Наша песня. Глава 1 (Дэни Аткинс, 2016)

Dani Atkins

OUR SONG

Печатается с разрешения автора и литературного агентства Diane Banks Associates Ltd.

© Dani Atkins, 2016

© Издание на русском языке AST Publishers, 2017

Глава 1

Многое могло бы изменить произошедшее в тот вечер. Он мог бы поехать на работу на своей машине, а не оставлять ее жене. Но в таком случае она не успела бы к началу школьного рождественского концерта, а он понимал, насколько Джейку было важно сознавать, что хотя бы один из родителей присутствует в зале во время его дебюта в пьесе о Рождестве. Вот таким он был отцом.

Он мог бы отправиться в местный паб с коллегами. Но когда речь шла о том, выпить ли кружку пива в компании своих приятелей или вернуться домой к красавице-жене, выбор его был однозначен. Вернее, выбора тут просто не было. Даже после семи лет супружеской жизни он не был способен упустить ни одного момента, который мог бы провести с ней. Он их и не упускал. Вот таким он был мужем.

Он мог бы не обратить внимания на мольбу детей о помощи, когда шел через парк. Он мог бы сказать им, что их собака как-то справится сама и выберется на берег с середины замерзшего озера. Но, едва увидев страх в глазах животного, тщетно пытавшегося выкарабкаться из образовавшейся на льду полыньи, он понял, что просто обязан его спасти. Вот таким он был человеком.

Девочке, наверное, исполнилось лет девять, а мальчик казался даже младше его собственного сына Джейка. Они выскочили из кустов на тропинку, как два ядра, выпущенные из пушки, и тут же набросились на него, что-то безостановочно бессвязно говоря. Вернее, что-то громко крича. Ему поначалу даже пришла в голову сумасшедшая мысль, что дети решили его ограбить. Он даже представил, как придет домой и расскажет жене о том, что на него напали разбойники-первоклашки. И да, кстати, дорогая, а как прошел день у тебя? Но им вовсе не нужны были его деньги, и он довольно быстро это понял. Хотя в первые секунды никак не мог разобрать их слов, потому что дети рыдали, чуть ли не впадая в истерику.

– Эй, а ну-ка чуть помедленнее. Что случилось? – поинтересовался он, обращаясь к девочке.

– Пожалуйста, помогите нам. Марти и Тодд попали в беду. Вы пойдете с нами? – Девочка отчаянно тянула его за рукав, пытаясь увести с тропинки куда-то сквозь заснеженные деревья в глубь парка.

Он прекрасно ориентировался в этом месте, так как не раз бывал здесь еще мальчишкой. Потом, уже будучи подростком, он частенько играл тут в футбол, а теперь частенько срезал путь по дороге домой, когда возвращался со стройки жилого квартала, где сейчас работал. За деревьями не было ничего интересного, кроме разве что большого озера с лодочной станцией, располагавшегося на самом краю парка. Он вдруг почувствовал, как по его телу пробежала дрожь, которая, между прочим, не имела ничего общего с понижающейся температурой воздуха.

– Успокойся, – сказал он, сопротивляясь удивительно сильной детской ручонке, тянущей его куда-то в сторону. – Передохни немного и расскажи, что же в конце концов случилось. Кто такие Марти и Тодд и где они сейчас?

Девочка начала рассказывать. При этом по ее щекам струились слезы и говорила она так быстро, что казалось, будто каждое следующее слово въезжает в предыдущее, создавая как бы словесную цепную аварию.

– Марти – это наш старший брат. Мы играли с Тоддом возле озера, и я сказала Марти, что это опасно, а он сказал, что все будет хорошо. Потом Тодд побежал и добежал до середины озера, и сначала все и вправду было хорошо, потому что озеро замерзло, а потом лед проломился, и он упал в воду, а выбраться уже не мог, а Марти кинулся ему на помощь, а потом и сам свалился в воду.

– Показывайте, где они, – скомандовал мужчина, переходя с шага на бег и направляясь к деревьям. Дети к этому времени немного успокоились, доверившись взрослому человеку, который справится с ситуацией, и семенили следом, наступая ему на пятки. – С вами есть еще кто-то? Ну, кто-нибудь из родителей или еще кто? – спросил он, и слова вылетали у него изо рта четко и отрывисто, одно за другим, окутанные облачками пара. Мысленно он уже отругал взрослых, которые отпустили сюда детей, подвергнув их такой опасности. Да он ни за что в жизни не разрешил бы Джейку отправиться в парк одному. Его чрезмерная заботливость иногда сводила с ума его супругу. Но сами посмотрите, что может произойти с детьми, если предоставить их самим себе. Все кончится тем, что они упадут в полынью на замерзшем озере.

«Держитесь, ребята, – молил про себя мужчина. – Я уже иду».

Он рванулся через заросли кустов к самому краю замерзшего озера. При этом он инстинктивно раскинул руки, прижимая к себе детей и стараясь не допустить, чтобы они, следуя за ним, случайно не соскользнули на лед по плавному склону берега.

– Вон они! – воскликнула девочка, протягивая дрожащую руку и указывая на два пятнышка там, где на расстоянии примерно пятнадцати метров от берега, провалившись под треснувший лед, барахтались в холодной воде заигравшиеся Марти и Тодд.

Мужчина перемещал взгляд от одной полыньи к другой, мгновенно оценивая ситуацию. Положение оказалось не из легких, но, к счастью, не безнадежное, чего он так опасался. От дальней полыньи послышался звонкий лай, перемежающийся с поскуливанием: Тодд успел заметить возвращение своих двуногих «родственников». Но главную тревогу вызывало другое отверстие во льду – именно там находился мальчик лет одиннадцати, который сейчас тщетно пытался удержаться на водной поверхности, цепляясь за ненадежные острые края полыньи. Он плакал и был сильно напуган, но не сводил глаз со своего питомца, который чуть поодаль, тоже не прекращая, барахтался в ледяной воде.

