Наследница. Часть I (Марина Эргле)

Глава 1

Свое детство я провела в сиротском приюте. Я никогда не знала, кто были мои родители… Единственным родным и близким для меня человеком был мой старший брат Денис. Мы находились в разных учреждениях, но несмотря на это, он часто навещал меня. Когда ему исполнилось шестнадцать, он попал в колонию для несовершеннолетних. Воспитательница сказала мне, что его посадили за кражу… Куда писать ему, я не знала, и от него писем не получала… Моя связь с ним потеряна. Теперь я даже не знаю, жив он или нет… Столько времени прошло, но я до сих пор помню его озорные глаза, насмешливую улыбку, гордо задранный нос и родимое пятнышко, которое у него было прямо на глазу… Мне он всегда казался очень мужественным. Я так любила его… Его одного… Мне больше некого было любить… Он был единственным родным и близким мне человеком… он был человеком, который любил меня… Когда его посадили, я забыла, что это такое… Я долго переживала, плакала, часто смотрела в окно и всегда несмотря ни на что надеялась, что когда-нибудь он придет ко мне… Но время шло, а этого не происходило… Я повзрослела и поняла, что он уже не придет… Никогда…

Когда мне исполнилось пятнадцать, мы с моей подружкой Викой стали убегать из приюта. Мы занимались мелким воровством. На бегу выхватывали у зазевавшихся прохожих сумки, вытаскивали кошельки, короче говоря, пытались утащить все, что «плохо лежало». На эти деньги мы стали ходить по дешевым ночным заведениям и пить дешевый алкоголь. Мораль, совесть… – мне были немыслимы эти понятия…

Но как-то раз нас задержали сотрудники милиции. Я долго плакала, вырывалась, умоляла меня отпустить. Но они только смеялись над нами. Они поставили условие, при котором они отпустят нас… Один мужчина опустил Вику на колени и расстегнул перед ней свою ширинку. Я закрыла глаза, потому что не смогла наблюдать за происходящим. Я обливалась слезами, а мужчины только смеялись… Потом настала моя очередь… я вырывалась, кричала, но после того как меня сильно схватили за волосы, я все же повиновалась и опустилась на колени. Мужчина, перед которым я стояла, снял штаны и я, увидев то, что находилось у него между ног, почувствовала приступ тошноты.

– Соси, – злобно приказал он.

После его слов я ощутила как во мне что-то взорвалось. Я прокусила ему член… Мужчина сильно вскрикнул и схватился за то, что осталось от его мужского достоинства, а я ринулась бежать. Я бежала долго, не оглядываясь… Мои губы были в крови, но мне было абсолютно все равно, мной двигало только чувство страха. В голове звучало: «Бежать, бежать и не оглядываться»!

Когда у меня уже не было сил, я упала коленями на асфальт и стала рыдать… Совершенно обессиленная и потерянная… Мне было страшно… Отчаяние перехватило горло, и даже слезы мне стали даваться с огромным трудом. Мне казалось, еще немного – и я просто задохнусь…

Начался жуткий ливень… Словно небо плакало вместе со мной…

Вдруг, буквально в паре метров от меня остановилась машина. На тот момент я не разбиралась в марках, но могла отличить дорогой автомобиль от дешевого. Это был изящный дорогой авто. Из него вышел статный мужчина с уже заметно редеющими волосами, в черном пиджаке и галстуке. Он осторожно поднял меня с колен и усадил в свою машину. У меня уже не было сил чему-либо сопротивляться, я чувствовала себя беспомощной амебой и все так же продолжала рыдать… Когда я наконец успокоилась и ко мне постепенно стал возвращаться разум, я посмотрела на мужчину испуганным взглядом.

– Все хорошо, – спокойно произнес он. – Ты в безопасности, никто тебя не обидит… Не переживай, – его голос был уверенным и одновременно мягким, вселяющий доверие и уважение, – Может быть, расскажешь что у тебя стряслось? – поинтересовался он, но все же его тон показался мне каким-то безразличным.

Я придумала нелепую историю о том, что гуляла с воспитательницей и просто потерялась. Мужчина спросил, где находится мой приют, и привез меня к его воротам. Напоследок он дал мне немного денег и свою визитку. Это была гладкая небольшая карточка черного цвета, на которой белыми буквами было выгравировано его имя и телефон. Я еще раз осмотрела мужчину внимательным взглядом. На вид ему было больше сорока, на висках уже просматривалась седина, а его голубые глаза были какими-то отстраненными и холодными… Взяв деньги и визитную карточку, я вернулась в приют.

Моя подружка так и не появилась… Я, конечно, винила себя в случившемся с ней, но гнала эти мысли прочь, понимая, что я уже ничего не смогу изменить. В действительности, мне было плохо знакомо чувство вины. Я выросла на одном-единственном принципе – законе выживания. Но тем не менее, в течение нескольких недель после приключившегося, я вздрагивала во сне и просыпалась среди ночи, когда мне снилось испуганное Викино лицо и то, что заставил ее сделать тот мужчина…

Прошло больше полугода. За это время я словно одичала. Мне почему-то было сложно найти общий язык среди сверстников. В школе одноклассники избегали общения со мной, потому что я была детдомовской девчонкой. К таким, как я, ребята всегда относились крайне пренебрежительно, с долей отвращения, словно у меня были вши. Детдомовские дети старались общаться и держаться только рядом с себе подобными… Но мне и этого не удавалось. Девочки из приюта мне были просто неприятны… склочницы и сплетницы, они словно стая коршунов нападали на одного человека, который в чем-то их не устраивал, и если ты не разделял их мнения и не присоединялся к их «стае», то становился одной из этих жертв. В приюте были свои так называемые «группировки», но я не относилась ни к одной из них… Словно «белая ворона», я была сама по себе, в обществе самой себя. Тоска и одиночество съедали меня изнутри. Я смутно представляла свое будущее и то, что мне удавалось представить, совершенно меня не радовало… И эти мысли все больше и больше пугали меня…

Слоняясь как тень между серых стен своего приюта, я мысленно искала выход из своего отчаянного положения, но чем больше я его искала, тем еще сильнее загоняла себя в тупик.

