Глава третья
1
Время было беспокойным. И покидать самое надежное место в Сомонте и на всем Ассарте было для Властелина по меньшей мере неосторожным. Когда капитан Черных Тарменаров осмелился намекнуть на это обстоятельство, Изар ответил лишь:
– Мир должен видеть Властелина, Властелин должен видеть мир собственными глазами.
Капитан не осмелился возразить.
На самом деле причины, побудившие Властелина покинуть надежные стены своего Жилища и подвергнуть себя возможным неприятностям ночного путешествия, были намного сложнее. Безопасность поездки, пусть и совершавшейся под надежной охраной Черных Тарменаров (чья преданность Изару и прекрасная выучка не вызывали ни малейших сомнений), была вовсе не гарантированной. Поэтому Изар вряд ли пустился бы в путь лишь ради желания увидеть своими глазами, как обстоят дела в стране, только что пережившей никем не предусмотренные неприятности войны, когда ей неожиданно пришлось выступить в роли обороняющегося, а не атакующего. Изар и так достаточно хорошо представлял себе положение вещей. И хотя именно так он изложил повод для своего неожиданного отъезда Ястре, остававшейся на время его отсутствия, пусть и чисто формально, законной распорядительницей Власти, – подлинные мотивы срочной поездки ничего общего с государственным любопытством не имели.
– А кроме того, – добавил Изар, – не вы ли докладывали мне, что Службой наблюдения замечено прибытие на планету самое малое шести кораблей?
– Семи, Бриллиант Власти, – осторожно поправил офицер.
– Из которых вы смогли захватить только один – и то от него остались лишь обломки, не так ли?
– Они взорвали его сами, Властелин, – когда поняли, что не могут скрыться. Но этот корабль сел близ Сомонта, прочие же приземлились где-то далеко – на северо-востоке.
– Кто же были эти – они?
Капитан не сразу ответил:
– Как я уже докладывал: мы захватили только трупы. Большинству удалось скрыться.
– Вот именно. Это – корабль, совершивший посадку на пригородном космодроме.
– Так точно. Из-за этого взрыва посадочный комплекс пришел в негодность…
– Это небольшая беда: у нас-то кораблей все равно нет. А вот второй, насколько я помню, опустился неподалеку от нашей Летней Обители?
– Уже высланы патрули для обнаружения и выяснения обстоятельств.
– Надеюсь, что у них что-то получится. А прочие, вы говорите, снижаются на северо-востоке?
– Они садятся далеко – в лесах.
– Точнее – на территории донкалата Самор, я прав?
– Мы так и докладывали Бриллианту…
– Не беспокойтесь, капитан, я помню. А вы не забыли, что именно там донк Яшира увел в леса людей? Десант так и не смог проникнуть на их территорию. Стыдно сказать, капитан, но то была едва ли не единственная удачная военная операция с нашей стороны.
Капитан предпочел промолчать.
– И вот теперь он даже принимает чьи-то корабли. А о чем это говорит?
– Значит, их космокомплекс в порядке, – произнес капитан.
– Это – деталь… Это говорит о том, капитан, что донк Яшира в Саморе располагает единственными серьезными силами, какие мы смогли бы использовать против… против любой угрозы Власти. Ваши тарменары – прекрасные бойцы, но их, согласитесь, слишком мало.
Капитан опустил голову. Мало, конечно; но их никогда и не было много, а у Ассарта прежде была армия, теперь же от нее, по сути, ничего не осталось.
– Вот поэтому нам и надо побывать у донка Яширы. Теперь поняли?
– Так точно, Бриллиант. Значит, мы едем туда?
– Я направился бы морем – но у нас не осталось ни единого корабля, сколько-нибудь пригодного для такого перехода. И, кстати, по дороге мы заглянем еще в одно место…
Властелин умолк. Если капитан тарменаров и ожидал, что получит еще какие-то разъяснения, то напрасно. Властелин замолчал надолго.
2
Замолчал потому, что хотелось еще раз без помех подумать о многом. Как бы Властелин ни бодрился, положение на самом деле можно было назвать критическим.
Начинали шататься самые основы Верховной Власти. Собственно, этого следовало ожидать давно. Всепланетная империя, веками складывавшаяся из некогда независимых Великих донкалатов и просто донкалатов, в первые послевоенные месяцы, лишившись нормальной связи и средств сообщения, продолжала существовать как бы по инерции: имперские традиции оказались достаточно сильными. Но движение по инерции – если только оно не происходит в пустоте и не подвергается воздействию сторонних сил – неизбежно затухает. И на Ассарте это затухание, видимо, стало наконец проявляться достаточно ощутимо.
