Начало
Бахтияру Иргашеву посвящается
С приятелем своим Виталием Алексей не виделся несколько лет, и, наконец встретившись, они, естественно, отправились в пивбар, чтобы обсудить произошедшие или намечающиеся события в их жизни. После третьей кружки разговор стал вполне откровенным, и в ожидании заказанных следующих кружек пива они вели доверительную беседу.
– Как я понял, – говорил Виталий, – ты собираешься уйти из своего института. Ты сейчас начальник сектора и получаешь, как ты сказал, зарплату втрое большую, чем старший научный сотрудник. Работа у тебя перспективная, и ты на хорошем счету у начальства. И что тебе еще нужно? На кой черт ты собираешься перейти в общественную организацию Институт экологии? Тебя прельстила должность заместителя директора без оклада и с неясной перспективой? И это во время нашей… перестройки! Ты что, друг, охренел? Ведь ты заставишь свою семью голодать, а у тебя два подрастающих сына. Где логика?
– Понимаешь, – отвечал Алексей, – в жизни людей, особенно активных (себя он, конечно, считал активным гражданином), иногда наступает момент, когда человек задает себе вопрос: чем я занимаюсь и что мне действительно нужно? В моей жизни таких моментов было несколько. Я не отношусь к тем, кто прыгает с работы на работу ради большого оклада или должности. Меня много терзали, иногда месяцы и даже годы, сомнения: правильно ли я поступаю, если оставлю прежнее место работы, где я достиг определенных успехов и имею перспективу в карьере? И каждый раз я в конце концов решался и начинал новую жизнь, по сути, с чистого листа.
Я даже не знаю, чем это вызвано. Наверное, существует все же судьба. Человек может не знать ее – и слава богу! Изменить ее невозможно, можно лишь ухудшить или слегка улучшить. Судьба заставляет человека, пусть и после долгих колебаний, принимать предопределенные ею решения. Часто они непонятны окружающим и самому человеку. Но если он не решится, то неминуемо остановится и начнет деградировать.
Конечно, это мое личное мнение, и ты можешь с ним не согласиться. Скажу только, что каждый раз, – а таких случаев было три или четыре, и, наверное, это не последний в моей жизни, – я все же решался начинать новую жизнь и никогда не жалел об этом. При этом я что-то терял, но зато уносил из прежней жизни знания и опыт, в первую очередь опыт общения с людьми.
Разговор этот велся в 90-м году, в разгар Великой Перестройки. Главный Перестройщик без устали твердил о «новом историческом мышлении», а главный оппонент его – о «демократии». Истинной целью каждого были титул и кресло национального лидера. Независимость и целостность страны, благосостояние народа были целями второго порядка. Оба представляли собой порождение изжившего себя строя, и оба находились под присмотром заокеанских «партнеров». У «партнеров» в отношении СССР и в дальнейшем России были свои цели и планы, в общем не скрываемые, и национальные лидеры, конечно же, знали о них.
Население бесконечный поток слов о перестройке, новом историческом мышлении и консенсусе воспринимало уже, как заезженную патефонную пластинку, с некоторым раздражением. У него, впрочем, и не было времени слушать демагогию: ему нужно было как-то выживать.
Победил в конечном счете оппонент Главного Перестройщика. Через несколько лет победитель превратится в неизлечимого алкоголика. Увы, этих национальных лидеров нашей несчастной стране, видимо за грехи, дала Судьба в переломный момент ее истории.
«Народной революции» не предвиделось. Революцию совершали честолюбивые завлабы, усердно изучавшие труды западных экономистов и далекие от понимания своей страны и ее народа. Но главным образом – проходимцы, уловившие момент истины и не упускавшие свой шанс. Терпеливый народ в общем безмолвствовал.
Известный в стране институт, где работал начальником сектора Алексей, все еще формировал проекты программ и перспективных планов развития отраслевой техники. Сектор непосредственно участвовал в их подготовке. После бесконечных согласований на всех уровнях проекты из министерства представлялись для утверждения на самый верхний уровень – в ЦК КПСС и Совмин СССР. Выше был лишь уровень Господа Бога. Но с ним свои постановления ЦК КПСС и СМ СССР не согласовывали, ибо высшие государственные мужи не верили в Его существование. Вскоре это послужило одной из важнейших причин развала Системы, включая ЦК, КПСС, СМ и вообще СССР.
