7
– Ну, господа грохенцы, что думаете?
– О чем, господин Галашше? – опять отозвался тот, тощий.
– Вообще, о жизни своей. Не думаете, что однажды и вас вот так, кнутом по ребрам? А потом и за язык дернут.
Торгаши молчали. А Галашше по-прежнему не знал, о чем, собственно, их спросить. Если его самая простая и самая страшная догадка верна, то ведь и спрашивать незачем… Ему стало жутко и зябко, будто адский холод проник в подвал.
– Откуда дешевый товар берете?
– Привозят с юга, – пожал плечами тощий. – Мы покупаем. Из Никеи, наверное… Я сам-то недавно в торговле.
Он покосился на своего соседа, дюжего угрюмого мужика. Вообще все пятеро как на подбор, рослые. И Вешшер крупный, и Мачеле. Галашше непроизвольно передернул плечами:
– Не знаешь, значит?
– А какое полиции до этого дело? – проворчал сосед тощего. – Обратитесь к Вешшеру, если хотите капитал вложить. Мы законов не нарушали.
– Не нарушали, – эхом повторил полицмейстер. В это он верил. – Но странные вы люди, понимаете? Закон законом, но есть ведь и простое любопытство. Если вы его удовлетворить не хотите, то можно и с кнутом поспрашивать.
– Не имеете права! – выкрикнул тощий, покосившись на лужу крови, натекшую о Кваши. – По закону, по вашему же Кодексу права не имеете!
– Кодекс Святыми Отцами писан, не вами. Для меня, а не для вас.
– Вот Отцам и будем жаловаться!
– Трудно без языка-то жаловаться… – Талашше придавил сапогом раздвоенный кончик языка Кваши. – А после пальцеломки и не напишешь ничего, вот какая штука.
– Я ногой напишу, – пробурчал дюжий.
Бохрос – вспомнил Галашше его фамилию. Видимо, лидер, держится увереннее других, смелее. Вывести его или сразу убрать всех, надавить только на тощего? Подвесить к станку, походить вокруг с кнутом – может, и заговорит? В дверь постучали.
– Прошу прощения за задержку, господин полицмейстер! – Дежурный «грач» показал два конверта. – Там для вас передали из дому…
– Подожди за дверью.
Одно письмо оказалось от чегишаев: они приносили свои неподписанные весточки на дом полицмейстеру, а уж жена пересылала их в Управление. Послание было очень коротким: «Два часа ночи, у ворот в Старый город». Перед самым разводом Галашше решился послать Рошке на север и попросил чегишаев все подготовить. Им это было нетрудно: всего лишь поменять одного из сопровождающих товар на корабле во время плавания, а именами этих сопровождающих никто не интересуется.
«Да, пусть отправляется. Пакет готов, авось барон Зеккуне выслушает лейтенанта».
Галашше собрал немало интересной информации. Она касалась не только неожиданного возвышения странных купцов, не только их удивительной близости с продажным Магистратом. Много еще чего любопытного появилось в Иштемшире за последние годы: новые фасоны одежды, новые карточные игры, кое-какие бытовые усовершенствования… А в Грохене, по слухам, и того больше. Вроде бы безобидно, да все вместе выглядит странным. Святые Отцы не реагируют, но про них особый разговор. Так, может быть, почует угрозу начальник Секретной канцелярии императора Кемпетая?
Куда интереснее было второе письмо. Его прислал тот самый отец Пладде, что согласился поговорить с полицмейстером откровенно. Или почти откровенно… Очень скоро он должен встретиться с «сиротами» в Монете, шумном деловом квартале, – зачем же писать? Наверное, что-то срочное. Галашше разорвал конверт и обнаружил там обрывок оберточной бумаги с цитатой из Книги отца Невода, Книги Войны.