Ничем иным нельзя было объяснить полученные Властелином в последние несколько дней с нарочными письма от многих (пусть и не всех) донков: главы великих родов высказывали одну и ту же мысль о необходимости собраться вместе, обсудить положение и сделать выводы. Изар отлично понимал, какие выводы будут предложены. Великие донки хотят раздела власти. Изар ослабел, его во многом можно было обвинить, и владетельные вельможи не хотели более терпеть над собою его верховную Власть. Они ему предложат ограничиться донельзя истощенным наследственным Великим донкалатом Мармик – и ничего сверх того не дадут. Единственным не приславшим подобной депеши оказался все тот же донк Яшира – и это стало еще одной причиной, побудившей Властелина пуститься в неблизкий путь.
Однако кроме семерых великих, чьи владения, вместе взятые, составляли примерно половину ассартских земель, в состав государства входило еще без малого сорок просто донкалатов, побольше и поменьше. И возглавляющим их родам, пожалуй, разбегание в стороны было куда менее по сердцу, чем великим. Малые донкалаты понимали, что о подлинной независимости им все равно мечтать не придется, как бы красиво и привлекательно это ни звучало. Каждый из них достаточно быстро приберут к рукам ближайшие из Великих. Кому-то подчиняться (и, следовательно, платить) все равно придется. Но подчиняться было удобнее далекой высшей Власти, чем куда более близкому Великому, который будет непрерывно смотреть тебе за пазуху и от которого так легко не укроешься.
Следовательно, полагал Изар, полного единомыслия среди донков существовать не могло. Возможными казались какие-то общие соглашения. Тем более что один-два из сильнейших Великих донков тоже, пожалуй, не отказался бы от мысли сохранить империю, но возглавить ее самому. Сменить династию, которая (от самого себя Изар не скрывал той оценки, какой заслуживало его правление с этой идиотски затеянной, плохо задуманной и еще хуже осуществленной войной) в его лице показала неспособность править величаво и с выгодой для всех.
Значит, тут была возможность нарушить единство донков, вколотить между ними как можно больше клиньев, делать вид, что идешь на их условия, – а на деле выкручиваться и, с Яширой в качестве союзника, проталкивать свои предложения через тех донков (поменьше и послабее), кого можно будет одних – напугать, других – купить… Тут пошла бы в ход старая, не раз проверенная технология.
Но для этого требовались, самое малое, две вещи.
Необходима была хитроумная дипломатия на высочайшем уровне. И, поскольку всякая дипломатия хороша лишь тогда, когда опирается на силу, – непременно нужна была сила.
Что касается последней, то Властелин уже поделился с капитаном тарменаров своими соображениями: силу можно было искать только у донка Яширы, в его небольшом, но богатом донкалате. Донк Яшира, кстати, не только никаких писем Властелину не присылал, но и не предупреждал о намерении участвовать в собрании Высокой Мысли. Следовательно, самое малое, соблюдал осторожный нейтралитет.
Ну а для дипломатической игры необходим был человек, который будет этой дипломатией заниматься, прекрасно зная все ее методы, приемы и уловки. Изар отлично понимал, что самому ему это не под силу; слишком малый срок он провел во Власти, очень уж не хватало ему опыта. А кроме того – далеко не все и не всегда может говорить, намекая, обещая или угрожая, сам Властелин: такие речи гораздо выгоднее вести кому-то – от его августейшего имени. Чтобы в результате добиться двух вещей: сохранения Ассартской державы на всем ее пространстве – и продолжения правящей династии во Власти.
Что он мог противопоставить единому мнению донков?
Допустим – расширить права Высокой Мысли, или, более современно, – Палаты донков. Вот уже сотни две малых циклов она существовала только на бумаге, никто ее не собирал, ни один Властелин не выражал желания посоветоваться с нею ни по какому поводу, в дворцовом обиходе именуя Великим Болталищем. И то, что сейчас предстояло, было, по сути дела, первым собранием Высокой Мысли за столь долгий срок. Малых донков это могло привлечь – если мягко, ненавязчиво и весьма конфиденциально пообещать одному – то, другому – иное, исходя из того – что у кого болит. Наверное, можно придумать еще много чего…
Одним словом, нужен был человек надежный и многоопытный.
В Сомонте такого не было.
Но вне столицы, в донкалате Мармик – был.
Вот такими были причины предпринятого Властелином путешествия, в котором предстояло пересечь не только опасный, стреляющий пояс развалин в самом Сомонте, но и Мертвое кольцо, в котором вообще неизвестно что происходило; быть может, и вовсе ничего. Но и в этом крылась своя опасность.
Решившись (пусть и не сразу) на такую поездку, граничившую с авантюрой, иными словами – поняв, что только он, собственной персоной, сможет добиться согласия и донка Яширы, и того человека, которого Изар хотел сделать главным своим уговорщиком и соблазнителем донков. Итак, решившись на путешествие, Изар попросил Ястру, свою официальную Соправительницу, встретить донков и каким угодно способом удержать их в столице до его возвращения.
