Сказка о покаянии
Сполохи багряных зарниц ещё слепили вечернее небо, но уже чувствовался единовластный приход царицы теней и мрака. Её лёгкое незримое касание проносилось по миру невидимой птицей и всё вокруг успокаивалось, всё подчинялось, всё склонялось перед ней величественной и великой, владеющей тайная тайных земли и мудростью Вселенной.
Иаков стоял на коленях у жертвенника и истово молился. Много в его жизни было и плохого, и хорошего. Но плохого… плохого, вероятно, больше. Поэтому Иаков молился. Он просил прощения у Всевышнего за то, что в ещё в ранней молодости обманул брата и купил его первородство за миску чечевичной похлебки. Но если бы только это! Он вдругорядь обманул брата. Родного брата. И отцовское благословение, предназначенное Исаву, получил он, Иаков! И получил опять же хитростью.
Сможет ли брат простить его?
После таких серьезных проступков пришлось бежать в Месопотамию, где он и жил до сего времени у родственника, работая на него и умножая его хозяйство за то, что дочек своих тот отдал в жены Иакову. Но что такое любовь женщины! Хотя нет, именно любовь жён зажгла в нём неукротимое желание вернуться домой, жить своей жизнью, жизнью своего рода.
Сможет ли брат простить его?
Ах, как трудно иногда бывает прийти к покаянию! Осознание своей неправоты не приходит сразу. Точнее сказать, никогда может не прийти, уж об этом-то враг рода человеческого позаботился как нельзя лучше: себе-любимого заставлять каяться? в чём? другие пусть каются! они больше согрешили предо мной и пред небом!
Вот так и уходит человек, но к Богу ли?
Сможет ли брат простить его?
– Конечно, простит? Надо только обмануть его, притвориться, что сокрушён содеянным, задобрить его подарками.
Голос прозвучал неожиданно, ниоткуда, из пустоты, и Иаков вздрогнул.
Показалось? Оглядев пристальным глазом округу, обойдя вокруг жертвенника и заглянув даже в шатёр, Иаков ничего и никого не обнаружил.
– Верно показалось, – подумал он опять. – Но голос был так явственен и ощутим. Что это? Или вновь Господь испытывает меня? Послать брату подарки? Да, это выход. И выход реальный. Только посылать надо не с целью обмана, а с целью покаяния. Брат увидит, что я для него ничего не жалею из того, что имею и простит меня.
– И купится на твоё мнимое покаяние, – опять откуда-то возник голос.
– Кто здесь? – Иаков встал перед жертвенником, всматриваясь в тугую, как мышцы горной реки, темноту.
– Да никого здесь нет, кроме тебя самого, – из темноты выступил статный черноглазый юноша. Голову его вместо покрывала венчал широкий золотой обруч с великолепным изумрудом во лбу. Диковинный халат переливался золотым же шитьём, а на боку висел большой кривой ятаган.
– А ты? Кто же ты? – осмелился спросить Иаков.
– Я? – переспросил тот. – Считай что я – часть твоей души, твоей сущности.
Когда ты начинаешь какое-либо дело, то всегда советуешься со мной. И, согласись, я тебе честно помогаю. Разве смог бы ты заработать такое богатство в доме тестя твоего, не подскажи я, как обмануть его? Разве смог бы ты взять в жёны двух сестер и служанок их, не примири я женщин меж собою? Да и вернуться в землю свою разве смог бы ты, не подскажи я, как хитрее это сделать?
– Нет! Ты не можешь быть мной! Не можешь владеть душой моей! – в отчаянии воскликнул Иаков. – Я не звал тебя! Уйди, дух злобный и нечестивый!
– Гляди-ка, чистые мы какие, – усмехнулся юноша. – А когда, скажем, старшую жену свою Лию ты с отвращением отвергал – это тоже от чистоты сердечной? А когда мошенничал с ярками, по сути, воруя овец у тестя своего, это тоже от наипрекраснейшей души? Нет, милый. Ты мой! Как и народ твой. Мой навек! И служить мне будешь исправно, как я велю.
