I. Здесь, на земле
Ночевать буду дома
Смеркается. Чуть сыплет мягкий снежок, устилая землю. Зимой к вечеру жизнь стихает в нашей округе. Двор безлюден. Редко кто пройдёт по нему.
Я собралась на вечернее богослужение. Вышла из квартиры, заперла дверь. Ключи положила в карман шубы.
«Опять не зашила дырочку, – подумала я, нащупав её в кармане. – Уже больше стала. Сегодня обязательно зашью. Только бы не забыть».
Обычно приходишь домой, в тепло, снимаешь верхнюю одежду – и на вешалку; ноги из сапог в тапочки – и начинаются домашние дела.
Две вещи, о которых всегда забываю, – пришить вешалку и зашить дырку в кармане. Дня два-три пройдёт, пока это сделаю.
Добралась до церкви привычным путём.
После службы одеваюсь, чтобы идти домой. Руку в карман – а ключей нет. Я же клала их сюда, точно помню. Может быть, переложила куда-нибудь? Переворошила сумку, заглянула под сиденья, осмотрела всё вокруг. Нет ключей. Ещё раз – в карман шубы. Дырка! А была дырочка. Выскочили в неё! Я без ключей. И запасных ни у кого нет.
Что же делать? Проситься к кому-то на ночлег? Или идти тем же путём, что шла в церковь? Может быть, ещё найду.
– Помолимся, чтобы мне на улице не ночевать? – обратилась к сёстрам. – Я ключи потеряла.
Отказавшись от предложенного ночлега, направилась домой, всю дорогу молилась. Не сводила глаз с тротуара. Осматривала места вокруг, куда кто-то, нашедший ключи, мог бы прикрепить их для такой растяпы, как я.
Шла точно той же дорогой, что в церковь. Разве что ноги ставила не след в след.
– Господь, не оставь на улице, – просила я Бога. – Можно, конечно, переночевать у соседей. Но дверь-то всё равно придётся ломать, а она металлическая, – объясняла Ему. – Хочется ночевать дома. Пожалуйста!
Я буквально подлизывалась к Богу.
Только в метро и в троллейбусе не искала глазами ключи. Мысленно подгоняла время. Скорее, ещё есть надежда: дорога от троллейбусной остановки до квартиры. Может быть, они лежат, никем не замеченные, и я их найду.
Моя остановка. Сошла с троллейбуса. Уже издали посмотрела на свои окна. Тёмные. Конечно, тёмные. Зажгу ли сегодня там свет?
Или…
– Господь, хочется ночевать дома. Спать в своей постели, – я просто стонала к Богу.
Ещё метров двести до нашего дома. Виден мой подъезд. Смотрю внимательно под ноги на дорогу, двигаюсь медленно. Нет нигде ключей.
Но ведь и как они упали, не было слышно, хотя брелок у них тяжёлый, металлический. Уж этот брякающий звук я бы услыхала. Какая-то загадка с моими ключами!
Вижу издали, как в наш подъезд вошла уборщица с ведром и шваброй.
«Может быть, она подняла?» – затеплилась во мне надежда.
Ускоряю шаги к дому, глазами подметая вокруг себя запорошенный тротуар. Огорчилась: как нарочно, выпал снег.
Темно уже. Плохо видно. Хорошо, что горят лампочки под козырьками подъездов и фонари, а то бы вообще ничего не разглядеть.
«Что же делать? – подумала я, мысленно выбирая соседку, к которой попрошусь на ночлег. – Завтра надо искать слесаря, ломать дверь».
Вот мой подъезд, и подошла я к нему по свежевыпавшему снегу без ключей. Только следы уборщицы на снегу, больше ничего.
Всё ещё шарю глазами вокруг – и вдруг замечаю, что сбоку от ступенек крыльца что-то блеснуло. Нагибаюсь. Ключи! Мои! Припорошённые снегом! И брелок на них мой!
– Слава Богу! – Я чуть не закричала от радости. – Мои дорогие ключики! На моём любимом брелочке! Нашлись!
