Глава 5
К половине одиннадцатого утра среды Ли уже изнемогала от тревоги. Тремя часами раньше звонила детектив Литлтон и передала, что хотя карта, нарисованная Ли вчера вечером, оказалась не слишком точной, они вместе с детективом Шредером опять отправились в горы, следуя примерному маршруту. Детектив обещала позвонить снова, как только что-то прояснится.
Больничная телефонистка, очевидно, получила приказ никого больше не соединять с палатой, потому что ночью кто-то положил на ее тумбочку целый ворох записок. И поскольку делать все равно было нечего, Ли внимательно перечитала каждую, хотя утром только небрежно их просмотрела.
Джейсон звонил шесть раз. Предпоследнее послание было резким и одновременно умоляющим:
«Чертов коммутатор не пропускает звонки, а врачи не разрешают посетителям входить в палату. Попроси их позволить мне прийти, и я через три часа буду у тебя. Позвони мне, Ли. Позвони первая. Позвони. Позвони».
Очевидно, он позвонил снова, почти сразу же после того, как повесил трубку, потому что время, указанное в следующей записке, отличалось от предыдущего всего на две минуты. На этот раз он решил успокоить Ли относительно пьесы:
«Джейн делает что может, но она – не ты. Попытайся не слишком волноваться за спектакль».
Ли до сих пор не приходило в голову думать ни о спектакле, ни о дублерше. И ее единственной реакцией было легкое удивление. Неужели Джейсон воображает, будто ей не все равно, что станется с проклятой пьесой?
Кроме лихорадочных призывов Джейсона, были еще десятки телеграмм и записок от деловых и просто добрых знакомых ее и Логана. Звонила также Хильда, всего-навсего пожелавшая ей выздоровления. Кроме того, с Ли пытались связаться ее пресс-агент и секретарь. Обе просили указаний, как только она почувствует себя достаточно хорошо, чтобы им перезвонить.
Ли продолжала перелистывать бумажки, находя некоторое утешение в искреннем сочувствии посторонних… пока не дошла до записки от Майкла Валенте:
«Мысленно с Вами. Если смогу чем-то помочь, позвоните по этому номеру».
Эти две строчки сразу же показались ей чересчур личными, крайне бесцеремонными и абсолютно неприличными, но Ли скоро поняла, что ее реакция основана скорее на негативном отношении к самому автору, чем на смысле его слов.
Не в силах больше выносить вынужденное безделье, Ли отложила записки, отодвинула столик с подносом, на котором стыл нетронутый завтрак, и потянулась к телефону. Больничная телефонистка растерялась от неожиданности, стоило ей назвать себя, и что-то восхищенно пролепетала.
– Простите, если вас замучили звонками, – начала Ли.
– Ничего страшного, миссис Мэннинг. Для этого мы тут и сидим.
– Спасибо. Причина, по которой я звоню, очень проста. Хотела убедиться, что вы сразу соедините меня, если вдруг позвонит мой муж или офицеры полиции.
– Разумеется, миссис Мэннинг, конечно! Мы сразу же соединим вас с участком и уже знаем, что ваш муж пропал. Нам бы в голову не пришло задержать его звонок. Нам велено немедленно соединять вас со всяким, у кого есть какая-то информация о вашем муже. Приказано также записывать сообщения всех остальных, кроме репортеров. Их мы соединяем с офисом нашей администрации, пусть там разбираются.
– Спасибо, – пробормотала Ли, слабея от разочарования. – Простите, что причинила вам столько беспокойства.
– Я молюсь за вас и вашего мужа! – вырвалось у телефонистки, и искренность и простота этой фразы вызвали слезы на глазах Ли.
– Только не прекращайте молиться, – сдавленным от страха и благодарности голосом выдавила она.
– Ни за что. Клянусь!
– Мне нужно сделать несколько междугородных звонков, – пробормотала она. – Как это сделать с палатного телефона?
– У вас есть телефонная кредитка?
Кредитные карты Ли вместе с портмоне и электронной телефонной книжкой остались в сумочке в машине, но она знала номер телефонной карточки наизусть, потому что часто ею пользовалась.
– Есть.
– Тогда наберите девятку для выхода в город, а дальше как обычно.
