Глава третья
Риана
Какое это блаженство – проснуться в тепле. Но сколько ни тяни, нужно вставать, готовить завтрак, заниматься остальными домашними делами. Я осторожно выползла из-под одеяла и замерла. В кресле возле ярко горящего камина сидел Эжен и смотрел на меня.
– Садись, – показал он на пустующее место напротив него. – Обсудим дела, пока все спят.
Я устроилась на краешке кресла и только тогда осознала, что кроме рубашки на мне ничего не надето. Покраснела, хотела вскочить и найти свою одежду, но Эжен опередил меня, сел на корточки и уставился на едва зажившую рану на колене. Не спрашивая, не интересуясь моим мнением, приложил ладонь к ноге и окутал ее черным пламенем с фиолетово-золотистыми всполохами.
– Только раны могу лечить, – пояснил колдун. – Простуду мне не остановить. Не тот уровень целительского дара.
– Спасибо, – почти шепотом сказала я, радуясь, что он не стал интересоваться, где я ушиблась.
– Расскажи, как ты оказалась в этом трактире, – попросил маг, возвращаясь в кресло, пока я недоуменно рассматривала гладкую кожу на ноге. И следа не осталось от раны.
– Родители умерли, дом сгорел, – коротко ответила я.
– И ты пошла к Барисе?
– Больше никто не захотел к себе брать. Брату тогда год всего был. Бросить его я не могла.
– Да уж…
– Я их не осуждаю. Они всего лишь люди. Никто не обязан был нас спасать и нам помогать, – сказала я, смотря на языки пламени в камине.
Хм… почему я так разоткровенничалась? Последнее явно было лишним.
– О таком понятии, как милосердие, ничего не слышала? – спросил Эжен, всматриваясь в меня.
Какие же у него удивительные глаза! Век бы смотреть… Эх… Что-то я совсем не о том думаю.
– Я не могу это изменить, – тихо ответила я.
Ну а что еще можно тут сказать? Как есть, так есть.
– Ты немногословна, – заметил маг. – Но не стоит теперь бояться, Риана. Я обещаю, никто тебя больше не обидит.
– Не стоит.
Золотистые глаза уставились на меня.
– Не стоит обещать того, что невозможно выполнить. И к тому же я не смогу ничем заплатить вам за доброту. А чем смогу… не готова. Хотя лучше вы, чем кто-нибудь из деревенских, – вымолвила я, пугаясь и этой неожиданной для меня откровенности.
И зачем такое сказала? При чем тут… Со стыда бы сквозь землю провалиться. Я закрыла глаза, нервно сглотнула.
Эжен молчал долго. Слишком долго.
– Посмотри на меня, Риана.
Взгляд у него был открытый, уверенный. Его выдержке я позавидовала.
– Неужели я похож на того, кто поступает именно так, как ты сказала? – спросил колдун с ледяным спокойствием.
Но я чувствовала, что за этим прячется какая-то бессильная злость.
– Я не видела хорошего от мужчин. Вы стали исключением, но надолго ли? – прошептала я, решив сказать правду.
Мне терять нечего, если так подумать. Куда уж хуже, чем сейчас. Маг молчал на этот раз еще дольше.
– Возьмите меня к себе, – попросила я, тут же испугавшись сказанных слов.
Но они как птицы, вылетели и не вернешь.
– Вы не думайте, я не стану обузой. Я многое умею. Научилась. А Орас помогать мне будет. Только он мал, но… – быстро начала оправдываться я.
Эжен поднялся, подошел, вынуждая сжаться в комок.
– Простите, – невольно прошептала я, мечтая провалиться сквозь землю в который раз за этот разговор.
Как я могла забыть, кем являюсь и у кого прошу помощи!
– У вас с братом есть дар, Риана. У Ораса – боевая магия светлых. Тут никаких сомнений. Ему нужно учиться. Лан является директором одной из школ света, где обучают одаренных детей, подобных твоему брату. Он готов взять его к себе. С тобой труднее… Ты видишь и светлое, и темное. И только тебе решать, какой дар принять и сделать своей силой. Нужно будет пройти испытание с выбором пути. А после отправишься учиться в Академию света и тьмы. Директором является Гард, он не будет против.
Как? В соседней спальне спят два мага, директора учебных заведений, которые готовы нам помочь, а я ни сном ни духом? Ошеломительные новости. И кто же тогда Эжен?
– Что на это скажешь? – спросил темный маг.
Надо же, его мое мнение интересует.
– У меня нет денег заплатить за учебу.
В том, что они нужны, я не сомневалась.
