Налоговые споры. Оценка доказательств в суде. Глава I. ЗНАЧЕНИЕ ПРАВОВЫХ ПРЕЗУМПЦИЙ В РАСПРЕДЕЛЕНИИ БРЕМЕНИ ДОКАЗЫВАНИЯ (Э. Н. Нагорная, 2009)

2.1. Признаки добросовестного поведения налогоплательщика

Следующая законная презумпция, заимствованная российским законодательством из римского права, – презумпция добропорядочности – состояла в том, что всякий, пока не доказано иное, предполагается добропорядочным. Впервые в России понятие «добросовестный налогоплательщик» было закреплено правовым положением, сформулированным в Определении Конституционного Суда РФ по ходатайству Министерства Российской Федерации по налогам и сборам о разъяснении Постановления Конституционного Суда РФ от 12 октября 1998 г. по делу о проверке конституционности п. 3 ст. 11 Закона РФ от 27 декабря 1991 г. «Об основах налоговой системы в Российской Федерации».

В названном Определении указано, что по смыслу положения, содержащегося в п. 7 ст. 3 НК РФ, в сфере налоговых отношений действует презумпция добросовестности налогоплательщиков. Исходя из этой презумпции, в п. 3 мотивировочной части Постановления специально подчеркивается, что конституционные гарантии частной собственности нарушаются повторным списанием налогов в бюджет с расчетного счета только добросовестного налогоплательщика. Следовательно, на недобросовестных налогоплательщиков не распространяются те выводы, которые содержатся в его мотивировочной и резолютивной частях, и принудительное взыскание в установленном законом порядке с недобросовестных налогоплательщиков не поступивших в бюджет налогов не нарушает конституционные гарантии права частной собственности.

Вопрос о том, может ли считаться уплаченным списанный банком налог, реально не перечисленный в бюджет, при отсутствии соответствующих денежных средств на корреспондентском счете банка, если они были формально зачислены банком на счета налогоплательщика, а также при отсутствии денежных средств на расчетном счете налогоплательщика непосредственно, не был предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ. Вместе с тем закрепленный в Постановлении подход, допускающий распространение его правовой позиции только на добросовестных налогоплательщиков, предполагает обязанность налоговых органов доказывать обнаруживающуюся недобросовестность налогоплательщиков и банков в порядке, установленном Налоговым кодексом РФ. Из признания таких банков и налогоплательщиков недобросовестными вытекает, что на них не распространяется правовая позиция Конституционного Суда РФ, в соответствии с которой конституционная обязанность каждого налогоплательщика считается исполненной в момент списания банком с расчетного счета налогоплательщика средств в уплату налога, поскольку, по существу, они от исполнения данной обязанности уклонились.

В Постановлении указывается, что государство в лице своих налоговых и других органов должно осуществлять контроль за порядком исполнения банками публично-правовой функции по перечислению налоговых платежей в бюджет. В связи с этим в случае непоступления в бюджет соответствующих денежных средств для установления недобросовестности налогоплательщиков налоговые органы вправе в целях обеспечения баланса государственных и частных интересов осуществлять необходимую проверку и предъявлять в арбитражных судах требования, обеспечивающие поступление налогов в бюджет, включая иски о признании сделок недействительными и о взыскании в доход государства всего полученного по таким сделкам, как это предусмотрено в п. 11 ст. 7 Закона РФ от 21 марта 1991 г. № 943-1 «О налоговых органах Российской Федерации».

Из Определения Конституционного Суда от 25 июля 2001 г. следует, что презумпция добросовестности налогоплательщика предполагает перенесение бремени доказывания факта уплаты налога с налогоплательщика на налоговый орган.

В этом же Определении КС РФ констатирует, что отношения банка и его клиента, вытекающие из договора банковского счета и основанные на принципе разумности и добросовестности действий его участников, являются гражданскими правоотношениями, в рамках которых исполнение банком обязательств по зачислению поступающих на счет клиента денежных средств и их перечислению со счета, а также распоряжение клиентом находящимися на его счете денежными средствами, зачисленными банком в том числе при исполнении им собственных обязательств перед клиентом, могут осуществляться лишь при наличии на корреспондентском счете банка необходимых денежных средств.

Однако при этом Конституционный Суд РФ не остается до конца логичным, чтобы следовать норме права, содержащейся в ст. 316 ГК РФ, в соответствии с которой, если место исполнения не определено законом, иными правовыми актами или договором, не явствует из обычаев делового оборота или существа обязательства, исполнение должно быть произведено по денежному обязательству в месте жительства кредитора в момент возникновения обязательства, а если кредитором является юридическое лицо – в месте его нахождения в момент возникновения обязательства.

Таким образом, гражданское законодательство, которое и регулирует взаимоотношения сторон по договору банковского счета, дает однозначный ответ на вопрос о том, когда лицо считается лишенным частной собственности в виде денежных средств, а именно в момент их поступления кредитору, если иное не предусмотрено законодательством или договором.

Конституционный Суд РФ приходит к внутренне противоречивому выводу, что отношения, возникающие между налогоплательщиками и кредитными учреждениями при исполнении последними платежных поручений на списание налоговых платежей, являются налоговыми правоотношениями, а налогоплательщик считается лишенным частной собственности при этом с момента списания денежных средств с его расчетного счета.

Между тем применение ст. 316 ГК РФ в правоотношениях между налогоплательщиком и банком, клиентом которого он является, означало бы, что налог считается уплаченным в бюджет в момент зачисления денежных средств в бюджет на соответствующий счет, открытый по месту нахождения налоговой инспекции, на учете в которой состоит этот налогоплательщик.

В случае непоступления указанных сумм в бюджет перед налоговой инспекцией отвечать должен сам налогоплательщик.

Противоречит ли эта конструкция, положенная в основу судебно-арбитражной практики, которая была признана Конституционным Судом РФ в Постановлении от 12 октября 1998 г. не соответствующей Конституции РФ, презумпции добросовестности налогоплательщика?

Представляется, что нет, так как именно добросовестный налогоплательщик обязан в условиях рыночной экономны! выбирать стабильно работающий банк, обеспечивающий поступление снятых с расчетного счета налогоплательщика денежных средств в бюджет.

Судебно-арбитражная практика по спорам, касающимся поступления сумм налогов в бюджет, показывает, что, как правило, эти суммы были перечислены налогоплательщиками через проблемные банки, находящиеся на грани банкротства. Вряд ли таких налогоплательщиков можно причислить к добросовестным.

Между тем занятая Конституционным Судом РФ правовая позиция направила судебно-арбитражную практику в совершенно иное русло, о чем свидетельствует одно из дел, рассмотренных Федеральным арбитражным судом Московского округа.

Закрытое акционерное общество обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании недействительным решения налоговой инспекции от 26 ноября 2002 г. об отказе в отражении в лицевых счетах налогоплательщиков денежных средств, списанных с расчетных счетов налогоплательщиков, но не зачисленных на счета по учету доходов бюджетов.

Решением от 16 апреля 2003 г. заявление удовлетворено, поскольку налогоплательщиком соблюдены требования п. 2 ст. 45 НК РФ.

В апелляционной инстанции решение суда не проверялось.

Законность и обоснованность судебного акта проверена в порядке ст. 284 Арбитражного процессуального кодекса РФ в связи с кассационной жалобой инспекции, в которой налоговый орган ссылался на неправильное применение судом п. 2 ст. 45 НК РФ.

Заявитель в отзыве на кассационную жалобу возражал против заявленных требований по мотивам, изложенным в судебном акте, считая себя добросовестным налогоплательщиком.

Инспекция ссыпалась на то, что на момент предъявления ЗАО платежных поручений в АБ «Торибанк» на корреспондентском счете последнего не было достаточных денежных средств для перечисления налоговых платежей, списанных с расчетного счета налогоплательщика; поскольку банк исполняет платежные поручения клиентов в пределах сумм, числящихся на его корсчете, то при их отсутствии не происходит отчуждения денежных средств налогоплательщика, что влечет имитацию уплаты налогов в виде формального оформления платежей.

Согласно п. 3 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 12 октября 1998 г. № 24-П «По делу о проверке конституционности п. 3 ст. 11 Закона РФ от 27 декабря 1991 г. «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» положение ст. 57 Конституции РФ предполагает, что конституционная обязанность налогоплательщика – юридического лица по уплате налога считается исполненной в день списания с его расчетного счета в кредитном учреждении денежных средств при наличии на этом счете достаточного денежного остатка.

Конституционная обязанность каждого налогоплательщика по уплате налогов должна считаться исполненной в тот момент, когда изъятие части его имущества, предназначенной для уплаты в бюджет в качестве налога, фактически произошло. Такое изъятие происходит в момент списания банком с расчетного счета налогоплательщика соответствующих средств в уплату налога. После списания с расчетного счета имущество налогоплательщика уже изъято, т. е. налог уплачен. Поэтому положение об уплате налога, содержащееся в ст. 57 Конституции РФ, должно пониматься как фактическое изъятие налога у налогоплательщика.

Далее Конституционный Суд РФ приходит к выводу, что следует признать неконституционным истолкование, предполагающее, что моментом исполнения обязанности налогоплательщика – юридического лица по уплате налога является момент поступления денежных средств в бюджет.

В пункте 1 постановляющей части названного Постановления КС РФ именно правоприменительная практика арбитражных судов, предусматривающая прекращение обязанности налогоплательщика – юридического лица по уплате налога лишь с момента поступления соответствующих сумм в бюджет, была признана не соответствующей Конституции РФ.

В связи с этим суд кассационной инстанции не может давать иное толкование п. 2 ст. 45 НК РФ, в соответствии с которым обязанность по уплате налога считается исполненной налогоплательщиком с момента предъявления в банк поручения на уплату соответствующего налога при наличии достаточного денежного остатка на счете налогоплательщика.

Инспекция ссылается на то, что согласно п. 2 мотивировочной части Определения Конституционного Суда РФ от 25 июля 2001 г. № 138-0, разъясняющего вышеназванное Постановление КС РФ, распоряжение клиентом находящимися на его расчетном счете денежными средствами может осуществляться лишь при наличии на корреспондентском счете банка необходимых денежных средств.

Однако в п. 3 мотивировочной части того же Определения КС РФ установлено, что вопрос о том, может ли считаться уплаченным списанный банком налог, реально не перечисленный в бюджет, при отсутствии соответствующих денежных средств на корреспондентском счете банка, относится к ситуации, когда эти средства с корреспондентского счета банка были формально зачислены банком на счета налогоплательщика. Ситуация, при которой списанный банком налог не перечисляется в бюджет при отсутствии денежных средств на корсчете банка в момент перечисления налога в бюджет, в данном Определении не описана.

Вместе с тем в п. 3 мотивировочной части указанного Определения КС РФ решение данного вопроса поставлено в зависимость от того, доказал ли налоговый орган недобросовестность налогоплательщика.

Поскольку по настоящему делу не доказана недобросовестность ЗАО, факт отсутствия денежных средств на корсчете АБ «Торибанк» сам по себе в силу прямого указания Конституционного Суда РФ не может быть истолкован судом кассационной инстанции на основании действующих норм гражданского права. При таких обстоятельствах оснований к отмене решения суда не имелось[35].

Трудно не согласиться с выводами Конституционного Суда РФ, изложенными в Определении от 25 июля 2001 г., о том, что на налоговые органы возложена обязанность осуществлять контроль за исполнением налоговых обязательств в установленном порядке и проверять добросовестность налогоплательщиков, а в случаях выявления их недобросовестности обеспечивать охрану интересов государства.

Однако вызывают удивление способы, которые Конституционный Суд РФ предлагает налоговым органам использовать в этих целях в условиях рыночной экономики, предполагающей свободу договора, а именно систематически информировать налогоплательщиков о тех банках, к услугам которых для перечисления налоговых платежей прибегать не следует, и предъявлять к налогоплательщикам требования об отзыве своих расчетных документов на списание налогов.

Если четкое следование заложенному в п. 2 ст. 1 ГК РФ принципу свободного волеизъявления предпринимателей в установлении своих прав и обязанностей на основе договора как раз предполагает наличие презумпции добросовестности предпринимателей, то призыв к включению в эти правоотношения элемента администрирования свидетельствует об обратном – о недоверии к предпринимателю – налогоплательщику.

Изложенная в Постановлении Конституционного Суда РФ от 12 октября 1998 г. правовая позиция представляется еще более противоречивой после принятия им же Определения от 8 июня 2000 г. об отказе в принятии к рассмотрению жалобы ООО «Твин Холдинг Интернешнл» на нарушение конституционных прав и свобод применением положений ст. 31 и 126 Таможенного кодекса РФ.

В жалобе, поданной в Конституционный Суд РФ, ООО ссылалось на то, что по платежному поручению банк списал с расчетного счета ООО денежную сумму для перечисления в бюджет в уплату таможенных пошлин, налога на добавленную стоимость и акциза при пересечении импортным грузом границы России. Однако, поскольку указанные денежные средства банком в бюджет перечислены не были, таможенные органы отказали ООО в таможенном оформлении перевозки товара.

Конституционный Суд РФ в указанном Определении установил, что п. 2 ст. 45 НК РФ, определяющий обязанность налогоплательщика по уплате налога исполненной с момента предъявления в банк поручения на уплату соответствующего налога при наличии достаточного денежного остатка на счете налогоплательщика, к отношениям, возникающим при взимании всех таможенных платежей, не применяется.

Такая позиция Конституционного Суда РФ представляется непоследовательной, поскольку таможенные пошлины и таможенные сборы, налог на добавленную стоимость и акцизы по ст. 13 НК РФ относились в момент принятия Конституционным Судом РФ Определения от 8 июня 2000 г. к федеральным налогам.

Более того, Конституционный Суд РФ в этом Определении установил, что исполнение обязанности по уплате таможенных платежей не создает обязанности таможенного органа произвести таможенное оформление товара без поступления денежных средств на счет таможенного органа.

Таким образом, Конституционный Суд РФ в Определении от 8 июня 2000 г. признает, что налог не может считаться уплаченным без поступления денежных средств получателю налога, хотя бы его сумма была списана с расчетного счета налогоплательщика.

Обосновывая позицию по вопросу об уплате таможенных платежей, столь кардинально отличающуюся от позиции, высказанной им по вопросу об уплате налогов вообще в Постановлении от 12 октября 1998 г., Конституционный Суд РФ ссылается на специфику таможенного законодательства, которое направлено на защиту экономического суверенитета и экономической безопасности Российской Федерации.

Между тем в соответствии с п. 1 ст. 8 Конституции РФ в Российской Федерации гарантируется единство экономического пространства, которое обеспечивается со стороны государства принятием законодательной базы, в том числе налогового законодательства[36].

В данном же случае Конституционный Суд РФ дает различное толкование одним и тем же принципиальным положениям налогового законодательства о моменте уплаты налога в зависимости от применения их к тем или иным видам налогов.

К тому же все налоги, формируя подавляющую часть бюджета, обеспечивают защиту экономического суверенитета и экономической безопасности Российской Федерации не в меньшей степени, чем таможенные платежи, являющиеся лишь одним из видов налогов.

Не случайно впоследствии таможенные платежи были исключены из перечня федеральных налогов, дабы снять противоречие, возникшее между толкованиями налогового законодательства, содержащимися в Постановлении Конституционного Суда РФ от 12 октября 1998 г. и в его Определении от 8 июня 2000 г.

Следует отметить, что не все практикующие юристы восприняли правоположение Конституционного Суда РФ о существовании презумпции добросовестности налогоплательщика.

К.А. Сасов отмечает, что принципы гражданского права существенно отличаются от принципов административного права. В связи с этим выведение презумпции добросовестности через презумпцию добросовестности участников гражданского оборота представляется неоправданным.

Далее К.А. Сасов приходит к выводу, что презумпция добросовестности не может признаваться законной презумпцией, так как, во-первых, не закреплена в нормах права, что создает угрозу ее произвольного применения на практике; во-вторых, данное понятие нельзя отнести к фактической презумпции, поскольку одни и те же обычно совершаемые налогоплательщиками действия оцениваются разными субъектами по-разному. Так, налогоплательщики считают, что неестественно для коммерческой организации, специально созданной для извлечения прибыли (п. 1 ст. 50 ГК РФ), стремление заключать сделки с наихудшими налоговыми последствиями и уплачивать налоги в максимальном размере. Другие правоприменители со стороны налоговых органов действия налогоплательщика, направленные на использование предоставленных ему законом прав, связанных с освобождением от уплаты налогов или с выбором наиболее выгодных для него форм предпринимательской деятельности и, соответственно, оптимального вида платежа, считают недобросовестными.

Этот же автор, признавая, что правовая природа данного феномена похожа на юридическую фикцию, тем не менее приходит к выводу, что для регулирования административно-правовых отношений недопустимо применение юридической фикции, позволяющей регулировать существующие правоотношения при имеющемся правовом пробеле нормами права, устанавливающими сходные правоотношения по аналогии[37].

Между тем Конституционный Суд РФ правоположение о добросовестном налогоплательщике выводит из действующей нормы п. 7 ст. 3 НК РФ о том, что все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика. Кроме того, в силу ст. 6 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» данное Конституционным Судом РФ истолкование положений п. 7 ст. 3 НК РФ является общеобязательным и исключает любое иное его истолкование в правоприменительной практике.

При этом следует прийти к выводу, что для исключения возникающих в юридической литературе споров в НК РФ необходимо ввести понятие «добросовестный налогоплательщик» с учетом выработанных судебно-арбитражной практикой критериев, закрепив как законную презумпцию добросовестности налогоплательщика.

Понятие добросовестности налогоплательщика не является изобретением российской правоприменительной практики.

В решении от 24 февраля 1994 г. Европейский Суд по правам человека в деле «Бенденун против Франции» признал, что государства – участники Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 20 марта 1952 г. могут наделять налоговые органы правом преследования и наказания недобросовестных налогоплательщиков, даже если дополнительная сумма налогов, взимаемых с данных лиц в качестве наказания, достаточно велика. Подобная система совместима с положениями ст. 6 Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство) до тех пор, пока у налогоплательщика есть возможность оспорить решение, затрагивающее его интересы, в суде, где ему будут предоставлены гарантии, предусмотренные этой статьей[38].

Мировая судебная практика знает ряд доктрин против уклонения налогообложения. С.В. Савсерис систематизирует судебные доктрины против уклонения налогообложения, существующие в разных странах[39].

В странах с англосаксонской системой права (США, Канада, Великобритания) применяются следующие судебные доктрины.

Доктрина существа над формой.

Концепция, лежащая в основе этой доктрины, состоит в том, что вытекающие из сделки юридические последствия определяются в большей степени ее существом, нежели формой. Если форма сделки не соответствует отношениям, которые фактически реализуются между сторонами сделки, то налоговые последствия определяются в соответствии с реально возникшими между сторонами отношениями (существо сделки).

Доктрина сделки по шагам.

Она базируется на факте (действительно ли существует ряд сделок и действительно ли шаги-сделки в ряде сделок имеют деловую цель), который может быть установлен судом. Любые шаги в серии сделок, в которых нет хозяйственно-экономической или коммерческой цели, могут игнорироваться для налоговых целей.

Доктрина деловой цели.

Согласно этой доктрине сделка может игнорироваться для налоговых целей, если в ней отсутствует деловая цель, если единственная или доминирующая причина заключения сделки – уклонение от налогообложения.

Доктрина игнорирования правосубъектной организации.

Американские суды могут игнорировать корпорацию как отдельную облагаемую налогом организацию – субъект права, если использование такой корпорации не преследует настоящей деловой цели или если корпорация является фиктивной.

Юридическое лицо игнорируется для целей налогообложения, а его налогооблагаемая прибыль фиктивно причисляется его учредителям.

Доктрина фиктивных и недействительных сделок.

Под фиктивной понимается сделка, предназначенная для того, чтобы породить юридически законные права и обязанности, отличные от фактических прав и обязанностей сторон (аналог притворной сделки в законодательстве Российской Федерации). Недействительной считается сделка, которая не была совершена в соответствии с намерениями налогоплательщика (признак совершения мнимой сделки по ГК РФ).

Очевидно, что все перечисленные судебные доктрины в значительной степени дублируют друг друга.

В странах с континентальной системой права (Франция, Германия, Швейцария и др.) перечисленные судебные доктрины не используются, однако здесь действуют концепции притворных и мнимых сделок. Этот подход основан на положениях гражданского законодательства и во главу угла ставит юридическую, а не экономическую сущность сделок. Это значит, что для целей гражданского и налогового права принимается во внимание намерение сторон, если оно отличается от тех договоренностей, которые закреплены формально.

Вторая доктрина, существующая во многих странах романо-германской системы права, – доктрина злоупотребления правом. Хотя налогоплательщики вправе организовать свои дела таким образом, чтобы получить максимальную налоговую экономию, доктрина злоупотребления правом позволяет налоговым органам пренебречь правовым содержанием сделки, если преобладающим мотивом налогоплательщика было уклонение от налогообложения и если сделка была искусственной или была совершена с нарушениями.

Для воспрепятствования обходу налогов французские суды развили доктрину анормальных управленческих действий. Согласно этой концепции сделки, которые отклоняются от критерия добросовестности, могут быть признаны недействительными для целей налогообложения.

Законодательной основой данной доктрины послужила ст. 164 Свода налоговых правил Франции, которая распространяет свое действие на притворные сделки и случаи злоупотребления правом.

Следует отметить, что впоследствии Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ в Постановлении от 12 октября 2006 г. № 53 «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды» воспринял опыт применения соответствующих норм права развитых стран мира и теорию налогового права, изложив указанные доктрины в названном Постановлении.

Примером использования доктрины деловой цели служит следующее Постановление Президиума ВАС РФ[40].

Общество с ограниченной ответственностью (далее – общество) в феврале 2006 г. представило в Инспекцию Федеральной налоговой службы по городу Москве (далее – инспекция) уточненную налоговую декларацию по налогу на добавленную стоимость за октябрь 2005 г., в которой сумма налога, исчисленная к уменьшению, составила 4 188 749 руб. Данная сумма является разностью между 26 767 858 руб. налога на добавленную стоимость, исчисленного по операциям, подлежащим обложению налогом на добавленную стоимость (полученные обществом лизинговые платежи), и 30 956 607 руб. налоговых вычетов.

По результатам камеральной проверки указанной декларации инспекция приняла решение от 15 мая 2006 г. № 1367 о привлечении общества к налоговой ответственности в виде взыскания 4 998 287 руб. штрафа, предусмотренного п. 1 ст. 122 НК РФ, за неполную уплату налога на добавленную стоимость, доначисления 24 991 435 руб. названного налога и начисления 1 789 387 руб. пеней.

Доначисление указанной суммы налога вызвано исключением инспекцией 29 180 184 руб., уплаченных обществом поставщикам за приобретенное и переданное в лизинг имущество, из 30 956 607 руб. налоговых вычетов, заявленных им в налоговой декларации. Решение инспекции мотивировано тем, что предпринимательская деятельность общества направлена на умышленный уход от налогообложения с использованием лизинговых схем.

Общество, не согласившись с этим решением, обратилось в Арбитражный суд города Москвы с заявлением о признании его недействительным.

Решением Арбитражного суда города Москвы от 28 августа 2006 г. в удовлетворении требования отказано.

Постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 16 марта 2007 г. решение оставлено без изменения.

Федеральный арбитражный суд Московского округа постановлением от 24 мая 2007 г. названные судебные акты оставил без изменения.

Суды пришли к выводу о том, что у общества отсутствует деловая цель предпринимательской деятельности, действия его направлены на систематическое (с декабря 2004 г. по декабрь 2005 г.) необоснованное возмещение сумм налога на добавленную стоимость из бюджета, а не на получение дохода от взаимоотношений с участниками гражданского оборота.

В обоснование данного вывода суды сослались на следующие обстоятельства.

Единственным источником оплаты приобретенных у общества с ограниченной ответственностью «ТСС НН» и открытого акционерного общества «СКВ ВТ «Искра» автотранспортных средств и иного оборудования, переданного в дальнейшем в лизинг федеральному государственному унитарному предприятию «Почта России» (далее – государственное предприятие), являются заемные денежные средства, полученные от единственного учредителя общества – открытого акционерного общества «РТК-Лизинг».

Фактический доход общества не превышает 4 % (разность между 18 % получаемых лизинговых платежей и 14 %, выплачиваемых кредитору по договорам займа).

С учетом инфляции, которая согласно ст. 1 Федерального закона от 26 декабря 2005 г. № 189-ФЗ «О федеральном бюджете на 2006 год» составит от 7 до 8,5 %, основной доход общества возникает не от лизинговых платежей, а от возмещения налога на добавленную стоимость.

Поэтому, по мнению судов, общество не несет реальных затрат при оплате налога на добавленную стоимость поставщикам, его предпринимательская деятельность является убыточной. Формальное соблюдение обществом положений ст. 171 и 172 НК РФ, устанавливающих порядок и условия применения налоговых вычетов по налогу на добавленную стоимость, не влечет безусловного возмещения сумм этого налога из бюджета, поскольку в данном случае выявлена недобросовестность налогоплательщика по исполнению налоговых обязанностей.

В заявлении, поданном в Высший Арбитражный Суд РФ, о пересмотре в порядке надзора решения Арбитражного суда города Москвы от 28 августа 2006 г., постановления Девятого арбитражного апелляционного суда от 16 марта 2007 г. и постановления Федерального арбитражного суда Московского округа от

24 мая 2007 г. общество просит их отменить как нарушающие единообразие в толковании и применении судами положений гл. 21 НК РФ и Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 12 октября 2006 г. № 53 «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды».

Проверив обоснованность доводов, изложенных в заявлении, отзыве на него и выступлениях присутствующих в заседании представителей участвующих в деле лиц, Президиум считает, что оспариваемые судебные акты подлежат отмене, заявление общества – удовлетворению по следующим основаниям.

Инспекцией на основе представленных обществом первичных документов его финансово-хозяйственной деятельности (договоров купли-продажи (поставки), договоров финансовой аренды (лизинга) транспортных средств и оборудования, договоров займа, паспортов транспортных средств, книги покупок, книги продаж, оборотно-сальдовой ведомости, счетов-фактур, выписок банка, платежных поручений, карточек счетов бухгалтерского учета) проведена камеральная проверка налоговой декларации общества за октябрь 2005 г., по результатам которой инспекция подтвердила факт приобретения обществом автотранспортных средств и оборудования с последующей передачей их в лизинг государственному предприятию.

