Наш сын. По страницам дневника матери. В детском саду (Лидия Кобзарь-Шалдуга)

Песни

Когда папа уезжал в командировки на Северный Флот или в Москву, у нас в доме наступали спокойные дни. Мне всегда легко было находить общий язык с детьми. Не надо было волноваться из-за того, что папы нет до полуночи, и потому Алена не может уснуть, не надо было каждую минуту бояться, что отец закричит на неё: «Вытрись! Подбери слюни!», а на Костю: «Ты что делаешь? Куда лезешь? Я что тебе сказал?..» Мы с детьми спокойно общались на равных и хорошо понимали один другого без окриков.

Вечерами мы втроем с Алёнкой и Костей любили распевать песни из толстого папиного старого песенника. Косте особенно нравились боевые: «Шел отряд по берегу», «Там, вдали, за рекой», «По долинам и по взгорьям», а маме – «Прекрасное далёко», старинные народные песни и романсы. Ленуська же с удовольствием подпевала все подряд, лишь бы всем вместе.

Пришел Костя вечером домой, сидит в туалете и распевает там что-то воинственно, с энтузиазмом. Вышел на кухню:

– Мама, давай споём песню про подводную лодку!

– Так я же не знаю, ты меня научи. – И он (будущий подводник!) трижды, с некоторыми вариациями воинственно повторил свою песенку:

– Мы дня три назад распевали песню про Чебурашку, которому «каждая дворняжка лапу подаёт»

05.11.1985. Пели все вместе «Шаланды, полные кефали», Костя спрашивает:

– А что, эта песня – про тетю Тамилу в Одессе?

– Нет, это про тебя, Костю-моряка…

Котька болеет, уже второй день не ходит в новый детсад. Дома всегда лучше. Сегодня немного ожил и сочинил песенки про Улитку и про Котика:

19.05.1987. Вчера вечером Костька, уже в постели:

– Мам, давай петь песни. Солдатские. Где папин песенник? – Пришлось достать его, и мы пели «Катюшу», «Орленка» и «Три танкиста». А после песни «Там, вдали за рекой» сказал:

– Ты выбирай, которые грустные… – и в конце спросил:

– А завтра будем ещё петь?

– Конечно…

03.06.1987. Сегодня Костя опять уговорил меня посидеть и попеть военные песни: «Там, вдали за рекой», «Огонёк», и про Щорса трижды спели. Ушла в кухню и слышу, как он так старательно, тоненьким голоском опять её поёт. Раз восемь повторил, а потом пришел ко мне:

– Мам, а я хорошо пою?

– Так я ведь не слышала, спой мне ещё. – Сел на скамеечку с песенником на коленях, спел ещё раз и потом признался:

– Особенно мне нравятся вот эти слова:

Минут через пять опять подошел:

– А мы споем с тобой эту песню вечером, когда Игорь придет? Ему понравится… А больше всего понравилось бы Сереже, – жаль, что он далеко живет, не придет…

Какое счастье – быть матерью, жить жизнью своего ребенка, глядеть на мир его ангельски чистыми, доверчиво распахнутыми глазами, вводить его в мир, открывая для него – да и для себя тоже! – все новые грани добра, мудрости и любви. Мой сын всегда и до сих пор дарит мне это счастье одним своим существованием.

Так было, когда его, запеленатого младенца, мы с отцом держали на руках и с бесконечной нежностью глядели на наше родное зернышко, нашу радость и тревогу, беспокойство и надежду. И позже, когда дошкольником-почемучкой и страшным непоседой он совсем не надоедал мне, а даже наоборот, его бесконечные просьбы: «Мам, давай поиграем, почитай, расскажи…» – было радостно слышать и блаженно чувствовать нашу с ним неразрывность и слитность.

И в его школьные годы мне были интересны и радостны наши с ним разговоры о каждодневных делах и вообще о жизни, дискуссии о событиях в мире. В отличие от отца, он никогда не стеснялся сестренки в инвалидной коляске, а брал и катил её в этой коляске вверх по улице в ДК на праздник.

Потом, когда он уехал учиться в Санкт-Петербург в военно-морской корпус, мне так не хватало этих наших задушевных разговоров, уже не с кем было делиться мыслями, спорить и рассуждать. В письмах ведь всего не рассказать.

И потом тоже – самые счастливые дни наступают, когда мой сын – военно-морской офицер Северного Флота – приезжает в отпуск к нам с Аленкой. А теперь едут и всей семьёй – с женой Леной, внуками Катрусей и Ярославчиком – и такой наполненной и радостной становится жизнь!