– Если пройдешь испытание, то есть сможешь выбрать, какая сила станет основной, направляющей, платить не нужно. Но все не так просто. Это трудно: выбирать между светом и тьмой, Риана. И изменить потом ничего будет нельзя. Если же нет… Я заплачу.
– Нет, – прошептала я, понимая, что буду ему обязана.
Эжен как-то обреченно вздохнул.
– Риана, если хочешь, отдашь мне эти деньги, когда станешь магом. Им хорошо платят. Считай, в долг даю, если тебе от этого легче, – сказал он, рассматривая меня как диковинную зверушку. – На остальные расходы тебе должно хватить стипендии, если учиться хорошо будешь. За Ораса платить не нужно.
Я подумала и кивнула.
– А как часто я смогу видеться с братом?
– У тебя будет два выходных после пяти дней учебы, если дисциплину не нарушишь. У него то же самое. Правда, он маленький, его не отпустят в город без тебя.
– Когда начинаются занятия?
– В сентябре.
Сейчас конец декабря. Как прожить все это время? День рождения у меня в августе. Это значит, защитное заклинание, берегущее от мужчин, перестанет действовать.
– А раньше нельзя?
Взгляд темного мага стал цепким. Не знаю, что он увидел, но кивнул, вызвав у меня вздох облегчения.
– Тебе придется напрячься, чтобы сдать до осени экзамены по годовой программе, но иначе никак. Если хочешь, то можно и на следующий год поступить, но тогда жить вам обоим придется у меня. Здесь я вас не намерен оставлять.
– Я сдам, – твердо сказала я.
Эжен сдержал просившуюся улыбку, словно и не сомневался в моем ответе.
– А почему вы мне помогаете?
– Ты мне жизнь спасла, – ответил он.
Я вздохнула.
– Мы же договорились, что в расчете.
– Ты слишком мало знаешь о темных магах, Риана, – усмехнулся мужчина. – А со мной договориться – проще дикого медведя руками убить.
Я невольно фыркнула. Какой из него медведь? Нет, в том, что Эжен опасен, я не сомневалась ни на миг. Возможно, жесток. И есть в нем что-то хищное. Но вот орел тоже грозная птица, но величие и сила в нем чувствуется особая. А Эжен еще и справедлив.
Нет, я не из тех, кто думает, будто темные маги сплошь злодеи и убийцы. Просто репутация у колдунов плохая. Хотя нет, не так. От нее давным-давно остались лохмотья. И если бы большинство проблем не решалось магами (вплоть до ритуалов, способных повысить урожай), то непонятно, чем бы дело обернулось. Но никто не станет рубить сук, на котором сидит. Особенно если этот сук сильнее во много раз.
Я неожиданно для себя зевнула. Время было совсем раннее.
– Иди, поспи еще пару часиков. Вещей, я так понимаю, у тебя нет.
Я согласилась, снова краснея.
– Тогда отдохни. А мне нужно утрясти кое-что перед отъездом. Разбужу позже.
– Там завтрак нужно приготовить, – прошептала я, не двигаясь с места.
– Вот пусть Гженка и приготовит. Ты тут больше не работаешь. Хотя сложно назвать это работой, если не платят ни гроша.
А уверенности ему не занимать.
– Голодными останетесь, – ответила я, зевая.
– У нас с вечера еще окорок есть, – спокойно отозвался Эжен.
– А остальные постояльцы? – поинтересовалась я.
– Это уже не твои заботы, – усмехнулся он, впервые за время нашего разговора сверкая зелеными искорками в глазах.
Больше я не спорила. Поднялась с кресла, намереваясь сделать так, как посоветовал темный маг, но споткнулась. Упасть мне не дали. Ойкнула, невольно прижимаясь к магу.
– Господин Эжен, отпустите, – жалобно попросила, чувствуя тепло его рук.
– Чтобы ты шею свернула? – ехидно заметил он, подхватил и понес к постели.
Положил, закутал до подбородка одеялом.
– Спи.
И когда я снова закрыла глаза, осознала, что случилось невероятное. Нет, мне не дали денег и сокровищ. Не отстроили дом. Просто вернули надежду. Сделали невозможное. То, о чем я боялась мечтать. Мне дали даже большее. Шанс. И я должна им воспользоваться.
