Земля единения душ. Беседа с писателем Владимиром Карповым
Владимир Александрович Карпов – москвич по нынешнему жительству, а родился он в городе Бийске Алтайского края, жил в Киргизии, Башкортостане, Чувашии, немало поездил по Якутии. Как и некоторые нынешние пятидесятилетние писатели, начинал в литературе с напором, активно и талантливо, брал сразу быка творчества за рога: одна за другой публикации в престижных «толстых» журналах, первые книги, рекомендации в Союз писателей СССР маститых учителей, затем – литературные премии, экранизации романов…
А потом произошёл обвал на пятнадцать лет, пребывание в зоне молчания до следующей книги, которая вышла в 2000 году. Все эти годы «для прокорма» Владимир Карпов работал на радио, и сейчас ведет свою радиопрограмму «Национальный герой» для слушателей Подмосковья.
В годы вынужденного творческого простоя для прозаика Владимира Карпова произошел именно тот случай, когда, по словам поэта Николая Ушакова: «Чем продолжительней молчание, тем удивительнее речь». Две его книги прозы (последнюю из них «Танец единения душ» обсуждали в ЦДЛ, так переводится название прекрасного, завораживающего своей сплоченностью, своим ритмом, якутского танца осоухай) были активно замечены читателями и критиками, автор был удостоен Большой литературной премии России, учрежденной компанией «АЛРОСА».
Да и как было Владимиру Карпову ее не получить, если роман писателя посвящен алмазодобытчикам?! Не подумайте только, что прозаик ради будущей премии выполнял некий корпоративный заказ или писал конъюнктурно. Владимир Карпов хорошо знает Якутию, по его роману в Государственном Академическом русском драматическом театре им. А. С. Пушкина в Якутске поставлен спектакль. Якутия – часть его биографии, а значит, и души. Вообще, он здесь человек известный, «свой», старается бывать на берегах Лены чаще, чем другие российские писатели.
К тому же Владимир Карпов давно переводит прозу Николая Лугинова. В его переводе вышел выдающийся роман якутского писателя «По велению Чингисхана».
Я разговорился с ним совершенно случайно, и с удивлением выяснил, что мы оба являемся заслуженными работниками культуры Республики Саха (Якутия). Для десятимиллионной Москвы случай, согласитесь, редкий. По аналогии как мне не вспомнить шуточное стихотворение алтайца Бронтоя Бедюрова: «Я встретил, кажется, японца, он был похожим на меня». И далее простодушное: «Мы изумленно друг на друга лишь глянули и разошлись».
С Владимиром мы не разошлись, а договорились посидеть и поговорить. О чём? А о чём могут сегодня говорить два русских работника культуры далёкого народа саха? О наших делах с братьями-якутами, о том, куда ж нам плыть в общей лодке.
Наша беседа была опубликована в «Литературной газете».
Владимир Карпов. Направление движения этой лодки выбрали наши предки. Русские землепроходцы были людьми предприимчивыми: в два-три десятка лет распахали сибирскую целину, раскинули железнорудные заводы и солеварни. Но они были и переимчивыми: вобрали в свой быт уклад сибирских народов, благодаря которому только и можно было выжить в суровых северных условиях. Стержневая заповедь этого уклада: нельзя брать лишнего от природы. Эта заповедь и в сегодняшних условиях единственно спасительна для всей человеческой цивилизации. Я эту землю полюбил, сначала занимаясь переводами книг Николая Лугинова, а потом уже и сам приехал в те края. В то время писал сценарий о Ерофее Хабарове, и вместе с Ерофеюшкой, «сиротинушкой государевым», как он себя называл, мысленно вживался в северный мир, обнаруживая в нем корни собственных душевных истоков.
Я ведь с Алтая родом. Природа там иная, но дух общенациональной жизни – очень близкий, почти родственный. К сожалению, на Алтае доводится бывать гораздо реже, чем в Якутии, где, кроме человеческого интереса, у меня было много творческих дел. Это и сотрудничество по переводу, и создание пьесы по мотивам своего романа об алмазной юности России – об удивительных людях, благодаря труду и одержимости которых страна сегодня выживает. Сейчас знаменитый в России (хотя достоин такой знаменитости по всему миру) якутский режиссер Андрей Борисов приступил к съемкам художественного фильма по моему сценарию, в основу которого лег роман Николая Лугинова «По велению Чингисхана». Любопытно, что для Лугинова в Темучине важнее всего его планомерное до гениальности строительство государства. Для меня – любящее сердце жестокого повелителя. Я думаю, что мальчик из самого заброшенного, зависимого, слабого племени в Великой степи именно на этом материале – на способности любить и на стремлении оберечь близких ему людей – построил свою империю. Представь его начало: восемнадцатилетний паренек бегает, прячется ото всех со своей молодой женой… Но вот жену предательски крадут, и он, неимущий, собирает пять туменов и разбивает войско большого народа. А когда освобождает свою красавицу Борте, объявляет воинам, что всё, дальше можно не идти, я, мол, нашел то, что искал.
