1
Ярдар уже черт знает сколько блуждает по зимнему лесу. Хорошо хоть успел прихватить теплый кафтан, а то бы уже замерз насмерть, думалось ему, пока рассматривал голые, скрюченные силуэты деревьев уже слабо выделяющиеся на фоне темнеющего неба.
Левая рука безвольно висит, рубашка намокла от крови и прилипла к телу. Наконечник стрелы намертво засел между костью и плотью, вытащить не получается, хоть ты тресни. Ярдар ослабел, ему хочется есть и совcем замучила жажда. Но теперь ему хотя бы не видно огни факелов и не слышно голосов преследователей. На бледном, испещренном ссадинами и кровоподтеками лице, лихорадочным огнем горят сапфиры глаз. Губы ратрескались, подбородок заляпан кровью. Голова гудит, однако мысль о том, что юноша вот-вот набредет на какую-нибудь деревушку, помогает сохранять ясность.
Все нутро ноет и у Ярдара такое впечатление, что все его внутренности превратились в месиво и только одним богам известно почему он еще жив. Во внутреннем кармане кафтана позвякивают золотые монеты, легонько ударяясь о самоцветы в кожаном мешочке.
Порыв ветра всколыхнул длинные, густые волосы и они белой волной упали обратно на плечи. Вдалеке замаячили огни. Сердце Юноши радостно затрепыхалось и он пошел быстрее.
Ему было невдомек, что преследователи оказались расторопнее паренька и отправили несколько всадников вперед, прочесывать лес, мечники же прочесывали окрестности поместья в поисках выживших.
Едва Ярдар вывернул из-за деревьев, на опушку, занесенную толстым слоем снега, как к нему бросились несколько высоких мужчин. Юноша было бросился обратно, да не тут-то было – его повалили лицом в снег и одним быстрым ударом по затылку превратили в обмякшую тряпичную куклу.
Очнулся он уже привязанным к дереву, босым и без кафтана. Красивая вещица уже покоилась поверх седла одной из лошадей. Туловище они обвязали грубой веревкой, запястья скованы кожаным ремнем с ощерившимся волком на бляхе. От всадников, кругом стоявших к нему спиной, отделилась одна фигура. Несомненно, этот был за главного. Выше других, шире в плечах, да и наряд куда богаче. Перед Ярдаром возникло гадко ухмыляющееся бородатое лицо и, опаляя юношу гнилостным дыханием, молвило:
– Добегался.
Шершавые короткие пальцы ухватили юношу за подбородок и заставили вглядеться в белесые глаза. Когда-то они были зелеными, сейчас же, под натиском времени, растеряли свою яркость. Юноша устало глядел на косматые волосы, выбившиеся из-под меховой шапки.
– Я хочу сжечь тебя заживо, приятель, – прокряхтел мужчина, а его ладонь похлопала Ярдара по щеке и тот зажмурился – легкий шлепок пришелся именно на самую большую ссадину, которая и так нещадно болела.
Неужели он вот так и умрет, в окружении наемников, которые могут и имени его не знать? Ярдар дернул здоровой рукой, получил вместо пощечины сильный удар в челюсть. По щекам юноши потекли горячие слезы, смывая с них кровь и солью отдаваясь в ранках. Мужчина криво улыбнулся, повернулся к остальным.
– Давайте-ка соорудим костер, наш маленький дружок околел.
Гогоча и переговариваясь друг с другом, всадники разбрелись по сторонам, чтобы наломать веток.
– Помогите! – вдруг истошно завопил Ярдар. Его выкрик эхом прокатился по замершему лесу, спугнув стайку воронья, наблюдавшую за действом, сидя на черных ветках дуба. Всадники развеселились пуще прежнего, а тот, что хлопал юношу по щеке, обнажил почерневшие остатки зубов.
– С криками-то оно повеселее будет.
Пожалуйста, кто-нибудь.
Ярдар сидел, уронив голову на грудь, беззвучно глотая слезы. Уж хотя бы одного удовольствия юноша лишить этих ублюдков может. Он решил не проронить ни звука, даже когда из него сделают живой факел. В голове упорно стучали слова о помощи.
Кто угодно. Прошу.
Всадники с довольными лицами несли ветки, тот, что за главного принялся рассматривать кафтан, взяв его в руки. У Ярдара защемило сердце – только бы не нашел ничего.
Я что угодно сделаю, только помогите. Кто-нибудь.
Ветки складываются возле его ног, по бокам. Отдается команда поджечь паренька.
Прошу.
Прошу.
Сердце Ярдара билось с такой силой, что на миг ему показалось, будто ребра сейчас треснут. Один из мужчин взял факел, подобрался поближе к замершему от страха юноше, занес факел, как вдруг пламя всколыхнулось и угасло. Лошади занервничали, они рыли снег копытами и громко фырчали, будто бы пятясь.
Ярдар беспомощно вглядывался в сгущающийся мрак, но еле различал что-либо.
