1
Ранним летним утром 2013 года, недалеко от Нового Света, там, где дорога делает длинную крутую петлю, которую водители называют «тёщиным языком», остановилась маршрутка. Из неё вышла девушка с небольшим красным рюкзаком. Она постояла несколько минут, задумчиво глядя в сторону ущелья Шайтан-Дере, на скалу Чёртов палец, который отсюда был похож на старика с посохом, присевшего на камне у дороги. Подождала, пока маршрутка скрылась за поворотом, и уверенно направилась по крутой тропинке, петляющей между кустами можжевельника, пушистого дуба, дикой фисташки и стелющихся кустов каперсов, в бухту.
Море слегка штормило. Девушка, скользя в босоножках по круглым, влажным от брызг камням и упорно преодолевая уступ за уступом, дошла до места, где низкая выступающая скала, удивительно похожая на черепаху, вползала в море.
Вокруг не было ни души. Девушка прошла до конца дикого пляжа и расположилась напротив «черепашки». Следующая высокая, неприступная со стороны моря скала замыкала бухту, и если обойти её справа и спуститься вниз по очень крутой тропинке между скалами, то можно оказаться в крохотной бухточке и какое-то время пребывать в иллюзии, что ты полностью изолирован от внешнего мира. Это укромное место за скалой летом обычно занимали приезжие нудисты, а зимой – местные рыбаки, спрятавшись там от холодного, пробирающего до костей, ветра.
Девушка открыла рюкзак, вынула полотенце, яркий коврик, бутылку минеральной воды. Сбросив бриджи и футболку, с удовольствием растянулась на коврике. Несмотря на раннее утро, солнышко припекало. Девушка встала и прошлась босиком по горячей гальке.
Одинокая чайка со скалы наблюдала за ней.
Девушка переступила с ноги на ногу. Стоять на горячих камнях было невыносимо. Она вернулась на коврик. Легла поудобней, надела солнцезащитные очки и, взглянув на скалу Сокол, вслух спросила, как будто та могла ей ответить:
– Кто же тебя так назвал? И вовсе ты не Сокол, а Мать Скорбящая. Девушка чётко увидела два печальных глаза и плотно сжатый рот со скорбно опущенными уголками – незамысловатый портрет, оставленный на скале ветрами и дождями. Но возможно, при другом настроении и обстоятельствах ей привиделась бы иная картина…
Солнце спряталось за вершину Сокол, когда двое молодых загорелых парней с рюкзаками выбрались из укромного места и возвращались к тропинке, ведущей к шоссе. Не заметить яркий коврик, сиротливо лежавший посреди пустынного берега, было невозможно. На коврике аккуратно сложены полотенце, рюкзак, бриджи и непочатая бутылка минеральной воды. Рядом с ковриком – босоножки. Парни, не сговариваясь, посмотрели в сторону моря. На волнах одиноко покачивался баклан.
– Брат, тебе не кажется картина странной? Все вещи на месте – и никого нет. Грешным делом, не утопла ли барышня?
– Ну почему сразу утопла? Гуляет где-то поблизости, – ответил старшему, младший брат.
Огляделись. Ни поблизости, ни вдали никого не наблюдалось.
– Гуляет, говоришь? Босиком по этому берегу далеко не нагуляешь. Давай посмотрим, что в рюкзаке, – предложил старший, наклоняясь к рюкзаку.
– Серёжа, шарить по чужим вещам… – засомневался младший.
– В этом случае – корректно, – ответил Сергей и открыл рюкзак.
Брови его удивлённо поползли вверх, и он присвистнул:
– Кажется, мы здесь задержимся. И придётся вызвать милицию. Думаю, дамочка реально утопла. Пусть труп вылавливают, – уверенно заявил он.
– Откуда же такая уверенность?
– Всё просто – дедуктивный метод.
– Ну-ну! И в чём прикол твоего дедуктивного?
– Ты, Вань, сколько воды сегодня выпил?
– Два литра. А что?
– А то. Жарко, Ваня. И я не меньше выпил. А дамочка в такую жару даже бутылку не открыла. Видишь? Это первое, – Сергей задумался, помолчал. – Но это фигня, можешь забыть. Вполне вероятно, у неё было две бутылки воды или она недавно пришла, напившись по самое горло дома. А вот то, что женщина никогда надолго свои вещи без присмотра не бросит, тем более документы, – это тебе не мужика бросить. Отвечаю, я их породу знаю. А тут, посмотри, паспорт, ключи от номера с названием отеля, кошелёк, мобилка… И всё это – бери не хочу – лежит и ждёт просто так прохожего, парня чернокожего! Авторитетно отвечаю, как дипломированный психолог, барышня кормит рыбок!
– Интересно. А паспорт-то зачем сюда брать? – удивился Иван.
– Я и думаю: зачем? – почесал затылок Сергей. – Звони, пусть разбираются, что тут и зачем, а мы посмотрим.
– Давай подождём. Вдруг она пошла в кустики, а мы тут поднимем всех по тревоге.
– Хорошо, подождём. А можно проще узнать, сколько она уже в кустиках. На мобилке звонков без ответа семь штук. Давай посмотрим время, когда звонили и когда был последний разговор.
Не ожидая согласия брата, Сергей просмотрел звонки на телефоне.
– Ну вот, с девяти утра леди трубку не брала, на вопросы интересующихся трудящихся не отвечала. Так что можно предположить, что у неё серьёзные проблемы со «стулом», которые она уже часов восемь решает в кустиках. Думаю, проктолог ей уже не понадобится. Ну, на всякий случай давай покричим:
– Ау! Девушка! Помощь нужна? – сложив ладони рупором, зычно прокричал несколько раз Сергей. Но от его голоса только дикие голуби сорвались с пышных сосен и разлетелись в разные стороны.
– Хорошо, давай чисто теоретически рассуждать, что реально могло произойти. Почему, думаешь, она могла утонуть? – спросил удручённо Иван.
