Наследница Теней. Часть первая (Энн Бишоп)

1. Террилль

Окруженный стражниками, Люцивар Яслана, эйрианец-полукровка, Верховный Князь, вошел во двор, ожидая услышать приказ о своей казни. Не было иных причин приводить сюда жалкого раба из соляных шахт. У Зуультах, Королевы Прууля, были причины желать его смерти. Притиан, Верховной Жрице Аскави, он, напротив, был нужен живым, поскольку она до сих пор надеялась превратить его в племенного жеребца. Однако во дворе рядом с Зуультах стояла не Притиан.

Доротея Са-Дьябло, Верховная Жрица Хейлля.

Люцивар расправил темные, кожистые крылья, надеясь, что жгучий воздух пустынь Прууля наконец высушит их.

Леди Зуультах бросила взгляд на капитана стражи. Через мгновение раздался свист плети, оставившей на спине Люцивара глубокий рубец.

Тот зашипел сквозь стиснутые зубы и покорно сложил крылья.

– Любое другое действие, выражающее неповиновение, будет наказано пятьюдесятью ударами, – зло предостерегла Зуультах, отвернулась и о чем-то заговорила с Доротеей Са-Дьябло.

Какую игру они затеяли? – подумал Люцивар. Что могло выманить Доротею из ее хейллианского логова? И что это за рассерженный Князек с Зеленым Камнем стоит поодаль от женщин, сжимая в руке сложенный отрез ткани?

Осторожно выпустив ментальный импульс, Люцивар уловил эмоции. От Зуультах, как обычно, исходила волна возбуждения и жестокости. От Доротеи – нетерпение и страх. Под гневом неизвестного эйрианцу Князя таилось горе и чувство вины.

Страх Доротеи представлял наибольший интерес, поскольку означал, что Деймона Сади до сих пор не поймали.

Улыбка удовлетворения заиграла на губах Люцивара.

Заметив эту улыбку, Князь с Зеленым Камнем преисполнился враждебности.

– Мы зря теряем время, – сердито бросил он, шагнув к эйрианцу.

Доротея обернулась к нему:

– Князь Александр, подобные вещи стоят де…

Филип Александр развернул ткань, взяв ее за верхние углы.

Люцивар пораженно уставился на запятнанную простынь. Кровь. Сколько крови… Слишком много крови. Кровь была ментальной ниточкой. Если он направит ментальный импульс и коснется этого пятна…

Его душа замерла, едва не разорвавшись на части.

Люцивар заставил себя встретиться с враждебным взглядом Филипа Александра.

– Неделю назад Деймон Сади похитил мою двенадцатилетнюю племянницу и отвел ее к Алтарю Кассандры, где избил и изнасиловал ее. – Филип встряхнул руками, и кровавые пятна заплясали перед глазами у Люцивара.

Тот с трудом сглотнул, пытаясь удержать желудок на положенном месте, и медленно покачал головой.

– Деймон не мог изнасиловать ее, – произнес он, убеждая скорее себя, чем Филипа. – Не мог. Он никогда раньше не был способен на подобное.

– Может, раньше просто не представлялось повода! – рявкнул Филип. – Это кровь Джанелль, а Сади был опознан Предводителями, поспешившими ей на выручку!

Люцивар неохотно повернулся к Доротее:

– Вы уверены?

– До моего сведения дошла информация – к сожалению, запоздало, – что Сади проявлял неестественный интерес к этой девочке. – Доротея изящно пожала плечами. – Возможно, он оскорбился, когда она попыталась отклонить его ухаживания. Ты не хуже меня знаешь, на что Сади способен в гневе.

– А тело вы нашли?

Доротея ответила не сразу.

– Нет. Это все, что обнаружили Предводители. – Она указала на простыню. – Но не стоит полагаться только на мои слова. Посмотрим, сможешь ли ты переварить то, что запечатлено в этой крови.

Люцивар сделал глубокий вдох. Эта сука лгала ему. Должна была лгать. Потому что, благая Тьма, если это правда…

Деймону действительно предлагали свободу в обмен на убийство Джанелль. Он отказался от нее – по крайней мере, Сади так сказал. Но что, если он изменил свое решение?..

Через мгновение после того, как Люцивар открыл сознание и коснулся импульсом окровавленной простыни, он упал на колени, избавляясь от скудного завтрака, состоявшегося всего час назад, и яростно дрожа. Проклятый Сади. Пусть будет его душа отправлена в недра Ада! Она была всего лишь ребенком! Что девочка могла сделать, чтобы заслужить такое? Она была Ведьмой, живой легендой! Она была Королевой, которой они оба мечтали служить! Она была его маленькой дикой Кошкой. Будь ты проклят, Сади!

Охранники подняли Люцивара.

– Где он? – требовательно спросил Филип Александр.

Люцивар закрыл глаза, чтобы не видеть окровавленной простыни. Таким усталым и подавленным он не чувствовал себя никогда. Ни в эйрианских охотничьих лагерях, будучи презираемым полукровкой, ни в бесчисленных дворах, где ему приходилось служить на протяжении долгих веков, ни даже здесь, в Прууле, под опекой бдительной Зуультах.

– Где он? – повторил Филип.

Люцивар нехотя открыл глаза.

– Откуда, во имя Ада, мне знать?

– Перед тем как Предводители потеряли след, Сади направлялся на юго-восток – к Пруулю. Всем прекрасно известно…

– Он не пришел бы сюда. – В его разбитой душе разгорелось адское пламя. – Он не осмелился бы прийти сюда.

Доротея Са-Дьябло шагнула к Люцивару:

– А почему бы и нет? Вы не раз помогали друг другу в прошлом. Нет никаких причин…

– Причина есть, – яростно бросил эйрианец. – Если я еще хоть раз увижу этого ублюдка с холодной кровью гадюки, то вырву его сердце голыми руками!

Доротея отступила, потрясенная услышанным. Зуультах с опаской наблюдала за своим рабом.

Филип Александр медленно опустил руки.

– Он объявлен вне закона. За его голову назначена цена. Когда Сади поймают…

– Он будет наказан соответственным образом, – поспешно вставила Доротея.

– Он будет казнен! – яростно возразил Филип.

На мгновение повисло тягостное молчание.

– Князь Александр, – промурлыкала Доротея, – даже человек с Шэйллота должен знать, что среди Крови нет законов, запрещающих убийство. Если у вас не хватило здравого смысла, чтобы отдалить беспокойного, нервного и эмоционально нестабильного ребенка от игр с Верховным Князем, обладающим таким характером… – Она едва уловимо пожала плечами. – Возможно, девочке досталось по заслугам.

Филип побледнел.

– Она была хорошей девочкой, – возразил он, но его голос едва уловимо дрогнул, выдавая сомнение.

– О да, – вкрадчиво согласилась Доротея. – Настолько хорошей, что вашей семье каждые несколько месяцев приходилось отсылать ее прочь на… перевоспитание.

Эмоционально нестабильный ребенок. Эти слова вновь вызвали к жизни языки яростного пламени, поднявшегося в душе Люцивара, и заставили их покрыться льдом. Эмоционально нестабильный ребенок. «Держись от меня подальше, ублюдок, – с холодным гневом подумал эйрианец. – Лучше держись от меня подальше. Потому что, если мне представится такая возможность, я собственноручно разрежу тебя на кусочки».

Зуультах, Доротея и Филип удалились в дом, чтобы продолжить обсуждение проблемы в прохладных комнатах. Люцивар не обратил на это внимания. Он едва заметил, что его повели обратно в соляную шахту, сунули в руки кирку. Он не обратил внимания на боль, когда струйка едкого пота побежала по свежему следу, оставленному плетью.

У него перед глазами неотступно стояла окровавленная простыня.

Люцивар замахнулся киркой.

Лжец.

Он не видел стены, не видел соляных залежей. Он видел только смуглую, золотисто-коричневую грудь своего брата, видел бьющееся под ребрами сердце.

Скользкий… придворный… лжец.

2. Ад

Андульвар присел на угол большого письменного стола из черного дерева.

Сэйтан поднял взгляд от письма, которое уже некоторое время пытался составить:

– Ты собирался вернуться в свое гнездо.

– Передумал.

Взгляд Андульвара лениво отмечал хорошо знакомые детали интерьера личного кабинета Повелителя и наконец замер на портрете Кассандры, Королевы, носившей Черный Камень и ходившей по Королевствам более пятидесяти тысяч лет назад. Пять лет назад Сэйтан узнал, что она разыграла сцену окончательной смерти и стала Хранительницей, чтобы дождаться следующую Ведьму.

И что с этой Ведьмой сталось, мрачно подумал Андульвар. Джанелль Анжеллин была необычным ребенком, наделенным большой силой, но вместе с тем таким же уязвимым, как и все остальные. Могущество не смогло уберечь девочку от вольного или невольного участия в бесконечных секретных затеях своей семьи, о которых эйрианцу и Сэйтану оставалось только гадать, а также от жестоких интриг мстительных Доротеи и Гекаты, вознамерившихся устранить со своего пути единственную возможную соперницу, которой удалось бы поколебать их власть над Королевством Террилль. Андульвар был уверен, что именно они стояли за коварной жестокостью, заставившей Джанелль разорвать связь со своим телом.

Не успев предотвратить насилие, дружеские руки отняли девочку у мучителей и принесли ее к Алтарю Кассандры. А там Деймон Сади с помощью Сэйтана сумел вывести ее из ментальной бездны на достаточно долгий срок, чтобы исцелить физические раны измученного тела. Однако, когда Предводители Шэйллота прибыли, чтобы «спасти» ее, она запаниковала и вновь канула в бездну.

Тело продолжало медленно исцеляться, но только Тьма знала, где сейчас находился дух Джанелль – и вернется ли он когда-либо в свою физическую оболочку.

Отбросив эти невеселые мысли, Андульвар взглянул на Сэйтана, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, раздув на мгновение щеки.

– Прошение об отставке из Темного Совета?

– Мне следовало подать его давным-давно.

– Ты всегда придерживался мнения, что присутствие мертвых демонов в Совете – большое преимущество, поскольку у них нет личной заинтересованности в исходе тех или иных дел.

– В любом случае, боюсь, моя личная заинтересованность в исходе одного конкретного дела ни у кого не вызывает сомнений, верно? – Написав внизу листа свое имя, Сэйтан завершил его изящным росчерком, а затем сложил письмо, положил в конверт и запечатал черным воском. – Не мог бы ты сам доставить это?

Андульвар неохотно принял конверт.

– А что, если Темный Совет примет решение отыскать членов ее семьи?

Сэйтан откинулся на спинку кресла.

– Темный Совет ни разу не созывался в Террилле с тех пор, как закончилась последняя война между Королевствами. У Совета Кэйлеера нет ни малейших причин пытаться искать ее родственников за пределами Царства Теней.

– Если они проверят записи в журналах, сохранившиеся в Эбеновом Аскави, то выяснят, что девочка родилась не в Кэйлеере.