Сон, правда, не шел. Видимо, привыкла вставать рано. Немного полежала с закрытыми глазами, размышляя о том, как может неожиданно в одно мгновение измениться жизнь, и уже собралась вставать, как дверь в комнату приоткрылась. Наверное, Эжен что-нибудь забыл. Он подошел к моей кровати, а потом в неясной полутьме я поняла – это вовсе не он. Попыталась вскочить, но в нос ударил приторно-сладкий запах дурман-травы. Это было последним, что я запомнила, прежде чем перед глазами все поплыло и исчезло.
Приходила в себя я медленно. И первым ощущением стал холод. Лютый жгучий холод, пробирающий до костей, когда я ног уже не чуяла. Ушла минута на то, чтобы осознать, где я нахожусь. В маленьком сарайчике на окраине деревни, где летом Санор и Бариса хранят сушеные травы и всякий инвентарь для работы. Еще столько же времени потребовалось на то, чтобы принять как данность связанные руки, разорванную рубашку на вороте (до сих пор единственную мою одежду) и злую, но ухмыляющуюся Гженку напротив меня. В углу что-то искрилось похожее на пламя, но разглядеть костер из-за спины дочери Барисы было невозможно.
А тепла я совсем не ощущала. Тело стало нечувствительным, словно его сотни льдинок окутало. Я не раз видела, как замерзают березы в лесу. Стужа пробирается по тоненьким веточкам, делая их хрустальными, а внутри замирает жизнь. Останавливается, как порой останавливается человеческое сердце. Больше такое дерево никогда не зацветет. Повалится через какое-то время на землю, рассыплется на куски и скроется под ковром тяжелого темно-зеленого мха. Я ощущала себя сейчас таким деревцем. На стадии, когда лед подбирается к сердцу. Как долго выдержу?
И где Орас? С ним-то хоть все в порядке? Внутри все сжалось, а в голове появилось множество предположений. Но…
Я не успела промолвить ни слова. Не успела подумать о том, сколько времени прошло с того момента, как я тут очнулась. Не успела даже осознать, как попала в это глухое, богами забытое место.
– Ненавижу тебя, – удар кулаком по лицу.
В глазах все замельтешило, а на губах почувствовался соленый вкус крови.
– Дрянь подзаборная! Сирота приблудная! Ведьмин подкидыш!
Каждое слово сопровождалось новым, еще более болезненным ударом.
– Гженка, – прошелестела я, не понимая, почему она так со мной обращается.
Нет, мы никогда не были подругами, да и врагами тоже. Слишком разное у нас положение. Но с чего она налетела на меня, как коршун на ласточку? Ответ я получила тут же.
– Мать мертва! – взвизгнула она. – А все ты виновата! Ты! Если бы не поперлась спасать в лес темного колдуна, она осталась бы живой! Маги бы не явились по ее душу! Не стали бы читать ее память за все то время, что ты с братцем у нас жила! Не наказали бы!
Каждое предложение для меня заканчивалось ударом в живот, в грудь, в лицо, опять в живот и снова все по кругу. Я даже не сразу осознала, что Барисы больше нет. Значит, Эжен, Лан и Гард с ней разобрались. И я не сомневалась, что они были честны. Маги никого и никогда не наказывают просто так. И не убивают просто так. Они силы от этого теряют.
Я не испытывала жалости к Барисе, от которой вечно терпела побои. Конечно, я признательна за то, что она хотя бы не оставила нас на улице. Но если вспомнить, как мы с Орасом жили… В постоянном страхе, с нехваткой еды и одежды, с побоями и тумаками. Последнее, правда, относилось ко мне. Брат при первой шалости осознал, что наказана буду я. Не знаю, какие выводы сделал тогда годовалый ребенок и как можно было повзрослеть за один миг, но больше подобных проблем у нас не возникало. А жили мы у Барисы… да собакам в конуре и то лучше. Я четко осознала это именно сейчас.
– Этот колдун решил, что мы были не слишком добры и милосердны с тобой! – прокричала дочь Барисы, сверкая злыми глазами.
– Гженка… – пролепетала я, получая новый удар.
Нет. Такая не поймет, что дело тут не во мне.
– Отец и я наказаны на пять лет! Пять лет мы будем сидеть на хлебе и воде, не имея ничего своего, выполняя работу дворовой девки, которая не имела совести и благодарности, – провыла она. – Ну да я решу эту проблему! Опозорю так, что вовек на отмоешься! Даже убивать не стану, сама в прорубь топиться после пойдешь, если тут не околеешь. Ну, да этого я все же не допущу.