– Эй, Сашка, а классная у тебя задница! – сказал Данил и со всей силой ударил меня по ягодицам так, что я еле удержалась на ногах, чтобы не упасть. – Правда, тощая немного, но зато упругая! – подмигнул он мне.

Я стиснула зубы и отошла от него в сторону на нейтральное расстояние.

Данил был на год старше меня и пользовался огромным успехом у девочек в приюте. Высокий юноша ростом под метр 190, с широкими плечами и копной немного вьющихся белых волос на голове, он расхаживал по приюту, словно царь зверей в своем лесу, ища новую жертву, которой он «поможет» избавиться от девственности.

– Че, ты еще не надумала попасть в объятия настоящего мужчины? – самоуверенно произнес он со всей своей напыщенностью павлина.

– Шел бы ты, Данил, туда, куда шел… – злобно прошипела я.

– Ну и дура! Ты что, еще не поняла? Я «местный открыватель»! – с гордостью заявил он. – Сначала я, а потом все остальные!

Поняв смысл его слов, я скривилась от отвращения.

– Ты идиот, а не «местный открыватель»…

– Как ты меня назвала? – нахмурился он.

– Идиот… – сухо повторила я.

– Да я тебя сейчас за такие слова! – Данил резко поднял на меня руку вверх, а я инстинктивно прищурилась в ожидании удара. Но вместо того, чтобы меня ударить, он сильно схватил меня за локоть и потащил куда-то вниз по лестнице. Мои сопротивления оказались бесполезными, потому что Данил был гораздо выше и сильнее меня. Притащив меня в подвальное помещение, он прижал меня к стене.

– Ты, придурок, отпусти меня!!! – кричала я в надежде, что меня кто-то услышит.

Данил еще сильнее прижал меня к стене, развернув к ней лицом. Затем своими крепкими, уже давно недетскими, мужскими руками стал стягивать с меня бриджи.

– Данил, прекрати! Что ты делаешь?!

– Сейчас я покажу тебе, кто я: идиот или все-таки местный открыватель!

– Ты идиот, если ты посмеешь что-нибудь со мной сделать! – из моих глаз брызнули слезы.

– Я буду идиотом, если я этого не сделаю! – засмеялся он.

Несмотря на мои сопротивления, Данил все-таки стянул с меня бриджи вместе с трусами и с силой расставил мне ноги.

– Сейчас ты почувствуешь, что испытывает настоящая женщина!

Вдруг я услышала чьи-то быстрые шаги. Кто-то стремительно спускался к нам с лестницы.

– Отпусти ее, подонок! – сзади себя я услышала знакомый мне мужской голос. Мое состояние граничило с жуткой истерикой, поэтому я не смогла сразу понять кто это.

Данил выпустил меня из своих цепких рук, и я, развернувшись, смогла разглядеть парня, который пришел мне на помощь. Это был Витя. Высокий, хорошо сложенный, с копной черных вьющихся волос, в приюте его дразнили «причудливым художником». Часто он рисовал непонятные для нас картины, которые он называл абстракциями, полетом своей души и воображения. Но также он мог рисовать портреты, довольно неплохие, за что его и уважали.

– Витек, ты че? – возмущенно произнес Данил.

Но Витек ничего не ответил, он просто нанес несколько ударов, от которых Данил пошатнулся и рухнул на пол. Я, вытирая слезы, надела свои бриджи и дрожащим голосом прошептала:

– Спасибо…

– Ладно, Даня уже давно напрашивался… Пойдем… – Витя дал мне свою руку. Я ухватилась за нее и на ватных ногах поднялась вверх по лестнице.

– Ты прям дрожишь вся… Тебе надо успокоиться, ведь все обошлось…

– Легко сказать, успокоиться… Этот придурок меня чуть не изнасиловал!

– Может быть, следует обо всем рассказать воспитательнице? – предложил Витя.

– Нет! – запротестовала я. – Я не хочу, чтобы об этом кто-нибудь узнал! И ты, пожалуйста, никому, никому не говори!

– Хорошо-хорошо, не волнуйся так… не скажу… Просто я не понимаю, почему ты так боишься, что кто-то об этом узнает? Ты ведь ни в чем не виновата…

– Витя, ты разве не знаешь, что у нас уже был один такой случай?! Воспитательница во всем обвинила девчонку… Сказала, что она специально дразнила мальчика… Я помню, как все на нее чуть ли пальцем потом не показывали, а мальчишки издевались… Просто, видимо, никому нет до нас дела, и проще обвинить человека, что он сам во всем виноват, чем разбираться в этой ситуации… Поэтому мне просто хочется об этом забыть… А еще больше мне хочется выпить!

– Да ты еще и пьешь? – удивился Витя.

– Было бы что и было бы с кем, – гордо хмыкнула я.

– Ну ладно… У меня кое-что запрятано в комнате… Правда, я хотел оставить это до своего дня рождения, но раз тут такой случай…

– А что у тебя есть?

– Пойдем, – улыбнулся Витя и повел меня вдоль по коридору.

В этот вечер Витя выгнал из комнаты своих ребят, и мы на пару пили с ним дешевый портвейн.

– Сашка, а ты красивая девчонка, – сказал он, стоя на табуретке и куря в форточку.

– Вить, да ладно тебе… Я знаю, что я чересчур худая и бледная… – махнула я рукой.

– Ты не права! – Витя резко выбросил окурок в окно, подошел ко мне и, опустившись передо мной на одно колено, взял за руку. – В тебе есть какое-то очарование… Мне кажется, оно таится в твоих больших бездонных глазах и утонченном лице… Тебя должны были рисовать великие художники вместо Мадонны или Моны Лизы! Но увы, тебя еще не было даже в проекте, когда были написаны эти шедевры искусства, иначе бы твоим портретом восхищались в Лувре… Может быть, я тебя нарисую? Предоставишь мне такую возможность, Саш?

– Нет! – замотала я головой. – Я не считаю себя красивой и не хочу, чтобы ты меня рисовал! Все будут смеяться…

– Эх, Сашка, Сашка… дура ты… – фыркнул он.