– Держись, сынок. Положи локти на лед и старайся не дрыгать ногами. Я уже иду к тебе, – скомандовал мужчина, на ходу стягивая с себя тяжелую куртку и бросая ее на заснеженный берег.

Лицо у мальчика было мертвенно-бледным от ужаса, а веснушки, напоминание о недавно минувшем лете, казались сейчас брызгами рыжей краски на девственно-белом полотне.

– П-пожалуйста, спасите с-сначала Т-тодда, – стуча зубами от холода, взмолился паренек. – Он в воде уже дольше, чем я.

Мужчина ничего не ответил, не желая понапрасну тревожить мальчишку, просто еще раз бросил взгляд туда, где пес все так же тщетно пытался выбраться из полыньи, то и дело обламывая тонкие края льда, казавшиеся сейчас острыми зубами в белоснежных челюстях. Челюстях смерти. Мужчину передернуло.

– Сначала люди, потом собаки, – решительно произнес он и, ступив на берег, покрытый пушистым снегом, сразу же передвинулся на скользкую, как стекло, замерзшую поверхность озера. Соблюдая осторожность, он медленно перенес вес на одну ногу, готовый в любой миг отступить, если лед под ним предательски затрещит и начнет подаваться. Но лед оставался неподвижным, и он позволил себе ступить на него.

Пятнадцать метров. Сейчас они казались длиннее пятнадцати километров. Уже через пару шагов он почувствовал, как под подошвами тяжелой обуви что-то стало меняться. То, что поначалу показалось ему твердым, как каток, теперь начало едва заметно пружинить под его весом. Он замер на месте, потом оглянулся на ребятишек, стоявших на берегу, и ободряюще улыбнулся им. Затем очень медленно нагнулся, сначала просто сгорбившись, потом встал на четвереньки и, наконец, полностью распластался на ледяной поверхности. «Распределяй вес», – приказал он себе, судорожно вспоминая, какие еще советы и рекомендации можно применить, оказавшись в подобной ситуации. Единственная фраза, приходящая на ум, звучала примерно так: «Не надо этого делать». Он шумно выдохнул и крепче стиснул зубы.

Мужчина медленно пополз на животе к мальчику, сдерживая желание поскорее оказаться на месте. Он хорошо понимал, что лед только обманчиво твердый, да и то не везде. Ему казалось, что он ползет уже несколько часов, хотя прошла лишь пара минут, прежде чем он оказался настолько близко от полыньи, что сумел ухватить мальчика за руку в намокшей шерстяной варежке.

– Держись крепче, – велел мужчина, перемещая пальцы на его тонкое запястье и стараясь покрепче ухватиться за него. – Сейчас мы тебя отсюда достанем. – Он молил, чтобы это обещание было выполнено. Мужчина сосредоточился, и даже собака затихла, словно понимая всю важность момента. И мужчина с силой потянул руку на себя, стараясь не думать о том, что лед может проломиться еще больше или поранить мальчика острыми краями. Все это потом можно будет исправить. А вот если паренек выскользнет у него из руки и погрузится в ледяную воду, ему вряд ли можно будет уже как-то помочь.

Мальчик вылетел из полыньи, как рыбка, попавшаяся на удочку и крепко севшая на крючок. С берега до мужчины донеслись радостные крики детей. Мужчина снова стиснул зубы: его миссия еще не была окончена.

– С-сейчас мы с-спасем Т-тодда?

Мужчина только покачал головой и начал медленно перемещаться назад к берегу вместе с мальчиком.

– Давай-ка мы сначала доставим тебя на твердую землю. – Он еще надеялся, что эта ложь успокоит мальчика и позволит мужчине благополучно вывести его в безопасное место. Сейчас мальчик казался слишком уж тяжелым из-за намокшей одежды, хотя с виду был довольно худощавым. Как раз из-за этой худобы он мог сильно переохладиться.

Мужчине редко выпадало испытать такое неимоверное облегчение, как в тот момент, когда он вытащил мальчика из воды. Наверное, что-то подобное он почувствовал в роддоме, когда ему сказали, что два самых дорогих ему человека чувствуют себя хорошо. Мужчина поднял с земли свою теплую куртку и закутал в нее мальчика, перед этим энергично растерев ему руки, чтобы восстановить кровообращение.

– С тобой все в порядке? Ты можешь нормально дышать? Нигде ничего не болит? – осыпал он мальчика вопросами, одновременно доставая из кармана своей куртки телефон.

– Ничего не болит, только очень холодно, – проговорил мальчик, едва шевеля посиневшими губами. – Спасибо вам. А сейчас ведь вы спасете Тодда, да?

Мужчина связался со службой спасения и сразу же предупредительно поднял вверх руку, чтобы не отвечать сразу. Он попросил немедленно прислать к озеру карету «Скорой помощи», прекрасно понимая, что глаза выдают помимо его воли. Он никогда не умел врать. Младшие брат и сестра съежились возле своего старшего брата, и все трое устремили взгляды туда, где последний член их семьи все еще оставался в смертельной опасности. Они о чем-то быстро перешептывались, но до мужчины пока не доходило то, что они сейчас задумывали. Только когда он увидел, что Марти сбрасывает с себя куртку, он понял их намерения.

– Вы и не собираетесь помочь Тодду выбраться из воды, да? – дрожащим голосом спросил мальчик. Три пары глаз уставились на мужчину в надежде увидеть, что они ошибаются.