Что она задумала? Что? Стало по-настоящему страшно. В словах Гженки уже слышалась не только злость, плескались ненависть, ярость и что-то похожее на безумие. Она развернулась ко мне спиной, что-то схватила, приблизилась, и я хотела закричать. Но из горла вырвался только хрип. Спекшиеся от крови губы не слушались. Ног я давно не чувствовала. И только связанные наверху руки больно резала веревка. И тело ломило от недавних ударов. Хотя к последним Бариса меня приучила. Такое можно стерпеть, к такому можно привыкнуть, но никогда нельзя принять.
Гженка в руке держала раскаленный железный прут, какими клеймили животных. Уж где она его взяла – не знаю. У Барисы с Санором его точно не было.
– Ну, с чего начнем, сирота приблудная? – как-то совсем спокойно спросила она. – С этого? – ногой пнула в колени. – Или с этого? – теперь удар пришелся в низ живота. – А может, с этого местечка? – захохотала она, разрывая у меня на груди рубашку.
Как ее остановить? Что сказать? Что сделать? Нельзя же умереть сейчас, когда все начало налаживаться. Или наоборот, я приняла за март февраль?
– О! Не отвечаешь! Знаешь, пожалуй, я начну с твоего лба! А потом мы будем с тобой долго разговаривать и спускаться ниже. Ну или недолго. Пока мне не надоест или ты не станешь умирать, – ухмыльнулась она, поднося раскаленный добела прут к моим глазам. – И даже можешь кричать! Доставь мне такое удовольствие.
Я окаменела. Не знаю, где найти силы, чтобы сейчас выстоять. Не знаю, каким богам нужно молиться. Они помогли мне лишь раз – когда столкнули в зимнем лесу с темным магом. Эжен принес в мое нерадостное существование хотя бы немного света. Жизнь брата. Вкусный ужин. Теплую постель. Надежду.
Гженка перехватила прут поудобнее, а я заставила себя стиснуть зубы. Помощи ждать неоткуда. Никто нас тут не найдет. Никому и в голову не придет искать. Жар огня и каленого железа стал еще ближе. Но достигнуть своей цели не смог. Клеймо задрожало, накалилось до красноты, которая поползла от кончика к началу. Дочь Барисы оторопело смотрела на происходящее, а потом закричала. Я не сразу поняла отчего. Только когда Гженка попыталась откинуть раскаленный прут, прожигающий ей руку, поняла, что происходит. И на этом силы меня покинули.
Что было дальше, помню смутно и урывками. То ли бред, то ли сон, то ли явь. Не разобраться. Холод, ползущий уже не снаружи, а внутри и заполняющий собой все живое во мне. Отсутствие запахов. Приглушенные звуки. А быть может, всего лишь так душа начинает свой путь за гранью?
Чей-то рык. Размытый силуэт. Темнота. Кажется, вокруг меня кружилось множество встревоженных голосов, но кому они принадлежат – было не разобрать. Чьи-то ладони растирают мое тело. Болезненно. Но тепла я не чувствую. Наполненная до краев ванна, от которой поднимается пар. И снова нет ощущения того, что я живая.
И опять то ли рык, то ли стон. Ругательства. И слова, обращенные ко мне. Я их слышу, но понять смысла не могу. Совсем. Словно отгорожена стеной из толстого непроницаемого зелено-синего льда. Перед глазами то и дело всплывает раскаленный прут. И там, в своем полусне, я понимаю, что на самом деле его рядом со мной уже давно нет. И ответить бы на чей-то голос, но горло сдавливает спазм, а перед глазами по-прежнему темнота. И в ней скрывается все то, чего я так боюсь. И не хочется шевелиться. Не хочется думать. Не хочется даже дышать.
А потом случилось неожиданное. Меня окутал огонь. Был ли он настоящим или же воображаемым, я не знаю. Но лоскуты пламени гладили кожу, жар забивался в нос и рот, и по венам потек, словно сладкий мед, нагретый на солнце, золотистый огонь. По крайней мере, ощущения были именно такими.
И тут я осознала, что окутывает меня вовсе не пламя, а… крылья. Огромные, золотисто-красные, с всполохами огня, который вплелся в них так искусно, что не отличить перья от пламени. Эти крылья были чудесными, и я вцепилась в них, как в спасательный круг. И согрелась. Вернулось тепло, а вместе с ним запахи и звуки. И снова захотелось до безумия жить. С этим желанием возвратились боль и усталость. Я сосредоточилась и увидела перед собой золотисто-зеленые глаза Эжена. Он всмотрелся в меня и как-то облегченно вздохнул.
– Ей нужно восстановить силы, – рядом раздался голос Лана.
Откуда-то появилась пиала, наполненная отваром из трав. Эжен приподнял меня, удерживая одной рукой. Комната, в которой я находилась, оказалась уютной и светлой, но абсолютно незнакомой.