В бухгалтерском учете общество в соответствии с установленными правилами отражало приобретенные основные средства (автомобили и оборудование) на субсчете «Материальные ценности, переданные во временное пользование» счета 03 «Доходные вложения в материальные ценности», предназначенном для обобщения информации о наличии и движении вложений организации в приобретенные материальные ценности, предоставляемые организацией за плату во временное пользование с целью получения дохода. Суммы налога на добавленную стоимость, сопутствующие вложениям в приобретенные материальные ценности, учитывались на счете 68 бухгалтерского учета.

В соответствии с п. 1 ст. 171 НК РФ налогоплательщик имеет право уменьшить общую сумму налога, исчисленную по операциям, признаваемым объектом налогообложения, на установленные данной статьей вычеты.

Вычетам подлежат суммы налога, предъявленные налогоплательщику и уплаченные им, в частности по товарам, приобретаемым для осуществления операций, признаваемых объектами налогообложения (п. 2 ст. 171 НК РФ).

В 2005 г. в силу п. 1 ст. 172 НК РФ налоговые вычеты, предусмотренные ст. 171 НК РФ, производились на основании счетов-фактур, выставленных продавцами при приобретении налогоплательщиками товаров (работ, услуг), документов, подтверждающих фактическую уплату сумм налога. При этом вычеты сумм налога, предъявленные продавцами налогоплательщику при приобретении основных средств, производятся в полном объеме после принятия на учет данных основных средств (абз. 3 п. 1 ст. 172 НК РФ).

Финансово-хозяйственные операции учтены обществом в бухгалтерском учете на основе первичных документов по правилам, установленным Инструкцией по применению Плана счетов бухгалтерского учета финансово-хозяйственной деятельности организаций, утвержденной приказом Министерства финансов РФ от 31 октября 2000 г. № 94н.

Статья 4 Федерального закона от 29 октября 1998 г. № 164-ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)» предусматривает возможность для лизингодателя приобретать в ходе реализации договора лизинга в собственность имущество за счет привлеченных и (или) собственных средств.

Оплата расходов за поставленные товары за счет денежных средств, полученных в виде займа от учредителя, не лишает общество права отражать в декларации суммы налога в качестве налоговых вычетов.

Ведение обществом лизинговых операций с использованием заемных средств не свидетельствует об отсутствии в его предпринимательской деятельности деловой цели, что согласуется с правовой позицией, изложенной в Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 12 октября 2006 г. № 53 «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиками налоговой выгоды»: обоснованность получения налоговой выгоды (уменьшение размера налоговой обязанности вследствие, в частности, получения налогового вычета) не может быть поставлена в зависимость от способов привлечения капитала для осуществления экономической деятельности (использование собственных, заемных средств, эмиссия ценных бумаг, увеличение уставного капитала и т. п.) или от эффективности использования капитала.

В 2005 г. основными факторами, определяющими право налогоплательщика на вычет сумм налога на добавленную стоимость по приобретенным для передачи в лизинг товарам, в том числе по основным средствам, являлись их производственное назначение, фактическое наличие у лизингополучателя, учет и оплата.

Общество приобретало имущество для осуществления операций, облагаемых налогом на добавленную стоимость. Данное имущество оплачено обществом денежными средствами в полном размере.

В налоговой декларации общество в соответствии с правилами, установленными гл. 21 НК РФ, отразило реальные хозяйственные операции, соответствующие действительному экономическому смыслу лизинга, повлекшие возможность применения им в конкретном налоговом периоде налоговых вычетов по налогу на добавленную стоимость в связи с оплатой поставщикам стоимости автотранспортных средств и иного оборудования, приобретенных для осуществления операций, признаваемых в силу ст. 146 НК РФ объектом обложения данным налогом.

Понятие добросовестности используется, например, в правоприменительной практике Канады. Если лицо может доказать, что оно проявило «надлежащую добросовестность», пытаясь действовать в соответствии с законодательством, то ответственность Налоговым судом Канады применяться не должна. Наложение административного взыскания без всякой возможности оправдаться, доказав надлежащую добросовестность, неприемлемо[41].

Данные правоположения позволяют выявить основной признак, по которому налоговое право Канады отличает добросовестное поведение налогоплательщика от недобросовестного и который вполне может быть использован в российской правоприменительной практике при отсутствии законодательно закрепленного понятия «добросовестный налогоплательщик». Этот признак – попытка налогоплательщика действовать в соответствии с законодательством.

Однако правоположение о том, что налогоплательщик должен оправдаться, доказав надлежащую добросовестность, свидетельствует об отсутствии в налоговом праве Канады презумпции добросовестности налогоплательщика.

Далее в том же деле Налоговый суд Канады делает вывод, что надлежащая добросовестность означает нечто более, чем простодушная честность. Представленные по делу доказательства не свидетельствовали о том, что истец проявил надлежащую добросовестность; в данном случае необходимы положительные доказательства того, что он приложил все разумные усилия к тому, чтобы избежать ошибок.

Указанное правоположение также вполне применимо в российской судебной практике. Судебно-арбитражная практика свидетельствует о том, что, как правило, по делам о возмещении НДС налогоплательщики представляют полный пакет документов, предусмотренных ст. 165 НК РФ, т. е. действуют в соответствии с законом, однако суды отказывают в возмещении НДС, признавая налогоплательщиков недобросовестными.

Оценивая добросовестность налогоплательщика, Налоговый суд Канады далее в приведенном деле ссылается на ст. 285 Акта об акцизах Канады, предусматривающую санкции при условии, что налогоплательщик заведомо либо в силу преступной халатности сообщает ложные сведения в любом из многочисленных документов, которые требуется подавать согласно данному закону.

Названное правоположение также может быть использовано в российской правоприменительной практике при решении вопроса

о добросовестности налогоплательщика. Собственно, по сути оно близко к положению о фальсификации доказательств, закрепленному в ст. 161 АПК РФ.

Действительно, умышленное внесение в документ ложных сведений свидетельствует о его фальсификации самим налогоплательщиком, а преступная халатность последнего способствует этой фальсификации.

В деле Sault Ste. Marie, рассмотренном Верховным судом Канады, термины «надлежащая добросовестность» и «достаточная тщательность» употребляются в качестве синонимов[42].

Данное правоположение также может быть использовано в правоприменительной практике России, например при оценке представленных налогоплательщиком доказательств того, что налогоплательщик проявил достаточную тщательность при оформлении документов, подтверждающих уплату налогов и ведение хозяйственной деятельности, служащей основой для исчисления налогооблагаемой базы.

При непредставлении надлежащим образом оформленных документов суд отклоняет заявление налогоплательщика о признании решения налогового органа недействительным.

Так, Постановлением Президиума ВАС РФ от 20 сентября 2011 г. были отменены судебные акты судов первой, апелляционной и кассационной инстанций в части признания недействительным решения Инспекции ФНС России № 34 о привлечении к налоговой ответственности в виде взыскания штрафа за неперечисление налога с дохода иностранной организации и начисления пени на сумму недоимки, закрытому акционерному обществу в удовлетворении этой части требований отказано.

Суды признали необоснованными выводы инспекции о нарушении обществом законодательства Российской Федерации о налогах и сборах и международного договора по вопросам налогообложения, поскольку доходы в виде процентов, выплачиваемые лицу с постоянным местопребыванием в США, не облагаются налогом в Российской Федерации.

В подтверждение местонахождения иностранной организации в Соединенных Штатах Америки судами был принят сертификат (регистрационное свидетельство) за подписью секретаря штата Вермонт и печатью этого штата, заверенный 15 мая 2000 г. нотариусом как подлинная копия записи, хранящейся в архиве Бюро Секретариата штата Вермонт. На указанном сертификате секретарем штата 16 мая 2000 г. проставлен апостиль, удостоверяющий действия нотариуса. Перевод названного документа на русский язык осуществлен переводчиком, подпись которого заверена 26 октября 2009 г. нотариусом Латвийской Республики.

При принятии Постановления Президиум ВАС РФ исходил из положений п. 1 ст. 312 НК РФ, в соответствии с которым при применении положений международных договоров Российской Федерации, на основании которых налоговый агент освобождается от удержания налога, иностранная организация должна представить налоговому агенту до даты выплаты дохода подтверждение того, что эта иностранная организация имеет постоянное местонахождение в государстве, с которым Российская Федерация имеет международный договор, регулирующий вопросы налогообложения. Указанное подтверждение должно быть заверено компетентным органом соответствующего иностранного государства.

Компетентными органами в Российской Федерации являются Министерство финансов Российской Федерации или его уполномоченный представитель, в Соединенных Штатах Америки – Министр финансов или его уполномоченный представитель. Компетентные органы договаривающихся государств обмениваются информацией, необходимой для применения положений договора об избежании двойного налогообложения (п. 1 ст. 3, ст. 25).

Министерством финансов РФ получена от компетентного органа США информация, касающаяся применения Договора об избежании двойного налогообложения, о правомочности Службы внутренних доходов подтверждать налоговое резидентство в США. В свою очередь, Минфин России довел указанную информацию до сведения Федеральной налоговой службы как органа, уполномоченного Минфином России осуществлять администрирование в области обмена налоговой информацией с иностранными государствами.

В этой связи Минфином России и ФНС России даны указания налоговым органам Российской Федерации принимать и использовать подтверждения резидентства налогоплательщиков, являющихся таковыми по законодательству США, выданные Службой внутренних доходов по установленной форме.

В данном же случае свидетельство о регистрации иностранной организации в штате Вермонт определяет ее юридический статус как хозяйствующего субъекта, зарегистрированного в США, однако не является надлежащим подтверждением постоянного местонахождения иностранной организации в США в смысле Договора об избежании двойного налогообложения, поскольку упомянутое свидетельство не было выдано соответствующим компетентным органом иностранного государства.

Несоблюдение условий освобождения от налогообложения доходов, выплаченных иностранной организации из источников в Российской Федерации, предусмотренных п. 1 ст. 312 НК РФ, обязывает общество как налогового агента произвести удержание суммы этого налога и ее перечисление в бюджет.

Следовательно, приведенные в решении Инспекции мотивы о нарушении обществом положений гл. 25 НК РФ являются обоснованными[43].

Разумность и добросовестность действий налогоплательщика предполагаются в соответствии с разд. VIII Декларации прав налогоплательщика США. Если налогоплательщик аккуратно вел учет, не отказываясь от сотрудничества с налоговой службой, то при обращении в суд бремя доказывания ложится на налоговую службу[44].

Презумпция добросовестности закреплена в Канадской декларации прав налогоплательщиков, согласно которой налогоплательщик имеет право на то, чтобы к нему относились как к добросовестному налогоплательщику, если нет доказательств обратного[45].

Данное правоположение подтверждает, что презумпция добросовестности является опровержимой, поскольку не носит безусловного характера. Оно означает также то, что, пока налоговый орган не докажет противоположное, налогоплательщик считается добросовестным. И именно на налоговые органы возложено бремя доказывания недобросовестности налогоплательщика.

Вместе с тем Канадская декларация прав налогоплательщиков не дает понятия «добросовестный налогоплательщик». Поэтому целесообразно обратиться к Рекомендациям по составлению хартии налогоплательщика, выработанным Организацией экономического сотрудничества и развития в августе 2003 г.[46], которые в разделе «Ваши обязательства» содержат обязательство налогоплательщика вести себя добросовестно. Оно означает следующее: предоставление полной и точной информации, когда она потребуется; декларирование всего подлежащего обложению дохода в декларации о подоходном налоге; требование только вычетов и льгот, на которые имеется право; ответы на вопросы полно, точно и честно; объяснение полной картины ситуации, когда налогоплательщик запрашивает налоговое разъяснение или выдачу индивидуального нормативного акта.

Далее в Рекомендациях по составлению хартии налогоплательщика раскрывается содержание обязательства предоставлять вовремя точную информацию, которое является составной частью добросовестного поведения налогоплательщика согласно Рекомендациям.

Данное обязательство включает наряду с обязательством представлять вовремя документы представление правильных деклараций и документов в установленные сроки; представление полной и точной информации к установленным датам; внимательную подготовку налоговых деклараций, документов и информации; своевременное уведомление налоговых органов относительно таких событий, как объединение, открытие бизнеса, изменение адреса, изменение места ведения бизнеса, прекращение бизнеса с требуемыми идентификационными данными налогоплательщика, чтобы налоговые органы могли администрировать налоговое законодательство должным образом, эффективно и действенно.

Столь подробное раскрытие понятия добросовестного поведения налогоплательщика позволяет прийти к выводу, что в случае несоблюдения одного из обязательств, которые на себя приняли налогоплательщики, присоединившись к соответствующей хартии, каждый конкретный налогоплательщик может быть признан недобросовестным. При этом максимально исключено произвольное толкование той или иной нормы налогового законодательства правоприменителем, в том числе судом.

Следовательно, налогоплательщик может быть признан недобросовестным, если не представляет полную и точную информацию в установленный срок, не декларирует весь подлежащий налогообложению доход, неправомерно пользуется льготным налогообложением и налоговыми вычетами, скрывает полную, точную и честную информацию, связанную с налогообложением и ведением бизнеса, искажает полную картину ситуации при направлении запроса в налоговые органы.

Недобросовестно пользуясь каждым из перечисленных полномочий, налогоплательщик лишается защиты, предоставляемой нормой права, регулирующей данное полномочие.

Аналогичное положение содержится в Декларации прав налогоплательщика США, которая лишает налогоплательщика права на возмещение судебных расходов, если налогоплательщик отказался представить налоговому органу всю информацию, необходимую для разрешения налогового спора[47].

В § 1 настоящего раздела уже разбиралась ситуация, когда налогоплательщик, дающий неполное описание ситуации, обращаясь за разъяснением к налоговому органу, лишается права применения подп. 3 п. 1 ст. 111 НК РФ при решении вопроса об ответственности за совершение налогового правонарушения.

Использование льгот по налогам закреплено в ст. 56 НК РФ и включает предоставление отдельным категориям налогоплательщиков предусмотренных законодательством о налогах и с борах преимуществ по сравнению с другими налогоплательщиками, в том числе возможность не уплачивать налог либо уплачивать его в меньшем размере.

Изданного определения налоговых льгот следует, что уплата налога по налоговой ставке 0 % относится к льготному налогообложению, так как в таком случае налог фактически не уплачивается и его размер уменьшается до нуля.

Порядок подтверждения права на получение возмещения при налогообложении по налоговой ставке 0 % предусмотрен ст. 165 НК РФ и включает целый ряд условий, при которых возможно его применение.

В связи с этим заведомое несоблюдение указанных условий может свидетельствовать о недобросовестности налогоплательщика, который на этом основании лишается права пользования нулевой налоговой ставкой как злоупотребивший этим правом.

Примерами неправомерного применения налоговых вычетов недобросовестными налогоплательщиками может служить ряд дел, рассмотренных Федеральным арбитражным судом Московского округа с участием взаимосвязанных предприятий, которые, в частности, ссылались на то, что их учредителем являлась организация инвалидов «Сострадание», однако судебное исследование документов показало, что данная организация инвалидов к деятельности этих предприятий отношения не имеет, а ее имя было использовано третьими лицами с целью получения незаконных налоговых вычетов. В результате судебные акты нижестоящих судебных инстанций об удовлетворении требований налогоплательщиков о признании незаконным бездействия налоговой инспекции, выразившегося в невозмещении НДС, были отменены, несмотря на то что налогоплательщик представил полный пакет документов, подтверждающих налоговые вычеты[48].

С. Г. Пепеляев предлагает обратить внимание на практику многих стран, где ключевые принципы взаимоотношений налогоплательщиков и налоговых органов объединены в декларации (хартии) прав налогоплательщиков, а также принять декларацию прав российского налогоплательщика в качестве основополагающего правового документа.

С этим предложением трудно не согласиться, поскольку тогда любые толкования норм законодательства будут возможны лишь при условии их соответствия этим принципам.

В настоящее время законодательство развивается непоследовательно, правоприменители не имеют четких ориентиров и ограничений[49].

Действительно, казалось бы, норма п. 7 ст. 3 НК РФ однозначно должна толковаться в пользу налогоплательщика, так как устанавливает, что все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика.

Однако Конституционный Суд РФ в Определении от 25 июля 2001 г. по ходатайству Министерства РФ по налогам и сборам о разъяснении Постановления Конституционного Суда РФ от 12 октября 1998 г. «По делу о проверке конституционности п. 3 ст. 11 Закона РФ «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» истолковал вышеназванную норму права таким образом, что по смыслу положения, содержащегося в п. 7 ст. 3 НК РФ, на недобросовестных налогоплательщиков не распространяются те выводы, которые содержатся в мотивировочной и резолютивной частях названного Постановления КС РФ, и принудительное взыскание с недобросовестных налогоплательщиков не поступивших в бюджет налогов не нарушает конституционные гарантии права частной собственности.

Само понятие «добросовестный налогоплательщик» вполне соответствует международному праву, однако толкование п. 7 ст. 3 НК РФ, ограничивающее применение НК РФ к определенной категории налогоплательщиков, дано явно не в их пользу.

Если бы, как предлагает С.Г. Пепеляев, в России была принята декларация прав российского налогоплательщика, которая, как Канадская декларация прав налогоплательщиков, содержала бы норму о праве налогоплательщика на то, чтобы к нему относились как к добросовестному налогоплательщику, пока не доказано обратное, налоговые органы не смогли бы трактовать Определение Конституционного Суда РФ от 25 июля 2001 г. в том смысле, что они вообще не должны руководствоваться нормами права, когда имеют дело с недобросовестным налогоплательщиком.

Примером такого толкования служит дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа[50].

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с исковым заявлением о признании недействительным решения налоговой инспекции о привлечении ООО к налоговой ответственности за совершение налогового правонарушения, предусмотренной п. 1 и 2 ст. 119, п. 3 ст. 122 и п. 1 ст. 126 НК РФ в части, касающейся взыскания с ООО налога на прибыль и пени по указанному налогу, а также налоговых санкций по налогу на имущество, налогу на прибыль предприятий и организаций.

Решением Арбитражного суда г. Москвы от 15 декабря 2004 г. заявленные требования удовлетворены частично: признано недействительным оспариваемое решение налогового органа в части доначисления налога на прибыль, соответствующих пени и применения штрафов по НДС, а также применения штрафа по ст. 126 НК РФ. Отказано в удовлетворении требований о признании недействительным решения инспекции в части привлечения к налоговой ответственности по налогу на имущество в виде штрафа по п. 3 ст. 122 НК РФ.

Постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 15 апреля 2005 г. решение суда первой инстанции изменено со ссылкой на нарушение судом норм материального права и несоответствие выводов суда обстоятельствам дела. При этом судом апелляционной инстанции признано недействительным решение налогового органа о привлечении ООО к налоговой ответственности в части применения налоговых санкций по ст. 126 НК РФ. В остальной части иска отказано.

Законность и обоснованность постановления апелляционной инстанции проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой налогоплательщика, в которой он просил постановление апелляционной инстанции отменить, оставить в силе решение суда первой инстанции.

Суды первой и апелляционной инстанций пришли к выводу, что штрафные санкции по п. 3 ст. 122 НК РФ за умышленную неуплату налога на имущество применены налоговым органом правомерно, поскольку налогоплательщик не мог не знать о необходимости уплаты налога на имущество за 2002–2003 гг., в связи с чем и не оспаривает правомерность доначисления налога на имущество. Судебными инстанциями также установлена правомерность привлечения к налоговой ответственности по налогу на имущество, поскольку декларации по налогу на имущество за 2002 г. и I–III кварталы 2003 г. в налоговый орган не представлялись, как и декларация по налогу на имущество за IV квартал 2003 г.

Как следовало из материалов дела, по договору купли-продажи нежилого помещения от 7 августа 1998 г. ООО приобрело у банка нежилое помещение за 500 тыс. руб. 10 декабря 2003 г. указанное нежилое помещение было продано ООО за 1,5 млн руб. третьемулицу. Согласно письму ООО денежные средства в размере 1,5 млн руб. перечислены покупателем платежным поручением от 11 декабря 2003 г. № 750.

Согласно свидетельству о государственной регистрации права на недвижимое имущество и сделок с ним сделка купли-продажи спорного нежилого помещения зарегистрирована 13 февраля 2004 г.

В соответствии с п. 3 ст. 271 НК РФ при исчислении облагаемой базы по налогу на прибыль по методу начисления датой реализации основных средств, переход права собственности на которые подлежит государственной регистрации, признается дата государственной регистрации перехода прав на указанное имущество, подтвержденной свидетельством о государственной регистрации прав.

Судом первой инстанции установлено, что в данном случае датой получения дохода является дата реализации недвижимого имущества, т. е. 13 февраля 2004 г., а не 15 декабря 2003 г. – дата составления акта передачи имущества. Руководствуясь названной нормой, а также положениями ст. 285 и 289 НК РФ, согласно которым налоговая декларация представляется не позднее 28 дней со дня окончания отчетного периода (в данном случае до 28 апреля 2004 г.), суд указал, что доход, полученный от реализации имущества, должен войти в налоговую базу по налогу на прибыль 2004 г., в связи с чем доначисление налога на прибыль за 2003 г., взыскание пени, штрафных санкций по ст. 119 и п. 3 ст. 122 НК РФ являются неправомерными.

Суд кассационной инстанции согласился с выводом суда апелляционной инстанции о необоснованности данного вывода по следующим основаниям.

Статьями 271 и 273 НК РФ установлены два метода признания доходов для целей налогообложения: метод начисления и кассовый метод.

Судебными инстанциями установлено, что налогоплательщиком налоговая декларация по налогу на прибыль за 2003 г. и приказ об учетной политике на 2003 г. не были представлены.

Определив, что ООО в 2003 г. применяло порядок признания доходов и расходов при исчислении налога на прибыль по методу начисления (реализации), суд первой инстанции исходил из того, что в предыдущие периоды согласно объяснениям главного бухгалтера применялся метод начисления.

Судом апелляционной инстанции установлено: из анализа предыдущих налоговых периодов следует, что на реализацию имущества распространяет свое действие ст. 273 НК РФ, так как согласно сопроводительным письмам к отчетам за 1999–2000 гг. ООО применялась учетная политика по поступлению средств на расчетный счет, т. е. кассовый метод, в связи с чем судом апелляционной инстанции сделан обоснованный вывод, что налогоплательщик в 2002–2003 гг. не применял порядок признания доходов и расходов при исчислении налога на прибыль по методу начисления и продолжал применять метод «по оплате» (кассовый метод). При этом доказательств применения в спорном периоде метода начисления в налоговый орган и в суд не представлено, в связи с чем возможен вывод только о том, что в соответствии с кассовым методом ООО получен доход в декабре 2003 г.

Согласно договору купли-продажи нежилого помещения от 7 августа 1998 г., заключенного между ООО и банком, установлен следующий порядок выкупа нежилого помещения: арендные платежи идут в зачет выкупной стоимости.

В силу ст. 272 НК РФ расходы при методе начисления признаются таковыми в том отчетном (налоговом) периоде, к которому они относятся, независимо от времени фактической выплаты денежных средств. Расходы признаются в том отчетном (налоговом) периоде, в котором эти расходы возникают исходя из условий сделки.

В соответствии с кассовым методом расходы признаются затратами после оплаты их фактической стоимости.

Из постановления суда апелляционной инстанции следовало, что обществом не доказано, что арендные платежи не включены в состав затрат в предыдущих периодах, в связи с чем данные затраты не могут быть повторно включены в состав расходов при исчислении налога на прибыль в рассматриваемом периоде.

Исходя из того что датой реализации нежилого имущества является дата поступления денежных средств по договору купли-продажи, кассационная инстанция пришла к выводу, что фактические обстоятельства приобретения и продажи нежилого помещения в своей совокупности подтверждают, что ООО умышленно не уплачивало налоги. Этот вывод правомерен, поскольку данные факты не могли быть установлены налоговым органом без произведенного органами МВД изъятия документов.

Из материалов дела следовало, что нежилое помещение, приобретенное по договору купли-продажи от 7 августа 1998 г. у банка, не было принято к учету активов в качестве основного средства и не отражено в последнем бухгалтерском балансе по состоянию на 1 октября 2001 г., представленном в налоговый орган.

Судом кассационной инстанции также принято во внимание то обстоятельство, что бухгалтерская отчетность за 2002–2003 гг. и I квартал 2004 г. налогоплательщиком не составлялась, налоговые декларации по тем налогам, которые ООО обязано было уплачивать, в налоговый орган не представлялись. Кроме того, операция по продаже нежилого помещения в бухгалтерской отчетности не отражена.

Таким образом, суд кассационной инстанции указал на правомерность оценки налоговым органом умышленной неуплаты налогов по п. 3 ст. 122 НК РФ.

При таких обстоятельствах оснований для отмены постановления апелляционной инстанции суд кассационной инстанции не усмотрел.

Из текста данного постановления видно, что судами апелляционной и кассационной инстанций воспринята позиция налоговых органов по поводу того, что на недобросовестного налогоплательщика не распространяются такие нормы налогового права, как презумпция невиновности налогоплательщика и порядок определения метода исчисления налога на прибыль, поскольку все выводы судов относительно умышленного совершения налогового правонарушения носят предположительный характер, бремя доказывания неблагоприятных для налогоплательщика обстоятельств возложено на самого налогоплательщика, сомнения в виновности налогоплательщика истолкованы в пользу налогового органа.

Решение и постановление судов первой и апелляционной инстанций в связи с этим подлежали отмене с передачей дела на новое рассмотрение для выяснения обстоятельства, имеющего существенное значение для рассмотрения спора, поскольку обе судебные инстанции исходили из доказанности факта пожара в помещениях, занимаемых ООО, в то время как надлежащих доказательств указанного обстоятельства в виде акта или с прян к и органа государственного пожарного надзора, справки следственных органов в материалах дела не имелось.

Утверждение апелляционного суда о том, что ООО имело возможность представить истребованные инспекцией документы, противоречило имеющимся в деле доказательствам. Согласно акту обследования от 19 мая 2004 г. у общества изъяты отделом ОРБ ГУНП ФСНЭНП МВД России документы в коробках без их описи, поэтому нельзя признать обоснованным довод инспекции, что затем именно эти документы были представлены инспекции органами МВД. При этом ООО утверждало, что истребованные документы представлены органами МВД, полученными от контрагентов общества.

