Часть вторая: В городе Николаев
История 4: Первый автомобиль
Таким образом, я стал жителем областного центра Николаев с населением около четырехсот тысяч человек. Освоившись на новом местожительстве, мы со временем решили купить автомобиль. Средств на новый автомобиль у нас не было. На то время (1974 год) и не очень новые машины обходились довольно дорого. Вот мы решили сориентироваться по нашим деньгам, а это было где-то полторы тысячи карбованцев, на автомобиль типа «Москвич-401».
Такие «Москвичи» еще были в ходу и, даже, некоторые неплохо выглядели. По сравнению с «Москвичом-400» они уже имели четыре двери. В свое время эти «Москвичи-400» были скопированы после войны с немецких «Опелей» и имели двое дверей. Однако, когда в такую машину как-то сел Сталин, то он распорядился немедленно доработать эту модель и сделать ее с четырьмя дверями.
В наших поисках «Москвичи-401», которые имели хороший вид, потому что мало эксплуатировались и больше стояли в гараже, стоили не меньше двух-трех тысяч карбованцев. Наконец мы таки нашли за свои деньги подходящий «Москвич-401». Это была уже не новая машина с крашеным кузовом, однако она ездила, и нас это устроило. Приехали мы на ней домой и с нее я начал свой автомобильный ликбез.
Прежде всего, при обзоре машины, что-то мне не понравился цвет масла в двигателе, он был слишком черный. И я решил то масло заменить. Купил свежее масло марки АС-8, выпустил старое масло и залил новое. После этого завел двигатель и выехал за ворота на улицу. Проехав немного, решил оглянуться назад и, о Господи, увидел за машиной широкий черный шлейф дыма, который стелился по всей улице. Тогда мы с отцом поняли, что попались на удочку мошенника. Двигатель нуждался в капитальном ремонте. Но, чтобы продать машину и покупатели ничего не заподозрили, он залил в двигатель авиационное масло. Это масло имеет намного большую вязкость, чем обычное и через кольца в выхлопные газы оно почти не проходило.
Едем мы с отцом к тому хитрому болгарину, который так нас надул с машиной. Он жил где-то в районе Соляных. Приезжаем и говорим:
– Что же ты нам продал! Двигатель нужно же сразу отдавать в капитальный ремонт!
Он себе так спокойно отвечает:
– Да, я знаю, его нужно ремонтировать. Вон и блок к нему под новые цилиндры расточен, – и показывает блок головок, который лежит здесь же во дворе.
Я говорю:
– Так чего же вы его сразу нам не отдал!
Болгарин снова спокойно отвечает:
– Давайте деньги и берите себе.
– Какие деньги? Имей совесть, ты же нам всунул хлам, – отвечаем.
Наши доводы так и не подействовали. Для того болгарина деньги весили намного больше, чем совесть. Поэтому пришлось доплатить за тот блок еще сто карбованцев и заняться ремонтом двигателя.
С тем ремонтом тоже была оказия. Блок под новые кольца и цилиндры был расточен, и с некоторым напряжением мы их у него вставили. Однако, когда дошла очередь к шатунам и коленчатому валу, то оказалось, что там не ремонтные вкладыши, как на современных автомобилях, а залитый баббит. Этот старый баббит нужно сначала выскоблить из шатунов, потом залить новым, и отшлифовать. Также в дальнейшем нужно расточить коленчатый вал на соответствующий размер.
К кому из ремонтников мы не обращались с тем вопросом, никто такую работу уже не делал. Пришлось искать другие варианты. К тому времени я приобрел книги по ремонту и взаимозаменяемости деталей автомобиля М-401 с более современными моделями. И там вычитал, что вместо бобита можно использовать вкладыши от «Москвича-402», однако с его же коленчатым валом. Пришлось искать такой коленвал. Нашли мы его на двигателе, который тоже нуждался в ремонте. Вкладыши купили новые, переставили коленчатый вал, собрали двигатель и установили его на автомобиль.