Не смотри.
Юноше показалось, что в его голове послышался еще один голос, кроме его собственного. Голос был мужским, низким, хриплым и тягучим.
Я велел не смотреть!
Юноша дернулся – приказ прогрохотал как раскат грома. Ярдар послушно сомкнул веки, в ушах зазвенели крики. Они становились все громче, превращаясь в истошный, нечеловеческий вой. Хруст костей и разрывающейся плоти. В нос ударил сладковатый запах крови. Лошади заржали и по топоту копыт Ярдар понял, что животные врассыпную бросились наутек.
Юноша не знал сколько это продолжалось, но он все же осмелился открыть глаза.
Перед Ярдаром кто-то стоял.
Кто-то очень высокий, не разглядеть ни лица, ни одежд, словно пришедший был одет в ночь, в самый темный ее час. Ярдара затрясло. Его взгляд случайно упал на то, что находилось за спиной у незнакомца.
Лошади убежали, как и подумал юноша. Снег из девственно-чистой белой хлопковой простыни превратился в красный лоснящийся шелк от пролитой на него крови. Один из факелов был воткнут в землю вертикально, освещая своим безразличным светом выдернутые хребты, рассыпанные сердца и легкие, переломанные руки и ноги, изуродованные лица на оторванных головах. Ярдара сковал ледяной ужас. Кого он позвал?
– Язык проглотил? – поинтересовался пришедший. От него пахло кровью и сандалом. Этот запах юноша ни с чем не перепутает. Так пахли деревянные игрушки, привезенные отцом из далеких южных заморских земель, куда раньше он подавался торговать драгоценными камнями.
Незнакомец склонил свои колени перед Ярдаром и из холодного полумрака вынырнула вытянутая жуткая звериная морда, наподобие волчьей. Морда это была покрыта коротким блестящим черным мехом, искажена оскалом, в котором сверкали зубы острее бритвы. Большие глаза, как две луны, вперились в лицо юноши. Золотые, горящие злым огнем. Длинные, заостренные уши настороженно замерли на макушке, словно прислушиваясь к прерывистому дыханию паренька. Меж ними торчали короткие рога. Ярдар, чтобы не видеть этого уродца, свесив голову на грудь, дергал руками, все еще удерживаемыми крепким, добротным ремнем. Он бы закричал, только голос сел и отказывался подчиняться.
Существо же пристально разглядывало лицо Ярдара. Оно прекратило скалиться и выражение морды стало сочувствующим.
– Хватит, – прохрипело оно и, протянув к Ярдару руки, которые так же как и морда были покрыты короткой черной шерстью, оканчивающиеся удлиненными ладонями и тонкими пальцами, аккуратно разорвало ремень. Потом существо увидело наконечник стрелы, торчащий из левого плеча несчастного, и легонько цокнуло языком. Насколько юноша мог судить, создание нахмурилось. Ярдар беспомощно смотрел на него, парализованный испугом, не в силах вымолвить и слова.
– Одна моя знакомая занимается целительством, – произнесло создание, разрывая веревки. Потом оно попросило ухватиться покрепче за его шею хотя бы одной рукой и бережно подняло Ярдара со снега.
– Как тебя зовут?
В ответ молчание, лишь жестом Ярдар указал на кафтан, зажатый пальцами оторванной руки одного из всадников. Уродец поднял кафтан, ухватил Ярдара покрепче.
Существо несло его куда-то сквозь ночь и стужу, сквозь внезапно обрушившуюся пургу и злой, лютый холод. Он лишь старался не смотреть по сторонам и крепко держаться за мощную шею здоровой рукой. Проносились через ветра и туманы, мелькали вокруг далекие, теплые огни маленьких городков и деревень. Создание, у которого Ярдар покоился в руках, что-то изредка спрашивало у него, однако ни разу не получило вразумительного ответа на свои вопросы.
Путь в ночи продолжался достаточно долго, прежде чем существо остановилось перед массивной дубовой дверью небольшого двухэтажного дома, припорошенного снегом.
Существо оказалось довольно сильным и проворным: одной рукой оно стучало в ту самую дверь, а другой без труда удерживало на весу разбитое тело.
Стучался он долго, прежде чем дверь отворилась хоть на самую малость.
– Чего тебе? – послышался недовольный женский голос и на них, через порог, упало золотое сияние свечи, – я ж говорила не соваться сюда, здесь лишние глаза повсюду. Увидят, что приходил – все потеряю, тут не жалуют тебя, сам знаешь.
– Так тьма вокруг, погляди, – создание оскалилось как тогда, на поляне, – в такую безлунную ночь дальше собственного носа ничего не увидишь. Соседских гостей не разглядишь и подавно, к тому же далеко ты забралась, твоих посетителей и при свете дня не рассмотришь.
Дверь отворилась шире, и Ярдар увидел невысокую черноволосую молодую женщину, кутающуюся в темно-синюю вязаную накидку. Хмурое лицо было выражало явное недовольство. Бросив угрюмый взгляд на Ярдара, она спросила:
– Что это такое?