Я прижала их к себе, такие родные. Холодные, они валялись беспризорными столько времени. Видно, упали из кармана на снежок, неслышно для меня. Хорошо, что пошёл снег! Никто и не заметил ключи. Бог сокрыл их от людей.
– Спасибо, Господь! Как Ты меня любишь! Ты услышал мои просьбы! Спасибо!
Теперь буду ночевать дома! А дырки в карманах зашивать – сразу же! Благодарю, Господь, за урок.
Меховые гости
1
Кошка Бася и собака Мира – большие друзья. Они одного возраста, почти одинакового роста, выросли вместе.
Кошка тёмно-серая, пушистая, с зелёными глазами и шикарным хвостом. Собака с толстой забавной мордой, короткошёрстная, белая с чёрными пятнами, как и полагается быть французским бульдогам.
Эти очаровательные животные, «братья наши меньшие», живут у моей сестры Евгении. «Дети» – так она называет их и считает членами семьи.
Первой в доме появилась собака. Её, больную, отдали знакомые. Сестра щеночка выходила, потратив на лечение уйму денег. Вскоре соседские ребята принесли котёнка.
– Тётя Женя, возьмите котёночка. Он на детской площадке сидит и мяукает. Пожалуйста, – умоляли они, жалобно глядя на неё.
– Дети просили, я не могла отказать, – рассказывала сестра.
Хотя я-то знаю, что она просто обожает собак и кошек, особенно котят.
Котёнок оказался кошечкой. Сестра назвала её Бася.
Мира встретила новосёла недружелюбно. Она уже обжила дом и считала его своим. Лаяла на котёнка и пятилась назад. Снова приближалась, лаяла и отступала.
– Моё! Нельзя обижать, – наказала хозяйка Мире, прижимая к себе котёнка. – Не трогать! Моё!
Перевернула норковую шапку и положила в неё пушистый комочек.
Собака подошла поближе к Басе, уже не лаяла. Понюхала её и облизала. С тех пор кошка с собакой стали друзьями.
2
Летом животные плохо переносят жару.
– Лежат на полу. Есть ничего не хотят. Только глазами водят, – рассказывает Женя.
Включает вентилятор и направляет его на животных – хоть немного им будет легче.
Зимой, когда в квартире холодно, кошка с собакой часто спят. Мира забирается на диван, а на неё – Бася, устраивается сверху, запахнувшись роскошным хвостом. Вместе теплее.
Вечером сестра ложится на диван отдохнуть, посмотреть телевизор. «Дети» сразу же прыгают к ней. Кошка укладывается рядом, головой на подушку. Мурлычет ей на ухо песенку, и всё одну и ту же: «мур» да «мур», «мур» да «мур». А Мира, как расположится в ногах у хозяйки, – мигом захрапит, да на всю комнату.
3
«Дети» бегут к двери, когда сестра возвращается с работы, крутятся возле её ног. Мире немедленно надо на улицу.
Только сестра берёт поводок с вешалки, собака тут же опускает голову. подставляет шею. Виляет хвостом, да так резво, что её толстый зад, мотаясь из стороны в сторону, сшибает кошку с ног. На большую Мирину морду не смогли подобрать намордник и гуляют без него.
С радостью бежит она на улицу впереди хозяйки. Так сильно тянет поводок, что только бы самой удержаться на ногах.
Вот и любимое место – собачья площадка!
Пока сестра разговаривает с другими собачниками, Мира общается с четвероногими друзьями. Её любят все собаки, и их хозяева тоже. Она – очаровательная невеста.
Гулянье заканчивается, а сложности только начинаются.
– Мира, иди домой. Бася ждёт, – объясняет сестра.
Теперь уже Женя тянет поводок, к дому.
Кривые лапы Миры раскорячились. Она упирается. Становится очень забавной: натянутый ошейник собрал шерсть в складки и сдвинул их на уши. Верхние губёшки на толстой морде ещё больше отвисли. В выразительных глазах вопрос: «Зачем домой? На улице так хорошо!»