Заводить тот двигатель пришлось недели две. Аккумулятор был слабый, поэтому крутили мы с отцом тот двигатель по очереди заводной ручкой. Сейчас об этой ручке уже стали забывать, на новых моделях она вообще отсутствует. А тогда мы крутили ее до посинения. Двигатель иногда чихал, но толку было мало. Несколько раз мы тот двигатель снимали с автомобиля, потом снова ставили. Не помогало.
Пришлось снова читать книжки и разбираться. Причина оказалась довольно простой. Неправильно был установлен порядок включения свеч зажигания от распределителя искры. Он должен быть не простой, типа 1-2-3-4, как выставил я, а специальный, например, 1-3-4-2. Переставляю порядок свечей, и, о чудо, двигатель сразу же заводится.
Тот двигатель мы обкатывали месяца два. Проедем с километр – он заклинит.
Останавливаемся, ждем пока остынет – и снова километр. Так и обкатали.
История 5: За картофелем
Прошло некоторое время. За это время я наконец получил права на вождение автомобиля. У меня к тому уже были права на вождение мотоцикла. Некоторое время, еще при прохождении практики во время обучения в техникуме, я даже ездил на работу из села Витава, где мы к тому времени проживали, в Винницу на отцовском мотоцикле. Но на вождение автомобиля категории в тех правах не было.
Вот второй задачей, после ремонта, стало получить права на управление автомобилем. Первый раз я решил сдавать экзамен на своем «Москвиче». Потренировавшись в вождении и зазубрив правила – я отправился на экзамен. После сдачи теоретических правил началась сдача вождения. Ко мне в машину подсел старший лейтенант, и мы отправились в путь. Инспекция располагалась в центре Николаева, и движение было довольно бодрое. Я выехал на перекресток и стал в правый ряд перед светофором для поворота направо. Однако, когда зажегся зеленый свет, мне очень долго пришлось включать передачу, машина заглохла и тогда милиционер сказал:
– Давай к обочине. Уже приехали.
Я понял, что экзамен провалил. Пришлось идти на платные курсы водителей категории «В», чтобы сдавать вождение на нормальной машине. Когда ездил с инструктором, уже на «Москвиче-412», то тот сказал:
– Ты же умеешь ездить, почему не сдавал сам.
Я не стал объяснять, в чем дело. А дело было в том, что моей машине к тому времени было уже двадцать три года (она была 1952 года выпуска) и в ней не только передачи (ручка переключения передач размещалась на рулевой колонке) неважно включались, а еще и люфт в рулевой колонке был такой, что со скоростью большей пятидесяти километров ездить было опасно.
Однако машина у нас уже была, и мы ее использовали довольно успешно. Так, например, летом мы ездили на ней на загородный огород. Несколько лет мы пользовались огородом, который размещался километров с двадцать за городом. Тот огород нам отдал в пользование сосед, который жил через дом. Ему землю выделили на работе, но он не желал ее обрабатывать, то предложил нам. Мои родители привыкли к земле, а возле самого дома земли для огорода было мало. Сотых с пять, да и те со временем пошли частично под новый дом. Вот мы взяли ту землю за городом, и садили там картофель, помидоры, арбузы, дыни. Картофель высаживали только ранний, потому что уже в июне земля высыхала, и расти могли только южные культуры.
Кроме загородного огорода на нашей машине мы осенью ехали за город на поля. Поля за городом к тому времени обрабатывались все, однако урожай полностью не собирали. Не хватало людей, хотя из городских предприятий осенью на уборку ехали целыми отрядами. Очень часто поля, на которых еще было очень много помидоров, небольших арбузов, лука – перепахивали. Вот мы и подбирали эти дары степных полей и пользовались ими. Помидоры квасили, делали сок. Арбузы частично употребляли свежими, частично тоже квасили. Кто не ел квашенных арбузов, тот много потерял! Лук мы использовали более продуктивно – мы его сохраняли до весны, а потом выращивали в теплице на зеленое перо.