– Теоретически что угодно могло произойти, – посмотрев задумчиво сначала на вещи, а затем на море, произнёс Сергей. – Например, перегрелась девушка под солнышком и решила в море освежиться, а в воде ногу свело. Или на морского ерша наступила, а у этого зверя у основания второго луча спинного плавника имеется железа, вырабатывающая ядовитую жидкость. Вот он как раз тут и живёт, от камня не отличишь и покрыт морскими водорослями. Или заходила в воду – и там, немного поглубже, залёг в песке морской кот. Наступишь нечаянно на такого ската-хвостокола – моментально отреагирует ударом хвоста и нанесёт глубокую рану. Что с нашей барышней произойдёт? Боль, испуг, паника да плюс волна – вот и оздоровилась по самое не хочу. Что ещё могло? Да, морской дракончик мог девушку обидеть. Если дракончика случайно зацепить или, к примеру, взять в руки любопытства ради, то, защищаясь, он вонзит в обидчика острые ядовитые колючки. А значит, опять-таки – ах! – и девушка захлебнулась. Или слизь дрейфующей мимо медузы с романтическим названием аурелия, или пилема, могла вызвать сильный ожог у нашей купальщицы. Так что мы можем только предполагать, что вызвало неадекватное поведение леди на воде, приведшее её к такому плачевному результату. Звони в милицию, Ваня…
– Ну ты, блин, красавец! Почему раньше не говорил, что такие черти в море водятся? У Ивана вытянулась физиономия, и его бронзовый загар моментально сравнялся со светлой банданой, которой были подвязаны его длинные, как у девушки, вьющиеся русые волосы.
– А ты поверил, что эти «черти» сидят тут и ждут нас? Люди их давно распугали. Но в принципе, это их среда обитания. Ты же спросил теоретически, я ответил. Да сделай лицо попроще, я же просто рассуждаю. Мы не знаем, что на самом деле произошло, и, наверное, никогда не узнаем. А может, девушка забеременела, маму испугалась и решила свести счёты с жизнью! Уж этого тебе точно бояться не стоит! Давай – перезагрузись. И не смотри на меня таким тоскующим глазом. Пятый год приезжаю сюда и ни с одной из перечисленных тварей ни разу не конфликтовал, хотя и встречались неоднократно, – победоносно заключил Сергей. – Ваня, отомри! Моя мобилка сдохла, набери мусоров со своей. Ещё хрен знает, когда они приедут, а я жрать хочу, умираю.
Милицию, как ни странно, пришлось ждать недолго. Опросив свидетелей и записав показания, оперативники аккуратно собрали вещи в пакет, опечатали его, вызвали с городской спасательной станции водолазов и надолго разбрелись по окрестностям бухты, вежливо, но настойчиво попросив ребят не покидать место происшествия. Методично прочесав окрестности Черепашьей бухты, работники милиции не нашли девушку ни живой, ни раненой, ни погибшей в результате несчастного случая. В вечерних сумерках на поверхности волнующегося моря покачивались бакланы, высматривающие добычу, да два водолаза, прибывши е на моторной лодке, второй час без фанатизма погружались в прохладную воду, развлекая оперативников, наблюдавших за ними с берега.
Поиски оперативной группы и водолазов результатом не увенчались.
Полная луна цвета раскалённой меди величественно выплывала над вершиной Ай-Георгий. Был разгар лета, но здесь, на смотровой площадке под стенами крепости, веяло прохладой. После Москвы, где плавился асфальт и люди закипали в автомобильных пробках, летняя жара в Судаке почти не чувствовалась. Перед полуднем лёгкий морской бриз приносил свежесть остывшего за ночь моря, а вечерами воздух пропитывался ароматами разнотравья горного леса и Долины Роз. Вода в Чёрном море была на удивление чиста и свежа.
Лика не пожалела, что выбрала для отдыха Судак. Жаль только, что так быстро пролетела неделя и остался лишь последний, прощальный вечер. Девушка снимала комнату в маленькой частной гостинице у подножия горы Алчак. Всего за пять долларов в день у неё был свой уголок в номере на двоих, с завтраком и ужином. Откровенно говоря, ни ужин, ни завтрак назвать полноценным или разнообразным нельзя было. Это вам не Турция со шведской линией. Порции в гостинице были маленькие, можно сказать, символические. В день приезда, за ужином, Лика улыбнулась, увидев посуду: вспомнила, как в детстве из таких тарелок кормила своих кукол. В маленьких розетках для варенья подавали салат – несколько прозрачных ломтиков огурца и помидора с кружевом фиолетового ялтинского сладкого лука. В плоской тарелке – горка традиционного местного плова с крошечными кусочками мяса и большим количеством специй.
Столовая располагалась во дворике гостиницы, под открытым небом, и когда с моря дул порывистый ветер, а он дул почти всегда, лёгкие тарелки с дарами хозяев, бывало, улетали с пластиковых столов. Здесь же, под столами, дожидаясь этого момента, дежурили два рыжих ленивых кота и делали вид, что дремлют. Пряное блюдо, с большим количеством любимой зиры – основной приправы для шурпы, плова и шашлыка у местных жителей, совершенно не годилось для котов: животные могли напрочь потерять обоняние. Но они об этом не знали – унесённые ветром тарелки очищались ими быстро и качественно. А может, оно, их обоняние, больше не имело для котов такого значения, как в былые времена, когда приличным хищникам приходилось добывать пропитание собственнолапно. Теперь в их распоряжении была вся гостиница с гостями, и люди охотно угощали рыжих бездельников. Вот и сегодня котам повезло больше.