На новой улице

Ещё в феврале 1986 года мы переехали в квартиру по улице 40 лет Победы, где для всех нас началась новая жизнь. Лену я уже не стала на зиму отвозить к дедушке и бабушке, хотя её папа сильно этого хотел. Мне пришлось оставить работу в детской библиотеке, куда я летом брала с собой и Аленку, потому что теперь уже мы с нею не могли так далеко туда ходить. Я пробовала работать в соседней 36-й школе – вести русский язык и литературу в пятом классе – один урок в день. Однако через два года пришлось оставить и эту работу – меня не хватало на семью и работу. Днем дети не давали возможности готовиться к урокам и проверять тетрадки, приходилось делать это ночью, я совсем выбивалась из сил, чувствовала, что семья наша рушится, и решила оставить работу, чтоб сохранить покой и лад в семье. Муж говорил: – Делай, как хочешь. – Он никогда ни словом не упрекнул меня ни в чем.

До сих пор Аленка считает, что с этим переездом в новую квартиру и начались нелады в нашей семье, хотя, конечно, это не так. Неугомонность и некоторая неуправляемость Кости-малыша, болезнь и истерики Лены, все возрастающая раздражительность мужа по отношению к ней и уже даже к Косте – хоть я и старалась сглаживать, не замечать этого – приводили меня к хронической усталости, и физической и ещё более душевной. Я просто теряла все силы и уже не могла встречать мужа, как прежде, нежной улыбкой, а ему уже не хотелось идти домой.

Господи, как трудно об этом вспоминать, как трудно быть объективным в нашем сложном мире, жизнь невозможно разложить по полочкам, поставить ей однозначные оценки. Когда трудности кажутся непреодолимыми, когда появляется непонимание и несогласие, невозможно найти виновных. Наверно, просто надо уметь принять обстоятельства и стараться сберечь любовь в своей душе и в семье. Но не всегда это под силу сразу, часто нужны сильные душевные страдания, чтобы стать мудрее, чтобы наполнить своё сердце настоящей любовью.

Первые друзья

Костик рос общительным и весёлым мальчишкой, любил шутить и озорничать, часто неумеренно. В таком случае достаточно было его просто отвлечь, не заостряя внимания на этих перехлёстах, как бы их не замечая. Папа настолько обожал своего сына до его пяти лет, так безмерно им гордился и хвастался, что Костя порой не знал удержу. Это уже позже отец временами проявлял строгость, даже раза два хватался за ремень, например, когда он унёс его бинокль, который потом еле нашли у мальчишек. Но всерьёз никогда мы Костю не наказывали. Все его шалости в общем-то были невинными и безобидными. Его можно было как-нибудь отвлечь или остановить спокойным и твердым тоном.

Соседка тётя Маша до сих пор вспоминает нашего непоседу:

– Гляжу, кубарем вылетает во двор и просто волчком вертится на месте, не зная, что бы такое сотворить, куда бы помчаться! Чей это такой!? – А это новые соседи из второго подъезда… – Да, энергия в нем била через край! Ему было трудно находиться в спокойном состоянии.

Подрастал Костя добрым и доверчиво открытым. Первыми друзьями у него были Слава и Карина из соседнего дома. Со Славой он играл во дворе, катались с горки, на качелях, а с Кариной чаще играл дома, он любил принимать друзей на своей территории, показывать свои игрушки, угощать, быть щедрым, добрым и великодушным.

В новом дворе, куда мы переехали в его четыре с половиной года, Костя вначале познакомился с Игорем из соседнего подъезда, но дружбы у них не получилось, они были слишком разными. Игорь – прирожденный лидер и драчун, а Костя не хотел подчиняться, не принимал его агрессию и верховодство. В нем от природы заложена потребность чувствовать себя сильным, но только для того, чтобы опекать кого-то, защищать, заботиться. Никогда он не был драчуном, наверно, поэтому не мог ударить человека, даже если тот обидел его. А такое в новом дворе с Костей-малышом бывало: у него незнакомые мальчишки отбирали снегокат, самокат, велосипед «Олимпик». Подходили, просили покататься, Костя доверчиво давал, и они уезжали навсегда. А папа потом его ругал за эту доверчивость.

До самой школы Костя дружил с Таней, девочкой из неблагополучной семьи. Она была на год младше, но дружили они очень крепко и хорошо, хотя меня не раз предостерегали соседи и даже будущая учительница Кости:

– Не разрешайте ему ходить к Тане домой, лучше ему там не бывать!..

Таня пропадала у нас почти ежедневно, они хорошо играли и с Аленкой. Радостно было слышать, как Костик иногда объяснял Тане про сестрёнку:

– Она же не может, у неё руки не слушаются, – и Таня уже сама помогала Алене расставить кукольную посуду, усадить её кукол, которых у неё самой дома совсем не было, она даже не умела с ними играть.