Несмотря на все, сказанное детективами, Ли все же попыталась позвонить Логану на сотовый. Не добившись ответа, она позвонила Хильде спросить, не слышала ли та чего-нибудь, но взволнованная экономка смогла повторить только то, что сказала детективам.
Ли уже набирала номер Джейсона, когда в палату ворвалась медсестра.
– Как вы себя чувствуете, миссис Мэннинг?
– Прекрасно, – солгала Ли, дождавшись, пока медсестра проверит трубки, контейнеры с жидкостью и иглы, вонзенные в ее тело.
– Вы отказались от морфия? – спросила сестра, осуждающе покачивая головой.
– Мне он не нужен. Я прекрасно себя чувствую.
Говоря по правде, каждый дюйм ее тела от волос до кончиков пальцев на ногах либо ныл, либо горел, и сестра, несомненно, это знала: недаром, недоверчиво хмурясь, уставилась на Ли, пока та не смягчилась.
– Не хочу никакого морфия, потому что мне сегодня нужна ясная голова.
– Прежде всего вам нужно избавиться от боли и побольше отдыхать, тогда раны скорее заживут, – возразила сестра.
– Я обязательно воспользуюсь вашим советом, но позже, – пообещала Ли.
– Вам также необходимо есть, – скомандовала сестра, пододвигая поближе к постели столик с подносом.
После ее ухода Ли немедленно отодвинула поднос и снова потянулась к телефону. Ее звонок разбудил Джейсона.
– Ли? – сонно промямлил он. – Ли! Иисусе!
Похоже, знакомый голос в два счета вывел его из забытья.
– Какого дьявола тут творится? Как ты? От Логана есть что-нибудь? Он в порядке? – завопил Джейсон, приходя в себя.
– От Логана ни единого слова, – вздохнула Ли. – Со мной все в порядке. Немного ободранная и забинтованная, только и всего.
Она отчетливо чувствовала, как совесть Джейсона вступила в конфликт со своекорыстными интересами и эгоистическим желанием узнать, когда она вернется на сцену.
– Можешь сделать одолжение?
– Любое.
– Мне, возможно, понадобится нанять людей, чтобы помочь в поисках Логана. Кому нужно позвонить? Частным детективам? Ты кого-нибудь в этом роде знаешь?
– Дорогая, я тебе просто удивляюсь. А как, по-твоему, мне удалось уличить Джереми в измене? Как, по-твоему, я умудрился не заплатить тому шарлатану, который утверждал…
– Не можешь дать название фирм и телефонный номер? – перебила Ли.
К тому времени как она вынула ручку из ящика тумбочки и записала номер на обратной стороне телеграммы, ей стало так плохо, что из головы разом вылетели все связные мысли. Ли сдалась и легла, стараясь дышать так, чтобы не вызвать очередного приступа боли в ребрах. Не успела она немного прийти в себя, как снова появилась сестра и увидела нетронутый завтрак.
– Вы действительно должны есть, миссис Мэннинг. У вас уже несколько дней крошки во рту не было.
Игнорировать сиделку было куда легче, но она ушла спать и наверняка не вернется до вечера.
– Я поем, но не сейчас…
– Именно сейчас, – парировала сестра, водружая переносной столик на колени Ли и снимая с блюд пластиковые крышки. – Что хотите сначала? – жизнерадостно осведомилась она. – Яблочный соус, пророщенную пшеницу со снятым молоком или яйца в мешочек?
– Вряд ли я смогу проглотить что-то из этого.
Сестра, удивленно хмурясь, просмотрела маленький список, лежавший рядом с подносом.
– Но именно это вы заказывали вчера вечером.
– Должно быть, в бреду.
Очевидно, сестра согласилась, но все же упорно стояла на своем:
– Я могу послать кого-нибудь в кафетерий. Что вы обычно едите на завтрак?
Этот вопрос вызвал в Ли такую мучительную тоску по прежней жизни, по спокойной, чудесной каждодневной рутине, что слезы обожгли глаза.
– Фрукты. Грушу… и кофе.
– О, нет ничего проще, – добродушно заверила сестра. – Даже не обязательно посылать кого-то в кафетерий.
Едва она вышла, как в палате появились Шредер и Литлтон. Ли, сделав над собой усилие, приподнялась:
– Вы нашли хижину?
– К сожалению, нет, мэм. Нам нечего сообщить. Наоборот, хотели задать вам несколько вопросов, – объявил Шредер и, кивнув на поднос, добавил: – Если хотели сначала поесть, не стесняйтесь. Мы можем подождать.