– Вить, если ты меня сегодня спас, это все равно не дает тебе никакого права меня оскорблять!

– Ух ты, какая… «Голубых кровей», что ли? – ухмыльнулся Виктор.

– Зеленых, – съязвила я.

– Нет, я серьезно! Неужели ты сама за собой не замечаешь? Все ведут себя одинаково, а ты словно белая ворона… как будто в тебе течет «голубая кровь». Вот скажи, например, почему ты не общаешься с девчонками с приюта? Почему от всех отделилась? Почему ты постоянно одна?

– Потому что мне нравится быть одной…

– Почему?

– Ну что ты заладил «почему-почему!» – разозлилась я. – Потому!

Затем я на какое-то время задумалась.

– Я не ощущаю себя похожей на остальных… – вдруг откровенно призналась я. – Мне не нравится общаться с соседками по комнате, я их презираю. Я знаю, что это за люди: лгать и предавать для них в порядке вещей… Я не хочу кривить душой, показывая им, что мне нравится их общество. Для себя я выбираю одиночество… Оно не лицемерит, не предает, не обманывает… Перед ним не нужно притворятся и строить из себя того, кем ты на самом деле не являешься…

– Одиночество – прекрасная вещь, но рядом должен быть кто-то, кому можно об этом рассказать, – вздохнул Витя.

– Одиночество – удел сильных, – гордо сказала я. – Слабые же стремятся к толпе… Тот, кто может быть счастливым в одиночестве, является настоящей личностью. Если твое счастье зависит от других, то ты уже не свободен, ты раб…

– А ты хочешь сказать, что ты счастлива? – Витя посмотрел на меня в упор.

Я растерялась.

– Я не знаю, что такое счастье… – наконец честно призналась я и опустила глаза, уставившись куда-то в пол.

– Так зачем же ты тогда говоришь о том, чего даже не знаешь? Ты хочешь казаться сильной и тем самым стремишься показать, что тебя все устраивает! Но мы сейчас одни, я тебе не враг, и ты можешь быть со мной откровенной…

– Да, возможно, ты и прав… Я привыкла всегда находиться под маской, чтобы скрывать свои истинные чувства. Здесь нельзя показывать свою слабость, иначе налетят «коршуны» и «заклюют»… Да, я даже не знаю, что такое счастье… И разве можно узнать это, находясь здесь? Я думаю, это невозможно… Мы все обречены на жалкое существование…

Витя цокнул и, отрицательно помотав головой, вздохнул. Всем своим видом он показал, что не согласен со мной.

– Ты знаешь, как-то давно я долго размышлял, что же такое счастье… Не мог прийти к какому-то выводу… Мне тоже казалось, что я не знаю, что это… – Витя улыбнулся. – Я поделился своими мыслями с другом. Я сказал ему, что не знаю, что такое счастье, потому что вырос в неблагополучной семье, потому что попал в стены этого приюта, потому что у меня не будет такого будущего, которое могут позволить себе те дети, чьи родители – не алкоголики, как у меня, а нормальные люди, которые любят своих детей и стараются помочь им. И знаешь, что он мне ответил?

– Что?

– Что счастье – это не жизнь без забот и печалей, счастье – это состояние души.

– Я не понимаю тебя… Ты хочешь сказать, что живя здесь и довольствуясь тем, что есть, можно быть счастливым?! – я засмеялась. Смех был больше похож на истерику…

– Ты меня совершенно правильно поняла. Как ты думаешь, богатые все счастливы?

– Ну, по крайней мере, они не несчастны… – хмыкнула я.

– С чего такая уверенность?

– Потому что у них есть все…

– Ты думаешь, что деньги – это все?

Я промолчала.

– А ты не думала, что в жизни есть еще такие вещи, как любовь, дружба, понимание, например? Как ты думаешь, это можно купить за деньги?!

– Я думаю, можно…

– И каким же образом?

– Вить, а ты что, телевизор совсем не смотришь? Сколько показывают красивых девочек-моделей, которые живут со страшными толстыми дядечками? Вот тебе и пожалуйста, живой пример… Стали бы они с ними жить, если бы у этих дядечек не было денег?

– Саш, ты путаешь совершенно разные вещи, – Витя покачал головой. – Да, они живут с ними, но кто сказал, что они их любят?! Причем здесь вообще любовь?

– Вот именно… Зачем она вообще нужна? – съязвила я.

– Затем, чтобы быть счастливым!

– Что-то я не видела на лицах этих дамочек хоть какое-то неудовлетворение… По-моему, они действительно счастливы! Они ездят на самых дорогих машинах, живут в роскошных квартирах, одеваются в бутиках и вообще ни в чем себе не отказывают! И смеялись они над твоей любовью…

– Ты неправа, Сашка… как же ты неправа… Может быть, когда-нибудь ты это и поймешь…

– Мне кажется, что я уже ничего никогда не пойму… Моя жизнь – это одна сплошная черная дыра… – обреченно вздохнула я.

Вдруг Витя резко подошел ко мне, схватил меня за плечи и встряхнул.

– Никогда не говори так! – жестко сказал он.

– А ты считаешь, что это не так?! Ты хочешь сказать, то, что я говорю – это глупость, и моя жизнь прекрасна?! Вить, ты сам понимаешь, что у нас практически нет никаких шансов, чтобы пробиться в люди! Мы все брошенные, мы изгои… Мы как сорняки: растем, где придется и как придется, не обращая внимания на климат, погодные условия и то, что нас топчут ногами… А попадем мы на какую-нибудь приличную «грядку» – нас сразу вырвут с корнем к чертовой матери, потому что сорняк – он и есть сорняк, и ему не место с культурными растениями!

– Что за бред?! Это не так! – пытался возразить Витя.