Лика не очень расстроилась. С лёгким чувством голода, она поднялась из-за стола и вернулась в свой номер. Перед узким двустворчатым шкафом с зеркалом ещё раз убедилась в своей красоте девичьей, повесила на плечо сумочку и отправилась на прогулку, покинув временный приют. Уходя, как было заведено, оставила на столике в коридоре ключ от номера. В день приезда хозяин гостиницы, седобородый крымский татарин, передавая девушке ключ, строго предупредил: «Братьев в номер не водить!» Лика удивилась: «Откуда у меня здесь братья?» Татарин хитро прищурился и медленно, растягивая слова, ответил: «Э-э, сегодня нет, а завтра, может быть, и встретишь симпатичного молодого брата. У нас это часто случается». Лика поняла, рассмеялась и решительно помотала головой: «Только не со мной!»
Свой поход на крепость она специально запланировала на последний вечер – и крепость посмотреть и рок-концерт послушать, который традиционно проводился на территории Генуэзской крепости.
Она шла стремительной походкой по новой набережной, отреставрированной, наверное, впервые за последние сто лет, и мужчины сворачивали свои шеи ей вслед. Благородный мрамор и гранит сделали двухкилометровую набережную достойным украшением провинциального городка.
На море был штиль. От нагретого за день гранита и кварцевого песка с пляжа поднималось вверх тепло. Толпа праздных отдыхающих в лёгких нарядных одеждах лениво фланировала вдоль берега, строя планы – кто на предстоящую жизнь, кто на ночь. Курортные романы обычно заканчиваются там же, где и начинаются. Ближе к полуночи здесь будет не протолкнуться, а из ресторанов и кафе на Кипарисовой аллее, перебивая друг друга, будут рваться из динамиков голоса популярных певцов. Из многочисленных татарских кафе, в которых можно возлежать на высоких диванах с подушками и курить кальян, будут доноситься восточные национальные мелодии.
А пока сумерки только завладели набережной, зажглись фонари и всё вполне пристойно, приглушённо, робко, почти трезво. Возле дверей ресторанов украинской кухни официанты – юноши и девушки в национальных костюмах. Над ночными барами на балконах ярко накрашенные и вызывающе одетые, а вернее – раздетые, молодые девушки многообещающе вьются вокруг шеста, становясь в соблазнительные позы, зазывая самцов на ночное шоу. А внизу, на аллее, капая слюной, стоят те, кому не светит попасть на это сказочное мероприятие ввиду отсутствия финансовых средств или присутствия ревнивых жён или подруг. И снимают это пока бесплатное шоу на мобильные телефоны и камеры. Повсюду, куда ни глянь, перед гостеприимно распахнутыми дверями стоят молодые люди и зазывают отдыхающих, ловко вручая им приглашение с «уникальным» меню, которое уверяет: спешите, последний день. И только сегодня, вы можете вкусить, выпить, услышать, потанцевать, поучаствовать в розыгрышах, увидеть КВН с самим Масляковым, голых женщин, мужчин, обезьян, змей и т. д., и т. п.
Ближе к ночи вам предложат сфотографироваться с босыми неграми, с размалёванными лицами под индейцев, в набедренных повязках, с перьями вокруг головы, таинственно молчащими, а к утру весёлыми и бойко говорящими на чисто русском без малейшего акцента, – счастливыми детьми университета имени Патриса Лумумбы или другого международного университета СНГ.
Какой-то назойливый парень преградил Лике дорогу и попытался сагитировать её поучаствовать в конкурсе «Мисс бюст», гарантируя непременную победу и приз – поездку в Египет. Лика молча шла своей дорогой, игнорируя «заманчивое» предложение. Пройдя несколько десятков метров рядом и не получив слова в ответ, парень попытался всучить ей приглашение на вечернее шоу, в котором девушки будут драться в грязи. Словами «будет весело, вам очень понравится» он вывел Лику из себя. Оскорблённая его предположением, что ей это может понравиться, она смерила его убийственно презрительным взглядом и парень, наконец, отстал.
Лика не заметила, как дошла до конца набережной, и убедилась, что с этой стороны крепость взять невозможно. Расположенная на конусообразной горе – древнем коралловом рифе, с востока и юга цитадель оказалась неприступна. Спросив дорогу, Лика свернула направо и вошла в проулок, который в конечном итоге должен был привести её к воротам крепости. Поднялась по каменной лестнице до кованой беседки, где передохнула и полюбовалась открывшимся видом. Прошла ещё минут десять по узкой тропинке, миновала частный сектор, несколько кафешек и сувенирных ларьков у подножия крепости и благополучно добралась до массивных ворот. У входа приобрела билет с программкой рок-концерта и вошла, наконец, на территорию средневековой Генуэзской крепости. Лика прочла в путеводителе, что крепость была окончательно достроена в 1414 году, а значит, в 2014 генуэзцы смогли бы отметить шестисотлетие! Но, увы, ничего постоянного в этом мире нет, а среди непостоянного особенно призрачны победы. В средние века ворота крепости после захода солнца запирались и поднимался подъёмный мост через ров. Сегодня рва почти не видно и от подъёмного моста остались лишь воспоминания в исторических справочниках.
Лика прошла мимо большой, пока пустой сцены, где должен был состояться концерт. Молодые ребята суетились, расставляя аппаратуру.
Девушка поднялась по каменной дорожке наверх, к смотровой площадке, откуда весь город вместе с набережной и морем до горизонта были как на ладони. Полная луна уже поднялась высоко и, загадочно поменяв прежний медный цвет на серебро, зависла над морем, оставив чёткую искрящуюся дорожку на зеркальной глади. Дыхание моря доносилось даже сюда. Робкие волны накатывались, нежно лаская берег, приводя в движение мелкую цветную гальку, которая перекатывалась под натиском воды, шуршала, жаловалась и веками гранила свои бока о песок, издавая монотонный, убаюкивающий звук – тихую песню прибоя.
Лика перевела взгляд с моря на город, который уже полноценно засветился во тьме, замигал всеми своими огоньками. Крутились аттракционы, медленно вращалось колесо обозрения, всё пришло в движение, подсветилось, зазвучало, запело, зашумело – праздник начался! Лика смотрела на сказочный вид, от которого дух захватывало, с этой высоты, и почему-то предательские слёзы подступили к её глазам. В такие моменты, как никогда, особо остро чувствуешь себя одинокой. Плохо, когда не с кем разделить своё горе, но ещё хуже, когда не с кем разделить свою радость!