– Сестра обещала принести кое-что другое, – пояснила Ли.
Тут словно по волшебству возникла сестра с каталкой, на которой возвышалась гигантская, перевитая золотыми лентами корзина с грушами, лежащими на золотистом атласе.
– Корзина была на посту медсестер. Кто-то из посетителей принес и сказал, что это для вас. Взгляните! Не просто груши, а произведения искусства! – ахала сестра, вынимая из золотистого гнездышка огромную лоснящуюся грушу и поднимая ее на всеобщее обозрение. – Только вот карточки, похоже, нет, – прибавила она, оглядывая корзину и отдавая грушу Ли. – Должно быть, выпала. Теперь я оставлю вас с вашими посетителями.
Груша напомнила Ли о последнем разговоре с Логаном насчет завтрака, и глаза снова наполнились сентиментальными слезами. Она сжала грушу в ладонях, поглаживая кончиками пальцев гладкие бока, думая о такой же гладкой коже Логана, его улыбке… Потом прижала грушу к сердцу, где хранились драгоценные воспоминания о Логане, живые и добрые. По щекам медленно сползли две слезы.
– Миссис Мэннинг?
Ли смущенно смахнула слезы.
– Простите… просто мой муж всегда подшучивал над моим пристрастием к грушам. Я много лет почти каждый день ем груши на завтрак.
– И наверное, многие знают об этом? – как бы между прочим спросила детектив Литлтон.
– В общем, это не секрет, – кивнула Ли, откладывая грушу. – Время от времени он подсмеивался над этой привычкой в присутствии посторонних. Груши скорее всего послала экономка или секретарь, а всего вернее, тот рынок, где я всегда их покупаю. – Она показала на два стула, обтянутых коричневым винилом: – Садитесь, пожалуйста.
Литлтон подвинула стулья к кровати.
– Ваша карта оказалась не настолько полезной, как мы ожидали, – начал Шредер. – Чертеж был немного неточен, а вехи либо пропали, либо завалены снегом. Мы проверяем всех риэлторов в округе, но пока никто ничего не знает ни о хижине, ни о ее владельце.
Неожиданно Ли пришла в голову мысль: решение настолько очевидное, что она была поражена своей недогадливостью! Как это она не подумала об этом раньше?!
– Знаете, я была почти у цели, когда произошла авария. Тот, кто нашел меня на дороге, точно знает это место! Вы уже говорили с ним?
– Пока нет, – признался Шредер.
– Но почему? – взорвалась Ли. – Почему вы целый день скитаетесь по горам, пытаясь следовать моей карте, когда нужно всего-навсего потолковать с тем, кто меня отыскал?
– Мы не можем потолковать с ним, потому что не знаем, кто он.
Голова Ли словно разбухла. Виски ломило. Нетерпеливое раздражение не давало сосредоточиться.
– Но его наверняка нетрудно отыскать. Пожалуйста, расспросите водителя «скорой помощи», которая меня привезла. Должно быть, они видели его.
– Постарайтесь успокоиться, – попросил Шредер. – Понимаю, что вы расстроены, но позвольте объяснить ситуацию с вашим спасителем.
Почувствовав, что положение куда сложнее, чем она предполагала, Ли попыталась последовать его совету.
– Ладно, я успокоилась и слушаю вас.
– Мужчина, нашедший вас воскресным вечером, спустился с горы, добрался до маленького мотеля на окраине Хэпсбурга, называемого «Венчур инн», разбудил ночного портье и велел позвонить девять-один-один. Потом убедил портье, что вам лучше полежать в комнате с нагревателем и одеялами до прибытия помощи. После того как двое мужчин внесли вас в номер, ваш спаситель сказал портье, что идет к машине за вашими вещами. Больше он не вернулся. Когда через несколько минут портье вышел на улицу, машины неизвестного уже не было.
Все эмоции разом выкипели, оставив Ли вялой и обмякшей. Закрыв глаза, она откинулась на подушки.
– Но это безумие. Почему кто-то способен так поступить?