– Не бывать по-твоему! – воскликнул Иаков и кинулся на обидчика. Он хотел вцепиться юноше в горло и задушить, избавиться от мерзкой зависимости, но руки сжали пустоту.
– Куда, воитель? Я не там, – прозвучал из-за спины насмешливый голос.
Иаков обернулся.
Юноша стоял, скрестив руки на груди. В улыбке его проглядывала откровенная издёвка. Иаков схватил с жертвенника длинный нож для принесения жертвы, больше похожий на саблю, и снова ринулся в атаку, но противник его ловким ударом ятагана выбил нож, который в неярком огне жертвенника сверкнул слабой искрой и улетел в темноту. Демон стоял, поигрывая ятаганом, и всё так же ядовито усмехался.
– Господи! – взмолился Иаков. – Во имя отец моих Авраама и Исаака, помоги мне. Господи! Ты видишь стремление духа лукавого отвратить меня от лица Твоего. Помоги мне, ибо Ты один – моя защита и пристанище. Услыши мя, Господи, в правде твоей и вонми молению моему!..
И, как ответ на мольбу, вдруг ярко вспыхнул огонь жертвенника. Язык пламени, вырвавшись широким алым языком, полоснул темноту, изогнулся в хищной стойке змеи и прыгнул в лицо юноше. Тот вскрикнул, отшатнулся, попытался закрыться рукой от взбесившегося пламени, но оно уже растаяло в чернильно-чёрном небе, ничем не напоминая о себе и оставив природу так же дремать и досматривать сладкие сны.
Однако была всё же короткая заминка, момент, когда злой дух ослеп от огненного поцелуя. Этого мгновения оказалось достаточно. Одним прыжком Иаков оказался за спиной юноши, сдернул с себя пояс и стянул его на горле противника, одновременно упершись коленом ему в позвоночник.
Тот захрипел, вцепился в душившую его петлю обеими руками, но на поясе Иакова были вытканы священные письмена – молитва Господня. Поэтому все попытки освободиться пропали втуне.
– Отпусти… – наконец прохрипел демон. – Ты победил.
Иаков чуть ослабил душившую противника петлю, не собираясь, однако, отпускать его до поры.
– Кто ты? – спросил он. – Как звать тебя?
– Что в имени тебе моём? – вопросом на вопрос ответил юноша. – Имя моё чудно и непривычно для слуха твоего. Отпусти меня. Я верно буду служить тебе и словом, и делом. И даже лучше, чем прежде.
– Знаю я твою службу! – проворчал Иаков.
– Сам человек слаб, – возразил юноша, – и без помощи извне, без гармонического сосуществования с внешним миром, обойтись не сможет. Взять, к примеру, твоё собственное существо. Твоя душа, не представляет ли из себя целую Вселенную? Она полна бурь и несогласий. И задача в том, чтобы осуществить в ней единство гармонии.
Только тогда Бог сможет проникнуть в сознание твоё, и только тогда ты сможешь разделить Его власть и создать из собственной воли жертвенник огня души своей. Но ты победил меня, и принимать службу мою – твой удел победителя. Имя твоё отныне будет Израиль, а место битвы нашей – Пенуэл.
Слушая речи эти, Иаков ещё чуть-чуть ослабил ремень на шее демона и тот не замедлил воспользоваться промашкой. Израиль почувствовал, как железные когти впились ему в бедро и разорвали жилы. Взвыв от боли, он выпустил из рук ремень и дух, тут же обернувшись змеёю, скользнул в темноту.
Израиль приложил к бедру шейный платок: рана по счастью оказалась не очень серьезной, хотя порванные жилы грозили хромотой на всю оставшуюся жизнь.
– Пенуэл, – задумчиво повторил Израиль, – Пенуэл. Запомнят ли потомки это место и станут ли вспоминать, где искать помощь, когда надо будет побороть своего демона?