– Джеффри – библиотекарь Цитадели – любезно согласился не находить никаких сведений, которые могут быть полезны членам Совета и помогут им выяснить, что на самом деле она с Шэйллота. Кроме того, имя Джанелль вообще не упоминается в регистрах – и это не изменится, если только не появится стоящая причина включить туда соответствующую запись.

– Ты останешься в Цитадели?

– Да.

– Надолго?

Сэйтан ответил не сразу.

– Я пробуду там столько, сколько понадобится. – Видя, что Андульвар не собирается уходить, Повелитель поинтересовался: – Еще какие-нибудь вопросы?

Эйрианец пристально разглядывал надпись на конверте, сделанную аккуратным мужским почерком.

– В приемной наверху ждет демон, который просил аудиенции. Он говорит, это важно.

Сэйтан отодвинулся от стола и потянулся за тростью.

– Все они так говорят, если наберутся храбрости обратиться ко мне. Кто он?

– Я его раньше не видел, – произнес Андульвар, а затем неохотно добавил: – Он новенький в Темном Королевстве. И он из Хейлля.

Сэйтан, хромая, обошел стол.

– Тогда что ему от меня нужно? Я уже семнадцать веков не ввязываюсь в дела Хейлля.

– Он отказался сказать, зачем ему нужно встретиться с вами. – Андульвар снова помолчал немного. – Он мне не нравится.

– Разумеется, – сухо согласился Повелитель. – Он же хейллианец.

Андульвар покачал головой:

– Дело не только в этом. От него исходит запах внутренней гнили. Он запятнан чем-то…

Сэйтан замер на месте.

– Что ж, в таком случае пойдем побеседуем с нашим хейллианским Братом, – со скрытой мягким тоном угрозой произнес он.

Андульвар не смог подавить дрожи, пробежавшей по его телу. К счастью, Повелитель уже направился к двери и ничего не заметил. Они были друзьями уже много тысяч лет, вместе служили, смеялись, оплакивали друзей. Эйрианец не хотел, чтобы Сэйтан чувствовал боль из-за того, что иногда даже друзья страшились его, Повелителя Ада, и ничего не могли с этим поделать.

Однако, когда Сэйтан открыл дверь и взглянул на него, Андульвар заметил проблеск гнева в золотистых глазах, говоривший о том, что его реакция не ускользнула от внимания друга. Затем Повелитель вышел из своего кабинета, чтобы разобраться с дураком, ожидавшим аудиенции.

Недавно скончавшийся мертвый демон, хейллианский Предводитель, стоял посреди приемной, убрав руки за спину. Он был одет во все черное, включая шелковый шарф, повязанный вокруг шеи.

– Повелитель, – произнес неизвестный, отвесив уважительный поклон.

– Вы что, незнакомы с простейшими правилами хорошего тона, которые приличествует соблюдать, приближаясь к незнакомому Верховному Князю?

– Но, Повелитель… – запнулся тот.

– Мужчина не прячет руки за спиной – если только не держит в них оружия, – пояснил Андульвар, входя следом за Повелителем. Он расправил темные кожистые крылья, загородив дверь.

По лицу Предводителя пронеслась ярость и в тот же миг исчезла. Он покорно вытянул руки перед собой:

– Как видите, мои совершенно бесполезны.

Сэйтан взглянул на обтянутые черными перчатками конечности. Правая заканчивалась кривым когтем. На левой не хватало мизинца.

– Ваше имя?

Предводитель помедлил с ответом на мгновение дольше, чем следовало.

– Грир, Повелитель.

Даже его имя каким-то непостижимым образом отравляло воздух. Нет, дело не только в этом человеке, хотя пройдет не меньше месяца, прежде чем вонь гниющего мяса наконец выветрится. Что-то еще. Взгляд Сэйтана упал на черный шелковый шарф. Его ноздри раздулись, стоило уловить аромат, который он знал слишком хорошо. Вот оно что. Геката по-прежнему отдавала предпочтение этим духам.

– Чего вы хотите, лорд Грир? – спросил Сэйтан, уверенный, что правильно угадал причину, по которой Геката решила подослать к нему своего очередного прихвостня. Не без труда он подавил ледяной гнев, мгновенно вспыхнувший в его душе.

Грир устремил взгляд в пол:

– Я… Я хотел спросить, нет ли у вас каких-нибудь новостей об одной юной ведьме.

В комнате стало так восхитительно холодно… Какой сладостной темнотой она наполнилась… Одна только мысль, простейшее движение, кратчайшее прикосновение силы Черного Камня к незваному гостю – и от Предводителя не останется даже шепота во Тьме.

– Я правлю Адом, Грир, – слишком тихо и спокойно напомнил Сэйтан. – Мне нет никакого дела до какой-то хейллианской ведьмы, юной или не очень. С чего вы взяли, что дела могут обстоять иначе?

– Она была не из Хейлля, – произнес Грир. – У меня сложилось впечатление, что вы – ее друг.

Сэйтан приподнял одну бровь:

– Я?

Грир поспешно облизнул губы. Слова посыпались как из рога изобилия.

– Я был направлен в хейллианское посольство в Белдон Море, столице островного Края под названием Шэйллот, и имел счастье познакомиться с Джанелль. Когда нагрянула беда, я предал доверие Верховной Жрицы Хейлля тем, что помог Деймону Сади отвести девочку в безопасное место. – Уцелевшие пальцы левой руки дернули узел шарфа, повязанного на шее, и наконец оттянули черный шелк вниз. – Это была моя награда.

Лживый ублюдок, с ненавистью подумал Сэйтан. Если бы он не считал, что этот ходячий труп еще может сослужить службу своему Повелителю, то прорвался бы сквозь все заслоны в разуме Грира и выяснил, какую роль тот играл на самом деле.

– Я знал эту девочку, – прорычал Сэйтан, направляясь к двери.

Грир сделал шаг вперед:

– Знали ее? Она?..

Верховный Жрец Песочных Часов резко развернулся на каблуках:

– Она ходит среди килдру дьятэ!

Грир склонил голову:

– Пусть будет милосердна Тьма.

– Пошел вон. – Сэйтан шагнул в сторону, не желая оскверняться прикосновением к этому человеку.

Андульвар сложил крылья и выпроводил Грира из Зала. Эйрианец вернулся спустя несколько минут. На его лице застыло обеспокоенное выражение. Сэйтан смотрел прямо на него, не чувствуя больше необходимости скрывать гнев и ненависть, которые вспыхнули в глубине золотистых глаз.

Андульвар принял боевую стойку эйрианцев, расставив ноги и слегка расправив крылья.

– Знаешь ли, это заявление разойдется по Аду быстрее, чем запах свежей крови.

Сэйтан обеими руками стиснул трость.

– Мне чертовски все равно, кому еще он передаст эти слова, – выплюнул он, – если при этом они дойдут до ушей суки, отправившей его сюда!

– Он так сказал? Он действительно так сказал?

Скорчившись в единственном кресле в комнате, Грир утомленно кивнул.

Геката, самопровозглашенная Верховная Жрица Ада, восторженно закружилась по комнате. Длинные черные волосы хлестали ее по плечам, когда она в очередной раз резко разворачивалась.

Это еще лучше, чем просто уничтожить ребенка. Теперь, когда разум потерян и разбит, а тело мертво, эта девочка превратится в нож, засевший у Сэйтана между ребрами, то и дело проворачивающийся в ране. Постоянное напоминание, что не он один обладает силой, с которой нужно считаться.

Геката замерла на месте, склонила голову набок и торжествующе воздела руки к потолку.

– Она ходит среди килдру дьятэ! – Грациозно опустившись на пол, она прислонилась к подлокотнику кресла, в котором сидел Грир, и нежно погладила его по щеке. – И ты, мой дорогой, ответствен за это… О да, теперь она не представляет для него ни малейшей ценности.

– Но ведь девочка больше не может быть полезна и вам, Жрица.

Геката кокетливо надула губки, а в ее золотистых глазах мелькнула жестокость.

– Если ты имеешь в виду первоначальные планы – то нет. Однако она превратится в великолепное оружие против этого помойного сына шлюхи.

Заметив непонимание на лице Грира, женщина встала и отряхнула пыль со своего платья, раздраженно цокнув языком.

– Мертво твое тело, а не разум, Грир! Подумай как следует, дорогой мой. Кто еще интересовался этим ребенком?

Грир неожиданно выпрямился, и на его губах заиграла улыбка.

– Деймон Сади.

– Деймон Сади, – самодовольно подтвердила Геката. – Как ты думаешь, он очень обрадуется, узнав, что его маленькая любимица так безнадежно мертва? И на кого, по-твоему, он возложит вину за ее преждевременный уход из мира живых? Как забавно будет настроить сына против отца! А если они уничтожат друг друга, – Геката широко развела руками, – то Ад снова расколется на части, и те, кто всегда трепетал перед этим Повелителем, не решаясь вступить в противостояние с ним, станут на мою сторону. С силой мертвых демонов, объединившихся в войско, Террилль наконец-то опустится на колени и признает меня единственной Верховной Жрицей, как сделали бы много, много веков назад, если бы этот ублюдок не вмешался в мои дела.

Она с отвращением окинула взглядом маленькую, почти пустую комнату.

– Как только он исчезнет, я снова окружу себя великолепием, которое полагается мне по праву. А ты, мой верный, дорогой Грир, будешь служить мне. Идем, – произнесла Геката, увлекая его в другую крошечную комнатку. – Я понимаю, что смерть тела стала для тебя серьезным потрясением…

Грир уставился на дрожащих мальчика и девочку, скорчившихся на соломе.

– Мы же демоны, Грир, – произнесла Геката, погладив его по руке. – Нам необходима плоть и горячая кровь. С их силой мы можем поддерживать свои тела в превосходном состоянии. И хотя некоторые плотские удовольствия нам уже недоступны, есть способы возместить эти потери. – Женщина склонилась к нему, жарко прошептала на ухо: – Это дети лэнденов. Конечно, лучше подошел бы ребенок Крови, однако их гораздо труднее заполучить. Однако даже дитя лэнденов сможет доставить нам удовольствие.

Грир быстро и тяжело дышал, словно ему не хватало воздуха.

– Хорошенькая девочка, верно, Грир? При первом же ментальном прикосновении ее разум обратится в тлеющую золу, но примитивные чувства останутся… надолго… а страх – это восхитительное пиршество.

3. Террилль

«Ты – мое орудие».

Деймон Сади беспокойно заметался на маленькой кровати, поставленной для него в одной из кладовых комнат под домом Красной Луны Дедже.