Эта женщина была последней, кому он доверил бы представлять Власть во время его отсутствия, – будь у него возможность выбора. Но выбирать было не из кого. А кроме того, в этом была и своя выгода: донки не станут обсуждать с женщиной вопросы всегосударственного масштаба, даже при всех ее высоких титулах и званиях.
Так решил Изар и отправился в путь. В нынешней, чреватой опасностями обстановке он решил рисковать, коль скоро во весь рост встали куда более серьезные задачи, чем сохранение собственной жизни.
Потому что, прежде чем пускаться в переговоры с донками, нужно было, кроме всего прочего, укрепить свой авторитет даже не у глав местных властей, но в средних ее слоях, – а еще лучше – в самом нижнем: у населения. Или, говоря более выспренне, у народа. То есть – удержать, а то и увеличить кредит всеобщего доверия, – пусть впоследствии по нему придется платить куда более высокие проценты, чем это делалось до сих пор.
Это означало, что Изар, даже не угрожай ему донки, не мог более отсиживаться в Жилище, но должен быть на людях – убеждать, поднимать, вести: пpотив чужеземной солдатни, своих собственных бандитов и мародеров, на обработку земли и возобновление производства необходимых товаров.
И лишь провозгласив эти достойные цели непосредственно населению, можно было вернуться в столицу и разговаривать с Высокой Мыслью самое малое – на равных. Опять-таки, обладая военной силой, затевать, так сказать, фронтальную психическую атаку – в то время, как Дипломат будет разваливать тылы противника.
Донкам же противопоставить и такой еще аргумент: положение заставляет общаться с правителями других миров, заново налаживая более или менее нормальные взаимоотношения, без которых достаточно скоро так или иначе разгорится новая война. Но властители других миров будут разговаривать лишь с тем, кого принято считать законным пpавителем Ассарта, иными словами – с ним, Изаром. Другие миры это вполне устроит: всегда приятнее вести дела с тем, кого считаешь побежденным. И поэтому провозглашение новой династии всеми планетами Нагора будет воспринято с неудовольствием. Это значит – задержится обмен тех ассаритов, что в ходе войны попали в плен на чужих мирах, – на ту инопланетную солдатню, которая до сих пор, лишенная кораблей, околачивается на Ассарте. Вести же переговоры на эту тему с сорока шестью маленькими властями вместо одной большой правители иных планет не станут: слишком много чести.
Надо было показаться в широком мире; но это означало, кроме прочего – и подставлять себя под пули и ракеты, от которых далеко не всегда может уберечь даже лучшая охрана. Означало – рисковать жизнью.
Изар знал (недаром же его сызмальства готовили к правлению миром), что жизнь Властелина никогда не подвергается столь серьезным угрозам, как в пору, когда государство, разочарованное неудачной войной, озлобленное наступившей разрухой и нищетой, о каких раньше если и знали, то лишь из школьных учебников, когда население планеты теряет веру в тех, кто им управляет. И тогда оно должно либо заново поверить в своего Властелина, вновь признать его – не только потому, что он, обладай Властью по закону и всем традициям, но и по той причине, что этой Власти достоин, – либо свергнуть его. Уничтожить. И с ним скорее всего династию. В определенных условиях – таких, как сейчас, например, – игра своей жизнью входит в обязанности Властелина. Вступая во Власть, человек одновременно пересекает и границу повышенного риска. Изар боялся смерти не больше, чем любой другой, то есть в случае необходимости готов был и пожертвовать собой. Но при одном необходимом условии. А именно: что линия династии не нарушится, что после него Ассартом будет править тот, кто имеет на это право – а не тот, кому повезет, кто окажется более хитрым и более жестоким, чем все остальные. Завершить собою династию – страшный сон для каждого наследственного правителя, страшный и постыдный. Вывод был один: нормально выполнять свои нынешние обязанности Властелин сможет лишь при условии, что в центре Власти – в ее Жилище – будет находиться его будущий преемник. Законный наследник.
Такой наследник был. Но одновременно его и не было. Самым точным было сказать – он должен был быть, по логике вещей. Но еще не стал реальным фактом ни для народа, ни для двора, ни даже для самого Изара.
Зато могли существовать претенденты, у которых не имелось права на Власть, но, не исключено, были силы, нужные для ее захвата.
Наследником, законным и желанным, был тот мальчик, который – если верить календарю – должен был уже родиться у Лезы. У женщины, которую Изаp любил в дни, казавшиеся ему сейчас временем мира и покоя. Теперь ему было не до любви, но Леза, конечно, будет находиться при своем ребенке – до той поры, пока не перестанет быть ему нужной.
Претендентом же был – явным – незаконный братец, все тот же Миграт. И немалая часть сегодняшних забот была связана с необходимостью защиты столь недавно унаследованной им Власти от притязаний не только брата-ублюдка, но и каких-то других сил, несомненно стоявших за ним.