Инспекцией в нарушение поди. 7 п. 1 ст. 31 НК РФ при отсутствии документов, учета доходов и расходов у налогоплательщика не определены суммы налогов, подлежащих внесению в бюджет, расчетным путем на основании имеющейся у нее информации о налогоплательщике, данных об иных аналогичных налогоплательщиках.

Неправильно применена судом апелляционной инстанции также норма п. 6 ст. 108 НК РФ, согласно которой неустранимые сомнения в виновности лица, привлекаемого к ответственности, толкуются в пользу этого лица, так как суд апелляционной инстанции все сомнения истолковал в пользу налогового органа.

Постановление суда апелляционной инстанции вынесено с нарушением норм налогового законодательства, регулирующих взимание налога на прибыль по части второй НК РФ.

Из п. 1 ст. 271 и п. 1 ст. 273 НК РФ следует, что метод начисления является основным методом исчисления доходов; кассовый метод применяется лишь при определенных условиях, установленных в п. 1 ст. 273 НК РФ, в то время как инспекцией не доказано наличие этих условий и того обстоятельства, что налогоплательщик воспользовался правом на применение кассового метода.

Инспекцией при проведении проверки не установлено, по какому методу определялся доход ООО в 2003 г., поэтому по налоговому законодательству все сомнения толкуются в пользу налогоплательщика, в связи с чем следовало принять во внимание объяснения общества о наличии у него учета доходов по методу начисления.

Поскольку свидетельство о государственной регистрации реализованной недвижимости оформлено 13 февраля 2004 г., суд первой инстанции в силу п. 3 ст. 271, п. 1 ст. 39 НК РФ пришел к правомерному выводу, что доход, подлежащий обложению налогом на прибыль от реализации недвижимого имущества, возник у общества в 2004, а не в 2003 г.

Нельзя признать правомерной ссылку инспекции на то, что договором определен иной срок перехода права собственности, поскольку условие о таком переходе не может противоречить закону.

Инспекция ссылалась на то, что на момент принятия ею решения ООО не делало ссылки на данные нормы права, поэтому на момент вынесения инспекцией решения оно является правильным. В соответствии со ст. 6 АПК РФ суд, обеспечивая законность при рассмотрении дел арбитражным судом правильным применением закона, самостоятельно определяет нормы права, которыми следует руководствоваться, независимо от ссылок на них той или иной стороны.

Суд апелляционной инстанции ссылался на ст. 10 Федерального закона от 6 августа 2001 г., однако в деле отсутствовали документы, подтверждающие применение ООО учетной политики в первом полугодии 2002 г. по оплате. Документы, на которые ссылалась апелляционная инстанция, относились к 1999–2000 гг.

Поскольку п. 1 ст. 273 НК РФ установлено право налогоплательщика на применение кассового метода только при условии, если выручка не превысила 1 млн руб., в то время как доход от сделки превысил данную сумму, у налогоплательщика отсутствовали законные основания перехода на кассовый метод учета независимо от соблюдения им порядка перехода с одного метода учета на другой.

Однако на недобросовестного налогоплательщика не распространяются лишь те нормы права, которыми он злоупотребил. Другие нормы налогового права на него распространяются. В противном случае наступает правовой произвол.

Высшим Арбитражным Судом РФ в Постановлении Пленума ВАС РФ № 53 от 12 октября 2006 г. «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды» закреплена правовая позиция, в соответствии с которой признание судом налоговой выгоды необоснованной влечет отказ в удовлетворении требований налогоплательщика, связанных с ее получением. При этом судам следует иметь в виду, что признание налоговой выгоды необоснованной не должно затрагивать иные права налогоплательщика, предусмотренные законодательством о налогах и сборах (п. 11).

Содержащееся в Определении Конституционного Суда РФ от 25 июля 2001 г. правоположение о том, что на налоговые органы возложена обязанность осуществлять контроль за исполнением налоговых обязательств в установленном порядке и проверять добросовестность налогоплательщиков, стала трактоваться налоговыми органами, как показывает судебно-арбитражная практика, в том смысле, что налоговые инспекции в каждом случае проведения налоговой проверки обязаны доказать недобросовестность налогоплательщиков.

Таким образом, провозглашенная презумпция добросовестности налогоплательщика на практике превратилась в свою противоположность, поскольку содержащееся в Определении Конституционного Суда РФ от 25 июля 2001 г. правоположение об обязанности налоговых органов по доказыванию недобросовестности налогоплательщика давало почву для истолкования данного правоположения в том смысле, что в обязанности налоговых инспекций входит отыскание недостатков в оформлении документов, подтверждающих право налогоплательщика на налоговые вычеты.

Таким образом, цель осуществления контроля за исполнением налоговых обязательств была фактически подменена целью любыми формально законными методами воспрепятствовать налогоплательщикам получать возмещение НДС из бюджета.

Подобное толкование нормы права было бы исключено при наличии в России хартии налогоплательщика по примеру развитых стран мира, поскольку, как было показано выше, такая хартия нацеливает участников налоговых правоотношений на предоставление, с одной стороны, максимально открытой и честной информации о предпринимательской деятельности налогоплательщика, а с другой – на эффективное налоговое администрирование, что исключает излишне формальный подход к проверке документов налогоплательщика.

С точки зрения распределения бремени доказывания интересен подход к этому вопросу Министерства РФ по налогам и сборам, изложенный в письме МНС России от 9 октября 2000 г. № ВП-6-18/788@, разъясняющем действия налоговых инспекций в случаях, когда суммы денежных средств, списанные с расчетных счетов налогоплательщиков, фактически не поступили на счета по учету доходов бюджетов.

В соответствии с подп. «а» и «б» п. 1 настоящего письма у налогового органа для проведения контрольных мероприятий по факту непоступления денежных средств в бюджет должен быть документ в произвольной форме, подтверждающий факт списания денежных средств, заверенный банком, обслуживающим расчетный (корреспондентский) счет налогоплательщика, а также выписка банка по расчетному (корреспондентскому) счету налогоплательщика.

Помимо этого налоговый орган должен иметь выписки по корреспондентскому счету банка на момент зачисления на расчетный (корреспондентский) счет налогоплательщика денежных средств, копии договора банковского счета, с которого произведено списание денежных средств, подтверждение полномочий должностных лиц банка на заключение ими договора банковского счета, с которого произведено списание денежных средств (подп. «д» – «ж» п. 1 названного письма).

При этом согласно п. 1 данного письма документы, предусмотренные подп. «а» и «б» настоящего пункта, представляются налогоплательщиком. Документы, предусмотренные подп. «д» – «ж» настоящего пункта, – банком.

Таким образом, МНС России в указанном письме бремя доказывания факта списания денежных средств с расчетного счета налогоплательщика возлагает на последнего, предписывая ему представлять банковские документы, подтверждающие списание сумм налоговых платежей с расчетного счета организации.

Вместе с тем обязанность по доказыванию правомерности действий банка при зачислении денежных средств на счет налогоплательщика возлагается на банк, который должен доказать наличие на его корсчете достаточных денежных средств для их зачисления на расчетный счет налогоплательщика и надлежащих полномочий должностных лиц банка на заключение с налогоплательщиком договора банковского счета.

Таким образом, МНС России согласилось с позицией Конституционного Суда РФ о том, что налогоплательщик не обязан доказывать свою недобросовестность, поскольку презюмируется добросовестным.

Более того, в п. 2 этого же письма МНС России подробно описаны действия налоговой инспекции по доказыванию недобросовестности налогоплательщика при перечислении им налоговых платежей через проблемный банк.

Письмо МНС России от 9 октября 2000 г. № ВП-6-18/788@ еще раз подтверждает, что бремя доказывания уплаты налога в установленных размере и порядке возложено на налогоплательщика, в то время как бремя доказывания совершения налогоплательщиком правонарушения в виде неуплаты налога по причине недобросовестности налогоплательщика возложено на налоговый орган.

2.2. Недобросовестность как злоупотребление налогоплательщиком своими правами

Правовая позиция Конституционного Суда РФ о добросовестном налогоплательщике основана на презумпции римского права добропорядочности любого лица. В то же время нельзя забывать, что эта презумпция заимствована из частного римского права и перенесена в налоговое право, регулирующее публично-правовые отношения.

Возможно, в условиях перехода России к рыночным отношениям и построения правового государства это и оправданно, так же как отсутствие в данный период в российском налоговом праве презумпции знания закона.

Однако хотелось бы отметить, что в таких развитых странах, как Канада и Франция, действует презумпция правоты государства при исчислении налогооблагаемой базы.

В Англии юридически опровержимой презумпцией является презумпция, согласно которой признается правильность действий должностных лиц, выполняющих функции, относящиеся к кругу их полномочий[51].

Имеются основания говорить о том, что введение принципов «презумпция правоты налогоплательщика» и «презумпция невиновности налогоплательщика» (п. 6 ст. 108 НК РФ) не в полной мере обеспечивает реализацию поставленных перед НК РФ задач[52].

Анализ судебно-арбитражной практики показывает, что законная презумпция добросовестности налогоплательщика в определенный промежуток времени постепенно превратилась в свою противоположность.

Характерным примером изменившегося подхода к положению налогоплательщика в арбитражном процессе служит дело, рассмотренное Высшим Арбитражным Судом РФ в порядке надзора[53].

В Постановлении от 6 июля 2004 г. № 2860/04 Президиум ВАС РФ пришел к выводу, что наличие у налогоплательщика документов, указанных в ст. 165 НК РФ, не является достаточным для подтверждения права на применение ставки 0 % по экспортной операции и возмещения налога на добавленную стоимость.

Президиум ВАС РФ, отменяя судебные акты судов трех инстанций об удовлетворении требований налогоплательщика об обязании возместить НДС и направляя дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, дает указание суду проверить довод налоговой инспекции о непредставлении налогоплательщиком документов, связанных с хранением товара в Москве и его перевозкой из Москвы в Орел и из Орла за границу, а также о том, на каких автомобилях товар перемещался по России и был из нее вывезен.

Представление указанных документов не предусмотрено ст. 165 и 172 НК РФ.

Налоговым органом не приведено доводов, по которым он поставил под сомнение реальность перевозки и хранения товаров.

Таким образом. Президиум ВАС РФ переложил на налогоплательщика бремя доказывания его добросовестности и при вынесении постановления исходил из противоположной презумпции.

Высший Арбитражный Суд РФ нацеливал арбитражные суды, таким образом, на максимальный учет интересов бюджета при разрешении налоговых споров.

Налогоплательщиком по данному делу представлен полный пакет документов, предусмотренных ст. 165 НК РФ, для подтверждения правомерности применения налоговой заявки 0 %. Указанные документы в порядке гражданского или уголовного судопроизводства не признаны недействительными или сфальсифицированными, однако ВАС РФ понуждает арбитражный суд при исследовании достоверности доказательств по сути использовать несвойственные арбитражному процессу методы следственных органов.

Автор настоящей работы является принципиальным сторонником существующей в развитых странах презумпции правоты государства в налоговых правоотношениях, обеспечивающей их стабильность, однако в условиях современной России считает адекватной установленную законом, истолкованную Конституционным Судом РФ презумпцию добросовестности налогоплательщика, пока в России не исчезнут последние предпосылки возможности злоупотребления правом сильной стороны в этих правоотношениях, какой является государство в лице его органов.

Следует отметить, что с принятием Постановления Пленума ВАС РФ № 53 от 12 октября 2006 г. судебно-арбитражная практика постепенно начала возвращаться к ранее выработанным правовым позициям, в соответствии с которыми бремя доказывания недобросовестности налогоплательщика возлагается на налоговый орган.

Примером такого подхода служит Постановление Президиума ВАС РФ от 5 февраля 2008 г. № 11690/07.

Общество обратилось в Арбитражный суд города Москвы с заявлением о признании незаконными решения и требования инспекции, ссылаясь на обоснованное предъявление им к налоговому вычету 11 304 869 руб. налога.

Арбитражный суд города Москвы решением от 1 февраля 2007 г. признал незаконными решение инспекции от 28 марта 2006 г. в части доначисления налога к уплате и исключения из состава налоговых вычетов 5 778 913 руб. и требование инспекции от 10 мая 2006 г. об уплате налога.

Заявление общества, касающееся вычета налога, указанного в счетах-фактурах от 27 июля 2005 г. и от 9 августа 2005 г., оставлено судом первой инстанции без удовлетворения.

Постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 25 апреля 2007 г. решение суда первой инстанции оставлено без изменения.

Федеральный арбитражный суд Московского округа постановлением от 28 июня 2007 г. решение суда первой инстанции и постановление суда апелляционной инстанции оставил без изменения.

В заявлении, поданном в Высший Арбитражный Суд РФ, о пересмотре упомянутых судебных актов в порядке надзора общество просило их отменить в отношении отказа в удовлетворении части заявленного требования, ссылаясь на неправильное применение судами норм права.

Общество покупало на заемные средства оборудование и сдавало его в лизинг.

К налоговому вычету общество предъявляло налог, перечисленный продавцам оборудования.

Как следовало из счета-фактуры от 9 августа 2005 г., общество купило у закрытого акционерного общества «Машстройиндустрия» башенные краны и иную продукцию, уплатив поставщику 34 976 080 руб. 28 коп., в том числе 5 335 334 руб. 28 коп. налога, предъявленного впоследствии к налоговому вычету.

Факт перечисления поставщику обществом налога согласно данному счету-фактуре инспекцией признается.

В силу п. 1, 2 ст. 171 НК РФ налогоплательщик имеет право уменьшить общую сумму налога, исчисленную в соответствии со ст. 166 НК РФ, на суммы налога, предъявленные налогоплательщику при приобретении товаров (работ, услуг).

В обоснование вывода о неправомерности предъявления обществом к вычету налога, перечисленного поставщику по счету-фактуре от 9 августа 2005 г., суды указали на следующее: лица, принимавшие участие в расчетах, взаимозависимые; общество является излишним хозяйствующим звеном при осуществлении лизинговых операций; общество сдавало имущество в лизинг, устанавливая более высокую стоимость, чем стоимость, определенная поставщиком; расчеты осуществлялись с использованием счетов, открытых в одном банке.

Однако в судебных актах не приведено обоснование того, почему перечисленные обстоятельства свидетельствуют о стремлении общества к получению необоснованной налоговой выгоды.

В подтверждение вывода об отсутствии у общества права на вычет налога, указанного в счете-фактуре от 9 августа 2005 г., суды сослались также на отсутствие у него реальной возможности возвратить заемные средства, полученные по всем кредитным договорам. Между тем этот вывод сделан судами без анализа условий договоров займа и предусмотренных ими сроков возврата заемных средств.

В соответствии с п. 9 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 12 октября 2006 г. № 53 «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды» установление судом наличия разумных экономических или иных причин (деловой цели) в действиях налогоплательщика осуществляется с учетом опенки обстоятельств, свидетельствующих о его намерениях получить экономический эффект в результате реальной предпринимательской или иной экономической деятельности.

В пункте 1 названного Постановления также отмечено: предполагается, что действия налогоплательщика, имеющие своим результатом получение налоговой выгоды, экономически оправданы, а сведения, содержащиеся в налоговой декларации и бухгалтерской отчетности, – достоверны. Представление налогоплательщиком в налоговый орган всех надлежащим образом оформленных документов, предусмотренных законодательством о налогах и сборах, в целях получения налоговой выгоды является основанием для ее получения, если налоговым органом не доказано, что сведения, содержащиеся в этих документах, неполны, недостоверны и (или) противоречивы.

Однако суды, отметив отсутствие у общества разумной деловой цели, не дали оценки его доводам о том, что на 1 июля 2006 г. балансовая (остаточная) стоимость переданного в лизинг имущества при увеличении числа лизингополучателей составила 520 250 000 руб. и превысила сумму всех заемных обязательств.

В соответствии с ч. 3 ст. 15 АПК РФ принимаемые арбитражным судом судебные акты должны быть законными, обоснованными и мотивированными.

Согласно ч. 4 ст. 170 АПК РФ в мотивировочной части решения должны быть указаны фактические и иные обстоятельства дела, установленные судом; доказательства, на которых основаны выводы суда об обстоятельствах дела, и доводы в пользу принятого решения; мотивы, по которым суд отверг те или иные доказательства, принял или отклонил приведенные в обоснование своих требований и возражений доводы лиц, участвующих в деле; законы и иные нормативные правовые акты, которыми руководствовался суд при принятии решения, и мотивы, по которым суд не применил законы и иные нормативные правовые акты, на которые ссылались лица, участвующие в деле. В мотивировочной части решения должны содержаться также обоснования принятого судом решения.

Между тем решение суда первой инстанции и постановления судов апелляционной и кассационной инстанций, вынесенные по настоящему делу, названным положениям АПК РФ не соответствуют.

Таким образом, обжалуемые судебные акты нарушают единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права, поэтому в силу п. 1 ст. 304 АПК РФ подлежат частичной отмене.

Вместе с тем некоторые ученые-юристы усматривают отход Конституционного Суда РФ от высказанной им позиции о добросовестности налогоплательщика.

Так, Д.М. Щекин сравнивает правоположения, закрепленные в Определении Конституционного Суда РФ от 16 октября 2003 г. № 329-0, с правоположениями, изложенными в сообщении пресс-службы Конституционного Суда РФ об Определении от 8 апреля

2004 г. № 169-0.

Следует отметить, что в Определении КС РФ от 16 октября 2003 г. № 329-0 указано, что истолкование ст. 57 Конституции РФ в системной связи с другими положениями Конституции РФ не позволяет сделать вывод, что налогоплательщик несет ответственность за действия всех организаций, участвующих в многостадийном процессе уплаты и перечисления налогов в бюджет. По смыслу положения, содержащегося в п. 7 ст. 3 НК РФ, в сфере налоговых отношений действует презумпция добросовестности.

Правоприменительные органы не могут истолковывать понятие «добросовестные налогоплательщики» как возлагающиеся на налогоплательщиков дополнительные обязанности, не предусмотренные законодательством.

В сообщении пресс-службы Конституционного Суда РФ отмечается, что в известном смысле конституционное право, защищая публичный интерес, ограничивает частный интерес. Эти идеи выражаются в конституционном праве через принцип необходимости добросовестного осуществления своих субъективных прав (ч. 3 ст. 17 Конституции РФ).

Субъекты предпринимательской деятельности вправе применять в рамках свободы экономической деятельности различные гражданско-правовые средства (вексель, договор займа, уступку права требования, реорганизацию юридического лица и т. д.). Однако, осуществляя субъективные права, они должны учитывать, что при этом они могут выйти за рамки собственно частных отношений и затронуть сферу публичных (фискальных) интересов. И когда имеет место очевидное игнорирование этих интересов, может иметь место злоупотребление предоставленными субъективными правами.

Д.М. Щекин из данного сравнения делает вывод, что, как видно из сообщения пресс-службы Конституционного Суда РФ, недобросовестность налогоплательщика выражается в том, что он, осуществляя свои субъективные гражданские права, не учитывает (хотя должен) публичный (фискальный) интерес. И когда имеет место очевидное игнорирование публичного интереса при реализации налогоплательщиком своих гражданских прав, его действия недобросовестны.

Развивая эту позицию до логического конца, следует признать, что в современной России при осуществлении субъективного гражданского права действует конституционная обязанность учитывать публичный (фискальный) интерес, это, по сути, ведет к опубличиванию частного права (в то время как ст. 1 ГК РФ предусматривает, что гражданские права осуществляются в собственных интересах субъекта таких прав).

Таким образом, недобросовестность – это игнорирование при осуществлении гражданских прав фискального интереса государства[54].

Как видно из Определения от 25 июля 2001 г., Конституционный Суд РФ приходит к выводу о наличии в российском налоговом праве презумпции добросовестности налогоплательщика, анализируя п. 7 ст. 3 НК РФ, согласно которому все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика (плательщика сборов).

В ранее действовавшем налоговом законодательстве (Закон РФ «Об основах налоговой системы в Российской Федерации») подобная норма отсутствовала. Судьи арбитражных судов, сталкиваясь с пробелами закона, руководствовались принимаемыми Госналогслужбой России инструкциями по вопросам применения того или иного вида налогов, зачастую вольно толковавшими нормы налогового права.

Таким образом, можно сделать вывод, что по ранее действовавшему законодательству добропорядочным презюмировался налоговый орган, а не налогоплательщик, и все сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толковались в пользу государства.

Правда, и ранее действовала норма, закрепленная в п. 2 ст. 11 АПК РФ 1995 г., согласно которой арбитражный суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного органа, органа местного самоуправления, иного органа закону, в том числе издание его с превышением полномочий, принимает решение в соответствии с законом. Однако судебно-арбитражная практика исходила на деле из узкой трактовки этого положения закона применительно к ненормативному акту налогового органа, т. е. решению налоговой инспекции в отношении конкретного налогоплательщика.

С принятием же НК РФ арбитражному суду в силу его ст. 137, 138 стали подведомственны споры об обжаловании нормативных правовых актов налоговых органов по искам юридических лиц и граждан-предпринимателей.

В настоящее время сложилась довольно обширная практика по рассмотрению подобных дел арбитражными судами.

Принятие п. 7 ст. 3 НК РФ было вызвано пробелами и противоречиями налогового законодательства, а также присвоением налоговыми органами права расширительного толкования закона в свою пользу.

Вероятно, с развитием налогового законодательства и правосознания всех участников налоговых правоотношений Россия постепенно вступит на путь развитых стран мира, которые, соблюдая баланс частных и публичных интересов, тем не менее исходят из презумпции правоты государства в налоговых правоотношениях при исчислении налогооблагаемой базы.

Презумпция добросовестного налогоплательщика может, на наш взгляд, на современном этапе означать лишь перенесение на налоговый орган бремени доказывания совершения налогоплательщиком налогового правонарушения.

Вышеприведенный пример из судебно-арбитражной практики[55] свидетельствует о том, что практика идет именно по этому пути. Суд в данном деле, признавая неправильным исчисление налогоплательщиком налоговой базы по налогам на пользователей автомобильных дорог и на содержание жилищного фонда, тем не менее признал необоснованным привлечение налогоплательщика к ответственности за неуплату этих налогов, так как при исчислении налоговой базы налогоплательщик руководствовался соответствующими инструкциями налоговых органов.

Собственно, вышеназванная норма давно действовала в АПК РФ, введенном в действие с 1 июля 1995 г., и широко применялась в судебно-арбитражной практике при разрешении налоговых споров. В соответствии с п. 1 ст. 53 АПК РФ 1995 г. при рассмотрении споров о признании недействительными актов государственных органов обязанность доказывания обстоятельств, послуживших основанием для принятия указанных актов, возлагалась на орган, принявший акт. Однако и эта норма могла рассматриваться лишь во взаимодействии с общей нормой, закрепленной в том же п. 1ст.53АПКРФ 1995 г. согласно которому каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать те обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений.

Аналогичная норма «перекочевала» в ч. 1 ст. 65 АПК РФ 2002 г.

Такой подход подтверждается, вчастности, п. 2 Обзора судебной практика! применения законодательства о налоге на прибыль (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 14 ноября 1997 г. № 22), в соответствии с которым при оценке правомерности отнесения на себестоимость затрат, связанных с производством и реализацией продукции, доказательства в подтверждение факта и размера этих затрат должен представлять именно налогоплательщик. Он же обязан доказать факт приобретения сырья и материалов.

Доказывание возлагается на того, кто утверждает, а не на того, кто отрицает[56].

Этот вывод в еще большей степени относится к ситуации, когда налогоплательщиком заявляется льгота по тому или иному налогу. Иллюстрацией такого подхода может служить дело № КА-А41/7479-08 Федерального арбитражного суда Московского округа[57].

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд Московской области с заявлением о признании недействительным решения Инспекции ФНС России от 5 июля 2007 г. о привлечении общества к налоговой ответственности, предусмотренной п. 1 ст. 122 НК РФ, о начислении пени, об уплате недоимки по налогу на добавленную стоимость, об отказе в возмещении НДС по акту камеральной налоговой проверки налоговой декларации по НДС за декабрь 2004 г.

Решением от 20 мая 2008 г. Арбитражный суд Московской области отклонил требования общества, не основанные на представленных обществом доказательствах.

Законность судебного акта проверена в связи с кассационной жалобой общества, в которой заявитель не согласился с оценкой доказательств, проведенной судом первой инстанции.

Заявитель ссыпался на то, что не оказывал услуг по перевозке грузов, помещенных под таможенный режим экспорта, оказывая услуги по ввозу товаров на таможенную территорию Российской Федерации, для камеральной проверки представлялись только транспортные документы, свидетельствующие об оказании услуг по ввозу товаров на таможенную территорию Российской Федерации.

Между тем судом установлено, что в соответствии с представленным в инспекцию расчетом на вычет НДС по экспорту услуг по перевозке грузов в декабре 2004 г. доля, приходящаяся на НДС по экспорту услуг, составляет 97,5633 %. Указанный расчет подписан главным бухгалтером и утвержден генеральным директором с проставлением печати общества.

Также судом установлен факт представления налоговой декларации по налоговой ставке 0 % за декабрь 2004 г., скрепленной печатью и подписью генерального директора общества. В указанной декларации налогоплательщиком заполнены графы 1, 2, 5, в соответствии с которыми налоговая база от реализации работ (услуг) по сопровождению, транспортировке, погрузке и перегрузке экспортированных за пределы Российской Федерации товаров и импортированных в Российскую Федерацию, выполняемых российскими перевозчиками, и иные подобные работы (услуги), составляет 10 017 591 руб., сумма поданным операциям определена налогоплательщиком в размере 363 955 руб.

Согласно п. 9 ст. 165 НК РФ, действовавшему в спорном периоде, документы (их копии), указанные в п. 1–5 той же статьи, представляются налогоплательщиками для подтверждения обоснованности применения налоговой ставки 0 % при реализации товаров (работ, услуг), указанных в подп. 1—З и 8 п. 1 ст. 164 НК РФ, в срок не позднее 180 дней, считая с даты оформления региональными таможенными органами грузовой таможенной декларации на вывоз товаров в таможенном режиме экспорта или транзита (таможенной декларации на вывоз припасов в таможенном режиме перемещения припасов). По истечении 180 дней, считая с даты выпуска товаров региональными таможенными органами в режиме экспорта или транзита налогоплательщик не представил указанные документы (их копии), указанные операции по реализации товаров (выполнению работ, оказанию услуг) подлежат налогообложению по ставкам соответственно 10 % или 20 %. Если впоследствии налогоплательщик представляет в налоговые органы документы (их копии), обосновывающие применение налоговой ставки в размере 0 %, уплаченные суммы налога подлежат возврату налогоплательщику в порядке и на условиях, которые предусмотрены ст. 176 НК РФ.