– Пошли, пошли, не упрямься, – настаивает сестра.
«Хочу гулять. Ещё хоть немножко», – кажется, просит глазами Мира.
Хозяйка не уступает, тащит Миру домой. Не даёт набегаться, не понимает собачьего счастья.
4
Мира неотступно ходит за сестрой по квартире. Где останавливается Женя, там усаживается и собака. Отойдёт на шаг в сторону – и Мира за ней, садится рядом. Постоянно у ног хозяйки. Такая уж это порода – французские бульдоги.
В магазин сестра ходит с собакой. Рассказала как-то мне:
– Пошла сегодня за продуктами. Мира идёт рядом, на поводке, очень спокойно. Я даже похвалила её. Навстречу нам по тротуару девочка с мамой. А моя Мира настолько хороша, что все обращают на неё внимание. Восторгаются. И девочка не удержалась, воскликнула: «Мама, мама, посмотри! Лягушка на верёвочке!» Представляешь, какой комплимент моей Мире!?
Смеётся Женя и радуется своей самой лучшей собаке на свете.
5
Предстояло сестре лечь в больницу. Куда девать кошку с собакой?
– Возьми к себе. Они такие забавные. Тебе с ними будет хорошо, – просила она меня. – Это чудесные животные! Вот посмотришь, будешь в восторге от них!
– Не представляю, как они будут одни, в другом доме? Я ведь день на работе. А вдруг Мира меня в квартиру не впустит?
– Да что ты! Проблем не будет. С собакой утром погуляешь и вечером. Кошка очень аккуратная, ходит куда надо. Потом всё объясню, что делать, – сказала Женя. – Я и фарш оставлю, и рыбу для Баськи дам. Буду каждый день звонить. А ко мне приходить не надо. Занимайся с ними.
Пришлось согласиться.
Закончив работу, я спешила домой. Как они там?
Первое время кошка от меня пряталась. С собакой быстро нашла общий язык, ведь я с ней гуляла по два-три раза в день. А вот сестру в больнице за всё время навестила только раз.
6
Как-то и я пошла с Мирой в магазин.
Остановилась у ларька с хлебом около остановки. Собака на поводке. Рассчитываюсь с продавцом. Подошёл автобус.
Вдруг Мира рванулась к автобусу, выдернула поводок из моей руки и впрыгнула в открытую заднюю дверь автобуса. Дверь захлопнулась, автобус поехал. Всё произошло в считанные секунды.
– Мира… – только и успела произнести я.
Бросив сумки у ларька, кинулась вдогонку.
– Пожалуйста, остановитесь! Там собака! – кричу на бегу уезжающему автобусу.
Не сразу, но машина остановилась. Я вскочила в отворившуюся заднюю дверь. Собака, проскользнув среди многочисленных ног пассажиров, тотчас оказалась на передней площадке, где и полагается выходить дисциплинированным пассажирам.
Через весь салон, битком набитый пассажирами, с трудом протискивалась я к Мире.
Кто-то колотил по кабине водителя и кричал:
– Собака! … Женщина! … Подождите! … Остановите!…
Выпрыгнув из автобуса, Мира очутилась на улице.
Пробравшись до передней двери автобуса, уже ничего не соображая, выбежала из автобуса и я. Догнала собаку, схватила поводок. Сердце моё чуть было не выскочило из груди.
Мы вернулись к ларьку. Наши сумки караулили прохожие, которые волновались за нас.
«Благодарю, Господь, что так всё хорошо закончилось! Что бы я сказала сестре, если бы потерялась Мира? Я даже не успела обратиться к Тебе за помощью. Просто растерялась. А Ты всё равно помог мне. Всегда меня выручаешь. Спасибо, Господь», – переводя дыхание, думала я.
7
Однажды, придя с работы, обнаружила в квартире погром. Клеёнка со стола на кухне сдёрнута, что было на ней – всё на полу. Чашка разбита. Хлеб, завёрнутый в пакет, покусан, и тоже на полу. По квартире разбросаны тапки. Везде крошки.