– Пей маленькими глотками, – сказал маг, поднося чашу к моим губам.
Питье нещадно горчило, но колдун был непреклонен и не отпустил меня, пока не выпила все до капли. После этого закутал в одеяло, что-то прошептал, отчего стало свободнее дышать.
– Хочешь, нашлю на нее сон? – спросил Гард.
Эжен с сомнением посмотрел на меня.
– Орас, – прошептала я, поскольку горло болело и ныло.
– С ним все в порядке, не волнуйся, – откуда-то из-за спины Эжена ответил Лан.
Я посмотрела на темного колдуна, поившего меня недавно отваром. Просто он – единственный, кому я почему-то верила. Наверное, слишком хорошо помнила, как спасала его в лесу. А того, чью жизнь защитила, невозможно считать врагом.
– Он в соседней комнате. За ним приглядывают. Жив и здоров. И даже не в курсе того, что с тобой произошло, – подтвердил Эжен слова друга.
Я кивнула. Сил, чтобы расспросить о том, где я нахожусь, как сюда попала и как маги нашли меня, не было. Да и слова подбирались с трудом. Видимо, последствия дурман-травы полностью не прошли. Я ведь даже не знаю, сколько ею дышала.
– Спасибо, – прохрипела я.
Золотистые глаза посмотрели на меня в упор. Я снова утонула в них, не сразу осознавая это.
– Расскажешь после, что произошло, – ответил на мою благодарность маг. – Гард, – позвал он друга, не дав мне сказать больше ни слова. – Пусть поспит.
Когда я проснулась в следующий раз, было темно. Постаралась прикинуть, сколько прошло времени, но это оказалось непосильной задачей. Повернулась на бок, ловя ощущение тепла, исходящее от трех меховых одеял, которыми меня укрыли, и растерянно замерла. Эжен сидел возле горящего камина и смотрел на огонь. Но на звук моих движений сразу же обернулся. На мгновение в его глазах вспыхнули золотистые искорки. Он медленно поднялся, подошел к кровати, на которой я лежала, налил в кружку воды из кувшина, сел и вопросительно посмотрел на меня.
Я приподнялась, осмысливая тот факт, что нигде ничего у меня не болит, только немного ощущается слабость. Взяла из рук мага кружку, выпила.
– Спасибо.
Эжен не ответил, только забрал у меня пустую посуду.
– Есть хочешь? – неожиданно спросил он.
– Нет, – отозвалась я. – А сколько прошло времени?
– Трое суток. Рассвет через пару часов.
Ого! Это я столько проспала?
– Орас…
– За ним Матильда приглядывает, а также Гард и Лан. Брат тут у тебя почти по полдня проводит. Мы сказали, что ты приболела, поэтому тебе нужно отдохнуть, а магический сон без сновидений – лучший способ восстановить силы. Он мальчишка сообразительный и слишком серьезный для своих лет. Лан, кстати, его и протестировать уже успел. И документы на зачисление в школу света готовы, – спокойно проинформировал Эжен. – Я хочу знать, что произошло. Зачем ты покинула трактир? Как оказалась в том забытом богами месте?
Я вздохнула. Похоже, разговора не избежать.
– Я не покидала, – пояснила я. – Лежала и дремала в постели после нашего с вами разговора, а потом… я думала, это вы вернулись.
– И? Я учуял запах дурман-травы…
– Да. Но как оказалась в том сарае, не знаю. Очнулась уже там.
– Что было дальше?
Я промолчала. И так понятно же.
– Риана, твое молчание меня пугает сильнее ответов.
Я покачала головой, не собираясь вспоминать.
– А как вы там оказались?
– Призвал твою кровь, пошел по следу, – пояснил он.
– Вы всегда можете меня найти? – удивилась я, прикидывая, как мне это отзовется в будущем.
– Разумеется. Но знаешь, что еще я могу сделать, Риана?
Я невольно взглянула на Эжена, боясь расплавиться от золота его глаз.
– Капля крови, отданная темному магу, дает ему власть над этим человеком.
Несколько мгновений до меня доходила эта сногсшибательная новость. Что теперь будет? Со мной и с Орасом?
– И? – хрипло решила уточнить я у мага, который не спускал с меня глаз.
– Если не расскажешь, что произошло там, в сарае, я опробую этот вид магии на тебе, – зло припечатал он. – Смотри мне в глаза и вспоминай.
– Зачем? Вы же у Гженки наверняка все узнали, – воспротивилась я, не желая вспоминать весь тот ужас и свое отчаяние.