В соответствии с п. 1 ст. 80 НК РФ налоговая декларация представляет собой письменное заявление налогоплательщика о полученных доходах и произведенных расходах, источниках доходов, налоговых льготах и исчисленной сумме налога и (или) иные данные, связанные с исчислением и уплатой налога.

В связи с этим утверждение налогоплательщика о том, что не налогоплательщик, а налоговый орган несет ответственность за правильность заполнения налоговой декларации, противоречит закону.

Заявитель ссылался на то, что в нарушение ч. 1 ст. 65 АПК РФ налоговый орган не доказал обстоятельств, послуживших основанием для принятия оспариваемого решения.

Между тем согласно ч. 1 ст. 65 АПК РФ каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать те обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований.

В связи с этим заявитель должен доказать те обстоятельства, на которые он ссылался как на основание своих требований о предоставлении ему льготы по НДС.

Указанная процессуальная обязанность налогоплательщика обусловлена поди. 3 п. 1 ст. 21 НК РФ, в соответствии с которым налогоплательщики имеют право использовать налоговые льготы при наличии оснований и в порядке, установленном законодательством о налогах и сборах. Таким образом, судебно-арбитражная практика исходит из того, что бремя доказывания при получении налоговой льготы возлагается на налогоплательщика, и если налоговый орган принимает решение об отказе в предоставлении налогоплательщику такой льготы, то именно налогоплательщик, а не налоговый орган должен обосновать свое право на получение льготы и незаконность отказа налогового органа от ее предоставления и применения ответственности за недоплату налога в случае неправомерного пользования льготой.

АПК РФ 2002 г. в ст. 65 практически дословно воспроизвел положения ст. 53 АПК РФ 1995 г., что свидетельствует о преемственности ныне действующего и ранее принятого АПК РФ.

Следует отметить, что переход бремени доказывания с одного субъекта доказывания на другого не означает, что такой переход носит необратимый характер. Так, суд не может игнорировать ссылку налогового органа при рассмотрении вопроса о недобросовестности налогоплательщика на то, что инспекцией приняты меры по розыску исчезнувшего контрагента налогоплательщика и направлен запрос в органы МВД.

На налогоплательщика в связи с этим переходит бремя доказывания добросовестного поведения и отсутствия сговора между налогоплательщиком и его продавцом на незаконное получение налога из бюджета. Однако, если в течение длительного времени ответ из МВД не поступает, при этом инспекцией не принимаются меры к его получению, следует признать, что налоговый орган не доказал недобросовестность налогоплательщика. Следовательно, с налогоплательщика снимается бремя доказывания собственной добросовестности и он в силу презумпции добросовестности признается добросовестным налогоплательщиком. Если при такой ситуации инспекция настаивает на недобросовестности налогоплательщика, она обязана представить иные доказательства помимо запроса в МВД[58].

Та же ситуация складывается, если в отношении руководителя организации-налогоплательщика возбуждено уголовное дело по фактам неуплаты налогов.

Арбитражный суд в силу п. 1 ч. 1 ст. 143 АПК РФ обязан приостановить производство по делу в случае невозможности рассмотрения данного дела до разрешения другого дела, рассматриваемого судом общей юрисдикции. Если арбитражный суд придет к выводу, что он располагает полным набором доказательств, позволяющих рассмотреть дело, не приостанавливая его производство до окончания производства по уголовному делу, на налогоплательщика переходит бремя доказывания собственной добросовестности.

Однако, если производство по уголовному делу приостанавливается либо вообще прекращается, с налогоплательщика снимается эта обязанность и он в силу презумпции добросовестности налогоплательщика считается добросовестным, пока налоговый орган не представит новых доказательств его недобросовестности.

Действие презумпции добросовестности налогоплательщика, установленной в налоговом законодательстве, как было показано выше, при разрешении налогового спора в суде проявляется через применение судом норм процессуального права об обязанности доказывания, а также через применение ч. 2 ст. 41 АПК РФ, согласно которой лица, участвующие в деле, должны добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами. Злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, влечет для этих лиц предусмотренные АПК РФ неблагоприятные последствия.

Отсутствие в налоговом и процессуальном законодательстве понятия «злоупотребление правом» не только затрудняет, но и практически исключает его применение при рассмотрении судом споров, вытекающих из налоговых правоотношений.

Римский юрист Павел говорил буквально следующее: «Поступает против закона тот, кто совершает запрещенное законом; поступает в обход закона тот, кто, сохраняя слова закона, обходит его смысл» (Д. 1.3.29)[59]. Таким образом, понятие злоупотребления правом было сформулировано еще римскими юристами, иначе говоря: формальное соблюдение требований закона и одновременно извращение его логики для достижения противоправной цели.

Термин «злоупотребление правом» впервые введен ст. 10 ГК РФ, в соответствии с которой не допускается злоупотребление правом со стороны как граждан, так и юридических лиц. Однако и в этой статье ГК РФ не содержится исчерпывающего определения данного понятия.

Согласно п. 1 ст. 10 ГК РФ не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. Из текста данной нормы права следует, что основным признаком наличия злоупотребления правом является намерение причинить вред другому лицу, однако злоупотребление правом возможно и в иных формах. Данная статья ГК РФ раскрывает ряд этих форм: использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции, злоупотребление доминирующим положением на рынке, осуществление этих прав неразумно и недобросовестно. В соответствии с п. 2 ст. 10 ГК РФ в случае злоупотребления правом суд, арбитражный суд или третейский суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права.

Представляется, что этот общеправовой принцип должен быть включен в виде отдельной нормы в Налоговый кодекс РФ[60].

Выше отмечалось, что Определением Конституционного Суда РФ по ходатайству Министерства РФ по налогам и сборам о разъяснении Постановления Конституционного Суда РФ от 12 октября 1998 г. «По делу о проверке конституционности п. 3 ст. 11 Закона Российской Федерации «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» (в ред. от 25 июля 2001 г.) введено понятие «недобросовестный налогоплательщик».

Недобросовестность участников гражданских правоотношений в соответствии с п. 3 ст. 10 ГК РФ является признаком злоупотребления правом.

В связи с тем что недопущение злоупотребления правом является общеправовым принципом, его определение в НК РФ отсутствует, следует признать необходимым использование аналогии закона и применять в налоговых правоотношениях критерии злоупотребления правом, установленные ст. 10 ГК РФ и применяемые к налоговым правоотношениям с учетом правовой позиции, выработанной Конституционным Судом РФ в отношении понятия» недобросовестный налогоплательщик».

К налоговым правоотношениям применим не только критерий добросовестности участников этих правоотношений, но и положения о намерениях причинить вред, в данном случае не другому лицу, а бюджету, поскольку налоговый орган представляет не свой интерес в спорном правоотношении, а интересы бюджета. С этой точки зрения характерно рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округл дело № КА-А40/2817-03, когда суд устанавливал не только факт недобросовестности налогоплательщика, но и факт причинения ущерба бюджету путем истребования от государства незаконного возмещения НДС. При этом бремя доказывания обоих фактов возложено на налоговый орган.

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании незаконным решения Инспекции МНС России об отказе в возмещении налога на добавленную стоимость за июль 2001 г. в сумме 4 855 980 руб. и об уменьшении НДС на соответствующую сумму.

Решением от 18 декабря 2002 г. Арбитражный суд г. Москвы отказал в удовлетворении заявленного требования, признав налогоплательщика недобросовестным.

В апелляционной инстанции решение суда не проверялось.

Законность и обоснованность судебного акта проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой ООО, в которой заявитель ссылался на несоответствие выводов суда, содержащихся в решении, фактическим обстоятельствам дела и имеющимся в деле доказательствам.

Проверкой в суде кассационной инстанции установлено, что решение суда подлежало отмене с передачей дела на новое рассмотрение в первую инстанцию суда по следующим основаниям.

Согласно п. 2 ч. 4 ст. 170 АПК РФ в мотивировочной части решения должны быть указаны доказательства, на которых основаны выводы суда об обстоятельствах дела и доводы в пользу принятого решения; мотивы, по которым суд отверг те или иные доказательства, принял или отклонил приведенные в обоснование своих требований и возражений доводы лиц, участвующих в деле.

Суд пришел к выводу, что товар – 250 т ферротитана – не покидал территорию Республики Узбекистан, на основании пояснений, данных суду представителями заявителя.

Между тем в кассационной жалобе и в заседании суда кассационной инстанции заявитель опроверг вывод суда, в связи с чем при новом разрешении спора суду в целях подтверждения своего вывода необходимо исследовать письменные доказательства, относящиеся к факту перемещения товара с территории Республики Узбекистан.

Заявитель в кассационной жалобе ссылался на то, что представил суду выписку по счету с 21 декабря 2000 г. по 25 декабря 2001 г., свидетельствующую о проведении им в данный период хозяйственных операций.

Поскольку суд, делая вывод об отсутствии в 2001 г. хозяйственной деятельности общества, не привел мотивов, по которым отверг представленное заявителем доказательство и отклонил соответствующий довод общества, при новом рассмотрении дела суду необходимо дать оценку данному доказательству и доводу заявителя.

Суд, анализируя заключенные участниками расчетных операций сделки, пришел к выводу, что их целью являлись не приобретение и реализация товара, а незаконное истребование от государства 4 855 980 руб.

В связи с этим суду при новом разрешении спора необходимо обосновать свой вывод ссылками на нормы гражданского права, регулирующего признание сделок недействительными, совершенными с целью, противной основам правопорядка, мнимой и притворной сделок, для чего решить вопрос о необходимости привлечения к участию в деле всех сторон по сделкам.

Суд ссылался на постановление первого заместителя прокурора ЦАО г. Москвы от 22 ноября 2002 г., касающееся возбуждения уголовного дела в отношении руководителя заявителя, в связи с чем при новом разрешении спора суду необходимо установить, имеется ли со стороны налогового органа заявление о фальсификации доказательств в соответствии со ст. 161 АПК РФ[61].

В настоящее время Президиумом ВАС РФ выработаны обязательные к применению правовые позиции, которые, с одной стороны, значительно упростили разрешение споров, связанных с получением налогоплательщиками необоснованной налоговой выгоды, а с другой стороны, формализуют подходы судов к оценке представленных сторонами доказательств, что может свидетельствовать об отходе правоприменительной практики от следования при разрешении арбитражных споров принципам материальной истины и препятствовать установлению обстоятельств, подтверждающих или опровергающих доводы сторон о злоупотреблении правом при получении налогоплательщиком налоговой выгоды.

Согласно правовой позиции ВАС РФ, изложенной в Постановлении Президиума от 25 мая 2010 г. № 15658/09, при реальности произведенного сторонами исполнения по сделке, то обстоятельство, что эта сделка и документы, подтверждающие ее исполнение, от имени контрагента налогоплательщика оформлены за подписью лица, отрицающего их подписание и наличие у него полномочий руководителя (со ссылкой на недостоверность регистрации сведений о нем как о руководителе в едином государственном реестре юридических лиц), само по себе не является безусловным и достаточным доказательством, свидетельствующим о получении налогоплательщиком необоснованной налоговой выгоды.

При установлении указанного обстоятельства и недоказанности факта непоставки товара, невыполнения спорных работ в применении налогового вычета по НДС, а также в признании расходов, понесенных в связи с оплатой данного товара (работ), может быть отказано при условии, если налоговым органом будет доказано, что налогоплательщик действовал без должной осмотрительности и исходя из условий и обстоятельств совершения и исполнения соответствующей сделки он знал или должен был знать об указании контрагентом недостоверных сведений или о подложности представленных документов виду их подписания лицом, не являющимся руководителем контрагента, или о том, что в качестве контрагента по договору было указано лицо, не осуществляющее реальной предпринимательской деятельности и не декларирующее свои налоговые обязанности в связи со сделками, оформляемыми от ее имени[62].

В другом Постановлении[63] Президиум ВАС РФ изложил следующую обязательную к применению правовую позицию.

В случае реальности хозяйственных операций вывод о недостоверности (противоречивости) счетов-фактур, подписанных не лицами, значащимися в учредительных документах поставщиков в качестве руководителей этих обществ, не может самостоятельно, в отсутствие иных фактов и обстоятельств, рассматриваться в качестве основания для признания налоговой выгоды необоснованной. Обязанность по составлению счетов-фактур, служащих основанием для применения налогового вычета налогоплательщиком – покупателем товаров (работ, услуг), и отражению в них сведений, определенных ст. 169 НК РФ, возлагается на продавца. Следовательно, при соблюдении контрагентом указанных требований по оформлению необходимых документов оснований для вывода о недостоверности либо противоречивости сведений, содержащихся в упомянутых счетах-фактурах, не имеется, если не установлены обстоятельства, свидетельствующие о том, что налогоплательщик знал либо должен был знать о предоставлении продавцом недостоверных либо противоречивых сведений.

С.Д. Радченко спрашивает: отказ в защите права по мотиву злоупотребления им – это право суда или его обязанность? По смыслу текста п. 2 ст. 10 ГК РФ суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права[64]. Однако, по мнению А.В. Хвощинского, не следует рассматривать п. 2 ст. 10, в котором установлено, что злоупотребление правом влечет для суда лишь возможность отказа в защите права, которое было ненадлежащим образом осуществлено, как расширение дискреционных полномочий суда. Мы можем сделать вывод, что положение п. 2 ст. 10 следует толковать следующим образом: при наличии условий, допускающих квалификацию действий (бездействия) стороны как злоупотребление правом, суд должен отказать лицу в защите его права[65].

Во всяком случае, при рассмотрении налоговых споров, относящихся к категории административных, суд именно обязан отказать налогоплательщику или налоговому органу в защите его права, установив злоупотребление этим правом, поскольку независимо от того, кто из сторон в налоговом споре злоупотребил правом, имеет место нарушение публичного интереса.

Если имеет место злоупотребление правом со стороны налогоплательщика (например, когда налогоплательщик, заявляя требование о возмещении НДС из бюджета, заключает сделки, направленные не на извлечение прибыли, а исключительно на получение налога из бюджета), публичному интересу может быть нанесен ущерб путем изъятия из бюджета суммы налога, которая в бюджет никогда не вносилась. Если имеет место злоупотребление правом со стороны налогового органа (например, когда инспекция при отсутствии оснований назначает выездную налоговую проверку при наличии судебного решения не в ее пользу о признании недействительным решения инспекции по результатам камеральной проверки уплаты того же налога за тот же период), публичному интересу наносится ущерб путем умышленного нарушения конституционного принципа законности деятельности органов государственной власти самими этими органами, призванными контролировать соблюдение закона в сфере налоговых правоотношений. В любом из приведенных случаев суд, чтобы не допустить нанесения вреда публичному интересу, обязан отказать лицу, допустившему злоупотребление правом, в защите этого права.

С.Д. Радченко приходит к выводу, что поскольку защита субъективного гражданского права осуществляется путем предъявления иска, то по мотиву злоупотребления правом невозможно отказать в удовлетворении заявления по делам неискового производства[66].

Между тем форма неискового производства появилась лишь с принятием АПК РФ 2002 г. До этого времени в силу прямого указания, содержащегося в п. 2 ст. 138 НК РФ, судебное обжалование актов налоговых органов, действий или бездействия их должностных лиц организациями и индивидуальными предпринимателями производилось путем подачи искового заявления в арбитражный суд.

Регулирование налоговых правоотношений, установление прав и обязанностей их участников, а следовательно, и возможность злоупотребления этими правами возникли задолго до появления неисковой формы их защиты. Выбор процессуальной формы защиты нарушенного права не может влиять на существо материального правоотношения.

Напротив, последнее определило рождение неисковой формы судопроизводства как наиболее приемлемой для рассмотрения споров, возникающих из административных правоотношений.

Если принять точку зрения, что недобросовестность налогоплательщика является признаком злоупотребления правом, то становится лишенным смысла предложение Д.М. Щекина в борьбе с уклонением от уплаты налогов внести поправки в закон при выявлении налоговых лазеек, поскольку, по его мнению, при защите публичного интереса критерий добросовестности налогоплательщика – это наихудший способ защиты такого интереса в современных условиях по сравнению с механизмом внесения изменений в действующее законодательство[67]. Однако какие бы изменения ни были внесены в налоговое законодательство с целью закрыть налоговые лазейки, это никак не исключает возможность при формальном соблюдении измененного к лучшему закона одновременно извращать его логику для достижения противоправной цели. Поэтому представляется неизбежным введение в налоговое законодательство понятий недобросовестного налогоплательщика и злоупотребления им налоговым правом в целях соблюдения баланса частного и публичного интересов.

Например, налогоплательщик может представить полный пакет документов, предусмотренных ст. 165 НК РФ для подтверждения права налогоплательщика на применение налоговой ставки 0 %, в том числе выписку банка из лицевого счета о поступлении валютной выручки.

Можно сколь угодно расширять законодательный перечень документов, подтверждающих данное право налогоплательщика, «выявляя налоговые лазейки», однако это никак не исключает ситуации, когда при расчетах за отгруженную на экспорт продукцию используется особая схема банковских расчетов: в один и тот же день банк, обслуживающий целый ряд российских поставщиков – перекупщиков экспортируемого товара, переводит одну и туже сумму с одного расчетного счета на другой под видом расчетов между ними за указанный товар, затем эта сумма перечисляется на счет иностранного покупателя данного товара под видом возврата займа и возвращается российскому налогоплательщику-экспортеру уже под видом валютной выручки. Внешне налоговое и банковское законодательство соблюдено, однако, только применив понятия недобросовестного поведения налогоплательщика и злоупотребления им правом на возмещение НДС из бюджета при отсутствии реальных затрат по уплате налога, можно соблюсти баланс частного и публичного интересов, обосновав невозможность в такой ситуации возместить НДС, хотя бы налогоплательщиком и были представлены все предусмотренные ст. 165 НК РФ документы.

Проблема злоупотребления правом как общеправовая проблема тесно связана со злоупотреблением процессуальным правом. Под злоупотреблением процессуальными правами следует понимать осуществление их лицами, участвующими в деле, для достижения целей, несогласных с целью судебного процесса – правильным и скорым разрешением дел. Таким образом, в случае если лицо, участвующее в деле, совершает какое-либо процессуальное действие не с этой целью, а для достижения каких-либо посторонних целей, оно выходит за пределы действительного содержания своего права, т. е. злоупотребляет им»[68].

Целью процесса является защита реально существующих прав и охраняемых интересов. Злоупотреблением правом на предъявление иска является предъявление иска в том случае, когда поведение ответчика «не дает повода для предъявления иска»[69].

Злоупотребление правом на иск имеет место в тех случаях, когда истец вовлекает ответчика в процесс, не преследуя при этом какого-либо законного интереса. Это происходит тогда, когда иск подается без определенных правовых или фактических оснований или же когда истец весьма неопределенно указывает на допущенные нарушения[70].

Проблема злоупотребления процессуальными правами встает перед арбитражным судом уже на стадии принятия заявления налогоплательщика о признании, например, незаконным бездействия налогового органа. В 2003–2004 гг. Арбитражный суд г. Москвы буквально захлестнула волна таких заявлений, причем заявителями выступали налогоплательщики, находящиеся далеко за пределами г. Москвы, обратившиеся с заявлениями к МНС России о признании незаконным его бездействия.

Так, ОАО «Омолонская золоторудная компания» обратилась в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании незаконным бездействия МНС России в отношении жалобы на решение Межрайонной инспекции МНС России № 1 по Магаданской области от 17 июля 2003 г. № С-10-24/36-32-299-5821 и об обязании Министерства отменить указанное решение.

Определением от 30 октября 2003 г. Арбитражный суд г. Москвы возвратил заявление и приложенные к нему документы заявителю, признав, что обжалование бездействия министерства, расположенного в г. Москве, и указание его в качестве единственного ответчика вызвано желанием заявителя искусственно изменить подсудность спора, с тем чтобы дело рассматривалось в Арбитражном суде г. Москвы.

Заявление оформлено и подписано представителем заявителя – адвокатом, находящимся в г. Москве.

По делу об оспаривании решения государственного органа должно отвечать лицо, принявшее решение, в данном случае – Межрайонная инспекция МНС России № 1 по Магаданской области. В соответствии с установленным ст. 35 АПК РФ правилом общей территориальной подсудности заявление должно быть предъявлено в арбитражный суд субъекта Российской Федерации по месту нахождения ответчика, т. е. в Арбитражный суд Магаданской области.

Суд посчитал, что действия заявителя, направленные на создание ситуации искусственного изменения подсудности, являются злоупотреблением процессуальным правом – предъявление иска (заявления) в тот суд, к подсудности которого отнесено рассмотрение дела Арбитражным процессуальным кодексом РФ[71]. Суд кассационной инстанции, в который было обжаловано определение суда о возвращении заявления, должен был определить, вправе ли суд на стадии принятия заявления решать вопрос о злоупотреблении процессуальными правами.

Норма о злоупотреблении процессуальными правами впервые включена в ст. 41 АПК РФ 2002 г., регулирующую права и обязанности лиц, участвующих в деле, и входящую в гл. 5 «Лица, участвующие в деле, и иные участники арбитражного процесса», которая, в свою очередь, включена в разд. I «Общие положения», что свидетельствует о том, что данные положения применяются на всех стадиях арбитражного процесса, в том числе и на стадии принятия заявления, с учетом особенностей, присущих судопроизводству на данной стадии. Согласно ч. 2 ст. 41 АПК РФ злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, влечет для этих лиц предусмотренные АПК РФ неблагоприятные последствия.

Вряд ли законодатель, вводя данную норму права в АПК РФ, имел в виду ограниченное ее применение (например, наложение судебного штрафа). Злоупотребление правом означает, что лицо осуществляет принадлежащее ему право, формально соблюдая все требования закона, однако цели использования данного права либо вообще не совпадают с существом права, либо выходят за его пределы. Следовательно, неблагоприятными последствиями злоупотребления процессуальными правами будут последствия в виде отказа суда совершать те действия, предусмотренные АПК РФ, которые суд обязан был бы совершить, если бы лицо действовало в полном соответствии с содержанием права.

Следовательно, суд при наличии оснований считать, что лицо злоупотребляет правом, должен всякий раз выявлять действительную волю законодателя при принятии нормы закона, сопоставляя ее с волей лица, воспользовавшегося своим правом.

Неблагоприятным последствием для лица, злоупотребляющего правом обращения в суд с заявлением о признании незаконным бездействия налогового органа, будет возврат заявления, как это предусмотрено ст. 129 АПК РФ.

Согласно п. 1 ст. 138 НК РФ акты налоговых органов, действия или бездействие их должностных лиц могут быть обжалованы в вышестоящий налоговый орган (вышестоящему должностному лицу) или в суд. Подача жалобы в вышестоящий налоговый орган (вышестоящему должностному лицу) не исключает права на одновременную или последующую подачу аналогичной жалобы в суд.

Таким образом, ОАО «Омолонская золоторудная компания» была вправе подать жалобу на бездействие Межрайонной инспекции по Магаданской области в Арбитражный суд Магаданской области и МНС России, тем самым реализовав свое право на защиту от незаконного, по его мнению, бездействия Межрайонной инспекции по Магаданской области. А вот подача еще и заявления в Арбитражный суд г. Москвы об обжаловании бездействия МНС России, выражающегося в непринятии министерством решения об отмене решения Межрайонной инспекции по Магаданской области и обязании МНС России принять соответствующее решение, является излишним действием и в связи с этим – злоупотреблением процессуальным правом, так как действия заявителя не соответствуют защите реально существующего права.

Действительно, если Арбитражный суд Магаданской области признает бездействие Межрайонной инспекции по Магаданской области незаконным, право налогоплательщика будет восстановлено независимо от действий МНС России, поэтому становится лишенным разумного смысла требование налогоплательщика при наличии такого решения суда еще и обязывать МНС России отменить решение нижестоящей инспекции.

Кроме того, злоупотребление правом в такой форме серьезно влияет на ход арбитражного процесса, поскольку действия заявителя по возбуждению судебного процесса не по месту своей налоговой регистрации в г. Магадане, а в г. Москве значительно затягивают судебный процесс, осложняют процедуру предъявления доказательств.

Таким образом, мы видим, что действия заявителя в данном случае полностью соответствуют признакам злоупотребления правом, как они были обозначены в трудах вышеназванных ученых-юристов: эти действия совершены для достижения посторонних целей, выходят за пределы действительного содержания права, препятствуют скорому разрешению дела. Постановлением от 17 марта 2004 г. № КА-А40/207-04 определение Арбитражного суда г. Москвы по делу № А40-45247/03-99-197 было оставлено без изменения[72].

Достаточно широкий простор для злоупотребления процессуальным правом при разрешении налоговых споров дает институт отказа от иска. Не случайно АПК РФ предписывает арбитражному суду в ч. 5 ст. 49 АПК РФ не принимать отказ истца от иска, если это противоречит закону или нарушает права других лиц, и рассматривать спор по существу. При рассмотрении налоговых дел отказ налогоплательщика от заявленных требований может нарушать интересы бюджета, который в арбитражном суде представляет налоговый орган. Характерным примером такого рода злоупотребления процессуальным правом служит следующее дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа[73].

ООО «Дельта» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением к ИФНС России о признании недействительным решения налогового органа от 20 июля 2004 г., а также об обязании возместить из бюджета путем возврата НДС за март 2004 г. и о возложении обязанности по исполнению решения на руководителя ИФНС России.

Решением суда от 15 августа 2005 г., оставленным без изменения постановлением от 24 октября 2005 г. Девятого арбитражного апелляционного суда, в удовлетворении заявленных требований отказано в связи с недобросовестностью налогоплательщика.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в порядке ст. 284 АПК РФ по кассационной жалобе ООО «Дельта», в которой заявитель просил решение и постановление отменить, ссылаясь на нарушение судом норм процессуального права, несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела, недоказанность недобросовестности в действиях общества.

ООО «Дельта» заявило ходатайство об отказе от иска. Представитель налогового органа возражал против заявленного ходатайства и просил отказать в его удовлетворении.

