Пролог
Так случилось этим летом, что я с группой энтузиастов оказался на севере Омской губернии, в таёжном посёлке Окунево. Энтузиасты занимались изучением местного фольклора. А я наслаждался красивыми местами и с большим интересом слушал в исполнении разных авторов старинные легенды этого края.
Как-то вечером в сумеречном свете заходящего солнца размышлял я на обрывистом берегу реки Тара о судьбе Рода Человеческого. Было приятно сидеть на тёплом травянистом обрыве в окружении вековых сосен при полном отсутствии гнуса. Блики мыслей моих причудливо замерцали на глади спокойного, величественно стремительного потока воды. И я, погрузившись в таинство своих размышлений, расслабился, и реалии времени заблудились в иллюзорной вязи моих мыслей.
Неожиданно в мои иллюзии вошёл шорох лёгких шагов, по которым угадывалась походка бывалого лесного человека. Шорох не нарушил моего состояния, ибо было трудно понять: иллюзия он или реальность лесной жизни за моей спиной.
Глубокий, напоённый энергией голос сильного человека, был явно не из моих мыслей. Он поприветствовал меня пока необычными ещё для нас словами:
– Слава Роду!
Я ответил в тон его голосу, всё ещё не оборачиваясь:
– Роду Слава!
И рядом со мной легко опустился на землю седовласый мужчина. Волосы ниспадали на спину до плеч и были перехвачены на голове узорной тесёмкой. Белая ухоженная широкая борода приятно оттеняла живую молодость бархата глаз. Веяло от мужчины какой-то неземной чистотой. Сила внутреннего достоинства так явно ощущалась, что она прямо поглотила меня своим спокойствием.
– Прости, юноша, что я нарушил твой покой.
Я совершенно спокойно воспринял своей начинающей седеть головой обращение «юноша», так как почувствовал, что мой вечерний гость значительно превосходил меня возрастом своим. Хотя возраст этот никак не читался по его телу. Просто мне почему-то показалось, что ему за сто.
– Я стал случайным свидетелем твоих мыслей о Роде Человеческом. И решил сделать тебе подарок. Собственно, подарок-приглашение. Думаю, ты слышал, что места эти не простые. И люди много о них разного говорят. Я хочу познакомить тебя с Архетипами Родов Человеческих, если будет на то твоя воля.
– Конечно, я согласен. Вы так хорошо материализовались в потоке моих мыслей, что я совершенно искренне и с радостью готов последовать за вами.
– Ну, вот и славно. Пойдём.
Мы поднялись и вдоль крутого обрывистого берега Тары пошли под уклон по приятной лесистой тропинке в окружении сосен и лучей уходящего солнца. Внизу сосны уже были в некотором полумраке, но медовые стволы их в вышине ещё наслаждались солнцем.
Я понимал, куда мы идём. Мы спускались к огромному лугу в излучине Тары. Но почему-то я не узнавал луг. И возникло в голове у меня противоречие. Вроде знакомый мне луг, но всеми чувствами своими я понимал, что это не совсем тот луг.
Мой спутник ласково пророкотал мне своим приятным баритоном:
– Отдайся полностью своим чувствам. У них хороший настрой.
Мне сразу стало легче. Я почувствовал себя собранным воедино сильным приятным чувством.
– Вот мы и пришли.
В небе висела непонятно как, но хорошо читаемая надпись: «Урочище Архетипов Родов Рода Человеческого». Амфитеатром уходили в небо где-то к самой Таре торжественные, спокойных цветовых тонов, широкие кресла. Я понимал, что это такие троны. В каждом сидели по два человека: Мужчина и Женщина. Передо мной было много кресел. Вдалеке количество их сокращалось. В самой дали трон был один. Мне так казалось, или было это на самом деле, но кресла, расположенные в перспективе дальше от меня, были друг над другом и в то же время на одинаковом расстоянии от меня. Эта иллюзия возникала, возможно, от того, что я отчётливо видел одновременно все кресла.
Я стоял на зелёном лугу, который в излучине Тары был мне хорошо знаком. В то же время на нём было всё то, что я реально видел и ощущал. Мой спутник произнёс:
– Поклонись предкам и садись в это кресло.
Я с каким-то внутренним благоговением опустился на колено, прижал ладонь правой руки к сердцу и глубоко поклонился. От амфитеатра пришло ответное тепло. Тепло такой доброжелательной силы, что я, казалось, поднялся над землёй и легко опустился в кресло, оказавшись лицом к амфитеатру.
Я не мог различить чётко лица, но моя уверенность в том, что в каждом кресле сидят мужчина и женщина, показалась мне реальностью. Из амфитеатра раздался спокойный, ровный, сильный, приятный, без напряжения голос. Я легко понимал его, хотя не был уверен, что звучит, привычный для моего слуха, русский язык.
– Мы с большой тревогой наблюдаем, как наши потомки стремительно разрушают себя и экосистему планеты Земля – родного дома Рода Человеческого. В то же время нас радует, что появилась целая плеяда наших потомков, которые возрождают былое величие Рода. Мы пригласили тебя, чтобы из уст автора узнать, что такое родология. Как она предполагает в своих благородных помыслах способствовать оздоровлению будущих поколений. Расскажи нам, пожалуйста. Не сковывай себя в выражениях ни словесных, ни математических. Мы хорошо понимаем современный язык.
Меня охватил неизъяснимый трепет в душе. Я много раз рассказывал разным аудиториям о родологии. Но рассказать первосоздателям Рода Человеческого? Слова покинули мою голову. Ирреальность происходящего, казалось, лишила меня языка.