Изар предполагал, что у самого Миграта не хватило бы ни ума, ни связей для того, чтобы – пусть и на краткий срок – объединить усилия если не всех семнадцати, то во всяком случае пятнадцати планет Нагоpа, очень не схожих и по национальным характерам, и по политическим системам, и по уровню развития. Какими были эти неведомые силы, он не знал, и даже сколько-нибудь правдоподобных предположений на этот счет у него не возникало. Изаp нуждался в разумных и обоснованных советах, чтобы определить линию своего поведения и на ближайшее, и на более отдаленное будущее, тактику и стратегию своего предстоящего правления.
Миграт, правда, в конце войны пропал. Сбежал. На Ассарте его с тех пор не видели. Поступавшая, хотя и с немалыми перебоями, с других планет информация тоже не приносила никаких сведений о нем. Так что были основания рассчитывать, что он погиб. Хвала Великой Рыбе и нижайшее преклонение.
Однако существовал еще и другой претендент.
И уж он-то находился здесь, в Жилище Власти, под неусыпным надзором матери, законной супруги и соправительницы Изара. Еще один ублюдок. Отродье даже не простолюдина, но – и это было ужасно – не-ассартида. И ублюдок обретался там, где должен был бы пребывать подлинный Наследник.
3
Со дня, когда было получено первое же послание от соседа – Намира, Великого донка Плонтского, Изар принялся делать все возможное, чтобы найти сына. Нажал на все рычаги. Но, к сожалению, рычагов этих оставалось очень немного, да и сохранившиеся работали не лучшим образом.
В исправной прежде сети заботников зияли огромные дыры. Такой сетью трудно было бы поймать даже Гору-рыбу – не говоря уже о маленькой женщине, с ребенком или без него.
Служба безопасности не могла всерьез отвлекаться от своих основных дел: она занималась ликвидацией и разведкой солдатских банд и разбойничьих шаек по всему миру, а прежде всего – по удельному донкалату Мармик. А ведь и Служба понесла за войну ощутимые потери.
Однако существовал еще и тайный Орден Незримых, о котором вообще и знали-то немногие. Возможно, он не был столь обескровлен и мог бы оказать немалую услугу в добывании нужных Властелину сведений. Однако – это могло показаться смешным, но на самом деле было весьма печально – у Властелина сейчас не было с Орденом никакой связи.
Организация, пронизывавшая, как считалось, весь мир, была настолько законспирированной, что Властелин, которому она формально подчинялась, знал лишь одного представителя Ордена: его главу, Командора. И в час нелепой гибели этого человека, в последний день военных действий в Сомонте, когда шальная пуля влетела сквозь приотворенное окно в кабинет главы Ордена и поразила его насмерть, Властелин лишился как информации, поступавшей от Незримых, так и возможности ставить перед Орденом какие-то задачи.
Именно эти люди – или кем они там были? – могли оказать Изару наибольшую помощь в обнаружении лишь недавно родившегося Наследника, в его поисках. Провести и завершить их необходимо было как можно скорее. Если Наследник существует и жив – найти его, обезопасить и доставить в Жилище Власти, где он займет соответствующее ему по праву рождения место. Если же он, до или после рождения, погиб – убедиться в этом, ибо тогда придется принять другие меры.
Другой мерой, как понимал Изар, могло быть лишь одно. Возобновить фактические – а не чисто формальные – супружеские отношения с Ястрой. И пусть у нее родится второй ребенок, на сей раз – от него, Властелина. Пусть дама потешит свое честолюбие: Наследником и Властелином станет именно ее сын, только не первый, а второй. Зато – законный продолжатель династии. Таким мог быть выход в случае, если сын Изара не обнаружится среди живых.
Может быть, Властелин сразу избрал бы такой вариант. Но, во-первых, сама мысль лечь в постель с этой шлюхой была ему противна. Она унизила и себя, и Власть так, как на протяжении сотен циклов никто не делал. Не то чтобы никто из Правительниц не имел любовников; имели, и порой даже не по одному. Но напоказ своей сучьей сущности не выставляли! Соблюдали приличия! Дорожили репутацией Власти!
А эта – этой на все было наплевать.