В соответствии с ч. 2 ст. 49 АПК РФ в редакции, действовавшей в спорном периоде, истец вправе при рассмотрении дела в арбитражном суде любой инстанции до принятия судебного акта, которым заканчивается рассмотрение дела в суде соответствующей инстанции, отказаться от иска полностью или частично.

Согласно ч. 5 ст. 49 АПК РФ арбитражный суд не принимает отказ истца от иска, если это противоречит закону или нарушает права других лиц.

Представитель заявителя не смог пояснить в заседании суда кассационной инстанции, в связи с чем обществом заявлено ходатайство об отказе от иска.

В случае если дальнейший исход дела не представляет интереса для заявителя, он вправе был подать ходатайство об отказе от кассационной жалобы. Однако такое ходатайство обществом не заявлено, и представитель заявителя пояснил, что ООО «Дельта» не имеет намерений отказаться от кассационной жалобы. Таким образом, действия заявителя по одновременной подаче кассационной жалобы и заявления об отказе от иска свидетельствуют о злоупотреблении правом, предоставленным стороне ст. 49 АПК РФ.

Учитывая мнение представителя налогового органа, возражавшего против удовлетворения ходатайства, поскольку вступившими в законную силу судебными актами по настоящему делу установлена недобросовестность общества, с учетом положений ч. 1 ст. 41,ч. 5 ст. 49, ст. 159, 184 АПК РФ, суд определил в удовлетворении ходатайства ООО «Дельта» об отказе от иска отказать.

Согласно грузовой таможенной декларации (ГТД) и авианакладным на экспорт вывозились двигатели турбинные для вертолетов и запасные части к двигателям производства ОАО «УЗГА», г. Ульяновск.

Согласно ответу на запрос ОАО «Уральский завод гражданской авиации» от 12 апреля 2005 г. № 879/3 завод производителем данного товара не является, а занимается только ремонтом двигателей.

При этом исходя из сведений, содержащихся в письме ОАО «Уральский завод гражданской авиации», двигатель ТВЗ-117ВМ № 7087882100015 не мог быть отгружен в адрес ООО «Дельта» 25 декабря 2003 г., как это указано в товарной накладной, представленной заявителем, поскольку в это время находился на заводе.

Таким образом, судом установлен факт ненадлежащего декларирования товара и недостоверность сведений о товаре, отраженных в ГТД.

При изложенных обстоятельствах за пределы таможенной территории Российской Федерации вывезен неустановленный товар, в связи с чем письмо авиакомпании «Эйр Франс» от 8 сентября 2004 г. № FY-01 -0904 не может служить надлежащим доказательством факта экспорта.

Кроме того, судом установлено, что представленные заявителем платежные поручения на оплату товара, приобретенного у ООО «Универсал Климат», не соотносятся со счетами-фактурами, выставленными поставщиком, так как в назначении платежа в платежных поручениях указано, что денежные средства перечисляются ООО «Линан» на покупку векселей за ООО «Универсал Климат».

Вместе с тем п. 4.1 договора от 20 октября 2003 г. № 20/10/03 предусмотрено, что покупатель производит оплату партии товара банковским переводом на расчетный счет продавца; других взаиморасчетов данный договор не предусматривает.

Доводы кассационной жалобы со ссыпкой на вступившие в законную силу решения Арбитражного суда г. Москвы по делам № А40-60969/04-57-515, А40-60967/04-8-297, которыми было отказано в удовлетворении заявлений ИФНС России о признании недействительными контракта и договора комиссии, являются необоснованными, поскольку обстоятельства недобросовестности ООО «Дельта», приведенные в настоящем споре, по вышеуказанным делам судом не исследовались и не нашли отражения в судебных актах.

При изложенных обстоятельствах оснований для отмены судебных актов, предусмотренных ст. 286, 288 АПК РФ, не имелось.

По настоящему делу суды первой и апелляционной инстанций установили наличие недобросовестности в действиях налогоплательщика. Не согласившись с принятыми судебными актами, в том числе и в отношении выводов о недобросовестности, налогоплательщик обжаловал судебные акты в суд кассационной инстанции, однако сразу при открытии судебного заседания заявил ходатайство об отказе от заявленных требований. Удовлетворение этого ходатайства в суде кассационной инстанции привело бы к отмене решения и постановления судов первой и апелляционной инстанций, установивших обстоятельства, связанные с недобросовестностью налогоплательщика. В связи с этим следует прийти к выводу, что заявление указанного ходатайства на самом деле преследовало цель не отказа от заявленных требований под тяжестью имеющихся доказательств, а отмены силами кассационной инстанции законных судебных актов, установивших существование невыгодных налогоплательщику фактов. В связи с этим суд кассационной инстанции пришел к обоснованному выводу: подменяя цель применения предусмотренного законом права, заявитель тем самым злоупотребляет процессуальным правом, которое на этом основании не подлежит судебной защите.

Представляется закономерным, по всей видимости, с учетом судебно-арбитражной практики, принятие новой редакции ч. 2 ст. 49 АПК РФ (в ред. Федерального закона от 27 июля 2010 г. № 228-ФЗ), в соответствии с которой за истцом сохранено право на отказ от иска только в суде первой инстанции или в арбитражном суде апелляционной инстанции.

Здесь следует учитывать выработанные российскими учеными-юристами подходы к пониманию истоков диспозитивного начала, которые необходимо искать не в специфике субъективных гражданских прав, а в самой природе юрисдикционной деятельности по защите субъективных прав, безотносительно к тому, носят эти права ярко выраженный частный характер или имеют публично-правовую направленность. Главное, чтобы указанные права и интересы не находились между собой в непримиримом противоречии. Если же таковое все-таки наступает, то к разрешению проблемной ситуации должны подключаться другие принципы, прежде всего принцип законности[74].

Термин «добросовестность» в п. 2 ст. 6 ГК РФ употреблен также в ряду с терминами «разумность» и «справедливость». В связи с этим трудно согласиться с Д.Б. Абушенко, который отвергает довод Циммельмана о том, что при наличии пробела в законодательстве, встречаясь с фактическим составом, судья в итоге все же принимает определенное решение, руководствуясь принципом справедливости[75]. Понятия разумности и справедливости носят временной характер и должны применяться сообразно существующим в современном обществе соответствующим представлениям о разумности и справедливости, что, однако, не исключает, а, наоборот, подразумевает накопленный цивилизованным обществом лучший опыт поведения разумного и справедливого члена такого общества.

Помня высказывание римского юриста Павла: «Поступает против закона тот, кто совершает запрещенное законом; поступает в обход закона тот, кто, сохраняя слова закона, обходит его смысл» (Д. 1.3.29), – трудно согласиться с мнением другого юриста о том, что налоговыми правами нельзя злоупотребить, поскольку они предоставлены налогоплательщику именно для того, чтобы он смог защититься от государства[76].

Любой закон, принятый в любой отрасли права, в том числе и налогового, возможно применить в обход его смысла, поэтому злоупотребление правом возможно в любой отрасли права, в том числе и в налоговом праве.

Далее С.В. Савсерис продолжает: «Назвать использование налогового права исключительно в частных интересах злоупотреблением означает лишить налогоплательщика этого права и защиты»[77]. Таким образом, сам автор вскрывает природу злоупотребления правом в налоговых правоотношениях: использование налогового права не в целях соблюдения налогового законодательства, а исключительно в частных интересах, что противоречит принципу соблюдения баланса частных и публичных интересов.

Использование налогового права исключительно в частных интересах означает не что иное, как обход налогового законодательства, предоставившего налогоплательщику права, как отмечает данный автор, для защиты от государства, а не для их использования в частных интересах.

С.В. Савсерис, обосновывая свою позицию, анализирует соотношение ст. 17, 18, 34, 35, 45, 57 Конституции РФ.

За редким исключением заключаемые договоры соответствуют требованиям законодательства. Поэтому, реализуя свое субъективное гражданское право на заключение любого договора, не запрещенного законом, налогоплательщик никакую норму права не нарушает.

Нам могут возразить, продолжает С.В. Савсерис, что существует норма прямого действия Конституции РФ о том, что каждый обязан платить законно установленные налоги и сборы. Заключая договоры, позволяющие минимизировать налоговые последствия, налогоплательщик нарушает запрет уклонения от уплаты налогов, установленный ст. 57 Конституции РФ. Обязанность по уплате законно установленного налога является ограничением права собственности налогоплательщика, которое гарантируется каждому ст. 35 Конституции РФ. Кроме того, налог ограничивает право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (ст. 34 Конституции РФ).

Поскольку ст. 45 каждому предоставлено право защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом, С. В. Савсерис приходит к выводу, что любые законные действия налогоплательщика, направленные на минимизацию налоговых платежей, не могут быть предосудительными. Кроме того, при возникновении вопроса о том, что первично: право на защиту собственности или обязанность по уплате налога, – следует обратиться к норме ст. 18 Конституции РФ, в соответствии с которой права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием[78].

Между тем права и свободы человека и гражданина на основании ч. 3 ст. 55 Конституции РФ могут быть ограничены федеральным законом в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов другихлиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. В связи с этим нельзя согласиться с выводом С.В. Савсериса о том, что ст. 57 Конституции РФ ни в коем случае не может ограничивать возможность использования налогоплательщиком субъективных гражданских прав так, как это ему наиболее выгодно с точки зрения налоговых последствий[79]. Если допустить, что выбор налогоплательщиком законной формы и способа ведения бизнеса должен учитывать интересы бюджета и государства как третьих лиц, то в каждом случае налогоплательщик должен был бы заключать сделки, которые выгодны не ему, а казне. Иными словами, необходимо было бы максимизировать налоговые платежи, поскольку только в этом случае учитываются интересы бюджета наиболее полно[80].

Следует согласиться с данным автором, что абсурдность такого вывода очевидна[81].

Однако добросовестность налогоплательщика заключается не в том, чтобы в ущерб своим предпринимательским интересам заключать сделки, выгодные не ему, а казне.

Добросовестность налогоплательщика заключается в том, чтобы цель этих сделок соответствовала п. 1 ст. 2 ГК РФ и была направлена на получение прибыли от пользования именно своим имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг, а не нарешение задач, далеких от обычного предпринимательства (например, исключительно на получение возмещения НДС из бюджета при постоянном отсутствии прибыли).

Примером злоупотребления правом может служить дело, рассмотренное Арбитражным судом г. Москвы. Открытое акционерное общество оспаривало решение Межрегиональной инспекции ФНС России по крупнейшим налогоплательщикам, настаивая на правомерном включении в состав расходов затрат по управлению организацией в размере 122 056 500 руб. Действительно, согласно поди. 18 п. 1 ст. 264 НК РФ к прочим расходам, связанным с производством и реализацией, относятся расходы на управление организацией или отдельными ее подразделениями, а также расходы на приобретение услуг по управлению организацией или отдельными подразделениями.

Однако в соответствии с п. 1 ст. 252 НК РФ полученные доходы уменьшаются на сумму произведенных расходов, только если эти расходы обоснованы и документально подтверждены. Под обоснованными расходами понимаются экономически оправданные затраты, оценка которых выражена в денежной форме.

Судом было установлено, что управление ОАО привело к получению убытка, в то время как нефтяная отрасль в 2002 г. в Российской Федерации являлась прибыльной, в связи с чем суд пришел к правомерному выводу, что расходы по управлению обществом в 2002 г. в размере 122 056 500 руб. являлись необоснованными и экономически неоправданными[82].

В данном случае налогоплательщик действовал в рамках закона, который позволял ему относить на расходы затраты по управлению организацией, внешне не нарушая требования НК РФ. Вместе с тем предпринимательская деятельность организации предполагает получение прибыли, что и должно обеспечиваться управлением этой организацией. Следовательно, получение убытка в условиях нормальной экономической обстановка! свидетельствует о направленности управления обществом не на извлечение прибыли, а на уменьшение налогооблагаемой базы на значительный, экономически необоснованный размер расходов по управлению ОАО. Тем самым извращается смысл закона, направленного на учет нормальных затрат предпринимателя при осуществлении производственной деятельности, и в этом проявляется злоупотребление правом.

Если же согласиться с С.В. Савсерисом в том, что при обнаружении использования налогоплательщиком «во зло» государству какого-либо права, предоставленного налоговым законодательством, нет необходимости изобретать такие сложные правовые конструкции, как злоупотребление правом, достаточно лишить налогоплательщика этого права[83], тогда надо исключить из НК РФ норму об отнесении к расходам затрат по управлению организацией. Такое решение вопроса является явно экономически необоснованным и нарушающим права добросовестных налогоплательщиков.

Д.В. Винницкий выделяет два типа злоупотребления правами со стороны налогоплательщиков: злоупотребление субъективными правами, вытекающими из положений частного права; злоупотребление собственно субъективными налоговыми правами[84]. Можно предположить, что злоупотребление первого типа будет иметь место, если налогоплательщик в ущерб интересам государства злоупотребит принадлежащим ему гражданским правом, например правом на заключение какого-либо договора. Соответственно налогоплательщика можно будет обвинить в злоупотреблении второго типа, если он в ущерб казне употребит неподобающим образом одно из своих прав, например право на использование налоговых льгот.

Для того чтобы свести заключение о возможности сведения категории добросовестности налогоплательщика к злоупотреблению правом, необходимо показать, что хотя бы один из двух вариантов злоупотреблений в налоговых отношениях может быть обоснован. Такое злоупотребление правами с точки зрения конституциональных и общеправовых принципов должно представляться как заслуживающее применения неблагоприятных налоговых последствий. В противном случае необходимо сделать вывод, что выявленное злоупотребление правом не может быть определяющим и влиять на налоговые обязательства[85].

Понятие добросовестности сторон в том или ином правоотношении, на взгляд С.В. Савсериса, имеет межотраслевой характер. Действительно, согласно п. 2 ст. 6 ГК РФ при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости. Хотя данная норма права принадлежит гражданскому законодательству, использованный при ее создании подход законодателя равным образом применим в любом, в том числе налоговом, законодательстве в силу своей универсальности. Требование универсальности находится в одном ряду с требованием руководствоваться общими началами и смыслом данной отрасли права. Следовательно, если поведение лица противоречит общим началам и смыслу данной отрасли права, оно не может считаться добросовестным.

Основные начала законодательства о налогах и сборах перечислены в ст. 3 НК РФ.

Согласно п. 1 ст. 3 НК РФ каждое лицо должно уплачивать законно установленные налоги и сборы. Значит, если лицо тем или иным образом уклоняется от уплаты налогов, оно не может считаться добросовестным налогоплательщиком. Конституционный Суд РФ при принятии Определения от 25 июля 2001 г., которым было введено понятие «добросовестный налогоплательщик», исходил именно из п. 7 ст. 3 НК РФ, согласно которому все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика (плательщика сборов).

2.3. Злоупотребление налоговым органом своими правами

Действия налоговых органов не должны противоречить основным началам законодательства о налогах и сборах, закрепленных в ст. 3 НК РФ. В соответствии си. 1,2 этой статьи законодательство о налогах и сборах основывается на признании всеобщности и равенства налогообложения. Налоги и сборы не могут иметь дискриминационный характер и различно применяться исходя из социальных, расовых, национальных, религиозных и иных подобных критериев. Не допускается устанавливать дифференцированные ставки налогов и сборов, налоговые льготы в зависимости от формы собственности, гражданства физических лиц или места происхождения капитала.

Руководствуясь данными основными началами законодательства о налогах и сборах, Федеральный арбитражный суд Московского округа определил правовую позицию при решении споров о взыскании с малых предпринимателей действовавшего в недавнем прошлом в Москве налога с продаж.

Предприниматель, осуществляющий свою деятельность без образования юридического лица, Надежда Константиновна Коршунова обратилась в Арбитражный суд г. Москвы с иском к налоговой инспекции об обязании возвратить из бюджета ошибочно перечисленный налог с продаж в сумме 206 668 руб.

Решением от 31 августа 2001 г., оставленным без изменения постановлением от 6 ноября 2001 г. апелляционной инстанции, Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил исковые требования истца, подтвержденные материалами дела.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в связи с кассационной жалобой Инспекции МНС России, в которой ответчик ссылался на то, что применение упрощенной системы налогообложения для малых предпринимателей означает замену уплаты только подоходного налога на уплату стоимости патента.

Постановлением Конституционного Суда РФ от 30 января 2001 г. признаны не соответствующими Конституции РФ положения ч. 1, 2, 3 и 4 п. 3 ст. 20 Закона РФ «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» как не обеспечивающие необходимую полноту и определенность регулирования налога с продаж, что порождает возможность его произвольного истолкования законодателями субъектов Российской Федерации. Положения нормативных актов в Российской Федерации, воспроизводящие или содержащие такие же положения, какие этим же Постановлением признаны не соответствующими Конституции РФ, должны быть приведены в соответствие с Конституцией РФ.

В связи с этим следует признать, что соответствующие положения Закона г. Москвы «О налоге с продаж» как воспроизводящие неконституционные нормы права не могут применяться судом.

Из названного Постановления Конституционного Суда РФ видно, что положения Закона, регулирующие порядок взимания налога с продаж, признаны неконституционными в силу их неопределенности.

Все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика (плательщика сборов) (п. 7 ст. 3 НК РФ). Следовательно, при наличии указанного Постановления Конституционного Суда РФ арбитражный суд обязан все неопределенные положения Закона г. Москвы «О налоге с продаж» истолковать в пользу налогоплательщика.

Утверждение ответчика о том, что по Закону г. Москвы «О налоге с продаж» налог с продаж не взимается с организаций, но взимается с индивидуальных предпринимателей, перешедших на упрощенную систему налогообложения, не может быть положено в основу решения суда как нарушающее п. 2 ст. 3 «Основные начала законодательства о налогах и сборах» НК РФ.

Согласно данной норме права налоги и сборы не могут иметь дискриминационный характер и различно применяться исходя из социальных, расовых, национальных, религиозных и иных подобных критериев. Не допускается устанавливать дифференцированные ставки налогов и сборов, налоговые льготы в зависимости от формы собственности, гражданства физических лиц или места происхождения капитала.

Ответчик ссылался на то, что на основании названного Постановления Конституционного Суда РФ указанные положения Закона должны быть приведены в соответствие с Конституцией РФ и утрачивают силу не позднее 1 января 2002 г.

Указанное положение Постановления Конституционного Суда РФ означает, что данные нормы Закона утрачивают силу ранее 1 января 2002 г.

В соответствии со ст. 79 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» (вред. Федерального конституционного закона от 15 декабря 2001 г. № 4-ФКЗ), в случае если решением Конституционного Суда РФ нормативный акт признан не соответствующим Конституции РФ, до принятия нового нормативного акта непосредственно применяется Конституция РФ. В связи с этим Федеральный арбитражный суд Московского округа полагал возможным не принимать во внимание ссылку ответчика на вынесенное до 15 декабря 2001 г. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 9 октября 2001 г. по конкретному делу № 1321/01, поскольку обязан непосредственно применить Конституцию РФ, ее ст. 19 (ч. 1), 55 (ч. 3), 57. Следовательно, оснований к отмене судебных актов не имелось[86].

Также как и налогоплательщик, налоговый орган может злоупотреблять не только материальными, но и процессуальными правами.

В соответствии с п. 6, 10 ст. 78 НК РФ сумма излишне уплаченного налога подлежит возврату по письменному заявлению налогоплательщика в течение одного месяца со дня получения налоговым органом такого заявления. В случае если возврат суммы излишне уплаченного налога осуществляется с нарушением установленного срока, налоговым органом на сумму излишне уплаченного налога, которая не возвращена в установленный срок, начисляются проценты, подлежащие уплате налогоплательщику, за каждый день нарушения срока возврата.

Налоговые органы, нарушающие сроки возврата налогов с целью уменьшения размера взыскиваемых с них процентов, вместо того чтобы ускорить возврат налогов, пытаются использовать предоставленное им АПК РФ право на кассационное обжалование судебных актов судов первой и апелляционной инстанций об обязании инспекций возвратить налоги и выплатить проценты. Одновременно налоговые органы заявляют ходатайства о приостановлении этих судебных актов, при этом полагая, что за время приостановления использования судебного решения проценты начисляться не должны[87].

Между тем из текста Налогового кодекса РФ видно, что приостановление исполнения судебного акта не указано в качестве основания для неисчисления процентов, которые начисляются за каждый день нарушения срока возврата налога с момента нарушения указанного срока.

Таким образом, начало и порядок исчисления процентов закон связывает с фактом нарушения налоговым органом срока возврата налога, а не с принятием судом решения о признании бездействия налогового органа незаконным. Поэтому приостановление исполнения судебного решения не может влиять на начисление процентов за нарушение налоговым органом срока возврата налога.

Налицо использование налоговой инспекцией, подающей кассационную жалобу и ходатайство о приостановлении решения суда, указанных прав не по их прямому назначению, а с целью снизить размер процентов, не исполняя свою прямую обязанность по возврату незаконно удерживаемого налога, т. е. злоупотребление процессуальным правом.

Вообще институт производства по пересмотру судебных актов арбитражных судов нередко используется налоговыми органами вопреки смыслу, придаваемому ему законодателем. Не является исключением пересмотр вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам.

В п. 1 ч. 1 и п. 1 ч. 2 ст. 311 АПК РФ дано определение вновь открывшихся обстоятельств как существенных для дела обстоятельств, которые не были и не могли быть известны заявителю. Чаще всего в качестве таких обстоятельств называются документы, которые получены инспекциями за пределами сроков налоговых проверок либо в результате несогласованных действий налоговых органов различных уровней, например при нарушении сроков встречных налоговых проверок или задержки ответа из вышестоящего налогового органа[88]. Между тем такие документы не только могли, но и должны быть получены налоговой инспекцией в силу возложенной на нее НК РФ обязанностью по проведению налоговых проверок. В этих целях в силу ст. 89 НК РФ вышестоящий налоговый орган может увеличить продолжительность выездной налоговой проверки до трех месяцев.

Не выполняя в установленный срок возложенные на него законом обязанности по проведению контрольных мероприятий, налоговый орган обращается в суд с заявлением о пересмотре судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам, пытаясь таким образом восполнить недоработки налоговых проверок, искусственно увеличив их сроки во много раз.

Здесь также налицо злоупотребление процессуальным правом на подачу заявления о пересмотре решения по вновь открывшимся обстоятельствам, поскольку цель обжалования незаконного судебного акта на деле подменяется целью восполнить промахи ненадлежащим образом проведенной налоговой проверки.

Вместе с тем не может быть признано злоупотреблением процессуальным правом заявление налоговым органом ходатайства о приостановлении производства по делу об обязании налоговой инспекции возместить «экспортный» НДС до разрешения спора о признании внешнеторгового контракта недействительным.

Так, по делу, рассмотренному Федеральным арбитражным судом Московского округа[89], кассационная инстанция пришла к выводу, что довод налогоплательщика о злоупотреблении инспекцией своими процессуальными правами в такой ситуации является необоснованным по следующим основаниям.

В соответствии с подп. 1 п. 1 ст. 165 НК РФ представление контракта налогоплательщика с иностранным лицом на поставку товаров является обязательным условием наряду с представлением выписки банка, таможенной декларации, транспортных документов, дающим право на получение возмещения НДС при налогообложении по налоговой ставке 0 %, без соблюдения которого налогоплательщик теряет это право.

Признание оспариваемого контракта недействительным влечет невозможность представления его в пакете документов, предусмотренном ст. 165 НК РФ, что приведет к неподтверждению факта экспорта.

Список доказательств обоснованности применения налоговой ставки 0 % по НДС по экспортным операциям, приведенный в ст. 165 НК РФ, является исчерпывающим, не может быть сокращен по усмотрению сторон и не может подтверждаться другими доказательствами, включая экспортный контракт.

Налоговые инспекции, отказывая налогоплательщику в возмещении НДС, зачастую ссылаются на его неуплату в бюджет контрагентами налогоплательщика. Поскольку арбитражными судами по преимуществу занята правовая позиция, исходящая из того, что в Налоговом кодексе РФ отсутствует такое условие возмещения НДС, как его уплата в бюджет контрагентами налогоплательщика, налоговые органы стали исходить из того, что сама по себе неуплата налога в бюджет контрагентами налогоплательщика свидетельствует о недобросовестности последнего.

Между тем подобная позиция означает не что иное, как переход правоприменителя с презумпции добросовестности налогоплательщика на прямо противоположную презумпцию его недобросовестности, обязывающую налогоплательщика не только представить требуемые ст. 171, 172, 165 НК РФ документы для подтверждения права на налоговые вычеты и возмещение НДС, но и доказать, что, заключая хозяйственные договоры, он руководствовался целями извлечения прибыли законными способами, а не возмещения налога за счет бюджета.

Данная позиция содержит элементы злоупотребления правом со стороны налогового органа, поскольку в подобных ситуациях инспекции, как правило, ссылаются на неполучение ответов из налоговых органов, в которых состоят на налоговом учете контрагенты налогоплательщика, а также на то, что этими налоговыми органами не проводятся встречные проверки его контрагентов[90].

Подобная позиция означает не что иное, как возложение на налогоплательщика налоговым органом отрицательных последствий бездействия других налоговых инспекций, которые не дают ответов на запросы налогового органа, где состоит на учете налогоплательщик, и не проводят встречных проверок контрагентов налогоплательщика по запросу указанного налогового органа.

Д.М. Щекин, анализируя Постановление Конституционного Суда РФ от 16 июля 2004 г. № 14-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений части второй статьи 89 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.Д. Егорова и Н.В. Чуева», пришел к выводу, что в данном Постановлении Конституционный Суд РФ распространил концепцию злоупотребления правом не только на налогоплательщика, но и на налоговые органы[91].

Конституционный Суд РФ в данном Постановлении отметил следующее. Налоговый кодекс РФ исходит из недопустимости причинения неправомерного вреда при проведении налогового контроля (ст. 35 и 103). Если, осуществляя его, налоговые органы руководствуются целями и мотивами, противоречащими действующему правопорядку, налоговый контроль в таких случаях может превратиться из необходимого инструмента налоговой политики в инструмент подавления экономической самостоятельности и инициативы, чрезмерного ограничения свободы предпринимательства и права собственности, что в силу ст. 34 (ч. 1), 35 (ч. 1–3) и 55 (ч. 3) Конституции РФ недопустимо. Превышение налоговыми органами (их должностными лицами) своих полномочий либо использование их вопреки законной цели и охраняемым правам и интересам граждан, организаций, государства и общества несовместимо с принципами правового государства, в котором осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц (ст. 1, ч. 1; ст. 17, ч. 3 Конституции РФ).