– В школе ребята, которые имеют настоящие семьи, обходят нас, словно чуму… Как будто если ты из приюта, значит ты какой-то грязный или заразный… Родители специально убеждают своих деток не общаться с такими, как мы… За спиной, а бывает даже и в лицо, они называют нас беспризорниками! Хочешь сказать, что тебе это незнакомо??? В школе я чувствую себя последним ничтожеством… – по моей щеке проскользнула слеза. – Эх, была бы я такой же красивой, как те девочки из журналов… Я бы тоже обзавелась бы себе богатым дядечкой с пузиком и ни о чем больше не волновалась… Жизнь была бы похожа на сказку…

– Дура… – только и смог сказать Витя, но на этот раз я не обиделась.

Как ни странно, я еще ни с кем так не говорила по душам. Даже с Викой… Наверное, на меня подействовало долгое затворничество и, конечно же, выпитый портвейн.

– Значит, ты думаешь, что твое счастье заключается в том, чтобы быть куклой в руках у богатого мужика?

– Если обеспеченная, сытная жизнь без забот и печали называется именно так, то да! Но это невозможно… нужно обладать хотя бы красотой, чтобы иметь шанс покорить сердце состоятельного мужчины. Но у меня даже этого нет…

Витя поднял меня с кровати, на которой я сидела и подвел к зеркалу.

– Смотри… – сказал он, встав позади меня и положив мне руки на плечи.

– На что смотреть? – не поняла я.

– На себя смотри!

– Вить, ты перепил! – я разозлилась и уже хотела отойти от зеркала, вернуться на свое прежнее место, но Витя не дал мне этого сделать, сжав мои плечи.

– Смотри, я тебе сказал! – рявкнул он. – Чем ты отличаешься от тех девиц, что красуются на обложках журналов? Неужели ты такая дура, что не замечаешь? Ты же одна из них, черт возьми!

– Да ты с ума сошел!

– Я серьезно…

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду!

– Если ты действительно хочешь себе такую жизнь, о которой ты говоришь, ты ее получишь!

– Интересно, и каким же образом?

– Надо просто найти мужчину, у которого будет достаточно денег, чтобы сделать твою жизнь такой… Но вопрос в том, нужно ли тебе это…

– Нет, Вить, вопрос не в этом! Вопрос в том, нужна ли я буду этому мужчине! Я, оборванка и беспризорница, выросшая как сорняк на улице!

– Да что ты все заладила про свой сорняк?! Есть очень красивые дикие цветы, которые выросли далеко не на грядке и без помощи садовника! Главное – это то, кем ты сама себя считаешь: никчёмным сорняком или дикой пленительной орхидеей! Хотя нет, ты не похожа на орхидею…

– О чем я и говорю… – вздохнула я.

– Ты похожа на дикую белую водяную лилию… – задумчиво произнес Виктор, смотря на меня так, словно видел впервые, – Да, точно, ты – белая лилия… Это самый красивый экзотический цветок, который я когда либо видел! И знаешь, где он растет? Он растет на вонючем болоте, заросшем мхом с многочисленными лягушками… И несмотря на это, он считается благородным цветком! Неважно, что и кто тебя окружает, важно только то, кто есть ты… Все в твоих руках… в твоем осознании самой себя… Ты, и только ты сама решаешь кто ты и чего ты достойна, а чего нет…

Витя развернул меня к себе и заглянул в глаза.

– Ты достойна… – прошептал он. – Но будешь ли ты счастлива от такой жизни, которую хочешь… Бойся своих желаний, ведь желания имеют тенденцию сбываться…

– Не беспокойся об этом. Если мои желания сбудутся, я буду счастлива! – с каким-то вызовом сказала я.

– Нет… не будешь… Ты так рассуждаешь, потому что не знаешь, что такое счастье!

– Будто ты знаешь! – фыркнула я.

– Знаю… Хочешь, я покажу тебе, что это?

Я посмотрела на Витю широко раскрытыми глазами и почему-то поверила, что он действительно может показать мне, что такое счастье…

– Хочу… – ответила я.

В этот день мы на всю ночь убежали из приюта… Мы гуляли по ночному городу, держась за руки. Мы наблюдали ночное небо и пытались сосчитать звезды. Мы дурачились, танцевали танго без музыки и просто смеялись… И я на мгновение поняла, что имел в виду Витя, сказав мне, что если хочешь быть счастливым – будь им. Этой ночью нам не нужно было больших денег, нам не нужно было думать о завтрашнем дне, мы жили НАСТОЯЩИМ и наслаждались тем, что у нас есть. Мы наслаждались луной и звездами, мы наслаждались ласковым ветерком и какой-то непонятной свежестью этой ночи. МЫ БЫЛИ СЧАСТЛИВЫ. Без какой-либо причины… Мы просто были счастливы…

– Витя, я никогда не забуду эту ночь… – прошептала я.

– Не забывай… – улыбнулся он и поцеловал меня в нос.

Я по-детски поморщилась, ухмыльнулась, непродолжительно и как-то оценивающе посмотрела ему в глаза и поцеловала его «по взрослому», в губы. Это был мой первый поцелуй. Витя не ожидал этого и даже немного вздрогнул, отстранившись, но потом вновь притянул меня к себе, провел рукой по моим волосам и страстно поцеловал.

В приют мы вернулись под утро. Ужасно сонные и уставшие, но СЧАСТЛИВЫЕ.

Глава 2

Я нашла визитку того мужчины, который подвез меня до приюта в тот ужасный вечер, когда я навсегда потеряла свою подругу. Я долго крутила ее в руках, то бросала на кровать, то вновь брала и рассматривала каждый ее сантиметр, будто пытаясь найти в ней что-то новое… В голове словно эхом звучал голос Вити: «Ты достойна… ты достойна… ты достойна»…

Взяв старенький телефон, который мы стащили с Викой у какого-то пьянчужки в баре, я отважилась и набрала номер, указанный в визитной карточке.

– Да, я слушаю, – ответил хрипловатый мужской голос.

Я вздрогнула и долго молчала в телефон, не решаясь заговорить.

– Говорите! – раздраженно рявкнул он.

Поняв, что он сейчас просто повесит трубку, я неуверенно произнесла:

– Это… это Павел Александрович?…

– Да, кто меня спрашивает?

– Это Саша… Вы помните меня? – с надеждой в голосе спросила я.