– О!!! Что такое? – ужаснулась я.
Позвала Басю с Мирой на кухню. Закрыла за ними дверь, чтоб не убежали в комнату, не дослушав до конца мои нравоучения. Стала ругать обоих, указывая на раскиданные вещи. Кошка поджала уши, отвернулась. Собака доверчиво смотрела на меня и слушала, наклонив толстую мордочку набок и виляя хвостом. Мне даже показалось, что она улыбается.
«Похоже, Мира ни в чём не виновата, – подумала я. – До чего же она хороша!»
В конце назидания потрепала за уши обоих проказниц, чтобы больше не повадно было. Только открыла дверь на кухне, как четвероногих красавиц в меховых шубках, словно ветром сдуло.
Ещё ворча, стала прибираться.
Навела порядок в доме, положила каждой гостье в плошку еду. Что-то их не видно. Где они? Позвала:
– Мира! Бася!
Не отзываются.
– Кис-кис-кис.
Никого.
– Мира, пойдём скорее гулять! – пустилась я на хитрость.
Тишина… Удивительно.
Принялась искать. В комнатах и коридоре нет. На кухне – не могут быть. Пусто и в ванной комнате.
«Где же эти проказницы?» – подумала я, передвигаясь на четвереньках, заглядывая под кровать, шкаф, ванну. Нет нигде.
Приподнимаю скатерть на журнальном столике, а они там. Сидят и помалкивают. Прижались друг к другу. Притихли. Мира хлопает глазами. Бася посмотрела на меня, опять отвернулась.
«Может, кошка и не виновата, – подумала я. – Значит, Мира устроила погром, а попало обеим».
Наверно, сестра никогда не ругала их, а только умилялась над выходками своих любимцев. Вот и обиделись, что наказаны за беспорядок.
– Вылезайте. Давайте мириться. Но больше так не делайте, гости меховые.
Так и не поняв, кто виноват, стала их кормить.
8
Навестила сестру в больнице. Рассказала ей во всех красках о проделках её питомцев. Она просто восхищалась своими «детьми».
Особенно порадовалась, что Мира с Басей оказались такими сообразительными – догадались спрятаться под стол.
– Это, конечно, Мира натворила, – расставила сестра все точки над «i». – Вот видишь, какие они замечательные! Я же говорила, что ты будешь в восторге.
Я действительно была в восторге, особенно от собаки, которая частенько и потом проказничала. Но, как ни в чём не бывало, смотрела прямо в глаза, наклонив набок очаровательную толстую мордашку. Мне, казалось, она всегда улыбается. С Басей проблем не было. Она в самом деле аккуратная, умная, спокойная кошка. Теперь я знала, кого бранить за проделки. Но Миру ругай, не ругай ей хоть бы что. Улыбается, и всё.
И тем не менее если у меня когда-нибудь появится собака, то это будет только французский бульдог!
Гулять по-деревенски
1
Посетовала я как-то знакомой, что никак не приспособлюсь собираться гулять с внучками, особенно зимой. Младшей три года было, старшей четыре.
Надо надеть на одну внучку сначала кофту, потом рейтузы, носки, сапоги, шапку, варежки, и последнее – повязать шарф. Ведь на улице очень морозно. Затем берусь за вторую внучку и одеваю её по той же схеме. И первая стоит в коридоре, ждёт, пока вожусь со второй. Потом сама начинаю одеваться. Вспотеют девочки, как с ними идти на улицу, на мороз? Простудиться могут.
Одеть их и вывести на лестничную площадку, чтоб не жарко было, а после этого самой одеваться? Тоже не получится, разбегутся: одна наверх по лестнице полезет, другая вниз.
Если сначала оденусь сама, то неловко внучек одевать.
– Такая суматоха в доме, когда гулять собираемся. Не знаю, что и делать? Замучилась.