Судья A.Л. Кононов в Особом мнении по данному Постановлению Конституционного Суда РФ высказывался еще более определенно. Опираясь на противоречивость оспариваемого положения ст. 89 НК РФ, налоговые органы при проведении выездных налоговых проверок самочинно ввели в практику приостановление проверки в отношении данного налогоплательщика, ссылаясь на необходимость проведения встречных проверок и иные обстоятельства. Термин «приостановление» был легализован в Инструкции Министерства Российской Федерации по налогам и сборам от 10 апреля 2000 г. № 60 «О порядке составления акта выездной налоговой проверки и производства по делу о нарушениях законодательства о налогах и сборах». В то же время ни ст. 89 НК РФ, ни иные положения налогового законодательства не содержат указаний на полномочие налоговых органов приостанавливать проведение выездных проверок, произвольно продлевая тем самым установленные ограничения их продолжительности.

Часть 2 ст. 4 НК РФ определяет нормативные акты Министерства Российской Федерации по налогам и сборам как обязательные лишь для своих подразделений и не относит их к актам законодательства по налогам и сборам. Между тем приостановление выездных налоговых проверок существенным образом затрагивает интересы налогоплательщиков.

В ряде судебных решений, в том числе в делах заявителей по настоящему делу, факты приостановления налоговых проверок не рассматриваются как нарушение закона, поскольку налоговое законодательство не содержит подобных запретов. Такой аргумент, однако, нельзя признать правомерным в сфере регулирования публичных правовых отношений. Из конституционных основ правового демократического государства (ч. 1 ст. 1 Конституции РФ) вытекает связанность исполнительной власти правом и законом, ответственность и предсказуемость ее деятельности, возможной лишь при условии, что полномочия органов управления основаны на законе. Поэтому в отличие от принципа диспозитивности, лежащего в основе частноправовых отношений, определение полномочий государственных органов в сфере публичного права не допускает их собственного усмотрения и должно регулироваться на основе принципа «Дозволено только то, что разрешено законом», являющегося необходимой гарантией против произвола и злоупотребления властью. В соответствии со ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ всякое ограничение конституционных прав и свобод возможно только на основании федерального закона.

Характерно, что в Постановлении Конституционного Суда РФ вообще не упоминается о практике приостановления налоговых проверок, которая является основным мотивом в жалобах заявителей. Такая позиция избавляет от необходимости оценки законной компетенции налоговых органов, анализ которой неминуемо приводит к негативным выводам. Однако Конституционный Суд РФ пошел еще дальше, предоставив, по сути, налоговым органам полный карт-бланш в определении сроков и продолжительности выездной налоговой проверки и вовсе избавив их даже от формальности приостановительного акта. В поисках конституционного смысла Конституционный Суд РФ без всякого на то основания отменил для рассматриваемого случая общий порядок календарного исчисления сроков, установленных ст. 6.1 НК РФ, и пришел к отождествлению сроков проведения выездной налоговой проверки только и исключительно с суммой периодов нахождения проверяющего на территории налогоплательщика. В эти сроки, по его мнению, не должны засчитываться периоды проведения встречных проверок и периоды оформления результатов проверки. А почему, собственно, не должны, если очевидно, что встречные проверки и оформление результатов – это сущностные составляющие налоговой проверки? Между тем законодатель явно не отождествляет понятия «сроки налоговой проверки» и «период нахождения налогового органа на территории налогоплательщика», когда устанавливает, что срок проведения проверки включает время фактического нахождения проверяющих на территории проверяемого. Ясно же, что сроки проведения проверки шире времени фактического нахождения. В противном случае эта оговорка не имела бы смысла.

Интерпретация продолжительности выездной налоговой проверки как суммы периодов нахождения налогового органа на территории налогоплательщика совершенно неприемлема как по своему содержанию, так и по целям и правовым последствиям. Такое толкование есть, по сути, оправдание произвола, поскольку позволяет налоговым органам многократно и в любое время прерывать течение сроков проверки и возобновлять их по собственному усмотрению практически бесконечно, прикрывая тем самым нерасторопность налоговых служб и возможность злоупотребления с их стороны. Кто и как будет хронометрировать их действия? Декларируемый баланс частных и публичных интересов здесь явно не складывается. Налогоплательщик фактически лишается законных гарантий стабильности и определенности своего положения, постоянно находясь во власти налогового органа, под прессом подозрения и угрозы применения ответственности.

Слабым утешением в этой ситуации представляется весь пассаж о возможности судебной защиты, так как суды лишаются формально определенной законодательной основы для решения при отсутствии объективных критериев опенки усмотрения налоговых органов и чрезмерности периода проверки.

Таким образом, признаками злоупотребления правом со стороны налогового органа являются присвоение налоговыми органами полномочий, прямо не предусмотренных законом (судья Конституционного Суда РФ A.Л. Кононов определяет это как злоупотребление властью), руководство целями и мотивами, противоречащими действующему правопорядку.

Другим видом злоупотребления процессуальным правом со стороны недобросовестного налогового органа является обжалование им определения об отказе налогоплательщику в принятии обеспечительных мер в виде запрещения ответчику совершать определенные действия и приостановления взыскания доначисленного налога по оспариваемому налогоплательщиком документу, взыскание по которому производится в бесспорном порядке.

Казалось бы, налоговую инспекцию должно устраивать определение суда об отказе в принятии обеспечительных мер, однако, обжалуя данное определение суда, она фактически затягивает разрешение спора, поскольку дело вместе с жалобой направляется в суд вышестоящей инстанции, что препятствует скорейшему разрешению спора судом первой инстанции. Учитывая, что дело может рассматриваться как в апелляционной, так и в кассационной инстанции (при этом необходимо иметь в виду не только сроки рассмотрения жалоб, но и сроки, предоставляемые законом на обжалование судебных актов), можно предположить, что разрешение спора по существу затянется на полгода.

При наличии слабой правовой позиции налогового органа по делу он намеренно затягивает принятие неблагоприятного для него решения суда об обязании возместить НДС из бюджета, размер которого зачастую превышает доначисленный по другим основаниям налог, взыскание которого приостановлено в порядке принятия обеспечительных мер.

В связи с этим в АПК РФ необходимо внести изменения, препятствующие неоднозначному толкованию ч. 2 ст. 41 АПК РФ, согласно которой злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, влечет для этих лиц предусмотренные этим кодексом неблагоприятные последствия.

Данная норма права должна звучать следующим образом: «Злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, влечет для этих лиц неблагоприятные последствия в виде отказа в использовании этого права».

В таком случае суд апелляционной или кассационной инстанции при подаче жалобы налоговым органом на определение об отказе налогоплательщику в принятии обеспечительных мер должен будет возвратить ее применительно к п. 1 ч. 1 ст. 264 пп. 1 ч. 1 ст. 281 АПК РФ как поданную лицом, не имеющим права на обжалование данного судебного акта.

В описанной ситуации налицо все признаки злоупотребления налоговым органом правом на обжалование судебного акта: эти действия совершены для достижения посторонних целей, выходят за пределы действительного содержания права и препятствуют скорому разрешению спора.

Устанавливая круг правомочий сторон в процессе, законодатель учитывает недопустимость злоупотребления со стороны истца или ответчика своими правами, нарушения в результате совершения тех или иных процессуальных действий прав и интересов других лиц, а также действующего законодательства. Здесь нельзя не указать на связь функциональной роли диспозитивного начала с его социальной ценностью: диспозитивное начало позволяет оптимально (с точки зрения как государства, так и субъективно заинтересованного лица) распределять процессуальные средства эффективной защиты сторонами в суде своих нарушенных прав и интересов. Таким образом, закрепляя те или иные проявления принципа диспозитивности, законодатель должен стремиться направить активность сторон в правовое русло, увязать эту активность с целями гражданского и арбитражного судопроизводства. Только в этом случае частный интерес конкретного лица в защите своего права не будет расходиться с публичным интересом в вынесении законного и обоснованного судебного акта[92].

В связи с этим А. Г. Плешанов приходит к выводу, что активность суда представляет собой не исключение из принципа диспозитивности и не специфический дополнительный элемент содержания этого принципа, характерный только для российской правовой системы, а ограничение принципа диспозитивности, детерминированное необходимостью защиты в гражданском и арбитражном судопроизводстве публичного интереса. Поэтому усиление диспозитивного начала имеет свои пределы и должно уравновешиваться развитием публично-правовых начал в той мере, в какой это обусловлено необходимостью защиты публичных интересов, круг которых необходимо определять исходя из приоритетных направлений деятельности государства, закрепленных в действующей Конституции РФ[93].

Нижеприведенное дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа, служит еще одной иллюстрацией возможности злоупотребления правом в процессе доказывания.

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании недействительным решения налоговой инспекции о привлечении к налоговой ответственности за совершение налогового правонарушения, предусмотренного п. 1 ст. 122 НК РФ, о перечислении налога на добавленную стоимость за сентябрь 2004 г., а также о признании недействительными требований инспекции от 9 декабря 2004 г. об уплате налоговой санкции и от 9 декабря 2004 г. об уплате налога.

Решением от 9 марта 2005 г. Арбитражного суда г. Москвы, оставленным без изменения постановлением от 24 мая 2005 г. Девятого арбитражного апелляционного суда, заявление ООО удовлетворено, поскольку оно представило полный пакет документов, подтверждающих право на применение налоговых вычетов.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции ФНС России, в которой налоговый орган ссылался на представление налогоплательщиком ненадлежаще оформленных документов.

Оснований для отмены судебных актов судом кассационной инстанции не было установлено.

Как усматривалось из материалов дела, оспариваемое решение о привлечении к налоговой ответственности вынесено инспекцией только на основании неправильного указания в налоговой декларации суммы НДС с полученных авансов со ссылкой не на конкретные документы, а на номера строк налоговой декларации.

При этом каких-либо документов в соответствии со ст. 88 НК РФ налоговым органом у налогоплательщика не запрашивалось, в связи с чем не был принят во внимание довод инспекции о том, что данные документы представлены обществом только в судебное заседание.

Не был принят во внимание также довод инспекции о том, что суд не отложил судебное разбирательство по ходатайству инспекции для изучения указанных документов, поскольку почтовой квитанцией подтверждалось их направление в инспекцию 30 декабря 2004 г., т. е. за три месяца до судебного заседания. Кроме того, дело повторно рассматривалось в суде апелляционной инстанции на основании тех же документов, в связи с чем инспекция имела возможность возразить против представленных налогоплательщиком документов.

Утверждение инспекции о том, что указанные документы ей не направлялись, так как их вес по почтовой квитанции составил 0,24 г, противоречил имеющейся в деле почтовой квитанции, в которой вес определен не 0,24 г, а 0,24 кг[94].

Действительно, согласно ч. 4 ст. 65 АПК РФ лица, участвующие в деле, вправе ссылаться только на те доказательства, с которыми другие лица, участвующие в деле, были ознакомлены заблаговременно. Гарантией соблюдения сторонами по делу и судом данной нормы права служат положения ч. 1 ст. 41 АПК РФ, в которой закреплено право лиц, участвующих в деле, знакомиться с материалами дела и доказательствами, представленными другими лицами, участвующими в деле, до начала судебного разбирательства, участвовать в исследовании доказательств.

Вместе с тем лица, участвующие в деле, в силу ч. 2 ст. 41 АПК РФ не должны злоупотреблять предоставленными им правами. В противном случае гарантии соблюдения этого права перестают действовать.

В данном случае злоупотребление правом на ознакомление с доказательствами повлекло отклонение ходатайства налогового органа об отложении дела для их изучения.

В результате налоговая инспекция, исключив себя из процесса доказывания, получила отрицательный для себя результат его рассмотрения в виде признания недействительными принятых инспекцией ненормативных правовых актов.

2.4. Признаки судебного произвола и границы судебного усмотрения при рассмотрении налоговых споров

В разделе II настоящей работы будет обоснована точка зрения о том, что наряду с налогоплательщиком и налоговым органом арбитражный суд является субъектом доказывания по налоговому спору, из чего следует вывод, что суд как субъект доказывания может злоупотреблять правом.

Д.Б. Абушенко, цитируя римского юриста Павла, приходит к выводу, что совершаемое судом процессуальное действие, которое, находясь в формальных рамках закона, по сути, вступает в противоречие с его смыслом, является судебным произволом[95].

В связи с этим, по нашему мнению, судебный произвол есть нечто иное, как злоупотребление судом своими процессуальными правами.

Д. Б. Абушенко отделяет судебный произвол от случаев нарушения судом законодательных конструкций, что является собственно правонарушениями, не подпадающими под судебный произвол как таковой.

Для выявления судебного произвола Д.Б. Абушенко предлагает в качестве одной из составляющих судебного усмотрения собственно сами обстоятельства, которым было придано юридическое значение[96].

По мнению А. Барака, судья действует неразумно, если он игнорирует конкретное дело и сосредоточивается лишь на всеобщей норме. Нельзя забывать, что она существует только для того, чтобы решать специфические дела[97].

Возможность усмотрения арбитражного суда, разрешающего налоговый спор, возникает, например, при применении ст. 112 НК РФ, не определяющей конкретный круг обстоятельств, которые судом могут быть признаны смягчающими ответственность, т. е. не устанавливает конкретные юридические обстоятельства, входящие в предмет доказывания по такому спору.

Судебной практикой к разряду смягчающих ответственность обстоятельств отнесены следующие: тяжелое финансовое положение налогоплательщика и большая задолженность по выплате заработной платы, неблагоприятная обстановка в трудовом коллективе, отсутствие собственных оборотных средств, угроза стабильности финансово-хозяйственной деятельности налогоплательщика, большой размер финансовых санкций, наличие дебиторской задолженности, в том числе муниципальных образований и бюджетных организаций, перед налогоплательщиком, выполнение работ на государственных объектах стратегического назначения, в которых доля заказчиков, финансируемых из федерального бюджета, составляет 93 % от объема выполненных работ, а оплата производилась в размере только 30 %, в результате чего образовалась дебиторская задолженность, недофинансирование из федерального бюджета, совершение правонарушения впервые, направление значительных средств на переобучение летного состава, осуществление капитальных вложений при отсутствии прибыли, сельскохозяйственная направленность деятельности налогоплательщика[98], отсутствие достаточного денежного остатка в связи с сезонным спросом на продукцию предприятия, незначительный пропуск организацией срока представления сведений об открытии счета в банке[99].

Как видно, круг обстоятельств, отнесенных судебно-арбитражной практикой к смягчающим ответственность, весьма обширен и неоднороден. Однако некоторые тенденции все же можно выявить.

Так, суды учитывают тяжелое финансовое положение налогоплательщика, несоразмерность финансовых санкций причиненному государству неуплатой налогов ущербу (большой размер финансовых санкций), наличие у налогоплательщика значительной задолженности перед работниками или контрагентами, специфику деятельности предприятия (в отраслях сельского хозяйства и авиации, пришедших в упадок во время перестройки), сезонный характер работ, незначительность пропущенного налогоплательщиком срока для совершения предусмотренных законом действий.

Обращает на себя внимание то, что суды относят к смягчающим ответственность обстоятельствам факты, не зависящие от воли налогоплательщика, что свидетельствует об отсутствии противоправности в намерениях налогоплательщика при неуплате им налога.

К разряду таких фактов можно отнести в том числе и общее состояние дел в ряде отраслей хозяйства, о чем говорилось выше, и наличие дебиторской задолженности перед налогоплательщиком у муниципальных образований, бюджетных организаций, предприятий стратегического назначения, истребование которой представляется достаточно проблематичным в силу их недофинансирования.

Вместе с тем такие обстоятельства, как неблагоприятная обстановка в коллективе, осуществление капитальных вложений при отсутствии прибыли, свидетельствуют скорее об отсутствии разумного руководства предприятием, чем о наличии объективных обстоятельств, которые вне зависимости от воли налогоплательщика помешали ему уплатить налоги в установленных законом размере и сроки.

В связи с этим представляется, что, несмотря на отсутствие в НК РФ перечня смягчающих ответственность обстоятельств, он не может быть произвольным и ограничивается фактами, не зависящими от воли налогоплательщика и свидетельствующими об отсутствии противоправности в намерениях налогоплательщика при неуплате им налога. Действия, которые заведомо приведут к неуплате налогов и не вызваны объективными причинами, не могут быть отнесены к смягчающим ответственность обстоятельствам.

К смягчающим ответственность обстоятельствам могут быть отнесены факты, свидетельствующие о несоразмерности размера санкций совершенному правонарушению и причиненному им вреду.

Так, ряд статей НК РФ устанавливает ответственность за нарушение налогоплательщиком сроков, предусмотренных налоговым законодательством для совершения тех или иных обязательных действий: нарушение налогоплательщиком срока подачи заявления о постановке на учет в налоговом органе (ст. 116 НК РФ), ведение деятельности без постановки на учет в налоговом органе (ст. 117 НК РФ), нарушение срока представления сведений об открытии и закрытии счета в банке (ст. 118 НК РФ), непредставление налоговой декларации (ст. 119 НК), непредставление налоговому органу сведений, необходимых для осуществления налогового контроля (ст. 126 НК РФ).

Установленные законом сроки призваны способствовать осуществлению налогового контроля. Значительное нарушение этих сроков может нанести значительный ущерб публичным интересам.

Например, ведение деятельности организацией или индивидуальным предпринимателем без постановы! на учет в налоговом органе более трех месяцев (п. 2 ст. 117 НК РФ) может повлечь уклонение от уплаты налогов в значительных размерах, что нанесет серьезный урон публичным интересам и причинит ущерб казне.

Вместе с тем представление налоговой декларации с задержкой в один день против установленного срока (п. 1 ст. 119 НК РФ) не сумеет нанести серьезного ущерба публичным интересам и не приведет к ослаблению налогового контроля, поэтому может быть признано смягчающим ответственность обстоятельством.

Применение в такой ситуации штрафа в размере 5 % суммы налога, подлежащей уплате на основе этой декларации, за каждый полный или неполный месяц со дня, установленного для ее представления, когда сумма налога составляет несколько миллионов рублей, вряд ли следует считать соразмерным совершенному налогоплательщиком пропуску срока представления налоговой декларации в один день.

Судебным произволом при применении подп. 3 п. 1 ст. 112 НК РФ может быть отнесение к кругу обстоятельств, смягчающих ответственность, таких, которые по своей сути не могут влиять на решение вопроса о тяжести совершенного налогового правонарушения.

Так, налогоплательщик, привлекаемый к ответственности по ст. 118 НК РФ за нарушение срока представления сведений об открытии и закрытии счета в банке, может ссылаться на то, что такие сведения были представлены налоговому органу банком, поэтому непредставление сведений самим налогоплательщиком не нанесло ущерба публичным интересам, так как не повлияло на возможность осуществления налогового контроля.

Между тем ответственность по ст. 118 НК РФ наступает независимо от наличия каких-либо условий за один лишь факт нарушения самим налогоплательщиком срока представления в налоговый орган информации об открытии или закрытии счета в банке.

Поэтому принятие судом факта сообщения налоговому органу непосредственно банком о закрытии или открытии счета налогоплательщика в качестве смягчающего его ответственность обстоятельства следует считать судебным произволом.

В другом случае налогоплательщик, привлекаемый к ответственности по ст. 119 НК РФ за непредставление в установленный законодательством о налогах и сборах срок налоговой декларации в налоговый орган по месту учета, может ссылаться на то, что он не должен был уплачивать данный налог. Однако ответственность по ст. 119 НК РФ наступает за сам факт непредставления декларации, независимо от наличия у налогоплательщика обязанности по уплате того или иного налога.

Президиум ВАС РФ в п. 13 информационного письма от 17 марта 2003 г. № 71 «Обзор практика! разрешения арбитражными судами дел, связанных с применением отдельных положений части первой Налогового кодекса Российской Федерации» установил, что уплата суммы исчисленного налога в установленный законодательством о налогах и сборах срок сама по себе не освобождает налогоплательщика от ответственности за несвоевременное представление налоговой декларации, предусмотренной ст. 119 НК РФ.

Свою позицию ВАС РФ обосновал тем, что обязанность налогоплательщика уплачивать законно установленные налоги закреплена поди. 1 п. 1 ст. 23 НК РФ, а ответственность за ее неисполнение – ст. 122 НК РФ. В случае если налогоплательщик не уплатил налог, он не привлекается к указанной ответственности.

Статьей 119 НК РФ установлена ответственность за неисполнение иной обязанности – по представлению в соответствующих случаях налоговой декларации. Эта обязанность закреплена поди. 4 п. 1 ст. 23 НК РФ.

Если требование предъявлено о взыскании штрафа за неисполнение обязанности по представлению налоговой декларации, своевременное исполнение налогоплательщиком другой обязанности (по уплате налога) не имеет правового значения для решения вопроса об обоснованности данного требования.

Таким образом, ВАС РФ четко разграничил два вида ответственности – за неуплату налога и за несвоевременное представление налоговой декларации. Несовершение одного вида правонарушения – неуплата налога – не означает, что не было совершено другое правонарушение – несвоевременное представление налоговой декларации. Поэтому несовершение одного вида налогового правонарушения не может служить смягчающим обстоятельством при решении вопроса о привлечении налогоплательщика к ответственности за другое правонарушение. Противоположный подход означал бы наличие судебного произвола.

В связи с этим включение судом в круг обстоятельств, смягчающих ответственность по ст. 119 НК РФ, факта отсутствия у налогоплательщика обязанности по уплате налога следует рассматривать как судебный произвол.

Проведенный анализ показал, что подконтрольность судебного усмотрения в арбитражном процессе в части установления юридически значимых фактов носит абсолютный характер.

Тем не менее Д.Б. Абушенко признает наличие проблем подконтрольности судебного усмотрения, иначе говоря – проблемы легального судебного контроля (со стороны вышестоящих судебных инстанций) правоприменительных актов, принятых на основании допускаемого законодателем усмотрения[100].

Приведенные выше проблемы применения ст. 118, 119 НК РФ свидетельствуют о том, что судами дано неправильное истолкование закона, и это является основанием для изменения или отмены решения, постановления арбитражного суда первой и апелляционной инстанций в соответствии с п. 3 ч. 2 ст. 288 АПК РФ.

Одновременно можно отметить, что при этом судом нижестоящей инстанции сделаны выводы, не соответствующие фактическим обстоятельствам дела, поскольку суд пришел к выводу о возможности смягчения ответственности за налоговое правонарушение, установив обстоятельства, которые не могли служить основанием подобного вывода. Такой судебный акт подлежит отмене в соответствии с ч. 1 ст. 288 АПК РФ.

В связи с этим нельзя согласиться с выводами Д.Б. Абушенко о том, что судебная деятельность, состоящая в принятии правоприменительных актов по усмотрению, по своей сути исключает возможность контроля, однако следует согласиться с его утверждением, что именно законодатель должен определить для себя, что более важно: либо исключительная предсказуемость судопроизводства (и с ней – определенная стабильность отношений, регулируемых правом), либо возможность в ряде случаев учитывать имеющуюся специфику дела[101].

Представляется, что судебная власть с этой целью как самостоятельная ветвь власти должна быть наделена возможностью усмотрения с учетом контроля со стороны вышестоящей судебной инстанции, позволяющего отделить судебное усмотрение от судебного произвола.

А. Барак подчеркивал: «Чтобы быть разумным, судейское усмотрение должно быть последовательным. Только таким образом усмотрение будет встроено в правовую систему как таковую и станет ее неотъемлемой частью. Судья не вправе осуществлять свое усмотрение определенным образом в одном деле и иным образом в другом деле, если эти два дела подобны друг другу. Разумное осуществление судейского усмотрения требует, чтобы в подобных делах оно осуществлялось подобным образом. Это фундаментальное требование справедливости, определяющее границы разумности судейского усмотрения»[102].

Данный критерий позволяет осуществлять судебный контроль вышестоящей судебной инстанцией за решениями суда нижестоящей судебной инстанции, содержащими элементы судейского усмотрения. Этому способствует включенная в АПК РФ 2002 г. норма права, устанавливающая полномочие Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ изменить или отменить судебные акты, если они нарушают единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права.

Проблема судебного произвола может встать при применении судом ч. 6 ст. 13 АПК РФ, согласно которой, в случаях если спорные отношения прямо не урегулированы федеральным законом и другими нормативными правовыми актами или соглашением сторон и отсутствует применимый к ним обычай делового оборота, к таким соглашениям, если это не противоречит их существу, арбитражные суды применяют нормы права, регулирующие сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии таких норм рассматривают дела, исходя из общих начал и смысла федеральных законов и иных нормативных правовых актов (аналогия права).

Судебный произвол может иметь место, когда пробел обнаруживается не в праве, а в ищущем права: не право нуждается в пополнении своих норм, а применяющий нуждается в пополнении своих знаний[103].

Например, налоговый орган может ссылаться на необходимость применения аналогии закона – норм, регулирующих уплату налога на прибыль, при рассмотрении спора, касающегося взыскания налога на добавленную стоимость.

Конституционный Суд РФ в Определении от 8 апреля 2004 г. № 153-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Арбитражного суда Челябинской области о проверке конституционности пункта 4 статьи 176 Налогового кодекса Российской Федерации» особо указал, что порядок обложения налогом на добавленную стоимость по ставке 0 % в значительной степени обособлен законодателем от общего порядка налогообложения, что исключает возможность их произвольного сочетания. Этим обстоятельством обусловлен и особый порядок возмещения сумм налоговых вычетов в отношении операций, облагаемых по ставке 0 %.

Тем более с осторожностью необходимо подходить к возможности применения аналогии закона при налогообложении другим видом налога, чтобы избежать возможности судебного произвола.

Судебная власть никогда не действует с целью исполнить волю судьи, но всегда с целью исполнить волю парламента, или, иными словами, волю права[104].

А. Барак особо подчеркивает фундаментальную истину о том, что судья творит право в рамках права, а не вне его. Тем самым он стремится укрепить общественное доверие к судебной власти[105].