«Ты мое орудие»… путешествие на Ветрах до Алтаря Кассандры… Сюрреаль уже там, заливается слезами… Кассандра тоже там, сердится… Столько крови… Кровь Джанелль на его руках… Спуск в бездну… падение, крики… Ребенок, не бывший таковым… Узкая кровать с ремнями, чтобы привязывать руки и ноги… Роскошная постель, застеленная шелковыми простынями… Холодный камень Темного Алтаря… Черные свечи… Ароматические свечи… Детский крик… Его язык сладострастно облизывает маленький витой рог… Он наваливается на нее своим телом, вдавливая в холодный камень, но она борется с ним и кричит… Он умоляет о прощении… Но что он сделал? Золотистая грива… его пальцы щекочут хвост… узкая постель с шелковыми простынями… роскошная постель с ремнями… Прости меня, прости, прости… Он наваливается на нее своим телом, прижимая, не давая двигаться… Что он сделал?..

Гнев Кассандры обдает его болью… Что с Джанелль? Она в безопасности? Здорова? Роскошная каменная постель… шелковые простыни с ремнями… детский крик… Сколько крови… «Ты – мое орудие»… «Прости меня, прости, прости»… Что же он наделал?

Сюрреаль прислонилась к стене, слушая приглушенные всхлипывания Деймона. Кто бы мог предположить, что Садист настолько уязвим? Она и Дедже были знакомы с основами целительского ремесла и сумели залечить раны его тела, однако не имели ни малейшего представления, что делать с жестокими душевными и эмоциональными травмами. Вместо того чтобы окрепнуть, Деймон день за днем становился все более слабым, а его разум – пугающе хрупким.

На протяжении первых нескольких дней с момента их прихода в этот дом Красной Луны Деймон постоянно задавал Сюрреаль один и тот же вопрос. Он хотел знать, что случилось. Но она могла рассказать ему только о том, что знала сама.

С помощью девочки по имени Роза, ставшей мертвым демоном, она проникла в Брайарвуд, убила Предводителя, изнасиловавшего Джанелль, а затем отнесла девочку в Святилище, называемое Алтарем Кассандры. Деймон присоединился к ней уже там. Кассандра поджидала их. Деймон приказал ей выйти из комнаты, где располагался Алтарь, чтобы попытаться вернуть Сущность Джанелль обратно в ее тело. Сюрреаль использовала это время с пользой, чтобы расставить ловушки для «спасателей» из Брайарвуда. Когда прибыли эти похотливые самцы, она сдерживала их так долго, как только могла. К тому времени, когда пришлось вернуться в комнату с Алтарем, Кассандра и Джанелль уже ушли, а Деймон едва держался на ногах. Они вскочили на Ветра и вернулись в Белдон Мор. Последние три недели беглецы укрывались в доме Красной Луны Дедже.

Вот и все, что Сюрреаль могла ему рассказать. Но Деймону нужно было услышать что-то другое. Она не могла ответить на вопрос, спас ли он Джанелль. И похоже, чем больше усилий Сади прилагал, чтобы вернуть воспоминания, тем более раздробленные картины представали перед ним. Однако у него еще оставалась сила Черного Камня и способность выпустить на волю свое темное могущество. Если он утратит и без того слабую связь с реальностью…

Сюрреаль обернулась на звук ноги, тихо шаркнувшей по ступенькам лестницы, расположенной в конце тускло освещенного коридора. Всхлипы за закрытой дверью утихли.

Быстро и бесшумно двинувшись вперед, Сюрреаль загнала в угол женщину, притаившуюся у подножия.

– Что тебе нужно, Дедже?

Блюда и тарелки, которыми был уставлен поднос, задребезжали, когда женщина невольно вздрогнула.

– Я… я подумала… – Она подняла поднос повыше. – Сэндвичи, горячий чай… Я…

Сюрреаль нахмурилась. Почему Дедже пялится на ее груди? Причем отнюдь не взглядом деловой хозяйки дома Красной Луны, оценивающей одну из своих девочек. И почему она дрожит?

Сюрреаль опустила взгляд. Она стискивала свой любимый кинжал, прижав его кончик к Серому Камню, висевшему на золотой цепочке как раз над вырезом. Она не помнила, как призвала кинжал или Камень. Конечно, непрошеное вторжение встревожило ее и вызвало раздражение, однако…

Девушка заставила кинжал исчезнуть и стянула ворот рубашки, пряча Камень, а затем забрала поднос из рук Дедже.

– Прости. Я становлюсь слишком нервной.

– Серый, – прошептала Дедже. – Ты носишь Серый…

Сюрреаль напряглась:

– Только не в те дни, когда я работаю в домах Красной Луны.

Дедже, похоже, не слышала ее.

– Я даже не знала, что ты настолько сильна.

Сюрреаль перенесла вес подноса на правую руку и небрежно опустила левую, прижав ее к боку. Пальцы сомкнулись на гладкой рукоятке кинжала. Если это необходимо сделать, то все пройдет быстро и чисто. Дедже заслужила хотя бы это.

Она наблюдала за изменениями на лице женщины, которая пыталась сопоставить все, что знала о шлюхе Сюрреаль, с вновь открывшимися ей сведениями о ведьме, давно ставшей наемной убийцей. Когда Дедже наконец вновь посмотрела на нее, на ее лице появилось уважение и темное удовлетворение.

Затем Дедже вновь перевела взгляд на поднос и нахмурилась:

– К этому чаю следовало бы применить согревающее заклятие, иначе его нельзя будет пить.

– Я об этом позабочусь, – отозвалась Сюрреаль.

Хозяйка направилась вверх по лестнице.

– Дедже… – тихо позвала девушка. – Я всегда возвращаю долги.

Дедже быстро улыбнулась ей и кивком указала на поднос:

– Попытайся впихнуть в него хоть немного еды. Ему нужно набираться сил.

Сюрреаль подождала немного и, услышав, что дверь наверху закрылась, вернулась в кладовку, где сейчас находился самый опасный Верховный Князь во всем Королевстве.

Позже тем же вечером Сюрреаль без стука открыла дверь кладовой и замерла на месте:

– Что, во имя Ада, ты делаешь?!

Деймон на мгновение поднял глаза, а затем продолжил шнуровать ботинок.

– Одеваюсь. – В его глубоком, бархатном голосе появился надрыв.

– Ты свихнулся?! – Сюрреаль прикусила губу, пожалев о не вовремя вырвавшемся слове.

– Возможно. – Деймон вдевал рубиновые запонки в манжеты белой шелковой рубашки. – Я должен выяснить, что произошло, Сюрреаль. Я должен найти ее.

Сюрреаль раздраженно провела рукой по волосам:

– Ты не можешь уйти среди ночи! К тому же на улице зверский холод.

– А мне кажется, лучше времени и не придумать, ты так не считаешь? – слишком спокойно отозвался Деймон, неуловимым движением натягивая черный смокинг.

– Нет, не считаю! Подожди по крайней мере до рассвета.

– Я хейллианец. Это Шэйллот. Средь бела дня я буду выглядеть слишком уж подозрительно. – Деймон окинул комнатку рассеянным взглядом, пожал плечами, вытащил из кармана гребень и стал тщательно расчесывать густые черные волосы. Закончив, он засунул руки в карманы брюк и поднял бровь, словно спрашивая: «Что скажешь?»

Сюрреаль рассматривала стройное и в то же время мускулистое тело, на котором удивительно ладно сидел строгий черный костюм. Золотисто-коричневая кожа Сади стала пепельной от изнеможения, под глазами появились темные круги. Но даже сейчас он был слишком красив. Ни один мужчина не имел на это права.

– Ты выглядишь как кусок дерьма! – рявкнула она.

Сади дернулся, словно ее гнев оставил глубокий порез, затем слабо улыбнулся:

– Не пытайся вскружить мне голову комплиментами, Сюрреаль.

Девушка сжала кулаки. Единственное, что можно в него швырнуть, – это поднос с чаем и сэндвичами. Стоило ей увидеть пустую чашку и нетронутые бутерброды, как она сорвалась:

– Идиот, ты так ничего и не съел!

– Говори тише, если не хочешь, чтобы о моем присутствии узнали все вокруг.

Девушка принялась мерить шагами комнату, осыпая Деймона отборными ругательствами.

– Не плачь, Сюрреаль.

Он обнял ее, и под щекой наемной убийцы оказался прохладный шелк.

– Я и не плачу! – огрызнулась она, с трудом подавив всхлип.

Сюрреаль скорее почувствовала, чем услышала тихий смешок.

– Прости, ошибся. – Деймон легонько коснулся губами ее волос, а затем отстранился.

Сюрреаль громко шмыгнула носом, поспешно вытирая глаза рукавом, и отбросила с лица волосы.

– Ты еще недостаточно окреп, Деймон.

– Мне не станет лучше до тех пор, пока я не найду ее, – тихо отозвался он.

– Ты знаешь, как открывать Врата? – спросила Сюрреаль.

Эти тринадцать мест, обладавших странной силой, связывали Королевства Террилль, Кэйлеер и Ад.

– Нет. Но я отыщу того, кто знает. – Деймон сделал глубокий вдох. – Послушай меня внимательно, Сюрреаль. Во всем Королевстве Террилль очень и очень немногие способны каким-либо образом узнать о твоей связи со мной. Я приложил достаточно сил, чтобы это и дальше все оставалось по-прежнему. Поэтому, если ты не вскочишь на крышу и не начнешь кричать о том, что помогла мне, никто во всем Белдон Море не додумается искать именно тебя. Держись в тени, контролируй свой вздорный нрав. Ты сделала больше чем достаточно. Не увязай еще глубже – потому что меня не будет рядом, чтобы помочь.

Сюрреаль с трудом сглотнула:

– Деймон… ты объявлен сумасшедшим и вне закона. За твою голову назначена цена.

– Неудивительно, если учесть, что я сломал Кольцо Повиновения.

Сюрреаль поколебалась.

– Ты уверен, что Кассандра увела Джанелль в одно из других Королевств?

– Да, по крайней мере, это я знаю наверняка, – тихо отозвался Деймон.

– Значит, тебе необходимо отыскать Жрицу, которая знает, как открывать врата и пройти через них.

– Да. Но сначала мне нужно кое-куда заглянуть.

– Знаешь ли, сейчас не самое подходящее время наносить визиты.

– Это не совсем визит. Доротея не может использовать тебя против меня, потому что даже не подозревает о твоем существовании. Зато она знает о нем и в прошлом уже не раз использовала его, чтобы добраться до меня. На сей раз я не дам ей такого шанса. Несмотря на всю его надменность и вздорный характер, он чертовски хороший Верховный Князь.

Сюрреаль устало привалилась к стене.

– Что ты собираешься делать?

Деймон ответил не сразу.

– Вытащить Люцивара из Прууля.

4. Кэйлеер

Сэйтан появился на небольшой паутине, врезанной в каменный пол одного из внешних дворов Цитадели. Сойдя с нее, он невольно поднял взгляд.

