Наше право на бессмертие. Глава 1. Я вижу! (София Конар)

Глава 1. Я вижу!

На улицах моего города снова правил дождь. Музыка в комнате перебивала мысли, да и думать – то особо не хотелось. Я чувствовала усталость и лёгкую боль в сердце. В комнате раздавался телефонный звонок, но мысль о поднятии трубку, была мне противна. Кроме мамы мне никто не звонил, а все фразы от неё я знала наизусть. Это давало мне возможность, подходить к зеркалу и передразнивать её, но больше в этом не было никакого смысла. Я считала, что никогда не вырасту, а время на самом деле совершенно никого не щадит.

Я люблю вспоминать. Слушая музыку из прошлого, вспоминаю о том, как всё было Может быть, это такая болезнь, которая заставляет всё помнить, иначе, непременно, что – то случится, и ты перестанешь быть самим собой. Мне говорили, что людям страшно меняться, они готовы уцепиться даже за свои дурные привычки, только бы «быть теми, кто они есть».

Звонок в дверь совершенно выбил меня из моей ностальгии. Заставил подняться, открыть дверь, обнаружить вымокшего Матвея. Сегодня тот самый день, когда я должна помогать ему с уроками, чтобы после сдачи экзамена, он смог поступить куда хочет.

Матвей младше меня на два года. Рост у него, из ряда вон выходящий, но шишек на голове у него пока что не было. Светловолосый, голубоглазый, сам из себя симпатичный. Девушки за ним готовы были на край света идти, и он бы пошёл с ним, если бы не одно «но». Матвей был гомосексуалистом. И вообще – то он не очень от этого страдал. Может быть, потому что пара у него была или оттого, что проблем с общественностью по этому поводу у него не возникало. Почти.

У Матвея был полный завал по математике, он всё еще не понимал элементарных вещей. На нашем занятии мне приходилось выключать музыку и закрывать окна, потому что он вечно мёрз, а мою музыку просто не мог переносить без затычек для ушей. Оставив его приготавливаться, я пошла готовить чай, так как причиной его заболевания стала бы именно я, а не дождь или его тонкая футболка с бестолковыми кедами. И дело не столько в моей вине, сколько в том, что его парень будет ненавидеть меня еще больше. А мне не нравится, когда меня так яро ненавидят.

– Нет, тут будет отрицательное число, потому что ты перенёс. Нет, корень не извлекается, считай так или возводи в квадрат. Ты можешь ввести еще одну переменную, но тогда тебе придётся еще раз считать в конце, то есть подставлять в начальную формулу. Вот тут. Нет. Ты должен будешь и там посчитать, где вычитал. Ты не можешь взять число из воздуха, если прибавил его, то вычти. Видишь, тут будет ноль. Нет, так не должно быть. Нельзя так делать. Матвей!

– Я, кажется, понимаю…

– Но ты не решаешь правильно.

– Они все такие разные – начал своё привычное нытьё парень.

– Они однотипные, на одно и то же правило. Экзамен меньше, чем через неделю. Ты собираешься школу со справкой закончить? Ты ведь не собираешься в 10?

– Нет. По – твоему я ненормальный? У меня уже есть планы на жизнь. И всё было клёво, если бы не этот экзамен.

– Тебя обрадует тот факт, что экзамен тебе тоже не особо рад? – «попытка пошутить»

– Как ты его вообще сдала?!

Матвей стукнул по столу и приблизился ко мне так, что наши носы находились в нескольких миллиметрах друг от друга. Он пристально смотрел на меня, рассчитывая найти в моих глазах решение всех задач. Мне стало не по себе от того, что он так близко, но это всего лишь неловкость. Мысленно я хватаю лампу и разбиваю её об его бестолковую голову, потом с победоносным выражением лица прячу труп. Но на самом деле, я закатываю глаза и отвечаю на его вопрос:

– Всё просто. Я могла пользоваться магией. В те времена, это разрешалось.

– Посмотрим, как ты используешь её в этом году.

Он отстранился, вернулся в прежнее положение и принялся допивать свой чай, делая при этом вид, будто он читает задачу.

Наш урок математики продлился еще час, и мой «ученик» собрался уходить. Матвей пытался запихнуть тетрадки и учебники всем скопом в рюкзак, но у него ничего не получалось, и тетрадки падали на пол, открываясь в самых нежелательных местах. Лучше бы мне не видеть эти отвратительные рисунки на полях страниц.

Он всегда уходил от меня недовольным, но это даже забавляло. В конце концов, он был упрямым человеком. Редко слушал мнение других, всё время ошибался и был ужасно вспыльчивым. Часто случалось, что он доказывал всему миру свою правоту, а потом, когда оказывалось, что он не прав, начинал ненавидеть всё вокруг. Его ненавистью можно было бы заполнить весь свет, если бы этот самый «свет» и так не был ею переполнен. Матвей не был эгоистичен, так только казалось, на самом деле он пытался помочь, всем и всему. И у него это так и не получилось. Наверное, любое слишком хорошее дело, в котором есть капелька вреда для кого – то вынуждено пасть на колени перед бездной отчаяния. Но Матвей не сдавался, даже, когда надо бы. По крайней мере, мне так казалось. Я хотела верить, что этот парень хороший, даже, когда все факты говорило об обратном.

– До завтра, да? – промямлил он у выхода, завязывая шнурки.

– Ага. Буду ждать тебя с нетерпением.

– Еще чуть – чуть и ты метнёшь в меня молнию.

– Уходи уже, а.

Когда он отвернулся от меня, то я почувствовала то, что испытываю всегда, когда моя сила даёт о себе знать. Давящую мглу. Я замерла на месте и начала видеть картинки происходящего. Часы, минуты и секунды захватили меня в плен, и моё тело не могло пошевелиться, как бы мне не хотелось. Глаза мои не желали закрываться, как бы сильно я им этого не приказывала. Всё, что я могла это видеть. Видеть и снова видеть. Молча осознавать, что произойдёт.

По утрам у меня у меня всегда ломит кости. Иногда из – за этого вставать просто не хочется. Будучи ребёнком, я накупила маленьких рыбок в каком – то магазинчике и повесила их на потолок, с помощью ниток и пластилина. А потом было время ремонта, и потолок стал морским дном. Теперь по утрам я могу наслаждаться видом моря и совершенно ни о чём не думать. Наверное, это одна из причин моей любви к нашей квартире.

Мама уже давно проснулась и ушла на работу. Никогда не понимала, почему она туда так спешит. Может быть, я вырасту и стану такой же, как она. Всегда думала об этом. Как бы сильно мы не считали, что наши родители не правы, потом, мы становимся чуть ли не такими же. Когда – то приходится встать на их место.

До лета осталось еще два дня, но я уже чувствую всю его тяжесть на своём теле. Это время года я недолюбливала больше всего. Эта жара просто выводила из себя, а ночь становилась слишком короткой. Если так взять и подумать. За что так укорачивать ночь? Пора купить шторы плотней и еще один вентилятор. Может закидать тут всё снежком, а потом купить лодку?

У меня скоро экзамены, а после них, можно сказать, что какая – то часть свободы в руках. Но на самом деле меня ждёт рутина. Всю мою жизнь. Если я хочу жить честно, то я должна быть рабом системы. Прогибаться под начальника, под учителей, профессоров, правительство. В любом случае нужно постараться и сдать всё на высший бал. Боюсь, что я снова обману всех. Но ведь я делаю это не специально.

С утра болел живот, а это верное предзнаменование, что – то случится, хотя это не одна из моих способностей. Иногда мне хочется, чтобы всем нам при рождении давалась одна способность, та, которой мы могли бы управлять на 100%. Но всё произошло не так, как хотим мы, а так, как хочет Бог. Я не о том Боге, которому молятся обычные люди, а о том, который дал нам силы.

Когда – то нас называли ведьмами и колдунами, но потом, мир сумел понять, что, скорей всего, ведьмы и колдуны, это всего лишь шарлатаны и сказки. Ведь мы ими не являлись. Тут мы были обычными людьми. Нам приходилось скрывать наши силы по мере возможностей. Это было одним из наших правил, потому что, как бы люди иногда не нуждались в волшебстве, мы не можем вмешиваться в их судьбу своими способностями.

На самом деле, несколько лет назад было сделано послабление, и теперь мы можем рассказать одному человеку о наших силах, но если он расскажет кому – то еще, то будет убит. Это стало правилом номер два. Каждый год правила корректируется.

Но, что есть год для нас. Мы не совсем умираем. Уже очень давно был создан специальный мир для тех из нас, кто якобы отжил свою жизнь в человеческом теле. Как бы это ни было забавно, этот мир называется «Седьмое небо». Умирая, за нашими душами приходят и отправляют их наверх или вниз, что происходит с телами неизвестно. Точнее, известно, но каждый раз особенный. Тело может исчезнуть, остаться, сгнить, сгореть, а может с ним и ничего не произойдёт. На «седьмом небе» жизнь продолжается. Всё, как и прежде, только вот живут там только умершие. Простых людей нет, нет и живых. Зато мы, люди с силой, можем их навещать, но только один раз в месяц. Почти, как заболевших родственников в больнице, только такие больные никогда не поправятся и состояние у них стабильное.

У моей мамы была знакомая, у которой умер брат, и она постаралась обойти это правило. Она ходила к нему 12 дней подряд, обещав, что в течение следующего года не ступит к нему и ногой, а потом она убила себя.

Это было правилом №3.

У врат «Седьмого неба» обычно работали те, кто обладал силой бессмертия и воскрешения. Их называли Хранителями. Правило №4, мы не может воскрешать людей, только животных. К сожалению, во всём мире нас насчитывалось около 7000. Конечно, это ничтожно мало, по сравнению с прошлыми столетиями, но что поделать, мы вымирали. Разумеется, мы не могли умереть все. Так как такое уже было. В 1731 году умер последний из нас. И тогда, настал кошмар на «Седьмом небе». Всё покрылось кровью. Наши души начали тонуть, а потом будучи, неспособными спастись начали гнить и страдать. И крик их наполнил всё. Тогда, Бог, что создал нас и наделил силами, решил действовать. Он выбрал 50.000 эмбрионов и дал им силы.

Именно так написано в книгах, которые посвящены нам.

Каждому из нас даётся две силы. Одной мы можем управлять, а другая живёт в нас сама по себе. Мы разбиты на небольшие и большие семьи. В моей семье шесть человек, включая меня. Мама, три брата и сестра. Я появилась в семье третьей, когда уже была старшие брат и сестра. К тому времени в нашей семье уже не было отца. И мне почти никогда и никто не рассказывал о нём. Поэтому я старалась узнавать всё самостоятельно.

С ними я сразу подружились. Они все заботились обо мне, как о родном человеке, но в любом случае, они были моей семьёй по силам, а родила меня моя родная мать, даже не подозревая, что я необычный ребёнок. Потом появились близнецы. Я ненавидела их за ужасную схожесть, когда они были мелкими. Но в средней школе мальчики, наконец – то стали различимыми и стали менее жестоки в своих шутках. Так вышло, что в обеих семьях, у меня только одна мать.