– Но это же всего лишь собака, – пробормотал мужчина, уже понимая всю тщетность убедить детей в том, что он не может ничего поделать.

– Конечно, он собака, – подтвердил младший мальчик, и в его глазах мелькнуло пренебрежение, а в голосе прозвучали насмешливые нотки. – Но ведь вы вытащили Марти, почему вы не можете спасти Тодда?

Они принялись сверлить его глазами, и ему показалось, будто перед ним сейчас стоят самые настоящие испанские инквизиторы, только очень маленькие. Мужчина оглянулся на озеро и сразу понял, что героические усилия животного спастись катастрофически сходят на нет. Собака слабела и продолжала все больше замерзать с каждой секундой. С каждой попыткой пса выбраться на поверхность от кромки льда откалывался очередной кусок, отбрасывая несчастное существо назад в ледяную воду.

– Он сам выберется, – ответил мужчина, хотя уверенность в его голосе отсутствовала полностью. – Собаки – очень умные животные. Ему надо просто чуть больше времени.

Только что спасенный мальчик бросил на мужчину разочарованный взгляд.

– Вы просто обязаны спасти его, иначе он утонет или замерзнет насмерть, – объявил он тоном, не терпящим возражений. – А если вы этого не сделаете, тогда я сам ему помогу. – И он двинулся к берегу.

Мужчина остановил его. Мальчик попытался вырваться из сильных рук.

– Или я, – решительно произнесла девочка, вплотную подходя к краю озера, что становилось уже опасным.

– Или я, – добавил самый младший брат.

Мужчина тихо застонал от отчаяния. Он мог бы оставить одного ребенка, но не троих одновременно.

– Тодд! – закричал мальчик, пытаясь вырваться из крепких мужских рук. И тут трое малышей одновременно чуть не задохнулись от ужаса, увидев, что голова животного исчезла в полынье. Прошло десять мучительных секунд, и вот мокрая взъерошенная морда снова появилась над поверхностью озера. Именно в этот миг мужчина понял, что выбора у него не осталось, потому что увидел глаза собаки, в которых читалось полное поражение. Животное перестало сопротивляться судьбе.

– Вот черт! – тихо пробормотал он, оглядываясь по сторонам в надежде найти какой-то другой способ помочь собаке. Он еще надеялся, что вот сейчас, возможно, появится еще кто-то из взрослых, но никого не было. Мужчина понимал, что его идея была не из самых удачных, но один раз лед его вес уже выдержал, значит, выдержит и во второй. Он на это очень надеялся.

Он повернулся к детям, которые теперь уже все вместе рыдали взахлеб, положил руки на плечи двум старшим и твердо произнес:

– Хорошо. Слушайте меня внимательно. Я попробую помочь Тодду, но только при одном условии.

Три кивающие головки убедили его в том, что дети согласны на любые предложения.

– Никто из вас не сделает и шага на лед. Ни единого шага! Только я сам. Это понятно? Никто из вас не тронется с места, пока я не вернусь, что бы ни произошло. Обещаете?

Глаза у детей округлились от ужаса, но они снова дружно закивали. Мужчина в последний раз оглянулся, хотя уже и не надеялся увидеть никого из взрослых в этом месте и в это время суток. Тогда он посмотрел в небо. Через четверть часа уже стемнеет, и если он действительно решил совершить столь безумный поступок, то ему стоит поторопиться.

И он снова ступил на лед.

Такси высадило его на углу, рядом с магазином.

– Здесь будет в самый раз, приятель?

Мужчина оторвал взгляд от экрана, отвлекаясь от проверки почты. По Оксфорд-стрит спешили многочисленные прохожие, намеревавшиеся в самый последний момент что-то приобрести к Рождеству. До праздников оставалось уже меньше недели.

– Да, так хорошо, – пробормотал мужчина, захлопывая крышку чехла телефона и машинально вынимая из бумажника купюру. Он даже не взглянул на счетчик такси, а просто передал деньги шоферу, так же привычно произнеся «сдачи не надо».

Таксист улыбнулся, получив столь щедрые чаевые, и быстро убрал банкноту в карман, испугавшись, как бы клиент не сообразил, что перепутал цвет и выдал ему не ту.

– Счастливого Рождества, приятель, – добавил он, наблюдая за тем, как мужчина выпрямляется, заметив что-то интересное в окне автомобиля.

Тот только кивнул – теперь все его внимание было приковано к углу возле магазина, где они и остановились. Там у входа расположился небольшой духовой оркестр, или ансамбль, или просто группа музыкантов (он никогда не мог понять, в чем именно заключается разница между ними). Но, как бы они ни назывались, это были люди с инструментами, выстроившиеся широким полукругом, стоя за пюпитрами. И все они следили за активно жестикулирующим дирижером. Улицу заполнили звуки рождественского гимна, глуша шум лондонского транспорта и вызывая ностальгическую улыбку даже у тех пешеходов, которые, не останавливаясь, чтобы послушать музыку, просто шли мимо по своим делам.

Он двинулся в сторону торгового центра, замедлив шаг из-за плотной толпы спешащих куда-то горожан. Однако не успел он пройти и двадцати метров, как его что-то неожиданно остро кольнуло, отчего он чуть не задохнулся. Словно крохотная огненная комета попала ему прямо в грудь. Все это было настолько внезапно, что он резко остановился. Так что в него врезался идущий всего в двух шагах позади господин в кожанке, весь в тату и пирсинге.

– Да что ты себе позволяешь прямо на улице, чтоб тебя! – огрызнулся парень в татуировках. Видимо, на него совершенно не повлияла всеобщая волна рождественского настроения и веселья, уже захватившая тех, кто собрался вокруг музыкантов.

