
Мужчина кивнул мне, когда Олли ушла.
– Шериф сказал мне, что вы приехали.
– Да, но слишком поздно. – Я глянула на восковое лицо тети Адабель, лицо, которое напоминало мне о кукле, которую папа подарил мне на мой десятый день рождения.
– Здесь уже ничего нельзя было сделать. Испанка[1] убивает тяжело и быстро. Но, по крайней мере, вы сможете позаботиться о детях.
– Дети. – Я почувствовала, как мое лицо нахмурилось. – Я так понимаю, это ферма их отца?
Мужчина поднял холодную руку тети Адабель и аккуратно положил ее на грудь.
– Френк Грешем. Его жена Клара умерла при родах.
– Дженни. – Мой шепот был едва слышен из-за топанья наверху.
– Френка уже отправили во Францию. Адабель переехала сюда. Она помогала им по хозяйству с тех пор, как они все были еще крошками, все трое. Относилась к ним как к своей семье, которой у нее не было.
Я нахмурилась, но не от неловкости, а от грусти. У тети никого не было, потому что мама отказалась общаться с ней. Как мама могла допустить, чтобы все дошло до такого?
Топот наверху немного успокоился, тишина заглушала мои вопросы.
– Я думаю, вы, наверное, захотите ее обрядить. – Слова доктора прервали мои размышления, и от них у меня пересохло во рту. Неужели он думал, что я знаю, как это делать? Разве в городе не было женщин – друзей тети Адабель, – которые лучше справились бы с этой задачей?
Доктор вышел из комнаты. Я последовала за ним, закрыв за собой дверь.
– У вас не будет времени для того, чтобы тело полежало, как положено. Нам нужно похоронить ее. Наверное, найдется несколько человек, которые смогут отставить свои ежедневные дела и прийти на похороны.
Я не знала, что беспокоит меня больше: то, что он прочел мои мысли, или его намек на то, что тетя Адабель была не единственным заболевшим человеком с летальным исходом.
Я знала, что грипп может сразить старых и молодых, тех, кто уже болел чем-то другим, но моя тетя не соответствовала этому описанию.
– Кто-нибудь приедет за ней? – Из моего горла вырвался хрип.
Доктор почесал за ухом, взъерошив прядь волос, которая не пожелала потом лечь ровно.
– Завтра утром. Рано. Вы сможете всех приготовить?
– Да. – Но смогу ли я действительно подготовить женщину к похоронам? Затем мне в голову пришла еще более ужасная мысль. Как я смогу подготовить детей к этому зрелищу?
– Наверное, детям следует присутствовать… – Я рассчитывала словами прогнать страх, надеясь получить крохотную отсрочку.
Он ответил ворчанием, которое я восприняла как согласие.
– О них больше некому позаботиться. У всех в округе есть собственные дети, требующие внимания. – Промелькнуло ли и на его лице выражение страха?
Я сцепила пальцы изо всех сил, собираясь с мужеством.
– Мы будем готовы.
Прежде чем он вновь заговорил, взгляд его глаз стал строже.
– И не будет прощания в церкви или в здании школы. Я бы не хотел, чтобы инфекция распространялась.
Его слова упали тяжело и глубоко, будто валун свалился в водоем. Затем он открыл заднюю дверь, чтобы уйти.
– Подождите. – Я последовала за ним на крыльцо, под ноги мне попалась мокрая одежда мальчиков. – Вы сможете, пожалуйста, послать телеграмму моей матери? Маргарет Хэндрикс из Даунингтона, Оклахома. Вы сможете рассказать ей, что произошло?
Его плечи поникли, будто я нагрузила его еще и двадцатикилограммовым мешком муки, наряду с его обычной поклажей. Но он не колебался, записал всю информацию себе в блокнот, а затем забрался в повозку.
Я стояла во дворе, скрестив руки на груди.
Утром мы похороним сестру моей матери. К завтрашнему вечеру я надеюсь получить весточку от мамы. Она скажет мне, что делать дальше.