Глава 4
Туманные прелести, чудеса и чудовища
Немного поколдовав рядом с костром и переведя немалую долю своих реактивов из поясной заначки, Коренус совершенно точно установил лишь один важный факт: на поиски Камня истины двигаться следует в Фодажский лес. Впрочем, как раз это путешественники знали и без шаманских танцев, а вот касательно точного направления поиска у мага вышел конфуз. Заклятие ориентирования действовать отказалось напрочь. Толстячок повздыхал, посетовал на повышенный магический фон от пожара и оптимистично заверил спутников, что дорогу к заветному месту и так помнит отлично, а более точно можно будет определиться уже в пути, подальше от «радиоактивного» пепелища «Жирного гуся».
Похудевшие пакеты с припасами упаковали быстро и, пока летняя жара не накинулась на погорельцев, стремясь довершить то, что не удалось огню, тронулись по пересеченной местности к лесу. На сей раз даже синелапчатые куро-гуси не вышли проводить путешественников. Только кто-то стрекотал в невысокой траве и, жужжа, вились над мелкими красными цветочками насекомые.
– Странно, – в очередной раз едва не подвернув ногу на обманчиво ровном, не считая холмиков с колючими кустиками, месте, посетовала Оля. – Неужели в лес от трактира никто даже за дровами не ходил? Ни одной тропки!
– По дороге не только туда, но и оттуда пройти можно, а кто или что именно захочет воспользоваться проторенным путем, неизвестно, – перебрасывая травинку из одного уголка рта в другой, невозмутимо объяснил девушке сейфар. – Среди странных созданий есть те, которые ступают лишь по человеческим следам. Местные знают, потому и не прокладывают путей.
Сам-то мужчина шел так обманчиво легко, что, казалось, парит над равниной, Ламар двигался с ровной неумолимостью танка, один лишь Коренус испытывал те же затруднения, что девушка, – в силу возраста и почтенной весовой категории, но не ныл и не жаловался. Оля завистливо покосилась на мужчин, уважительно на старичка мага и, поддернув рюкзачок, зашагала без нытья.
– Тяжело, милая? – посочувствовал магистр.
– С непривычки, – не стала врать девушка, сдув с носа надоедливую мошкару, – я уже больше года в походы не ходила, ничего, скоро обвыкнусь. Тем более что мы ненадолго.
– Конечно, – подбодрил спутницу Коренус столь преувеличенно, что Олечке на мгновение в голосе старика послышалась фальшь.
– Ты, о дева, ходила в походы? На кого? Разве ты воительница? – чуть притормозив, чтобы выяснить подробности загадочной биографии невесты, вмешался в разговор озадаченный Ламар.
– Нет, – невольно рассмеялась Оля, пусть воспоминания о былом все еще причиняли боль. – У нас походами называется прогулка в лес, к реке или в горы на день или несколько суток. Так многие отдыхают. Ставят палатку, готовят еду на костре, веселятся. Я раньше с родителями и братом каждое лето ходила… А… ой, интересно, как та девушка среди кустов идет и у нее ни волосы, ни платье за ветки не цепляются?
Оленька сменила тему, может, и не очень ловко, но рассказывать о той страшной катастрофе на железнодорожном переезде, в одночасье лишившей ее всей семьи, сейчас, среди мирного разнотравья, не хотелось.
– Девушка? Где? – хищно, чуть ли не жадно, бросил вопрос Аш.
– Да вот же. – Оля ткнула пальцем в прогуливающуюся метрах в пятидесяти от компании красавицу. Нет, лица незнакомки девушка не видела, но волосы неизвестной роскошной пепельной волной спадали по спине до самых лодыжек, а пальчики в воздушной паутинке рукава белого платья были тонки и изящны…
– Закрой глаза и возьми Ламара за руку, – приказал сейфар, проведя перед глазами рукой, будто смахивал налипшую паутину.
– Зачем? – удивилась Оленька и тихо восхитилась: – А та девушка поет. Так красиво, похоже на Хелавису, но лучше…
– Делай же, глупая, – рыкнул Аш, дождался, пока спутница послушно зажмурится, и сказал мужчинам: – Там морловага, я разберусь. Отвлекай невесту, чтобы ее не зазвали.