Зарплату Алексей получал действительно большую. Вместе с премией она составляла две трети оклада министра. Правда, реальная зарплата министра вместе с бонусами была известна лишь финансовому управлению министерства.
Он перешел в отдел перспективного отраслевого планирования из исследовательского отделения, где за двенадцать лет защитил диссертацию, опубликовал около сотни печатных трудов и получил десятки патентов на изобретения.
За это время он создал семью, начал растить двоих сыновей, «построил» пусть и не дом, но кооперативную квартиру и посадил не одно, а несколько деревьев, правда не в своем саду, его у него не было, а в белорусской деревне, где жили родители его жены.
Но его неспокойной душе нужен был простор. Довольно узкое направление исследований стало его тяготить, и он ушел в отделение, где область деятельности по планированию развития отраслевой науки и техники была безграничной, но глубина мыслительной работы в сравнении с прежним его отделением – минимальная.
Алексей старался, чтобы работа его подопечных была интереснее канцелярской суеты по формированию и согласованию бесчисленных тематических карточек НИОКР. Они участвовали в научных конференциях и семинарах по планированию исследований и разработок, писали статьи в «Труды» института.
Он убедил двух своих помощников поступить на ускоренное очное обучение в Инженерно-экономический институт и вместе с ними окончил его, получив второе высшее образование. Они ходили по очереди на лекции, записывая их под копирку для товарищей по учебе, находившихся в этот день в командировке в министерстве или работавших с утра до вечера над срочными бумагами для руководства.
Начальство их учебу одобряло, тем более что они никогда его не подводили. Через три года оба помощника Алексея стали заместителями директора института, один – по экономике, другой стал руководить финансовыми службами.
Через десять лет Алексею надоела чиновничья работа по формированию проектов отраслевых программ и планов. К тому же бесконечные командировки в Москву мешали семейной жизни, воспитанию сыновей-подростков, постепенно отбивавшихся от рук и превращавшихся в дворовую шпану.
И он решил уйти из института. Ушел не сразу. Почти год директор держал его заявление под сукном, видимо надеясь, что он передумает. Алексей входил в число работников, нужных руководству при подготовке материалов для министерства и органов более высокого уровня. Далеко не каждый сотрудник института горел желанием превратиться, пусть даже за большую зарплату, в чиновника.
Наконец-то его отпустили с богом, и он устроился заместителем директора Института экологии, куда пригласил его Виктор Антонович Рогалев, замечательный ученый и организатор. Институт являлся общественной организацией, и деньги на хлеб насущный его сотрудники должны были зарабатывать сами.
После недавнего материального благополучия Алексей с семьей некоторое время жили в нищете. Но ни одного дня у него не было ностальгии по прежней работе. Он ушел, не хлопнув дверью, и сохранил добрые отношения с прежними своими сотрудниками и руководством, не осуждавшими его решение. В будущем созданное им предприятие будет участвовать в важных разработках института.
Ему нужна была свобода действий и возможность осуществления инициативы. В условиях «демократического централизма» любая инициатива была наказуема. И он понял истину: за несвободу платят тебе, а за свободу – ты сам, только намного больше.
Нужно было каким-то образом выживать. По совету Виктора Антоновича он организовывал семинары по проблемам экологии производств, прежде всего судостроения, более ему знакомого. СССР еще существовал, и со всех концов его с удовольствием приезжали в Ленинград сотрудники экологических служб судостроительных заводов. Алексей приглашал читать лекции известных в городе специалистов и сохранил с некоторыми из них связи, очень ценные в дальнейшей его деятельности. Но семинары проходили достаточно редко, а кушать нужно было каждый день.
Приятель Алексея Владимир подключил его к компании, торгующей импортной одеждой и обувью прошлых сезонов. Товар был уже не моден за рубежом, но зато приемлем по цене нашему населению. Ему было не до последней моды заевшихся граждан Запада.