Для режиссера Андрея Борисова, как я понимаю, в этом человеке интересны его этнокультурные корни, насыщенность его образа вековой поэтикой и мистическими знаниями. Последнее слово, конечно, за режиссером, но если «выпечется» этот трехслойный пирог, то мы приблизимся к тому образу, который потомки Темучина сотворили из его жизни.
Вадим Дементьев. У меня «якутские дела» поскромнее – в 2004 году я помог в Москве выпустить книгу переводов стихов Натальи Харлампьевой «Кумыс счастья» со своим послесловием. Редкий сегодня случай, сам знаешь, когда выходит в Москве переводная книга. Недавно Наталья Ивановна вновь прилетала из Якутска в Москву на Всемирный Собор, а потом встречалась с дочерью, которая учится в Петербурге. Умнейшая, надо сказать, женщина, редактирует республиканскую ежедневную газету и руководит Союзом писателей. Мне перед такими друзьями бывает стыдно, что мы их так бросили, нельзя в силу исторической ответственности так поступать… Конечно, разумом я понимаю… Но всё же… А тут она еще рассказала о дочери, единственном своем солнышке, которая сегодня боится в Питере за свою жизнь… За то, что якутка, раскосая… А как должна себя чувствовать за тысячи километров от нее мать?! Подумай, писатель!..
Якутские друзья-писатели, Александр Акимов, мой товарищ по аспирантуре, приглашали приехать, погостить, но я так пока и не выбрался. Якутия – тот субъект, как сегодня говорят, Федерации, куда не вылетишь на два дня, для поездки нужна неделя, а то и больше. У тебя есть книга под названием «Можно ли Россию пешком обойти?» Якутию, точно, никогда и никому не обойти. Даже великий якутский поэт, путешественник по многим улусам Алексей Кулаковский свою родину в начале XX века не обошел и не объехал. Ты же по Якутии разъезжал не с писательскими бригадами, как мы осенью 2000 года по приглашению той же компании «АЛРОСА»…
В .К. С Кулаковским в этом смысле я себя никак не вправе сравнивать. Это фигура для Якутии знаковая, жертвенная. Но пешком – не пешком, а бывать мне посчастливилось почти во всех улусах Якутии, территория которой, как известно, размером с три Европы. Здесь, среди людей, занимающихся коренными народными промыслами, открываются первозданные человеческие истины. Северный человек, с виду подчас неказистый, с ружьецом за плечом, выживет практически при любых цивилизационных катаклизмах. Помню, как пожилой оленевод на стойбище жалостно на меня всё смотрел и приговаривал, что у дочери в улусе два дня прожил – и то ему было тяжело, шумно! А улус этот, Эвено-Батынтайский, имеет две-три улицы, по которым всего пару машин за день проезжает. Для оленевода – страшный шум!
Хотя и обольщаться такой первозданностью не стоит. Наш ушлый современный человек, куда угодно проберется, протащит сквозь все кордоны свой товар. В тех же местах мы сидели на берегу Индигирки в ожидании вертолета. Река стремительная, холодом от нее тянет, темные сопки вдали. Красотища!.. Достали бутылочку «Столичной», чтобы погреться. Чую – запах от нее какой-то специфический. Смотрю на этикетке адрес производителя: «Россия». Ни города, ни села, а сразу – «Улица Неизвестного солдата, дом 17».
В. Д. Сегодня меня волнует иное. То, что называется на языке политтехнологов проблемой «регионального автономизма». Она нам досталась от 90-х годов, от тогдашних суверенитетов. Якутия здесь стояла не последней в очереди за особыми правами. Богатейшая в мире земля!..
Да, она получала большие доходы от продажи алмазов. Да, немалые фонды компании «АЛРОСА» ей принадлежали. Да, она расходовала большие финансовые средства на хорошее дело – на строительство прекрасных театров, библиотек, вузов, на школы национальных дарований, на поддержку творчества, в том числе и на уникальную Академию духовности, и так далее. Сегодня происходит болезненный процесс федерализации «АЛРОСЫ», то есть вывода этой мощнейшей и богатейшей компании из-под республиканского крыла[1]. В Якутии не очень спокойно, двух писателей даже посадили, но, слава Богу, вскоре выпустили. Приезжал В. В. Путин, разбирался. Будто бы он сказал: «Мы возместим ваши убытки». Пока на словах, хотя и президентских.