– Саша? Какая еще Саша?

– Я с приюта… Вы меня когда-то подвозили, когда я потерялась…

Павел Александрович меня вспомнил. Его тембр голоса изменился и стал более мягким.

– Как у тебя дела? – спросил он. – Ты больше не терялась?

– Нет, – раскрасневшись, произнесла я и мысленно порадовалась, что меня сейчас никто не видит.

– Чем я обязан твоему звонку, Саша?

Замешкавшись, не зная, что сказать, вместо слов я стала издавать отрывистое: «Э… э…»

– Может быть, тебе нужна помощь? Не стесняйся, говори, я буду рад тебе помочь.

– А я могу с Вами встретиться? – на удивление самой себе вдруг предложила я. Сердце выбивалось от волнения, и я сама уже не понимала, зачем мне все это.

В трубке на некоторое время воцарилось молчание.

– Хорошо, – наконец произнес он. – Когда мне приехать за тобой?

Встреча была назначена на половину восьмого.

Судорожно выкидывая вещи из шкафчика, я искала, что мне одеть. Мой гардероб был довольно скуден… Не найдя ничего лучше, кроме изрядно поношенных джинсов и серой футболки, которую мне когда-то подарила Вика, я тяжело вздохнула, оделась и подошла к зеркалу. Расчесав волосы, я внимательно посмотрела на свое отражение. И чем же я могу обольстить такого мужчину? Ну чем?! Бред… И о чем говорил Витя, смотря на меня с восхищением? Белая лилия… Какая глупость…

Еще раз внимательней всмотревшись в свое отражение, я печально вздохнула. У меня были слишком большие серо-голубые глаза, которые смотрелись совершенно непропорционально моему маленькому худенькому личику… А губы? Они тоже были чересчур большими и пухлыми… Именно они послужили причиной моих детских драк с мальчишками, которые дразнили меня «губастиком», «губашлепом» или просто «губастой». Единственное, что мне нравилось в своем лице – это мой нос. Он был маленьким и незаметным, уж к нему то никто не мог придраться.

Критически осмотрев свою фигуру, я все же с трудом стала искать в ней плюсы, чтобы хоть как-то себя ободрить. Ну и что, что я худая? Зато у меня плоский живот и стройные длинные ноги. Может быть, девчонки за спиной и говорят, что у меня одна кожа да кости, но только от того, что завидуют, ведь многие из них страстно желают похудеть… Но осмотрев себя еще раз внимательным взглядом, я все же пришла к выводу, что я не просто худая, а чересчур худая… Да, мне следовало бы больше есть, но еда, которая готовилась в столовой нашего приюта, никогда не вызывала у меня аппетита. Прием пищи для меня был просто необходимостью, я не получала от этого удовольствия. Я бы вообще не ела, если бы это было возможно… Я никогда не понимала, как другие дети с аппетитом бегут в эту вонючую столовую и поглощают эти противные, совершенно невкусные каши, приготовленные нашими поварами… Я вспомнила фрагмент из своего дежурства в столовой, когда помогала нашей поварихе Зинаиде раздавать тарелки. Разговаривая со мной и отдавая мне различные поручения, она и сама не замечала, как из ее полу-беззубого рта вылетали брызги слюны, которые волей-неволей попадали на тарелки с едой. Это было омерзительно… После этого я долго не ела в столовой, пока меня не положили в больницу из-за сильного недостатка веса. Оправившись, я все же взяла себя в руки и вновь стала есть, стараясь не думать о еде и не ощущать ее вкуса.

Вдруг в комнату неожиданно вошел Витя и прервал мои рассуждения.

– Ты куда-то собралась? – удивился он.

Я немного растерялась.

– Да…

– И куда же???

– Я хочу встретиться с одним мужчиной…

– С каким еще мужчиной?!

– Вить, ты прям как следователь на допросе! – вспылила я. – Я не обязана перед тобой отчитываться!

– А почему ты не можешь мне просто ответить? Я думал, мы встречаемся…

– Встречаемся? С чего ты взял?…

– А как же вчерашний поцелуй?

– А он для тебя что-то значил? – удивилась я.

– А для тебя нет?

– Этот поцелуй был просто порывом души и на самом деле ничего не значил… И вообще, ты же мне сам говорил, что я достойна большего…

– Я и сейчас не отказываюсь от своих слов!

– Ты себе противоречишь, Вить… Ты ведь знаешь, что я хочу… А что можешь дать мне ты?

– Ты рассуждаешь, как циничная сука, – поморщился он. – Я бы мог дать тебе любовь!

– Твоя любовь меня не оденет, не накормит и в зиму не согреет… – чуть не плача и дрожа от нервного напряжения, проговорила я.

– Значит, ты будешь встречаться с кем-нибудь только за деньги?!

– Называй это как хочешь… Но ты мне сам вчера сказал, что я достойна большего!

– Дура! Я не имел в виду, что тебе надо себя продавать! Я говорил о том, что на внешность ты ни чем не хуже тех моделей, что красуются на обложках журналов, а может быть, даже и лучше! Но я думал, что ты выше того, чтобы вестись на деньги!

– По моему, как раз вчера мы и выяснили, что мне надо от жизни…

– Ты просто еще глупенькая маленькая девочка и сама еще не понимаешь, что ты хочешь на самом деле…

– Не тебе судить, – проговорила я и повернулась обратно к зеркалу. Достав помаду светло розового цвета, я стала красить губы.

– Так куда ты собралась? – грозно проговорил Витя и скрестил руки на груди.

– На встречу с мужчиной! – гордо сказала я и фыркнула носом.

– Что это еще за мужчина??!

– Богатый и взрослый мужчина…

– А где ты его вообще нашла?!

– Я с ним познакомилась, когда с Викой убегала из приюта…

– Между вами что-то было???

– Пока нет…

– Что это еще значит – «пока»?!

– А то и значит, что пока еще между нами ничего не было…

– А хочешь сказать, что будет?!

– Я ничего не хочу сказать, я тебе не ясновидящая, в будущее заглядывать не умею!

– Но ты этого хочешь?!