Лике исполнилось двадцать шесть лет. Она неплохо зарабатывала в фирме, которая занималась всем, что касалось сред обитания, успешно совмещая две должности – дизайнера и топ-менеджера. У фирмы были свои постоянные клиенты, среди которых – и депутаты, и представители шоу-бизнеса, и успешные коммерсанты. У них были загородные дома, квартиры, офисы и достаточно средств, чтобы улучшить качество своей жизни. Девушка была умна, не без талантов и хороша собой: большие серые глаза, высокий лоб, красивая линия полных губ, густые тёмно-каштановые волосы, хорошо сложена – хоть на обложку журнала. Но с мужчинами как-то не везло. Хотелось того единственного, с которым и рай в шалаше, и детей рожать, и дом строить, – надёжного, уверенного в себе, настоящего мужчину, не хлюпика, не маменькиного сынка. И ведь прибивались, как назло, именно такие. В чём был секрет, Лика долго не понимала, пока ей не объяснили.
Произошло это не так давно, как всё важное в жизни, неожиданно и как будто случайно. Когда Ликина мама тяжело заболела и традиционное медицинское лечение зашло в тупик (доктора каждый месяц меняли диагнозы и назначения, которые не приносили положительных результатов), Лика по рекомендации каких-то маминых знакомых повезла её в провинциальный городок к экстрасенсу. Сама слабо верила в чудеса, но надежда умирает последней, и Лика не могла не попытаться – а вдруг? Когда открылась дверь и они увидели человека, который должен был сотворить для них чудо, девушка сразу расстроилась и даже захотела тут же развернуться на сто восемьдесят градусов и увезти маму домой. Но дом был далеко, дело было зимой, так что уходить пока им было некуда. Пришлось войти – хотя бы для того, чтобы согреться и решить, куда двигаться дальше.
И вот тут начались чудеса! Невыразительной внешности и неопределённого возраста мужчина (то ли тридцати, то ли сорока лет), в потрёпанных тапочках и виды видавшем дешёвом спортивном костюме, с лохматой, давно не стриженой шевелюрой, неожиданно заговорил быстро-быстро, глядя на Лику чёрными глазами. Но поймать его взгляд ей не удалось, – мужчина смотрел как будто сквозь неё. Вначале Лика даже не сообразила, о чём это он? А потом пожалела, что не подготовилась к встрече – надо было захватить с собой диктофон или хотя бы поставить на запись мобильный телефон.
Но это было потом. А пока странный человек говорил о ней – о важных моментах в жизни, об ошибках, о прошлом, настоящем и даже будущем! Сказал сразу, что девушка она противоречивая, и это противоречие началось из-за имени. Ребёнком, действительно отвергала своё полное имя – Анжелика, даже игнорировала, когда родители её звали. В то время как вторая, короткая часть имени – Лика, ей нравилась. Когда подросла, часто выговаривала маме за легкомысленный подход к выбору имени для единственной дочери. Мама виновато молчала – идея была папина. Посмотрев старый фильм «Анжелика – маркиза ангелов» с Мишель Мерсье в главной роли, папа был настолько очарован героиней, что сразу поставил условие беременной жене: «Если родится сын – называй, как хочешь, но если дочь – назову её Анжеликой. И это не обсуждается!»
А когда дочери было десять лет, папа свинтил из семьи, оставив Лике на память имя. Он начал жить с новой женщиной и, оказавшись в этой паре подкаблучником, уже не находил времени для общения с дочерью, а потом и вовсе прекратил все отношения с Ликой, даже не звонил и не поздравлял с днём рождения. Лика молча страдала от отсутствия отцовской любви, внимания и защиты. С мамой они избегали разговоров об отце. Когда девочка подросла, решила, что она теперь сама себе и папа, и мама. Возможно, благодаря этой ситуации со временем у неё сформировался сильный, похожий на мужской, характер.
Позже Лика не могла восстановить весь монолог экстрасенса. А так хотелось! Но проходило время, и она неожиданно вспоминала: так вот же об этом её предупреждали! Он-то и объяснил Лике, что девушка она сильная, что мужского в ней больше, чем в некоторых мужчин и есть ассоциация со словом «лик» – чистота, святость. Соответственно – светлая, чистая энергия. Вот и липнут серенькие слабаки, видят в ней сильную, светлую «мамочку». Сама же она, не замечает, как их воспитывает, объясняет, защищает, возится, нянчится, опекает. В то же время свои здоровье, энергию, время и даже деньги (а это тоже, кстати, энергия) теряет. В результате жизненный цикл «отдача – получение» нарушен.
Воспитанники будут вырастать, становиться на крыло и предавать! Никакой мужчина не захочет помнить свои слабость, никчемность и прямого свидетеля этой слабости. Он будет искать глупышку, чтобы предстать перед ней в новой роли – сильного и опытного. А Лике следует прекратить так бездумно себя растрачивать, это нарушение закона природы. Мужчину можно и должно вдохновлять и поддерживать, но брать на себя ведущую мужскую роль нельзя. Недаром говорят: женщина за-мужем. Не перед ним, а за ним! У Лики всё наоборот. И напоследок приободрил: пройдёт время, и Лика встретит своего настоящего рыцаря, и всё у неё будет – и большая взаимная любовь, и уважение, и достаток. И будет она за-мужем. Но произойдёт эта встреча вдали от дома – где-нибудь в Европе, в какой-то тёплой стране у моря, похоже, в Италии. Он видит часть города, вернее, очень красивый квартал средиземноморского типа, и даже название отеля, в котором они будут праздновать свою свадьбу и проводить медовый месяц. И рыцарь её будет иметь прямое отношение к этому отелю. Только видит смутно, как бы в тумане, и прочесть не может – название длинное, не на русском, но первая буква «S»!