– Простите, – пробормотал мужчина. Сейчас его больше беспокоили вот такие повторяющиеся и необъяснимые симптомы, нежели недовольство и раздражение этого типа. Он вполне определенно заболевал. И это был уже третий похожий случай за последние пару дней. Он протянул руку и ухватился за ближайший столб, выжидая, когда боль утихнет. На улице было холодно. Но несмотря на то, что прогноз погоды обещал снегопад в городе днем и вечером, мужчине вдруг стало нестерпимо жарко. Ему едва удалось побороть желание сорвать с себя дорогое шерстяное пальто и даже пиджак. Свободной рукой он вытер рот и ничуть не удивился, когда обнаружил собравшиеся над верхней губой крохотные капельки пота.

Плевать и на это. Скорее всего, он все-таки подхватил тот самый вирус, который «гуляет» в его офисе. Надо же так не повезти – заболеть как раз перед рождественскими праздниками! Впрочем, у него еще остается целая неделя до полета – а это достаточно времени, чтобы успеть выздороветь. Он улыбнулся и похлопал себя там, где во внутреннем кармане лежали билеты в Нью-Йорк – сюрприз жене к Рождеству. Ей уже давно хотелось вернуться туда, а он все находил отговорки и откладывал поездку. Но стоит ли так усердно трудиться, как они с женой, если не можешь себе позволить один разок изменить график и побаловать себя? Он снова улыбнулся и представил себе ее лицо, когда она узнает, что он задумал. Он зарезервировал для них номер в самом дорогом отеле, заказал билеты на лучшие места отличного шоу на Бродвее и был готов ждать ее сколь угодно долго, пока она будет ходить по магазинам, или осматривать достопримечательности, или просто делать все, что только пожелает. И если это не настоящая любовь, тогда он не мог бы сказать, существует ли настоящая.

Боль в груди длилась меньше минуты. Он напомнил себе купить упаковку таблеток парацетамола, пока будет ходить по магазину, и снова влился в поток пешеходов. Вокруг музыкантов собралась толпа народа, кое-кто уже подпевал. Это замедлило общее движение, и ему пришлось немного постоять, прежде чем он наконец добрался до вращающихся стеклянных дверей торгового центра. Он стоял спиной к оркестру. Сам он был далек от музыки, но, как только услышал сзади громкие звуки трубы, мгновенно узнал инструмент. Его, как много лет назад, опять охватило импульсивное желание, сопротивляться которому не было никаких сил. Он повернулся, и его взгляд сразу же устремился на музыканта, игравшего на сверкающем инструменте. Это получилось невольно, как происходило всегда, когда он оказывался на шоу, концерте или в другом месте, где играла живая музыка. Мелодия трубы словно завораживала его, подобно пению сирены, и сопротивляться ей не было никакой возможности. Так было всегда, все эти годы и, по всей вероятности, будет продолжаться и дальше. Потом он перевел взгляд на лицо музыканта, игравшего на трубе на шумной лондонской улице. Это была не она. Как и всегда.

Занавес горячего воздуха обдал его теплой волной сверху, из вентиляционных отверстий, как только он вошел в магазин. Ему даже показалось, что он вошел в теплицу. Этому способствовало еще и то, что в воздухе над покупателями навязчивой смесью витали всевозможные ароматы самых разных духов и косметических средств. На мгновение он даже пожалел о том, что решил зайти сюда посреди рабочего дня. Но его расписание перед праздниками было плотно забито деловыми встречами, и, пожалуй, сейчас обнаружилось единственное свободное окно, чтобы прийти сюда. В последующие несколько дней такой возможности у него уже не будет.

Его отнесло потоком покупателей прочь от входа, и он двинулся вместе с ними, пока не нашел нужный ему отдел. Бесспорно, у человека ростом выше метра восьмидесяти существуют определенные преимущества. Одно из них – способность увидеть кое-что поверх голов идущих впереди и по сторонам. Ему удалось успешно миновать ненужные отделы, а также вовремя уклоняться от не интересующих его распыляемых образцов одеколона. Наконец, он приблизился к нужному отделу.

Он подыскивал еще один – последний – подарок к Рождеству для своей жены, чтобы присоединить его к целому вороху блестящих праздничных пакетов и сумок, заранее сложенных в дальнем углу его шкафа. Оба супруга испытывали некое чувство вины за то, что каждый раз старались порадовать друг друга чуточку больше, чем следовало бы. Это происходило всякий раз в дни рождения, на годовщины и, разумеется, в Рождество. Можно было бы легко все объяснить, заметив, что таким образом они старались компенсировать то, чего им как раз не хватало в жизни. Однако правда была гораздо проще. Ему просто нравилось баловать ее.

Он стоял перед сверкающим изобилием модных ювелирных изделий, надежно запертых в стеклянном шкафчике-витрине, довольный собой потому, что правильно запомнил название той коллекции, которая ей особенно понравилась, о чем она и сообщила ему как-то между прочим пару месяцев назад. Но он не ожидал, что коллекция окажется огромной и выбор у него будет бесконечным. Теперь он явно нуждался в посторонней помощи.

– Чем могу вам помочь?

Он поднял взгляд и улыбнулся продавщице, которая, в свою очередь, успела заметить высокого, исключительно привлекательного мужчину с выразительными голубыми глазами, стоявшего в ее отделе. Она ответила ему улыбкой, и ее интерес к нему мгновенно возрос. Мужчина, правда, даже не заметил, насколько изящно она придвинулась поближе к витрине и как при этом расширились ее зрачки, когда она снова взглянула на него. Его нельзя было назвать надменным и самоуверенным, но такая ее реакция не показалась ему необычной. Женщин буквально притягивало к нему. В этом смысле он не испытывал никаких затруднений. «Только один-единственный раз», – напомнил ему голос, который он старался больше не слышать. Он быстро погасил искорку памяти, прежде чем она успела превратиться в огонек, сделав это мгновенно, но очень тщательно. Черт бы побрал эту трубу в оркестре, подумалось ему в тот момент.