– На это есть несколько возможных объяснений, и самое правдоподобное – что он и есть тот тип, который сбил вашу машину. Потом ему все же стало совестно, и он поехал обратно, искать вас, а когда нашел, убедился, что вы в надежных руках, и только потом смылся до приезда полиции и «скорой». Трудно сказать, так ли это, но у него наверняка были причины не дожидаться полиции. Портье объяснил, что парень сидел за рулем черного или темно-коричневого четырехдверного седана, по всей видимости, «линкольна», старого и довольно побитого. Портье уже лет семьдесят, так что память совсем плоха, тем более что хлопот у него было по горло, особенно когда он пытался вынести вас из машины. Зато лицо водителя он запомнил немного лучше и согласился завтра поработать с нашим художником, чтобы составить фоторобот. Будем надеяться, что они добьются достаточного сходства и мы сможем воспользоваться портретом, если ваш муж к этому времени не объявится.
– Ясно, – прошептала Ли, отворачивая голову. Но перед глазами стояло счастливое лицо Логана в тот момент, когда он целовал ее на прощание. Он где-то там, наверху, раненый или застрявший в снегу… или то и другое. Это единственные альтернативы, которые была способна признать Ли. Она отказывалась даже помыслить о том, что Логану уже могут не понадобиться ни помощь, ни спасение.
Тут впервые за все время раздался нерешительный голос Литлтон:
– Мы… хотели спросить вас еще кое о чем…
Ли сморгнула слезы и вынудила себя взглянуть на хорошенькую брюнетку.
– Сегодня утром офицер Воровски вернулся на дежурство после отгулов и сообщил, что в сентябре вы жаловались на неизвестного преследователя. Именно он тогда разговаривал с вами и сейчас посчитал, что мы тоже должны знать. Скажите, проблема все еще существует?
Сердце Ли глухо, тревожно забилось с такой силой, что, казалось, все тело сотрясается. Голос постыдно дрожал, язык не слушался.
– Думаете, это он столкнул меня с дороги или что-то сделал моему мужу? – почти неслышно пролепетала она.
– Нет, вовсе нет, – с теплой, ободряющей улыбкой заверила детектив Литлтон. – Мы всего лишь пытаемся помочь. Основные дороги уже очищены, а по боковым пущены грейдеры. Телефон и электричество работают почти везде, если не считать самых отдаленных уголков. Думаю, ваш муж объявится с минуты на минуту. Мы подумали, что, пока еще работаем с вами, вы захотите выяснить личность преследователя. Если хотите, чтобы мы…
– Буду очень вам благодарна, – поспешно ответила Ли, цепляясь за объяснение детектива Литлтон, потому что хотела ему поверить.
– Что вы можете рассказать о нем?
Ли описала события, беспокоившие ее последнее время.
– Вы сказали, что он послал вам орхидеи, – заметила Литлтон, когда Ли закончила рассказ. – Не смотрели, случайно, карточки в тех корзинах, что принесли в палату?
– Нет.
Литлтон встала и первым делом направилась к белым орхидеям.
– Они от Стивена Розенберга, – прочла она.
– Это один из спонсоров спектакля, – пояснила Ли.
Литлтон продолжала читать тексты и подписи на других карточках. Дойдя примерно до половины, она кивнула на стопки телефонограмм и телеграмм на тумбочке Ли:
– А эти? Вы все прочитали?
– Большинство.
– Не возражаете, если детектив Шредер займется этим, пока я перебираю корзины?
Ли равнодушно кивнула, но Шредер взялся за дело без особого энтузиазма.
Когда оказалось, что все имена на карточках знакомы Ли, детектив Литлтон взяла свою куртку. Шредер тоже поднялся, пытаясь закончить просмотр стоя. Он как раз читал одну из последних телефонограмм, когда его поза и лицо претерпели внезапные и самые неприятные изменения. Он как-то весь подобрался, насторожился, помрачнел и уставился на Ли так, словно видел ее в совершенно новом и крайне нелестном свете.
– Итак, насколько я полагаю, Майкл Валенте – ваш хороший приятель?
И он, и Литлтон смотрели на нее с таким видом, что Ли почувствовала себя каким-то образом приниженной и запачканной одним этим предположением.
– Вовсе нет, – подчеркнуто сухо возразила она. – Впервые я встретила его в субботу вечером у себя дома на вечеринке в честь премьеры новой пьесы.