Однажды в солнечный апрельский день Костя с Таней вышли погулять во двор. Мне и в голову не пришло, что они пойдут на остановку, сядут в автобус, доедут до городской площади и поднимутся на гору Косотур! А после спустятся и пойдут бродить по тающему льду пруда!.. До сих пор как подумаю об этом – сердце холодеет!

Увлечения

Игрушек было не так уж много. Мы покупали ему всякие развивающие, познавательные игры: мозаики, викторины, шашки, шахматы, путешествия, головоломки, тот же кубик Рубика и змейку, лабиринты. Одно время всей семьей вчетвером увлеченно играли в «Путешествие» – расстелив на полу красочный лист-вкладыш из журнала «Мурзилка», горячо подсчитывали очки, переживали, кто преодолел какую-либо преграду, кто застрял в дороге или даже вернулся назад.

В то время у нас много было книжек-раскрасок с вопросами и загадками, выписывали детские журналы «Мурзилку», «Весёлые картинки», украинский «Барвинок» и яркий, красочный журнал из Киева «Малятко» с интересными самоделками. Костя с помощью мамы их вырезал, склеивал и относил в детсад или дарил друзьям ко дню рожденья.

У Аленки было десятка два пластинок с детскими сказками и песнями, многие она знала наизусть. А Косте больше нравились диафильмы, их у нас тоже было немало; видео в 80—90-е годы было большой редкостью. Но чаще он любил смотреть лёжа с папой на диване мультики по телевизору: «Ну, погоди!», «Винни-Пух», «Трое из Простоквашино», про Чебурашку, про Удава, про Карлсона и Бременских музыкантов, а позже – «Остров сокровищ», «Айболит», «Как казаки в футбол играли» и много других прекрасных советских мультфильмов.

Ещё в дошкольные годы покупались всевозможные атласы, карты, в его комнате всегда висела на стене какая-нибудь большая карта: мира, Урала или области. В книжном шкафу стояли Энциклопедический словарь, Военная энциклопедия, различные словари и справочники, позже в библиотеке Костя уже сам брал различные «Почемучки», всякие научно-популярные книжки.

Весной и летом в выходной день ходили в Детский парк, катались на автодроме, на колесе обозрения, затем Костя с папой летали на высокой цепной карусели. Лена с мамой шли на качели-лодки: не так страшно, зато очень весело было взлетать к ветвям буйно цветущих яблонь – прямо в синеву, в сияющее солнцем небо!

В детском саду на мои вопросы о Косте воспитательница отвечала:

– У меня все дети хорошо себя ведут. А ваш сын очень любознательный и активный, всегда первым откликается на предложение заняться, поиграть. Он и в самом деле с огромным воодушевлением участвовал во всех утренниках и праздниках: был зайкой и мишуткой в новогодних представлениях, танцевал украинский танец и с гордостью всем сообщал: – А я настоящий украинец! Надолго ему запомнился праздник Масленицы или как его тогда называли, Проводы зимы: после сказочного представления всех ребятишек прямо на улице во дворе детсада угощали горячими блинами и катали вокруг двора в санях с лошадью!

С папой в зоопарке Харькова

Однажды осенью папа посадил нас всех в свой мотоцикл «Урал» и повез в лес. Там мы выкопали несколько маленьких березок и рябинок, привезли их и посадили возле нашего подъезда и во дворе детского сада, у веранды, где обычно гуляли дети из Костиной группы. Возле нашего крыльца, под нашим балконом и сейчас красуется единственная в палисаднике рябина, которую Костя посадил и полил в тот же самый вечер вместе с папой.

С рождением Кости размеренность и покой надолго ушли из нашего дома. Невероятная живость, активность, любознательность и непредсказуемость, желание всё узнать, всюду успеть, увидеть и потрогать самому, его бесконечные вопросы иногда утомляли, но и радовали. Его озорство и шалости никогда не были злыми и жестокими, никому не вредили, кроме того, что нарушали покой взрослых, утомляли. «Сядь! Не бегай! Не лезь! Нельзя! Отойди! Кому сказано!..» – такие запреты, такой тон никогда не дадут желаемого результата. Всякие отвлекающие манёвры, строгие окрики отца, терпеливые разъяснения матери мало помогали.

Главное – не уверить проказника в том, что он плохой. Не стоит акцентировать внимание на его озорстве, на проступках и ошибках, а лучше переключить интерес на что-то иное, чтоб шалости не стали для него привычкой, нормой поведения. Нужно всячески убеждать ребенка в том, что он – хороший, поощрять всё положительное в нем и не замечать промахи, если от них никому нет вреда. Костя не был зловредным, а только большим непоседой – от избытка энергии и любознательности. А его шалости происходили от неумения общаться и от желания обратить на себя внимание.