– Да, пожалуйста, если можно. Я подыскиваю подарок своей жене.

Разочарование на лице продавщицы казалось почти незаметным, к тому же она быстро опустила голову.

– Вы уже думали о чем-то конкретном? Нам только что привезли чудесные ожерелья и браслеты. Может быть, начнем именно с них? – Мужчина кивнул и беспомощно пожал плечами, а продавщица рассмеялась: – Не волнуйтесь, мы помогаем многим мужьям подыскать особый подарок для супруги. Я просто уверена, что мы обязательно найдем что-нибудь идеально подходящее именно для нее.

Прошло пятнадцать минут, но он так и не приблизился к решению. Машинально провел пальцем по внутренней части воротничка рубашки, низко склонившись при этом над витриной и изучая разложенные на синем бархате украшения. Похоже, в магазине стало еще жарче, и теперь он подумал, что, возможно, они включили какие-то дополнительные обогреватели. Вдобавок ко всему рядом с его головой оказалась яркая лампа, освещающая витрину, которая сейчас почти обжигала ему макушку. Мужчина буквально обливался потом, все его тело стало липким, и он снова пожалел о том, что не купил парацетамол сразу же, как только вошел в магазин. Ему почему-то казалось, что в этом случае он сейчас чувствовал бы себя гораздо лучше. А ведь всего-то и надо было проглотить пару таблеток!

Его охватило внезапное гнетущее желание выбраться из этого магазина, слишком переполненного толпой, слишком душного и слишком уж взвинтившего цены. Ему хотелось… да что там хотелось – ему было просто необходимо сейчас глотнуть свежего воздуха – прохладного свежего воздуха. Он чувствовал, как учащенно бьется пульс на шее. А когда он заговорил, понял, что ему не хватает воздуха и приходится совершать над собой усилие, чтобы произносить слова и дышать одновременно.

– Я возьму вот это, – заявил он, наугад постучав пальцем над одним из колье.

– Разумеется, – отозвалась продавщица, отделяя украшение от всех остальных. – Вы хотели бы его упаковать в подароч… – Внезапно она запнулась, и теперь в ее голосе зазвучали нотки беспокойства. – С вами все в порядке?

Он попытался улыбнуться, чтобы убедить ее в своем отличном самочувствии, но от одной только попытки сделать это челюсть пронзила жгучая боль.

– Все хорошо, – солгал он, кладя одну руку на прилавок, поскольку уже не был полностью уверен в том, что ноги его не подведут и будут по-прежнему поддерживать в вертикальном положении. – Здесь у вас немного душно.

– Может быть, принести вам стакан воды или еще чего-нибудь?

Мужчина только кивнул в ответ, стараясь сохранять воздух в легких, которые, казалось, тоже с трудом справляются со своей привычной работой. «Что же это за грипп такой?» – с беспокойством подумал он.

Он так и не услышал, как продавщица попросила одну из своих коллег принести воды, потому что сосредоточился на том, как бы не завалиться на пол прямо здесь, в проходе ювелирного отдела, и не устроить таким образом целый спектакль для многочисленных посетителей магазина.

– Вон там можно присесть, – снова пришла на помощь продавщица, чуть притронувшись к его локтю и указывая на обтянутый красным бархатом стул возле соседней витрины.

– Нет-нет, все в порядке, – ответил он, не сознавая того, что его слова слетали вовсе не с розовых, а скорее со стремительно посиневших губ.

Вот теперь продавщица заволновалась по-настоящему.

– Может быть, вы хотите, чтобы я позвала менеджера? Он сделал бы объявление, чтобы узнать, не находится ли сейчас в магазине врач.

– Боже, не стоит, – горячо возразил мужчина. – Это просто начало гриппа. Через минуту пройдет.

Женщина восприняла такое объяснение с большим сомнением и принялась оглядываться, чтобы узнать, не принесли ли воды. Но рядом не было никого нужного ей, только суетились и толкались покупатели, словно декоративные карпы, которых только что начали кормить.

– Вот, – сказала продавщица, ныряя куда-то под прилавок и извлекая оттуда свою сумочку. – Возьмите. Я ее еще не открывала. – С этими словами она нашла в сумочке невскрытую бутылку питьевой воды, которую тут же протянула мужчине через прилавок.

– Спасибо, – еле слышно пробормотал тот.

Он попробовал открыть бутылку одной рукой, поскольку другой все еще опирался о прилавок, поддерживая собственный вес. В конце концов тонкая пластиковая крышечка поддалась и слетела с горлышка бутылки. Правда, выпить воды мужчине так и не удалось, поскольку как раз в тот момент, когда он трясущейся рукой поднес ее ко рту, сумасшедшая боль обрушилась на его грудь, сжимая ребра. Казалось, будто его сковали стальным обручем и с каждой секундой стягивали его все крепче. Перед глазами заплясали серые пятна. Он разжал пальцы, выпуская бутылку, и небольшой фонтан брызнул прямо на стекло витрины ювелирных украшений. Через мгновение мужчина рухнул на пол одновременно с маленькой пластиковой емкостью.

