Глава 4. Возобновляемые запасы
Сколько времени так простоял Роман, он и сам не понимал. Словно провалился в черную яму беспамятства. Очнулся от начавшего бить не то от холода, не то от ужаса озноба. Передернул плечами.
Это действительно люди!? Очень, очень похожи. Светло-розовая, совсем как у землян, слегка заиндевевшая от мороза кожа. Голова. Две руки. Две ноги. Их тут десятки. Десятки замороженных, окаменевших тел, аккуратными рядами уходящих вдаль. На каждой полке по два тела бок о бок. Рука к руке. За их головами голые ступни следующих. За головами тех – следующие. За ними – следующие. И так ряд за рядом. Ряд за рядом. Рад за рядом.
Две нижних правых полки свободны. У трупа в следующем ряду отрезаны обе ноги, а у лежащего рядом, у стены – левая рука по локоть и одна нога по колено. Отрезано профессионально, по суставам.
Перед глазах Романа всё плыло. Так вот чье мясо он готовит уже несколько месяцев кряду! Вот чье мясо так любят матороканцы и не отказывают себе в удовольствии полакомиться им гиоды! Животы туш (то, что он видит – телами назвать трудно. Это подготовленные для дальнейшей разделки туши), и их грудные клетки вспороты и выпотрошены. Туши явно опалены огнем, чтобы удалить все росшие на них волосы. Черепные коробки вскрыты. Мозг из них извлечен. Глаз нет. Одни пустые глазницы. Постой… глазниц не две, а четыре – две побольше и две, смещенные к бокам головы, поменьше. Да и нос какой то странный. И так у всех тел. На каждой руке и ноге по четыре пальца. Пальцы побольше и подлиннее, чем у человека и оканчиваются острыми коготками. Кто это? Роман облегченно вздыхает. Не люди. Это не люди! Какой тяжкий груз спадает с его плеч. Тем не менее ужас всё еще владеет им. Он, забыв и про тележку и про лежащий в ней нож разворачивается чтобы скрыться прочь, бежать из этого страшного места.
Перед ним стоит Ту-Гиддо. Тот, сразу оценив ситуацию, понимающе кивает.
– К-к-кто это? – слова с трудом вылетают из уст Романа.
– Что? – не понимает чудище.
До Романа доходит, что он говорит на русском, он повторяет на местном:
– Кто это?
– Это тцоп-виши.
– Тцоп-виши? Те самые? Вы… вы что, едите их?! – почти шепчет землянин.
– Да. Это считается лучшим мясом.
– Но… но… они же… люди.
– Не люди. Они тцоп-виши.
– Всё равно. Всё равно. Разумные существа.
Роману показалось, что Ту-Гиддо пожал плечами.
– Это пища матороканцев. Они когда-то захватили планету тцоп-вишей и пытались поработить их самих. Но они оказались не способными к производительному труду. Впадали в тоску и быстро умирали. Тогда Хозяева стали есть тцоп-вишей. Как это произошло, я не знаю, но стали их есть. Это факт.
– Но… они же… они же разумные… – повторял Роман в шоке.
– Они разумные не больше, чем моя поварешка, – покачал макушкой головы гиод, – Матороканцы разводили их на своей планете как скот. Как мы разводим кормовых червей, чьим мясом кормим весь корабль. Матороканцы пристрастили к этой пище даже своих господ, айоллов. Гиодов тоже. Правда не всех. Многие брезгуют. – Ту-Гиддо вздохнул и вновь покачал головой, – Но это всего лишь мясо. Всего лишь мясо. Такое же мясо как у наших кормовых червей. Только вкуснее и не такое жилистое. К тому же их специально выращивают именно в качестве пищи.
Роман почувствовал, что сейчас его стошнит.
Землянин со временем свыкся с мыслью, что поедаемые хозяевами тцоп-виши действительно не люди, а животные, лишь отдаленно напоминающие их. Действительно – четырехглазое, четырехпалое существо вряд ли можно назвать человеком. Да и Ту-Гиддо уверяет, что их интеллектуальный уровень не дотягивает даже до уровня кормовых червей гиодов. Поэтому их и держат на корабле отдельно, отдельным, так сказать, стадом. Их даже не привлекают к каким то работам. Что им доверишь? Только на корм и годны. Человек, существо пластичное – ко всему привыкает. Привык и Роман. Правда лишний раз старался в морозилку за мясом сам не ходить.
