Алисия Гровс. Дневник. Запись пятая
– Выходи, придурок!
Вы представляете! Он прикинулся, что не слышит!
– Я сказала, выходи! Если я сама выйду к тебе, то будет хуже!
Он вышел. В его глазах вот совсем ни капли стыда не было! Генри, надо же тебе было таким тупицей уродиться! А? Ах. Мучиться только с ним! Вот увязался же за мной. А зачем, спрашивается. Хочет опять в героя поиграть? Нет! мне совсем не жалко его, но ведь… на мне ответственность… Нет, нет! Какая еще ответственность? Он сам увязался, я не просила, пусть теперь выкручивается.
– Иди сюда, и иди на отдалении, чтобы, если кто нападет, ты не путался под ногами. Понял меня?!
Он кивнул. Ох… ну мог бы сказать что-нибудь. Надо же было додуматься просто кивнуть! Нет, я не желаю, чтобы он говорил: «Да, Сер!». Но мог бы промямлить что-нибудь для полноценности! Вот оно – племя зануд! Не жди от них оригинальности, серость! Сплошная серость!
Мы были уже в метро. В том самом, куда я спустилась, прячась от тумана. В этот раз я решила пройтись по рельсам до первого поворота. Поезда здесь ходили не часто, поэтому можно было свободно разгуливать. Главное, найти какую-нибудь тварь и узнать от нее побольше. А потом прикончить ее. Чем меньше слухов среди них, тем мне безопасней. Вообще, с тех пор, как мама исчезла, я стала какой-то смелой. Раньше темноты боялась, а сейчас я готова разорвать ее в клочья. Наверное, это из-за того, что я не могу простить им этого… А кому это им? Да, думаю, что это слизни. Но они же ни в какую не хотят признаваться. А смысл им лгать, если я их все равно прикончу. Дурни! Ладно… что-то я не о том думаю…
– Алисия!
Генри схватил меня за талию и затащил за угол.
– Что ты делаешь, идиот!
– Тсс…
Удивительно, я послушалась. Не знаю, что на меня нашло. Спустя минуту мимо промчалась кукла. Она была страшная – изорванный плащ, грязная, рваная шляпа и свернутая деревянная челюсть. Жуткое зрелище!
– Кукловод рядом…
Я уже представила, как разделываюсь с ним. За углом, где мы спрятались, был узкий темный проход. Куда он вел, я не знала, но оттуда сквозило. Смысла идти за куклой не было. Эта тварь могла легко нас поймать. Поэтому я вошла в проход, а чертов Генри последовал за мной. Я чувствовала себя, как на выгуле собак. Несмотря на то, что питомец был выше меня, он оставался всего лишь подчиненным мне животным.
Папуля, надеюсь тебе понятны мои образные выражения? И не кивай, если не понимаешь. Ты мне этим не угодишь, говори прямо. Чего вилять! Конечно, ты не можешь все это слышать, но я рада, что ты там, в будущем, скорее всего, это читаешь.
Я пробиралась наугад, под ногами была твердая каменистая поверхность. Большая часть подземных сооружений города выдолблена в скале. И большая часть так и не разведана. Ну не мы долбили же! Город древний, кто долбил, того уже нет. И не спросишь сейчас, чего они кроме веток метро выдолбили! Нравилось им что ли?
Зонт хорошо помогал ориентироваться в полной темноте. Я простукивала им пространство. Отец, ты наверняка думаешь, что мне было страшно. Да, ты прав. Я думала, что этот тормоз, который шел позади, споткнётся и упадет на меня. Это единственное, что меня беспокоило. И ты знаешь что? Ведь все почти так и произошло. Он споткнулся о выступающий камень, и как грохнется! Я упала следом за ним. Вот гадость! Я упала на что-то мягкое, и на мгновение меня пронзил страх, но я тут же смекнула, что упала на слизня.
– Кто здесь? Кто? Кто здесь?
Он заскрежетал старческим голосом, так что слушать было противно, и начал выползать из-под меня. Генри в это время поднялся и страшно извинялся, чем сбил меня с толку. Я треснула ему зонтом. Не знаю, куда попала. Но он заткнулся так же неожиданно, как и начал приносить извинения. В это время слизень уже был где-то в конце коридора, если конечно это был его конец. Я погналась за ним, он свернул в проход справа. Старческие причитания было хорошо слышно. Через десяток шагов я оказалась в слабо освещенном помещении. Маленьком таком, и противном. И тут Генри вновь споткнулся и упал на меня. Теперь мое лицо оказалось в дюжине слизней поменьше, они завизжали, как испуганные дети. Я завопила на Генри!