Поэтому, вслух признавая законным ее соправительство, Изар ни в малой мере не собирался делить с нею реальную власть и начал уже предпринимать действия по ее безболезненному отстранению от государственных дел. Он уже добился того, что ни один человек не мог проникнуть в Жилище Власти и встретиться с Ястрой без его, Изара, разрешения. Все апартаменты Жемчужины прослушивались круглые сутки. Старый, верный Эфат, личный камердинер, днями и ночами не отрывался от сосредоточенных в его жилье экранов и акустических приборов. Ему был известен – а значит, и самому Изару – каждый шаг владетельной потаскухи. Так что она не могла покинуть Жилище ни под каким видом ни днем ни ночью. Пока, правда, не удалось лишить ее личной охраны: Горных Тарменаров. Они были родом из того же донкалата Тамир, что и сама Соправительница, из тех краев, где родовые, племенные и «нефтяные» связи по сей день почитались куда более важными, чем долг повиновения Власти. Однако люди Изара не спускали глаз с этих головорезов, чья дикость была предметом множества анекдотов, что рассказывались при дворе.
Изар еще не думал всерьез о физическом устранении Соправительницы вместе с ее ублюдком, хотя это наверняка стало бы делом возможным. Не потому, что жалел ее, – женщина, способная изменить ему как мужчине, позволившая себе понести плод от безродного чужака и откровенно приблизить его к себе, такая женщина, по его убеждению, заслужила смерть. Доверять ей было более невозможно, а иметь Соправителя, которому не доверяешь, который способен по каким-то своим низменным мотивам предать тебя, – хуже, чем не иметь рядом вообще никого. Изар понимал, что мотивы для предательства у нее были: сын (Изар даже не знал, и не хотел знать, каким именем назвали ребенка), которого она собиралась сделать в будущем новым Властелином – а следовательно, его, Изара, убийцей, традиционно безнаказанным, каким был и он сам.
Трудность же заключалась в том, что в истории Ассарта не было пpецедентов, какие сейчас очень пригодились бы: Правительниц тут никогда не убивали. И трудно было сказать, как отнеслись бы и высшие круги, владетели донкалатов, да и все население страны, к такому событию, случись оно. Изар понимал: если бы даже сейчас Ястра умерла от какой-нибудь подлинной болезни или по причине несчастного случая, ему все равно приписали бы убийство. А в нынешней шаткой ситуации это могло бы привести к плачевным результатам: стоило ему оступиться прежде времени, то есть не успев утвердиться во Власти заново, как наpод – руководитель наверняка нашелся бы – мог выступить против него.
Правда, население в массе своей воевать не умело, хотя сейчас на руках имело множество оружия, выданного резервистам – войску Охраны Поверхности – перед началом войны и до сих пор у них не отобранного. Но когда найдется единый вождь – вынырнет, допустим, из безвестности тот же Миграт, – сопротивление вооруженным толпам окажется под силу разве что солдатам донка Яширы, которых, по слухам, было достаточно много: тысячи и тысячи.
Можно было, конечно, успокаивать себя тем, что народ Ассарта почитал традиции не менее, чем сам Властелин, а традиции насильственного свержения законного Властелина, как и убийства Соправительницы, в стране не существовало. На это он в первые дни и рассчитывал. Но сейчас и тут не было полной гарантии.
Наверное, думая об этом, можно было упрекнуть себя в том, что с реформой истории он поспешил. Не понял вовремя, и никто не подсказал, что с новыми, пусть блестящими эпизодами истории приходят неизбежно и новые прецеденты, новые традиции, заимствованные у других планет; а в истории других миров бывало всякое, в том числе и устранение вполне законных правителей: от бескровной отставки – до убийства из-за угла или минирования и взрыва всего дворца. В народном сознании – понимал Изар – все это успело уже перепутаться, и чужая традиция могла, чего доброго, сработать ничуть не хуже, чем своя, многовековая.
Еще хуже было то, что Главный Композитор Истории, Хен Гот, им, Изаром, поднятый из ничтожества, исчез – может быть, затаился в подполье или вообще бежал с планеты. Недаром в первые два-три дня после прекращения огня на Ассарте царила такая неразбериха, что убежать мог кто угодно и куда угодно, поскольку у власти была Ястра, а сам он, Властелин, все еще оправлялся от раны и никак не мог вмешаться в действия по наведению порядка. Если кто-то, замышляющий против Изара, догадается отыскать и использовать в своих целях историка, то нужная традиция будет в два счета найдена и применена. И это может оказаться началом конца его правления – и его самого.
А в случае, если в Жилище Власти останется законный Наследник – не будет особого смысла и в устранении самого Изара.
Так что сколь бы ни была ему противна Ястра…
Да, в конце концов он бы преодолел самого себя и сделал все, что нужно для рождения Наследника. Даже если бы пришлось вторично применить силу, чтобы размазать свою супругу по полу. Если бы – если бы это действие давало немедленный результат.