Как получилось, что у меня две семьи? У всех людей с силой две семьи, кроме тех, кто уже является взрослым человеком. Когда нам исполняется шесть лет, то мы опускаем свою руку в чащу «Сомнения» и она определяет, в какую семью мы будем входить. Приводит нас к этой чаше прил. Прилы – это существа, которые принимают форму того, в ком мы нуждаемся больше всего. Каждые пять лет они меняют форму. Видимы они только для нас, простые люди их даже не ощущают, пока не становятся для нас угрозой. Вот, когда обычные человечки становятся опасны для таких, как я, тогда прилы могут и нанести вред за нас. Поэтому мой прил – Казира, кошка. Когда я была маленькой, она была огромным галемом. Так я могла ничего не бояться. А когда наступил мой пятый День Рождения, она обратилась девочкой, с которой мне всегда было весело. Тогда моя родная мама сказала, что это не так уж и плохо иметь воображаемого друга, но мы обе понимали, что реальней Казиры, нет ничего на свете. Прилы рождаются вместе с нами, но растут они быстрее, и, как правило, они сообразительней нас, ведь их создали для нашей защиты или чтобы мы не были одиноки. Но, когда человек перестаёт нуждаться в приле, то он остаётся один. Я так и не поняла, что происходит с этим существо, наверное, оно просто покидает человека. Навсегда.

Я не видела Казиру уже дня два, но ей не обязательно быть рядом, если что – то со мной случится, она это почувствует. Казира уже почти 10 лет в образе кошки. Даже не знаю, изменится ли она, когда мне станет 20.

Сегодня суббота. Я обещала помочь Варнии, моей маме по силе. Обычно мы её зовём Марина, но настоящее имя Варния. У нас не принято называть в тесном кругу члена семьи по человеческому имени, но люди достаточно странно реагируют на нас, услышав настоящее имя. Поэтому в паспортах у нас обычные имена и фамилии. Всё, как у всех. Но в уютной домашней обстановке, мы – это мы. Со своими именами, со своими силами и манерами. Мне нравятся наши настоящие имена. Мою старшую сестру по силе зовут Кролин, а по – человечески Агнесия, вот и выбирай какое имя лучше, ей оба нравятся. Вскоре, натянув джинсы с рубашкой и балетки, я потащилась к маме. Я же могла быть более женственной и аккуратной, но мне было лень. Честное слово, мнение окружающих меня людей волновало меня в последнюю очередь, а семьи мои никогда мне не делали особых замечаний.

Варния слишком добра со мной. Она ни разу на меня не накричала и не ударила, хотя я не подарок. Но по сравнению с остальными я достаточно спокойная. Мама работает в цветочном магазине. И вообще – то это её магазин, но ей нравится находиться в этой атмосфере и она сказала, что даже и не думает нанимать кого-то, ведь у неё есть мы. Мой старший брат, Зем уехал в другой город на обучение. Ему очень хочется стать хирургом, но честно говоря, с его неуправляемой способностью лучше в морге работать. Он убийца. Мама с ним, да и некоторые Главные намучились. Говорят, что с такой способностью было всего лишь 5 человек. Одна из них убила себя, потому что не смогла справиться с этим бременем. Стоит Зему разозлиться и посмотреть кому – то в глаза, кровь в жилах замирает. В прямом смысле этого слова. Человек умирает. И Зем никак не может с этим справиться, поэтому мы его не злим. Мы решили, что лучше не испытывать судьбу. Поэтому в нашей семье всё тихо и спокойно. Брат звонит почти каждый вечер, говорит, что всё в порядке, что даже смог завести себе одного друга, но всё равно проводит время в одиночестве. В любом случае, он не станет рассказывать ему о своей силе, ведь даже если он это сделает, то друг никак не сможет ему помочь. Когда близнецы были маленькими, они всё время вешали на Зема табличку: «Осторожно, злой брат». Уши бы им за это оторвать.

Тем не менее, Зем видит человека насквозь. «Он был бы хорошим врачом», говорила мама. Когда у нас кто – то что – то ломал, то Зем сразу же нас осматривал на переломы. Всё никак не могу представить, какого это видеть ходячие скелеты. Но я всё еще не сломала ни одной косточки. Это моё достижение, но, Глумир говорит, что у меня все еще впереди.

Глумир – один из близнецов. Он старший, на несколько минут или секунд. Впрочем, близнецы никогда не спорили на этот счёт. Всё это было на документах, да и у них были дела интересней. Например, донимать всё, что попадалось им на глаза. Как – то Зем сказал, что неплохо бы было завести кошку, но мама посмотрела на братьев и отрицательно покачала головой, в ответ на их коварные улыбки. Казира сказала, что мышей в доме нет, то есть мы не нуждаемся ещё в одной хвостатой из семейства кошачьих. Да, Казира говорит, как и любой прил. Говорящая кошка тут, уже никому не в новинку. Привыкайте.

Когда я зашла в магазин, то сразу попала в плен кучи приятных ароматов, от которых у меня обычно чешется нос и кружится голова. Варния выбирала диск с музыкой, которая сегодня будет наполнять это помещение. Обычно это была классика, но иногда я приносила свою музыку, например Enigma, Sting, которого я недолюбливала. Но это было редкостью.

Я услышала, как чьи – то пальцы упали на клавиши, и по помещению разлилась музыка. Мелодия медленно обволакивала все лепестки, землю, корешки, меня, маму. Потом я ощутила мамины руки на себе. Она крепко и в то же время нежно обнимала меня. Каждый раз она проделывала это как – будто в первый или последний раз. Словно любви в ней было так много, что через эти объятия она делилась ей со мной, наполняя меня этой любовью. Будто она чувствовала всё, что творится у меня внутри и пыталась утешить. Она обнимала меня и тем самым говорила: «Не расстраивайся. Я всегда жду тебя».

Я очень её любила. Моя родная мать не была такой. Совсем не такой. Может быть, это было из – того, что с мамой по силе мы виделись намного реже. Вместе мы нежили. Она растила меня больше в плане моей силы и самоконтроля. Варния была какой – то подругой, которая всегда ждёт и поддержит. Но всё равно, я звала её своей мамой. Эти отношения были сложными и запутанными, когда – то я просто решила принимать всё, как есть и плыть по течению.

– Как хорошо, что ты, наконец – то пришла, моя сонная принцесса.

– Ну, я же просила не называть меня так. Я сегодня и так встала раньше обычного.

– Прости, прости. А я, между прочим, кое – кому купила новую рыбку на потолок. Угадай, кто эта счастливица?

– Рыбка? Мне? Правда? А я думала, что это день ничто не сможет сделать радостным.

– На прилавке в коробочке, у кассы. Но возьмёшь её после того, как поможешь мне. По рукам?

– Будто у меня есть выбор. Чего делать – то?

– Ну, давай веселее. Для начала нужно бы вымести, а я пока полью цветы в горшках, или хочешь наоборот? А еще минут через 15 привезут свежие цветы, но близнецы мне с этим помогут. Посидишь на кассе до обеда?

– Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа. Где же моя злосчастная подруга метла? Куда же она подевалась? Ох, неужели её похитили?

– Нет, не может быть. Такого еще не случалось в моём заведении. Так – так. Метла, ко мне!

Варния повела рукой, и метла оказалась у неё. Это была её управляемая способность. Она могла притянуть к себе предмет в радиусе 50 метров, но только если она хорошо его представляла или имела часть от этого предмета. Поэтому дома ничего не терялось, а от неё нельзя было убежать. Конечно, если бы она больше тренировала свою силу, то и не такое могла бы.

А смешные спектакли были нашим с ней хобби. Кролин, смеясь над нами, говорила, что нам бы в актёры, а сама она давно работала репетитором по математике и физике на дому.

Мне часто приходилось сидеть на кассе, подметать и поливать цветы. В общем – то это была достаточно приятная и лёгкая работа. Моя родная мама считала это моей подработкой, но деньги, что я получала от Варнии, были карманными или мне просто стоило их у неё попросить. Хотя в глубине души я считала, что честно заработала эти деньги.

После обеда мама отпустила меня восвояси. Дала пару дежурных советов, которые я, как обычно, не выполню, и поцеловала меня в щёку.

Разумеется, я отправилась домой с хорошим настроением. Мама меня всегда вдохновляла, и мне было спокойно на душе. В наушниках громко играла музыка, и я уже была на своей улице, как тут меня резко схватили за руку, дёрнули назад, пытаясь остановить, и я упала на землю, больно ударившись ладонью, и наверняка содрав кожу. Не успела я опомниться, как меня уже поднимали и извинялись, отряхивая мою одежду и одновременно опираясь на моё плечо. Передо мной стоял Франд.

Младший близнец и мой брат по силе. Глумир, Франд и Матвей учились в одном классе, и всем им нужно было сдавать экзамены, только вот мои братья, как и многие из нас отличались умом и хитростью. Я не сомневалась в том, что они оба сдадут экзамен, как делать нечего, особенно Франд, ведь его прил была живой библиотекой и воплощением ума, но уж слишком стеснительной и неразговорчивой.

Мои братья могли каждый день валять дурака, изредка приходив на консультации. Но Франд был ужасно ответственным и достаточно спокойным, он всё делал, как надо. Для того, чтобы он прибывал сейчас в таком всполошённом состоянии, должно было произойти что – то действительно серьёзное. Это интригует, но на моём лице, как обычно, 100 оттенков равнодушия и незаинтересованности.

– Извини, что уронил тебя. Я не рассчитал силы. Прости.

– Должно быть, тебе всё еще не надоело извиняться за ту силу, которую ты не можешь контролировать. Выбросы твоей мощи – это нормально. Что случилось?

– Матвея. Матвей. Убили. Он мёртв. Там. Скоро прибудут Главные. Сестра, нам…

Я не дала ему договорить. Схватила его за руку и побежала на остановку. Всё время, что мы ехали в автобусе, я никак не могла поверить, что его убили. Смотрела на засохшую кровь на ладони и размышляла о произошедшем. Это шокировало.

Матвей, он же Орлинас, не мог быть убитым. Я еще могла поверить, что, когда он проходил сквозь стену, что – то пошло не так, но убийство. Кто мог его убить? Неужели его семья воевала с другим семейством? Но ведь 50 лет назад это было запрещено. Семьи могли молча ненавидеть друг друга, но не убивать. Бог был за мир во всём мире, разве нет? Это было наказуемо. Зачем? Зачем такой бездарь и шут кому – то понадобился мёртвым. А что теперь будет с его мальчиком? Он же с ума сойдёт. А, может быть, его убили не из – за си? Может быть, нашёлся какой – то человек с гомофобией?

Когда мы приехали и вошли в квартиру, я сразу почувствовала запах крови. А еще в помещении было холодно. Франд исказил лицо от вида крови, а мне стало слишком жарко и слишком холодно. Матвей был, в самом деле, убит. Он лежал на полу, полностью голый, с кровавым месивом в груди. Значит, его застрелили из ружья. Варварские методы. Хотя, правило гласит, что мы не можем убивать друг друга своей силой. Причинять вред, да, но не убивать. Из этого следует, что убить его мог, как смертный, так и человек с силой. Круг подозреваемых не сократился.