Она не хотела ничего больше говорить. Не хотела упоминать о вечеринке, и особенно дать им знать, что Логан вел какие-то дела с Валенте. Не хотела сказать лишнего, чтобы детективы посчитали Логана кем-то еще, кроме абсолютно честного и надежного бизнесмена и любящего мужа, который трагическим образом пропал. Что, разумеется, было чистой правдой.
Детективы, похоже, приняли ее объяснение.
– Наверное, если ты звезда первой величины, всякие психи и помешанные слетаются, как мошки на огонек, – предположил Шредер.
– Издержки профессии, – кивнула Ли, пытаясь шутить и самым жалким образом потерпев неудачу.
– А теперь мы уходим и дадим вам отдохнуть, – объявил он. – Если что-то понадобится, звоните. Мы оставили номера наших сотовых, а пока попробуем еще раз задействовать вашу карту. Обычно найти места аварий не составляет труда. Но по обочинам дорог сейчас такие сугробы, что трудно найти приметы, которые вы указали.
– Позвоните, если найдете что-то… что бы то ни было, – взмолилась Ли.
– Обязательно, – пообещал Шредер.
Он сумел удержать себя в руках, даже когда Литлтон остановилась на посту медсестер и спросила насчет отсутствовавшей в корзине груш карточки. Он не дал воли возмущению, даже когда медсестра поискала и ничего не смогла найти, но когда они добрались до лифтов, яростно набросился на Сэм:
– Что это ты устроила? Нужно же быть такой ненормальной! Запугала ее своим бредом насчет преследователя, так что у бедняги последний разум отшибло. И она ни на секунду не поверила твоим объяснениям. Она точно знала, о чем ты думаешь.
– Она не глупа. И очень скоро сама вспомнила бы его и перепугалась бы, что именно он устроил все это, – парировала Сэм. – Лучше пусть знает, что мы уже об этом подумали и идем по следам.
– По каким еще следам? – фыркнул он. – Ее преследователь находится еще в той романтической стадии, на которой все подобные типы дарят подарки предмету своего обожания, и, возможно, в ней и останется, пока не положит глаз на кого-то другого. Далее, преследователи никогда не действуют спонтанно, наоборот, они часами мечтают о той минуте, когда можно выйти из тени. Мечтают, планируют и терпеть не могут никаких отклонений. И уж конечно, не собираются делать первый ход в разгар внезапно налетевшей непредсказуемой вьюги, если только не замыслили еще и это… что совершенно невозможно.
Появление лифта сбило Шредера с намеченной колеи, а Сэм, увидев, что в кабине никого нет, попыталась рассуждать:
– Не находишь странным, что муж исчез в ту же ночь, когда жену едва не убили… а потом самым таинственным образом спасли? Слишком много совпадений, на мой взгляд.
– Предполагаешь, что за всем этим стоит один преследователь? Или их много? Сколько, по-твоему?
Сэм, проигнорировав сарказм, продолжала:
– Вполне возможно, он ехал за ней, когда увидел, что машина летит с обрыва, вот и остался, чтобы ее спасти.
Она прикусила язык, но было уже поздно: даже в ее собственных ушах подобное предположение звучало нелепо.
– Это и есть твоя версия? – издевательски хмыкнул Шредер. – Преследователь, внезапно ставший рыцарем в серебряных доспехах? – И, не дожидаясь ответа, добавил: – Так вот, позволь я выскажу свою: Мэннинг, захваченный бураном, по какой-то причине не может выбраться. Миссис Мэннинг потеряла управление из-за того же свирепого бурана и скатилась с дороги. А вот почему эта версия мне нравится: та же самая история случилась с сотнями людей, попавших в бурю в это воскресенье. Твоя версия, на мой взгляд, не выдерживает никакой критики: это невероятно, мало того, неправдоподобно. Короче говоря, чушь собачья.
Определение было на редкость точным, поэтому Сэм, вместо того чтобы надуться, глянула на Шредера и рассмеялась.
– Ты прав, но, ради Бога, не щади моего самолюбия. Не стоит смягчать выражения, даже если рядом стоит женщина.
Шредер был мужчиной, а следовательно, слово «прав» одновременно казалось и комплиментом – что значительно улучшило его настроение, – и очень высокой оценкой.
– Тебе следовало обсудить свою теорию со мной, вместо того чтобы обрушивать ее на миссис Мэннинг, – проворчал он, заметно смягчившись.
