Пролог
Северная осень… За ночь пожелтевшая трава покрывается сединой инея. Под ногами – едва слышный хруст. Трава не мнется, она ломается. Ярко-рыжие березки прячутся в мрачноватой зелени елей. Морозный воздух кристально чист. Окружающий мир будто облит хрусталем, и кажется, что и он тоже вот-вот зазвенит.
Андрэ Евгеньевич даже головой потряс: в ухе и впрямь зазвенело.
Он был обычным пенсионером, получавшим две пенсии – минимальную социальную от государства, и частную – от компании, на которую когда-то работал. Небольшая рента в одну сотую процента от добычи полезных ископаемых на обследованных им планетах вполне позволяла купить особнячок на Южных Морях. Или даже квартиру в одном из мегаполисов, таких, как Новая Одесса, Большой Нью-Йорк, МегаМосква или даже – страшно сказать – Иль-де-Франс. Однако Андрэ Евгеньевич не любил людей. Нет, вовсе не из скверности характера, неуживчивости или асоциальности – просто привык к одиночеству за долгие годы, проведенные на безлюдных, только что терраформированных планетах, где он проводил по заданию компании углубленную геологоразведку.
Поэтому и купил себе дом в Старой Вятке, районе, почти примыкавшем к МегаМоскве. Но почти, как говорится, не считается. Впрочем, и на самом деле не так и далеко. Сел на флаер, и через пятнадцать минут ты в самом центре Нижегородского района исполинского мегаполиса. Еще с полчаса – и уже гуляешь по Арбату. К чему жить в суете городов, если расстояния в XXIII столетии давно стали понятием относительным?..
А тут ходи, гуляй по лесу, сколько душе угодно. Строительство нового жилья за линией Волги в сторону Урала давным-давно запрещено по экологическим соображениям. Лёгкие планеты, тайга-матушка… Может быть, поэтому здесь, в Старой Вятке, и людей жило так мало. Главным образом, любители старины, предпочитавшие нью-барокко конца XXI века постпостмодерну середины века XXIII.
Да что ж так в ухе-то звенит?!
Жили тут в основном старики, которые прикипели душой к Северу. Здесь, мол, родились, здесь, мол, и помрем. Встречалась, правда, и молодежь. Тоже любители старины. Некоторые экстремалы даже умудрялись реконструировать древние строения с газовым, а то и вовсе угольным отоплением. Правда, после первой же зимы не выдерживали и переселялись в нормальные дома. Сам Андрэ Евгеньевич жил в особняке, по легендам принадлежавшем одному из губернаторов аж середины XXI столетия. Ночами он любил бродить по этажам, из комнаты в комнату, пытаясь представить, как тут раньше жили люди. Забавно, наверное, жили…
А еще пенсионер любил выбираться в лес за грибами. Конечно, для каждой вылазки приходилось получать разрешение специальной комиссии и платить немалый экологический сбор, но… Что делать? Страшно представить, что произойдет, если все вдруг ломанутся на природу. Впрочем, эти прогулки стоили потраченных денег. Ну, какая технология сможет воссоздать этот воздух, пропитанный запахом грибов, прелой листвы и сосен? Нет, скопировать-то, конечно, сможет, но понимание того, что все вокруг НАСТОЯЩЕЕ, разом перечеркивает все изыски виртуальной реальности. Да и сама Вятка ему нравилась. Городок небольшой, всего каких-то три миллиона жителей. Древняя архитектура во многом сохранилась, опять же. Особенно Андрэ нравилось бродить вокруг гигантов-двенадцатиэтажек Здания угрюмо наваливались на прохожего, одновременно стремясь к небу. Окольцованные пластфальтом, без малейшего намека на зелень, они безмолвно рассказывали о человеке прошлого. Стремящемся к небу и звездам. О человеке, презревшем бытовой уют ради мечты. Это сейчас люди закапываются в землю, расползаются по ней вширь, а тогда… Тогда!
Иногда Евгеньевич завидовал предкам из XX и XXI веков. Они жертвовали всем. А мы? Мы-то что? Открываем планеты? Зачем? Чтобы их распахать, разрыть и утилизировать. И в конечном итоге – попросту наполнить желудок…
Андрэ со вздохом отбросил ногой ветку, сверкнувшую льдом на утреннем солнце.
Звон в ушах неожиданно усилился. Усилился и превратился в свист. Старый геологоразведчик поднял голову и обомлел. Розовое утреннее небо прорезали десятки белых полос. Именно так и выглядят инверсионные следы спасательных капсул или десантных челноков, сбрасываемых находящимся на орбите кораблем.
Ломая заиндевелые ветки кустов, пенсионер побежал в сторону берега реки, откуда открывался прекраснейший вид на Старую Вятку. Хруст веток заглушали глухие взрывы, доносящиеся со стороны города. А когда выскочил, увидел багровый, с огненными прожилками-всполохами, туман, лениво расползающийся над домами.
Андрэ Евгеньевич машинально глянул на часы. Ровно четыре часа пятнадцать минут. Пенсионер бросился к своему старенькому флаеру, но добежать не успел. За спиной что-то рухнуло и взорвалось. Тело, подкинутое волной горячего воздуха, пролетело несколько метров и ударилось о ствол могучей сосны, изломанной куклой сползая на желтую осеннюю траву…