А тем временем, в квартиру вошла высокая женщина со слезами на глазах, два взрослых мужчины и девушка, до такой степени тонкая, что мне показалось, будто её не кормят. Анорексия, может быть, хотя мы слишком редко болеем. Так редко, что в этом плане, наши родные родители могут быть спокойны. Тонкая девушки кинулась к Матвею и начала рыдать. Её даже не волновало, что она испачкалась в крови. Франд взял меня за руку и очень близко, так, что я ощущала его не ровное дыханье у себя на затылке. Для него всё это было больше, чем шоком или стрессом. Он был поражён до такой степени, что искал защиту во мне. Я провела рукой по волосам, приводя свои мысли и силы в порядок, и тонкая девушка воспарила в воздухе. Она быстро поняла, что это моя управляемая сила и просто продолжила плакать, но уже в воздухе.

– Сейчас уже поздно плакать. Франд помоги семье Бланк, если будет нужно.

– Спасибо – ко мне подошла высокая женщина – Мы справимся. Я чувствую, что Главные уже рядом. Спасибо, я благодарна, что ты пришла сюда. Твоя семья всегда нам помогала. Спасибо.

Высокая женщина заплакала, ей правда было тяжело сдерживаться. Мужчины пошли открывать окна и снимать занавески.

Таков был обычай. Если человек умирал в доме, то окна должны были быть распахнуты. Навстречу «Седьмому небу». Так мы это называли.

Один за другим Главные вошли в комнату. Я почувствовала мощный удар силой внутри моего тела и поняла, что нас всех отшвырнули к стене. Мы не должны были мешать им.

Главные не были Богами. Бог просто дёргал ими. У них были все возможные силы, но они были куклами, которые диктовали нам правила, разбирались в ссорах семей, читали и организовывали собранья и давали нам выбор. Они были что – то вроде верховного суда. Они назывались Главными, потому что нас Бог, не дёргал за ниточки. Он дал нам жить, как мы хотим, нас Он оставил. А с ними… с ними Он, наверное, прибывал рядом.

Главные стояли около Матвея и молча лицезрели. Они проводили своё расследование. Все такие из себя серьёзные: в чёрных накидках, с закрытыми лицами, одинаковые позы, не отходят далеко друг от друга. Кажется, что они хорошие, но это не так.

Сильный ветер дал о себе знать, одно стекло разбилось и осколки полетели на пол, разбиваясь повторно при соприкосновении с паркетом. Франд вздрогнул, а женщины продолжали плакать. Начался мощнейший ливень, который застилал собой всё за окном. Не было видно, ни города, ни неба. Молния одна за другой ударяли в точки входа на «Седьмое небо». Тело исчезало. Кровь, ошмётки одежды и душа. Все исчезало на наших глазах. За считаные минуты исчезло всё, что напоминало о Матвее. Вот как это произошло с моим знакомым. Главные поклонились нам и смылись. Дождь усилился, хотя казалось, что хуже некуда. Теперь он будет идти, как минимум час. Как минимум. Ливень оплакивал новую душу на «Седьмом небе», это было так сентиментально.

Отчаяние вновь охватило этот мир. Франд сполз по стене на пол, поджал к подбородку колени и уставился в пространство. Ливень продолжал идти, не давая забыть о произошедшем. Это был конец очередной истории юного парня, который, на самом деле, хотел жить.

Матвей открыл дверь и готов был выйти, но, как только всё окончилось, я схватила его за локоть и втянула в квартиру.

Это было видение.

Моя неуправляемая способность: видеть будущее. И плевать какое. Абсолютно. Я бы так хотела от неё избавиться. Притащив Матвея обратно в комнату, я посадила его за стол. Ему не нужны были вопросы и ответы, для того, чтобы понять, что я что – то видела.

Значит, завтра он умрёт. В такой хороший день, он должен умереть. Почему? Что делать? Главное не впадать в крайности, как однажды.

У меня уже могли быть проблемы с Главными из – за того, что я нарушила их планы. Но в тот раз всё обошлось предупреждением на свитке, который они бросили в почтовый ящик Варнии. Нужно что – то делать.

Я посмотрела на его растерянное лицо и ощутила эту нелепую ответственность. Какого чёрта? В любом случае прямо сейчас, я могу отпустить его домой, и он умрёт. А что, если ему суждено умереть и мне его никак не спасти? Ведь, несмотря на мою силу, я не могу рвать нити судьбы. Всё в этом мире равносильно.

– Ты видела что – то плохое, да? Не молчи, ты меня пугаешь! Тебе плохо? Позвонить твоей семье? Ты вообще слышишь меня! Эй!

– Завтра… будет хорошая погода в начале дня. У твоей семьи закрытая вражда с кем – то?

– Ну, Клорки как – то угрожали нам. Это было в прошлом году. Боюсь, что ничего не было. Но чёрт их знает. Один мой отец чего стоит. Скажи, что ты видела, это как – то касается нас?

– Нет. Ничего. Матвей, иди домой. Тебя это не касается.

Я схватила свой телефон и ключи от квартиры, и мы вместе с Матвеем вышли на улицу. Было прохладно, солнце почти не светило, и это была хорошая погода, потому что ветерок так приятно пробегал по улицам. Матвею позвонил его парень, и он убежал, пожав мне руку. Ну, хорошо, что он не считает меня злобной стервой, как всех остальных девочек.

Раньше я не слышала о его семье. То есть я знала про то, сколько их и чем они занимаются. Но я думала, что в их семье одна женщина. Но это не так важно. Скорей всего мы родим обычных детей. Очень редко случилось, что женщины со способностями рождали детей с силой. Примерно, у 85% детей силой обычные матери, неподозревающие о чём – то сверхъестественном.

Погода была такой дивной, что мне захотелось пройтись пешком. Надо было всё обдумать.

Кого так сильно задел Матвей. Что забыл Франд у него дома. Как он узнал. Вечно мои видения размывчатые и в них я, почему – то ничего не спрашиваю. Зато теперь буду задавать 100.000 вопросов и сомневаюсь, что отвечу хотя бы на пять. Вот так всегда.

Магазин мамы стоял на том же месте. Всё было, как и раньше. Казалось, что мир разрушится, а магазинчик, который я так люблю, не исчезнет. Никогда. Даже на душе теплее становилось.

Мне позвонила родная мама. Моя родная мама, можно сказать, была некой противоположностью Варнии. Во всех смыслах этого слова. Например, у Варнии были длинные каштановые волосы, которые кудрявились, если была влажная погода. Еще Варния была очень высокой и сильной женщиной, её мускулатуре можно было бы завидовать. Так же, еще с детства я знала, что у моей мамы по силе очень много родинок. Они были рассыпаны по всему её телу, кроме лица.

А вот моя родная мама выглядела иначе. Она была миниатюрной, очень худой и с острыми чертами лица. У неё были красивые голубые глаза, которые я кое – как унаследовала и то, наполовину. Её короткие светлые волосы, всегда были идеально уложены и никогда не отрастали. Она их множество раз красила, поэтому их цвет частенько менялся, но только в оттенках. Моя родная мама была суровой женщиной, предпочитала смотреть на мир сквозь призму реальности и жестокости. Конечно, она была добра и ласкова со мной. Любила меня всю мою жизнь, как никого не любила. Она всегда была со мной и многим пожертвовала ради меня, но, из – за всего произошедшего со мной и с ней, она ожесточилась.

– Ты где? – бросила она мне холодное в трубку.

– У магазина Марины.

– Ты не работаешь сегодня. Почему ты там таскаешься?

– Кажется, ты снова повстречалась с чёрной кошкой. Или тебе просто нравится злиться.

– Домой, когда придёшь? Кстати. А что ты ела?

– Что нашла в холодильнике, то и ела. Вернусь ближе к вечеру. Хочу с друзьями посидеть.

– Ладно, не выключай телефон и не засиживайся. И не ешь там ничего, у тебя дом есть.

С этими словами она положила трубку. Всё так привычно. Этот её уставший холод, потому что на работе она выматывается, а я плохая дочь.

Отворив дверь магазинчика, колокольчики забренчали, радуясь мне. Музыка спокойно летала по помещению, Варния опрыскивали цветы и немного пританцовывала. Может быть, у неё есть третья способность, быть радостной? И как будто ничего её не тревожит в окружающем миру.

Она повернулась ко мне, и я моментально ощутила на себе её объятия. Как же в них спокойно. Я даже забыла на мгновение о грядущей смерти одного из нас. Но потом, я отстранила её от себя, и мне показалось, что она погрустнела от этого. Мама вернулась за кассу, не произнося ни слова. Тем временем, я позвонила Франду и попросила его прийти, как можно быстрей. Когда я положила трубку, мама смотрела на меня слегка выпученными глазами.

А с чего, собственно говоря, мне начать? Мы молча смотрели друг на друга, пока Франд не вошёл вместе с покупательницей. Он подошёл к маме и поцеловал её в щёку, а она обняла его, так же крепко, как и меня, а затем ушла к покупательнице. Он прокрутился на её рабочем стуле и уставился на меня.

За последний год он так изменился. Стал более взрослым, умным, привлекательным, но оставался ничтожно одиноким. Он не нравился девчонкам, потому что было молчаливым, занудным, грустным, и иногда они его просто не замечали. Франд имел способность, становиться невидимым и делать такими же вещи, которых он касался. Иногда меня это завораживало, а иногда бесило. Поэтому я и Глумир не любили играть с ним в прятки. Но с нами он был обычным, к нам он уже привык, и общение было терпимым, хотя казалось, будто всё, что он говорит, это всего лишь жалкая пародия на Глумира. Как – будто он старался брать с него пример, это было ужасно нелепо, потому что таким образом он закопал свою личность и полил всё это цементом. В общем – то Глумир и вся семья это знали, но мы ничего не могли с этим поделать. Франд был под колпаком и зависел от старшего брата, но это не мешало им вечно драться, ругаться и спорить. Хотя, всё было не так уж и плохо. Просто я драматизирую.

– Вы с Матвеем Бланком не просто одноклассники, верно?

– С этим… с этим?! Ты думаешь, я голубой? Сестра, как ты можешь так говорить!?

– Ты еще заплачь. Так, что у тебя с ним? Или мне начать пускать сплетни ан последнем году обучения?

– Мам! Она снова надо мной глумится!

– Как ребёнок.

– Дура! – Брат вскочил с места и ударил кулаком по столу, продолжая гневно смотреть на меня.

– Ну вот, вы как обычно. Родные мои, чего вы не поделили на этот раз?

– А где клиентка? – осмотрелась я по сторонам.

– Ушла только что. Подобрала симпатичный фикус и ушла. Хотите и вам фикусы подберём. Чуть не забыла! Франд, завтра с Глумиром к 9 придите и помогите мне с разгрузкой. У нас будет новый товар.

Я замерла на доли секунды, но мам и Франд это заметили. Вся семья знала, что со мной в такие моменты, все они понимали, что я чувствую или пытались понять. И меня это вечно напрягало. Ведь Франд же не рассказывает, что он там подсмотрел, будучи невидимым, или мама не говорит, где пряталась пачка печенья. Сейчас я чувствую себя на арене цирка, или плакатом в кинотеатре. Радовало только то, что у нас в семье не я одна такая.

Я посмотрела на Франда, и стул под ним начал крутиться. Всё быстрей и быстрей. Его дурацкий смех усиливался со скоростью моего кручения стулом, а потом мама попросила, остановиться, и я остановила свои силы. Этого полоумного так просто не заткнуть.