Я тяжело вздохнула, перестала поправлять макияж и развернулась к Вите лицом.

– Слушай, от-ва-ли, – по слогам произнесла я и повернулась обратно к зеркалу.

В отражении я увидела, как Витя сильно сжал губы.

– Сколько ему лет? – сквозь стиснутые зубы спросил он.

– Не знаю, я не спрашивала, – безразличным тоном ответила я. – Наверное, ему чуть больше сорока…

– Больше сорока??? Ты с ума сошла! Он же для тебя старик!!!

– Ничего он не старик… Он очень даже хорошо выглядит… И у него такая классная машина, которая делает его лет на двадцать моложе, – съязвила я.

– Какая же ты… – задыхаясь от возмущения, произнес Витя, – какая же ты тварь!

Выбежав из комнаты, он сильно хлопнул дверью так, что от нее полетела штукатурка. А я бросилась на кровать и разрыдалась. Мне захотелось раздеться, залезть в постель, накрыться одеялом с головой и никуда не идти. Господи, что же я делаю? Зачем мне все это надо? Наверное, Витя прав… И хочу ли я этого на самом деле?

Немного полежав на спине и посмотрев в ободранный потолок, я мысленно корила себя за свою глупость. С чего я вообще взяла, что буду нужна этому мужчине? Я, сирота из приюта… Может быть, этот Павел Александрович просто посмеется надо мной и отправит обратно… Ну какая же я все-таки дура…

Вдруг кровать как-то странно хрустнула, и матрас провалился вниз, а я ударилась головой об спинку кровати. С бешенством вскочив на ноги, я стала орать:

– Да к черту это все!!! К черту эту жизнь!!! К черту этот гребанный приют!!! Я хочу другой жизни! Другой!!!

Вновь подойдя к зеркалу, я вытерла слезы, расчесала волосы и, посмотрев на часы, вышла из комнаты.

За дверью меня ждал Витя.

Демонстративно не обращая на него никакого внимания, я прошла мимо. Но он подбежал ко мне сзади и дернул за руку.

– Стой! – прокричал он.

– Чего тебе? – обернулась я. – О чем ты еще хочешь поговорить с такой тварью, как я?

– Я тебя не пущу… – тихо прошептал он.

Я выдернула свою ладонь из его руки и посмотрела на него уничтожающим взглядом. Так продолжалось еще какое-то мгновение, затем я развернулась и резко ушла в направлении выхода. Он мне еще что-то кричал вслед, но я заткнула уши руками и прибавила шаг.

Выйдя на улицу, я посмотрела на часы. Половина восьмого… Во дворе никого не было… Меня охватила какая-то жуткая паника. Наверное, он не приедет! Да, да, он не приедет! Ну зачем ему я? Солидному взрослому состоятельному мужчине! Зачем? Это же очевидно… Дура! Какая я дура! И как же мне стыдно! С каким видом мне придется вернуться в приют и посмотреть в ухмыляющиеся глаза Витьки.

Но вдруг я увидела подъезжающую из-за угла машину. Здоровый тонированный джип. Сначала я испугалась и попятилась назад, но переборов свой страх, я стояла как вкопанная и не шевелилась. Машина остановилась недалеко от меня, и из нее вышел он… Тот самый мужчина, с которым я познакомилась в тот страшный день, когда потеряла лучшую подругу. Он был в сером костюме и белой рубашке. Высокий, статный мужчина с уже редеющей головой и с холодными, не выражающими никаких эмоций голубыми глазами. По моей спине прошел холодок.

– Привет, – как-то по-простому сказал он, и я немного успокоилась.

Я улыбнулась, но улыбка у меня не получилась. Она, скорее всего, напоминала нервный тик.

– Здравствуйте… – дрожащим голосом произнесла я.

Павел Александрович учтиво открыл мне дверь своей машины и пригласил меня внутрь. Почему-то в этот момент мне захотелось убежать от него прочь, но подумав о том, как это будет нелепо, я переборола все свои страхи и села на переднее сидение его автомобиля.

– Итак, рассказывай, что у тебя случилось? – спросил он, поджигая сигарету.

Я растерялась, но все же ответила:

– Мне просто почему-то захотелось Вас еще раз увидеть…

– Даже так… – удивился он, и как мне показалось, немного повеселел, хотя его глаза оставались такими же холодными и непроницаемыми. – Ну хорошо… Тогда скажи мне, чего бы ты сейчас хотела? – вдруг поинтересовался он.

– Не знаю… – растерялась я.

– Может быть, поужинаем? – предложил Павел Александрович.

От волнения я не смогла сказать и слова, и не найдя ничего лучше, я просто закивала головой в знак согласия. Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди…

– Только ты не обижайся, но я думаю, что для ресторана ты одета неподобающе, поэтому, если ты не против, мы поужинаем у меня дома. Но от ужина в ресторане это ничем не будет отличаться, поверь мне.

Я внутренне напрягалась, уже проклиная себя за эту дурацкую идею встретиться с этим человеком. Но спокойный и властный голос Павла Александровича прервал мои тревожные мысли.

– Поверь мне, с тобой ничего не случится. Если ты переживаешь за свою безопасность, то я обещаю, что не трону тебя.

Меня немного успокоили его слова. Я отвернулась к окну и стала наблюдать за дорогой. Оглянувшись назад, я увидела свой приют, медленно отдаляющийся от меня. В душе все-таки было какое-то необъяснимое ликование.

Мы находились в пути довольно долго, но я перестала нервничать и начала получать удовольствие от дороги. Машина ехала легко и быстро, в ней витал запах дорогого парфюма, и играла спокойная медленная музыка. Я изредка поглядывала на мужчину, сидящего на водительском сиденье и отмечала про себя, что он довольно неплох собой… У него были благородные черты лица, правда, которого уже коснулись первые морщинки. Эти небольшие признаки его зрелого возраста даже делали его более мужественным и придавали солидный вид.

Подъехав к воротам коттеджа, Павел Александрович остановил машину, рукой подал какой-то сигнал, и я увидела, как юноша, одетый в черный пиджак и галстук, открыл нам ворота, и мы проехали внутрь.