Небольшую стеклянную теплицу с печным отоплением отец сделал на огороде. Некоторое время, особенно во время заморозков, я ставил туда на ночь электровентилятор. Высаживали мы лук в феврале-марте в землю. Одна луковица втыкалась возле другой, а затем посадка немного прикрывалась деревянными опилками. Потом поливали, на ночь топили печку. Убирать урожай можно было через три-пять недель. Тот лук мы вырывали, очищали от кожуры и собирали в небольшие вязанки. Отец с матерью потом набирали эти вязанки лука в корзины и везли на рынок.
На рынок приходилось ехать через весь город. Где-то километров полтора от нашего дома разворачивался трамвай номер пять, который ехал к центральному рынку. Эта трамвайная колея шла к рынку через весь город в сторону микрорайона Лески. Ехать приходилось около часа.
После лука в теплицу высаживали рассаду помидоров, которую предварительно сеяли и подращивали в ящиках. Ящики ставили в доме возле окон. А после рассады помидор, которая тоже шла на рынок, высаживали из горшков рассаду огурцов.
Эта работа выполнялась, в основном, весной. А осенью отец иногда ездил в Винницкую область к сестрам Ларисе и Вере, чтобы помочь им в копании картофеля. Однажды после такой поездки он и говорит мне:
– Тетка Лариса пообещала дать нам шесть мешков картофеля, то может мы поедем своей машиной и заберем ее.
Не долго думая, я согласился. И вот, в один из выходных дней в начале ноября, с пятницы на субботу, мы отправились в дорогу. Выехали мы после обеда, когда я пришел с работы, фактически на ночь. Дорога на Винниччину составляет около четырехсот пятидесяти километров. Прошла она довольно спокойно. Ехали мы со скоростью не больше пятидесяти километров в час и были в селе Никифоровцы, где проживала сестра отца тетка Лариса, около второго часа ночи.
На следующий день мы отоспались, а потом загрузили в машину шесть или семь мешков картофеля, и отправились в обратную дорогу. Ту дорогу нам потом еще долго пришлось вспоминать.
Выехали мы во втором часу дня и еще до вечера проехали более двухсот километров через Немиров и Гайсин. И вот по одесской трассе, немного не доезжая до села Куриные Лозы, перед поворотом на городок Кривое Озеро, нам нужно было выехать на довольно крутую гору. Однако посреди той горы машина начала останавливаться. Я жму на педаль газа, двигатель ревет, а машина продолжает останавливаться.
Пришлось съехать на обочину и заглушить двигатель. Я вышел из машины, обошел ее кругом, поднял капот, заглянул под днище кузова, и ничего необыкновенного не заметил. Вокруг уже день клонился к вечеру. Поняв, что в темноте ничего и не удастся сделать, я говорю отцу:
– Выходите с машины. Придется здесь заночевать.
Отец вышел, и мы начали готовиться к ночевке. На нашу беду резко изменилась погода. Перед этим стояли теплые осенние дни, и мы выехали только в одних пиджаках. А здесь сорвался очень холодный ветер с хорошим морозцем. Стужа заставила нас развести вблизи дороги костер и греться возле него. Однако всю ночь возле костра не просидишь. Нужно было как-то и поспать. Но как в таком холоде заснуть?
Опыт в отца в этом вопросе был большой. Он же прошел в свое время через немецкие лагеря и там выжил. Поэтому он предложил использовать свободные мешки, как спальные, набив их сухой листвой. Так мы сделали, и провели остаток ночи, зарывшись в мешки с той листвой. Однако и в мешках было тоже не очень жарко. Отец целую ночь крутился на сидении и дрожал.
Мне было даже удивительно, что он такой нетерпеливый, как же он перенес те лагеря? Там, по его рассказам, было намного хуже под открытым небом и часто под дождем. А здесь мы сидели в тех мешках в машине, защищенные от ветра и дождя. Однако, наверное, то дрожание как-то его таки согревало.
Утром, как только забрезжил рассвет, мы вышли с машины и начали ее осматривать. Оказалось, что из правой стороны из моста вышло заднее колесо. Я сразу же взял книжку по ремонту М-401, возил ее с собой, и из нее понял, что это наружу вышла полуось. Там колеса сидят на двух полуосях, которые закрепляются в мосту горячим прессованием. Видно в свое время, кто-то из предыдущих хозяев, запрессовал эту ось в холодном состоянии, а она с увеличением нагрузки вышла из моста.