Лика пришла в себя, захлопнула рот и начала задавать дополнительные вопросы по его тексту, но он уже отвёл взгляд в сторону и ответил, что к сказанному больше ничего добавить не может, вернее, ему ничего больше не показывают.
– Кто не показывает? – опешила Лика.
– Они, – загадочно посмотрел вверх экстрасенс, указав при этом направление большим пальцем.
Кто эти загадочные «Они», Лика спросить не решилась.
– Ну, хотя бы когда это будет? – задала она робко вопрос.
– Не могу сказать. Я вижу все события одновременно – как спицы в колесе. Ответь мне: где спицы начинаются и где заканчиваются? Какая первая? – слева или справа от центра, сверху или снизу? Вот так я вижу всё, что будет! Если хочешь точную дату – это не ко мне. Но всё, что сказал, обязательно состоится, сама убедишься. Я не гадал, а рассказал тебе о том, что Они мне показали. А Они всегда показывают правду!
В его голосе чувствовалась не только уверенность, но и большое уважение к загадочным помощникам, которые всегда показывают правду. Он повернулся к Ликиной маме и начал говорить о ней.
Маме экстрасенс помог, как сам выразился, – на тонком плане. Лика, хоть и приняла вначале весь монолог экстрасенса за бред нездорового человека, но когда многое из того, что он наговорил, начало происходить в её жизни, стала мечтать о романтическом путешествии в Италию и откладывать деньги для этого мероприятия. Пока денег для Европы было недостаточно, Лика выбралась на недельку в Крым – и не пожалела! Чистый, напоенный травами судакских полей воздух, ласковое тёплое море, свежие фрукты и увлекательные пешеходные экскурсии в горы – чего ещё можно пожелать? Молодых людей, которые пытались познакомиться на пляже, экскурсии или в кафе, она отшивала сразу, не раздумывая: экстрасенсу показали её рыцаря средиземноморского, значит, нет смысла тратить время впустую и размениваться на курортные романы! Лика – девушка цельная, максималистка, ждать готова своего суженого хоть полжизни, тем более что «Они» никогда не обманывают!
Звуки музыки привлекли её, и Лика решила спуститься со смотровой площадке к сцене, где уже начинался концерт.
Сцена и пространство напротив были хорошо освещены прожекторами. Большая толпа зрителей расположилась прямо на земле: кто стоя, а кто сидя на траве или на принесённых с собой пляжных ковриках. У многих с собой было спиртное. Публика состояла в основном из молодёжи, которая, как заметила Лика, несколько отличалась от тех, кто лениво бродил по набережной или сидел на открытых летних площадках кафе. Рассмотрев внимательно зрителей, девушка поёжилась, почувствовав на себе несколько заинтересованных нетрезвых взглядов. Зря она пришла сюда одна в ночь, без сопровождения. Но было поздно.
Публика действительно отличалась от поклонников попсы. Собравшихся здесь парней девушки не зазовут в кинотеатр на фильм «Унесённые ветром». Удивительная метаморфоза: поклонники Цоя – и те, кому сегодня пятьдесят, и те, кому двадцать – считали Виктора парнем своего поколения. Его творчество и сегодня оказалось актуальным. Из толпы слышались крики: «Цой с нами! Цой жив!» Поэт жив, пока его стихи – голос его души – помнят.
Девушка почувствовала на себе чей-то взгляд, но не тяжёлый, липкий, а притягивающий, как магнит, и обернулась. В нескольких шагах от неё стоял высокий загорелый молодой человек, одетый в джинсы и тёмно-синий пуловер с белыми ромбами. Он пристально смотрел на неё. Они встретились взглядами – и Лика смутилась. Сделала два шага в сторону, спряталась за шумной компанией, а потом поднялась выше на гору, остановилась, заинтересованно глядя на сцену, делая вид, что полностью погружена в шоу. В общем, сбежала. Народ вовсю веселился, танцевал, подпевал артистам.
В стороне нетрезвые граждане выясняли отношения, и оттуда неслась нецензурная брань, угрозы, а потом началась потасовка. Драку быстро свернули подоспевшие милиционеры. А зрители всё прибывали. Большая группа байкеров на тяжёлых сверкающих мотоциклах въехала прямо на территорию крепости. Их встретили громкими восторженными приветствиями. Подогретая рок-музыкантами и спиртными напитками толпа оживилась, забурлила, передвижения стали ещё активнее. Подружки байкеров в кожаных шортах, оседлав мотоциклы, сверкая загорелыми, шоколадными телами, беззаботно смеялись, позируя перед камерами. Мгновенно образовалась очередь сфотографироваться на «Harley Davison», фестиваль набирал обороты.
Лика пожалела, что была одна в этой весёлой толпе, и ещё больше пожалела, что не захватила джемпер. К полуночи с гор повеяло прохладой, и яркие звёзды, а вместе с ними и полная луна скрылись за хмурыми тучами. Девушка решила покинуть праздник, на котором с первой минуты чувствовала себя неуютно, и стала пробираться сквозь толпу к выходу.
Вдруг кто-то грубо и властно схватил её за руку повыше локтя. Лика остановилась и обернулась. Коренастый парень в кожаных брюках и жилетке на голое натренированное тело, весь расписанный, как матрёшка, татуировками, крепко держал её за руку и, судя по всему, не намерен был отпускать. Девушка дёрнулась, пытаясь высвободиться, но его рука ещё крепче сомкнулась на её руке.
Лика собрала всё своё самообладание и, выдавив из себя улыбку, доверительно наклонилась к его уху:
– Вы, ошиблись!
Парень чуть ослабил руку и, пьяно улыбаясь, отрицательно покачал головой. Лика повернулась назад и, призывно махая свободной рукой, крикнула:
– Я здесь! – и, глядя в лицо своему захватчику, произнесла: – Моему мужу не понравится то, что он увидит!