Матороканцы затребовали нового блюда из мяса и Ту-Гиддо переадресовал эти требования своему талантливому рабу. Роман уже не раз ловил себя на мысли, что смотрит теперь на туши тцоп-твишей, как на туши обычных земных свиней. Жалко конечно скотинку, но это всего лишь животное. Такова его судьба. Его для этого и выращивали. Вот и тцоп-вишей где то сейчас выкармливают, ухаживают, убирают за ними. Когда придет пора – заколют (или как там их еще убивают), туши опалят, выпотрошат и на заморозку. А то, что похожи на человека, так это игра природы, не более.
Воспоминание о свиных тушах натолкнуло Романа на мысль запекать туши тцоп-вишей целиком в печах, нафаршировав предварительно пряными травами и плодами. Печи на корабельной кухне большие, рассчитанные на приготовление значительного количества порций разом и одна туша животного входила в нее как раз. Блюдо настолько понравилось матороканцем, что Ту-Гиддо, как старший повар, был милостиво приглашен присутствовать при трапезе. Это считалось наивысшей степенью почета для повара, да и оказывалась такая честь только поварам-гиодам. Похвалить раба никому бы не пришло в голову – не его это заслуга. Но так как Роман не относился к «природным» рабам, хозяева после небольшого совещания все же решили и ему оказать своеобразные почести, вызвав в зал где происходило пиршество. Правда Роману показалось, что вызвали его скорее из любопытства (что это за зверь такой новый), чем из желания высказать благодарность или восхищение его талантом. Тем не менее, Ту-Гиддо счастлив! Это, в конце концов, его заслуга и пойдет в плюс именно ему. Именно он дрессировал инопланетянина. Роман же молил лишь об одном – чтобы его не пригласили отведать приготовленного им блюда. Как бы то ни было, но съесть хоть кусочек мяса, с тех пор как он узнал, что оно из себя представляет, он не мог. Даже не смотря на то, что, в конце концов, это всего лишь мясо животного. Но его никто и не собирался угощать. Сидеть за одним столом могли только представители одной расы – расы матороканцев. Как исключение такой чести мог удостоиться гиод. И то не всякий. И то только в неформальной обстановке за небольшим дружеским столом. Но никак не раб.
Роман видел, как матороканцы, сидящие вокруг большущего стола, на котором водружено гигантское овальное блюдо с целиком запеченной тушей тцоп-виша, покрытой тонкой, коричневатой, хрустящей корочкой, смотрят на неё с вожделением в предвкушении незабываемой трапезы и нахваливают Ту-Гиддо. Над горячим блюдом поднимается лёгкое жаркое марево. Запах печеного мяса дразнит обоняние. Будит голодную фантазию. Наконец один из сотрапезников, очевидно самый старший, ухватившись тремя крепкими пальцами легко отрывает прямо от туши понравившийся ему большой кусок, с которого закапал жирный прозрачный сок, и тут же засунув его в рот, принялся громко смачно чавкать. По отвратительной лошадиной морде покатились липкие капельки жира. Фасеточные глазищи поблескивали десятками угольков. Роман готов поклясться, что чудище поглядывает в его сторону. Землянину стало плохо. Кажется ему понятно теперь желание матороканцев посмотреть на него перед обедом. Он представил себя на этом блюде и задрожал. А ведь сожрали бы при случае. Как пить дать сожрали. И не побрезговали. Он для них такое же животное, как этот несчастный тцоп-вишь, пасшийся еще недавно где-то там, в неведомом загоне, на своем искусственном лугу и не помышлявший о предвидевшей его участи.
На его уход никто из пирующих не обратил ровно никакого внимания. И так рабу оказано слишком много чести.
Прошёл ровно год с тех пор, как Роман попал на корабль. Где они сейчас находятся? Кто его знает. О судьбе своих друзей с того памятного дня распределения он так ничего и не слышал, хотя пытался при каждом удобном случае расспрашивать о них всех знакомых рабов. Те лишь испуганно таращились на него – говорить о чем-то ином, кроме их непосредственных обязанностей рабам строго настрого запрещено. Гиоды, те из них, с которым Роман оказался на более-менее дружеской ноге, как любимчик шефа, только качали головами. Либо они действительно ничего не знали, либо просто не хотели говорить. Да и не мудрено затеряться пленникам на этом огромном безбрежном корабле, на многочисленных палубах которого сосредоточены тысячи и тысячи существ самых разных рас.