– А ты попробуй, как моя бабушка. У неё нас четверо внуков. Привезут, бывало, родители нас в деревню и уедут, а бабушка с нами одна лихо расправлялась. Она строгая была. Оденет одного и положит на пол, потом другого – и тоже на пол… На полу прохладно. Потом сама, не спеша, одевается. А мы лежим на полу и глазеем. Ждём, когда бабушка скажет: «Вставайте». Маленьких сама поднимет, и мы все вместе идём гулять. Ты можешь так же делать со своими девчатами. Вот посмотришь, им понравится.
Вечером, после ужина, говорю внучкам:
– А вы знаете, девочки, что в деревне собираются гулять совсем не так, как в городе?
– А как? Как? – загалдели внучки. – Расскажи. Расскажи нам.
– В деревне порядки строгие, там баловаться не разрешают. А когда идут гулять, то суматохи такой нет, как у нас с вами, – объясняю им. – Потому что они собираются гулять «по-деревенски».
Внучки подошли ко мне, притихли, с любопытством ждут продолжения рассказа.
– Происходит это так, – таинственно говорю я. – Сначала одевают старших детей и кладут их на пол. Затем маленьких, и тоже на пол. После этого одеваются взрослые. А дети лежат на полу одетые и ждут. Ждут, когда разрешат им вставать.
– Почему их кладут на пол, бабушка? – спрашивает меня старшая внучка Настя.
– Чтобы им жарко не было. На полу прохладно, но дети не простудятся, ведь они в шубках.
– И я так хочу. Сначала на пол, потом на улицу, – запросилась младшая, Катя.
– Давайте завтра и мы будем собираться гулять по-деревенски, – предложила Настя.
2
На следующий день утром уговаривать девочек завтракать не пришлось. Ведь мы пойдём на улицу, и собираться гулять будем по-деревенски!
Быстро покончив с едой, внучки поснимали с вешалок одежду и принесли в комнату.
– Вы уже хотите на пол? – засмеялась я.
– Сначала меня, я старше, – говорит Настя, протягивая мне свою шубу с шапкой, сапоги.
– Ну что ж. Будем делать всё, как в деревне. Начнём с Насти, раз она старшая. Но только не пищать, – предупредила сразу же. – Там капризных нет.
Одевая первую внучку, одним глазом поглядываю на младшую. А у той глаза горят, стоит рядом и держит наготове свою одёжку. Ждёт, не дождётся, когда сестрёнку уложат и возьмутся за неё. Ей тоже хочется скорее на пол!
– С тобой всё, – говорю Насте. – Ложись и жди, только не балуйся.
А сама еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.
Настя тут же плюхается на пол.
– Так, теперь, Катя, с тобой будем разбираться, – говорю уверенно, будто сама выросла в деревне и для меня это дело привычное – собираться гулять по-деревенски.
– Настя, хорошо на полу? – спрашивает Катя, не сводя с сестры глаз.
– Здорово.
– Стой спокойно, – еле удерживаю младшую. – Успеешь на пол. Ещё мне одеваться.
Одетая Катя сразу повалилась рядом с сестрой.
Лежат на полу и улыбаются. Одна – в серой шубке, другая – в белой. Как в известной песенке про весёлых бабусиных гусей. У обеих в глазах восторг.
– Как вам? – спрашиваю я, одеваясь не спеша, как и положено по-деревенски. – Нравится?
– Нравится. На полу всё по-другому, – заметила Настя. – Ты, бабушка, не торопись, не торопись.
Девочки уже освоились, начали переглядываться и посмеиваться.
– Тихо! В деревне не балуют, – напомнила я.
Внучки примолкли.
Не спеша, оделась и я. Сказала им:
– Теперь вставайте, гусята.
А они катаются, как шарики, по полу, встать не могут, смеются. Неловко им подниматься в шубах.
– Вставайте, вставайте. Вы уже большие.
– Бабушка, у нас не получается. Не можем. Никак, – ворочаясь с боку на бок, говорят внучки. – Помоги.