Я решил забить эту ось молотком на место. Большого молотка у меня не было, поэтому пришлось остановить какую-то машину, кажется, марки «Победа». Взяв молоток и подняв домкратом машину, я забил ту ось на место. Казалось дело сделано, и можно ехать. Завел я двигатель, включил передачу, машина сдвинулась с места. Однако радость оказалась преждевременной, проехав сто пятьдесят метров, машина снова остановилась. Обзор показал, что колесо снова немного вышло наружу и мост его уже не крутит.
После недолгих раздумий мы решили останавливать какую-то грузовую машину, чтобы взял нас на прицеп. Это была, как оказалось потом, почти фатальная ошибка. Остановили мы попутный ГАЗ-53 с крытым кузовом, и уговорили шофера затянуть нас в Николаев. Прицепили трос и перед тем как отправиться, шофер нам говорит:
– Если там что-то будет не так, то будете мигать фарами.
Сразу мне не удалось сообразить, как он за своей машиной те фары увидит, но об этом потом. Отправились. Тот водитель, буквально с разгона, взял скорость семьдесят километров в час. А наш «Москвич» больше пятидесяти и своим ходом не ездил. Однако я продержался за ним где-то километра три. А потом решил выглянуть на левую сторону, открыв немного дверь. Глянул и вижу, что мое колесо вышло уже сантиметров десять за машину. Я понял, что оно вот-вот отвалится, и мы пойдем кувырком на этом прицепе по дороге. Начал мелькать фарами – реакции, как и следовало ожидать, не было.
Потом, увидев, что фары не помогают, я вывернул машину на левую сторону дороги. Здесь водитель ГАЗ-53 меня уже увидел в зеркало заднего вида и начал тормозить. Пробовал тормозить и я, но где там, тормоза не работали.
Колесо уже не держало тормозной привод, и все было напрасно.
Первый раз мы ударились в левую сторону грузовика, нас отбросило назад. Второй удар был уже в заднюю часть кузова. Машины остановились. Мы с отцом обошлись легким испугом, однако наш «Москвич» пострадал здорово. Передок развернуло в сторону, радиатор согнуло, правое переднее крыло сорвало, колесо перекосило. Машина стала похожа на кусок металлолома. Нужно было срочно решать, что делать дальше.
Слава Богу, где-то метров за сто по трассе находился ресторанчик под названием «Куриные Лозы». Вот мы закатили нашу машину на хозяйственный двор того ресторана, перегрузили на ГАЗ-53 мешки с картофелем, да и отправились домой.
Через два воскресенья мы с отцом решили вернуться за нашей машиной. Сели на автобус Херсон-Винница и приехали близко к одиннадцатому часу в Куриные Лозы. Наш «Москвич» стоял на том же месте, где мы его и оставили. Состояние его был довольно жалким, однако основные агрегаты были целыми. Поставив на место радиатор, крылья и подправив переднюю часть, я завел двигатель. Однако ехать было практически невозможно, правое колесо стояло боком под углом сорок пять градусов и поворачивалось очень незначительно.
Присмотревшись, я увидел, что колесо и диск были в порядке, а согнута была балка переднего моста. Дома у нас была еще одна такая балка. Не знаю, где она взялась, наверное, дал в запчасти болгарин.
Вот мы решили, что отец поедет назад в Николаев, возьмет ту балку и привезет в Куриные Лозы. Так и сделали. На следующий день отец привез ту балку. Однако, когда мы ее установили, то оказалось, что она согнута с другой стороны. Стало понятно, что своим ходом домой мы уже не доедем. Посоветовавшись, мы остановили грузовой ЗИЛ-130, закатили на его кузов нашего «Москвича» и так доставили его домой.
После того приключения отец заявил, что в эту машину он больше не будет садиться. Однако время прошло, и с ним те свои слова он успешно забыл. На том «Москвиче», после его ремонта, мы еще ездили длительное время, вплоть до возвращения в Винницу. Перед переездом отец его даже продал за тысячу карбованцев.