Беда же заключалась в том, что даже после такого преодоления своих антипатий и даже при полном согласии Ястры, вовсе не гарантированном, пришлось бы ждать девять месяцев: ускорять ход беременности наука еще не умела. Но этих девяти месяцев у Изара не было; даже одного месяца не было, счет шел на дни: или Властелин овладеет положением, или…
Ничего, придет день, когда можно будет посчитаться с Ястрой за все. Поквитаться основательно. Ей нравятся мужчины низкого происхождения? Что же, сделайте одолжение – ее на прогулке может подкараулить и схватить дюжина здоровых молодцов, поиграть в кошки-мышки. Найти их, потом, разумеется, не удастся – в столь смутные времена…
«Мечты, – усмехнувшись, подумал он, плавно покачиваясь на пружинящем сиденье. – Все мечты. А на деле?..»
Он очнулся – звонил телефон. Властелин взял трубку.
С минуту он внимательно слушал. Лишь однажды переспросил:
– Пятеро? Ну что же: повелеваю взять их и выяснить – кто они и зачем прибыли, от кого, с какой целью. И не церемоньтесь с ними…
Некоторое время слушал молча. Но снова перебил, не сдержавшись:
– Горные? Откуда они могли там взяться? Да? А вы почему опоздали?
После паузы:
– Хорошо. Агента? Ну, передайте ей мою благодарность… вознаградите соответственно, как там полагается.
Ему продолжали что-то говорить. Послушав, Изар сказал:
– Четыре больше, чем один, не так ли? Вот и сделайте вывод. Тем более, если первого увезли воздухом. Только учтите: мне нужны живые. Нет, не горцы, а эти люди. Живые, ясно? И доложите, как только они будут у вас.
Разговор закончился, и он продолжал раздумывать, теперь уже не хмурясь, напротив – даже слегка улыбаясь.
4
Потому что, к счастью, не все еще было потеряно.
Изар, мечась в поисках выхода из запутанной ситуации, продолжал помнить о некоторых важных вещах.
Прежде всего ему пришло в голову, что прежде – до погибшего Командоpа – столь нужный ему сейчас Орден Незримых возглавлял другой человек. Ана-донк, потомок знатного, но давно безземельного рода, добровольно ушел от дел и доживал на покое далеко от столицы. Многолетний Советник отца, надежный, как сама планета, почему-то не пожелал сохранить свой пост после наступления поры Изара, хотя оставался неизменно доброжелательным, всячески подчеркивая свои симпатии к политике нового Властелина. Он оставил пост Командора ордена Незримых еще при жизни отца Изара, сославшись на то, что возраст не позволял ему заниматься двумя столь ответственными делами. Но был в курсе всех орденских интересов и событий.
Этот старик оказался теперь единственным, кто мог не только начать, вести и выигрышно завершить разговор с всегда уважавшими его донками, выступая от имени Властелина (что им тоже было привычно еще по былым временам), но и восстановить связь Властелина с Орденом, умело запустить эту машину в нужном направлении. Иными словами – помочь Изару разыскать Наследника и водворить его в Жилище Власти.
5
– Высокочтимый донк…
Советник поморщился. Он не любил, когда его называли так собственные слуги. Куда более по вкусу ему было простое «хозяин». Однако они – люди, немногим уступающие ему в возрасте и, следовательно, в упрямстве, – продолжали поступать по-своему.
– Ну что там?
– Доставлено письмо.
Советник поднял брови. Писем он ни от кого не ждал. Да и почта давно уже не работала.
Он повертел шелковистый конверт в пальцах. Поднес к носу. Пахло почему-то духами. Как на дворцовых празднествах, что устраивались при покойном Властелине. Давным-давно…
Пришлось вскрыть. Он пробежал глазами несколько строк, написанных, как в милую старину, мелким, округлым почерком. От руки! Гм…
Не менее удивительным оказалось и содержание. Выяснилось, что поблизости – в ранее пришедшем в упадок и опустевшем доме небогатых донков – поселилась благородная, молодая и одинокая дама, желающая завязать знакомства с соседями и потому приглашающая благородного донка и Советника Власти посетить ее – если это не нарушит его планов – завтра, после обеда. Попросту говоря – приехать на чашечку кофе.
– Бред какой-то, – пробормотал он. – Девица она или вдовушка, но уж коли ей известно, что я был Советником, то следовало бы и знать, сколько мне лет. Кто это привез?
– Шофер.
– Шофер? Чем же он управлял, этот представитель вымершей специальности?
– Лимузином, благородный…
Слуга не закончил – таким гневным был взгляд донка.
– Приведи его!
– Он исчез.
– То есть как?
– Ну, как исчезают: был – и нет его…
– А машина? Тоже исчезла, может быть?
– Стоит у крыльца.
Советник нахмурился. Исчезнуть мог рыцарь Ордена Незримых, кто же еще? Во всяком случае, в этом что-то было.
Он встал. Слуга кинулся помочь, Советник оттолкнул его. Хотя и на самом деле последнее время чувствовал себя очень, очень старым и немощным. Но не в возрасте было дело. Гибло человечество. Что же говорить об одном человеке…
Он вышел на крыльцо. Машина и в самом деле была. Непривычных линий. Ключ в замке.