Вскоре после прибытия Роман неожиданно столкнулся со своим приятелем по старой кухне – маа Кабо. Тот работал здесь же, среди обслуги кухни. Оказалось, что Ладдер, пытаясь отыграть у Ту-Гиддо способного раба, проиграл в результате и Кабо. Роману оставалось лишь тихо радоваться, что его друг последовал за ним и он не останется здесь в полном одиночестве. Кабо же расстроен не на шутку – у старого хозяина осталась вся его многочисленная семья (у маа практиковались групповые браки), другие соплеменники, налаженный образ жизни. А здесь кто он? Раб самого низшего уровня? Надо начинать всё с начала. В этом он винил больше Романа, нежели проигравшего его хозяина. Тот пытался утешать друга. Маа то успокаивался, то высказывал всё, что наболело на душе. Землянину грустно и горько от несправедливых упреков. А каково ему? У него-то вообще на корабле нет семьи. И нет даже надежды когда либо встретить её. Они с Кабо то горько плакались друг другу в жилетку, то целыми сменами вообще не разговаривали. Все это не способствовало улучшению и без того депрессивного состояния Романа. Это не ускользнуло от глаз хозяина. Тот сложил два и два и вскоре Кабо исчез. Роман поначалу даже позлорадствовал, но вскоре глубоко раскаялся в таких мыслях.
Если разобраться, то он действительно явился невольной причиной начавшихся злоключений маа. У того был по старому месту жительства какой никакой статус, а по вине Романа всё пошло прахом. И из-за кого!? Из-за какого-то безродного инопланетянина! У которого даже нет своей общины на корабле. Как бедному рабу не сердится на чужака? Зачем ему нужен такой друг?
Как землянин не пытался разузнать у хозяина судьбу Кабо, ничего не получалось. Тот лишь отмахивался всеми тремя щупальцами и заявлял, что не собирается с одним из своих рабов обсуждать судьбу другого своего раба. Этого еще не хватало!
С трудом, но Роман привыкал к этой жизни. Новыми друзьями, правда, так и не обзавелся. Отчасти из-за поселившегося в нем страха очередной потери. Отчасти из-за того, что другие рабы относились к нему с некоторой неприязнью, как к любимчику Хозяина и странному чужаку. Да и его внешность их откровенно отталкивала. Свободные гиоды, работавшие с ним бок о бок, видели в нем прежде всего раба. Были приятели, с которыми можно время от времени почесать языки. Гиоды, в общем-то, неплохие ребята.
Приближался какой-то большой праздник, называвшийся на корабле Днём Очередного Пробуждения Хозяев Вселенной. Что это такое, никто толком объяснить не мог. В этот день просыпаются Хозяева. Не гиоды или марокканцы, а настоящие Хозяева – таинственные айоллы. На вопрос: «а они что, спят всё остальное время?», старший повар отвечал: «они никогда не спят».
– Как же тогда они просыпаются? – недоумевал землянин.
– Потому что все остальное время они находятся в другом мире.
– В каком другом? Они что, не здесь живут? Прилетают?
– Они здесь живут. И не здесь. Они обитают сразу в двух мирах. И в этом, и в другом.
– Как это? – не понимал Роман, – В каком другом и как можно жить сразу в двух мирах? И почему они, если не спят, просыпаются?
– Просыпаются, потому что во время пробуждения они находятся только в одном мире – в этом. Им нужно поддерживать силы. Питаться.
– Но как так можно?
– Отстань! Рабу не пристало быть таким любопытным! – не выдерживал Ту-Гиддо, ковыляя прочь на своих коротких ногах-щупальцах.
Другие вообще отказывались говорить об айоллах. Рабы, похоже, попросту сами ничего не знали, а гиоды откровенно боялись.
Когда до праздника Дня Пробуждения оставалось буквально десяток вахт, Ту-Гиддо подозвал Романа к себе и доверительно сообщил, что на складе почти не осталось мороженных тушь тцоп-вишей, а на праздник мяса нужно много. И они вдвоем отправятся в их загоны, чтобы отобрать подходящих, наиболее спелых, нагулявших жирок особей. Тех потом забьют, обработают и заморозят. Надо отобрать с полсотни животных. Понадобится много мяса.
– Нельзя, нельзя поручать отбор местным рабам-заготовителям, – ворчал Ту-Гиддо, – Они отберут одни кости. Это отребье ничего не понимает в заготовке мяса. Ты будешь помогать мне.