– Еще раз ты так сделаешь, и я прикончу тебя! Ты понял! Ты понял!
Я уже не контролировала себя, мой зонт опустился ему на голову, от чего он зажал ухо. Я была в ярости. Но быстро забыла о неудачнике и повернулась к слизням, оказавшимся в ловушке. Впервые в жизни я видела семью. Самую настоящую слизнявую семью! Старый отец стоял в центре комнаты, а позади него копошилась дюжина слабо светящихся слизняков поменьше. Было бы здорово взять парочку с собой, фонарики нам не помешают. И почему старые особи не светятся, можно был бы их подвешивать вместо фонарей!
– О, дети слизни!
– Генри, заткнись!
Я крутанула зонтом в руке пару раз и приставила кончик к старому слизняку:
– Ну, что ты скажешь в оправдание?
Он запричитал:
– Кто ты, я не знаю тебя. Уходи отсюда. Мы не звали гостей.
– Я Алисия. А ты гадкий сноб! Ты наверняка знаешь что-нибудь о моей матери!
– Уходи отсюда. Здесь небезопасно находиться людям. Склидлл узнает и прикончит тебя и нас! Убирайся!
– Ты не слышал моего вопроса?
Я треснула ему хорошенько.
– Мы не водимся с людьми, и ничего не знаем о них. Пожалуйста, не надо накликать на нас смерть!
Меня всегда бесила неразговорчивость слизней и их тупой нрав.
– Хорошо, я не буду накликать на вас смерть. Я сама стану ею для вас.
Взяв зонт поудобнее, я размахнулась как следует, предвкушая как эта тварь разлетится кусочками желе по комнате. Моих ушей коснулся возглас деток, они запищали, словно им и вправду было жаль папочку слизней. Отвратительные существа! Генри запричитал позади меня, что это негуманно! Бедолага! Я зажмурила глаза и устремила зонт в воображаемую точку снизу, которая от такого силы удара должна была в тот же момент исчезнуть с лица земли. Но этого не случилось, зонт вонзился во что-то твердое. Я закипела! Если этому идиоту Генри жалко мерзких слизней, то чего он тогда с гусеницей так расправился, ему совсем ее не было жалко. Открыв глаза, и ожидая обнаружить его под зонтом, защищающим уродливых существ, я очень удивилась. Меня ошарашило то, что я обнаружила перед собой.
Я видела много удивительных вещей в нашем городе. Он особенно отличается от тех городов, куда ты меня возил, Отец. Ненавижу лето, ненавижу солнце и ненавижу жару. Кажется, все самое хорошее и незабываемое им выжигается напрочь. Вот наш город – это удивительное место. А те жалкие пустыни, где мы были. Они навсегда останутся жалкими. Солнце не оставляет места удивительному. Что-что, а к удивительному я привыкла. Знаешь, как и к обыденности. Но это превзошло всякие рамки! Даже Генри опешил, а ведь он вообще спокойный, даже когда его лупишь, а тут вылупился, словно только что проснулся. Он уставился на это создание, что склонилось перед слизнем, защищая его. Я с ужасом наблюдала, как что-то хорошо знакомое закрывало гадкого слизня. У меня сердце заколотилось. Ожидание того, что может произойти сковало меня. Ужас……
Папочка! Это необъяснимо. Этого ты точно не испытывал! Перед собой я увидела свою копию. Знаешь, все в точности такое же, как у меня. Единственное, я еще надеялась, что это не так. Что, когда она повернется, то лицо у нее будет не мое. Но надежда рассеялась, когда она повернулась и в гневе, со слезами сказала мне, чтобы я убиралась вон! У нее было мое тело, мое лицо и мой голос! У меня свело живот. Дурнота подступила. И сделав несколько шагов назад, споткнувшись о Генри, я вышла прочь, пробираясь к выходу по темноте туннеля. Меня стошнило за первым поворотом, хорошо, что этого не видел этот псих, который все еще следовал за мной.
Отец, ты знаешь. Мне и до сих пор дурно. Я не понимаю, что это и как это. Но эта мерзость, эта кучка разумных слизней стала мной. Наверное, по этой причине меня и тошнило. Я представила на секунду, как они ползают у меня в животе. Брррр… Отвратительно. Надеюсь, сон прогонит плохие мысли. Я бы хотела разозлиться, но не могу. Было бы лучше, если б я злилась, но… не выходит…
Спокойной ночи, папа, пожелай мне счастливого плавания, как ты это делал… спи…