Как ни странно, слова возымели действие, и парень разомкнул свою стальную хватку. Лика рванула в обратную сторону – к своему выдуманному мужу, затем, обойдя заполненную народом площадку поверху, поднялась к подножию горы, на которой возвышалась полуразрушенная Дозорная башня, и только потом, с противоположной стороны, стала осторожно спускаться вниз по тропинке на выход.
Тем временем начался дождь. Робкие прохладные капли сменились внезапным настойчивым ливнем, который охладил разгорячённых, весёлых зрителей и погнал по домам. Лика, выходя из ворот крепости, услышала позади гул мотоциклов и благоразумно отступила с дороги в тень крепостной стены. Она решила подождать, пока проедут байкеры, и вызвать такси. Достала телефон и вгляделась в экран в поисках нужного номера. Дождь припустил с новой силой, её тонкое шифоновое платье мгновенно намокло и неприятно облепило тело. Стройный контур девичьей фигуры в белом платье на фоне ночной стены выхватил и осветил фарами разворачивающийся встречный автомобиль.
Девушку сразу увидели несколько человек. Нетрезвый байкер, пропуская автомобиль, обернулся и понял, что его обманули. Лика уже нашла номер такси и вызывала машину. В тот момент, когда она объясняла диспетчеру, где её нужно забрать, неугомонный мотоциклист развернулся и поехал прямо на Лику, вынуждая её прижаться к стене. За ним подъехал и его друг, остановившись и перекрыв ей пути отхода вперёд и направо. Оставался один маленький просвет с левой стороны. Через него она видела, как зрители поспешно выходили из ворот и покидали крепость, скрываясь от дождя, поддерживая над головами свои куртки.
Она лихорадочно соображала, как протянуть время до прихода такси и не попасть в руки пьяным наглым молодчикам. «Может быть, они не такие уж и отморозки», – мысленно успокаивала себя Лика, глядя в злое лицо парня, на котором явно читалось: тебе не удастся меня безнаказанно обмануть. Прижатая к стене двумя мотоциклами, девушка соображала, что предпринять.
Байкер, повернувшись к своему товарищу, цинично пояснил:
– Тёлочка заблудилась. Сказала, что здесь с мужем, а оказывается, одна гуляет. Непорядок, нехорошо обманывать дядю! И он сплюнул сквозь зубы.
Боковым зрением Лика видела выход из крепостных ворот и надеялась, что тонкий ручеек зрителей ещё долго будет стекать сюда вниз, а значит, можно кричать, звать на помощь – в общем, не вести себя безропотно, как жертва, сопротивляться, что есть сил. Необходимо показать окружающим – здесь не дружеская беседа!
Не успев ещё ни крикнуть, ни возмутиться, Лика увидела в нескольких шагах слева от себя мужской силуэт и пуловер в белых ромбах.
Он потерял её в толпе и не мог себе этого простить. Девушка в белом платье понравилась ему сразу. Она была другая, не такая, как все на большой площади этой крепости. Точно не из их песочницы – свежая, чистая, как ромашка на лугу, в неуместном здесь платье, с блестящими каштановыми волосами, отливавшими медью в свете прожекторов. Все были в шортах или джинсах, большинство в татуировках, все под кайфом, помятые. Какие-то неухоженные девицы с давно немытыми африканскими косичками пили пиво и вино прямо из бутылок, курили. Вероятно, она не знала, куда идёт. Их взгляды встретились, она смутилась и спряталась от него. Но он не упускал девушку в белом из виду, а потом вдруг потерял. На площади за воротами не нашёл её, вернулся и опять не встретил. Обошёл всю территорию, поискал на смотровой площадке, надеясь, что она любуется видом, но её нигде не было.
Он шёл, грустя под дождём, которого даже не замечал, ругая себя последними словами, и вдруг, выходя из ворот, сразу увидел этих двоих на мотоциклах и её прижатую к стене. Мгновенно оценив ситуацию, шагнул к девушке. На ходу сдёрнув с себя пуловер, одним броском втиснул своё натренированное тело в узкое пространство между стеной и мотоциклом и стал по-хозяйски надевать тёплую вещь на продрогшую и промокшую Лику.
При этом спокойно сообщил обалдевшим от неожиданности байкерам:
– Парни, вы свободны, спасибо за внимание. Это моя жена. Всё в порядке.
И они не затянулись, как он ожидал, не ввязались в конфликт, а, почувствовав его внутреннюю силу и уверенность, проблеяли что-то ему в ответ, типа: сам лучше карауль свою тёлку, чтобы не шарахалась по углам одна и с рёвом развернувшись, унеслись на мотоциклах в сторону Нового Света – догонять товарищей.
Организм Лики отреагировал с запозданием – её начал бить озноб. Она посмотрела на своего спасителя и, протянув руку, произнесла:
– Спасибо. Меня Ликой зовут.
– На здоровье. Меня Александром зовут. И когда не зовут, бывает, тоже прихожу.
Он улыбнулся своей уместно сказанной фразе и задержал её руку в своей ладони. Его улыбка понравилась Лике. И улыбка, и согретый его теплом пуловер. И сам он понравился ей с первой минуты – ещё тогда, когда она почувствовала его взгляд. Ей захотелось прижаться к нему, сильному и решительному, но она только смогла произнести:
– Спасибо, вы мне очень помогли.
Сказать ему, что удивилась, Лика не решилась. Удивилась этому странному совпадению: и он, и она, не сговариваясь, не обменявшись и единым словом, будучи незнакомы, каждый по отдельности сообщили байкерам, что они муж и жена! В сумочке у Лики зазвонил телефон. Это прибыло такси, и ей показалось теперь, что некстати. Сердцем ей не хотелось расставаться со своим спасителем вот так – сразу, но умом понимала, что это наилучший сценарий конца этого неудавшегося прощального вечера. Завтра на поезд – и домой. К чему эти пустые разговоры? Но, чтобы не остаться неблагодарной в глазах своего спасителя, предложила подвезти его домой на такси.
Александр отрицательно махнул головой:
– Мне в другую сторону.