Если не знать, что нужно искать, то увидишь лишь черную гору, называемую Эбеновым Аскави, почувствуешь только массивность скалистой громады. Однако именно здесь размещалась Цитадель, Святилище Ведьмы, хранилище долгой, слишком долгой истории Крови. Это место было поистине неприступным – оно идеально подходило для того, чтобы хранить тайны.

Будь ты проклята, Геката, горько подумал он и, тяжело опираясь на трость, направился к одному из входов. Будь проклята ты и все твои амбициозные замыслы, жадная, злобная сука. Он однажды усмирил руку, готовую ударить, поскольку чувствовал, что за ним остался долг – ведь бывшая супруга родила ему двоих сыновей. Но он давно расплатился, и с лихвой. В этот раз он пожертвует своей честью, самоуважением и всем, что у него еще осталось, если это поможет остановить Гекату.

– Сэйтан.

Джеффри, историк и библиотекарь Цитадели, вышел из дверей, скрытых в тени. Как всегда, он был аккуратно одет в черную облегающую тунику и брюки. На нем не было никаких украшений, если не считать кольца с Красным Камнем. Черные волосы, как всегда тщательно зачесанные назад, открывали взгляду, что растут они правильным треугольником, острием надвигавшимся на лоб. Черные глаза теперь больше походили на угольки, а не на отполированные камни, как раньше.

Сэйтан подошел к библиотекарю, и вертикальная морщинка между его бровями стала еще глубже и заметнее.

– Проходи в библиотеку. Выпьем по бокалу ярбараха, – предложил Джеффри.

Повелитель покачал головой:

– Возможно, позже.

Джеффри нахмурился еще больше:

– Для гнева нет места в комнате больного. Особенно сейчас. И особенно для твоего гнева.

Два Хранителя напряженно посмотрели друг на друга. Сэйтан первым отвел взгляд.

Как только они удобно устроились в мягких креслах и Джеффри разлил по бокалам подогретое кровавое вино, Сэйтан заставил себя взглянуть на огромный черный стол, занимавший почти половину комнаты. Обычно он был завален книгами, посвященными истории и Ремеслу, а также всевозможными справочниками, которые Джеффри извлекал из Хранилища. Мужчины день за днем перерывали записи, сохранившиеся на древних страницах, в поисках хоть каких-то указаний, способных помочь им разобраться в поразительных вещах, которые Джанелль то и дело говорила, а заодно понять ее странные, но удивительные способности. Теперь стол был пуст. И эта пустота причиняла боль.

– У тебя нет ни малейшей надежды, Джеффри? – тихо спросил Сэйтан.

– Что? – Джеффри взглянул было на стол, но тут же отвел взгляд. – Мне было нужно… занятие. Сидеть здесь, где каждая книга служит напоминанием…

– Я понимаю. – Сэйтан осушил свой бокал и потянулся за тростью.

Джеффри проводил его до двери. Выйдя в коридор, Сэйтан ощутил легкое, неуверенное прикосновение и повернулся.

– Сэйтан… ты до сих пор надеешься?

Повелитель очень долго обдумывал вопрос, прежде чем дать единственный возможный ответ.

– У меня нет выбора.

Кассандра закрыла книгу, устало повела плечами и потерла лицо ладонями.

– Никаких изменений. Девочка не поднималась из бездны – или куда там она отправилась. И чем дольше пробудет в таком состоянии, вне досягаемости для другого разума, тем меньше у нас шансов когда-либо вернуть ее.

Сэйтан пристально посмотрел на женщину с рыжими волосами и усталыми изумрудно-зелеными глазами. Давным-давно, когда Кассандра еще была Ведьмой и Королевой, носившей Черные Камни, он был ее Консортом, искренне любил ее. И она по-своему была привязана к нему – до тех пор, пока Сэйтан не принес Жертву Тьме и не получил Черный Камень. После этого их любовь превратилась в торговлю умениями и способностями. Будущий Повелитель Ада грел ей постель в обмен на обучение Ремеслу Черных Вдов. Все кончилось, когда Кассандра разыграла сцену окончательной смерти и скрыла от него, что стала Хранительницей. Ведьма изобразила свою кончину весьма натурально, к тому же Сэйтан всегда верил своей Королеве, поэтому ему и в голову не пришло, что она сделала это только для того, чтобы избавиться от своих обязанностей, а заодно и от него.

Теперь они снова были вместе.

Однако, когда Сэйтан обнял женщину, желая утешить, он ощутил вспыхнувший страх и подавленную дрожь. Кассандра никогда не забывала о том, что он ходил темными дорогами, на которые сама она не осмеливалась ступить, никогда не забывала, что в Темном Королевстве его называли Повелителем, хотя он по-прежнему был жив.

Сэйтан поцеловал ее в лоб и отстранился.

– Отдохни, – мягко посоветовал он. – Я посижу с ней немного.

Кассандра посмотрела на Повелителя, перевела взгляд на постель и покачала головой:

– Даже тебе не удастся дотянуться до нее, Сэйтан.

Он взглянул на бледную, хрупкую девушку, лежащую в море черных шелковых простыней:

– Я знаю.

Когда Кассандра закрыла за собой дверь, Сэйтан не мог не задуматься о том, что бывшая Ведьма, скорее всего, испытывает бессознательное удовлетворение от этого факта, какой бы ужасной ни была сложившаяся ситуация.

Сэйтан покачал головой, пытаясь очистить разум, придвинул кресло к постели и вздохнул. Он очень жалел, что комната так и осталась совершенно безликой. Отполированный черный камень стен нигде не закрывали яркие картины. На мебели из черного дерева не было милых безделушек, которые так дороги юным девушкам. Он очень сильно сожалел об этом.

Но ремонт в этих покоях закончился незадолго до того кошмара у Алтаря Кассандры. У Джанелль не было возможности оставить здесь отпечаток своей личности, хотя бы ментальный запах, который окончательно сделал бы эти комнаты ее собственностью. Тех немногочисленных сокровищ, которые она хранила здесь, было недостаточно – Джанелль слишком редко брала их в руки. Не хватало знакомого якоря, способного вытянуть ее из бездны, бывшей частью Тьмы.

Если не считать его самого.

Опираясь локтем на постель, Сэйтан склонился над Джанелль и нежно откинул с худенького личика золотистые локоны. Ее тело действительно исцелялось, но слишком медленно, поскольку внутри не было никого способного ускорить этот процесс. Джанелль, его юная Королева, дитя его души, затерялась во Тьме – или же где-то в стране видений, называемой Искаженным Королевством. Он не мог пойти за ней туда.

Однако Сэйтан надеялся, что его любовь сможет.

Осторожно положив руку на бледный лоб девушки, Сэйтан закрыл глаза и спустился внутрь, глубоко к Черному. Медленно, осторожно он двигался вниз до тех пор, пока не достиг внутренней паутины. Тогда он выпустил в бездну слова, как делал каждый день на протяжении уже трех недель.

«Ты в безопасности, ведьмочка. Возвращайся. Ты в безопасности».

5. Террилль

Чья-то ладонь прикоснулась к его руке, осторожно сжала плечо.

Люцивар не слишком обрадовался вынужденному пробуждению, вернувшему мучительную боль, которая терзала тело и мешала засыпать. Цепи, приковывавшие его запястья и лодыжки к стене, были слишком короткими и не позволяли лечь удобно, поэтому приходилось спать скорчившись и прижавшись спиной к стене, чтобы хоть немного облегчить боль в ногах. Голова его покоилась на скрещенных предплечьях, крылья прикрывали тело.

Длинные ногти настойчиво царапнули кожу. Рука сильнее сжала плечо.

– Люцивар, – прошептал глубокий голос, хриплый от раздражения и усталости. – Просыпайся, Заноза!

Люцивар поднял голову. Лунный свет, лившийся в зарешеченное окошечко жалкой каморки, был не слишком ярким, но и его хватило, чтобы разглядеть человека, склонившегося над ним. На мгновение он испытал всплеск радости при виде брата. А затем оскалил зубы в хищной ухмылке:

– Ну, здравствуй, Ублюдок.

Деймон отпустил плечо Люцивара и, насторожившись, сделал шаг назад.

– Я пришел, чтобы вытащить тебя отсюда.

Люцивар медленно встал и тихо зарычал, когда звякнули цепи.

– Садист проявляет подобную предусмотрительность? Право, я тронут. – Он бросился на Деймона, но кандалы помешали ему. Сади успел ускользнуть и остановился в нескольких шагах от Люцивара.

– Не слишком радостное приветствие, братец, – тихо произнес Деймон.

– Ты и впрямь ожидал, что во мне вспыхнут родственные чувства, братец? – огрызнулся тот.

Деймон пробежался пальцами по волосам и вздохнул:

– Ты ведь прекрасно знаешь, почему я не мог помочь тебе. Вплоть до этого момента.

– Да, я знаю причину, – отозвался Люцивар голосом, походившим на мурлыканье хищной кошки. – И не менее хорошо понимаю, почему ты пришел сюда сейчас.

Деймон отвернулся. Тени скрыли его лицо.

– Ты действительно считаешь, будто мое освобождение загладит твою вину, Ублюдок? Ты действительно считаешь, будто я когда-нибудь смогу простить тебя?

– Ты должен простить меня, – прошептал Деймон и неожиданно вздрогнул.

Люцивар сузил золотистые глаза. В ментальном запахе, исходящем от Сади, мелькнули признаки уязвимости. В другое время это изрядно бы его обеспокоило. Сейчас эйрианец усмотрел в них свое оружие.

– Не следовало тебе приходить сюда, Ублюдок. Я же поклялся убить тебя, если ты примешь это предложение, и я сдержу слово.

Деймон снова повернулся к брату:

– Какое еще предложение?

– Хорошо, возможно, сделка – более удачное слово. Твоя свобода в обмен на жизнь Джанелль.

– Я не принимал этого предложения!

Люцивар сжал кулаки:

– В таком случае ты убил ее ради удовольствия? Или не понимал, что она умирает под тобой, пока не стало слишком поздно?

Они уставились друг на друга.

– О чем ты говоришь? – тихо спросил Деймон.

– Об Алтаре Кассандры! – так же тихо ответил Люцивар, хотя гнев, с каждой минутой разгоравшийся все сильнее, угрожал смести стены, возведенные разумом. – В этот раз ты проявил беспечность. Ты оставил простыню – и всю эту кровь.

Покачнувшись, Деймон уставился на руки.

– Столько крови… – прошептал он. – Все руки были в крови…

Слезы обожгли глаза Люцивара.

– Почему, Деймон? Что она сделала, чтобы пришлось подвергнуть ее таким страданиям? – Он говорил все громче и громче и ничего не мог с собой поделать. – Она была Королевой, о которой мы давно мечтали. Мы так долго ждали ее! Ты, шлюха с сердцем мясника, зачем тебе понадобилось ее убивать?!

В глазах Деймона мелькнула угроза, предупреждающая об опасности.

– Она не умерла.

Люцивар задержал дыхание, всей душой желая поверить в это.

– Тогда где она?