Рассматривая проблему соотношения судебного усмотрения и судебного произвола в гражданском и арбитражном процессах, Д.Б. Абушенко отдельно выделил вопросы мотивации, которой руководствовался суд при принятии судебного акта[106]. Он на основании анализа гражданского и арбитражного процессуального законодательства приходит к выводу о существовании трех видов мотивов, которыми руководствуется суд при вынесении решения: справедливость, разумность, целесообразность, – определяя взаимосвязь мотива справедливости с нравственными установками, целесообразность как полную противоположность мотиву справедливости, содержащую в основе своей материальный критерий – соотносимость с какой-либо имущественной целью, и разумность как нечто среднее между двумя упомянутыми мотивами (нравственная оценка здесь накладывается на разумно понимаемый имущественный интерес[107]).

Между тем Платон, давая определение справедливости, писал, что, когда люди поступали несправедливо и страдали от несправедливости, тогда они, раз уж нет сил избежать одной крайности и придерживаться другой, нашли целесообразным договориться друг с другом, чтобы и не творить несправедливости, и не страдать от нее.

Отсюда взяли свое начало законодательство и взаимный договор. Установления закона и получили имя законных и справедливых – вот каково происхождение и сущность справедливости[108].

Таким образом, Платон фактически приравнял понимание справедливости к требованиям, установленным законом: что законно, то и справедливо.

Требование справедливого публичного судебного разбирательства в установленный законом срок независимым и беспристрастным судом содержится в п. 3 ст. 2 АПК РФ, определяющем задачи судопроизводства в арбитражных судах и относящемся ко всем процессуальным действиям арбитражных судов России.

Что касается критерия разумности, то он впервые прямо упомянут в ч. 2 ст. 110 АПК РФ 2002 г., согласно которой расходы на оплату услуг представителя, понесенные лицом, в пользу которого принят судебный акт, взыскиваются арбитражным судом с другого лица, участвующего в деле, в разумных пределах.

Поскольку понятия «разумные пределы» в АПК РФ не содержится, судебной практикой должны быть выработаны подходы к применению данной нормы права, что дает основания для возникновения судебного произвола.

Данная проблема достаточно остро стоит при разрешении налоговых споров, поскольку в соответствии с ч. 1 ст. 110 АПК РФ судебные расходы, понесенные лицами, участвующими в деле, в пользу которых принят судебный акт, взыскиваются арбитражным судом со стороны, т. е. с налоговой инспекции в случае ее проигрыша, а не из федерального бюджета.

Декларация прав налогоплательщика США исходит из того, что, если суд принимает позицию налогоплательщика по большинству пунктов дела и находит, что позиция налогового органа была в значительной степени необоснованна, налогоплательщик имеет право на получение возмещения расходов налогоплательщика, понесенных в связи с административным и судебным разбирательством дела. Налогоплательщик теряет такое право, если не старался разрешить дело в административном порядке, в том числе посредством внутренней процедуры обжалования, и отказался представить налоговому органу всю информацию, необходимую для разрешения данного дела[109].

Таким образом, одним из условий отказа налогоплательщику во взыскании с налогового органа судебных расходов в США является пренебрежение налогоплательщиком процедурой административного рассмотрения налогового спора в рамках Налогового управления США, несмотря на то что такой процесс не является обязательным по закону[110].

Другим условием отказа во взыскании судебных расходов названо непредставление налогоплательщиком налоговому органу необходимой для разрешения налогового спора информации.

Анализ указанных условий позволяет прийти к выводу, что американский налогоплательщик несет отрицательные последствия непринятия мер по урегулированию спора в досудебном порядке.

Аналогичная норма содержится в ч. 1 ст. 111 АПК РФ, согласно которой, в случае если спор возник вследствие нарушения лицом, участвующим в деле, претензионного или иного досудебного порядка урегулирования спора, предусмотренного федеральным законом или договором, в том числе нарушения срока представления ответа на претензию, оставление претензии без ответа, арбитражный суд относит на это лицо судебные расходы независимо от результатов рассмотрения дела. Однако в российском налоговом законодательстве отсутствует норма, закрепляющая обязательный досудебный порядок урегулирования всех споров налогоплательщика с налоговым органом, поэтому правило, закрепленное в ч. 1 ст. 111 АПК РФ, в данной ситуации применимо с ограничениями.

Здесь также неприменимо положение ч. 2 ст. 111 АПК РФ, согласно которой арбитражный суд вправе отнести все судебные расходы по делу на лицо, злоупотребляющее своими процессуальными правами или не выполняющее своих процессуальных обязанностей, если это привело к срыву судебного заседания, затягиванию судебного процесса, воспрепятствованию рассмотрения дела и принятию законного и обоснованного судебного акта.

Анализ данной нормы права свидетельствует о том, что содержащиеся в ней положения регулируют взаимоотношения сторон, возникающие уже в ходе рассмотрения дела в суде, поскольку в указанной норме права законодатель предусмотрел последствия ненадлежащего распоряжения сторонами именно процессуальными правами и исполнения процессуальных обязанностей, их влияния на ход судебного заседания, судебный процесс и принятие судом судебного акта.

Нижеприведенное дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа, свидетельствует о подходах, постепенно вырабатываемых судебно-арбитражной практикой по данному вопросу.

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании незаконным бездействия налоговой инспекции, выраженного в невозмещении налога на добавленную стоимость, об обязании инспекции возвратить из федерального бюджета налог на добавленную стоимость в сумме 194 866 руб. 96 коп. и взыскать расходы на оплату услуг представителя в размере 18 000 руб.

Решением от 14 декабря 2004 г. Арбитражного суда г. Москвы заявление общества удовлетворено, поскольку им представлен полный пакет документов в подтверждение права на применение налоговой ставки 0 % и доказательства несения расходов на оплату услуг представителя в заявленном размере.

В апелляционной инстанции решение суда не проверялось.

Законность и обоснованность судебного акта проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой инспекции, в которой налоговый орган просил отменить решение суда в части взыскания расходов на оплату услуг представителей и направить дело на новое рассмотрение для оценки разумности пределов взысканных расходов.

Согласно ч. 2 ст. 110 АПК РФ расходы на оплату услуг представителя, понесенные лицом, в пользу которого принят судебный акт, взыскиваются арбитражным судом с другого лица, участвующего в деле, в разумных пределах.

Поскольку в законе не определены критерии разумных пределов, суд на основании ч. 1 ст. 71 АПК РФ оценивал имеющиеся в деле доказательства понесенных сторонами судебных расходов по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном исследовании доказательств.

Судом первой инстанции дана оценка имеющимся в деле доказательствам, проведен анализ действий представителя ООО, размера судебных расходов, количества часов, затраченных на проведенные мероприятия, на основании соглашений об оказании юридической помощи.

При этом судом обоснованно не применено постановление Правительства РФ от 4 июля 2003 г. № 400 «О размере оплаты труда адвоката, участвующего в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия, прокурора или суда», поскольку указанное Постановление касается оплаты услуг адвоката в уголовном процессе, в то время как из имеющихся в деле данных о расценках услуг адвокатов видно, что оплата за услуги адвоката в арбитражном процессе увеличивается на 50 % по сравнению с действующими расценками по оплате услуг адвоката в судах общей юрисдикции.

Нельзя признать обоснованной ссылку инспекции на расценки одного из адвокатских бюро «ЮКС», так как эти расценки установлены только в одной юридической фирме, в то время как все другие фирмы имеют большие расценки. Кроме того, по объяснению представителя ООО в заседании суда кассационной инстанции расценки адвокатского бюро «ЮКС» относятся только к устной консультации по телефону.

Согласно п. 2 ч. 1 ст. 287 АПК РФ по результатам рассмотрения кассационной жалобы арбитражный суд кассационной инстанции вправе отменить или изменить решение суда первой инстанции и (или) постановление суда апелляционной инстанции полностью или в части и, не передавая дело на новое рассмотрение, принять новый судебный акт, если фактические обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены арбитражным судом первой и апелляционной инстанций на основании полного и всестороннего исследования имеющихся в деле доказательств, но этим судом неправильно применена норма права.

Судом фактические обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены на основании полного и всестороннего исследования имеющихся в деле доказательств, правильно применены нормы права, поэтому законных оснований для отмены решения суда и передачи дела на новое рассмотрение не имеется.

Поскольку норма о возмещении услуг представителя содержится в АПК РФ, нельзя признать обоснованной ссылку инспекции на НК РФ как основание для отказа в возмещении судебных расходов (постановление ФАС МО от 14 июня 2005 г. № КА-А40/4851-05-П).

Анализ данного постановления ФАС МО показывает, что арбитражные суды не склонны применять постановление Правительства РФ, регулирующее размер оплаты труда адвокатов в уголовном процессе, не считая его разумным применительно к размеру оплаты услуг представителя в арбитражном суде, требующих, помимо юридических, еще и специальных познаний в области экономны! налогов, бухгалтерии.

В данном случае суд кассационной инстанции не стал вдаваться в переоценку обстоятельств по делу, поскольку судом первой инстанции была дана оценка имеющимся в деле доказательствам, проведен анализ действий представителя налогоплательщика, количества часов, затраченных на проведенные мероприятия, соглашений об оказании юридической помощи.

Однако постановлением Федерального арбитражного суда Московского округа[111] решение первой и постановление апелляционной инстанций были отменены, размер судебных расходов с 8765 руб. 56 коп. был снижен до 1000 руб. Кассационный суд при этом исходил из того, что налогоплательщиком оспорено решение налогового органа, которым с налогоплательщика в общей сложности взыскано около 20 тыс. руб.: 13 781 руб. налога, 3578 руб. пени, 2756 руб. штрафа. В связи с этим кассационная инстанция посчитала несоразмерным спорной сумме размер оплаты услуг представителя в сумме 8765 руб. 56 коп.

Таким образом, сравнение двух указанных судебных актов показывает, что судебное усмотрение при определении размера оплаты услуг представителя базируется на сложности рассмотренного судом спора и размере имущественного интереса по делу.

Принимая постановление от 3 декабря 2004 г., Федеральный арбитражный суд Московского округа при анализе вопроса о взысканных с инспекции судебных расходов исходил из того, что помимо представления интересов налогоплательщика в судебном заседании его представитель осуществлял подготовку ходатайств о принятии обеспечительных мер, о возобновлении производства по делу[112].

По другому делу[113] Федеральным арбитражным судом Московского округа помимо объема оказанных услуг, характера спора, подлежащих представлению документов определен еще один критерий разумности расходов представителя стороны по делу, а именно неоднократность рассмотрения аналогичных споров в арбитражных судах, по которым выработалась в связи с этим сложившаяся судебно-арбитражная практика, поэтому вместо требуемых 90 тыс. руб. за оказанные услуги в судах первой, апелляционной и кассационной инстанций с инспекции было взыскано в общей сложности 8 тыс. руб.

Вместе с тем при решении вопроса о разумных пределах взыскания судебных расходов суды должны учитывать все обстоятельства по делу, не ограничиваясь только одним из указанных критериев разумности судебных расходов, а применяя их в совокупности, о чем свидетельствует нижеприведенное дело[114].

Закрытое акционерное общество обратилось в Арбитражный суд Московской области с заявлением о взыскании с Межрайонной инспекции судебных расходов по делу в сумме 81 000 руб.

Определением от 11 сентября 2009 г. Арбитражного суда Московской области заявление удовлетворено, поскольку общество документально подтвердило разумность судебных расходов на оплату услуг представителя.

Постановлением от 26 ноября 2009 г. Десятого арбитражного апелляционного суда определение суда от 11 сентября 2009 г. изменено, с Межрайонной инспекции взыскано 40 000 руб. В удовлетворении остальной части требований отказано в силу чрезмерности заявленной обществом суммы расходов в размере 81 000 руб.

Суд кассационной инстанции, отменяя постановление апелляционной инстанции и оставляя в силе определение суда первой инстанции, исходил из следующего.

В соответствии с п. 3 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 5 декабря 2007 г. № 121 «Обзор судебной практики по вопросам, связанным с распределением между сторонами судебных расходов на оплату услуг адвокатов и иных лиц, выступающих в качестве представителей в арбитражных судах» лицо, требующее возмещения расходов на оплату услуг представителя, доказывает их размер и факт выплаты, другая сторона вправе доказывать их чрезмерность.

Суды первой и апелляционной инстанций, исследовав материалы дела, пришли к выводу о том, что общество подтвердило в полном объеме оплату услуг представителя по договору.

Вместе с тем, удовлетворяя частично заявление общества, суд апелляционной инстанции исходил из того, что представителем налогового органа в материалы дела представлены копии восьми решений Арбитражного суда Московской области с участием тех же сторон, которые имеют однотипный характер, в связи с чем суд пришел к выводу, что рассматриваемый спор не представлял особой сложности, не требовал больших временных затрат для подготовки дела и составления документов, поэтому расходы, подлежащие взысканию с инспекции в пользу общества, являются чрезмерными и подлежат уменьшению до 40 000 руб.

Указанный вывод противоречил установленным судом первой инстанции обстоятельствам и материалам дела.

Только четыре из восьми судебных актов были вынесены до принятия решения по рассматриваемому делу, при этом по указанным делам рассматривались схожие с настоящим делом доводы в отношении отказа в возмещении НДС, которые касались внесения исправлений в счета-фактуры, выставленные контрагентами общества. Однако в данном деле обществом также обжаловался необоснованный отказ в применении налоговой ставки 0 % по НДС по реализации товаров (работ, услуг) в связи с несвоевременным представлением пакета документов (по истечении 90 дней), предусмотренного Положением о порядке взимания косвенных налогов и механизме контроля за их уплатой при перемещении товаров между Российской Федерацией и Республикой Беларусь, поэтому судами при рассмотрении дела по существу были исследованы документы, подтверждающие обоснованность применения ставки налога 0 %.

В связи с этим суд первой инстанции установил, что настоящее дело является достаточно сложным и содержит большой объем доказательств.

Постановлением Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 20 мая 2008 г. № 18118/07[115], принятым по делу №А40-61144/04-111-588

Арбитражного суда г. Москвы, по которому налоговым органом заявлялся довод о рассмотрении арбитражными судами около двадцати налоговых споров, связанных с отказом в возмещении налогоплательщику НДС, в обоснование которых приводились аналогичные доводы, в связи с чем подготовка правовой позиции по делу не требовала больших временных затрат, установлено следующее.

Согласно ч. 2 ст. 110 АПК РФ судебные расходы на оплату услуг представителя, понесенные лицом, в пользу которого принят судебный акт, взыскиваются арбитражным судом с другого лица, участвующего в деле, в разумных пределах. По этим же правилам распределяются судебные расходы в связи с рассмотрением апелляционной, кассационной жалобы (ч. 5 ст. 110 АПК РФ).

Вместе с тем, следуя правовой позиции Конституционного Суда РФ, изложенной в Определении от 21 декабря 2004 г. № 454-0, реализация права по уменьшению суммы расходов судом возможна лишь в том случае, если он признает эти расходы чрезмерными в силу кои креп I их обстоятельств дела.

Обязанность суда взыскивать расходы на оплату услуг представителя в разумных пределах является одним из предусмотренных законом правовых способов, направленных против необоснованного завышения размера оплаты услуг представителя и тем самым – на реализацию требования ст. 17 (ч. 3) Конституции РФ. Именно поэтому в ч. 2 ст. 110 АПК РФ речь идет, по существу, об обязанности суда установить баланс между правами лиц, участвующих в деле.

Вынося мотивированное решение об изменении размера сумм, взыскиваемых в возмещение соответствующих расходов, суд не вправе уменьшать их произвольно, тем более если другая сторона не заявляет возражения и не представляет доказательств чрезмерности взыскиваемых с нее расходов.

Заявляя о необходимости уменьшения размера подлежащих к взысканию расходов по оплате услуг адвоката, налоговый орган должен представить суду доказательства чрезмерности понесенных налогоплательщиком расходов с учетом сложившейся в регионе стоимости оплаты услуг адвоката, а также сведений статистических органов о ценах на рынке юридических услуг.

В отсутствие таких доказательств суд вправе по собственной инициативе возместить расходы в разумных, по его мнению, пределах лишь при условии явного превышения разумных пределов заявленным требованиям.

Если данных, позволяющих суду прийти к подобному выводу, не имеется, а налогоплательщик представляет доказательства разумности понесенных им расходов, уменьшение судами суммы заявленного требования следует признать необоснованным.

В соответствии с п. 20 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13 августа 2004 г. № 82 «О некоторых вопросах применения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации» при определении разумных пределов расходов на оплату услуг представителя могут приниматься во внимание, в частности: время, которое мог бы затратить на подготовку материалов квалифицированный специалист; сложившаяся в регионе стоимость оплаты услуг адвокатов; имеющиеся сведения статистических органов о ценах на рынке юридических услуг; продолжительность рассмотрения и сложность дела.

Судом первой инстанции установлено, что в обоснование разумности понесенных расходов обществом представлена информация о ценах на рынке юридических услуг. Между тем налоговым органом в материалы дела не представлено доказательств чрезмерности понесенных налогоплательщиком расходов с учетом сложившейся в регионе стоимости оплаты услуг адвоката, а также сведений статистических органов о ценах на рынке юридических услуг.

Рассуждая о конкуренции мотивов при судебном усмотрении, Д.Б. Абушенко считает, что в отношениях, складывающихся между субъектами, целью деятельности которых является обеспечение государственного интереса, в том числе налоговыми органами, на первый план должны выходить те мотивы, которые наиболее полно учитывают имущественный интерес. Данный автор в указанных правоотношениях на первое место выдвигает целесообразность, относя справедливость на последнее место[116].

Во всяком случае, в ст. 3 НК РФ, регулирующей основные начала законодательства о налогах и сборах, к таковым относятся как обязанность каждого лица уплачивать законно установленные налоги и сборы, так и положения о толковании всех неустранимых сомнений, противоречий и неясностей актов законодательства о налогах и сборах в пользу налогоплательщика (плательщика сборов).

К основным началам законодательства о налогах и сборах в силу ст. 3 НК РФ относится также положение о том, что налоги и сборы не могут иметь дискриминационный характер и различно применяться исходя из социальных, расовых, национальных, религиозных и иных подобных критериев.

Таким образом, государство, регулируя налоговые правоотношения, руководствуется как целесообразностью, устанавливая обязанность каждого платить налоги, так и справедливостью, устанавливая вышеперечисленные принципы уплаты налогов. Поэтому вряд ли суду следует быть «святее папы римского» и при разрешении налоговых споров отдавать преимущество мотиву целесообразности. В этой ситуации наиболее продуктивным является подход, избранный самим законодателем в ст. 3 НК РФ, равным образом руководствовавшимся и целесообразностью, и справедливостью, что послужит гарантией исключения судебного произвола.

Более того, с введением в АПК РФ 2002 г. нормы о взыскании расходов на оплату услуг представителя в разумных пределах следует говорить о том, что, разрешая вопрос о взыскании судебных расходов с налоговой инспекции при рассмотрении налогового дела, суд должен руководствоваться мотивом разумности.

Справедливость (описываемая как «естественная» или «искусственная»), публичная политика, общее благо, устойчивые убеждения человечества, идеалы сообщества – все это способы описания в сущности одного и того же. Это то, ради осуществления чего учреждены суды и на чем в конечном счете основываются их решения. Следовательно, каждый судья должен принимать во внимание соображения публичной политика! когда он выбирает между разными вариантами.

Судья должен признавать тот факт, что при осуществлении своей судебной функции ему следует взвешивать соображения публичной политика! которые суть нечто иное, как соображения справедливости или уравновешивания конфликтующих интересов. Он должен основываться на прошлом. Он должен признавать настоящее. Он должен готовить инструменты для разрешения проблем в будущем. Жизнь находится в постоянном движении. Также и право. Судья должен находить баланс между стабильностью и движением[117].

По мнению А. Барака, сами судьи должны уметь адекватно понять свою обязанность взвешивать соображения общественной пользы. Эта обязанность неизбежна[118].

Судебный произвол возможен при применении ст. 283 АПК РФ, предоставляющей суду право по ходатайству лиц, участвующих в деле, приостановить исполнение судебных актов, принятых арбитражным судом первой и апелляционной инстанций, при условии, если заявитель обосновал невозможность или затруднительность поворота исполнения.

Налоговые инспекции практически по каждому налоговому делу, обращаясь в суд кассационной инстанции, просят о приостановлении судебных актов.

Когда речь идет об имущественном споре и налоговый орган обязывается судом к возвращению из бюджета определенных сумм налогов, подобная просьба вполне оправданна, так как бюджет может лишиться значительных налоговых платежей, если налогоплательщик окажется недобросовестным.

Вместе с тем, если налогоплательщик обратился в суд с заявлением о признании недействительным решения налоговой инспекции и судом это заявление удовлетворено, у суда кассационной инстанции, как правило, отсутствует право на приостановление исполнения судебного акта, поскольку затруднительно представить, какой ущерб бюджету может быть нанесен, в случае когда судебный акт о признании решения налогового органа недействительным будет отменен.

Данное рассуждение верно и в том случае, когда судом вынесено решение об обязании налоговой инспекции в соответствии со ст. 78 НК РФ произвести зачет суммы излишне уплаченного налога в счет предстоящих платежей налогов, поскольку как сам подобный судебный акт, так и отмена кассационной инстанцией такого решения суда первой или апелляционной инстанции не приведет к возврату из бюджета каких-либо сумм и не нанесет в связи с этим ущерба бюджету.

Приостановление исполнения кассационной инстанцией таких судебных актов судов первой и апелляционной инстанций переходит грань судебного усмотрения, превращаясь в судебный произвол.

Поднимая проблему презумпции добросовестности налогоплательщика, невозможно не проанализировать Постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2005 г. № 9-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 113 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки Г.А. Поляковой и запросом Федерального арбитражного суда Московского округа», в котором Конституционный Суд РФ установил, что оспариваемые положения ст. 113 НК РФ о сроке давности привлечения к налоговой ответственности не могут истолковываться как предполагающие, что установленный ими срок давности распространяется равным образом как на тех налогоплательщиков, которые соблюдают свои обязанности при осуществлении налогового контроля, так и на тех, которые такому контролю противодействуют.

По существу, Конституционный Суд РФ исключил распространение такой важной гарантии привлечения налогоплательщика к налоговой ответственности, как давность преследования налогоплательщика государством за совершенное им правонарушение, на недобросовестного налогоплательщика, противодействующего проведению налоговой проверки.

Следует отметить некоторое сходство подобной позиции Конституционного Суда РФ и правовой позиции Налогового суда Канады по делу Максима Юо против Ее Величества Королевы. В решении от 23 марта 2000 г. суд указал следующее.

Адвокат ответчика подчеркнул, что в соответствии со ст. 152 (4) Акта о подоходном налоге Канады от 1971 г. годы с 1989 по 1992 не должны были бы рассматриваться за давностью лет. Однако истец сам признал, что никак не учитывал прибыль от видеопокера в своих доходах. На этом основании министерство имело право произвести новое начисление налогов на истца за указанные годы. В любом случае г-н Юо уничтожал расписки и в этом смысле сам нес ответственность за создавшуюся ситуацию…

Что касается тех лет, по которым был пересмотрен начисленный налог, то, хотя начисление налога за эти годы уже не подлежало пересмотру в рамках обычных правил, министерство имело право на такое решение в силу сознательного искажения фактов истцом[119].

Согласно подпараграфу 152 (4) (a) (i) [120]Акта о подоходном налоге Канады от 1971 г. министерство имеет право провести переначисление налогов на плательщика независимо от предусмотренного законом «нормального» срока давности или за год, в случае которого закон не предусматривает начисления налогов, если столкнется с мошенничеством или неверным заполнением декларации[121].

Правда, не стоит забывать о том, что данная правовая позиция действует в стране с высокоразвитой правовой культурой.

Достаточно отметить, что до Налогового суда Канады в 1999 г. дошло лишь 4000 споров из 80 000 после рассмотрения их в Агентстве по налогам Канады[122], в маленькой Голландии в год разрешается 300 тыс. налоговых споров, но в суд из них попадает лишь 5 %, во Франции из 2 млн таких же споров, а в Германии – из 5 до суда доходит 1 %[123], в США отдел обжалования разрешает мирным путем около 86 % представленных ему дел в год[124], в то время как действовавшее до реорганизации МНС России фактически сняло с себя ответственность за законность проведения налоговых проверок и переложило ее на плечи судов, издав письмо от 9 октября 2000 г. № ВП-6-18/788@.

В данном письме МНС России дало указания нижестоящим налоговым инспекциям: при получении налоговым органом решений (постановлений) арбитражных судов, обязывающих налоговый орган признать обязанность по уплате налога исполненной, произвести отражение в лицевых счетах, осуществить зачет либо возврат сумм денежных средств, налоговому органу надлежит обжаловать данные решения с использованием перечисленных в настоящем письме оснований.

В настоящее время ситуация коренным образом изменилась в связи с принятием п. 5 ст. 101-2 НК РФ, согласно которому решение о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения или решение об отказе в привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения может быть обжаловано в судебном порядке только после обжалования этого решения в вышестоящим налоговом органе.

Самое же важное отличие правовой позиции Налогового суда Канады от правовой позиции, занятой Конституционным Судом РФ в Постановлении от 14 июля 2005 г. № 9-П, состоит в том, что в Канаде отступление от сроков давности касается лишь взыскания налоговых платежей как таковых, в то время как в России закреплено правоположение о том, что лицо может быть привлечено к ответственности независимо от истечения срока давности привлечения к налоговой ответственности.

При этом Конституционный Суд РФ в указанном Постановлении четко разграничивает неблагоприятные последствия для налогоплательщика от неуплаты налога на определенные виды.

В целях обеспечения исполнения налогоплательщиками конституционной обязанности платить налоги и возмещения ущерба, понесенного казной в случае ее неисполнения, федеральный законодатель на основании ст. 57, 71 (п. «в», «ж», «з», «о»), 72 (п. «б», «и» ч. 1), 75 (ч. 3) и 76 (ч. 1 и 2) Конституции РФ устанавливает систему налогов, взимаемых в бюджет, и общие принципы налогообложения, а также предусматривает меры государственного принуждения, которые могут быть как правовосстановительными, обеспечивающими исполнение налогоплательщиком его конституционной обязанности (погашение недоимка! и возмещение ущерба от несвоевременной и неполной уплаты налога – пеня), так и штрафными, возлагающими на нарушителей в качестве меры ответственности дополнительные выплаты.