– Где наш шофер? – спросил он, не оборачиваясь.
– Колет дрова. Прикажете позвать?
– Не надо, – буркнул Советник.
В конце концов, он и сам хорошо водит машину…
6
Все упиралось, следовательно, в старого Советника. Хотя казалось унизительным – уже будучи полноправным Властелином, просить не просто поучить уму-разуму, но и выручить, принять на себя всю неимоверную тяжесть хитроумной борьбы с донками, – Изар понял все-таки, что без этого не обойтись.
Правда, мысль о поездке к старику созрела далеко не сразу.
Началось с того, что половину доли цикла тому назад Властелин отправил старику (с надежным боемобилем) приглашение, по сути же – повеление: прибыть по возможности скорее ко двору. Изар надеялся, что сможет доверить Власть старому вельможе и уже тогда со спокойной совестью пуститься в народ, – а Советник, облеченный всеми полномочиями, встретит гостей и начнет затяжные переговоры…
Ответ последовал столь же быстро; получив его, Изар понял, что именно этого и боялся: старик, употребляя давно вышедшие из моды витиеватые обороты, благодарил за высокую честь и сетовал на возраст с присущей ему слабостью, а также на здоровье, оставляющее желать много лучшего. Это, как писал старец, к глубочайшему его прискорбию, делало невозможным появление его в Сомонте – «ибо если я и совершу такую попытку, то с середины пути придется поворачивать назад, чтобы доставить мое тело туда, где я хочу и должен быть похоронен».
Аргумент был, что называется, убойным, потому что являлся совершенно логичным. Опровергнуть его могла бы лишь врачебная комиссия; но Изару нужен был благожелательный, спокойный и настроенный на долгую политическую борьбу наместник и советник, а не рассерженный и брюзжащий старик. Так что силовые методы тут отпадали.
И он поехал, стараясь, чтобы никто из приближенных, а прежде всего Ястра, не догадались о его слабости – слабости в качестве Властелина планеты. Пусть кратковременной, как он надеялся, но все же несомненной слабости.
Сперва Изаp собирался полететь к старику, и дальше от него к Яшире, на аграплане. Хотелось самому посидеть за штурвалом; но стоило, зажмурившись, представить себе, как он усаживается в кабину и готовится ко взлету, как Изаp почувствовал легкую дурноту, закружилась голова. Видимо, после того, последнего полета, когда его спасли чужаки, подсознание отвергало этот способ передвижения. А кроме того – генерал Си Лен, Начальник службы неприкосновенности царственных особ, доложил Властелину, что те места донкалата Мармик, пролетать над которыми Изару пришлось бы, просто-таки кишат солдатами противника, вооруженными, кроме всего прочего, и зенитными ракетами. Так что всякий полет становился делом чрезмерно рискованным. Кроме того, никто не знал, что таится под кронами лесов Самора: что, если аграплан сочтут вражеским и дадут залп? А если кто-то, как предполагал генерал Си Лен (а он просто не имел права размышлять по-иному), всерьез наблюдал за всеми действиями Властелина, в том числе и за его передвижениями, то вылет его личной машины (а других просто не было) с аэродрома Власти – пятачка, уместившегося в стенах Жилища, – никак не остался бы незамеченным. И если от злоумышленников на дороге всегда есть шанс отбиться, а при ночной езде опасность взорваться на заранее заложенном заряде тоже намного уменьшается, поскольку в темноте трудно даже из недалекого укрытия определить мгновение, когда нужная машина оказывается над фугасом, – то в воздухе никто не сможет спастись из взорванного аграплана. Охрана советовала воспользоваться Каретой Власти, боемобилями и ночной темнотой. Поразмыслив, Изар так и поступил.
Первая удача настигла его в пути: остатки наблюдательной агентуры все-таки сработали – по сути дела, случайно, однако без везения не бывает удачи, – и людей, прилетевших на втором из замеченных кораблей, обнаружили. Правда, Ястрины горцы сумели схватить их первыми и сразу же увезти одного, но для начала Изару хватит и четырех. Удача была хорошим предзнаменованием и сулила обогатить его новой информацией, которой ему так не хватало. Скорее всего это люди Миграта; станет наконец ясно – где он укрылся и что замышляет.
И вот сейчас Властелин полудремал в раскрытом кресле машины, уносившей его все дальше от Жилища Власти, и даже не старался увидеть что-то через бронированное стекло, потому что ночь надежно укрывала от взгляда все разрушения, которые сюда принесла так хорошо задуманная и так скверно осуществленная им война.
– Не проскочите поворота направо, – на всякий случай предупредил он сидевшего впереди генерала. – Там у нас первая встреча с народом, если помните. В округе Ситан.
Это было на самой границе Пригородного кольца. Сразу за местечком Ситан начиналось Мертвое кольцо.