Деймон озадаченно нахмурился и ответил не сразу.

– Не знаю. Не могу сказать наверняка.

Жестокая, отчаянная боль пронзила Люцивара, точно так же, как после прикосновения ментальным импульсом к окровавленной ткани.

– Ты не можешь сказать наверняка! – вызверился он. – Ты, Садист, не помнишь, где похоронил жертву? Придумай ложь поискуснее!

– Она не умерла! – взревел Деймон.

Поблизости раздался крик, за которым последовал быстрый топот.

Деймон поднял правую руку. Черный камень блеснул. За стенами хлева, где держали работников, кто-то издал мучительный стон. Затем повисла мрачная тишина.

Зная, что стражникам потребуется очень немного времени, чтобы набраться храбрости и войти в хлев, Люцивар оскалил зубы и ударил по неожиданно открывшемуся уязвимому месту:

– Ну скажи, ты просто швырнул Джанелль на землю и тут же овладел ею? Или совратил, солгал, заверил в том, что любишь ее?

– Я на самом деле люблю ее. – В глазах Деймона отразилась тень сомнения, намек на страх. – Я должен был солгать. Она не желала слушать. У меня не осталось выбора.

– А затем ты совратил ее, подманил поближе, чтобы нанести верный удар.

Деймон неожиданно сорвался с места и стал мерить шагами комнатушку, яростно качая головой.

– Нет, – выдавил он сквозь стиснутые зубы. – Нет, нет, нет! – развернулся, схватил Люцивара за плечи и швырнул к стене. – Кто сказал тебе, что она мертва? Кто?!

Люцивар резким движением вскинул руки, освобождаясь от стальной хватки.

– Доротея.

Боль исказила черты Деймона. Он отступил, потрясенный.

– С каких пор ты слушаешь Доротею? – с горечью спросил он. – С каких пор ты веришь этой лживой суке?

– Я ей не поверил.

– Тогда почему…

– Слова могут лгать. Кровь – никогда. – Люцивар сделал паузу, давая брату возможность уловить скрытый смысл сказанного. – Ты оставил простыню, Ублюдок, – с яростью напомнил он. – Всю эту кровь. Всю эту боль.

– Перестань, – прошептал Деймон дрожащим голосом. – Люцивар, я прошу тебя, перестань. Ты не понимаешь. Ей уже причинили зло, ей было больно, и я…

– Совратил ее, солгал и изнасиловал двенадцатилетнюю девочку!

– Нет!

– Тебе понравилось, Ублюдок?

– Я не…

– Тебе понравилось прикасаться к ней?

– Люцивар, прошу тебя…

– Понравилось?

– Да!

Взревев от ярости, Люцивар бросился на Деймона с силой, которой хватило, чтобы разорвать цепи, но, увы, недостаточно быстро. Он рухнул на пол, ободрав кожу на ладонях и коленях. Потребовалось не меньше минуты, чтобы отдышаться. И еще одна ушла на то, чтобы понять, почему он дрожит. Люцивар пристально уставился на толстый слой льда, покрывший каменные стены каморки. Затем он медленно поднялся, покачиваясь на дрожащих ногах, ощущая глубокую горечь, исполосовавшую душу.

Деймон стоял рядом, убрав руки в карманы брюк. Его лицо превратилось в бесстрастную маску, золотистые глаза остекленели и приобрели сонное выражение.

– Я ненавижу тебя, – хрипло прошептал Люцивар.

– В данный момент, братец, это чувство взаимно, – слишком спокойно и мягко отозвался Деймон. – Я найду ее, Люцивар. Я найду ее, просто чтобы доказать, что она не умерла. А после того как найду ее, я вернусь и вырву твой лживый язык.

Деймон исчез. Стена с запертой дверью взорвалась.

Люцивар рухнул на пол, крепко прижав крылья к спине и прикрывая руками голову. Мелкие камни и песок обрушились на него дождем.

Новые крики. Приближающийся топот.

Люцивар вскочил, когда в пролом вбежали охранники. Он оскалил зубы и зарычал, в золотистых глазах плескался гнев. Стражники бросили на него один-единственный взгляд и выскочили из каморки. До самого рассвета они караулили выход из камеры, не осмеливаясь войти.

Люцивар наблюдал за ними, дыхание с шипением вырывалось сквозь стиснутые зубы.

Он мог бы применить силу, пройти мимо стражей и последовать за братом. И если бы Зуультах попыталась остановить его, отправив волну боли через Кольцо Повиновения, по-прежнему висевшее на его члене, Деймон обрушил бы на нее силу Черного. Как бы сильно братья ни были злы друг на друга, они всегда объединялись перед лицом третьего врага.

Он мог бы последовать за Деймоном и навязать ему схватку, которая неизбежно уничтожила бы одного из них – или обоих. Вместо этого Люцивар остался в своей каморке.

Он поклялся, что убьет Деймона, и сдержит слово. Но эйрианец не мог заставить себя уничтожить брата. Не сейчас.

1. Террилль

В дверь резко, настойчиво постучали. Доротея Са-Дьябло спрятала дрожащие руки в складках шелкового пеньюара и встала в центре своей спальни, спиной к единственной зажженной свече, неверным огоньком освещавшей комнату.

Она искала Деймона Сади уже семь месяцев. При свете дня, окружив себя ведьмами и Предводителями, служившими при ее дворе, Верховной Жрице почти удавалось убедить себя, что он никогда не вернется в Хейлль, будет жить в какой-нибудь дыре и радоваться свободе. Но ночью ее охватывала страшная уверенность, что, открыв дверь или свернув за угол, она обнаружит там Деймона, жаждущего пролить ее кровь. Он протянет боль через все мыслимые пределы, а потом убьет ее, Доротею. И самое неприятное заключалась в том, что Сади сделает это не из мести за все зло, которое она ему причинила. Он уничтожит ее только из-за этого ребенка.

Проклятый ребенок… Внезапная озабоченность Гекаты, появление Повелителя, смерть Грира, загадочная болезнь ее сына, Картана, ярость Деймона, неожиданная ненависть Люцивара к сводному брату – все нити вели к этой проклятой девчонке.

Дверная ручка неуверенно повернулась. Створка чуть приоткрылась.

– Жрица? – тихо позвал мужской голос.

Облегчение, от которого у Доротеи даже закружилась голова, мгновенно сменилось гневом.

– Заходи, – бросила она.

Лорд Вальрик, капитан стражи, вошел в комнату и поклонился.

– Простите мне вторжение в столь поздний час, Верховная Жрица, но я счел, что вам следует узнать об этом незамедлительно. – Он щелкнул пальцами, и вошли два стражника, грубо держа за плечи мужчину.

Доротея уставилась на молодого парня, по всем признакам принадлежащего к хейллианской Крови, сжавшегося в комок между охранниками. Совсем юнец, чуть старше мальчишки. И какой красавчик! Именно такие ей всегда нравились. Слишком подозрительное совпадение.

Она шагнула к юноше, не без удовлетворения заметив страх в его остекленевшем взгляде.

– Ты не служишь при моем дворе, – промурлыкала она. – Зачем ты здесь?

– Меня прислали сюда, Жрица. Мне было велено с-служить вам.

Доротея присмотрелась к нему. Слова прозвучали слишком уж безжизненно, словно были сказаны против воли. Это не его слова. Существовали многочисленные заклятия подчинения, заставлявшие человека выполнить определенный набор заданий – даже против воли.

Она сделала еще один шаг вперед:

– Кто послал тебя?

– Он не назвал своего…

Не дав ему договорить, Доротея призвала кинжал и по самую рукоятку вонзила его в грудь мальчишки. Ее движение было таким быстрым и яростным, что стражники невольно потеряли равновесие и рухнули на пол вместе с телом. Затем она призвала силу Красного Камня, сокрушила его жалкие внутренние барьеры и выжгла разум, не оставив там никого и ничего способного вернуться и отомстить.

– Отнесите тело в лес за пределами города и оставьте диким зверям – если, конечно, найдутся те, что позарятся на эту падаль, – процедила она сквозь зубы.

Стражники покорно уволокли тело из комнаты, Вальрик последовал за ними.

Доротея принялась мерить шагами комнату, сжимая и разжимая кулаки. Проклятье, проклятье, проклятье! Надо было хорошенько покопаться в голове у этого юнца, прежде чем полностью уничтожить его разум, и узнать, кто отправил его сюда. Впрочем, это наверняка дело рук Сади! Этот ублюдок играет с ней, пытается измотать ее, заставить утратить бдительность, застать врасплох!

Она закрыла лицо дрожащими руками.

Сади где-то там. В неизвестности. Если только не умер… Нет! Он не мог умереть! Тогда не останется никакой надежды снова подчинить его своей воле. Не останется вообще никакой надежды. Стоит ему стать мертвым демоном, как он объединит свои силы с Повелителем. А она не забыла угрозу, высказанную Сэйтаном на прощание, когда его голос поднялся из глубин кружащейся тьмы: в день, когда умрет Деймон Сади, погибнет весь Хейлль.

Наконец, совершенно утомленная, Доротея опустилась на постель. Поколебавшись мгновение, она погасила свечу. Во тьме больше безопасности – если ее вообще можно сейчас обрести.

Доротея отбросила капюшон плаща и сделала глубокий вдох, прежде чем войти в небольшую гостиную в старом Святилище. Геката уже сидела у потухшего камина, как всегда скрывая лицо под капюшоном. Перед ней стоял пустой кубок из воронового стекла.

Доротея призвала серебряную фляжку и поставила ее возле кубка.

Геката раздраженно фыркнула, неприятно удивленная незначительной величиной сосуда, но указала на него пальцем. Фляжка открылась и взмыла над столом. Горячее содержимое алой струей хлынуло в кубок, и он скользнул по воздуху в протянутую руку Темной Жрицы. Она сделала несколько быстрых, жадных глотков.

Доротея, стиснув руки, лежащие на коленях, выжидала. Наконец, когда терпение лопнуло, она рявкнула:

– Сади до сих пор на свободе.

– И каждый день все сильнее истончает его терпение, – произнесла Геката девчоночьим, почти детским голосом, так не вязавшимся с ее порочной натурой.

– Именно.

Геката удовлетворенно вздохнула:

– Это хорошо.

– Хорошо?! – воскликнула Доротея, вскочив с кресла. – Вы не знаете его!

– Зато я знаю его отца.

Доротея содрогнулась.

Геката поставила пустой кубок на стол.

– Успокойся, Сестра. Я уже сплела великолепную сеть для Деймона Сади, из которой ему не выбраться, потому что он сам не захочет этого.

Доротея вернулась к своему креслу.

– И тогда он снова может быть Окольцован.

Геката тихо, зловеще рассмеялась:

– О нет, в этом случае он будет бесполезен для нас. Но умерь свое беспокойство. Он будет охотиться за более крупной добычей, чем ты. – С этими словами она ткнула пальцем в Доротею. – Я славно потрудилась для тебя.