– Мне она в голову не приходила, пока мы не оказались в палате, – призналась Сэм как раз в тот момент, когда лифт остановился на первом этаже. – Именно груши натолкнули меня на эту мысль. Они явно предполагали, что пославший их знает о привычках миссис Мэннинг, а карточки в корзине не оказалось. Потом, когда я увидела, как сильно реагирует на них миссис Мэннинг…
– Она уже сказала, почему так отреагировала.
Они были уже на полпути к выходу, когда Сэм решила задержаться.
– Подожди меня у машины, – попросила она.
– Неприятности с простатой? – пошутил Шредер, ошибочно предположивший, что Сэм понадобилось в дамскую комнату. – Ты уже бегала туда по пути наверх.
Сэм подошла к стойке справочной службы, где уже стояло несколько новых букетов, ожидавших отправки в палаты, и показала жетон престарелой даме с голубоватыми волосами и бейджем, на котором значилось имя «миссис Новотны».
– Скажите, ту большую корзину с грушами принесли сегодня утром?
– О да, – кивнула дама, – мы все поражались размерам этих чудесных груш.
– Вы, случайно, не заметили машину или грузовик, который их привез.
– Представляете, заметила! Черный автомобиль… вроде тех, в котором ездят звезды. Я это знаю, потому что два подростка, сидевших вон там, стали громко им восхищаться. Один сказал, что он стоит не меньше трехсот тысяч долларов!
– А про марку они ничего не сказали?
– Сказали. Как же это…
Дама довольно долго думала, прежде чем просиять.
– Они сказали, что это «бентли»! – торжествующе вскричала она. – Я могу и водителя описать. Черный костюм и черная шляпа с защитным козырьком. Он внес корзину и поставил на мою стойку. Предупредил, что они для миссис Мэннинг, и попросил позаботиться о том, чтобы она их получила как можно скорее. Я пообещала.
Сэм почувствовала себя полной идиоткой. Значит, Шредер прав, и она гоняется за какими-то призраками, когда речь идет всего-навсего о невинной корзине дорогих фруктов, доставленной водителем на «бентли».
– Большое спасибо, миссис Новотны, вы мне очень помогли, – пробормотала она механически, поскольку считала, что следует давать понять каждому свидетелю, насколько ценны его показания. Вроде как способ сказать «спасибо за то, что мы вас впутали в это дело».
Миссис Новотны была так польщена, что не знала, чем еще услужить.
– Если хотите узнать о человеке, сидевшем за рулем машины, вам следует спросить того, кто послал груши.
– Мы не знаем, кто их послал, – бросила Сэм не оборачиваясь. – В корзине не было карточки.
– Конверт выпал.
Что-то в ее голосе заставило Сэм остановиться и оглянуться.
Миссис Новотны держала в руке квадратный конверт.
– Я хотела отправить это наверх, миссис Мэннинг, с кем-нибудь из добровольных помощников, но они все утро заняты. В больнице из-за этой бури почти не осталось свободных мест. Многие скользили и падали, а уж аварий на дорогах не счесть, не говоря уже о тех, кто получил инфаркт, убирая снег вручную.
Сэм снова пространно поблагодарила ее, взяла конверт и пошла к выходу. И все же распечатала послание, не потому, что ожидала найти там что-то важное, просто уже оконфузилась перед Шредером и расстроила миссис Мэннинг из-за корзины с грушами. Внутри оказался небольшой, сложенный вдвое листок с монограммой, на котором было начертано несколько строк. Прочитав записку, Сэм замерла на полушаге. Потом моргнула и перечитала. Раз. Другой…
Шредер уже успел вывести машину со стоянки и ждал на обочине, как раз у главного входа. Из выхлопной трубы валили клубы дыма; на ветровом стекле уже успела образоваться тонкая твердая корочка льда, которую Шредер соскребал кредитной карточкой: весьма увлекательное занятие, когда «дворники» трудятся с полной скоростью, а пальцы у тебя голые. Сэм залезла в машину и подождала, пока он не сядет и не примется дуть на замерзшие руки. Только когда он закончил их растирать, она протянула ему записку.
– Что там? – выговорил он, зябко поводя плечами.
– Послание, которое прилагалось к грушам миссис Мэннинг.
– А почему ты даешь его мне?
– Потому что ты замерз и я думала… что это тебя подогреет.