У меня был достаточно хороший телекинез. Я старалась развивать его каждый день. В конце концов, мама хвалила меня, когда я совершала новое достижение. Например, в прошлом году, я подняла всю воду из пруда у нашего дома в воздух и при этом сохранила её форму. А потом вернула всё на место, не потеряв ни капли, ни рыбки, ничего. Мама сказала, что гордится мной.

– Хорошо, давайте посмотрим правде в глаза. Матвей завтра умрёт. Франд прибежит ко мне после того, как я уйду от тебя, и скажет, что нашёл труп в комнате. Убитому прошибли грудь из ружья, но так как я в этом не разбираюсь, то из какого именно ружья, сказать мне могу. Он был голым, и еще много крови. Как обычно, пошёл сильный ливень. Ну, естественно, там была семья Матвея, женщины плакали. Франд был напуган, как ребёнок. А потом короли вечеринки, Главные. Они поклонились нам и отправились восвояси. А ливень всё шел, и я вернулась. И еще была хорошая погода. Вот, что удивительно, у семьи Бланк нет врагов. Они не объявляли вражду. Невинный шестнадцатилетний мальчик не мог кого – то довести до убийства. И вот мы снова стоим перед выбором. Ты понимаешь, о чём я, мам?

– Нет, мы не будем в это вмешиваться, дорогая – она протянула ко мне руку и погладила меня по голове, в знак утешения. – Его убил человек. Сомневаюсь, что мы сможем этому как – то помешать. Если ты спрячешь его завтра, то его убьют послезавтра. Кролин, конечно, может помочь, но стоит ли это того. Убить одного из нас, это очень серьёзный проступок. Тот, кто его убил, наверняка, знал, что он один из нас. Главные всё равно узнают, кто это сделал. Скорей всего преступник будет убит, точнее наказан. А Орлинас, он не из нашей семьи, понимаешь?

– Мама. Я…, то есть мы должны ему помочь. Я ему кое – что должен…

15 минут ушло на рассказ о том, как Матвей подшучивал над моим братом. Он рассказал, что у того есть фотографии, как Франд пробирается в девчачью раздевалку, прячет дневник, курит с Глумиром. И если Глумиру всё это прощалось, и все привыкли к тому, что он ведёт себя отвратительно и плюёт на правила, то для Франда это было непростительно, потому что он «завязал» и «встал на путь истинный».

Всё складывалось таким образом, что у Франда есть поводы убить Матвея. Передо мной сидит потенциальный убийца? Не верилось, что Франд может сорваться, но всё – таки именно он увидел труп первым или вторым. Так, кто захотел убить Матвея? Честно говоря, я не знала, что Матвей может издеваться над кем – то. Сам по себе он был тихим. У Матвея были спокойные способности. Он управлял своей материей, то есть мог проходить сквозь вещи. И он не контролировал свой щит. У убитого был автоматический щит против наших сил. Я не могла поднять его, Варния его бы не обнаружила, Франд не смог бы сделать его невидимым. Это было очень полезной способностью, из которой следовало, что убил его не один из нас. Хотя, наши могли бы застрелить его. Я посмотрела искоса на Франда. Может быть, я плохо знаю своего братишку? Нужно было что – то с этим делать, но нужно ли это было на самом деле? По словам Франда Матвей никогда не был тихоней. Он мог и задеть, и оскорбить. Кто из них мне врал? И врал ли вообще кто – то. Ведь недоговаривать, это не врать.

Вечером мы бухнулись на диван и оживлённо спорили с Глумиром, но долго это не продлилось. Мы начали щекотать друг друга и, скатившись с дивана, начали бой.

С моим братом было трудно сражаться на равных. Он был мускулистым, быстрым, ловким и хитрым. Он занимался плаванием, поэтому мог выплыть из любого моего захвата. У Глумира были тёмные и всё время, торчащие волосы, которые он частенько сбривал. Большие и карие глаза, достались ему от его отца, а вот смуглая кожа от матери. А вот весь его хлам в голове, от чёртовой генетики.

Когда мы оба выбились из сил, то расползлись по разным концам дивана и начали смеяться, при этом обзывая друг друга невинными словами, хотя их трудно назвать невинными, при других условиях, человек мог бы и обидеться, но только не мы. Глумир начал корчить рожицы, и я пнула его.

В комнату вошла мама с Франдом и Кролин. У Кролин текла кровь из носа, значит, она воспользовалась своими силами, но перестаралась. Моя сестра могла подробно описать будущее, но в пределе часа. То есть мы могли сказать ей, скажи, что будет завтра с десяти до одиннадцати, и она подробно описывала событие, которое нас интересовало. Кролин была почти, как я, но я видела всё и не могла этим управлять. Это приходило само, и я не понимала, кто выбирает, когда мне видеть будущее, а когда нет. При этом всём, я поняла, что некоторое будущее невозможно изменить. Как бы ты не старался, если смерти суждено случиться, она произойдёт, во что бы то ни стало. Вот такая вот она, беспощадная. В конце концов, за смерть мы платим смертью. Так что если спасти Матвея умрёт кто – то другой. Но, во – первых, он не наша семья, мы не должны лезть в их дела. Во – вторых, достоин ли Матвей этого шанса на жизнь. И напоследок, тот кто убил Матвея, был нашим?

– Где Лекимочка? – пришла в себя сестра.

– Я на полу. Тут так умиротворяюще. Хочешь ко мне? Или ты уже стара для этого?

– Лекима, встань и посиди со мной. Мне так спокойно, когда ты рядом. По правде говоря, это сила изматывает меня, я так устала.

Я подняла своё тело в воздух с помощью силы и перенесла себя на диван к сестре. Она положила руки мне на голову и начала медленно перебирать мне волосы в ожидании мамы. У моей сестры всю жизнь были холодные руки. Сколько ей помню, всё время были такими ледышками, а вот щёки всегда полыхали румянцем. Кролин была худенькая и очень красивая. В детстве она занималась танцами, поэтому движения её были очень элегантны и точны. А еще она была очень умной, пожалуй, единственный её недостаток – это наивность. Уж слишком она была сентиментальной, а обмануть её, как конфетку у ребёнка отнять. Наверное, большая часть семьи любила её за это, но я любила её за нежность и отсутствие злобы. Она никогда не обижалась и всегда была мне рада, а что ее нужно для счастья в детстве?

Красота Кролин была неоспорима, но вот замуж она, в свои 26 лет, так и не вышла. У неё были красивые серые глаза, которые иногда меняли цвет. Длинные ресницы, аккуратные бровки, волнистые тёмные локоны, которые лезли в лицо. Родинка у уха. А её формы были для меня лишним поводом позавидовать. Вот такая вот у меня была сестра.

Когда пришла Варния, то электричество вырубило во всём доме. Я подняла голову на сестру. Она нервничала, а значит, её неуправляемая сила снова даёт о себе знать. Интересно только в нашем доме она вышибла свет или во всём районе? Ей это было по силам. Я положила голову ей на колени и стала рассматривать свои руки во мраке, пока мама с братом двигали диван, на котором лежал Глумир. Ох уж этот сорванец.

Потом мама зажгла свечи, ведь ей так не хотелось раз занавешивать шторы. Если есть люди, которые не любят солнце, то значит, им бы тут понравилось. Здесь даже по утрам было темно, так как обычно в таких семьях, как моя, шторы всегда были плотно задёрнуты. Когда к нам присоединились близнецы, Зем вечно их пугал, что умершие души подглядывают за нами через окна. Отчасти это было правдой.

«Седьмое небо» было не так далеко от нас и раз в месяц, в то самое злосчастное полнолуние мёртвые могли заглянуть к нам в окна, но в такие дни они были распахнуты, и мама радовалась больше обычного. Она считала, что нам нечего скрывать. Варния ведь жила вместе с Кролин, так как Зем уехал, а близнецам еще два года до совершеннолетия, да и я не собираюсь переезжать сюда. Сейчас было восемь вечера, а к 11 я обязательно должна быть дома. Комендантский час. Я должна быть примерной девочкой, которая не огорчает маму, которая не пьёт, не спит с мальчиками, не курит. Зато читает книжки и поправляет локоны в косичке, одёргивая юбку к полу. Ужас, мне такой не стать никогда.

Наконец – то все уселись. Возникла та незабываемая атмосфера, которая воцарялась, когда мы все садились рядом друг с другом.

Это моя семья, которая иногда выводит из равновесия, злится на меня, но которая всегда любит. И я благодарна этой семье. Зема не хватало, потому что его не было в сети, и мы не могли позвонить ему в Skype. Кролин продолжала гладить мои волосы, а я засыпала от этого. Мама каждый раз умилялась, когда видела это, потому что мальчики сестре не давались, а Кролин любила всех гладить. Мама вообще всегда радовалась, когда я с кем – то ладила, потому что я не была душой кампании или особо общительной. У Варнии же было много друзей. Она была общительной и приветливой с людьми, а я вот завела двух друзей за всю жизнь, которые предали меня. А с людьми не общалась, я либо избегала их, либо была слишком груба с ними. «Это всего лишь остроумие», иногда оправдывалась я, но мы понимали, что это просто защитная реакция. И единственный, кто меня в этом поддерживал, был Зем. Он понимал, что значит быть в стороне. Люди говорили мне, что – то вроде, «Ты такая странная», «Не корчи из себя особенную», «Веди себя нормально». Они и понятия не имели, какой я была странной. Но меня радовало, что если я рассержусь, то смогу контролировать свои силы и никого не убью, хотя, стоит мне захотеть, школа будет разбита в щепки. Но не стоит об этом думать. Мысли материальны.

– У Лекимочки такие шелковистые волосы, такой приятный натуральный цвет. Эх, не будь я так беспечна, то рассказала бы всё сразу. Извини, что заставила ждать.

– Начинай уже! – выкрикнул Глумир и обратился в маленького слонёнка, который начал хлопать ушами

– Кажется, кто – то снова использовал свою силу, наплевав на запрет – съязвила я.

– Глумир, вернись в своё обличье, пожалуйста – Попросила мама, и братр обернулся собой. Мелкий гадёныш.

– Я начну, мам. Лекима рассказала, что увидела она. А я увидела всё убийство. Матвея, то есть Орлинаса убил человек. Вот, что я видела.

Убийца быстро поднялся по лестнице, запыхался у двери. Он оперся рукой на дверь и оставил там отпечаток, а потом хотел позвонить, но почему – то отдёрнул руку и постучал в дверь. Ну, знаете эту мелодию, её еще Клара настукивает, когда готовит курицу. Тот мальчик быстро открыл ему дверь и затянул в квартиру. Они оба начали целоваться, причём так страстно, они явно были любовниками. – Тут сестра посмотрела на меня, но я так и не поняла с каким намёком. – Потом убийца разделся и бросил большую чёрную сумку на диван. Потом тот, что пришёл, отправился в ванную и стал мыть руки, и тогда он поднял голову и посмотрел на себя в зеркало. У него были карие глаза и расширенные зрачки, наверное, он был возбужден или под наркотиками. Наказание же не смягчается, если ты в наркотическом состоянии?

– Я бы тоже был возбуждён, если бы собирался убить человека – перебил Кролин Глумир, и истерично засмеялся вместе с Франдом. Мама щёлкнула ему полбу и кивнула в нашу сторону.