От восторга я открыла рот. Такую красоту я видела только в фильмах. Это был трехэтажный огромнейший коттедж с уличным бассейном, садом, какими-то очаровательными статуями и интересно подстриженными кустиками в виде различных фигурок.

– Так красиво! – воскликнула я, не сдержав эмоций.

Павел Александрович улыбнулся и произнес:

– Тебе нравится?

– Еще бы! – еще сильнее воскликнула я.

– Хотел бы я жить здесь постоянно…

– В смысле? – не поняла я. – Я думала, что это Ваш дом, и Вы здесь всегда живете…

– У меня еще есть квартира в центре, и большую часть времени я провожу там. Это гораздо удобней, чем постоянно ездить загород, малышка. Здесь я появляюсь где-то раз в неделю… В этом месте я отдыхаю душой…

– Здесь действительно очень красиво! И воздух… он здесь такой свежий! Просто удивительно…

– Ничего удивительного: коттедж находится в экологически чистой зоне.

– Очень похож на дом моей мечты, – улыбнулась я.

– Смешная ты… – только и произнес мужчина.

Не зная, что ответить и не понимая, почему он назвал меня смешной, я только робко улыбнулась в ответ.

Мы зашли в дом. Внутри все было еще красивее, чем снаружи! Огромные залы, высокие потолки, золотистые колонны с узорами, крутые лестницы, камин, кожаные диваны и кресла, подсвечники словно из средневековья, позолоченные зеркала, картины, люстры… В общем, интерьер напоминал мне сказку! Мне казалось, что я во сне…

В гостиной приятная пожилая женщина с пышными формами накрывала нам ужин. Она несла на стол такие вкусности, от которых у меня просто потекли слюнки, и я почувствовала, как приятно заныл мой желудок в предвкушении вкусного ужина.

Когда все было готово, мы сели за стол, и я как сумасшедшая накинулась на еду. Наверное, это выглядело очень неприлично… Я посмотрела на Павла Александровича, лицо которого не выдавало никаких эмоций, и чуть не поперхнулась. Откашлявшись, я все же постаралась вести себя более достойно, чтобы соответствовать обстановке, в которой я находилась. Возле моей тарелки стояло множество приборов, но я понятия не имела, как всем этим пользоваться. Я наблюдала, какие ножи и вилки берет в руки Павел Александрович, но это мне не помогало. Сильно скрестив от волнения ноги и сжав губы, я не знала, что мне делать и как вести себя в подобной ситуации, чтобы не показаться этому человеку совершенной невеждой. Павел Александрович делал вид, что не обращает на меня никакого внимания, и я, тяжело вздохнув, стала есть как умею. Было стыдно, и я чувствовала себя крайне неловко.

– Может, вина? – предложил мужчина.

Я кивнула головой и подумала, что это было бы неплохо для того, чтобы хоть как-то снять нервное напряжение.

Павел Александрович разлил вино по бокалам и один протянул мне.

– Это бургундское вино 85 года, тебе должно понравиться… У него приятный насыщенный вкус… Ты когда-нибудь вообще пила спиртное? – спросил он.

– Мы пили с подружкой портвейн, – ляпнула я.

– Я думаю, что на вкус это будет гораздо лучше того, что ты пила, – как-то сухо проговорил он, и я вновь густо покраснела.

Отпив пару глотков, я поставила бокал на стол и снова принялась есть. Блюда, стоящие на столе, имели такой великолепный потрясающий вкус, что ими просто невозможно было вдоволь насладиться. Я никогда не ела ничего вкуснее. Как я теперь смогу после такого ужина хоть что-то снова съесть в столовой своего приюта… Но наверное, придется, – с тоской подумала я и еще раз осмотрела гостиную. Эх, когда у меня еще появится возможность в жизни увидеть такую роскошь? Наверное, никогда…

– Саша, а сколько тебе лет? – вдруг спросил Павел Александрович, отреченно смотря на бокал вина, который он держал в правой руке. Он словно пытался в нем что-то рассмотреть… Хотя, как мне показалось, это было просто отвлекающим маневром, чтобы не акцентировать внимание на своем вопросе.

Я прокашлялась и соврала:

– Шестнадцать… – тихо произнесла я.

На самом деле мне было пятнадцать, но сверстники говорили мне, что я выгляжу чуточку старше. Все равно у меня скоро будет день рождения, и через пару месяцев я достигну своего шестнадцатилетия и буду почти взрослой.

– Ну и какие планы у нашего юного поколения?

– Что, простите? – не поняла я и снова поперхнулась.

– Можно на «ты»… – поправил меня Павел Александрович. – И можешь называть меня Павлом, я тебе разрешаю. Я думаю, что в такой обстановке нам ни к чему формальности.

Я робко закивала головой в знак согласия.

– Есть у тебя какие-нибудь планы на будущее? – Павел пояснил свой предыдущий вопрос.

– Я даже не знаю, – тихо и неуверенно проговорила я, опустив вниз голову. При каждом его вопросе я почему-то чувствовала необъяснимый стыд. Я ощущала себя неполноценной в обществе этого мужчины, осознавая его полное превосходство.

– У тебя модельная внешность, ты не думала о карьере модели? Как раз девочки в этом возрасте и начинают…

– Я? Модель? – мне отчего-то захотелось засмеяться, но я сдержалась. – Да какая из меня модель… – только и смогла проговорить я, усмехнувшись.

– Ты высокая, худенькая, у тебя правильные черты лица, и ты очень молода… Я думаю, что тебе стоит попробовать… Ты как на это смотришь?

– Я не знаю… – еле слышно произнесла я и уставилась в пол. Мне показалось, что он просто надо мной издевается.

Закончив ужин, Павел приподнялся из-за стола, подкурил сигару и подошел к окну.

– Я так полагаю, что твой приют уже закрыт. Ты можешь остаться у меня. Я распоряжусь, чтобы для тебя приготовили комнату для гостей, а завтра я сам все объясню твоей воспитательнице. Можешь быть спокойной, проблем не будет.

– Спасибо! – воскликнула я радостно, – Я останусь!