Ты вот, хорошо знакомый с трудом алмазодобытчиков, с «АЛРОСОЙ», что по этому поводу думаешь?
В. К. Я бывал на драгах, спускался в шахты, где добывают алмазы. Знакомился с людьми, перед которыми я преклоняюсь, или, точнее, смотрю на них снизу вверх, как на невиданных великанов. Чингисхан называл свое племя «людьми длинной воли», и в алмазном краю я встречал именно таких людей длинной воли. Но эти встречи и сотрудничество были тогда, когда президентом компании был В. А. Штыров. У него отец – адмирал и писатель. Причем, писатель не потому, что адмирал. А, действительно, писатель, художник слова! Видимо, и сыну он привил любовь к литературе, понимание значения слова в нашей жизни. А, может, просто такая мощная личность. Когда я с ним разговаривал, поражался: этот человек без записей владел всеми цифрами, связанными с производством, раскинутым чуть не по всему миру (в Африке, например), со стотысячной армией алмазодобытчиков. А когда речь зашла об отечественной истории, Штыров заговорил, в частности, о Льве Гумилеве, будто только Гумилевым в своей жизни и занимался. Тогда же руководителем пресс-службы «АЛРОСЫ» был еще один интересный человек Алексей Чертков, который восстанавливал историю якутского казачества.
Сейчас эти связи у меня почти пропали. Дело не в том, что сменилась команда. Руководители многих горно-обогатительных комбинатов (ГОКов), с кем мне доводилось встречаться, – нормальные сибирские мужики, буквально все поднявшиеся из рабочей среды. Когда у нас в стране назначался очередной вицепремьер правительства России, словно бы выведенный в тепличных условиях из одной и той же яйцеклетки, с одинаковой, как бы приклеенной, улыбкой, то я всегда вспоминал северян. Думал: ну, возьмите вы любого из этих толковых, рачительных хозяйственников, кровно связанных со своей землей! Они уже тем себя показали с лучшей стороны, что сами ничего не разбазарили и другим разворовать не дали! Для недавних лет – это подвиг! Но сегодня дело, видимо, не в конкретных людях, а, как ты выразился, в «болезненных процессах федерализации». Хотя в жизни России отдельная личность всегда значила многое. Вот только что я встречался с Андреем Борисовым, человеком, которого в Якутии любят буквально все. Речь у нас шла о творческих вопросах, но он с таким неподдельным почтением отзывался о президенте республики Штырове. Сказал просто: «Русский человек!..» Надеюсь, что и при новой системе выборов федеральные власти в своих предложениях кандидатуры на пост президента услышат голос многонационального народа Якутии.
В. Д. Ты правильно сказал, что мы все эти годы, как жадные наследники, всё что-то делим, делим, делим… Ничего особо не приращивая. И мое глубокое убеждение, что и в этом бесконечном дележе, от которого Россия устала, и в создании разного рода «автономизмов», «сепаратизмов», да и в обострении «национализмов» вины Центра из-за его непродуманных политических действий намного больше, чем в доле ответственности регионов, республик. Они при этом постоянном раздражении, как улитки, забираются в свои раковины, не хотят ни с кем ничем делиться, провозглашают суверенность своих территорий, автономность культуры и т. д. Всё это ведёт к какому-то дикому анахронизму, препятствует какой-либо модернизации, вызывают всё новые противоречия, постоянно грозящие конфликтами. Мы до сих пор не выработали ясной, скрепляющей всех и вся, идеи общности, солидарности, цельности. Заклинать о «единой и неделимой России» научились, а вот каким содержанием наполнить форму – не знаем.