– У него была разбита нижняя губа. А еще у него была родинка на шее, такая маленькая совсем. Как у Лекимы на груди в детстве – конечно, куда же без упоминаний моих особенностей тела. – Потом он умыл лицо и улыбнулся, будто сожалел о том, что ему предстоит сделать или о чём – то другом, но это была грустная улыбка. Потом вышел из уборной и вошёл в спальню. А там, извиняюсь, конечно, но стоял этот парень, совсем голый и держал в руках наручники, как бы зазывая его поиграть. – сестра зажмурилась и встряхнула головой, ей и правда было неприятно об этом говорить. – Убийца сбросил с себя майку и подошёл к Орлинасу, но тут он что – то прошептал ему на ухо, и голый парень оживился, залез на кровать, а убийца стал что – то искать. И когда он нашёл спортивную сумку, то медленно расстегнул её и достал ружье. Парень моментально повернулся к Орлинасу, и кровь яркой вспышкой ударила мне глаза. Потом убийца стащил труп на пол и еще пару раз воткнул ему нож в сердце, и… он плакал. Ему было больно. Я слышала его сердце, оно бешено колотилось в груди, как будто сопротивлялось происходящему. Потом этот парень переоделся, одежда была у него в сумке, и одел перчатки. Тогда он начал суматошно бегать по дому, но тут зазвонил телефон. Он даже не переживал на этот счёт, взял трубку, и – она отвела от меня взгляд и подняла голову на близнецов. – это был Франд, убийца кивал и улыбался, Франд тоже. Потом он положил трубку и продолжил бегать по дому, тогда он выпотрошил все шкафчики в большой комнате и взял маленькую коробку. Он забрал семейную коробку принадлежности. И быстро убежал из дома. Сбежал вниз по лестнице и тут же напоролся на чёрную машину. Парень осмотрелся по сторонам и заскочил в неё, когда машина отъехала, то к дому подошёл Франд. Брат постоял внизу немного и пошёл наверх. …О, а его мысли, он проклинал убитого и в то же время радовался. Убийца не закрыл дверь, поэтому Франд легко вошёл внутрь. Он замялся на пороге. Я видела, как он открывал рот и не мог пройти дальше, я не слышала, что он говорил, потому что все мы знаем, что обычно мои видения немые. Как печально всё – таки. Я так и не знаю, сделает мне предложение Максим. Ой, извините. В общем Франд вошёл в комнату и сразу же упал у стены, он смотрел на труп пару минут, а потом у него перед глазами вспыхнула наша Лекимочка и он сорвался с места. Я никогда и не думала, что братец может так быстро бегать. Он моментально домчался до её дома, а там неловко схватил её за руку, а она, когда пыталась повернуться, не так поставила ногу и упала. Моя милая, надеюсь, ты не ушиблась, но ничего, я бы подумала на твою болячку.

– Фу! Мама, она снова свои нежности Лекиме говорит. Меня сейчас вырвет – начал свои вопли Глумир от нетерпения.

Я поправила прядь волос, а он грохнулся с дивана на пол, а потом протащился по нему пару метров и уткнулся головой в стену. Как хорошо обладать телекинезом. Мне нравилось применять свою силу против него, особенно когда он был слишком противным. Вся семья считала, что мы с Глумиром переваривать друг друга не можем.

Я погладила Кролин по коленке, чтобы она не беспокоилась, будто её сестра против нежности в свой адрес. Я понимала, что ей это необходимо.

– Глумир, если ты хочешь, то можешь идти. Так. Франд, что ты забыл у Орлинаса. Я не ошибаюсь, когда говорю, что в нашем городе только 13 дарований и больше 1.000.000 обычных людей, но тебе что – то понадобилось именно от Орлинаса из бланков.

– Мам, не злись, он ничего не сделал. Просто зашёл к своему однокласснику. Чего ты сразу серьёзной такой стала? – никчёмная попытка заступиться за брата провалилась.

– Лекима, помолчи, пожалуйста – отвернувшись от всех, я стала смотреть в потолок.

– Ну, мам, понимаешь. У этого придурка были мои фотки, я же говорил. Он сказал, что покажет их моей родне. Я запаниковал, но он требовал денег. И я как раз завтра… ну, ты сказал, что завтра я отработаю, и ты дашь мне денег. Мам, ну я, короче не могу этого допустить. Пойми, мне нужно было забрать эти фотки любой ценой, как можно раньше. Просто, блин, мам, моя родня не должна была узнать, что я курил. Я уже бросил! Клянусь, мам. Прости, пожалуйста.

Это было жалкое зрелище, которое я всегда избегала, но, сожалению, это не всегда удавалось.

Варния отвесила ему хороший подзатыльник, и ушла в другую комнату. Наверное, он мог сейчас заплакать, но вместо этого выбежал на улицу. Мама крикнула, что мне уже пора, иначе и у меня тоже будут проблемы. Тоже?

Кролин расстроилась, стала упрашивать маму, чтобы я еще осталась, но я сама уже стояла у порога и зашнуровывала кроссовки, которые успела скинуть, прежде чем Глумир накинулся на меня. Сестра встала и поцеловала меня в щёчку, а потом пошла на второй этаж, к себе. Я закончила с обувью, и ко мне вышла мама, подавленная и с красными глазами. Вытащив платок из кармана, я отправила его ей по воздуху, так как применить силу для меня было проще, чем снимать обувь. Она взяла платок и, подойдя ко мне, начала крепко обнимать. Хотя это больше походило на удушье. Наверное, я её так сильно любила, потому что она нуждалась во мне, это было чрезвычайно важно для меня. Я нуждалась в ней не меньше.

Мы так стояли и обнимались, и я вспоминала, как меня только привели в их дом, как на пороге стояла мама и улыбалась мне изо всех сил. Как сестра сразу же подняла меня на руки и закружила, называя прекрасным созданием. Зем, поправил очки не переносице и присев на корточки пожал мне руку, так по взрослому, что изначально я даже влюбилась в него, Кролин потом призналась мне, что это было заметно, так как глаз я от него вообще почти не отводила и смущала его этим, как никак, я была маленькая. Когда я попробовала его обнять, он отстранился от меня. Брат только через три года первый раз обнял меня, а потом и остальных, это был особенный день. Я была так счастлива, что оказалась в их доме. Там мне все были рады. Мама очень вкусно готовила, а шутки Кролин всегда меня забавляли. Сестра любила меня больше всего на свете. Когда – то ей сказали, что она не может иметь детей. Тогда сестрёнка отчаялась. Мама рассказывала, что та заперлась в комнате не выходила оттуда неделями. Много плакала. Стала бледной, исхудала и совсем перестала быть на себя похожей. Но, когда она узнала, что в их семью отправляют меня, то сразу же ожила. Она ждала меня каждую секунду, и брат даже боялся, что когда я приду, она задушит меня в объятиях. Зем готов был защищать меня в любую секунду, как будто в его глазах я была такой крошечной и слабой. Он даже забирал меня из школы с первого по третий класс, а потом перестал, так как сказал, что я уже стала взрослой, но иногда всё же меня забирала Клара или он сам. Брат стал меня воспитывать, когда я бывала у них, учил быть самостоятельной, серьёзной. Он занимался мной больше, чем мама. Но как бы Варния не считала себя учителем, она понимала, что всё, что мне нужно, мне дадут её дети, в которых она всё еще вкладывает всю себя, без остатка. И она была права.

Послышалось, как по лестнице сбегает Глумир, на мгновение он остановился, а потом я услышала его недовольный стон. Он начал бурчать, какие же мы девочки дуры. Потом накинул ветровку, кроссовки и, схватив меня за руку, вытащил на улицу. Мама помахала нам рукой и одарила своей улыбкой, а затем я захлопнула дверь силой. Вот так закончился очередной вечер в этом доме.

Франда уже не было, ту вообще почти никого не было. Где – то вдалеке какие – то дети куда – то бежали, скорей всего домой. У них комендантский час, если я не ошибаюсь. У меня он тоже есть, но мне осталось совсем недолго ждать, да и если что, я сумею выкарабкаться из затруднительного положения. В конце концов, гипотетически я умею летать, хотя никто не должен знать об этом. Глумир пошёл со мной в одну сторону, он всегда возвращался домой поздно, наверное, он хорошо треплет нервы своим родным. Хотя Франд тоже не подарок, да, кто из нас вообще подарок. Мне кажется, что родителям, было бы скучно иметь слишком правильных детей. Поэтому все мы рождаемся с «придурью» и немного плохим характером. Конечно, можно было бы постараться и стать лучше, но дети считают, что родители их и такими вытерпят, и такими будут любить. Любите нас, какие мы есть или откажитесь, чтобы не издеваться над нами и самими собой. Ведь никому не нужен нелюбимый ребенок. В любом случае, нам бы это было не страшно. И меня, и Глумира, и Франда сразу бы удочерили и усыновили наши родители по силе, а вот других детей мне немного жаль, но там ведь всё равно не убивают, хотя есть процент смертей. В любом случае, против судьбы сложно идти.

На улице была замечательная погода. Мне нравились такие спокойные вечера, когда никто не мешает тебе жить, когда ты остаёшься наедине с самим собой. Или, в конце концов, родным человеком. Если Глумира так можно было назвать.

– Есть сигареты? Шучу, я и так знаю, что есть. Гони. Ну, давай, не жиди.

Я протянула ему сигареты, а он зажёг их нам обоим. Он первым выпустил дым и задышал свободой. Брат вечно тырил у меня сигареты, и никогда, не мог попросить нормально, но в этом и был весь Глумир. Он всегда был таким, и не желал меняться, устраивая самого себя себя, да и все остальные привыкли. Я выпускала дым медленно и затягивалась реже его, когда он уже давно выбрасывал сигарету, моя все еще была со мной. Я не нуждалась в этом, но почему – то иногда позволяла себе это. А куда же без них?

Никто не идеален – вот лучшее оправдание всем нашим грехам. В такие моменты, когда мы с братом не издевались друг над другом или не дурачились, то со стороны, мы выглядели, как обычные друзья. Какой обман.

Вообще ведь не пришло бы никому в голову, что мы родственники. Нас ничего не связывало, кроме силы и общих проблем. Глумир вообще не очень любил нашу семью, он желал вырваться отсюда куда – нибудь подальше. Поэтому чаще всего он обращался в собаку и убегал куда – нибудь и никто не мог его остановить. На самом деле, мы и не пытались. Каждый старался понять его и не тревожил, когда он собирался остаться наедине с самим собой. Брат так же, как и Матвей собирался уходить после 9 класса из школы и стать… а кем он собирался стать?

Мама что – то говорила о его решении, и старалась уважать его выбор, но на самом деле она этого не одобряла. Хотя мама вообще одобряла малый круг профессий. Например, она была против того, что Кролин вообще стала репетитором, хотя могла бы стать замечательным ветеринаром. Варния была за медицину. Считала, что в этом вся сила. Сама же не была способна лечить, да и профессию по жизни так и не выбрала. Она работала нянечкой у богатых детей, которые родились с золотой ложкой во рту. А потом открыла три магазина и кафешку. В общем – то это был совместный бизнес с той самой семьёй, которая когда – то наняла её, как няню. Оказалось, что моя мама ничего такой бизнесмен, то есть бизнес – women. Она получала прибыль от трёх магазинов и кафешки в размере 55%. Но потом ей достался весь цветочный магазин. Она проводила в нём большую часть дня и была вполне довольна своим положением. Денег у нас и в самом деле было так много, что хватало бы на обслугу и прихоти всей семьи. Мама могла бы оплатить учёбу в другой стране, и шопинг в самых дорогих бутиках. Но никто из нас ничего этого не хотел. И обслуга не требовалась. И шопинг не тоже, кроме Кролин. Она любила всё это.