Шредер явно считал это маловероятным и продемонстрировал это мнение, проигнорировав записку и снова начиная растирать руки. Немного придя в себя, он включил зажигание, взглянул в зеркальце заднего обзора и отъехал. И только потом потянулся за запиской, небрежно поддел листок большим пальцем, а когда они приближались к пешеходному перекрестку, где чернел знак «стоп», сбросил скорость и нехотя опустил глаза.
– Твою мать! – взревел он, так сильно ударив по тормозам, что ремень безопасности Сэм перекрутился, а багажник машины занесло.
Шредер еще раз прочитал записку, медленно поднял большую темноволосую голову и уставился на Сэм. Карие глаза блестели изумлением и восторгом гончего пса, взявшего след, или безмерно счастливого ротвейлера при виде сочной говядины. Шредер тряхнул головой, словно пытаясь ее прояснить.
– Нужно срочно позвонить капитану Холланду, – решил он, снова подкатывая к обочине и вытаскивая сотовый. – Какая удача, Литлтон! – восклицал он, нажимая кнопки. – Если Мэннинг не объявится в ближайшие часы живым и здоровым, ты только что поднесла нью-йоркскому департаменту полиции, причем буквально на блюдечке, расследование, которое сделает тебя героиней, а Холланда – следующим комиссаром полиции. И тогда комиссар Труманти сможет умереть счастливым. Это Шредер! – рявкнул он в телефон. – Мне нужно поговорить с капитаном. – И, немного послушав, уже спокойнее сказал: – Передайте, дело срочное. Я подожду. – Он перевел телефон в режим «mute»[8] и объявил: – Не будь ты уже златовласым ангелом Холланда, наверняка стала бы им сейчас.
Сэм подавила возопившую в душе сирену тревоги.
– То есть как это «ангел»?
Шредер ответил несчастным, пристыженным взглядом.
– Забудь, что я это сказал. Не мое дело, что там у вас с Холландом. Теперь ясно, что у тебя куда больше достоинств, чем всего лишь хорошенькое личико. У тебя поразительные инстинкты, настойчивость, упорство и способности. Только это и имеет значение.
– В этот момент для меня имеет значение только твой намек на то, что капитан Холланд питает ко мне некоторую слабость, и я желаю знать, почему ты так считаешь.
– Черт, да у нас в Восемнадцатом все так считают!
– Ну да, теперь мне стало гораздо легче, – саркастически бросила она. – А теперь отвечай, или я покажу тебе такое упорство, какого ты…
На другом конце линии что-то сказали, и Шредер повелительным жестом велел Сэм помолчать.
– Я подожду, – повторил он, оглядывая Сэм, очевидно, чтобы решить, насколько реальна ее угроза. Решив, что она пойдет на все, он неловко откашлялся. – Рассмотрим факты, – начал он, снова нажимая кнопку «mute». – Ты, совершенно неопытный детектив, захотела попасть в «убойный» отдел Восемнадцатого. Захотела – и попала. На нас валится лавина дел, но Холланд не хочет давать тебе абы что, нет, он, видишь ли, желает дать тебе такое, чтобы ты сразу прославилась. Тебе нужен постоянный напарник, но Холланд не прикрепил тебя лишь бы к кому. Нет, он выбирает тебе напарника лично, собственной волей.
Сэм схватилась за единственное неуклюжее объяснение, которое пришло ей в голову:
– Холланд сам раздает назначения, поскольку должность лейтенанта Унгера до сих пор не занята.
– Да, но Холланд прикрепил тебя к напарнику, который, по его словам, должен быть «человеком приятным, вполне с тобой совместимым»…
– В таком случае почему же выбор пал на тебя?
Очевидно, колкость не подействовала, потому что Шредер ухмыльнулся:
– Он знает, что я сумею за тобой присмотреть.
– Он велел тебе присмотреть за мной? – охнула Сэм, с омерзением глядя на него.
– Именно в этих выражениях.
Несколько секунд ушло на то, чтобы переварить эту новость. Потом Сэм с притворным безразличием пожала плечами:
– Что же, если для вас все это является неопровержимым свидетельством того, что между нами что-то есть, значит, вы просто стая старых ворон-сплетниц.
– Помилосердствуй, Литлтон! Взгляни на себя: не очень-то ты похожа на типичную женщину-копа. Не ругаешься, не лезешь на стенку, вся такая воспитанная, с хорошими манерами, как настоящая леди, и, кроме того, не смотришься копом.