Говорят, что запахи сильнее всего вызывают в памяти некие образы, связанные с определенными событиями и эмоциями. Думаю, что соглашусь с таким утверждением. Потому что для меня запах куриных наггетсов навсегда останется вестником плохих новостей. Тут я, наверное, должна пояснить, что не куриных наггетсов вообще, а именно подгоревших. В тот день они подогревались на гриле. Одна сторона уже приобрела золотистый оттенок, другая тоже была почти готова, но в этот момент кто-то постучался ко мне в дом. На секунду я подумала, что муж забыл ключи, потом вспомнила, как он еще утром отсоединил от связки ключи от машины и отдал их мне.

За стеклом входной двери, покрытым морозным узором, я смогла разглядеть два смутных силуэта и посмотрела по сторонам в поисках своего кошелька. Было немного рано встречать певцов-исполнителей рождественских песен. К тому же фигуры тех, кто стоял за дверью, были достаточно высокими. Правда, сейчас старшеклассники, если только они не одеты в свою школьную форму, зачастую выглядят как взрослые люди. Итак, это были не подростки и не певцы. Тем не менее они все же оказались в форме. Как только я открыла дверь, оба одновременно сняли головные уборы, и при этом их движения оказались настолько согласованными, как будто в полицейской академии преподавали еще и синхронное плавание. В мозгу невольно промелькнула мысль, для чего они это сделали. Я уже чувствовала, как одна моя рука непроизвольно тянется к шее, поскольку у меня почему-то сразу перехватило горло и я боялась, что сейчас закричу. Другая рука так же машинально ухватилась за дверной косяк, чтобы не дать мне упасть.

– Миссис Тэйлор?

Я кивнула.

– Миссис Александра Тэйлор?

А это еще зачем? Почему они задают два вопроса там, где достаточно одного? Зачем терять время, хотя и так понятно, что я и есть та самая женщина, которая им нужна. Это было видно хотя бы тому, с какой скоростью кровь отхлынула от моего лица.

– Что случилось? Что-то с Джо? Что произошло?

Что за глупый вопрос! Конечно, что-то произошло. Это было видно по их взглядом, по их фуражкам, которые они так аккуратно держали под мышками, это было понятно и по той паузе, которую они выдержали перед тем, как мне ответить.

– Боюсь, произошел несчастный случай, – начал высокий полицейский, тот, что был немного постарше.

Я посмотрела на второго мужчину, стоявшего рядом с ним, как будто у него имелись какие-то другие новости, но он лишь как-то неловко смотрел в сторону и, судя по всему, нервничал. Я догадалась, что ему впервые приходится выполнять подобную миссию.

– Но машина у меня, – глупо ответила я, поскольку я всегда боялась именно скользких обледеневших дорог.

– Это не автомобильная авария, – негромко продолжал полицейский, словно плохие новости каким-то образом смогли значительно уменьшить мои умственные способности. Впрочем, не исключено, что именно так и было. – Можно нам войти?

Меня так и подмывало сказать им «нет», потому что мне не хотелось даже думать о том, что все это происходит на самом деле. Я хотела закрыть дверь – даже с шумом захлопнуть ее – прямо перед их молодыми, полными сочувствия лицами, объяснив, что они ошиблись адресом и им нужна совсем другая женщина, потому что речь идет совсем о другом мужчине.

Пошатываясь, я прошла в коридор, а они последовали за мной. Один из них при этом успел подхватить меня под локоть, чтобы поддержать.

– Это Джо. Что с ним произошло? Что еще за несчастный случай? Он…

– Ваш муж жив. Его отвезли в больницу Святой Елизаветы. Последняя информация, которой мы располагаем, – это что состояние у него критическое и он все еще находится без сознания.

Запах подгоревших хлебных крошек из кухни проник в коридор, смешиваясь с совершенно непостижимыми словами.

– Врачи «Скорой помощи» успешно реанимировали его на месте происшествия, но пока что остается непонятным, как долго он оставался без дыхания. Он некоторое время не дышал.

Джо перестал дышать? Это какая-то чудовищная ошибка, не иначе. Джо всегда прекрасно дышал. По ночам даже достаточно громко, но мне это даже немного нравилось. Да он просто великолепно дышал!

– Я не понимаю. Что произошло с моим мужем? – закричала я, хватая полицейского за синий рукав, словно хотела вытряхнуть из него ответ.

– Простите, нам нужно было все сразу объяснить. Боюсь, что, говоря формально, он тонул, миссис Тэйлор, – послышались еще более непонятные и немыслимые слова офицера.

Где-то вдалеке, на кухне, зазвенел звонок, сигнализирующий о появлении в помещении дыма.

– «Насыщенный мак» или «Алая шалунья»? – чуть усмехнувшись, поинтересовалась маникюрша. Я изучила оба пузырька, стоявшие передо мной на столе. Моя рука зависла над ними, чуть перемещаясь взад-вперед, прежде чем я выхватила тот, в котором красный оттенок был темнее.

– Думаю, что путешествие в Большое Яблоко заслуживает более смелого цвета, вот как этот, – решила я, передавая его девушке.

– Как же вам повезло-о-о, – вздохнула она, яростно тряся пузырьком, как это делают бармены, смешивая коктейли. – Я бы сильно удивилась, если бы мой бойфренд подарил мне что-то более дорогое, чем набор для ухода за лицом или телом из супермаркета. Он никогда и не думал приготовить мне сюрприз к празднику.