Поднимаю сначала белую шубку вместе с Катей, потом серую с Настей.
Повязали шарфы, взяли варежки и отправились на улицу. Всё произошло без суматохи, никто не вспотел, не устала и я. Так и впрямь проще. К тому же и забавно. А девочки были просто в восторге.
Всю зиму внучки просили, чтобы мы собирались гулять только по-деревенски.
Пусть оса живёт!
Июль – пора ос.
Утро. Завтрак уже готов.
– Катя, иди кушать, а Настя потом, – зову на кухню младшую внучку.
Вместе за столом девочки много говорят, смеются, а порознь я их быстро покормлю. И – скорее гулять, к речке. Погода стоит чудесная!
Катя пришла сразу же, но, как всегда, без тапок. Только приблизилась к своему месту за столом – и, вдруг, как закричит! Лицо её исказилось.
– Что с тобой? – испугалась я.
– Больно, здесь, – рыдая, говорит Катя, указывая на пальцы ноги.
– Да что такое? Покажи ногу. Может быть, кнопка слетела с мольберта, а ты наступила на неё? Сколько раз тебе говорила: надевай тапочки.
На плач сестры прибежала старшая внучка Настя.
– Наверное, оса укусила? – сразу догадалась она.
– Оса? Надо скорее вытащить жало, – сказала я и устремилась к младшей внучке. – Покажи ногу.
Но не тут-то было. Катя спрятала ногу.
– Ба! Вон она, оса, на полу, – плача, говорит Катя. – Осторожно! Раздавить её можешь!
– Катя, надо немедленно вытащить жало, и тогда быстро всё пройдёт.
– Сначала осу подними, – настаивает внучка. – Потом ногу покажу.
Я увидела осу, она ворочалась на полу. Тут же разыскала два листочка бумажки. Одним на другой стараюсь поместить осу, причинившую боль моей девочке. Не так уж ловко у меня это получается – я сама боюсь осу.
– Крылышки не повреди, а то как она полетит? – всхлипывая, руководит моими действиями младшая внучка.
Наконец-то оса на бумаге.
– Не урони, – волнуется Катя, вытирая слёзы. – Покажи мне. Она жива?
Подошла к внучке. Показываю осу. Она шевелится, вот-вот полетит. Нужно выпустить её на улицу, как можно быстрее, и осмотреть ногу. Поворачиваюсь к окну.
– Ты что, хочешь выбросить её в окошко? – догадалась Катя. – Она же умрёт там!
– Не нянчить же мне осу, как грудное дитя. Выпущу на природу. Там она в своей стихии. Быстро наберётся сил и полетит домой.
Кажется, убедила Катю. Отпускаю осу в окошко и осматриваю ногу. Жала нет. Нога скоро заживёт.
И оса не погибнет!
Мой любимый папка
Папка. Мой любимый папка.
Даже к маме я не была так привязана, как к нему. Стоит ли описывать его внешность? Он – просто мой папка, и всё!
Наверно, годика два было мне, или три, помню, держал отец меня на руках. И ходил, ходил со мной по садику во дворе. Даже помню, что обнимала его за шею ручонками. А когда подходил кто-то чужой, пряталась за отца.
Папка очень хотел сына. И первый ребёнок у родителей был мальчик, Аркадий. Он заболел и умер в больнице, от менингита. Представляю, как тяжело было, особенно маме: я – грудная и больной брат. Больше сына им Бог не дал. Через полтора года родилась сестра.
До конца своей жизни отец вспоминал об Адике. Иногда плакал. Говорил нам, что встретимся с братиком на Небесах. А мы детским воображением живо представляли себе, как это будет. Вот мы с сестрой идём по раю, а навстречу нам бежит маленький мальчик, хорошенький такой. Улыбается. Узнал он нас, а не мы его, потому что видел с Небес. Подбегает, смеётся и протягивает к нам ручки. Говорит: «Я – Адик». А мы обнимаем его, целуем и кружим, кружим, взяв на руки. Тут и мама подходит, и папа. И мы вместе радуемся…
Отец работал в военной организации инженером, всю жизнь на одном месте. И жили мы в то время рядом с частью, где он целыми днями пропадал на работе. Его недалёкие командировки за город назывались у нас «Отец уехал на парадную площадку». Иногда ночевал там. Оттуда его привозил военный газик. Увидев машину в окно, мама тут же собирала обед.