Верховная Жрица Хейлля сжала губы, отказываясь заглатывать наживку.

Геката выждала минуту.

– Он отправится за Повелителем.

Доротея, пораженная, уставилась на нее:

– Почему?

– Чтобы отомстить за девочку.

– Но это же Грир уничтожил ее!

– Да, но Сади-то этого не знает, – произнесла Геката. – Как только я поведаю ему печальную историю о том, почему все это произошло с девочкой, Деймон будет думать лишь об одном – он должен голыми руками вырвать сердце Сэйтана. Разумеется, Повелитель не одобрит этого милого начинания.

Доротея села в кресло и откинулась на спинку. Уже много месяцев она не испытывала такого облегчения.

– Что потребуется от меня?

– Отряд стражников, которые помогут расставить силки.

– Тогда, думаю, стоит выбрать тех, кто не представляет особой ценности.

– Не переживай за своих людей. Сади не представляет для них угрозы. – Геката поднялась, давая тем самым понять, что пора уходить.

Когда они покинули Святилище, Геката недовольно заметила:

– Ты ничего не сказала о моем подарке, Сестра.

– О вашем подарке?

– Я говорю о мальчике. Признаться, я испытывала искушение оставить его у себя, но тебе ведь полагалась небольшая компенсация за утрату Грира. Из него вышел отличный слуга.

– Ты знаешь, что нужно делать? – спросила Геката, вручая Гриру два хрустальных флакона.

– Да, Жрица. Но вы уверены, что он отправится туда?

Геката погладила раба по щеке.

– По какой-то причине Сади посещает каждый Алтарь на своем пути, медленно продвигаясь к востоку. Он отправится туда. Это единственные оставшиеся на его пути Врата, если не считать Святилища возле руин Зала Са-Дьябло. – Она постучала пальчиками по губе и нахмурилась: – Правда, старая Жрица может стать небольшой проблемкой. Однако ее помощница – разумная, практичная девочка. Эта черта часто встречается в тех, кто одарен менее других. Ты сможешь с ней справиться.

– А старая Жрица?

Геката изящно пожала плечами:

– Нельзя разбрасываться едой.

Грир улыбнулся, склонившись над протянутой рукой, и вышел.

Напевая вполголоса, Геката исполнила несколько первых пируэтов придворного танца. Уже семь месяцев Деймону Сади удавалось избегать ее ловушек, а его возмездие, неизбежно настигавшее тех, кто пытался помешать ему добраться до Врат, заставило даже самых верных ее слуг в Темном Королевстве бояться Садиста. Уже семь месяцев Гекату преследовали неудачи. Но и его тоже. В Террилле остались считанные единицы Жриц, знавших, как открывать Врата. Тех, кто не успел вовремя скрыться после ее первого предупреждения, устранили.

По правде сказать, это стоило ей сильнейших демонов, зато Сади так и не успел узнать, в каком порядке зажигать свечи, чтобы открылись Врата. Разумеется, если бы он отправился в Эбеновый Аскави, то его поиски закончились бы несколько месяцев назад. Однако Геката старательно, век за веком превращала благоговение перед Цитаделью в настоящий суеверный ужас – это было несложно, поскольку первый и единственный визит в Хранилище ужаснул ее саму. Теперь же ни один человек во всем Террилле не отправится туда добровольно с просьбой о помощи или убежище, если только не отчается настолько, что будет готов рискнуть всем. И, говоря откровенно, даже это немногих подвигнет на визит в Цитадель.

Поэтому Сади, которому некуда пойти и некому довериться, продолжит скрываться, бежать, искать. Когда он наконец доберется до Врат, где Геката будет ждать его, напряжение долгих месяцев сделает его уязвимым.

– Правь Адом, пока можешь, ублюдочный сын шлюхи, – произнесла она, обхватив себя руками. – На сей раз мое орудие будет безупречным.

2. Ад

Сэйтан открыл дверь своего кабинета и замер, когда Гарпия, неподвижно стоявшая в коридоре, натянула тетиву лука и направила острие стрелы ему в сердце.

– Довольно примитивный способ добиваться аудиенции, верно, Тишьян? – сухо поинтересовался Сэйтан.

– Боюсь, мое оружие далеко не примитивно, Повелитель, – вызверилась Гарпия.

Сэйтан посмотрел на нее и шагнул обратно в комнату.

– Проходи и говори, с чем пришла. – Тяжело опираясь на трость, Повелитель, хромая, направился к своему креслу за огромным столом из черного дерева и, опустившись на сиденье, приготовился к долгому разговору.

Тишьян медленно вошла в кабинет. От нее исходили волны гнева, подобные ледяным порывам зимнего ветра. Гарпия замерла у порога, глядя на Повелителя, бесстрашная в своей ярости, Королева Деа аль Мон, Черная Вдова. Тетива вновь натянулась, и стрела была готова сорваться в полет – прямо в сердце Повелителя.

Его терпение, и без того истончившееся за последние тяжелые месяцы, лопнуло.

– Опусти эту штуку, прежде чем я сделаю что-нибудь, о чем впоследствии мы оба пожалеем.

Но Тишьян даже не дрогнула.

– Разве ты не успел совершить то, в чем теперь раскаиваешься, Повелитель? Или ты настолько переполнен гноем ревности, что сожалению попросту не хватает места?

По стенам Зала прокатился гулкий рокот.

– Тишьян, – с опасной мягкостью произнес Сэйтан, – третьего предупреждения не будет.

Гарпия неохотно заставила лук и колчан исчезнуть.

Сэйтан скрестил руки на груди.

– Говоря откровенно, ваша выдержка немало удивляет меня, леди. Я ожидал этого разговора уже давно.

– Так, значит, это правда? – прошипела Тишьян. – Она действительно стала одной из килдру дьятэ?

Сэйтан почувствовал, как нарастает напряжение.

– Что, если да?

Тишьян на одно короткое ужасное мгновение застыла на месте, глядя на Сэйтана, а затем запрокинула голову и испустила резкий, пронзительный крик, исполненный неподдельного горя.

Повелитель потрясенно уставился на нее. Он знал, что по Аду слух разойдется быстро. Он ожидал, что Тишьян, как и Чар, лидер килдру дьятэ, поспешат разыскать его как можно быстрее. Он ожидал, что придется столкнуться с их яростью, возможно, даже ненавистью, и смог бы принять и то и другое. Но не эту скорбь.

– Тишьян, – дрогнувшим голосом произнес Сэйтан, – Тишьян, подойди сюда.

Но она не тронулась с места, продолжая громко горестно выть.

Сэйтан, хромая, подошел к ней. Похоже, она даже не заметила, как Повелитель заключил ее в объятия и прижал к себе. Он гладил длинные серебристые волосы и бормотал слова сочувствия на Древнем языке.

– Тишьян, – мягко произнес он, когда рыдания стихли, превратившись в редкие всхлипы, – мне искренне жаль. Я прошу прощения за ту боль, которую причинил тебе, но без этого было нельзя.

Тишьян резко ударила его кулаком в живот, и Повелитель растянулся на полу.

– Тебе жаль! – зарычала она, вихрем проносясь по комнате. – Мне тоже! Очень жаль, что я ударила тебя лишь кулаком, а не ножом! Ты вполне заслужил того, чтобы тебе выпустили кишки! Старый ревнивец! Чудовище! Неужели ты не мог позволить ей наслаждаться невинным романом, не разрывая ее на части из ревности?!

Наконец, переведя дыхание, Сэйтан оперся на локоть.

– Ведьма не может стать килдру дьятэ, Тишьян, – холодно произнес он. – Ведьма не может стать одной из мертвых демонов. Так скажи мне, какой вариант тебе больше нравится. Я мог сказать, что она теперь на острове килдру дьятэ, или оставить невинную, уязвимую девочку на растерзание врагам.

Тишьян замерла на месте. В ее глазах застыло загнанное выражение. Она склонилась над Сэйтаном, лихорадочным взглядом изучая его лицо.

– Ведьма не может стать мертвым демоном?

– Нет. Но во всем Аду, кроме меня, об этом должны знать только ты и Чар.

– Полагаю, – медленно произнесла она, – наиболее верный способ одурачить врага – это одурачить друга.

Гарпия подумала и протянула Повелителю руку, помогая подняться. Затем она принесла его трость и вновь посмотрела прямо в золотистые глаза.

– Гарпия превращается в Гарпию потому, что она так умирает. Поэтому ей легче верить слухам.

Другого прощения от Тишьян было невозможно дождаться.

Сэйтан принял трость из ее рук, благодарный за поддержку.

– Я скажу тебе то же самое, что сказал Чару, – произнес он. – Если ты по-прежнему остаешься моим другом и хочешь помочь, есть кое-что, о чем я хочу попросить.

– О чем же, Повелитель?

– Не теряй этой ярости.

В глазах Тишьян полыхнуло пламя. Улыбка коснулась ее губ и тут же исчезла.

– Стрела, которая летит мимо цели, должна показаться достаточно убедительной даже самому взыскательному взгляду.

Сэйтан приподнял бровь и цокнул языком.

– Ведьма из рода Деа аль Мон – и не попадет в цель?

Тишьян пожала плечами:

– Даже Деа аль Мон не всегда везет.

– На всякий случай, если у тебя не получится промахнуться, постарайся, пожалуйста, не целиться в жизненно важные части тела, – сухо попросил Сэйтан.

Тишьян моргнула, а затем ее губы вновь изогнулись в легкой усмешке.

– Есть только одна часть тела мужчины, в которую целится Гарпия, Повелитель. Как по-вашему, она очень важна?

– Иди, – велел Сэйтан.

Тишьян поклонилась и ушла.

Повелитель Ада еще несколько мгновений смотрел на закрытую дверь, а затем, хромая, направился к креслу. Вздохнув, он опустился на сиденье, вытянув ноги. Еще через минуту Сэйтан вышел из кабинета и направился по извилистым коридорам в верхние комнаты Зала, надеясь, что Мефис или Андульвар где-то здесь.

Ему нужна компания. И желательно – мужская.

С таким другом, как Тишьян, не слишком легко расслабиться.

3. Террилль

В лунном свете лужайка казалась подернутой серебром, приняв призрачные очертания. Ветер задумчиво ерошил стебли травы. На протяжении всего жаркого летнего дня на горизонте собирались грозовые тучи, и где-то вдалеке то и дело рокотал гром.

Сюрреаль застегнула куртку и обхватила себя руками, пытаясь согреться. В воздухе заметно похолодало. Через час гроза обрушится на Белдон Мор. Но к тому времени она уже успеет добраться до дома Красной Луны Дедже – в качестве почетной гостьи на прощальном торжественном ужине.