– Так значит, этого паренька замочил его дружок? – вырвали меня из моих мыслей.

– С родинкой на шее и спортивной сумкой носился только один гей – мальчик. Так жаль, что он стал чей – то пешкой. Сам бы он не додумался украсть и убить.

– Я слышал, кто – то раньше специально крал семейные коробки принадлежности. Чтобы вызвать… Бога?

– Сатану. Десять разбитых и омытых кровью коробок принадлежности призывают Дьявола мира сего. Если ты совсем не знаешь нашей истории, то молчи лучше, бестолковый

– Ой, зануда. Зануда. Зануда. Чёрт! – Глумир «споткнулся», удивительно, ведь тут не было и камешка.

– Ты осторожней, братик, а то так и лоб расшибить недолго. Но, в самом деле, кто – то его науськал, чтобы он украл её. У этого парня явно не могло быть такой машины, да и Матвей не говорил ему о своей силе. Значит, это сделал кто – то другой.

– И он точно не один. Это 4 кража коробки за месяц.

– Вот оно как.

На пару минут мы замолчали. Мне оставалось до дома еще минут двадцать или больше. Город был таким огромным, что даже дождь шёл не во всех местах, но не всегда. Иногда весь город оплакивался, потому что кто – то умер из людей с силой. Может быть, завтра будет так же. На улице становилось всё темней и прохладней. Глумир стащил у меня еще одну сигарету и снова задымил, надеюсь, его мама не узнает. Хотя, что ему с того? Он уже давно неуправляемый маленький ребёнок.

– Нам надо убить этого дебила – затушил сигарету брат и выдал гениальное умозаключение.

– Ты знаешь его адрес? Ты знаешь, как его убить? Ты знаешь, как избавиться от тела? Ты знаешь, что у него есть семья? Ах, ну ты, конечно же, знаешь, что лимит у нас на всю жизнь один.

– Да ну, блин, я так никогда не исчерпаю его!

– Тебе так не терпится убить человека? По законам, мы должны жить с ними в мире. Мы имеем право убить их только в целях самозащиты, на это нам и дан лимит 100 убийств за жизнь.

– Это и есть защита. Нашего приятеля, он сам же не смог себя защитить.

– Не сможет, Глумир. Это еще только будет.

Мы снова замолчали и в такой тишине дошли до моего дома. Стукнувшись кулаками, брат обратился в собаку и сорвался с места в сторону своего дома, или кто знает, куда он потом свернёт. Я же в это время закрыла глаза, напрягла свои жилки. И стала медленно вытягивать сигаретный дым из себя. Да, я развивала свою способность во всех её направлениях. Мне бы даже удалось убить человека, просто вытянув из него кровь или наоборот, собрав её в одной точке и он бы умер. Я могла убивать. Просто потому что, моя сила должна была быть моей всецело.

Когда я вытянула весь дым, то просто отпустила его в воздух. Его не должно быть со мной. Огорчать сегодня мою родную маму не хотелось.

Я открыла квартиру своим ключом и, бросив его на тумбочку в прихожей, стала озираться. В доме пахло чем – то жаренным и было шумно, значит она на кухне.

Быстро переодевшись, я зашла к ней на кухню. Она ничего не готовила, просто стояла, опершись руками на кухонную тумбочку. Чайник почти кипел и при этом издавал не самые приятные звуки. Ну, это было нормально, просто мне не нравилось кипение воды.

– Ты где была? – повернулась она ко мне. На её лице выражалась усталость и лёгкая раздражённость.

– У друзей. Я же говорила, после работы пойду и посижу у них. Мы поболтали и подурачились. В общем, весело провели время. Отрываюсь, так сказать, на своих каникулах. А тебе была нужна моя помощь или что – то случилось? – я села на стул, и пожав под себя ногу, начала барабанить мелодию по столу. Привычка.

– Да нет, всё в порядке. Просто устала очень сильно. Есть будешь? И я тебе говорила, чтоб ты не сидела у своих друзей. Не надоедай им. Ты, наверное, у них поела?

– Нет, мам. Я им не надоедаю. Они мои друзья, которые не кормили меня сегодня, но есть, я всё равно не буду. А ты чего торчишь на кухне, уже поздно.

– Чай заваривала. Я трюфелей купила, хочешь? – она присела на соседний стул.

– О, трюфели, мои любимые, да? Я прямо чувствую, как слюна набирается во рту, но всё равно я не голодна. У меня почему – то совсем нет аппетита. Прости, мам. Я пойду к себе.

Я поцеловала её в щёку, затем отправилась в свою комнату. Почти сразу же упала на кровать и погрузилась в мечты о скорейшем сне. Но ложиться так рано не в моих правилах. К чёрту режим дня или какое – то расписание с графиком, кому оно надо? Я отправилась в душ, это должно было взбодрить меня. Струи горячей воды могут привести в себя любого человека, только если он еще жив.

Когда на часах стукнуло 00:00, мама уже спала, а тусклый свет от ноутбука озарил всю комнату. Я притянула тёплую кофту и, укутавшись в неё, села удобней в кресло и стала залипать в Интернете. Как обычно не занималась чем – то толковым. Посмотрела пару серий сериала, стала вычитывать новую информацию в сообществах, которые всегда были мне рады, ибо я готова была оспорить любой факт, а им нравились этим мои оживлённые споры.

Мой интернет – собеседник, когда – то говорил, что вся сила в информации. Без информации не было бы этого мира, не было бы нас. Что все мы просто сгустки информации, которые пополняют себя. Есть большие сгустки, есть маленькие. В Интернете ты сам решаешь, кем быть. Тут над тобой не властны общепринятые правила или законы неудачников в школе. Обычно люди тут не являются теми, кем они стали за жизнь, тут они свои собственные мечты или идеалы.

Как обычно у меня началась активная переписка с одной девушкой, чьи убеждения противоречили моим, но вскоре этот спор я окончила так как, на экране высветился звонок от Паши. Ну, Зем сам подписался в скайпе своим человеческим именем, так что официально мне звонил Паша.

Я ответила, и сразу же передо мной в мониторе появился Зем. Он поправил очки, зажёг настольную лампу, чтобы я лучше видела его. Обычно мне не приходилось включать видеосвязь. Потому что моя родная мама говорит, что я не сижу на стуле, а валяюсь, что очень странно, как я всё еще снизу умудряюсь замечать монитор. Ах да, еще у меня ужасный бардак в комнате, по словам мамы. А мне нравится. Чувствую себя искателем по утрам или вечером, когда нужно что – то отыскать. И мне нравится убираться, когда завал мешает ходить по комнате, разбирать кучу и раскладывать всё по своим местам, а потом в чистейшей комнате снова набросать хламу.

Зем услышал мой придурковатый смех и тоже улыбнулся.

– Привет, братец

– Привет. Вижу, вы без меня и дня прожить спокойно не можете. Надеюсь, ты не собираешься в это ввязываться.

– Уже, братец. Я ответственная за свои видения. И мне даже хочется спасти этого мальчика.

– Врёшь. Я прекрасно тебя знаю. Ты не хочешь его спасти. Тебя тревожит твоё очередное видение, и ты ощущаешь важность всего происходящего, но не собираешься ничего делать.

– Не будь так уверен. Вот увидишь, завтра пойду и прибью этого убийцу, прежде, чем он успеет, что – то сделать.

– Не смей этого делать, Лекима.

Я собиралась ему возразить, но тут пришло сообщение с прикреплённой видеозаписью, оно было от Матвея. Я предупредила Зема, что на пару минут отлучусь. Он немного забеспокоился, но сурово кивнул в знак согласия. Открыв видеозапись, я увидела перед собой драку. Какой – то высокий парень ударил девушку, потом я услышала голос Матвея, который что – то кричал непонятное. Высокий парень подошёл к Матвею и взял его за шиворот, но тут врезался в кадр мальчик Матвея и отшвырнул нападавшего. Потом я услышала крик: «Руслан!». Тот очнулся и нанёс удар Руслану, тогда завязалась драка. Вдруг видео оборвалось. Потом видно, как у парня Матвея, течёт кровь из губы, а девушка сидит и плачет у ног избитого нападавшего. Тут будущий труп целует будущего убийцу, и они начинают обниматься. Видео заканчивает тем, что девушка, которая всё это снимала, поворачивает камеру на себя и пожимает плечами. Я включаю звук и выдыхаю. Просмотр Санта Барбары Закончен. Всем спасибо за внимание.

– Наш убийца получил разбитую губу, которую увидела Кролин. Всё идёт к своему логическому происшествию.

– Я прошу тебя, Лекима, не лезь в это. Нет, я умоляю тебя. Если ты пострадаешь, я не переживу этого.

– А что если следующая наша коробка? Ведь тот, кто надоумил убить Орлинаса, собирает эти коробки. А в нашем городе их всего три. И все три семьи могут стать лёгкими жертвами. Хочешь, чтобы пострадала вся семья? Ты знаешь, что происходит с членами семьи, когда исчезает коробка.

– Одного из членов семьи погружают в сон и приковывают к стене, чтобы его силы оберегали этот дом и были символическим убежищем. Но, как правило, этого хватает только на 50 лет.

– То есть вместо коробки семейной принадлежности, в которой лежит частичка первого из нашей семьи, будет живой труп. Иначе люди будут чувствовать в нас зло и будет, как с ведьмами в книгах. Лучше я просто пострадаю, чем кто – то станет висеть у нас дома, или у Орлинаса.

– Пускай они перепрячут коробку. Пускай спрячут её не у этого юнца! Ты тут не при чём!

– Но ведь если сказать им это, они запаникуют. Они решат, что справятся сами с убийцей и умрёт кто – то другой. Или просто те люди возьмутся за другую коробку. Я не знаю, что мне делать, но хочу это остановить.

Я опустила голову на стол и начала катать её из стороны в сторону. Мне было паршиво от того, что я, в самом деле, не смогу ничем помочь. Если бы всё было иначе. Если бы я этого не видела. Чёрт.

– Я думаю, что ты всё сделаешь правильно. Ты ведь моя сестрёнка. Я верю в победу. Хочешь, поиграем в шахматы?

– Не сегодня. Извини, но я, наверное, всё-таки пойду спать. Скорей всего завтра будет трудный день. Спасибо за поддержку. Давай, до завтра.

– Спокойной ночи.

Мы одновременно выключились. Я не хотела просыпаться завтра. Я просто хотела заснуть на пару дней. Может быть, мне предстоит еще долго и много спать. Ведь если что – то случится, я сама повешу себя на стену. Никому не позволю страдать.

По утрам у меня всегда ломит кости. Это не значит, что видение начало сбываться, это значит, что по утрам у меня абсолютно всегда ломит кости. Я называю это: «Ощути себя старушкой». В самом деле, я привыкла к этому чувству по утрам. Привыкла к тому, что: несмотря на солнцепёк, на боль в теле, на хроническое недосыпание, на лень, на всё в мире, нужно вставать и идти делать дела. И что мне теперь сегодня, делать всё – никак в сновидении. Наверное, всё-таки не стоило вчера отпускать Матвея.