Женщина, которая подавала нам ужин, провела меня в комнату для гостей и стала стелить мне постель.

Она смотрела на меня подозрительным взглядом, но молчала.

Я почувствовала себя как-то неловко.

– Меня Саша зовут… – сказала я.

Женщина на какое-то время замерла, перестала стелить постель, развернулась ко мне и посмотрела на меня слегка удивленным взглядом. Затем вновь преступив к своему занятию, произнесла:

– Клавдия.

– Очень приятно познакомиться… – я улыбнулась.

Женщина вновь остановилась и посмотрела на меня таким же взглядом:

– Мне тоже, – сухо произнесла она.

– Я Вам не нравлюсь? – огорчилась я.

– С чего ты взяла?

– Вы как то странно на меня смотрите и разговариваете таким тоном, что я подумала…

– Я просто не понимаю, откуда ты взялась и кто ты такая. Тебе ведь, наверное, и восемнадцати нет…

– Да, мне пятнадцать…

– Пятнадцать? Что ты здесь забыла? Была бы ты какой-нибудь родственницей Павла Александровича, то вряд ли бы ходила в таких обносках. Тогда я ничего не понимаю…

– Вы правы, я ему не родственница…

– Но кем ты тогда ему приходишься, раз он привел тебя в этот дом и позволил тебе здесь остаться?

– Никем… мы случайно познакомились…

– А ты что, сирота, что ли, чтобы у взрослых мужчин ночевать? Что, дома своего, что ли, нет? Я бы поговорила с твоими родителями, чтобы вмазали тебе хорошенько! А то они наверняка волнуются, места себе не находят, а ты шляешься черти где! – негодовала Клавдия.

– А я и есть сирота… У меня нет родителей! А приют закрывается в определенное время, и туда сейчас сложно попасть, только через окно. Но так как я уходила и не оставила замок открытым с внутренней стороны, я бы уже не смогла сегодня туда попасть…

– Батюшки! – воскликнула женщина и прикрыла рот ладонями. – Господи, прости меня! Я и подумать не могла… Какой же все-таки благородный человек Павел Александрович, что приютил тебя на эту ночь… А я-то думала…

– Павел Александрович действительно благородный человек, – согласилась я.

– Бедное дитя… – Клавдия покачала головой, – без родительской ласки, без опеки, без поддержки… Как же ты живешь, деточка? Тяжело тебе, наверное, приходится?

– Нормально… я-то другой жизни и не знала, сравнивать не с чем…

– Батюшки… – покачала головой она. – А как же тебе жить дальше? Как ты будешь получать образование? Теперь ведь все платное… просто так, наверное, уже поступить нельзя… время СССР прошло, когда было все по-честному, легко и просто… А теперь… Ох, милая, что же ты будешь делать? Куда ты пойдешь после приюта?

У меня появился ком в горле.

– Да все у меня будет хорошо… – еле слышно проговорила я и постаралась улыбнуться. – Таких, как я, очень много…

– Да знаю я, то ворами становятся, то проститутками, а то и еще хуже… – проворчала она.

– Не говорите так! – обиделась я. – Те, кто с приюта, такие же дети, как и все! И между прочим, преступниками становятся не только дети из приюта! И из благополучных семей тоже бывают наркоманы и проститутки! Здесь все от человека зависит…

– Да, ты права, девочка, ты права… – вдруг согласилась со мной Клавдия, и ее взгляд стал печальным. – Я с этим сама столкнулась…

– С чем?

– С тем, что ребенок из хорошей благополучной семьи стал наркоманом… Господи, горе-то какое! – воскликнула она и всхлипнула. – Я его сама воспитывала, души в нем не чаяла, любила как своего, как родного. Своих-то детей я не могу иметь, и он был для меня как сын… А вырос и стал принимать эту гадость… Зачем, спрашивается? Зачем?! Ведь у мальчика все было… абсолютно все. Павел Александрович исполнял любые его прихоти и желания, абсолютно все для ребенка делал… А он… Хотя я думаю, что вина Павла Александровича все-таки была, надо было ребенку отдавать свою любовь, а не только деньги. Нет, я конечно, уверена, что он любил сына, но он просто не умел этого показывать… Такой уж он человек…

– Так сын Павла Александровича – наркоман?! – удивилась я.

– Тс-с-с! – прошипела Клавдия, прижав указательный палец к губам.

Обернувшись по сторонам, словно испугавшись, что нас кто-то подслушивал, она тихо проговорила:

– Только никому не слова! В этом доме эта тема закрыта!

– А что с ним теперь стало? – тихо спросила я, тоже оглянувшись по сторонам.

– Да Бог его знает… – печально вздохнула Клавдия. – Павел Александрович отказался от сына.

– Отказался?

– Его можно понять… На Лешу не действовали никакие уговоры отца бросить это занятия, на него не действовали и мои мольбы, а ведь я была ему как мать. Павел клал его в различные клиники, но тот убегал. Он стал воровать драгоценности из дома, когда отец лишил его материальный поддержки… Павел не хотел, чтобы на его деньги сын покупал наркотики. Поэтому Леша стал воровать… Он своровал драгоценности… семейные драгоценности, оставленные женой Павла после смерти. Павел хранил их в память о супруге, а Леша просто украл их и променял на наркотики… Ах, эти чертовы наркотики, будь они неладны!

Я тяжело вздохнула и подумала о том, как же несправедливо жизнь распоряжается с людьми… Ну зачем этому Леше надо было родиться в такой семье? Ему надо было появиться на свет, как я: без кола, без двора, без родителей, вот тогда бы он и понял всю ценность того, что было так несправедливо подарено ему судьбой… Это мне надо было оказаться на его месте, вот я бы своего не упустила… Хотя, кто знает, какой бы была я, родившись в богатой семье… Возможно, не зная другой жизни, я бы все воспринимала как должное и от скуки бы тоже стала принимать наркотики… Нет, это бред! Как может стать скучно, когда у тебя столько возможностей?! Да этот Леша просто идиот, по-другому его не назовешь…

Конец ознакомительного фрагмента.