– Ты просто не слышал, как я ругаюсь, – поправила Сэм, – и еще не видел меня по-настоящему разозленной, и чем тебе не угодила моя внешность?
– Что ты! Только спроси Холланда да и кое-кого еще из Восемнадцатого: они хором заверят, что ты просто куколка. Еще бы: остальные женщины в Восемнадцатом гораздо старше и на пятьдесят фунтов тяжелее, так что им с тобой не равняться.
Сэм с отвращением покачала головой и скрыла нахлынувшее облегчение, но следующее замечание Шредера повергло ее в еще большее уныние.
– Если хочешь знать всю правду, – продолжал он, – согласно некоторым слухам, у тебя какая-то мохнатая лапа. Друзья на самом верху, что-то в этом роде.
– Что ж, вполне естественно, – буркнула Сэм, ухитряясь изобразить презрительное удивление. – Когда женщина начинает делать успехи в чисто мужской профессии, вы, парни, готовы отнести ее достижения на счет чего угодно, повторяю, чего угодно, кроме ее способностей.
– Их у тебя хоть отбавляй, – к изумлению Сэм, заверил Шредер, но тут же осекся и нажал кнопку: очевидно, Холланд подошел и, похоже, немедленно стал его отчитывать за то, что не отключился сразу и теперь на счете у него ничего не осталось. – Да, сэр… капитан… знаю… возможно, пять минут. Да, сэр… капитан… но детектив Литлтон обнаружила кое-что, и я подумал, что нужно немедленно сообщить вам об этом.
И поскольку Шредер был старшим напарником, а также «приглядывал» за ней, Сэм ожидала, что он если и не присвоит себе ее открытие, то по крайней мере получит некоторое удовлетворение, сам рассказав обо всем Холланду, но и тут ее ждал сюрприз: Шредер, подмигнув, протянул ей трубку:
– Холланд говорит, что тебе лучше постараться, иначе он нас обоих в порошок сотрет.
Сэм послушно сообщила капитану о записке и отключилась в полной уверенности, что тот посчитал расходы на дорогой звонок вполне оправданными. Мало того, он посчитал информацию стоящей немедленного приведения в действие всех имеющихся сил и ресурсов нью-йоркского департамента полиции.
– Ну? – спросил Шредер с понимающей улыбкой. – Что сказал Холланд?
Сэм отдала ему телефон и подвела итоги:
– В общем и целом только то, что миссис Мэннинг получит больше помощи от полиции в поисках мужа, чем когда-либо предполагала.
– Или хотела, – коротко добавил Шредер и, глянув на окна третьего этажа больницы, покачал головой: – Ничего не скажешь, это совершенно потрясная актриса. Во всяком случае, голову она мне задурила на все сто!
Сэм машинально проследила за его взглядом.
– Мне тоже, – хмуро призналась она.
– Развеселись, – посоветовал он, снова включая двигатель. – Ты осчастливила Холланда, а теперь он звонит Труманти, чтобы, в свою очередь, осчастливить его. К полуночи Труманти осчастливит мэра. Самой большой нашей проблемой будет сохранить секрет. Если об этом пронюхают федералы, сразу отыщут способ втереться в расследование. Они много лет пытались прижать Валенте не менее чем по дюжине обвинений, но все они рассыпались, как карточные домики. Вряд ли им понравится, если полиция сумеет добиться того, что сами они благополучно прохлопали.
– Не слишком ли рано для таких восторгов? – охладила его Сэм. – Если Логан Мэннинг жив и здоров, никакого дела не будет.
– Верно, но что-то мне подсказывает, что этому не суждено случиться. Кстати, время ленча, – оживился он, посмотрев на часы на приборной доске. – И прости за то, что разгромил твою версию. За это куплю тебе гамбургер.
Это из ряда вон выходящее предложение заставило Сэм насторожиться. Невероятная скупость Шредера была неизменным предметом шуток в участке. За несколько дней, проведенных в горах, он уже разорил ее на несколько чашек кофе и чипсы из больничного автомата. Учитывая все это и его прежнее отношение к ее версии, Сэм решила, что ее месть будет страшной.
– Ты купишь мне стейк на обед.
– Ни за что на свете!
– Я знаю одно местечко… Но сначала капитан Холланд приказал позвонить местным властям.