«Бесчинства демонов превышали все вообразимое уму человеческому. Утомившись от грабежей, поджогов и убийств, они взяли оставшихся в живых в рабство и заставили служить себе. Тяготы, выпавшие на долю жителей Ларрана и Южного Соша, неописуемы. Многие были убиты, оттого что не могли больше работать, другие умерли сами от непосильных трудов. Небо, по рассказам, заслуживающим доверия, поливало несчастную землю солеными дождями. Но особенно ужасна оказалась участь женщин, начиная даже от самых юных. Атори, чуждые человеческому естеству, творили над ними такое, что и рука моя отказывается описать. Дней, отведенных Небом для соития, им было мало, адская похоть ненасытна. Вот лишнее подтверждение неспособности Подземного Князя создать настоящего человека: демонам хватало лишь вида женщины, как они немедленно кидались на нее. О том повествовали мне многие».
Галашше дважды перечитал цитату. Зачем отцу Пладде понадобилось ее присылать? Здесь явное указание на еще одно свойство демонов, малоизвестное. Но атори легко отличить от человека по языку: у посланцев Ада он не раздвоен. Как бы далеко ни заходили страшные подозрения Галашше, но и ему приходилось признать: с языками у грохенцев все в порядке. Они не демоны. Да и не владели атори человеческими языками, о том тоже не раз писал отец Невод…
– Чушь какая-то!.. – пробормотал полицмейстер, комкая письмо.
– Господин Галашше! – подал голос Бохрос. – Мы ничего не пили уже несколько часов, я не говорю о еде… Нельзя ли о нас хоть немного позаботиться? Вы и так уже несколько раз нарушили Кодекс.
Галашше медленно повернулся и встретился глазами с наглым взглядом Бохроса.
«Верит, что его вытащат. И не зря верит, Вешшеру это наверняка удастся. Надо бы убрать его от остальных…»
Письмо жгло руку. Отец Пладде чепухи писать не станет; если прислал эту цитату, значит, считает ее нужной именно теперь. Полицмейстер быстро вышел в коридор, где слонялся в ожидании распоряжений дежурный. – Та баба, нищенка, еще у нас?
– Какая баба? – опешил «грач».
– Ну та, как ее… – Галашше схватил его за плечо, потряс. – Вчера привели нищенку. Ей уже всыпали плетей или нет?
– Нет, сегодня же небесники проходили. Неудобно было ее по той же дороге выпроваживать, ну и сечь сегодня тоже не стали. Лейтенант Рошке распорядился.
– Где она?
– В пятой, с воришками.
– Очисти какую-нибудь камеру, любую, и туда ее, одну! Быстро! Потом ко мне, в «певческую»!
Каким-то образом Подземному Князю удалось создать почти идеального – внешне, конечно, – человека. Ведь на это намекает отец Пладде? Пахнет небохульством, Совет Святых Отцов не одобрил бы таких предположений. Сказано: у атори нечеловеческий язык, иначе не бывает. Но что, если вдруг… если владыка Ада сумел научить своих слуг говорить? Тогда остается один способ отличить атори от человека: вспороть ему живот и рассмотреть внутренности. Но на это никто не пойдет, ведь ошибка отправит твою душу прямиком в Ад.
Галашше утер пот и обнаружил себя стоящим перед грохенцами. Выглядели они неважно, кроме разве что Бохроса. Если тут есть демон, то это он. Маловато одного полицейского, надо подстраховаться, позвать еще пару… Но что они подумают о страхе полицмейстера перед закованными арестантами? Что скажут утром, когда слух о странных развлечениях Галашше разойдется среди «грачей»? Они решат, что он спятил, и воспримут грядущее решение Магистрата о его отставке как само собой разумеющееся.
– Господин полицмейстер! – Бохрос улыбался. – Время позднее, шли бы вы домой. Ну а нас, наверное, в каменный мешок… Кстати, если кто-нибудь из нас заболеет или, не позволь Небо, умрет, очень расстроен окажется не только господин Вешшер, но и кое-кто еще.
– Пугаешь, мразь? – нахмурился Галашше, но подойти ближе, дать по гадкой роже сапогом не решился.
Постучал дежурный:
– Я ее в седьмую отвел, а хуланов перетащили к ворам.
– Хорошо. Теперь позови Рошке, еще кого-нибудь из наряда и сам возвращайся.