Почти ведь сдалась. И от этого стыдно. Не должна была.
Молчание показалось долгим. Бесконечно долгим.
– Думаешь, что я тогда был в состоянии с ней разговаривать? – процедил Эжен. – Лан и Гард ее связали магическими нитями, она ждет в подвале собственного дома еще одного наказания. Я бы ее убил, не задумываясь, но отменить заклинание справедливости, наложенное на нее мною же, нельзя. Ей пять лет…
– Знаю, – прошептала я, перебивая. – Спасибо, что заступились. И снова спасли мне жизнь, но лучше бы вы не вмешивались.
– Это почему же? – Голос мага стал ледяным.
– Только хуже сделали. Нет, мне ее не жаль, но останься Бариса жива, Гженка бы…
– Продолжила вместе с матерью над тобой издеваться.
– Это не повод убивать человека! – возразила я. – А если бы на моем месте оказался Орас?
Снова повисла тишина, а я, испугавшись собственных слов, прикрыла глаза.
– Я не собирался ее убивать. Я не палач. Я собирался ее наказать.
– Смертью? Может, для темного мага это и нормально, но для людей – нет. Она не воровала, не убивала и…
– Всего лишь в течение пяти лет превращала тебя в бессловесное покорное существо и осыпала побоями, зная, что ты стерпишь все ради брата. Или шрамы на спине появились сами собой? – жестко спросил колдун.
Я вздрогнула и пожалела, что начала этот разговор, который нас непонятно куда завел.
– А быть может, мне стоит напомнить, что именно тебя ждало через год, Риана? Она бы продала тебя тому, кто больше заплатит. У нее и кандидаты уже были. Могу имена назвать. Уверен, тебе эти люди знакомы.
– Прекратите, – прошептала я, с трудом сдерживая слезы.
– Да неужели? Ты понятия не имеешь, о чем я узнал, когда при помощи заклинания нырнул в ее память. Ты хоть знаешь, за что я отправил ее за грань? – рявкнул Эжен. – Так я тебе расскажу. Чуму пятилетней давности помнишь? Так это Бариса купила в Нартингеме у темной колдуньи зелье, чтобы наслать болезнь на ваш дом.
– Зачем? – Мое удивление было настолько искренним, и даже страх перед магом, сидящим на моей постели, временно отступил.
– Риана, откуда у вас с братом дар, как думаешь? – совсем спокойно уточнил Эжен.
Я пожала плечами.
– Магия в любом человеке может проснуться.
– Но не такой же силы.
Это он о чем? Во мне магия никак не проявлялась. Да и у брата я ее проблесков не замечала.
– Бариса и Ария, твоя мать, когда-то влюбились в одного парня.
– В папу? – шепотом уточнила я.
– Да. Гард навел справки. Твой отец Микарий был сильным светлым магом. Он приехал в вашу деревню на практику, полюбил твою мать, но был вынужден вернуться в Академию света и тьмы, чтобы доучиться. Впрочем, ненадолго. Получил диплом, приехал в Олений Рог и женился на Арии, – сказал Эжен.
В голове все это не укладывалось. Отец был магом? Как? Как такое может быть, если за двенадцать лет жизни с родителями я не заметила в нем ни малейшего проблеска магии? И никто в деревне не знал о его силе. Как такое возможно? Эти вопросы я и озвучила Эжену.
– Сначала он пользовался магией, помогал людям в деревне, но потом, когда твоя мать рожала тебя… Роды были тяжелыми. Она умирала. И твой отец отказался от дара, обменяв его на жизнь твоей матери. Вернул искру богам, – ответил маг. – Когда родился твой брат, Микарий при помощи одного занятного, им же изобретенного зелья разделил магию, которая жила в тебе, на двоих. Думаю, таким образом он хотел дать вам с Орасом защиту. Правда, твоему брату почему-то достался один свет. Нет, парочка искр тьмы тоже есть, но они не столь существенны. Поэтому его путь определен, – спокойно пояснил Эжен. – Как только прибудем в Харшур, Лан сам проведет для него обряд посвящения светлых.
– Но почему никто мне об этом не рассказал? – поразилась я.
– Микарий перед отказом от дара произнес заклинание забвения. Все воспоминания о его магии стерлись в памяти жителей. Он был из тех людей, кто не выносит жалости к себе, – пояснил маг.