Говорю это не голословно, а на основе анализа примечательного документа – проекта федерального закона «Об основах государственной национальной политики Российской Федерации», который вскоре будет рассматривать Государственная Дума. Представь на миг, что мы этим и другими правоустанавливающими документами выращиваем, подобно садовникам, цветы, красивые, разнообразные, а как составить из них букет, молчим. В царской России этот букет вязался вокруг самодержавия, главенства русского народа (что потом обругали «великодержавным шовинизмом»); при Советской власти – на основе идей интернационализма, будущего слияния наций и народностей в единое целое, «в человеческое общежитие», как сказал поэт, путем взаимовлияния и отсюда взаимообогащения каждого народа и каждой малочисленной народности великой страны. А сегодня? Абстрактное национальное единство, по мысли авторов законопроекта, поддерживают некие «государствообразующие народы» с такой расшифровкой этого понятия: «… народы, исторически сложившиеся на территории Российской Федерации, имеющие национально-территориальные образования внутри страны и участвующие в процессе формирования российской государственности». Ясно, что таким образом роль русского народа нивелируется в общем «котле» (в той же статье законопроекта прозрачно указано, что «государствообразующими» считаются народы, чья численность более 50 тысяч человек). Значит, получается так: народ, который составляет по последней переписи свыше 80 процентов населения страны, что по критериям ООН позволяет говорить о моноэтническом государстве, по своей строительной государственной обязанности и роли приравнен к чукчам. Я ничего не имею против добрых и мужественных жителей Крайнего Севера, меня всегда раздражали издевательские анекдоты по их адресу, но почему соседние с чукчами малочисленные юкагиры этим проектом также дискриминируются, теперь уже по сравнению с «государствообразующими»?! А где в этой схеме украинцы – третий по численности народ в России? Их вообще как бы и нет, и никакой их роли не предвидится в построении российской «суверенной демократии», как формулирует Владислав Сурков.
Все эти далеко идущие игры с государственностью, вся эта безответственная национальная политика, ведущая узкими тропами к национальным хаткам и юртам, как раз и вызывает напряжение на местах, ибо наши народы, якуты, в частности, исторически привыкли жить сообща с русскими, со своими старшими собратьями, они для этого и вошли в состав России, им уже и самим претит это кочкообразное сидение, но кто-то что-то вокруг всё делит и делит, и они всё замыкаются и обороняются от внешних воздействий.
В. К. Это так и не так. Монголы, а точнее, бурджугиты, к которым принадлежал Темучин, были чуть ли не самым малочисленным и слабым племенем в Степи. И, согласно этому законопроекту, никак не подпали бы под определение «государствообразующего» народа. А вон, какую империю размахнули: от океана до океана! Что касается нашего брата, русского человека, то здесь всё просто. Тема «коммуняк» уже отработана. Теперь новая песня – «фашисты», «скинхеды», «национал-патриоты»… Какая истерическая кампания развернута! В стране около 50 тысяч преступлений в год совершаются иностранными гражданами (в Москве два из трёх). Об этом молчат. Заметь, что в этой статистике не учитываются преступления людей, которые не принадлежат к титульным нациям или которые ведут открытую войну на Северном Кавказе, – речь идет о тех, кто не имеет российского гражданства. 50 тысяч – это интервенция! Если же говорить о моем, как русского человека, равенстве в строительстве государства с чукчей или юкагиром, то я не против: они в большинстве своем люди, сохранившие подлинные ценности. Другое дело, что русские – ниточка в бусах. Нет ее, и собирай отдельные рассыпавшиеся самоцветы.
В. Д. А что мы можем сказать о наших братьях-писателях? Гамзатов перед своей кончиной пошутил: «Я сорок лет назад потерял независимость, женившись на Патимат, и об этом никогда не жалел». Мы разорвали культурное пространство России, многие национальные культуры стали «независимыми». Легче им стало? На первых порах – да. Они самосохранялись и при поддержке республиканского руководства даже развивались, ибо выходили книги, платились пособия и гранты, поддерживались литературные журналы. Помнишь, как Якутия принимала самолет полуголодных писателей России в 1995 году? Накормила, как блокадников, отогрела. Какие детские школы мы в республике тогда видели, как повсеместно чувствовали заботу о культуре, о национальной литературе, чего сами были уже лишены! Но время автономного плавания проходит, пора возвращаться в гавань, к пирсу. И здесь, получается, что никто никого не ждет. Ты, Владимир, один из немногих, кто все эти годы работал на причале, то есть поддерживал порядок и не давал возможности окончательно растащить наработанное за прошлые годы. Как ты думаешь, можем ли мы восстановить наши связи, наше общее культурное пространство, о чем недавно мечтали участники форума деятелей культуры СНГ?
В. К. Еще во времена СССР один эстонский писатель признался мне откровенно, что ему всё равно, будет ли его читать тамбовский мужик. Что ж, насильно мил не будешь… А вот якуту Николаю Лугинову, алтайцу Бронтою Бедюрову, дагестанцу Магомеду Ахмедову (я называю тех, кого хорошо знаю), да и многих нашим товарищам из бывших союзных республик – не всё равно. Их волнует судьба тамбовского мужика, равно, как и судьба человека, близкого им по крови. Испытания прошлых лет нам пошли на пользу. Расслабившись в последние советские десятилетия, мы на собственном опыте поняли, что в нас «мы» не менее значимо, чем «я». Мы, Россия, – вода живая, которая, поднявшись из глубин, из подземных течений, любую емкость, любые формы заполнит своим содержанием. Только бы она была чистой.