После той ночи у Алтаря Кассандры она обнаружила, что игры в постели ей претят, даже несмотря на то, что так гораздо легче убить мужчину. В конце концов, она не умрет с голоду, если перестанет быть шлюхой. Лорд Маркус, ведущий дела Сади, взялся следить за ее вложениями и оказался воистину незаменимым. Кроме того, Сюрреаль всегда куда больше нравилось быть наемной убийцей и проливать кровь, чем пускать мужчин в свою постель.

Девушка покачала головой. Об этом можно подумать и позже.

Бесшумно двинувшись вперед через кусты, окружавшие лужайку, она оказалась возле большого дерева с прямым толстым суком, идеально подходившим для качелей. И действительно, с этого сука свисало кое-что – только вот, увы, не предназначавшееся для развлечений.

Сюрреаль подняла глаза, пытаясь разглядеть призрачный силуэт, полупрозрачное, серебристое детское тельце.

– Ты больше ее не найдешь, – произнес детский голосок. – Марджана ушла.

Сюрреаль развернулась на месте и уставилась на девочку с перерезанным горлом, одетую в окровавленное платье. Она познакомилась с Розой семь месяцев назад, когда Джанелль открыла ей страшные тайны Брайарвуда. На следующую ночь им вдвоем удалось вызволить юную Королеву из этих стен, но они не успели предотвратить жестокое изнасилование.

– А что с ней случилось? – поинтересовалась Сюрреаль, глядя на дерево. Какая глупость – спрашивать подобное о девочке, которая давно умерла…

Роза пожала плечами:

– Она исчезла. Все старые призраки наконец-то вернулись во Тьму. – Девочка пристально посмотрела на незваную гостью. – Зачем ты здесь?

Сюрреаль глубоко вздохнула:

– Пришла попрощаться. Утром я уезжаю из Шэйллота – и больше никогда не вернусь.

Роза обдумала ее слова.

– Если возьмешь меня за руку, наверное, сможешь увидеть Денни. Я не знаю, как Джанелль всегда ухитрялась видеть даже самых старых призраков. Мне это не удается и сейчас, когда я стала мертвым демоном – только в ее присутствии. Она сказала, это потому, что мы находимся в одном из Королевств живых.

Сюрреаль покорно взяла предложенную руку. Они вместе направились к грядкам.

– С Джанелль все в порядке? – неуверенно спросила Роза.

Сюрреаль отбросила с лица прядь волос, растрепанных ветром.

– Не знаю. С ней сделали нечто ужасное. Ведьма у Алтаря Кассандры отвела ее в безопасное место. Возможно, они даже успели вовремя добраться до Целительницы.

Они остановились у морковной гряды, где тайно закопали двух рыженьких сестричек – впрочем, других похорон здесь и не бывало. Но сегодня Сюрреаль не увидела призрачных силуэтов, не услышала тихого шепота. Она не чувствовала беспросветного, отупляющего ужаса, охватившего ее в тот день, когда она впервые оказалась в этом саду. Теперь здесь осталось лишь горе, смешанное с надеждой на то, что юные девочки наконец утратили страшные воспоминания о том, что с ними сделали.

Осталась только Денни. Сюрреаль пыталась не смотреть на призрачную культю, торчащую в том месте, где должна была быть нога. Ее желудок скрутило спазмом. Девушка изо всех сил старалась не думать о том, кому эта нога досталась на ужин.

Решительно отогнав жалость, Сюрреаль отправила в сторону призрачной девочки ментальную нить тепла и дружбы.

Денни улыбнулась.

Даже в смерти Кровь очень жестока, подумала Сюрреаль, стискивая холодную ладошку Розы. Какими пустыми и одинокими, должно быть, были годы тех, кому не хватило сил, чтобы стать мертвыми демонами, но вместе с тем не довелось возвратиться во Тьму. Они остались здесь, навеки прикованные к своим могилам, невидимые, неслышимые, безразличные всем, кроме Джанелль.

Что же все-таки с ней случилось?

Наконец Сюрреаль и Роза вернулись в маленький сад, поросший невысокими кустами.

– Им всем следовало бы выпустить кишки, – прорычала девушка, отпустив руку проводницы. Она прислонилась к дереву и окинула пристальным взглядом здание. За большинством створок царила тьма, но в некоторых горел тусклый свет. Призвав свой любимый кинжал, она взвесила его в руке и хищно улыбнулась. – Может, один или двое успеют подкормить сад, прежде чем я уеду.

– Нет, – резко возразила Роза, преграждая путь Сюрреаль. – Ты не можешь прикоснуться ни к одному из брайарвудских дядюшек. Никто не сможет.

Сюрреаль выпрямилась. В ее золотисто-зеленых глазах появилось жестокое, злое выражение.

– В своем ремесле мне мало равных, Роза.

– Нет, – настаивала та. – Когда пролилась кровь Джанелль, пробудилась сложная паутина, которую она сплела. Это ловушка для всех дядюшек.

Сюрреаль снова подняла глаза на здание, затем на Розу. Действительно, по городу ходили слухи о таинственной болезни, поразившей некоторых высокопоставленных членов Шэйллотского совета мужчин, в том числе и Роберта Бенедикта, а также некоторых весьма родовитых людей. Вроде Картана Са-Дьябло.

– И эта ловушка убьет их?

– Со временем, – спокойно отозвалась Роза.

Глаза Сюрреаль засветились мстительным, жестоким удовольствием.

– А как насчет лекарства?

– Брайарвуд – это сладкий яд. От него нет лекарства.

– Им будет больно?

Роза ухмыльнулась:

– К каждому вернется то, что он дал.

Сюрреаль заставила кинжал исчезнуть.

– Тогда пусть эти ублюдки кричат во всю глотку.

4. Террилль

В неверном свете двух дымящихся факелов юная Жрица вновь проверила, все ли готово на Алтаре Тьмы: ритуальный канделябр с четырьмя черными свечами, маленькая серебряная чашка, два хрустальных флакона с темной жидкостью, один с белой пробкой, второй – с красной.

Незнакомец с искалеченными руками, отдавая оба сосуда, заверил ее, что противоядие позволит избежать воздействия зелья, призванного сломить Верховного Князя.

Она мерила шагами пространство перед Алтарем, грызя ноготь большого пальца. Ее задача была предельно проста, и все же…

Жрица замерла на месте, не осмеливаясь даже вздохнуть. Она вглядывалась во тьму за коваными железными воротами. Там что-то есть?..

Ничего. Только тишь в ночной тиши, тень среди теней, скользнувшая к Алтарю с опасной грацией хищника.

Жрица опустилась на корточки позади Алтаря, сломала печать на флаконе с белой пробкой и поспешно проглотила содержимое. Заставила сосуд исчезнуть, поднялась. Бросив взгляд на кованые ворота, она невольно стиснула в кулаке свой Желтый Камень, словно он мог защитить ее.

Он стоял по другую сторону Алтаря, наблюдая за ней. Несмотря на поношенную одежду и растрепанные волосы, от мужчины исходила аура холодной, чувственной силы.

Жрица облизнула пересохшие губы и вытерла влажные ладони о свое черное одеяние. Его золотистые глаза приобрели сонное выражение и казались остекленевшими.

Он улыбнулся.

Девушка содрогнулась и сделала глубокий вдох.

– Ты пришел сюда за советом или помощью?

– За помощью, – глубоким, хорошо поставленным голосом отозвался он. – Ты обучена открывать Врата?

Неужели мужчина может быть так красив? – мелькнула непрошеная мысль. Жрица кивнула.

– За все нужно платить. – Ее голос, казалось, поглотили тени.

Левой рукой он небрежно вытащил из внутреннего кармана конверт и положил его на Алтарь:

– Надеюсь, этого будет достаточно?

Потянувшись за конвертом, девушка встретилась с ним взглядом, и ее рука замерла. В тоне его голоса было нечто, предупреждавшее, что будет куда лучше, если цена окажется достаточной.

Жрица заставила себя поднять конверт и заглянуть внутрь. Не в силах удержаться на ногах, она прислонилась к Алтарю. Тысяча золотых марок. Это по меньшей мере в десять раз больше того, что ей предложил незнакомец с искалеченными руками.

Но она уже согласилась на его предложение. К тому же времени на то, чтобы прикарманить марки, будет вполне достаточно, прежде чем прибудет стража.

Жрица осторожно положила конверт на дальний край Алтаря.

– Весьма щедро, – произнесла она, надеясь, что бесстрастный тон ей удался.

Глубоко вдохнув, она подняла серебряную чашу высоко над головой, а затем бережно опустила ее на Алтарь перед собой. Сломав печать на флаконе с красной пробкой, Жрица вылила его содержимое в чашу и протянула ее пришедшему:

– Путешествие через Врата – суровое испытание. Это поможет тебе.

Он не принял чашу из ее рук.

Жрица нетерпеливо вздохнула и сделала глоток, пытаясь не морщиться. Зелье оказалось отвратительно горьким на вкус. Затем она снова протянула ему чашу.

Незнакомец поднял сосуд левой рукой, принюхиваясь, но пить не стал.

Прошла минута. Другая.

Едва уловимым движением он пожал плечами и осушил чашу.

Жрица задержала дыхание. Когда зелье подействует? Успеют ли стражники прибыть сюда?

Выражение глаз мужчины изменилось. Он покачнулся, а затем прислонился к Алтарю, глядя на Жрицу взглядом, исполненным любви и восхищения. Так любовник смотрит на свою госпожу. Она не могла оторвать взгляд от его губ. Мягких. Чувственных. Девушка склонилась к нему. Один поцелуй. Один-единственный сладостный поцелуй…

За миг до того, как их губы соприкоснулись, его правая рука с сокрушительной силой сжала ее запястье.

– Сука! – прорычал он.

Испуганная, Жрица попыталась вырваться.

Но его пальцы еще крепче стиснули тонкую руку. Жрица в ужасе уставилась на кольцо с Черным Камнем.

Длинные ногти пронзили нежную кожу. Жрица почувствовала, как игла змеиного зуба на его безымянном пальце входит в ее плоть и смертельный яд холодит кровь.

Она замахнулась было другой рукой, пытаясь дотянуться до его лица, закричать, позвать на помощь, но зрение затуманивалось, а легкие отказывались наполняться таким нужным сейчас воздухом.

Незнакомец с хрустом сломал оба запястья девушки и грубо оттолкнул ее от себя.

– Яд в моем змеином зубе действует не так быстро, как тебе, возможно, показалось, – слишком тихо и нежно произнес он. – В конце концов, ты сможешь кричать. Это разорвет тебя на части, но ты будешь кричать.

С этими словами он исчез. Не осталось ничего, кроме тиши в ночной тиши, тени среди теней.

К тому времени, как подоспели стражники, она уже кричала.

5. Террилль

Пол беспрестанно качался, дразня ноги, и без того дрожащие от изнеможения. Мышцы сводило судорогой – последствия приема одного мерзкого зелья.

За той дверью находилось безопасное место. Когда он добрался до створки, пол снова накренился, заставив его потерять равновесие. Ударившись плечом о дверь и пробив старую полусгнившую древесину, он ввалился в комнату, приземлившись на бок.