– Почему вы так решили? – удивилась Лика. – Я ещё не сказала, в какую мне сторону!
– В любом случае – в другую. Я почти дома.
– Жаль, тогда мне придётся вернуть вам джемпер.
Лика попыталась снять чужую вещь. Саша мягко дотронулся до запястья её руки:
– Не стоит, вернёте завтра. Мы же увидимся?
– Не думаю, я завтра уезжаю.
Лика снова взялась за края джемпера, чтобы снять его. Саша снова остановил:
– Не надо, а то простынете.
Лика молчала, таксист нетерпеливо посигналил. Они стояли в растерянности, и оба чувствовали одно и то же – им не хотелось расставаться.
– Я запишу номер вашего телефона? – спросил Александр, доставая свой телефон из кармана джинсов.
Таксист снова длинно посигналил и моргнул фарами. Они подошли к машине, и Лика взялась за ручку двери.
– Зачем? – равнодушно спросила она, и добавила: – Спасибо вам за всё. Я оставлю джемпер в гостинице. Заберёте у хозяина на улице Виноградарей, – сказала она, садясь в машину.
– Как хотите, можете оставить себе на память, он у меня не последний, – ответил Саша, с трудом сдерживая обиду в голосе, и, развернувшись, быстро пошёл в сторону частных домов, рассыпанных неподалёку от крепости.
Автомобиль тронулся и медленно выехал с площадки, выхватив светом фар мужской силуэт, быстро удаляющийся в пелене дождя.
Автобус въехал на площадь и остановился у башни под часами – визитной карточки Симферополя. Пассажиры вышли из салона и торопливо заспешили по своим делам.
До поезда ещё было время. Лика, подхватив свою сумку, направилась в сторону информационного табло. На душе было муторно и погода испортилась, струи дождя стекали, слезами по окнам всю дорогу от Судака до Симферополя. Несмотря на запрещающий красный свет своего внутреннего светофора, Лика всё-таки всем сердцем потянулась к своему вчерашнему спасителю, и сегодня не могла отделаться от ощущения потери. Она даже физически чувствовала, когда села в Судаке в этот автобус, как рвутся эти тонкие нити, навсегда отдаляя их друг от друга. И ради чего? Ради призрака, которого увидел экстрасенс, да ещё непонятно в какой стране! Лика была в смятении: почему вчера она отказалась дать Саше свой номер телефона? Ну, хотя бы взяла его! Так нет же, упёрлась в свои глупые фантазии. Приехав в гостиницу, не могла уснуть до утра, – из головы не выходила сцена с мотоциклистами и её спасителем. А если действительно это всего лишь пустые, глупые фантазии, не приводящие ни к чему или к такой же судьбе, к примеру, как у девушки по фамилии Аргуэльо? Лика грустно усмехнулась своим мыслям. Реально у той положение было завиднее: она хоть встретила своего возлюбленного – графа Резанова, и ей было что вспомнить, сидя у моря, вглядываясь в даль – за горизонт, тридцать пять лет поджидая своего жениха! Не важно – что так и не дождалась, важно – что у неё всё было! А какая разница – быть счастливой миг или пятьдесят лет? Главное – встретиться со своим счастьем, посмотреть в его глаза, узнать его, прожить! А героиня ещё и вдохновила не одно поколение поэтов и композиторов силой своего чувства и верностью! Лика помнит своё состояние после рок-оперы «Юнона и Авось». А кого она вдохновит своим бестолковым ожиданием? Она ведь вообще ни сном, ни духом – кто такой? В какой стране? Похоже, в Италии? Кого ждать? На каком берегу?
С такими мыслями Лика шла по перрону к своему вагону, и ей хотелось плакать. Хоть бы с попутчиками повезло! Она купила в Судаке сухое красное вино каберне в подарок коллегам на фирме, но сейчас решила: если будет приятная компания, обязательно откупорит эту бутылку! Может, станет легче?
Лика вспомнила свою попутчицу, когда ехала сюда, в Крым, неделю назад. Всего неделя! Кажется, это было так давно – до встречи с Сашей. Саша – какое же у него хорошее имя! Теперь Лика поняла, что жизнь её поделилась на две части – до и после поездки в Крым. Нет, не надо вспоминать! Всё, «вагончик тронется, перрон останется», а с ним и всё, что было.
Пока Лика сидела и скучала одна в своём купе, снова вспомнила свою взбалмошную попутчицу, с которой ехала в Симферополь. Женщина возвращалась из Италии к себе на родину – в Геническ. Её звали Тоней. Энергичная дама с короткой мужской стрижкой, была ярко выраженным экстравертом. Она не могла посидеть спокойно и пяти минут. Про таких говорят: «шило в попе». Она то входила в купе, то выходила в коридор, разглядывая прибывавших пассажиров, то спускалась на перрон покурить. Задавала кучу вопросов окружающим, но ответы, кажется, пропускала мимо ушей. Ей нравилось пользоваться чужим вниманием, быть центром.
Лика достала из сумки детектив, который специально купила для поездки, но сосредоточиться на чтении ей так и не удалось. Поезд тронулся, и попутчица уселась напротив, застав Лику врасплох – она как раз оторвала свой взгляд от страницы и посмотрела в окно. И тут услышала бодрое:
– Давайте знакомиться, меня зовут Антониной!
Через пятнадцать минут Лика знала о жизни попутчицы почти всё. Антонина выехала в Италию по туристической путёвке десять лет назад и осталась в стране нелегально работать. Сейчас у неё уже есть вид на жительство. Возможно, ещё через десять она получит и гражданство. А пока не чувствует себя итальянкой, но и украинкой уже не чувствует себя тоже. Лика каждую минуту наблюдала, как её спутницу распирали противоречия. Тоня даже для себя не решила, кто она, и поэтому позиционировала себя то украинкой, которая не только не принимает менталитет итальянок, их образ жизни, их ценности, но даже и осуждает, то итальянкой, которая уже пожила в другом мире и не может смириться с бедностью и безрадостным и серым существованием в Украине. И тут же восхищалась итальянскими законами, благодаря которым, как она утверждала, женщины после развода выставляли своих мужей голыми и босыми с одной зубной щёткой в зубах. «Поэтому у них такие крепкие семейные узы», – предположила она.