Да, в такие дни, как вчера или сегодня, кажется, что слово «вчера» имеет какое – то вековое значение. То есть: «вчера было 500 лет назад». «Вот это было вчера, вот это были времена!».

Я смотрела на рыбок, которые плавно плыли у меня над головой. Видимо мама, прежде, чем уйти на работу, осмелилась зайти в мои трущобы мусора и открыть окно, чтобы я не задохнулась. Мама знала, как я отношусь к солнцепёку и вообще дневному времени суток, поэтому стала реже кричать на тему того, что я почти не сплю ночами. Да и вообще, она стала реже кричать, может быть, потому что скоро мне предстоит поступать в университет. Может быть, потому что я не буду с ней жить.

Кролин говорила, что сразу после совершеннолетия переехала в наш дом. Тогда еще была жива бабушка, а отец не спился и не проиграл собственную жизнь людям. Сестра помнила те времена, которые мы не застали, когда Зем был таким же маленьким, как я, когда меня только привели в дом. То есть Кролин ощутимо была старше нас. Зему же было всего лишь 21 лет.

Я медленно натянула джинсы и майку поверх всего этого бейсболку. Сегодня я встала раньше обычного. То есть, всё уже пошло не так, как вчера. Я села на кровать и стала вспоминать. Минуты, секунды, часы обвили меня цепочкой и стали сковывать мои глаза пеленой будущего.

Значит так, когда я проснулась, то лежала и смотрела на рыбки. Таким образом, прошло минут 15, а я затем начала одевать другую одежду и чуть не споткнулась на шарике. Значит, время сдвинулось на 45 минут. Я успею добежать до мамы.

Я одела свои кроссовки, захватила ранец и побежала к маме. Честно говоря, до звания бегуна мне далеко. Я любитель медленной прогулки под луной, то есть очень медленной. Бегать сегодня, не входило в мои планы, но конструкция дня медленно выстраивалась у меня в голове. Если я дам ему умереть, это будет не моя вина, поэтому надо бежать к маме. Забег продолжался недолго, минут 20, а потом я выбилась из сил и пошла пешком. Я старалась всё равно ступать быстрее, так как интервал времени сокращался. Даже если просто считать, то у меня еще в запасе есть полчаса, так как встала я раньше, и не делала того, что было в видении.

Тогда ноги перестали меня слушать, и я подумала использовать силу, но людей на улицах было полно. Плохая идея. Я смотрела по сторонам, будто ждала помощи откуда – то, но потом я выдохнула и несмотря на бешеное сердцебиение у меня в груди, пошла дальше, потому что мозг говорил моим ногам, идти. Жестокие расчёты убивали мои драгоценные минуты.

И тут. О, чудо!

Я увидела машину Варнии, значит в ней либо есть Клара, либо она где – то рядом. Я присела на корточки, потому что от радости сил стало еще меньше. Подняла камешек и отправила его по воздуху в окно машины. Потом стала двигать его взад и вперед, тем самым стучась в переднее правое окно. Клара вышли из машины и, осмотревшись по сторонам, наконец – то заметила меня. Булочка, чтобы была у неё во рту, выпала и она побежала ко мне. До меня доносилось, как она постукивала каблучками по асфальту и громко охала, называя меня госпожой.

Потом я залезла в машину и попросила отвести меня к маме. Она ответила, что та уже на работе и повезёт меня туда только после выполнения обещания, то есть купить новые шторы. Я стала проваливаться в сон. Всё – таки солнечные лучи убивают меня. Поэтому люди не встречают нас на улицах. Все мы плохо реагируем на солнце, некоторые так вообще его терпеть не могу.

Рассматривая в окне пролетающие мимо картины, я видела перед собой только цепи времени, которые состояли из цифр, и моя уже, как фитиль, сгорала. Я боялась, что если она догорит, всё взорвётся. Тут я увидела знакомую улицу, и немного постаравшись, остановила машину. Это всего лишь – то нужно было разбираться, где педаль газа, а где тормоз. Выскочив из машины, я помахала рукой Кларе и убежала прочь. Пробежав за 3 минуты два двора, я оказалась у дороги. По ней так и неслись машины, одна за другой, не давая проходу воздуху. Но тут загорелся красный свет, и я побежала дальше. Преодолев дорогу и обогнув пару киосков, я оказалась у маминого магазина.

За доли секунды, я заскочила в магазин, метнулась к проигрывателю и вставила диск с какой – то кантри музыкой. В магазине упали часы. У меня на глазах, разорвалась цепь из секунд, которая была окрашена в кроваво – красный цвет. За ней тянулись еще сотни, но они замерли. Теперь им не суждено было попасть в мой промежуток видения, я изменила своё будущее. Но только своё. Это значит, что теперь я не упаду, когда Франд схватит меня за руку. И не буду поднимать тело сестры покойного. Это значит, что сегодня я снова непредсказуема. А смерть – нет.

– Мама. Мам, я пришла. Мама!

– А, что? Лекима? Почему… Часы упали… ты сменила свой путь на будущее. Значит, ты решила так. Ну что ж! Я готова поучаствовать в твоём плане. Не беспокойся, я поддержу тебя в любом случае! – она радостно потёрла ладоши и посмотрела на меня с задорной искоркой в глазах.

– Я так люблю тебя. А теперь нужно позвонить Франду и Глумиру, пускай приходят сейчас. Клара поехала за шторами, но после этого она тоже должна быть тут. Неплохо бы было и Кролин здесь оказаться.

– Слушаюсь! – она отдала честь и пошла за телефоном.

Я же села за кассу и стала выписывать минуты и часы происходящего. Затем, притянула метлу и начала подметать магазин. В любом случае, нужно помнить свои обязанности, так как посетителям наплевать на нас. Они даже и не думают о «магии».

Вскоре прибежали мальчики, смеясь, и перекрикивая друг друга, они рассказывали о том, как кто – то смешно упал в воду, и Глумиру пришлось спасать бедолагу. Потом мы пошли в подвал, но мама осталась наверху. Мальчики могли быть серьёзными, например, когда я их просила об этом, немного повысив голос. Мы сидели у стены и кидали камешки в никуда, соревнуясь, кто дальше кинет.

– Франд – начала я – сделай камешек невидимым

– Да, пожалуйста – камень в его руках испарился

– А теперь меня – он прикоснулся ко мне, и мурашки пробежали у меня по телу. – Леким, я не вижу тебя. Брат подтвердит.

– Ага – кивнул Глумир, даже не смотря на нас.

– Отлично. Франд, мне нужно, чтобы ты сделал невидимым то, что я попрошу и когда я попрошу. А, Глумир, когда я скажу, обернёшься котом или собакой. Но лучше собакой. Только давай без показов, просто в дворнягу какую – нибудь. Чтобы не привлекать внимания. Договорились?

Они оба одновременно кивнули и кинули камешки в стену. В комнату вбежала Кролин и разрушила всю нашу серьёзную атмосферу. На ней было голубое платьем в пол и шляпка с широкими полями, солнцезащитные очки повисли на сумочке. Она радостно улыбалась, когда бросилась ко мне обниматься. Мальчики сразу отползли от нас подальше, а я обняла её и поцеловала в щёку.

– Я всё знаю. Я знаю, о чём вы тут говорили, и будете говорить. Хорошо, я поведу машину. Кстати, а почему я? Клара тоже хорошо водит

– Так надо. Клара всё равно прил. Пускай останется с хозяйкой. Да и её повадки с последнего перевоплощения не прошли. А у нас уже есть одна «псина».

– Здорово, здорово!

– Агнесия, да прекрати ты уже прыгать на месте и вести себя, как ребёнок. Мужчинам не очень – то нравится такое поведение – заныл брат, называя сестру по – человеческому имени, делая тем самым акцент, что ему действительно противно.

– А где ты тут увидел мужчину? – съязвила я, в ответ Глумиру.

Кролин с мальчиками пошли наверх, а я еще собиралась кое – что сделать. Мне нужна Казира. Я сосредоточилась на мысли о ней, и мысленно стала её звать. Но потом сразу же залилась смехом. Как – будто у меня есть супер – способности и есть магическое животное, которое я могу призвать, когда мне вздумается. Сама придёт, когда ей надо будет. Она такая независимая.

– Ой, Лекима. Мальчики уже в машине. Слушай, нельзя так выпрыгивать из машины. Я нее сказала твоей маме, но она бы точно огорчилась.

– Клар, ты ей не сказала, потому что не хочешь расстраивать свою хозяйку. Ты это делала не в моих целях, так что мне наплевать. Где мама?

– Хозяйка у машины. Говорит с мальчиками и Кролин. Удачи Вам.

– Спасибо. И запомни, несмотря на твой нынешний человеческий вид, для меня ты так и останешься псиной.

Молнии между нами сверкнули, я вышла из магазина. Прилы иногда думают о себе намного больше, чем стоило бы. В общем – то я не относилась к прилам, как низшим существам, потому что некоторые из них могли бы прихлопнуть меня, как муху.

Иногда меня называли семейным зубрилой, потому что я читала и читала нашу историю. Изучала всё, что касается нас. Знала всё, что когда – либо было написано и рассказано, но всё это, конечно, были базовые знания. Поэтому, когда Зем уехал учиться, все рассчитывали в основном на меня.

Тем не менее, несмотря на острую обстановку и мои всё еще несформировавшиеся идеи, внутри меня нарастало чувство чего – то большого и страшного. Казалось, что всё это просто так не закончится. И именно это пугало меня.

– Ты чего какая бледная? – сразу же набросилась мама.

– Лекима? Бледная? Что с моей крошкой?! – Кролин выскочила из машины и принялась меня осматривать.

– Так. Моя дорогая и любимая семья, со мной всё в порядке. А теперь мы можем сесть в машину и поехать к дому Матвея, так как цепочки времени, что у меня в голове, вообще – то не думают останавливаться.

– Так мы будем спасать этого уродца? – высунул голову из машины Глумир.

Мама на него грозно посмотрела, а я залезла на переднее сиденье, и мы отправились к дому Орлинаса, по указаниям Франда. Поездка обещала быть двадцатиминутной, а это значило, что можно вздремнуть.

Когда сон прошёл, то мы уже были у дома Матвея. Я взгляну на цепи, что нарисовала еще в магазине. Руслан должен был прийти через 47 минут. Я осмотрела всё, что могла в окне, а потом услышала ссору мальчиков.

– Да ты совсем неудачник!

– Ты на себя посмотри! С твоей силой, только людей смешить!

– Завидуй в кулак!

– Давай! Я тебе все зубы выбью, придурок!

– Мальчики! Мальчики, не деритесь, пожалуйста. Ну, ребята!

– Кролин, это бесполезно. Они же не отличаются у нас спокойствием и послушанием. Поэтому просто берём и применяем силу.

Я посмотрела назад, и мальчики разъехались по разным концам заднего сиденья. Сначала они еще тянули друг к другу руки и ноги, но потом до них дошло, что я держу их силой, и все их попытки сопротивленья – бесполезны.

– Так что у вас тут произошло?

– Франд не может нормально силу использовать! Его не хватает! Слабак.