Иногда отец приносил работу домой. Книги, какие-то бумаги, разлинованные листы. Теперь-то я знаю, что это были сметы. И вечерами оформлял рацпредложения, за которые получал дополнительные деньги.
И тогда он брал нас с сестрой в огромный гастроном и говорил:
– Выбирайте что хотите.
Мы с сестрой, конечно, ориентировались на сладости. И вели папку в кондитерский отдел.
– А правда, мы купим, что захотим? – спрашивала я.
– Правда.
– Тогда вот эти конфеты, – и показывала на самые дорогие, «Шоколадный крем». Они и сейчас в продаже в той же жёлто-коричневой обёртке. И по-прежнему одни из самых дорогих.
– Может быть, подешевле возьмём? – предлагал папка. – Зато побольше.
– Ты же обещал, что купишь то, что мы захотим, – не отступала я. Не капризничала, а скорее проверяла, правду ли он говорил.
И папка покупал.
Сейчас понимаю, что поступала неразумно. Но отец шёл на поводу у дочки, похожей на него.
Мама была интересная, милая и спокойная женщина. Очень уютная, сдержанная, даже замкнутая. Небольшого роста, с выразительными глазами, с покатыми плечами, красивыми руками, шеей и грудью. Никому из дочерей не передала она своей женственной красоты. За всю жизнь мы не слышали от мамы ни одного обидного слова. Не докучала нас и воспитательными беседами, но была нам хорошим примером во всём.
Мама не работала, дома был порядок.
Отец женился на маме, оставшейся после войны вдовой с двумя детьми, подростками. Сын Анатолий умер во время войны от неизлечимого тогда туберкулёза, а старшая сестра по маме Галина нянчила нас с сестрой. Перед смертью мама говорила мне: «Я многое перенесла. Тяжелее всего хоронить детей. Береги Алёшу».
Представляю, какой красивой была мама в молодости, если отец выбрал её в жёны с двумя детьми, хотя война оставила немало невест. А он был холост и на семь лет моложе мамы.
Отец, кажется, изменял маме. Это было тайной, которая однажды стала явью. Открылась, когда мама приводила в порядок пиджак отца. В кармане лежала записка, в которой он приглашал какую-то даму в ресторан. Почему эта бумажка осталась в кармане?
Мы с сестрой пришли из школы, а на кухне плачет мама. Вечером родители разбирались. Мама, как всегда, была сдержанна и не шумела. Отец что-то объяснял ей, доказывал. Но мы, дети, не могли понять тогда всей глубины этого события.
Они, конечно, помирились.
Жена для папы была чиста и свята. Их вариант семейной жизни был приблизительно таков: мужчина погуливает, но не забывает о семье, обеспечивая её, а жена дома занимается детьми и хозяйством.
Мою младшую сестру отец назвал именем мамы – Евгения. Ждал, конечно, сына. У нас дома было две Жени: мама Женя и сестра Жешка.
Наш дед, отец папы, был преподавателем физкультуры в военной организации. И привил отцу любовь к спорту. В молодости папа играл в футбол, занимался гимнастикой. Но повредил ногу и после этого спортивные соревнования смотрел только по телевизору или ходил с приятелем на стадион «Динамо» болеть за любимую футбольную команду. Обожал цирковых гимнастов.
Однажды взял на стадион Жешку. Она сидела у отца на коленях. Вдруг забили гол. Отец забылся, вскочил, захлопал, приветствуя любимую команду. А дочка кубарем с колен полетела на нижние ряды.
– Меня оттуда потом дяди вытаскивали. Папа не велел маме говорить, – рассказала мне сестра.