Компания занимала двухуровневый апартамент шикарной гостиницы в престижном районе города.
Там и познакомился Алексей с Бахтияром, ставшим на несколько лет вдохновителем и организатором его предпринимательской деятельности. В жизни Алексея было всего лишь несколько человек, заставивших его поверить в себя в моменты трудных решений, определявших его дальнейшую жизнь. Наверное, Господь сводил его с такими людьми, чтобы следовать своей судьбе, не вступая в противоречие с нею, несмотря на сомнения и неизбежные потери при определенном свыше резком изменении жизни.
Бахтияр окончил Художественную академию и писал замечательные картины с глубоким философским содержанием, не всегда понятным Алексею. Чтобы прокормить семью, он, как и его друг, вынужден был перебиваться случайными заработками. Впоследствии он организовал бригаду, благоустраивавшую квартиры и дачи любых заказчиков – от питерских бандитов до президента одной из среднеазиатских республик. Алексей видел своими глазами и на фотографиях образцы его творчества. Паркетные полы на даче президента красотой своей были не хуже полов в парадных залах Эрмитажа, а квартиры бандитов выглядели как жилища известных деятелей искусства. Но удивительной способностью художника Бахтияра было находить нужных специалистов в областях, скорее близких к научно-производственной деятельности Алексея. Более того, предлагать новые разработки природоохранной техники, к которой он ранее не имел отношения. Вместе с Алексеем они начали выполнять новые проекты, привлекая ученых из СПбГУ и профильных НИИ и КБ в Петербурге и Москве.
Они вкладывали в разработки деньги, вырученные в основном Бахтияром от мелкооптовой торговли чем угодно – от овощей и продуктов до одежды и обуви. В начале 90-х они познакомились с Борисом, заведующим лабораторией НИИ целлюлозно-бумажной промышленности. Лаборатория и сам институт бедствовали, и Борис с удовольствием стал работать с ними.
Вскоре они создали при Институте экологии предприятие, имевшее официальное название «Предприятие общественной организации» – ПОО. В сознании высших чиновников, вчерашних советских аппаратчиков, термины «предпринимательство» и «общественное» все еще противоречили одно другому, и ПОО как форму собственности вскоре отменили. Предприятие Алексея стало называться ООО – общество с ограниченной ответственностью. Номера автомобилей сколько-нибудь важных чиновников тоже имели буквы ООО.
Юридически они были теперь свободны от Института экологии и могли напрямую заключать контракты с заказчиками. Вскоре им с Борисом удалось заключить договор с крымским заводом детского питания по обеззараживанию озоном емкостей для хранения концентратов для приготовления соков. Работа была успешно выполнена, и завод, за неимением денег, оплатил ее вагоном детского питания. В течение нескольких месяцев Алексей с Бахтияром и Борисом, привлекая жен и детей, продавали тысячи баночек оптом и в розницу магазинам и отдельным гражданам. Тем они и жили это время.
После ухода СССР в небытие наука и научные учреждения перестали интересовать высшую власть и когда-то всесильные НИИ и КБ начали медленно умирать.
Алексею удалось привлечь к работам предприятия Валентина, начальника лаборатории головного института одной из оборонных отраслей промышленности, и его жену Людмилу, старшего научного сотрудника крупного научно-производственного объединения. Уже тогда эти известные в советское время организации дышали на ладан и их сотрудники охотно работали по совместительству в многочисленных ООО и ЗАО, действующих на свой страх и риск. Заказов у этих организаций почти не было, и их руководители, чтобы оплатить налоги государству и заработать бонусы себе любимым, сдавали производственные помещения малым предприятиям. Поделиться прибылью со своими сотрудниками они зачастую забывали, да и денег для этого не хватало.
Дирекция НПО, где работала Людмила, помимо сдачи в аренду помещений, организовала в городе сеть продовольственных магазинов. Но это была уже ее частная собственность – дело святое. Зато сотрудники организации, желавшие поработать над производственными заданиями в выходные, обязаны были платить за вход на территорию НПО личные деньги – чтобы компенсировать дополнительный расход электроэнергии.