Мой спутник, что сидел недалеко от меня в лёгком кресле, посмотрел на меня очень добрым, ласковым, я бы даже сказал, лучистым взглядом. Я снова почувствовал себя цельным и собранным. Я ощутил себя потомком всех тех, кто сидел в амфитеатре, и наполнился их внутренней силой. У меня возникло желание не только рассказать, но и поведать о самых сокровенных мыслях моих.
Солнце уже ушло. Но над амфитеатром царил живой, приятный для глаз свет. Я, не напрягаясь, видел-ощущал каждого, кто в этом амфитеатре присутствовал. Меня охватила потребность изложить всё так, как я умею, не сковывая себя в терминах и словесных выражениях.
Я почувствовал, что погружаюсь в реку памяти. Сердце моё наполнилось таинствами смыслов, сокрытых в ней. И зазвучали они мелодией слов моих. И полетела она с языка моего в просторы величественного амфитеатра. Состояние исповеди поглотило меня. Я ощутил себя вестником, уста которого соединили прошлое с будущим.
И растворилось сознание моё в потоке образов, смыслов и чувств, которые, казалось, без всякой логики хлынули из бессознательного моего на просторы амфитеатра.
И определило начало рассказа моего откровение случайного попутчика, который решил поведать мне один очень важный эпизод из своей жизни. Познакомились мы с ним на пароме, когда переправлялись через величественную сибирскую реку с прекрасным женским именем Лена. Находясь под впечатлением масштаба вечности речных просторов, он открыл мне свою личную тайну, которая держала его многие годы в напряжении.
– Вечер праздничный после выпускного. Мы с друзьями гуляли по улицам родного города. В одном из переулков навстречу – компания ребят. Помню, возникли сложности во взаимоотношениях двух весёлых компаний. Дальнейший ход событий до сих пор память моя преподносит мне как-то ну очень своеобразно. Эта своеобразность и есть сегодня моя тайна.
Подгребаю я на лодочке по большой воде к острову. Вёсла поднимаю, и лодочка мягко вползает на твёрдый травянистый берег. Выпрыгиваю на траву. И тут замечаю, что я в парадном костюме и в начищенных ботиночках.
И у меня желание непреодолимое: идти в глубь острова. Совсем немного прошёл. Прямо передо мной возник наклонный ход под землю. Перекрыт он дверью металлической. Дверь вся ржавая, и на ней замок висит большой амбарный. И почему-то тянет меня к этой двери. Тут легко, без скрипа, дверь открывается, и выходит дед. Я чувствую и понимаю, что это мой родной дед. Дед злющий, взъерошенный, молча схватил меня за шиворот, сграбастав могучей ладонью в кулак и воротник моей рубашки, и галстук, и воротник пиджака. Крутанул в воздухе и вышвырнул с острова в воду…
Лежу я на столе хирургическом. Люди в белом, переговариваясь на языке специфическом, что-то уверенно делают с моим телом. Из реплик их понял я только одно: такой крепкий организм будет жить.
Мой собеседник так смотрел на меня, будто от моей реакции на рассказ зависела его дальнейшая жизнь…
В амфитеатре слушателей – лёгкий шорох. И откуда-то я понимаю, что рассказ услышал один из его героев и одобрил финал.
События истории этой распахнули в сознании моём дверцы в сокровищницу знаний. Для меня стало очевидным вдруг: кто мы, люди, и куда мы! Возникло непреодолимое желание сделать что-то такое сообща, чтобы праздник пребывания человека на земле не омрачали поступки его, порой необдуманные.
Захотелось язык науки соединить с языком пронзительных истин, которые так легко и непринуждённо живут в памяти людей. Ибо что может быть проще сказанного когда-то на века: «Человек! Если ты знаешь, что делаешь, ты благословен…»
И обратился я непосредственно к слушателям моим со словами: «Благодарю, Род! С благословения твоего мы, ныне живущие, в здоровье и благополучии творим наше будущее во Славу твою!»
В ответ я получил такую волну энергии, тепла, благодарности, благословения, что язык мой лишился последних условностей. Я начал говорить так, будто сидел на полянке у костра в кругу заинтересованных слушателей.
Все мы – люди, которые ушли, которые родятся и которые живут сейчас, – одно целое.
И оставили нам пращуры наши заповедь в Ведах:
«Род – то, что было, и то, чему быть предстоит.
Что родилось и то, что родится». Сегодня понятно, что слова эти о Роде Человеческом сказаны.
Как сделать так, чтобы услышали все, что Земля – наш ковчег. И все люди в этой лодке воедино связаны. И путешествие наше будет успешным в бескрайней Вселенной, если мы будем беречь друг друга. Беречь и обихаживать ковчег наш – планету нашу Землю-кормилицу.
Я понял, что язык науки хорошо поймут дети, а вечный язык народа лучше воспримут взрослые. И тогда я начал рассказывать о родологии в школах детям разного возраста. Дети шли домой. Они делились новыми знаниям с родителями, с дедушками, бабушками. Возникла многопоколенная дискуссия на тему Родовой культуры семьи. Затем дети начали приносить генограммы, семейные истории, легенды, дневники, в которых описывали шествие родологии по их семье и знакомым. У меня возникло желание очертить абрис родологии фантазиями родителей и детей наших.
Я обратился к слушателям моим в амфитеатре: «Если Высокое Собрание одобрит моё предложение, то я готов продолжить».
Реакция аудитории была самой приятной для меня. Действительно, услышать изложение родологии не формально, а в фантазиях детского воображения, услышать в интерпретации непосредственно из уст своих потомков, – что может быть увлекательнее…
Тепло слушателей из амфитеатра согрело мой творческий порыв. И я отдался воспоминаниям о первых опытах творческого союза родологии и школы.