Галашше трясло. Если Бохрос атори, то что ему стоило порвать цепи, с боем вырваться из Управления? Двери, конечно, крепки, но в подвале всего три-четыре человека, а сила демонов известна – ни Бык, ни Рошке не смогли бы с ними справиться. Отнять ключи и освободиться… Но раз уж завтра его выгонят – теперь Галашше был в этом почти уверен, – то что терять?
Бохрос еще что-то говорил, но полицмейстер его не слушал, перечитывая послание отца Пладде. Эх, не может он прийти сам, этот полубезумный старик. Или просто безумный? Такой же, каким стал от бессонных ночей сам Галашше?
– Господин полицмейстер! – в «певческую» вошел Рошке, скучающим взглядом окинул прикованных грохенцев.
– Ты привел людей? Так, вот этого, Бохроса, раздеть и в цепях перевести в седьмую.
– В цепях? – удивился задремавший в своей дежурке Рошке и запоздало удивился еще сильнее: – Раздеть?
– Да, да, лейтенант. Этого нам Кодекс не запрещает, верно?
– Неуважительное отношение, господин Галашше, – мрачно протянул Бохрос.
– Этот грех я возьму на себя, – поморщился полицмейстер. – В седьмую… Я буду ждать там.
Стрелки на часах в узком коридоре подтягивались к полуночи. Время неумолимо, вот уже и настает завтрашний день, пора отправлять Рошке к Старому городу… «Сироты» наверняка уже покинули город, а Бык Метессе, судя по его глазам, впервые усомнился в правомерности действий своего начальника. Галашше почувствовал себя одиноким даже здесь, в Управлении. «Тяжелый денек… А ведь надо еще послать весточку жене, чтобы вместе с детьми и слугами перебиралась в Вельшею, им надо выйти за ворота на рассвете, так надежнее».
Нищенка, зевая, сидела на каменной скамье. Лет сорока, а может, несколько моложе – при ее профессии точнее определить трудно. Лицо, не мытое, похоже, с самого рождения, зато разукрашенное старыми шрамами и недавними синяками, не вызывало желания познакомиться, но ведь дело не в лице… Галашше опять развернул бумагу: вроде бы отец Невод ничего не писал о красавицах. Да и какая демонам разница?! «…Хватало лишь вида женщины…» – гласила присланная цитата. Лучше перестраховаться.
– Течка давно была? – зачем-то нарочито грубо спросил он.
– А чего? – Нищенка привстала, хитро прищурилась. – Давно. А я опять разговорилась!
– Ох, тварь!.. – поморщился Галашше. – Не о том думаешь. На плеть меньше хочешь? Раздевайся.
– Так неготовая я… – Сообразительностью дама не отличалась. – Только-только поболтать захотелось. Зачем же?
– Раздевайся, говорю. Догола. На две плети меньше получишь. Ах, да ладно, вообще так отпущу! Если забудешь о сегодняшнем вечере. Разденься и встань там, в углу.
– Зачем же? Непристойно-то как… – Нищенка быстро стала сматывать тряпье, камера наполнилась вонью. – И к чему вам?
– Помолчи.
Галашше отступил в сторону, чтобы пропустить помощников и Бохроса. Грохенец, как показалось полицмейстеру, усмехался несколько криво и прикрывал скованными руками детородный орган. Введя арестованного, Рошке и «грачи» выжидающе уставились на начальника.
– Как вам эта женщина, господин Бохрос? – хрипло спросил Галашше.
– Что это еще за непотребство? – Купец мельком оглядел нищенку и отвернулся. – Вонь-то… Умер кто-то?
Посмотри еще разок, мне кажется, вы должны быть знакомы, – сказал полицмейстер первое, что пришло в голову. – Ну? Посмотри внимательнее, Бохрос!
Грохенец, скривившись, исполнил требуемое и опять отвернулся. Член его чуть дернулся, или Галашше только так показалось? Нет, показалось. Полицмейстер почувствовал, что краснеет.
– Воняет, повторил Бохрос. – Уведите, а то меня стошнит. Я не полицейский говноклюй, непривычен…
– Уведите, заприте его в «мешок»! – приказал Галашше и мстительно добавил: – Одежду не отдавать.