2
Сражение было ожесточенным, но сомнений в том, что победа близка, не было никаких. Сигетвар не устоит. Великий визирь Мехмед Соколлу, выслушав доклад о состоянии дел на поле боя, ощутил спокойствие и удовлетворение. Он был отнюдь не молод, но сохранял бодрость духа. Его чело избороздили морщины, волосы на голове и бороде совсем поседели, в то же время поступь его оставалась твердой, а ум – быстрым и живым. Ясно, что хорваты долго не продержатся, взорванная мина сделала свое дело, разрушив крепость до основания. Им попросту негде держать оборону, всего несколько часов – и вот он, триумф. Мехмед, не шевелясь, смотрел на пепелище, и в его темно-серых глазах, которые светились мудростью, тоже поблескивали яркие огоньки. Он вспомнил последние слова султана: «Великий барабан победы еще не должен быть слышен». Что имел в виду Повелитель? Почему не должен? Может, он предчувствует что-то… Но что именно? Хотя в последнее время великого падишаха все понимали с трудом. Старость, усталость и болезни давали о себе знать. Он то бормотал что-то, словно про себя, а то, наоборот, становился резким, будто что-то взрывалось внутри него. Мехмеду-паше стоило больших трудов сохранять остатки душевного равновесия Сулеймана. Так, султан уже отдал приказ обезглавить квартирмейстера, из-за которого поход был совершен за один день, а не за два. Несчастный ведь хотел как лучше, он не учел состояния Повелителя, который в последние дни чувствовал себя особенно плохо. Если бы Мехмед не бросился в ноги Сулейману, голова несчастного давно была бы отдана на съедение собакам.
– Выслушайте меня, Повелитель! Пощадите его! Подумайте, ведь благодаря ему Вы совершили невозможное! Мог ли враг ожидать, что султан в таком преклонном возрасте проделает этот путь всего за день? Нет! Вы представляете, как они сейчас трепещут? Они ждали больного, немощного старика, а приехал бодрый, полный сил, великий и могущественный Сулейман, готовый нанести сокрушительный удар!
Мехмеду-паше удалось успокоить разгневанного правителя, но только на время. Позже он все равно отдал приказ о казни – губернатора Буды, поскольку остался недоволен тем, как он выполнял свои обязанности. Что ж, на все воля Аллаха…
Мехмед уверенно и неторопливо подошел к шатру Сулеймана. Внутри было тихо, должно быть, великий султан уснул. А ведь последние дни его мучила бессонница. Мехмед-паша приблизился к его ложу, и какая-то смутная тревога появилась в его душе. По телу пробежал странный холодок. «Неужели? Нет!» – подумал он, и воскликнул:
– Лекаря!
Тот не заставил себя долго ждать. Худшие опасения подтвердились: султан Сулейман Хан-Хазретлери, тот, кого называли Великолепным, Кануни, был мертв. Мозг Соколлу начал лихорадочно работать. Поддаваться эмоциям сейчас было бы преступлением, нужно действовать и притом незамедлительно. Прежде всего, нельзя допустить, чтобы воины узнали о смерти Повелителя. Это Мехмед-паша понял сразу. Ведь тогда в войске начнутся волнения, которые могут повлиять на развитие событий и стать препятствием на пути к победе, а уж этого покойный султан желал меньше всего. Стараясь унять предательскую дрожь, он подозвал лекаря:
– Подойди сюда, Рамазан. Прости, но другого выхода нет.
Все произошло в одно мгновенье. Он подал знак дельсизам, немым охранникам султана, которые давно научились понимать приказания сильных мира сего с одного взгляда. Едва заметный кивок головы и чуть прищуренные глаза паши означали для лекаря смертный приговор. Один из охранников вытащил шелковый шнурок и резким движением накинул его на шею ни о чем не подозревавшему Рамазану. Вот так, по воле случая, простой лекарь удостоился смерти, которой умирали только члены султанской семьи.
Затем Мехмед велел позвать к себе Феридан-бея, личного секретаря, проверенного и уже не раз доказавшего свою преданность империи и ему лично.
– Феридан-бей! Найди гонца, дай ему самого быстрого коня и пусть он немедленно, слышишь, немедленно скачет в Анатолию и передаст шехзаде Селиму вот это послание. И никому ни слова!
Феридан-бей был вовсе не глуп. Он в ту же секунду догадался, зачем Великий визирь в столь ранний час отправляет гонца к принцу Селиму и что написано в письме, которое тому предстоит доставить. Лишних вопросов Феридан задавать не любил, потому, на пару мгновений задержав взгляд суровых черных глаз на Великом визире, будто ожидая, не даст ли тот еще каких-нибудь указаний, развернулся и поспешил исполнять приказ.