Две завитушки и крест
– А что это за знак?
Люди проходят мимо, торопятся каждый по своим делам, им нет дела до меня, и тем более, до какого-то знака, не слышат, не замечают…
Повторяю громче:
– А что это за знак?
Кто-то (даже не запоминаю лица) замирает на миг, смотрит на меня, тут же отворачивается, идет дальше.
Хочется заорать во всю глотку:
– А что это за знак?
Не ору.
Знаю.
Не ответят.
Две завитушки и крест.
Какие две завитушки… обыкновенные. И крест тоже обыкновенный самый.
И хочется орать во всю глотку:
– Что это за знак?
…выбираюсь из дома, уже не охваченного пламенем, прикрываю обожжённое лицо, волоку в руках что-то орущее, мохнатое, мягкое, – девочка с розовыми бантами бросается ко мне, выхватывает пушистый комок, Китти, Китти…
Люди шарахаются от меня в стороны.
Слышатся жиденькие аплодисменты.
Вот это мне всегда нравится, когда я выбираюсь из пожара, кожа отваливается клочьями – и хоть бы кто кинулся на помощь, хоть бы аптекарь какой мазь предложил…
А нет, пробирается через толпу сухонький человечек, растерянно бормочет, давайте я вам лицо обработаю, сует чашу с дурно пахнущим месивом…
Качаю головой:
– Благодарю вас, не стоит.
Кожа затягивается. Медленно, верно – но затягивается. Где-то на окне еще вспыхивает пламя, я тут же усмиряю его щелчком пальца.
Огонь меня слушается.
Поправляю на доме потемневший от времени знак – страховку от…
– Вопросы… уважаемые гости?
Оглядываю толпу туристов, вроде всем все понятно, вернее, никому ничего непонятно, да и не слушает никто, вон те двое пошли с уличной кошкой фоткаться, вот эта к сувенирной лавке пошла, этот вообще лыка не вяжет, сейчас в фонтан свалится, эта по телефону трещит, не-е-е, здесь шоппинг ни о чем вообще…
– У меня вопрос.
Все сжимается внутри, та-ак, началось… в деревне утро. Вот попадаются в группах вот такие, всё-то им интересно, всё-то им знать надо, а в каком году это построено, а какая в детстве кличка была у второго министра первого короля, а…
Мысленно сжимаю кулаки.
Киваю.
– Да, пожалуйста.
– А что это за знак на доме?
Меня снова передергивает. Тебе-то какая разница, нет, правда, тебе какая разница, ты отсюда уедешь и забудешь этот город, и этот знак на доме, и все, все…
Нет же.
Спрашивает.
– А что это?
Спохватываюсь. Так-так, вот чем вы все гида слушали, уши компотом мыли, не иначе.
Так я же вам говорил, это знак, что дом застрахован от пожара и в случае пожара его будут спасать в первую очередь.
– Но… это другой знак.
Смотрю на дом, и правда, другой знак, странный какой-то, две завитушки и крест.
Спохватываюсь:
– А с чего вы решили, что это именно страховка от пожара? Может, какая-то эмблема, например… ну, вот, например, на доме трилистник, символ единения, равновесия…
– …да нет же, что вы, это совсем другое…
– Что другое?
– Ну как же… это знак, что дом застрахован от ядерного взрыва.
Фыркаю:
– Хотите сказать, в те времена кто-то слышал про ядерные взрывы?
– Предсказатели слышали… еще как слышали.
Усмехаюсь, показываю на следующий знак на доме:
– Ну а это, например, что такое?
– Защита от химической угрозы.
Понимаю, что у него на всё готов ответ. Вот просто. На всё…
Две завитушки и крест…
Перелистываю старинные книги.
Ищу.
Уже понимаю – не найду.
Просто.
Не найду.
Вздрагиваю.
Померещилось.
Нет, не померещилось, так и есть.
Теперь на здании городской ратуши.
И на музее современной живописи.
И на музее несовременной живописи.
И на музее современной неживописи.
Знак.
Вот страховка от пожара.
Вот от химической угрозы.
Вот три хвоста, эт-то еще что… а-а-а, биологическая угроза, конечно.
А вот рядом…
Две завитушки и крест.
Две завитушки и крест.
Две зави…
БАМ!