– До него еще далеко, Бриллиант.
Изар закрыл глаза, чувствуя, как сон овладевает им. Странно – сейчас, в дороге, он испытал неожиданное облегчение: как будто сделал что-то нужное и удачное. Может быть, потому, что пока ему ничем другим не надо было заниматься: связью в пути они решили не пользоваться из-за опасности перехвата (хотя и постыдно было принимать такие меры предосторожности в своей собственной стране). Так что оставалось только спать – хотя бы впрок, потому что не известно еще, что придется делать следующей ночью.
7
Встреча в Ситане прошла благополучно – в том смысле, что охране не пришлось вмешиваться, люди – человек около тридцати, заранее предупрежденных гонцом и несколько часов дремавших в ожидании, – вели себя спокойно, хотя особого восторга по поводу явления Властелина не проявляли. Привыкли уже к послевоенной скудости – потому, наверное, что и до войны жили не очень-то. Совершили полагающееся преклонение, потом слушали, не прерывая. Под конец, в знак одобрения, помахали поднятыми над головой ладонями, прокричали, как и полагалось: «Уу! Уу! Уу!» и спокойно стали расходиться, ни на что даже не пожаловавшись. Быть может, их предупредили, чтобы не очень-то досаждали Властелину. После чего можно стало двигаться дальше.
Изару снова дремалось; за окошками медленно текла густая ночь. Потом водитель стал притормаживать. Властелин встрепенулся, охрана еще раньше изготовила весь свой арсенал. Но ничего опасного не случилось: просто подъехали к границе населенной земли; дальше начиналось Мертвое кольцо.
Въехали в него как-то незаметно: дорога более или менее сохранилась, и по ней и до Властелина ездили, так что один ряд оказался расчищенным для движения, а время от времени попадались и места отдыха, освобожденные от неизбежного в уничтоженной стране мусора; на этих площадках пережидали, если приходилось, встречного – но то ли ночами тут никто не рисковал ездить, то ли – и это было вернее – ездить стало не на чем, а может, и некому. Так что можно было спокойно двигаться на небольшой скорости, огибая кучи обломков, возникавшие то справа, то слева. В общем, оказалось не столь страшно, как все ожидали.
Потом что-то все же засветилось впереди. Похоже было на фары встречных машин. Всего возникло их шесть – вынырнули, одна за другой, из ложбины, в которую впереди уходила дорога. Три встречных? Нет, вряд ли их было три: светились они не попарно, а вереницей – одна за одной. Мотоциклы? Или машины, у которых горела у каждой только одна фара? Водитель Властелина ударил сразу всеми прожекторами, чтобы заставить тех хотя бы уменьшить скорость, прижаться к валу мусора на обочине, пропустить караван Властелина – три огня на крыше Кареты Власти, непрерывно менявшие цвета, и над ними – голубая, ярко светящаяся Рыба были известны каждому на Ассарте, хоть как-то связанному с дорогой. Встречные не отозвались никак, но продолжали быстро приближаться, светясь по-прежнему не ярко, спокойно. Капитан тарменаров скомандовал по рации остальным машинам открыть огонь. Шутить он не собирался. Протянулись лазерные трассы. В первый, самый ближний огонь было попадание, все видели. Он не погас; наоборот, засветился ярче, налетая с прежней скоростью. Водитель пробормотал громко:
– Да они даже не по трассе идут. В стороне…
И в самом деле: и остальные увидели сквозь броневой пластик окон, что дорога впереди была свободна – огни неслись прямо по бездорожью, по целине, вернее – по слою пепла, покрывавшему ее, но без малейшего ветерка, пепел не шевелился даже – а ведь от нормальной машины поднялось бы черное облако, сквозь которое никакой, лазерный даже, луч не пробился бы.
– Отставить огонь! – скомандовал капитан. – Прибавить скорости!
Машины пошли быстрее. Все яснее становилось, что огни скользят в стороне, хотя и параллельно дороге. Еще несколько секунд – и они промчались мимо. Все невольно повернули головы к заднему стеклу. Огни улетали. Просто огни. Ни машин при них не было, ничего. И при взгляде вслед им светились так же точно, как и спереди.
– Похоже на шаровые молнии… – сказал Властелин, ни к кому в частности не обращаясь. – С чего бы? Грозы нет…
– После войны их стали замечать тут и там, – поспешил доложить капитан. – Они, похоже, вреда не приносят.
– Сколько они в диаметре, как думаете? – поинтересовался Властелин.
Ответы были разными, потому что расстояние до них каждый оценил по-своему, а значит, и величину: блюдце, игровой мяч, умывальный таз и тому подобное. Все сходились лишь в том, что все шесть были одного размера. Как по стандарту изготовлены.
Оставалось только пожать плечами и продолжать движение.
Только сон почему-то больше не шел.