– Сука, – тихо прорычал он.

Серый полумрак. Разбитая хрустальная чаша. Черные свечи. Золотистые волосы. Кровь. Сколько крови…

«Слова могут лгать. Кровь – никогда».

– Заткнись, Заноза, – хрипло прорычал он.

Пол кренился то в одну, то в другую сторону. Он вонзил в дерево длинные ногти, пытаясь сохранить равновесие и здраво мыслить.

Поднялся опасный жар, тело горело в лихорадке. Он понимал, что нуждается в пище, воде и отдыхе. Сейчас он был добычей тех, кто рыскал по округе и мог заглянуть в этот заброшенный дом, где давным-давно он провел детство вместе со своей настоящей матерью, Терсой.

За все нужно платить.

Если бы он сдался на милость хейллианских стражников у Святилища три дня тому назад, то сейчас не переживал бы таких мук от зелья. Однако вместо этого он безжалостно гнал тело вперед, истязая себя до изнеможения, чтобы оказаться у Врат возле руин Зала Са-Дьябло.

И каждый раз, когда усталость угрожала поглотить его с головой, каждый раз, когда сила воли давала трещину, его разум заволакивала серая дымка, которая – он знал это наверняка – скрывала под собой нечто ужасное. Нечто такое, чего он не хочет видеть, не хочет знать.

«Ты – мое орудие».

Слова, как огоньки черных свечей, всплывали из этой дымки, угрожая испепелить его душу.

«Слова могут лгать. Кровь – никогда».

До Врат осталось не больше мили.

– Люцивар, – прошептал он. Но у него не хватало сил даже на то, чтобы злиться на неожиданное предательство своего брата.

«Ты – мое орудие».

– Нет. – Он попытался подняться, но не смог этого сделать. И все же что-то в нем требовало бросить вызов этим словам. – Нет. Я не твое орудие. Я – Деймон… Сади…

Он закрыл глаза, и серая мгла поглотила его.

Застонав, Деймон перекатился на спину и медленно открыл глаза. Даже это простое движение потребовало колоссальных усилий. Сначала ему показалось, что он ослеп. Затем Сади стал различать смутные, тусклые образы, выступившие из тьмы.

Ночь. Сейчас ночь.

Медленно вздохнув, он принялся анализировать свое состояние.

Он чувствовал себя сухим, как трут, и твердым, как камень. Все мышцы горели. От голода болел живот, а жестокая жажда сводила с ума. В какой-то момент началась сильная лихорадка, но…

Что-то было не так.

«Слова могут лгать. Кровь – никогда».

Слова, сказанные Люциваром, плавали вокруг, буквы становились все крупнее, наливаясь силой. Они обрушились на его разум, разбивая его на части.

Деймон закричал.

«Ты – мое орудие».

Слова Сэйтана, загрохотавшие в его сознании, причинили еще больше боли – и принесли с собой страх. Страх, что дымка, окутавшая его разум, разойдется и откроет ему нечто ужасное.

«Деймон…»

Из последних сил цепляясь за воспоминание о тихом, ласковом голосе Джанелль, произнесшем на прощание его имя, Деймон поднялся на ноги. До тех пор пока он помнит эту нежность, он сможет удержать другие голоса на расстоянии.

Ноги казались непомерно тяжелыми, однако он сумел выйти из дома и направиться прочь по остаткам старой дороги, которая должна привести его в Зал. Несмотря на то что каждое движение причиняло острую, мучительную боль, к тому времени, как Деймон добрался до цели, он вновь обрел привычную скользящую, почти кошачью походку.

И все равно он знал: случилось нечто страшное. Было слишком трудно цепляться за личность Верховного Князя по имени Деймон Сади, сохраняя чувство самости. Но он должен был продержаться еще немного. Должен был.

Собрав остатки сил и воли, Деймон осторожно приблизился к маленькому зданию, где располагался Алтарь Тьмы.

Геката металась по маленькой комнате, стоявшей в тени руин Зала Са-Дьябло. Она то и дело вздымала руки к небесам, раздраженная сверх всякой меры трехдневным ожиданием. Несмотря на это, каждый раз, огибая Алтарь, она невольно смотрела на стену, боясь, что та обратится в туман, пропуская через Врата Сэйтана, пришедшего, чтобы бросить ей вызов.

Но Повелитель Ада был в последнее время слишком занят собственными проблемами, чтобы обращать хоть какое-то внимание на свою бывшую жену.

А ее главной проблемой сейчас был Деймон Сади.

Выпив зелье, которое она приготовила, он попросту не мог уйти прочь от Темного Алтаря, что бы там ни несли эти идиоты стражники. Но если он действительно стремился добраться до этих Врат… К этому моменту вторая составляющая ее зелья уже начала действовать и вот-вот достигнет пика. На этом этапе его разум должен был стать уязвимым к тщательно подобранным словам. Геката намеревалась вливать в его разум смертельный яд, помогая ему пережить лихорадку и боль. Как только жар достигнет пика, эти слова обретут кровь и плоть, превратятся в ужасную правду, от которой Деймон не сможет скрыться. И тогда вся его сила и гнев станут клинком, направленным прямо в сердце Сэйтана.

И все ее планы могут пойти прахом только потому…

Геката замерла на месте.

Странное ощущение – тишь в ночной тиши.

Она взглянула на потухшие факелы, висящие на стенах, и решила, что зажигать их не стоит. В конце концов, лунного света вполне достаточно.

Не желая зря растрачивать силу, создавая щит невидимости, Геката шагнула в темный угол. Как только он войдет во внутреннее святилище, где располагается Алтарь, она окажется прямо за его спиной и сможет застать врасплох.

Ведьма терпеливо ждала. В тот миг, как она уже решила, что ошиблась, из ниоткуда появился Деймон Сади. Он стоял у кованых ворот и смотрел на Алтарь, но не вошел в комнату.

Нахмурившись, Геката повернула голову к Алтарю. Все в полном порядке. Потускневший канделябр, черные свечи, которые она оставила гореть, чтобы они не казались новыми.

Опасаясь, что Деймон может уйти, Геката шагнула к кованым воротам:

– Я ожидала вас, Князь.

– Неужели? – Его хриплый голос сочился изнеможением.

Прекрасно.

– Это тебя я должен благодарить за демонов, поджидавших меня у других Алтарей? – спросил он.

Откуда он узнал, что она демон? Неужели Сади понял, кого видит перед собой? Геката утратила уверенность, оказавшись перед сыном, слишком похожим на отца. Она покачала головой:

– Нет, Князь. В Аду есть лишь одна сила, способная управлять демонами. Я пришла сюда потому, что у меня была юная подруга, которой я весьма дорожила. Подруга, которая, как я полагаю, была таковой для нас обоих. Именно поэтому я ждала тебя здесь.

Огни Ада! Неужели в этих глазах не может мелькнуть хоть какое-то выражение, чтобы понять, задела она его или нет?

– Юность – понятие относительное, не находишь?

Да он играет с ней! Геката злобно скрипнула зубами.

– Я говорю о ребенке, Князь. Об особенной девочке. – Она с трудом заставила свой голос звучать умоляюще. – Я пошла на большой риск. Если Повелитель выяснит, что я попыталась что-то сказать ее друзьям… – Геката покосилась на стену позади Алтаря.

Никакой реакции. Мужчина по-прежнему неподвижно стоял за коваными воротами.

– Она ходит среди килдру дьятэ.

– Это невозможно, – наконец произнес он после долгого молчания. Его голос был ровным, бесстрастным, лишенным даже намека на эмоции.

– Это правда. – Может, она все-таки ошиблась на его счет? Вдруг Деймон только пытался ускользнуть от Доротеи? Но нет, нет… Он был влюблен в девочку… Геката вздохнула. – Повелитель весьма ревнив, Князь. Он не любит делиться тем, что считает своим по праву, – и в особенности это касается женского тела. Когда он узнал, что девочка питает чувства к другому мужчине, ничего не сделал, чтобы предотвратить изнасилование. А он мог бы, Князь. Мог. Девочка сумела сбежать впоследствии. Со временем – если ей помочь – она бы полностью исцелилась. Но Повелитель не желал этого и, делая вид, будто хочет помочь ей, использовал другого мужчину, чтобы завершить начатое. Это окончательно ее уничтожило. Тело умерло, а разум разлетелся на части. Теперь она превратилась в мертвого демона с пустым взглядом, в игрушку, которая забавляет его.

Геката подняла глаза и с трудом сдержалась. Ей хотелось кричать от досады. Он что, вообще не слушал ее?

– Он должен заплатить за то, что сделал! – пронзительно выкрикнула она. – Если у тебя хватит храбрости, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, я могу открыть для тебя Врата. Человек, который помнит, кем она могла стать, должен потребовать расплаты за содеянное!

Он долгое время молча смотрел на нее. А затем повернулся и направился прочь.

Выругавшись, Геката вновь заметалась по внутреннему святилищу. Почему он ничего не сказал? Ее история вышла на редкость правдоподобной. Конечно, она знала, что Деймона обвиняли в изнасиловании, но она также знала, что это неправда. К тому же ей не верилось, что он действительно был у Алтаря Кассандры в ту ночь. Все мужчины, разумеется, клялись самым святым, что видели его… но они ведь были связаны с Брайарвудом. Разумеется, эти типы наплели бы что угодно, лишь бы Королева Шэйллота не обратила взор на них самих. Конечно…

Ночную тишину разорвал крик.

Геката подскочила на месте, пораженная страшным, отчаянным воплем. Звериный, человеческий, животный. В нем сплелось все и в то же время ничего. Что бы ни издало его…

Геката быстро зажгла свечи и принялась нетерпеливо ждать, когда стена обратится в дымку. За мгновение до того, как шагнуть через Врата, она сообразила, что по другую сторону не остается никого способного погасить их за ее спиной и таким образом закрыть вход в другие Королевства. Если это существо…

Геката подняла руку и заперла кованые ворота силой Красного.

Еще один крик расколол ночь надвое.

Геката пулей полетела через Врата. Мертвый демон или нет, но ей не хотелось, чтобы создание, способное так кричать, последовало за ней в Темное Королевство.

Слова плавали вокруг, разрезая на части разум и вспарывая душу.

Серая дымка расступилась, открывая Темный Алтарь.

Кровь. Сколько крови… «Повелитель использовал другого мужчину, чтобы завершить начатое»…

Слова разбились на части.

«Ты мое орудие».

Его разум разлетелся на куски.

«Это окончательно ее уничтожило».

В крике Деймона боль сплелась с яростью, и он устремился прочь сквозь туманную дымку по дорогам, омытым кровью и усыпанным осколками хрусталя.

«Слова могут лгать. Кровь – никогда».

Он снова закричал и оказался в раздробленном мире, который лэндены называли безумием, а Кровь – Искаженным Королевством.