Я выскочила из машины, и попросила Франда открыть окно. Взяв его за руку, попросила использовать силу. Я протянула по нему часть своей физической силы, потому что мы, всей семьёй, были соединены союзом духа. Я могла его чувствовать, а он меня.

Машина моментально стала невидимой, а Франд более живым, а вот я устала.

– Лекима?! – я резко обернулась и шепнула Франду закрыть окно.

– Матвей? Ты… чего шляешься? Ты через окна за мной наблюдаешь?

– Эм.. Зачем мне наблюдать за тобой через окна? У тебя всё в порядке? Хотя не важно. Ты видела вчерашнее видео? Видела, как мой Руслан заступился за меня? Видела?

Он снова подскочил ко мне вплотную, и мне стало душно. В огромном городе, где люди не считают нужным здороваться. Где жизнь кипит настолько, что камешку упасть негде, именно мне, стало душно.

– Да видела я, видела – оттолкнув его от себя, поправила бейсболку.

– Ужас. Я так перепугался за него. Ох, мой милый самый лучший на свете. Я готовлю ему романтический сюрприз. Я уверен, что ему это понравится. Ох, он такой сильный. Ах, Лекимочка.

– Заткнись – я закрыла ему рот рукой, и он уставился на меня. – Шагай домой и делай там уже свой сюрприз. У меня тут встреча, а ты мешаешь.

– У тебя? Встреча? Сожалею тому человеку, что должен проводить с тобой своё время.

– Проваливай уже.

Он показал язык и сразу же побежал к своему подъезду. Когда Матвей уже был внутри, я с облегчением выдохнула. А из машины выскочил Глумир. Он направился к тому же подъезду, но я перенесла его обратно к машине и повернула к себе лицом. Брат был в ярости. Этот подвид человека, ему ненавистен больше всего. Даже считая себя грубияном то, что делал Матвей, выходило за рамки, по его мнению. Я не знала, почему Матвей выбрал такую тактику поведения, да меня и не интересовало. Главное, чтобы Глумир сейчас не попался ему на глаза, и не завязалась драка. Это всё испортит.

– Дай я ему врежу! Всё равно он сдохнет! Лекима! Давай! Ну же! Этот ублюдок только что оскорблял тебя!

– Залезай в машину. Это его не изменит, а события повернутся другим ребром.

Мы оба залезли обратно. Франд утомившийся, и немного покрасневший, но довольный, продолжал скрывать нас. Он в отличие от меня с Глумиром редко применял свою силу, точнее редко тренировался. Если мы с братом посвящали этому много времени, если Зем развивал свою способность даже в обычной жизни, то Франд не задумывался на эти темы. Ему хватало сделать себя или камешек невидимым. Сделать на пару часов целую машину прозрачной, было для него задачей не из лёгких. Поэтому Глумир тоже дал ему своей силы, да и Кролин тоже.

Мне не нравилось слабоволие Франда. Однажды Глумир тренировался так долго, что у него потекла кровь из носа, и он потерял сознание. Мама очень беспокоилась, потому что она любила его. Да и как ты объяснишь его родным родителям, что ваш сын обращается в животных, даже в тех, которые не существуют.

Глумир был сильным мальчиком. Иногда он звонил мне, во время ссор со своими родными, и мы встречались в какой – нибудь глуши. Брат просил у меня сигареты и долго молчал. Потом я говорила ему, что горжусь им, и он улыбался. Так, будто, не верил в это сам, но всё – таки не отрицал. Он был хорошим парнем. Только в личной жизни ему не ахти, как везло.

Во дворе появился Руслан. Он оглядывался по сторонам и стоял во дворе пару минут, а потом сорвался с места и побежал в подъезд к будущему трупу. Кролин почему – то выдохнула и заметно расслабилась. Франд должен был позвонить им через 13 минут. Во двор заехала та самая чёрная машина. Она пристроилась где – то сбоку.

– Могли бы и поскромнее быть. Если у них три коробки семейной принадлежности, не значит, что нужно разъезжать на таких крутых машинах.

– Глумир, а ты мог бы не бурчать?

Вскоре Франд позвонил и провёл стандартный разговор. Кролин просияла, потому что всё шло, как и должно быть, но ведь всё происходило, как надо, только в этом участке, на самом же деле, мир жил уже по другому плану.

Резкий звук битого стекла вывел нас всех из равновесия, камень вместе со стеклом упал на землю. Та машина тронулась, а из подъезда выскочил Руслан. Он моментально заскочил в машину. Где – то раздался какой – то крик. Они поехали через другой выход во дворе. Кролин завела машину, и мы тронулись за ними. Я погрузилась в свои мысли и сказала Франду взять меня за руку. У меня бы хватило сил, но ему вряд ли. Поэтому я подняла машину в воздух и давала ему своей силы, чтобы он продолжал оставлять её прозрачной.

Интересно, зачем я всё это делаю, если можно устроить обычную слежку? Но ведь следим мы не за обычными людьми, да и рой машин, которые под нами, будут только мешать. Так как летающие машины не изобрели, то приходится делать вот так, чтобы никто нас и не увидел. Всё должно идти своим чередом, без нас.

Проехав минут 20, они остановились у обочины и вышвырнули из машины паренька. У него ничего не было в руках. А Кролин сказала, что он мёртв. Глумир это тоже почувствовал. Вижу, что – то пошло не так.

В то же время, чёрная машина набрала скорость и стала преодолевать толпу других так стремительно, что Кролин начала сердиться.

В конце концов, мы приехали к каким – то жилым домам.

Из машины вышла тонкая и маленькая девушка. В руках у неё была коробка семейной принадлежности. Она прошла в маленький, неказистый домик, а через пару секунд из машины вышло двое мужчин. Они закурили.

Глумир обратился в собаку и, выбежав незаметно из машины, отправился к дому. Мы едва замечали, как он дошёл до этих мужчин и один из них потрепал его за ухом. Брат прошёл во двор, а дальше, нам оставалось ждать. Я попросила Кролин дать еще сил Франду. Она сделала это, взамен выпросив мои объятия и разрешение на вечерние посиделки. Моя родная мать, скоро убьёт меня за эти «посиделки». Но Кролин во мне нуждалась. Нуждалась больше, чем мы могли это себе представить. Мне удалось понять это, когда её слёзы высохли на моём теле, когда она ударила меня по щеке. Когда она бежала ко мне после моего отъезда. Когда она разругалась со всей семьёй ради меня. Когда она готова была отдать свою кровь мне, когда хотела украсть меня, на полном серьёзе. Она любила меня, как безумная. Я боялась этой любви, но принимала её, как могла. Потому что я чувствовала, что сестра, самый близкий человек на этом свете. Такого уже не будет никогда, потому, что такое бывает раз в жизни. Спасибо тем, кто дал мне это.

У меня, может быть, была и не идеальная семья. Близнецы часто дрались, мама злилась на них. Кролин не замечала ничего, кроме меня и была ужасно неловкой. Зем был отстранён от всей семьи, казалось, будто он не с нами. У Варнии была фобия, и она заставляла Клару занавешивать занавески во всём доме, кроме одного окна.

Это было моё окно, в конце коридора на втором этаже. Окно там было огромное, и сидеть у него мне всегда нравилось, особенно в дождь. Обычно я была там зимой и читала книжку. Иногда мы сидели там вместе с Кролин, но чаще всего, я оставалась одна. Мне часто приходилось оставаться одной. Наверное, даже слишком часто.

В машину залез Глумир весь исцарапанный и запыхавшийся. Он махнул рукой, и мы поехали домой. Через 100 метров машина стала видимой, так как все мы очень вымотались. Но тут брат замахал, и Кролин пришлось остановиться, мы все были в недоумении. Он перегнулся через сиденье и открыл окно с моей стороны. Кролин смотрела на меня с каким – то непонятным выражением лица, а потом Казира запрыгнула мне на колени, и Глумир снова махнул в знак того, что мы можем ехать. Кошка устроилась у меня на коленях и, вылизав лапу, из которой текла кровь, уставилась на меня.

– Будешь и дальше смотреть на раненое животное?

Я закатила глаза и стала искать у мамы в бардачке бинты, перекись водорода. Варнии приходилось их возить с собой, потому что в нашей семье все разбивали коленки, руки и тому подобное. Быстро обработав ранку кошке, забинтовала лапу. Она оценила мою работу и улеглась на коленях.

Какая же она у меня привередливая. Чёрная, ухоженная, с опасными глазами, изящными манерами. Королевская кошка, кто таких заводит. Она была идеальна во всём. Во внешности, в уме, способностях. За счёт этого задирала нос до небес, но если что, она старалась выручить меня и никогда не оставляла в трудную минуту. А я за неё лезла в драку с собаками и забирала, когда с ней что – то случалось. Она ругала меня, что не может дождаться, когда уже мне стукнет 20 лет, чтобы сменить это кошачье тело. А меня всё и так устраивало.

Она задремала у меня на коленях, Глумир с Франдом на заднем сиденье уже во – всю сопели, у Кролин тоже был усталый вид, видимо она отдала много энергии Франду. Надо будет заняться его обучением. В любом случае рано им всем спать. Братец еще должен рассказать, что смог увидеть внутри, а потом пускай катятся на все 4 стороны. Никого не держу. Только вот Казира пойдёт со мной, потому что я по ней соскучилась.

Я считалась странной девушкой в любом обществе, и никуда меня не принимали. Поэтому я не тратила свою жизнь на развитие или на учёбу. Я прожигала её на воображаемые приключения или какую – нибудь информацию, то есть просмотр сериалов, споры в сообществах, чтение третьесортных романов, которые не случаются у меня, на поиски всяких поделок, на оригами, на прогулки в одиночку и болтовню с кем – то из семьи. А еще, я прожигала здоровье, потому что так и не научилась ценить жизнь. Глупая.

На улице начался ливень. Такой мощный и яростный, что дворники не прекращали свою работу ни на минуту. «Прости меня» – произнесла я мысленно, действительно жалея о смерти Матвея. Всё – таки у него могло бы быть хорошее будущее.

Дождь застилал всё впереди, поэтому вид в окно стал неинтересным и однородным, даже меня потянуло в сон. Стало как – то тяжело и даже немного больно.

Когда мы приехали домой, то это выглядело так, словно наша машина это сонное царство, Клара не могла вытащить мальчиков из машины несколько минут, а Кролин брела вся измученная и спотыкалась на каждом шагу, несмотря на мамины вздохи. Я сидела на пороге и смотрела на этих бедных существ, чувствуя как ноги мои промокают. Варния пыталась разбудить мальчиков, тем самым помогая Кларе. Мне стало их жаль, нечего под таким ливнем копошиться.

Мысленно я открыла дверь, перенесла братьев на диван в гостиной. Женщины хлопали мне, а у сестры уже не было на это сил. Не чувствуя усталости, я сосредоточилась и направила пару струй дождя в дом, прямо на близнецов. Они тут же задёргались. Франд свалился с дивана и утащил за собой Глумира, но оба так и не проснулись. Кролин упала в кресло. Мама с Кларой смотрели на нас и не знали, что делать. Мама улыбалась, когда смотрела на меня, потому что я, как супер герой, на взгляд была самой бодрой, я улыбалась ей в ответ. Через пару минут я лежала на полу без сознания.