Таким образом, если в Канаде недобросовестные действия налогоплательщика означают лишь то, что он обязан возместить государству ущерб в виде неуплаченных налогов, т. е. отдать казне принадлежащее имущество, то в России недобросовестный налогоплательщик будет подвергнут наказанию в виде лишения принадлежащего ему имущества от уплаты налоговых санкций независимо от истечения срока давности привлечения к налоговой ответственности.

Видимо, в связи с возложением на налогоплательщика в России вдвойне отрицательных последствий от его недобросовестных действий российские арбитражные суды заняли отличную от Налогового суда Канады позицию, в соответствии с которой на налогоплательщика распространяются установленные НК РФ сроки, даже если налогоплательщик признан недобросовестным.

Так, ЗАО обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском с учетом изменения требований к налоговой инспекции о признании незаконными действий инспекции по повторному взысканию налога и пени, об обязании инспекции возвратить налог в сумме 16 678 руб. и пени в размере 424 268 руб. 31 коп. с процентами в сумме 44 710 руб. 66 коп.

Решением от 12 мая 2005 г. Арбитражного суда г. Москвы, оставленным без изменения постановлением от 25 июля 2005 г. Девятого арбитражного апелляционного суда, признано незаконным действие инспекции по взысканию 97 440 руб. 46 коп.

Инспекция обязана возвратить обществу 97 440 руб. 56 коп., в том числе пеню в сумме 80 762 руб. 56 коп. и налог в размере 16 678 руб., за пропуском сроков, установленных ст. 46, 70 НК РФ. В остальной части иска отказано, так как материалами дела не подтверждается, что в августе – сентябре 2001 г. ЕСН и пеня за его неуплату в бюджет уплачивались.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции ФНС России, в которой налоговый орган просил отменить судебные акты в части удовлетворенных требований и ссылался на недобросовестность налогоплательщика.

В соответствии с п. 6 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 17 марта 2003 г. № 71 «Обзор практики разрешения арбитражными судами дел, связанных с применением отдельных положений части первой Налогового кодекса Российской Федерации» пропуск налоговым органом срока направления требования об уплате налога, установленного ст. 70 НК РФ, не влечет изменения порядка исчисления срока на принудительное взыскание налога и пени, однако суд обязан при рассмотрении налогового спора применить пресекательный срок, установленный п. 3 ст. 48 НК РФ. В указанном пункте информационного письма определен порядок исчисления сроков, установленных ст. 70 НК РФ, при нарушении их налоговым органом.

Судами первой и апелляционной инстанций установлено, что о недобросовестности налогоплательщика при предъявлении им в банк платежных поручений № 340–343, 345 от 1 августа 2001 г., № 365, 370 от 15 августа 2001 г., № 394, 396–401 от 4 сентября 2001 г. на уплату налогов инспекции стало известно не позднее 30 октября 2002 г., когда инспекцией было принято решение № 15 об отказе в отражении в лицевом счете общества денежных средств, списанных с расчетного счета налогоплательщика, но не зачисленных на счета по учету доходов бюджета в размере 1 807 507 руб. 88 коп. Следовательно, срок для направления требования об уплате налога следует исчислять с 30 октября 2002 г.

Однако требования об уплате налогов направлены налогоплательщику лишь 3 марта 2004 г., инкассовые поручения об их взыскании выставлены инспекцией 15 апреля 2004 г., т. е. по истечении почти полутора лет со дня принятия решения инспекции от 30 октября 2002 г., в то время как в соответствии с п. 3 ст. 46 НК РФ решение о взыскании, принятое после истечения установленного кодексом срока, считается недействительным и исполнению не подлежит.

В связи с этим суды первой и апелляционной инстанций пришли к обоснованному выводу, что взыскание в апреле 2004 г. сумм по инкассовым поручениям от 15 апреля 2004 г. № 639–643 произведено с нарушением порядка и сроков, установленных ст. 70, 46 НК РФ, и на этом основании данные действия инспекции признаны незаконными, поэтому требования общества по возврату ему взысканных с него 97 440 руб. 56 коп. по указанным инкассовым поручениям удовлетворены.

Инспекция ссылалась на то, что к недобросовестным налогоплательщикам не применяется ст. 45 НК РФ, однако это не означает, что не применяются порядок и сроки согласно ст. 70, 46 НК РФ, установленные для бесспорного взыскания налогов и пени.

Доказательств того, что налогоплательщик чинил препятствия в осуществлении налоговым органом мероприятий по взысканию не поступивших в бюджет налогов, не имелось, что было подтверждено Инспекцией в заседании суда кассационной инстанции.

Кроме того, в материалах дела имелось письмо Внешкредитбанка № 01-649 в адрес налогоплательщика на его запрос от 10 августа 2001 г., в котором банк сообщал, что платежные поручения общества на сумму 1 166 649 руб. 88 коп. признаны банком и будут исполнены незамедлительно при первой же возможности. Учитывая наметившиеся положительные тенденции с денежными ресурсами, банк гарантирует погашение имеющейся задолженности по платежам ЗАО, несмотря на временные трудности.

При таких обстоятельствах оснований к отмене судебных актов в обжалуемой части не имелось[125].

Приведенная правовая позиция Налогового суда Канады раскрывает, какие действия налогоплательщика могут повлиять на неприменение давностного срока при взыскании налогов. В деле Максима Юо против Ее Величества Королевы это были активные умышленные действия налогоплательщика в виде уничтожения документов, подтверждающих размер доходов, отсутствие налогового учета этих доходов, сознательного искажения обстоятельств, имеющих значение для дела. Акт о подоходном налоге Канады от 1971 г. предусматривает в качестве оснований переначисления налогов мошенничество или неверное заполнение декларации.

В вышеприведенном деле российского суда не только отсутствовали мошеннические действия налогоплательщика, но и сам налоговый орган подтвердил, что налогоплательщик не чинил препятствий в осуществлении инспекцией мероприятий по взысканию налогов, а обслуживающий его банк подтверждал гарантии по перечислению в бюджет списанных с расчетного счета налогоплательщика денежных средств в уплату налогов.

Конституционный Суд РФ в Постановлении от 14 июля 2005 г. № 9-П перечисляет, что может пониматься под неправомерными действиями налогоплательщика: это отказ от предоставления запрашиваемых при проведении налоговой проверки документов или непредставление их в установленные сроки, препятствующие нормальному ходу налоговой проверки, что могло сделать невозможным привлечение к ответственности в связи с истечением срока давности.

Таким образом, не сами по себе отказ от представления документов или непредставление их в установленные сроки могут быть признаны судом неправомерными действиями, влекущими привлечение к налоговой ответственности вне зависимости от истечения срока давности, а только такие действия (бездействие) налогоплательщика, которые могли сделать невозможным привлечение к ответственности в связи с истечением срока давности.

Конституционный Суд РФ в этом же Постановлении указывает, что пропуск сроков давности мог быть допущен по вине налогоплательщика, не представившего необходимые документы в срок и противодействовавшего проведению налоговой проверки. Этот тезис позволяет прийти к выводу, что не только несвоевременное представление необходимых документов, но и одновременно совершение других действий, препятствующих проведению налоговой проверки, может привести к восстановлению срока давности.

Однако данный тезис противоречит предыдущему тезису названного Постановления Конституционного Суда РФ о том, что сами по себе отказ от представления документов или их непредставление в установленный срок могут привести к восстановлению срока давности.

Подобное противоречие приведет либо к разной судебной практике в зависимости от понимания тем или иным судьей этих тезисов Постановления Конституционного Суда РФ при их сопоставлении и толковании, либо с учетом перехода судебно-арбитражной практики от презумпции добросовестности налогоплательщика к ее противоположности к более узкому и жесткому пониманию текста Постановления, а именно достаточно лишь отказа налогоплательщика от представления запрашиваемых документов или непредставления их в установленные сроки для восстановления давностного срока, и при этом не требуется совершения налогоплательщиком каких-либо иных действий, противодействующих проведению налоговой проверки.

Далее Конституционный Суд РФ в названном Постановлении разъясняет, что суд вправе, не ограничиваясь одной лишь констатацией пропуска срока давности привлечения налогоплательщика к ответственности, проверить, имели ли место неправомерные действия со стороны налогоплательщика, препятствующие нормальному ходу контрольных мероприятий и направленные на их затягивание во времени.

Анализ данного тезиса позволяет прийти к выводу, что соответствующие действия налогоплательщика должны быть направлены на затягивание проверки, т. е. совершены умышленно.

Во всяком случае, во всех трех тезисах Постановления от 14 июля 2005 г. № 9-П речь идет о том, что недостаточно только совершения неправомерных действий налогоплательщиком для восстановления срока давности. Необходимо, чтобы эти действия, во-первых, препятствовали нормальному ходу налоговой проверки, а во-вторых, могли сделать невозможным привлечение к ответственности в связи с истечением срока давности.

Отдельно следует остановиться на выводе Конституционного Суда РФ о том, что непредставление документов должно препятствовать именно нормальному ходу налоговой проверки. Слово «нормальный» в контексте постановления высшего судебного органа должно быть равнозначно понятию «законный». Это означает, что не любое требование налоговым органом документов является нормальным и не любой отказ налогоплательщика от их представления является незаконным, а лишь те, что основаны на требованиях НК РФ.

Иными словами, если налоговым органом запрошены документы, предусмотренные НК РФ для проведения налоговой проверки, и именно такие документы не представлены налогоплательщиком, только в этом случае можно ставить вопрос о восстановлении срока давности.

Если же налоговым органом запрошены документы сверх перечня, предусмотренного НК РФ, и именно эти документы не представлены налогоплательщиком, суд не вправе восстанавливать давностный срок.

Непредставление документов в установленные сроки должно было сделать невозможным привлечение к ответственности в связи с истечением срока давности. Не любое нарушение этих сроков, например на несколько дней, а именно такое нарушение, которое привело к истечению срока давности, должно расцениваться как основание для восстановления срока давности.

Таким образом, при разрешении налоговых споров суду каждый раз необходимо сопоставлять длительность задержки представления запрошенных документов с длительностью пропущенного налоговым органом срока давности привлечения налогоплательщика к налоговой ответственности.

Вышеприведенный анализ российской судебно-арбитражной практики позволяет прийти к выводу, что в России, не относящейся к странам с англосаксонской системой права, при отсутствии законодательно закрепленных в НК РФ понятий «добросовестный налогоплательщик» и «злоупотребление правом», тем не менее широко применяются все доктрины против уклонения от налогообложения: доктрина существа над формой, доктрина сделки по шагам, доктрина деловой цели, доктрина игнорирования правосубъектной организации, доктрина фиктивных и недействительных сделок.

Начало этому процессу было положено Определением Конституционного Суда РФ от 25 июля 2001 г., в котором впервые появилось понятие «недобросовестный налогоплательщик», отсутствующее в налоговом законодательстве. Очень интересен следующий документ – Официальная позиция Секретариата Конституционного Суда РФ от 11 октября 2004 г. «Об Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 8 апреля 2004 г. № 169-0», согласно которой правоприменители не могут ограничиваться только установлением факта уплаты НДС с помощью заемных средств. При обнаружении признаков фиктивности сделок, направленности их на уход от налогов, согласованности действий поставщиков и налогоплательщиков, предъявляющих НДС к возмещению, необходимо выявлять, нет ли в поведении налогоплательщика признаков недобросовестного поведения. Внешним признаком такого поведения может служить, в частности, причинно-следственная зависимость между бездействием поставщика, не уплатившего НДС в бюджет, и требованиями налогоплательщика о возмещении из бюджета средств НДС. Оценка добросовестности налогоплательщика предполагает оценку заключенных им сделок, их действительности, особенно в тех случаях, когда они не имеют разумной деловой цели.

Заключенные сделки должны не только формально не противоречить законодательству, но и не вступать в противоречие с общими запретами недопустимости недобросовестного осуществления прав налогоплательщиком. Принцип добросовестности в таком случае может использоваться правоприменителями в качестве критерия при разрешении налоговых споров.

В одном только этом Определении Конституционного Суда РФ мы видим смешение доктрины существа над формой, доктрины сделки по шагам, доктрины деловой цели, доктрины фиктивных и недействительных сделок.

В связи с этим либо в российской теории права необходимо честно признать существование судебного прецедента и признаков наряду с континентальной системой права англосаксонской системы права, либо в целях нормализации правоприменительной практики и предупреждения судебного произвола внести изменения в НК РФ, определив такие понятия, как «добросовестный налогоплательщик» и «злоупотребление правом».

В противном случае суд присваивает себе не основанные на законе полномочия по игнорированию не признанных в установленном порядке недействительными сделок, актов органов государственной власти (например, оформленных надлежащим образом таможенными органами грузовых таможенных деклараций, свидетельств о государственной регистрации организаций), по неприменению действующих норм налогового законодательства (например, о сроках давности).

Тем самым налогоплательщик ограничивается в использовании предусмотренных законом средств доказывания, при том что бремя доказывания добросовестности переходит именно на налогоплательщика, который одновременно лишается такой возможности при игнорировании судом не признанных недействительными документов.

Справедливости ради следует отметить, что в самом российском законодательстве заложены основы возможности применения ряда вышеперечисленных доктрин.

Статьями 169, 170 ГК РФ предусмотрено полномочие суда считать ничтожными сделки, совершенные с целью, заведомо противной основам правопорядка, а также мнимые и притворные сделки. Это означает, что, даже если такие сделки не были признаны в отдельном судебном производстве недействительными, суд при разрешении налогового спора, установив их ничтожность, не принимает указанные сделки во внимание.

Данные положения гражданского законодательства весьма сходны с доктринами фиктивных и недействительных сделок, а также с доктриной существа над формой.

Нормы гражданского права о недействительности сделок корреспондируются с нормами налогового законодательства, закрепленными в подп. 3 п. 2 ст. 45 НК РФ, позволяющими налоговым органам изменять юридическую квалификацию сделок, заключенных налогоплательщиком с третьими лицами, а также юридическую квалификацию статуса и характера деятельности налогоплательщика.

Единственным ограничением такой переквалификации является невозможность в случае такой переквалификации взыскивать налог с организации в бесспорном порядке.

Это означает, что налоговый орган, считающий необходимым произвести такую переквалификацию, должен обратиться в суд, если налогоплательщик в добровольном порядке не желает уплатить доначисленный налог.

Обращение в суд в указанном случае возможно либо с иском о признании сделки недействительной, либо с заявлением о взыскании налоговых платежей в порядке гл. 26 АПК РФ. Если же в суд обращается налогоплательщик с заявлением о признании недействительным решения налоговой инспекции, то последняя вправе заявить в судебном заседании о необходимости изменения квалификации сделки.

Означает ли это, что суд в рамках рассмотрения дел о взыскании налоговых платежей или о признании ненормативного правового акта налогового органа недействительным вправе в налоговых целях по ходатайству налоговой инспекции самостоятельно изменить квалификацию сделки?

Представляется, что нет, поскольку налоговое законодательство не может применяться без учета норм других отраслей права. Данный вывод подтверждается п. 1 ст. 11 НК РФ, согласно которому институты, понятия и термины гражданского, семейного и других отраслей законодательства Российской Федерации, используемые в НК РФ, применяются в том значении, в каком они используются в этих отраслях законодательства, если иное не предусмотрено Кодексом.

Институт недействительности сделок закреплен в § 2 гл. 9 ГК РФ.

Как было указано выше, ничтожными суд может признать лишь сделки, совершенные с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, либо мнимые и притворные сделки. Во всех других случаях (имеются в виду случаи, относящиеся кдеятельности юридических лиц), например при заключении сделки юридическим лицом, не имеющим лицензии (ст. 173 ГК РФ), суд не вправе менять квалификацию сделки, так как гражданским законодательством предусмотрена возможность признания такой сделки недействительной лишь по иску государственного органа, осуществляющего контроль за деятельностью юридического лица.

Право суда в рамках вышеназванных дел на переквалификацию сделки вытекает из п. 2 ст. 170 ГК РФ о ничтожности притворной сделки, совершенной с целью прикрыть другую сделку, поскольку данная норма права позволяет к сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа сделки применять относящиеся к ней правила. Таким образом, даже если при разрешении спора о признании незаконным решения налоговой инспекции суд придет к выводу о ничтожности притворной сделки, он обязан применить в такой ситуации нормы права, регулирующие сделку, которую стороны имели в виду.

Бремя доказывания ничтожности сделок, заключенных налогоплательщиком, возлагается на налоговые органы, поскольку из п. 2 ст. 45 НК РФ следует, что именно налоговый орган при взыскании налога является инициатором переквалификации сделок, заключенных налогоплательщиком с третьими лицами.

Представляется, что данной логикой можно руководствоваться и при решении вопроса о праве налоговых органов на изменение юридической квалификации статуса и характера деятельности налогоплательщика.

Действительно, изменение юридической квалификации статуса юридического лица может означать не что иное, как его ликвидацию, которая в силу п. 2 ст. 61 ГК РФ возможна в принудительном порядке только по решению суда. Гели же речь идет о признании недействительной государственной регистрации юридического лица или индивидуального предпринимателя, то она также в силу п. 2 ст. 61 ГК РФ осуществляется по решению суда.

Требование о ликвидации юридического лица может быть предъявлено в суд государственным органом, которому право на предъявление такого требования предоставлено законом (п. 3 ст. 61 ГК РФ). Такое право налоговым органам предоставлено п. 11 ст. 7 Закона РФ «О налоговых органах Российской Федерации».

Основания предъявления соответствующих исков перечислены в п. 2 ст. 61 ГК РФ: допущенные при создании юридического лица грубые нарушения закона, если эти нарушения носят неустранимый характер; в случае осуществления деятельности без надлежащего разрешения (лицензии) либо деятельности, запрещенной законом, либо с нарушениями Конституции РФ, либо с иными неоднократными или грубыми нарушениями закона или иных правовых актов.

Складывающаяся судебно-арбитражная практика свидетельствует о том, что российские арбитражные суды фактически осваивают существующие в англосаксонской системе права перечисленные выше доктрины.

Так, по делу, рассмотренному Федеральным арбитражным судом Московского округа, ЗАО «Лизинговая компания «МИАС» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании недействительным решения Инспекции ФИС России от 6 октября 2004 г. об отказе в применении налогового вычета по налогу на добавленную стоимость за февраль 2001 г. по материалам камеральной налоговой проверки.

Решением от 14 апреля 2005 г. Арбитражного суда г. Москвы, оставленным без изменения постановлением от 29 августа 2005 г. Девятого арбитражного апелляционного суда, заявление общества удовлетворено, поскольку им представлен полный пакет документов, подтверждающий право на налоговый вычет и погашение займа.

Законность и обоснованность судебных актов проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции ФНС России № 6 по г. Москве, в которой налоговый орган ссылался на отсутствие реального характера затрат при осуществлении деятельности налогоплательщика.

Согласно Официальной позиции Секретариата Конституционного Суда РФ от 11 октября 2004 г. «Об Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 8 апреля 2004 г. № 169-0» правоприменители не могут ограничиваться только установлением факта уплаты НДС с помощью заемных средств. При обнаружении признаков фиктивности сделок, направленности их на уход от налогов, согласованности действий поставщиков и налогоплательщиков, предъявляющих НДС к возмещению, необходимо выявлять, нет ли в поведении налогоплательщика признаков недобросовестности. Внешним признаком такого поведения может служить, в частности, причинно-следственная зависимость между бездействием поставщика, не уплатившего НДС в бюджет, и требованиями налогоплательщика о возмещении из бюджета средств НДС. Оценка добросовестности налогоплательщика предполагает оценку заключенных им сделок, их действительности, особенно в тех случаях, когда они не имеют разумной деловой цели.

Судами первой и апелляционной инстанций не была дана оценка довода инспекции о том, что заем погашен также из заемных средств по договору от 9 октября 2000 г. № 039L/10, не погашенных в настоящее время и не подлежащих погашению в будущем, исходя из убыточности деятельности налогоплательщика на протяжении всего срока существования организации, а также довода о частичном погашении договора займа только из дохода от курсовой разницы в размере 1,2 % от суммы займа, о продлении срока договора займа до октября 2005 г. – сентября 2006 г., в то время как сумма займа составляет 2 млн долл.

В связи с этим судебные акты были отменены, дело передано на новое рассмотрение в Арбитражный суд г. Москвы для оценки указанных доводов налогового органа.

При новом разрешении спора суду одновременно было необходимо дать оценку довода инспекции о мнимых сделках по лизингу.

Решением от 21 декабря 2005 г. требования общества удовлетворены, поскольку установленные судом обстоятельства не свидетельствуют о его недобросовестности.

В апелляционной инстанции решение суда не проверялось.

Законность и обоснованность судебного акта проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции ФНС России, в которой налоговый орган ссылался на недобросовестность налогоплательщика.

Судом первой инстанции установлены факты расчета за услуги заемными денежными средствами, полученными по договору № 039L/10, заключенному на сумму 2 млн долл., и погашение договора займа в размере 476 000 долл. также из заемных средств.

Одновременно судом установлено, что срок погашения по договору займа № 039L/10 с октября 2002 г. – августа 2003 г. продлен до октября 2005 г. – сентября 2006 г.

Указанное обстоятельство свидетельствует об отсутствии у налогоплательщика возможности своевременно погасить заем.

Судом на основании имеющихся в деле документов установлена убыточность деятельности налогоплательщика за весь период его существования. Налогоплательщик, получив по договору займа № 039L/10 2 млн долл., направил их на приобретение ценных бумаг, которые затем реализовал и вырученные денежные средства также направил на погашение того же договора займа № 039L/10.

В связи с этим следует признать обоснованным расчет налоговой инспекции, подтверждающий, что налогоплательщику потребуется для погашения суммы займа 42 846,67 месяцев, т. е. заем погашению не подлежит.

Судом установлено, что оборудование, являющееся объектом лизинга, находится на заводе-изготовителе в Великобритании. Обществом представлены документы, объясняющие причину задержки передачи оборудования – отсутствие возможности его установки. Договор лизинга № 001 ЗАО «Лизинговая компания «МИАС» в качестве лизингодателя заключен с некоммерческим культурным учреждением кинотеатр «КИНОТЕАТР ЗД» как лизингополучателем в отношении кино-, видеооборудования 29 марта 2001 г. Срок действия договора поставки № 11/04-01 от 11 апреля 2003 г., заключенного через два года с ООО «Профессиональное звуковое оборудование», в соответствии с которым последнее обязуется поставить кино-, видеооборудование, а ЗАО «Лизинговая компания «МИАС» – принять и оплатить оборудование для передачи его в лизинг некоммерческому культурному учреждению кинотеатр «КИНОТЕАТР ЗД», был сторонами продлен.

Указанные обстоятельства свидетельствуют об отсутствии разумной деловой цели заключенных налогоплательщиком договоров лизинга № 001 и поставки № 11/04-01 при отсутствии реальной возможности эксплуатации оборудования[126].

Решение суда первой инстанции было отменено, заявление общества отклонено.

В данном постановлении Федеральный арбитражный суд Московского округа, очевидно, использовал положения доктрины деловой цели, и хотя в нем не упоминается о мнимом характере заключенных налогоплательщиком сделок, однако изложенные в постановлении обстоятельства позволяют прийти к выводу, что оформленные обществом договор лизинга и договор поставки заключены лишь для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия в виде поставки оборудования и передачи его в лизинг. Деловая цель договоров была подменена целью незаконного возмещения НДС.

Поэтому признание этих сделок ничтожными соответствовало бы российскому гражданскому законодательству (ст. 170 ГК РФ) и выглядело бы вполне логичным в рамках рассмотренного дела.

Между тем суд не пошел по этому пути, ограничившись признанием налогоплательщика недобросовестным и констатацией отсутствия разумной деловой цели заключенных налогоплательщиком сделок, что повлекло для налогоплательщика отрицательные налоговые последствия, однако не привело к отрицательным последствиям для него как субъекта гражданско-правовых отношений.

Действительно, признание договоров лизинга и поставка! ничтожными в дальнейшем могло бы осложнить существование организации как субъекта гражданско-правовых отношений, в то время как организация впоследствии могла исполнить заключенные ею договоры, получив причитающиеся ей платежи.

Таким образом, введение в российское налоговое законодательство перечисленных выше доктрин не только не ущемит права предпринимателей, но и упорядочит применение указанных доктрин арбитражными судами, ограничит их полномочия установлением отрицательных последствий исключительно в налоговой сфере без вторжения в сферу гражданско-правовых отношений и разрушения договорных отношений.

В настоящее время Высшим Арбитражным Судом РФ принято Постановление Пленума от 10 апреля 2008 г. № 22 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с применением статьи 169 Гражданского кодекса Российской Федерации», которым ограничено право налоговых органов на обращение в суд с исками о признании сделок недействительными на основании ст. 169 ГК РФ, поскольку требование налогового органа о применении предусмотренных ст. 169 Кодекса последствий недействительности сделки, обосновываемое тем, что данная сделка совершена с целью уклонения от уплаты налогов, выходит за рамки полномочий налогового органа, так как взыскание в доход Российской Федерации всего полученного (причитавшегося) по сделке не является мерой, направленной на обеспечение поступления в бюджет налогов.

ВАС РФ в п. 6 названного Постановления приходит к выводу о том, что для обеспечения поступления в бюджет налогов в полном объеме налоговый орган вправе, руководствуясь ст. 170 ГК РФ, предъявить требование о признании совершенных налогоплательщиком сделок недействительными как сделок, совершенных лишь для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия (мнимых), либо с целью прикрыть другую сделку (притворных), поскольку удовлетворение этого требования может способствовать реализации соответствующей задачи.

Судебно-арбитражная практика применения Постановления ВАС РФ должна выработать подходы к разрешению соответствующих споров. В целях же разрешения налоговых споров важным является правовая позиция, закрепленная в п. 7 данного Постановления: если суд на основании оценки доказательств, представленных налоговым органом и налогоплательщиком, придет к выводу

о том, что налогоплательщик для целей налогообложения не учел операции либо учел операции не в соответствии с их действительным экономическим смыслом, суд определяет объем прав и обязанностей налогоплательщика, исходя из подлинного экономического содержания данной операции или совокупности операций в их взаимосвязи.

3.1. Презумпция законности действий налоговых органов

В развитых странах Европы и Америки действует юридически опровержимая презумпция правоты государства, согласно которой признается правильность действий должностных лиц, выполняющих функции, относящиеся к кругу их полномочий[127].

Конец ознакомительного фрагмента.