По всей стране сотни тысяч малых предприятий что-то разрабатывали, что-то изготавливали и продавали востребованные на рынке товары, продукты и услуги, давая возможность выжить миллионам людей.
Будучи заняты делом, они не были опасны владевшей страной олигархии, безразличной к остальному населению – быдлу, по ее понятиям, и к своей стране, служившей для них лишь территорией, с которой можно было скачать доллары и отправить их за рубеж.
Олигархи всегда были под колпаком у зарубежных «партнеров», имевших возможность в любой момент арестовать их активы, если они попытаются играть не по правилам, установленным для России. Сросшаяся с олигархией власть не помогала, но, опасаясь социального взрыва, не мешала населению выживать. К созданию в России мощного «среднего класса», послужившего толчком к бурному развитию Китая и некоторых других стран, она относилась равнодушно (это, видимо, не входило в планы «партнеров»). В обществе, таким образом, поддерживалась стабильность, декларируемая высшей властью. Доживающий определенные ему судьбой годы «царь Борис» фактически уже не правил страной. Она, как и подданные, ему была, очевидно, безразлична. Народ заслужил избранного им самим национального лидера.
Благодаря Валентину Алексей познакомился с москвичом Анатолием, начальником лаборатории известного в советское время КБ, крупным специалистом в области ультрафиолетовых облучателей. Вскоре фирма Алексея и Валентина стала изготавливать обеззараживатели воздуха и поверхностей помещений. Ими были оснащены десятки больниц, госпиталей и пищевых производств. И все же фирма по-прежнему была бедной и не имела своего производства. Аппараты они изготавливали у соисполнителей. Заработанные деньги вкладывались в новые разработки, и лишь малая их часть шла на зарплату. У них не было даже своей машины для доставки заказчикам готовой продукции. Реализацией ультрафиолетовых рециркуляторов занималась Людмила. Если больница или предприятие, заказавшие фирме аппарат, находились поблизости и не было попутной машины, она везла их в автобусе или просто катила до нужного адреса, благо аппараты имели колеса.
В 95-м В. А. Рогалев вместе с соратниками создал Международную академию наук экологии, безопасности человека и природы. Спустя несколько лет академия имела десятки отделений и представительств в России и за рубежом. Алексей с Валентином как активные разработчики природоохранных технологий были удостоены звания членов-корреспондентов МАНЭБ.
В их фирме уже было семь человек, и, расширив область своей деятельности, они начали проектировать и изготовлять ультрафиолетовые обеззараживатели воды различного назначения. По этому направлению было организовано еще одно предприятие. На должность директора они назначили Бориса. В дальнейшем новое направление стало для обеих фирм важнейшим. После разделения фирм Алексей сохранил с Борисом нормальные отношения.
Наконец-то их предприятие вышло на международный уровень.
Однажды к ним приехала китайская делегация из Шанхайского института судового оборудования. Алексей, воспользовавшись прежними связями с судостроительной отраслью, организовал поездку китайских специалистов в основные НИИ, КБ и судостроительные заводы на Северо-Западе России, а также в Николаев на Украине. Разумеется, в первую очередь он направил их в институт, где работал раньше. Результатом этих поездок стали контракты, заключенные с несколькими организациями судостроения.
Через год по приглашению китайского института Алексей вместе с Владимиром, его заместителем по магнитоизмерительной технике, которой они стали заниматься в последнее время, побывали, с одобрения директора их бывшего института, в Шанхае. Алексей читал лекции по природоохранной технике, Владимир устанавливал связи со специалистами по своему направлению. Эти связи вскоре пригодились институту.
Фирма развивалась. Приходили новые люди. Проводились новые исследования и разработки, выполнявшиеся во много раз быстрее и дешевле, чем в любом НИИ и КБ. Сотрудники по результатам выполнения заданий имели не получку, как в добрые старые времена, а заработанную плату. Инициатива поощрялась, и разработчики имели стимул к творческой работе. Конкуренция на рынке оборудования этому способствовала. Конечно, были не только успехи, но и неудачи, но они упорно двигались дальше…
Санкт-Петербург,
март 2015 г.