– Мы так до утра чесать языками будем?
Женщина удивленно вздернула брови.
– Ладно, проходи, – голос не потеплел, а лицо стало только суровее, однако она распахнула дверь полностью и посторонилась, чтобы существо могло войти в просторный коридор, заставленный какими-то ящиками и коробками.
– Только под ноги смотри, не сломай мне тут ничего, – предупредила она, стягивая с себя накидку, под которой оказалась свободная ночная сорочка с длинным рукавом.
– Давай, неси-ка его в купальню, – распорядилась хозяйка дома, – я пока приготовлю все необходимое. Разогрей там воды да раздень несчастного.
Ярдар весь съежился.
– Не надо меня раздевать, – пробормотал он. Хозяйка сдвинула густые брови на переносице, вручив существу свечу.
– Что ты там блеешь?
Ярдар набрал побольше воздуха в легкие и сказал уже громче:
– Я сказал, что раздевать меня не стоит.
– Лечить-то я тебя как буду? – уперев руки в бока, женщина сверлила свирепым взглядом то существо, то юношу.
– Я в состоянии раздеться сам! – огрызнулся Ярдар, пихнув было создание в грудную клетку, чтобы наконец встать на ноги. Существо подчинилось, разжало руки и мягко поставило юношу на пол.
– Раз такой умелый, – женщина усмехнулась, – тогда и стрелу сам вытаскивай.
Тут уж существо, издав короткий громоподобный рык, схватило Ярдара за ворот рубашки и насильно потащило вглубь коридора. Подавив улыбку, хозяйка дома скрылась в темноте, а затем вернулась. В руках она несла коробку.
В купальне было темно. Хозяйка подсуетилась, достала из коробка большие белые свечи, зажгла их одну за одной и расставила по полкам, которые Ярдар увидел, едва забрезжил свет. Создание усадило юношу на приземистую скамейку и одним рывком разорвало рубашку, оголив плечи. Хозяйка присел возле Ярдара на колени, взяв одну из свечей в руки, и стала разглядывать вонзившуюся в плечо стрелу. Затем, она без всякого предупреждения, ухватилась за древко и силой протолкнула наконечник сквозь плечо. Ярдар завопил от боли.
– Тихо ты, – пробормотала женщина, – зато она вышла.
Достав из той же коробки черный нож, хозяйка ловко обрезала древко и вытянула остаток стрелы за наконечник со стороны спины. Кровь, только недавно унявшаяся, полилась с новой силой. У Ярдара кружилась голова, он готов был расплакаться как маленький ребенок, но сцепив зубы наблюдал за действиями женщины. Она вынула бутыль с темной жидкостью и плеснула из горлышка на рану. Та зашипела, а юноша закричал, надсаживая глотку. Боль была нестерпимой. Будто в плечо вместо стрелы засунули раскаленную кочергу и вытаскивать не собирались.
– На, брось в воду, – женщина извлекла какой-то красный комочек из той же коробки и протянула его жуткому существо, которое с интересом наблюдало за происходящим. Создание встало, распрямилось и, подойдя к огромной бочке в центре комнатки, бросило этот комочек туда. Послышался легкий шелест и в купальне стало тепло. А от воды, если Ярдару не изменяло замутненное зрение, пошел пар. Уловив озадаченный и вопросительный взгляд юноши, женщина сказала:
– Вода нагрелась. Эцур.
Женщина повернулась к существу. Надо же, подумалось юноше, у этого уродца еще и имя есть. Хозяйка достала какой-то пузырек, велела раздеть паренька полностью, помочь залезть в бочку и вылить содержимое флакона туда. Существо кротко кивнуло, а женщина, бросив хмурый взгляд на обессиленного Ярдара и велев потом приходить на кухню, купальню покинула.
Юноша не знал что было во флаконе, но когда Эцур помог ему уже выбраться из бочки, он чувствовал себя намного лучше. Ярдар почему-то ожидал, что все его раны волшебным образом затянутся, напридумывал себе, что попал в дом самой настоящей колдуньи, которая за минуту снимет всю его боль и страх с помощью зелий и снадобей. Раны никуда не делись, разве только побледнели и перестали болеть. Эцур, до сих пор не проронивший ни слова, молча подал юноше полотенце и чистую рубашку со штанами, которые лежали в той же коробке, которую принесла хозяйка. Будто бы она заранее знала, что все это понадобится.
В огромной кухне, где стены обшиты деревянными досками, а пол выложен темными каменными плитами, в большой белой печи, шумит огонь. В огне, в его жарких объятиях, обволакивающих хрупкую глину горшков с витиеватыми узорами на их шершавых боках, томится нежное куриное мясо в бурлящих сливках, вперемешку с грибами и чесноком. Оттого воздух в кухне густой и ароматный, теплый и нежный.