Закрываю дома. Все, все разом, сколько их есть, ратушу, церковь, купеческие кварталы, бед… стоп, бедняцкие домики никто защищать не просил, на них и знака-то нет, да плевать я хотел, на ком знак, на ком не знак, закрываю город – весь, весь, весь, растягиваю крылья в тончайшее полотнище, только бы хватило моих крыльев, только бы…
Ударная волна.
Еще успеваю подумать – вот как это бывает, а потом – боль, боль, боль, боль, огонь, огонь, огонь, огонь, дым, дым, дым, дым. Люди спят в домах, люди не видят, что там, и хорошо, что не видят, может, никто и не узнает, что было здесь ночью…
– Вы… что вы делаете?
Это хозяин. Первый раз вижу своего хозяина, да есть ли у меня вообще этот хозяин, – а вот есть.
– Э-э-э… защищаю. Дома же застрахованы…
Уже готовлюсь отразить нагоняй, что защищал дома, на которых не было знака.
– От чего застрахованы? От чего?
– От… ядерного…
– Чего?
– От ядерного взрыва…
– Где вы тут ядерный взрыв видите, умник вы наш? Ничего, что химическая угроза?
Спохватываюсь, укрываю город, чувствую, как химия разъедает мои крылья…
…просыпаюсь.
Смотрит с неба в просвет крыш Большая Медведица.
– …трудно работать защитником города?
– Ну, знаете… когда как. Пожар там потушить или утечку газа убрать, это не сложно. А вот что-то посерьезнее…
– …Да, конечно же.
– Хорошо еще хоть наводнений у нас в городе не бывает…
– …Приморье, говорят, затопило…
– Ну, в Приморье меня не нанимали!
…из интервью.
Которого не было.
И не будет.
Никогда.
…складываю крылья, врезаюсь в раскаленный летящий камень – камень разлетается на куски.
…удачно отражено падение метеорита…
Это в вечерних газетах.
Люди идут, читают, кто-то вслух восхищается мной – меня не замечают, меня будто бы и нет…
Две завитушки.
Крест.
– Что это за знак? – спрашиваю в пустоту.
Уже знаю: не ответят.
Никто не ответит.
Что-то происходит.
Бывает такое – еще ничего не произошло, а уже чувствую – что-то происходит, вроде бы все п-прежнему, тот же город, та же Большая Медведица между крыш, те же фонари покачиваются на улицах, те же огни домов, тот же ветер в верхушках деревьев – но уже чувствую, что-то случилось.
Что-то…
Что-то…
Расправляю крылья.
Взмываю в небо.
Оглядываюсь. Затравленно. Ничего не происходит, но уже чувствуется, – вот оно, здесь…
Дома, дома, дома – вереницы домов насколько хватает глаз – и черт побери, на каждом доме над входом – знак, знак, знак, две завитушки и крест…
Что-то происходит с моими крыльями – они становятся больше, нагреваются, вспыхивают голубоватым пламенем, которое подсвечивает город недобрым сиянием.
Ищу опасность.
Не нахожу.
Две завитушки и крест, две завитушки и крест, – отчаянно перебираю варианты, что это может быть – ничего не нахожу.
Распахиваю пасть, обдаю пустоту раскаленным пламенем – опаленная ночь извивается в судорогах.
Враг, враг – где он может быть, этот враг, а если он спрятался в самом городе, да что значит, если, так оно и есть, может, в этом доме, или вот здесь, в зарослях заброшенного городского парка, или в старой ратуше, где живут совы, или…
Мощным ударом хвоста разбиваю ратушу, – совы взмывают в небо с обиженным гуканьем. Новый удар – рушится стена старого купеческого дома, вспышка пламени – яркий костер взмывает в небо там, где был парк.
Враг, враг… будь я проклят, если не найду врага…
Пылает город.
Люди в панике бегут куда-то.
Уже не могу сдержать ярость, – сыплются удары хвоста, рассыпается город, трещит по швам. Враг, враг, где он, это враг, две завитушки и крест, две завитушки и крест, две зави…
Складываю крылья.
Камнем обрушиваюсь в бескрайнее море, увожу самого себя от города, который чуть не разрушил.
Вижу своё отражение в шумящих волнах, в свете луны.
Две завитушки…
…и крест…
…две завитушки…
…и крест.