И ладно бы только жалости. Кто-то бы еще и злорадствовал. А если учесть, что у нас с Орасом дар мог проявиться, житья бы в Оленьем Роге моей семье не стало. Люди не любят магов. Скорее терпят их рядом с собой, поскольку те им помогают. Но если вспомнить Барису и ее ярость, то все в ином свете видится.
– Когда ты росла, магии в нем уже не осталось. Твоя мать, кстати, ни малейшим даром не обладала, а вот прапрапрабабка была, судя по всему, темной. Иначе бы в тебе не пробудилась тьма такой же силы, что и свет, – ответил Эжен.
Я безуспешно пыталась осмыслить всю эту информацию. Жила себе, ничего не ведая, не зная, как все может так неожиданно повернуться. И отец магом был, и за маму дар отдал. Любил, значит.
В горле появился привычный ком горечи. Я с трудом удержалась, чтобы не расплакаться.
– Это Бариса их…
– Убила, – подтвердил Эжен. – Только не рассчитала, что заклятие может вырваться из-под контроля. Вы с братом выжили благодаря вашей магии. Она защитила от болезни. Месть за то, что твой отец выбрал твою мать, оказалась страшна, Риана. Кстати, это Бариса тогда ваш дом сожгла.
– Зачем? Родители же были уже мертвы. Она отомстила, – прошептала я.
– Этого ей показалось мало. Бариса знала, что ты и брат никуда не денетесь, пойдете к ней. И можно на вас отыграться сполна за оскорбление, которое ваш отец ей нанес своим отказом. Да и дармовая работница ей бы не помешала. Это не мои мысли, Риана. Ее. И, учитывая всю ту грязь, которую я вытащил из ее памяти, наказание было справедливым. И я как маг могу решать, – сказал Эжен. – А теперь, когда ты убедилась, что я не убийца, смотри мне в глаза и детально вспоминай, что произошло трое суток назад. И не смей жалеть Гженку и оправдывать ее. К твоему сведению, ей мать тоже парочку темных амулетов прикупила. Один из них снял защиту, которую поставил Лан, а он, заметь, неслабый светлый маг. Второй, судя по тому, что вытрясли из Гженки Гард и Лан, был амулетом переноса на небольшие расстояния.
Пока я в очередной раз осмысливала сказанное темным магом, Эжен подвинулся, оказавшись совсем рядом, осторожно взял меня за подбородок.
– Ну, будешь вспоминать или мне использовать кровную магию? – уточнил он, сверля меня взглядом.
Я вздохнула, закусила губу и сосредоточилась, понимая, что лучше покажу нужные магу воспоминания, чем позволю ему увидеть, как я жила до него. Ни к чему это.
Эжен
Ненавижу это состояние! Все отрицательное, что есть во мне, усиливается в тысячу раз. Тьма пульсирует внутри, и перестаешь быть собой. В глазах порою чернеет, а взгляд ищет жертву. Как же тяжело бывает сдержаться! Не сорваться, не накричать на друзей, не ударить первого попавшегося под руку. Не убить.
Спалить бы хоть пару сосен, чтобы выпустить злость, которая последнее время стала моей постоянной спутницей. Нельзя. Всем можно, а мне – нет. Сила, направленная на разрушение без причин, отзовется во мне такой болью, словно заживо горишь в огне. В памяти до сих пор свеж первый и единственный подобный опыт. Неделю я метался в бреду, получая ожоги от собственных крыльев, которые не слушались и не желали исчезнуть. Жестокий, но действенный урок.
В таких случаях мне остается только одно – летать. Вымотать себя до такого состояния, чтобы единственное, чего хотелось бы – лечь и уснуть. Но и эта роскошь сегодня недоступна. Не смогу забыться. Эта девчонка стоит перед глазами. Не отпускает. Напасть! Самая настоящая!
Ладони сжались сами собой. Морозный воздух, который в вышине неба становится еще ярче и сильнее, заставляет двигаться. Я снова рванул ввысь. Мой полет был хаотичным и резким. Я то летел на всей скорости в одном направлении, то замирал и камнем падал вниз, давая отдых крыльям, то просто метался по небу, как птенец, которого родители впервые оставили одного. Гард, если бы видел, ужаснулся, а Лан предположил бы, что я выпил с десяток бутылок вина.
Время текло, а легче не становилось. И желание всех виноватых убить не пропадало. Чтоб его!
Я завис в воздухе, выравнивая дыхание. Попробовал посчитать звезды – вдруг поможет? Я же взрослый, расчетливый, холоднокровный темный маг! Снова вдохнул ледяной воздух. И после этого ни с того ни с сего захотел увидеть девчонку. Прямо сейчас. Немедленно! Выругался, не стесняясь выражений. Потряс головой, надеясь, что непонятное желание исчезнет. Но неведомая сила сжала сердце в тисках.