Тоня говорила уже с акцентом и часто пересыпала свою речь итальянскими словечками, которые быстрее, чем родные, приходили ей на ум. Она находилась в некоем промежуточном состоянии, и, видимо, поезд был самым стабильным в её жизни. Ей очень хотелось рассказать о себе, и рассказ её был весь соткан из противоречий. Тоня то говорила, что два года назад рассталась с Адольфо – своим другом, то нежно ворковала с ним по телефону на итальянском, языке, который, казалось, и был создан для любви. То хвасталась и демонстрировала его подарки – золотые кольца и браслеты, то жаловалась на постоянные унижения и отношения к себе, как человеку второго сорта. Она возмущалась, что итальянец командует и «рулит» ею, настаивая на своём, не советуясь, не считаясь с её желаниями. Но тут же поправлялась, оказывается, он настаивает на загородных прогулках, а то и полётах на личном самолёте младшего брата!
Лика вежливо слушала, не пытаясь фильтровать – где правда, а где вымысел, а Тоня откровенно делилась, как с близкой подругой, что теперь уж точно бросит своего Адольфо. Но через несколько минут она сообщала, что Адольфо предлагает поехать в другой населённый пункт и тайно пожениться. А она не хочет тайно, она хочет фату и белое платье. И не важно, что ей почти пятьдесят. Тоне нужно, чтобы её приняли в тот, другой обеспеченный мир как равную, а они не принимали. Отсюда и требование фаты и платья. Но Адольфо не соглашался. А она уже почти итальянка. Вот – у неё и удостоверение есть. Тоня открыла сумочку и с гордостью показала кусочек пластика со своей фотографией.
Женщине хотелось, чтобы здесь, среди соотечественников, все сочувствовали её рабскому, унизительному положению, её тяжелому труду. И это была правда. Её глаза увлажнились, голос зазвучал прерывисто, когда она рассказывала свою историю. Однажды, Тоня пожаловалась своей хозяйке на головную боль. На что та ответила в высшей степени цинично: «Не может быть! Рука или нога может болеть у прислуги, но голова – нет. С чего бы ей болеть?» Как будто у домработницы не такая же анатомия, а в голове три программы – мыть, стирать и готовить еду. А когда Тоня в очередной раз потеряла работу и пришла в департамент по трудоустройству, служащая, заполняя анкету, не спросила, а с уверенностью уточнила: «Образование у тебя начальное?», то есть априори не могла допустить, что у этой украинской рабыни может быть как минимум среднее образование. Тоня окончила техникум. Но в следующую минуту в ней уже начинала говорить другая Тоня, и эта другая была горда тем, что удачно устроилась за границей в отличие от своих соотечественниц, тех, что остались в Геническе. Кажется, она не могла решить, чего она хочет больше – чтобы сочувствовали или чтобы завидовали. Она признавалась, что ещё не приехала в Геническ, а уже скучает по Италии, и неустанно повторяла: «У нас в Италии», хотя все эти годы, находясь там как на каторге, униженная и одинокая, очень тосковала по своему дому и своим родным.
Неожиданно Тоня попросила совета: что же ей делать? Где обосноваться, в конце концов? Может, ей вернуться на свою работу и должность, где её уважали, жить в родном городе в своей квартире с дочерью и маленьким внуком? И тут же, не дожидаясь совета, начала с энтузиазмом расхваливать шикарные детские площадки, секции, наличие бассейнов и спортивных комплексов даже в деревнях Италии. Её внуку необходимо нормальное развитие. Что он может получить дома? Будет от безделья толкаться по подъездам, начнёт пить-курить, а там недалеко и до наркотиков. И сколько походов на рынок обеспечит её зарплата? От силы два-три. А она уже привыкла к апельсиновому фрэшу по утрам. А это уже другое качество жизни. Нет, надо выходить замуж, забирать и дочь, и внука – и уезжать в Италию. Или не забирать? Тоня снова задумалась. Ведь они навсегда останутся там рабами и людьми второго сорта! И даже будущий сын её внука вряд ли станет там своим!
Женщина взяла сигареты и вышла в тамбур. В обществе одной-единственной собеседницы Лика чувствовала себя словно на шумном рынке. Тоня, едва произнеся что-то утвердительно, тут же начинала сомневаться и оценивала это же отрицательно. И если она в конце концов и выберет какое-то решение, то после будет постоянно думать: а что было бы, если бы она поступила иначе? Шизофрения – расщепление ума. Следовать своему сердцу Тоня, видимо, не хотела или забыла, как это делается, прагматично решая свои задачи.
Через три часа рядом с беспокойной попутчицей Лика почувствовала интенсивную головную боль. «Это, случайно, не передаётся воздушно-капельным путём?» – с опаской подумала она, когда Тоня вернулась и предложила женщине переодеваться и укладываться спать, пока два других пассажира – молодые ребята – громко общались и резались в карты в соседнем купе со своими друзьями. Рано утром попутчица тихо вышла из купе, не прощаясь. Видимо, это был тот редкий случай, когда «обе Тони» были в чём-то единодушны. В данный момент – в том, что Лика крепко спит. А Лика и не стала разуверять. Но когда спустилась с верхней полки, увидела на столе лист из блокнота с Тониным итальянским адресом и телефоном: «Спасибо, что выслушали. Будете в Италии – обязательно позвоните. Младший брат Адольфо у нас не женат – познакомим!»
«Конечно, непременно заскочу! – усмехнулась Лика, прочитав и скомкав листок, а потом одумалась, бережно расправила листок: – А почему бы и нет? Если мой будущий муж находится в Италии, может, и эта встреча не случайна?»