Я заерзала на стуле, немного смутившись оттого, что вот так выпалила свой секрет девушке, которую практически не знала и с которой виделась только во время посещения салона красоты, когда делала маникюр. Но мне надо было поделиться этим хоть с кем-нибудь. Я была чересчур возбуждена, мне требовалось немедленно высказаться. Я не могла рисковать и вернуться домой с этой информацией. Я непременно выдала бы себя, рассказав Дэвиду, что совершенно случайно обнаружила одно из его писем, которое он забыл удалить и в котором подтверждал все детали, связанные с заказанным им маршрутом. Таков был его подарок-сюрприз на Рождество. И дело вовсе не в том, что я специально копалась в его почте или что-то вроде того. Я наткнулась на письмо совершенно случайно, когда искала нечто совершенно с этим не связанное.

Я уже представила себя сидящей на скамье подсудимых после предъявления мне обвинений. «Что вы, ваша честь, я не из тех жен, которые роются в почте своего мужа. Честно». Я даже улыбнулась.

Ну, может быть, всего один раз… но это было очень давно. Можно сказать, что это была другая жизнь, и в ней – другая я. Какие-то незначительные обрывки воспоминаний явились из ниоткуда, чтобы пронзить насквозь мое хорошее настроение, затаскивая меня назад, в ту самую ночь, а это уже было не так давно. Месяц или, может, два назад, когда невнятное бормотание мужа среди ночи разбудило меня. Я невольно напряглась и слегка дернулась, отчего маникюрша промахнулась и капнула ярко-красным лаком на кожу возле моего идеально овального ногтя.

– Простите, – пробурчала я.

Она лишь мельком взглянула на меня, умело пряча раздражение и быстро исправляя ошибку.

Мне повезло и в том, что меня смогли так быстро принять в салоне, поскольку я позвонила довольно поздно. Впрочем, я считалась постоянной клиенткой, так что они быстро поменяли местами кое-какие сеансы, и вот я уже здесь. К тому же мне даже не пришлось срываться с работы в рабочее время. Вот одно из преимуществ собственного бизнеса – босс всегда будет великодушен и лоялен в подобных случаях.

Я ничуть не сомневалась в том, что Дэвид заранее побеспокоился обо всех мелочах, касающихся нашего путешествия. Он был великим мастером в организации любого дела, за какое бы ни брался. Впрочем, учитывая его работу, по-другому и быть не могло. Вот почему у нас не будет никаких проблем с документами, никаких просроченных страховок или недействительных паспортов. И все же при всем при том он оставался типичным мужчиной. Он просто не понимал, что любая уважающая себя женщина, отправляясь в отпуск, непременно позаботится о том, чтобы сделать себе идеальный маникюр, педикюр и посетить солярий для получения золотистого «бразильского» загара.

Я, конечно, не собиралась показывать ему, что мне уже все известно о нашей поездке в Нью-Йорк сразу после Рождества. Он был бы очень расстроен, если бы я лишила его возможности сообщить о сюрпризе. Особенно если учесть, сколько всего ему пришлось проделать для того, чтобы устроить его для меня. И я, конечно, не собиралась портить этот драгоценный момент. Поэтому последние несколько дней провела немало времени перед зеркалом в ванной комнате, тренируя удивленное и одновременно восхищенное выражение лица. Это продолжалось до тех пор, пока я не убедилась в том, что достигла желаемого результата – идеального сочетания изумления и безумной радости.

Я почувствовала, что опять улыбаюсь, ожидая, когда подсохнет первый слой лака. Маникюрша была права: мне жутко повезло. Я счастливая девушка. Я взглянула на свое отражение в одном из многочисленных зеркал салона. То есть, конечно, надо поправиться – я счастливая женщина, а не девушка. Когда в свой день рождения ты понимаешь, что тебе уже не двадцать с хвостиком, ты, наверное, должна признать, что нельзя больше продолжать называть себя девушкой. Я снова взглянула на свое отражение и подумала, что Дэвид, вероятно, был прав, когда утверждал, что я не выгляжу на свой возраст. Я натуральная блондинка, у меня стильная стрижка, и волосы мягко обрамляют мое лицо, очерчивая скулы. Я сделала себе легкое мелирование, отчего теперь создается впечатление, будто я только что вернулась после двухнедельного отпуска где-то в солнечном местечке. У меня имелись и деньги, и время, чтобы тратить их на макияж, маникюр, автозагар и различные косметические процедуры для лица. Я знала, что смотрюсь намного моложе женщин, мимо которых прохожу на улице, причем тех, которые, очевидно, были моими ровесницами. Эти женщины, измученные жизнью, переживали всевозможные стрессы. Они толкали перед собой коляски, торопились или к няням, или в ясли. Или же тянули за собой ребятишек, у которых при этом полностью отсутствовало желание поторопиться. Везучая. Какая же я везучая!

Когда маникюрша начала наносить второй слой лака, усыпляющую музыку, нежно играющую в салоне, неожиданно прервал резкий рингтон, шедший откуда-то снизу, рядом с моими ногами. Я взглянула вниз и увидела, что моя рыжеватая кожаная сумочка чуть заметно вибрирует, словно в ней спряталось какое-то крохотное живое существо.

– Простите, – тут же извинилась я. – Я забыла отключить звук.

– Ничего страшного, – убедительно произнесла маникюрша, и ее рука с кисточкой зависла в воздухе. – Хотите ответить? – поинтересовалась она прежде, чем продолжить работу.

Я отрицательно замотала головой:

– Нет. Мне можно оставить сообщение на голосовую почту. Я не буду отвечать.

Но телефон не умолкал. Прошло несколько мгновений, в течение которых звонивший мог бы и в самом деле оставить свое сообщение, но телефон зазвонил снова. Я нахмурилась, глядя на сумочку, словно этого было достаточно для того, чтобы звонивший успокоился и перестал меня донимать.

– Вы уверены, что не хотите ответить? – снова поинтересовалась маникюрша.