Темные силы! Наваждение какое-то!
Посмотрел вниз на замершие облака, вздохнул обреченно и полетел назад.
Прошмыгнул в окно и обнаружил, что Гард и Лан не спят, а пьют вино, о чем-то разговаривая.
– Успокоился? – поинтересовались они хором.
– Да, – солгал я.
Скинул плащ, умылся, хлебнул вина прямо из бутылки.
– Тогда слушай. Мы кое-кого тут еще порасспрашивали в деревне о Риане и ее семье. У них с Орасом отец был магом. Я отправил запрос в архивы нашей академии. Пришел ответ, – сказал наставник, внимательно посмотрев на меня.
Ну и история! Все мое спокойствие как рукой сняло. Как будто бы и не летал. Интересно, если ударю в стену, трактир выстоит? Впрочем, есть другой способ успокоиться. Желание увидеть Риану не пропало.
Я открыл дверь в комнату, где спала птичка-невеличка вместе с братом. Мальчишка прижимался к ней и выглядел умиротворенным. Сон девчонки был беспокойным. Какие кошмары ей видятся?
Постоял несколько минут рядом и, как ни странно, успокоился. Сел возле огня, всматриваясь в привычные всполохи.
Перепуганная, но смелая девочка! Что мне с тобой делать? Свести бы твои шрамы и ушибы. Но не согласится. Руки при последней мысли снова сжались.
Не напугать бы еще сильнее. Упорхнет ведь от тебя эта птичка-невеличка. Что тогда? Теперь уже меня начал бить непонятный озноб.
Как же ее немногословность раздражает! Люди всегда жалуются магам на свою ужасную жизнь и свалившиеся на них беды. Даже если при этом катаются как сыр в масле. А эта ласточка молчит.
О боги! Неделимые свет и тьма, да что ж это такое! Мурашки волной побежали по телу. Жар потек по венам. Вдохнуть бы, а не получается. Смотрю на нее, и воображение само собой рисует когда-то предложенную ею благодарность. Нет, я не буду торопиться. Заласкаю. Зацелую. Заберу все беды. Только не в качестве благодарности. Не потому, что ей некуда деваться.
Нужен глоток воздуха, может, тогда в голове хоть немного прояснится. Вдох. Выдох. И передышка необходима после разговора. А то я чувствую себя так, словно солнце проглотил. Внутри все жжет невидимым огнем, угольки катятся по телу.
Зато удачный момент, чтобы с семейством трактирщика разобраться. Тьма от справедливого возмездия утихла.
Вернулся.
Куда Риана делась? Куда? Просил же не уходить! Или она мне нервы пощекотать хочет? Гард опустил мне руку на плечо, и я обнаружил, что рычу сквозь стиснутые зубы. Лан вздохнул и попытался найти объяснение исчезновению Рианы. Я действовал иначе. Втянул воздух.
Как подушка лопнула в моих руках, выпустив перья, не знаю. Я даже не заметил, что сжал ее. Это немного отрезвило. Призвал кровь и переместился.
Красный прут в руке Гженки стал первым, что я увидел. Убью ее! Уничтожу!
Рука Гарда, оказавшегося рядом, снова сжала плечо. Но пришел в себя я окончательно только тогда, когда увидел умирающую Риану. Остальное моментально перестало иметь значение.
Давай же, возвращайся! Дыши. Дыши. Не смей сдаваться.
Не смей, я сказал!
Борись!
Ну же, девочка, делай вдох! Согревайся!
Твою ж…
Я не позволю уйти тебе за грань. Не позволю!
Сосредоточился. Обнял крыльями, позволяя их жару ее будить.
Получится. Обязательно. Иначе и быть не может!
Открыла глаза.
Я резко выдохнул.
Живая.
Только тут я заметил, что Лан унес все еще сладко спящего Ораса в свои комнаты, а Гард наложил защитные заклинания и невидимость, чтобы не привлекать внимания.
Хорошие у меня друзья.
Дальше время тянулось нещадно долго. Гард и Лан выяснили, что случилось, не пуская меня к Гженке. Оно и правильно. Я лучше побуду с Рианой. Сколько у девчонки тут недоброжелателей найдется, пока я буду отсутствовать? Да и не отошел я еще от ужаса, который испытал, когда увидел привязанную к столбу Риану.
Но я знаю, что наступит момент, когда птичка-невеличка мне улыбнется. Я приложу к этому усилия. Я дождусь.