3.
Запретка показалась, когда багровый солнечный мяч едва не укатился под горизонт. Низкая, едва различимая в серых волнах полоска земли.
– Дуй на корму, – велел Леон. – Дальше я сам, а ты только покарябаешься. Тут форватер непростой, – объясняюще улыбнулся он Ларе.
Яська не стал спорить. Об этих местах ходили всякие разговоры. Ладно ребячьи рассказы, всякие там морские чудовища с огненными глазами, смыкающиеся скалы, птицы с острыми медными перьями и старушечьими головами, но и взрослые нет-нет да обмолвятся. Да тот же батя хотя бы, особенно после пива… Дно здесь жило своей непонятной жизнью, вчерашняя мель сегодня уже могла бесследно исчезнуть, а там, где раньше спокойно проходил баркас, вырастали длинные и острые каменные зубы. Смерч, падающий с неба среди тишины и безветрия, бешеные подводные течения, внезапно появляющиеся и столь же внезапно исчезающие… Говорили, и компас тут порой бесполезен, и часы… Впрочем, окрестности Запретки никого особо и не волновали. Рыба тут ловилась плохо, торговые шхуны к острову всегда приходили с юга, а в эти края и не заглядывали… Никто, кроме дежурных, и не мог проверить на собственной шкуре правдивость слухов.
Сегодня, однако, неожиданностей не случилось. Уверенными сильными гребками Леон гнал «Голконду» вперед, прямо к бурым камням. Время от времени, он, правда, замирал, точно прислушиваясь к чему-то, и слегка табанил то одним, то другим веслом. И вскоре киль зашуршал о прибрежный песок.
– Приехали, – криво усмехнулся Леон. – Вылазьте.
Легко и уверенно Лара перемахнула через борт и мягко спружинила на песке. Правда, юбка ее при этом сильно всколыхнулась, и Яська нехотя отвернулся. Но лишь потому, что рядом стоял брат.
– Ну, чего замер? – не замедлил тот проявиться. – Моря, что ли, не видел? Помогай выволакивать!
Навалившись, они втроем рванули тяжелый корпус «Голконды». Вновь мягко затрещал о днище песок. Леон, размотав крепкий, толщиной в большой палец канат, обвязал его вокруг здоровенного валуна. Теперь лодку могло утянуть разве что внезапным штормом.
– Ну… Пойдемте, – выдохнул он негромко и даже, как показалось Яське, слегка растерянно.
Сейчас! Сейчас откроются все тайны! В животе стало вдруг холодно, и сразу захотелось двух совершенно разных вещей. Домой – и по-маленькому. Но делать нечего, сам вляпался в это дело, задний ход не дашь… И Яська молча зашагал вслед за Леоном и Ларой.
…Идти пришлось довольно долго. Раньше он полагал, что Запретка – это маленький островок, клякса суши в бескрайних водах. Все оказалось иначе.
Места действительно были странные. Во-первых, ни одного деревца, да что там деревца – ни кустика, ни даже клочка травы! В поселке-то все утопало в зелени, далеко, на многие стадии, тянулись сады, огороды, пашня, темнели на горизонте леса. А тут – как на Луне. Вывороченные камни, огромные черные валуны и россыпью кремнистая мелочь, в таких только дырочку вертеть да на шею вешать. Вздыбившаяся, в трещинах, земля. Глубокие, необъятных размеров ямы. Даже дна не видно. Там, наверное, плещется черная, маслянистая вода. Если еще не высохла в этакую-то жару. Широкие, по пояс глубиной рвы, под странными углами пересекающие друг друга. А вдали, у горизонта – невысокие, приземистые скалы.
– Здесь что, землетрясение было? – шепотом спросил Яська. – Как по телеку показывали, в Аппенинах?
– Заткнись, – коротко, почти не двигая губами, отозвался Леон. Яська подумал, стоит ли обижаться, и решил, что не стоит. Обиду можно попридержать в запасе. А сейчас он вертел головой, таращил глаза на мрачные, ни на что не похожие окрестности. Ощущение тайны росло в нем, внезапными мурашками проскальзывало по коже, и чем дальше, тем яснее он чуял: ничего веселого в этой тайне не будет.
Он оглянулся. Солнце уже целиком утонуло под горизонтом, но дымно-красное зарево раскинулось на полнеба, длинными багровыми пальцами дотягиваясь чуть ли не до зенита. Легкие, едва различимые пятнышки облаков окаймляли юго-запад, и это не обещало ничего хорошего, в таких делах на острове разбирались даже младенцы.
Было еще довольно светло, но удлинились и заострились похожие на чьи-то черные языки тени, воздух, все еще теплый, сделался невероятно прозрачным и тонким, все стало четким как на картинке в школьном учебнике. А еще давила тишина. Молчали чайки, молчало небо, а привычный рокот моря уже и не замечался. Только скрип шагов по мертвой каменистой земле. Яська, понятное дело, шлепал босиком, но у Лары были башмаки, а у Леона – невысокие кожаные сапожки, он одевал их нечастно – берёг. А через плечо у него болталась маленькая, из плотного брезента сумочка. Что там внутри, Яська не знал. Прошлой зимой он чуть было не проник в тайну брезентовой сумки, но кончилось это нехорошо. А брат с тех пор запирал ее в шкафу.
– Стоп, – внезапно махнул рукой Леон. – Мы пришли.
Они остановились возле приземистого бетонного куба, раза в полтора выше Леона. Казалось, он появился из ничего – еще секунду назад Яська его не видел. Камни и овраги, овраги и камни – и вдруг _это_. Бугристая серовато-желтая поверхность в подтеках птичьего помета, стены стоят не совсем ровно, они слегка расширяются к земле и точно вплавлены в нее, наверху едва заметный уклон, наверное, чтобы стекала вода. Никаких окон, лишь узкая железная дверца. Яська бы еще прошел нормально, а вот Ларе и тем более Леону пришлось бы сгибаться. Или идти на корточках. Яська представил ковыляющего на корточках Леона и хихикнул. Мысленно. Любые звуки сейчас и впрямь казались лишними.
– Ребята, – разбил хрупкое молчание Леон, – вы действительно хотите это видеть? Ладно я, долг и все такое, но вам-то зачем? Может, подождете меня тут, перекурите…
– Я не курю! – подумав, заявил Яська.
– Да? – прищурившись, оглядел его с ног до головы Леон. – Интересно, кого это весной за ухо привел учитель Евмен? За кого он бате плешь проел, а?
Яська понуро опустил глаза и принялся разглядывать свои ноги. Загорелые, просоленые, с подсохшими царапинами.
– Я же только один раз… только попробовал… Это же не считается… А с тех пор я больше никогда…
– Какой воспитанный ребенок! – усмехнулся Леон. – Всегда бы так. В общем, ребята, смотрите сами. Я вас предупредил.
– Лео, уж наверное, я не затем с тобой напросилась, чтобы сейчас стенку подпирать, – решительно заявила Лара. – Согласись, для поцелуев обстановка не самая удачная, – она метнула короткий озорной взгляд в сторону Яськи. Непонятно было, что она назвала обстановкой – безжизненные каменные россыпи или босоногого растрепанного свидетеля.
Конец ознакомительного фрагмента.