Я посмотрела на свои сверкающие красные ногти, которые сейчас напоминали кончики крылышек какой-то экзотической бабочки. Мне нельзя было ни до чего дотрагиваться минут десять, иначе я непременно уничтожила бы всю эту красоту.

– Нет. Кто бы ни звонил, пусть подождет, – заявила я.

Но, скорее всего, ждать они не могли, потому что моя сумочка молчала всего с минуту, а потом телефон принялся звонить снова.

– Простите меня, мне так неудобно! – извинялась я.

Девушка перестала накручивать крышку на флакон с прозрачным лаком, который только что начала наносить мне на ногти.

– Не волнуйтесь. Такое часто случается. Может быть, вы хотите, чтобы я ответила за вас, пока ваши ногти не высохли?

Есть что-то неприятное и тревожное в тех секундах, когда ты наблюдаешь за посторонней женщиной, копающейся в твоей сумочке. Но я сразу же успокоилась, когда она наконец извлекла телефон, положила его себе на ладонь и уставилась на экран.

– Дэвид, – прочитала она. – Это ваш…

– Да, это мой муж, – сказала я и прикусила губу.

Он, наверное, думал, что я еще в офисе, потому что я не предупредила его о своем намерении провести несколько часов, готовясь к путешествию. Ведь предполагалось, что я вообще о нем ничего еще не знаю.

– Вы могли бы просто сказать ему, что я сейчас по горло загружена работой и перезвоню ему сама минут через двадцать?

Дэвид не знал всю мою команду, так что, если мне снова повезет, он подумает, что говорит с кем-то из моих младших помощниц.

– Разумеется, – ответила она и нажала на кнопку, чтобы принять вызов.

– Только ничего не говорите о том, где я сейчас нахожусь, – прошептала я в тот момент, когда она уже открывала рот, чтобы ответить. – И про Нью-Йорк ни слова, – в панике скороговоркой добавила я.

Я откинулась на спинку стула, испытывая некоторое чувство вины, словно сейчас изменяла ему или что-то в этом духе, что было, конечно, полным безумием. Как будто я вообще была на такое способна!

– Алло. Нет, это не она, боюсь, что сейчас она не может подойти к телефону.

Последовала пауза. Поскольку я внимательно наблюдала за маникюршей, пока она врала моему мужу по моей же просьбе, я заметила тот самый момент, когда она поняла, что случилось что-то страшное. Осознание этого залило все ее лицо, и оно стало пунцовым.

– Что такое, что он сказал? – нетерпеливо спросила я.

Маникюрша протянула телефон мне.

– Это не он. Это какая-то женщина.

Не было никаких причин думать о том, как ее зовут, хотя в то мгновение, когда я нагнулась над столом, мне в голову пришло только одно имя. Маникюрша прижала телефон к моему уху.

– Алло, кто говорит? – Я услышала в своем голосе удивительную строгость.

– Меня зовут Мария. Я работаю в торговом центре «Сандерсонс». Я разговариваю с миссис Уильямс?

Даже в ту секунду, когда я утвердительно отвечала ей, мой мозг со скоростью компьютера перебирал всевозможные причины этого звонка. И только один вариант казался логичным. Дэвид потерял свой телефон, а эта женщина где-то его нашла. Мне понравилось такое решение. В нем был некий смысл.

– Миссис Уильямс, ваш муж попросил меня позвонить вам…

– Попросил? Простите, я не понимаю вас. – Я запнулась, а моя теория грохнулась на пол, где благополучно и с треском разбилась вдребезги.

– Он находился в магазине, делал покупки для… ну, это неважно, но при этом он… он неважно себя чувствовал.

В следующую секунду я дернула рукой и выхватила свой телефон у маникюрши, разумеется, смазав при этом все ногти. Перед моим мысленным взором прошло сразу несколько кадров. Дэвид, отказавшийся вчера поужинать, едва прикоснувшись к еде. Дэвид, останавливающийся между лестничными пролетами, чтобы перевести дыхание, при подъеме домой. И его лицо, когда он целовал меня сегодня перед уходом на работу, оно было бледнее, чем обычно.

– Дэвид еще там? Вы не могли бы передать ему телефон? Ну, пожалуйста…

– Сейчас это невозможно, миссис Уильямс, – ответила женщина чуть сдавленным голосом, отчего у меня возникло безумное предположение, что она плачет.

Страх окутал меня со всех сторон, как невидимый плащ.

– Почему нет? Где он? Он у вас там?

Женщина будто колебалась, но потом заговорила:

– Да, сейчас он не сможет подойти к телефону.

– Почему не сможет?

– Потому что сейчас с ним занимаются врачи «Скорой помощи», – продолжала незнакомая женщина, голос которой доносился из телефона Дэвида. – Его как раз сейчас перекладывают на носилки.

– Врачи «Скорой»? Зачем ему понадобилась «Скорая»? – Теперь в моем голосе звучал панический страх. – Зачем носилки? Пожалуйста, я прошу вас, скажите, что с ним случилось.

Я слышала где-то вдалеке приглушенные голоса. Прошла пара секунд, прежде чем женщина заговорила снова:

– Мне только что сказали, что его отвезут в больницу Святой Елизаветы, и вы там его увидите.

– Но почему его везут в больницу? Я ничего не понимаю. У него всего лишь начинался грипп или что-то в этом роде.

Казалось, женщина чувствует себя ужасно неловко оттого, что именно ей приходится рассказывать мне такие плохие новости. Самое же плохое заключалось в том, что я узнавала их последней.

– Не думаю, что это грипп, миссис Уильямс, – добродушно отозвалась женщина. – Не хочу вас волновать, но, мне кажется, что у вашего мужа случился сердечный приступ.