– Иди, сейфар, сделаю, – согласился Ламар.
– Надо же, совсем от жилья близко… – досадливо поцокал языком Коренус.
Не спрашивая разрешения, «жених» подхватил Олю на руки, прижал к себе и встал как вкопанный. Ее обнимали крепко, почти до боли, пусть и старались делать это бережно. Сердце рыцаря отбивало ускоренный ритм, песня, похожая на далекий перезвон колокольчиков, смолкла, все заглушило дыхание Ламара. От рыцаря пахло не недавним завтраком, а какой-то травой. Оля видела, как он сорвал листик по дороге. Горячие, обветренные губы коснулись кожи у самого виска, проехались вниз по щеке до подбородка. Вернулись к уху, зашептали, обжигая, будоража, щекоча сотнями взлетающих бабочек:
– Несравненная, сокровенное сокровище, мечта моя, как томится душа моя, изнывая от жажды назвать тебя супругою…
Наверное, если бы рыцарь не держал ее, ноги точно подкосились бы, и совсем не от страха. Никаких размышлений, куда и зачем ушел Аш, не осталось, только странное горькое сожаление о том, что такие красивые слова ей говорит околдованный мужчина, а не по-настоящему любящий и любимый. И пусть за ушами у Ламара грязно, а под ногтем указательного пальца широкая траурная кайма, и тараканов он руками давит, но все-таки рыцарь… Настоящий рыцарь! А потом в жаркий вихрь ощущений ворвался дикий, режущий уши визг, и снова вернулись шорох трав, звук дыхания и жужжание насекомых. Ламар перестал шептать и осторожно поставил покачивающуюся березкой на ветру невесту, но не отпустил, придержал за плечи.
– Все. – Голос Аша звучал обыденно, почти скучно. Он великодушно разрешил старательно жмурящейся девушке: – Открывай глаза.
Оля подчинилась, смущенно отодвинулась от Ламара и храбро (теперь-то уже, наверное, будет не страшно) спросила:
– А кто такая морловага?
– Та тварь, которую ты видела, – объяснил сейфар, оправляя перевязь с мечом, узким и более коротким, чем у рыцаря.
– Она очень опасная? – продолжила допытываться Ольга, заглядывая Ашу в равнодушное, будто он морковку полоть ходил, а не с кем-то опасным биться, лицо.
– Очень, милое дитя, – согласился Коренус, вновь поднимая на плечо мешок, снятый на время устранения инфернального препятствия. – Морловагу иначе прелестной прядильщицей именуют, и пока близко не подберется, мужчинам она не заметна. Касание ее обездвиживает человека и передает в полную власть твари, а девушку, коль приглянется, может с собой несколько дней водить, пока жертва не упадет без сил.
– Она кровь пьет? – попробовала догадаться девушка.
– Упаси Семеро! – первым ужаснулся дикому предположению магистр. – Прядильщица забирает все нити, которые есть у жертвы, и из них собирает себе тело и платье. После ее нападения мы остались бы обнаженными, как в первый миг явления из материнской утробы, и долее суток стояли бы, не в силах двинуться.
Оля представила голую компанию, засмущалась и против воли заулыбалась, все-таки реальность оказалась куда комичнее зловещих ожиданий. Монстром – похитителем тряпок, особенно выглядевшим как прядильщица, застращать дитя урбомира, насмотревшееся в свое время фильмов про вампиров и оборотней, было сложно.
– Опаснее морловаги только гарвалога, та до волос охотница. Из них одежды себе плетет, – расщедрился на бонусное объяснение Аш, трогаясь в путь.
– Вырывает? – ужаснулась Оля рассказу о потусторонних методах депиляции.
– Нет, у гарвалоги ногти, как серпы, срезает под корень, – отозвался сейфар, и девушка снова начала улыбаться. Все эти ужасные ужасы Фодажа теперь не казались ей по-настоящему страшными. Она хихикнула в ладошку и шутливо полюбопытствовала:
Конец ознакомительного фрагмента.