Мы его не выдали. Это было нашим секретом.
Отец – энергичный, общительный. Не удивительно, что он имел успех у женщин.
Теперь я понимаю, что это грех, но осуждать не могу, потому что очень люблю своего папку.
Когда отец приносил работу домой, то вечером садился за стол в большой комнате. Писал что-то, считал на счётах. Потом давал нам с младшей сестрой переписывать начисто какие-то листы.
– Перепишите красиво, аккуратно и без ошибок. А я вам за каждую бумагу по рублю дам.
В то время на эти деньги можно было купить не одну пачку мороженого.
Как мы с Жешкой старались! Писали аккуратно, внимательно сличали цифры. Можно будет покупать мороженое и сладости. Но на свои деньги такие дорогие конфеты, как «Шоколадный крем», мы не брали.
Я любила, когда вечерами отец работал дома.
Подойду к нему и выключу свет настольной лампы. Папка в темноте откладывал ручку, откидывался на спинку стула и ждал. Терпеливо ждал, когда я перестану баловаться и зажгу свет.
– Включи. Мне работать надо, – наконец-то говорил он.
Знал, что сейчас я зажгу свет, подкрадусь к нему и расцелую. Сильно-сильно обниму за шею и не разожму руки, пока он не попросит пощады.
Отец никогда не наказывал нас. Если мы и отведали ремешка, так только от мамы.
Когда папа заболел, и врачи поставили ему страшный диагноз, жизнь в семье напряглась. Как будто воздух, которым мы дышали, стал густым. Общались друг с другом на низких нотах. Никакого радио, телевизора. Только наша приглушенная речь, и тишина… Мама сильно осунулась, ещё больше замкнулась, но не плакала. Она была на редкость смиренным человеком.
Не плакала и когда отцу уже кололи обезболивающие. Только глубоко вздыхала и тихо стонала. Понимала, что скоро будет расставание. Держалась изо всех сил. Очень заботилась о папе. Отцу диагноз не говорили, и он надеялся выздороветь. Приходилось к тому же не подавать вида.
В последние минуты жизни отца мама была рядом, но об этом я не могу…
Когда мама вернулась из больницы, где всё произошло, к нам в квартиру тут же пришла соседка. Мама даже не успела раздеться. Наверное, увидела маму в окно и по её виду поняла, что случилось. Долго не уходила, что-то всё говорила, всхлипывала и утирала слёзы. Соседка плакала, мама нет. Мне казалось, мама даже не слышит её. Стояла, как окаменелая. Только, когда та ушла, наконец-то сказала: «Зачем мне соболезнование? Я думала, скорее бы она ушла». Всё-таки в минуты скорби лучше быть только с близкими людьми.
Перед смертью папа просил прощения у мамы.
Отец покаялся, хотя бы перед мамой. Может быть, и перед Богом. Не знаю. Но надеюсь. И верю, что увижусь с ним на Небесах. Встречу своего любимого папку в вечности, куда, надеюсь, возьмёт нас Господь.
Господь послал за мной
«Люба лечит руками. Учит лечить других», – прочла я объявление у Дома культуры.
О! То, что надо! И я хочу лечить людей, помогать им выздоравливать.
Ещё раньше заметила за собой, что, если навещу больного, то человек этот поправляется. Перевяжу ранку кому-то, и она быстро заживает. Образование у меня, правда, не медицинское. Но Люба научит, как лечить. Бог велит помогать людям. И я смогу это делать.
И отправилась я в Дом культуры, где проходили лекции Любы.
* * *
Я посетила уже четыре ознакомительных занятия. Люба рассказала, что был в её жизни школьный товарищ, погибший в аварии. По ночам он являлся ей, кажется, во сне, и говорил ей, куда нужно поехать, чтобы там исцелить больного, делая руками так-то и так. Сказала, что каждый может этому научиться, чтоб помогать другим. А, как надо лечить, она расскажет уже на платных курсах.
Конец ознакомительного фрагмента.