История 6: Новый дом
К моменту переезда в Николаев я закончил четыре курса вечернего факультета по специальности радиотехника Винницкого политехнического института. После переезда пришлось перевестись в Одесский электротехнический институт связи на заочный факультет по специальности радиосвязь и радиовещание. Институт я закончил в 1977 году. Учиться пришлось на год больше, чем по обычному плану. Это произошло потому, что при переводе меня оставили на четвертом курсе из-за различия в годовых планах дисциплин. Я пробовал убедить, что я сдам эти дисциплины дополнительно к плану, однако это была Одесса, и там употреблялись другие аргументы. Я же был молодой, неопытный, и потому год потерял.
Первое время после переезда я стал работать в КБ «Чорноморсудопроект» конструктором третьей категории в секторе, который занимался размещением электрооборудования на морских судах. Суда изготовлялись на судостроительных заводах городов Николаева, Херсона, Ленинграда. Мне приходилось периодически ездить на эти заводы для сопровождения проектов. В этом КБ я отработал полтора года. Ездить на работу приходилось на другую сторону города. Со временем я начал подыскивать работу по специальности ближе к дому. Во второй половине 1975 года поиски увенчались успехом, и я стал работать в отделе электронного обеспечения исследований ПКБ «Электрогидравлики».
ПКБ «Электрогидравлики» находилось на расстоянии около двух километров от нашего дома. Причем к нему можно было ехать как автобусом, так и трамваем. Я стал работать в секторе разработчиков под руководством Геннадия Милушкина. Он стал моим первым наставником в области электронных разработок, и я всегда вспоминаю его с признательностью. В секторе я работал вместе с Сашей Дычко, Иваном Морозовым и занимался разработкой аналого-цифровых преобразователей для обеспечения цифрового измерения параметров гидроакустических разрядов в воде.
Где-то в середине 1976 года между центральной дорогой Широкой Балки, которая идет от Николаева до городка Октябрьское, и нашей улицей Толстого прорезали дополнительную улицу. Эту улицу назвали переулком Коллективным, и на ней началось строительство жилых домов. Чтобы у нас принудительно не забрали половину земельного участка, мы решили взять документы на строительство нового дома для моей семьи.
Строительством загорелся и отец, потому что между нами периодически велись разговоры о возможном возвращении назад в Винницу путем дальнейшей продажи обеих домов и покупки за эти деньги там общего дома. В то время я имел заработок на уровне ста двадцати – ста тридцати карбованцев и особой возможности строиться не имел. Поэтому основные строительные работы выполняли мы вдвоем с отцом своими силами выкопали котлован, засыпали его щебнем и положили из камня фундамент. Нанимали мастеров только на кладку стен. Выбросили крышу, покрыли ее сначала рубероидом, а потом шифером, подбили потолок дранкой и штукатурили. Деньги, которые требовались на приобретение строительных материалов, получали путем выращивания и реализации на рынке выгонки лука, рассады перца и помидор.
В этом строительном марафоне произошел интересный случай моего первого успешного взаимодействия с местной советской властью. Этих случаев было несколько, и в дальнейшем я часто их вспоминал, борясь с бюрократией власти периода независимости Украины. Если в период советской власти гражданин был юридически прав и настойчиво требовал справедливости, то чаще всего он ее добивался. Период же независимости оказался обманкой для обычных граждан. Вторым президентом Украины Леонидом Кучмой была создана непробиваемая система бюрократической власти. Все, что можно было получить с этой системы, в случае обращения к ней, это кипы бумажных отписок и футбол инстанций.
Но обо всем по порядку. Первый раз кровлю дома мы покрыли рубероидом и со временем планировали перекрыть ее шифером. Однако шифера в то время в свободной продаже не было. Нужно было для его получения становиться на очередь в райкомунхозе. Вот я и стал на ту очередь путем написания заявления на 60 листов шифера. После чего начал ждать сообщение о возможности получить тот шифер на базе строительных материалов. Однако время шло, уже прошло полгода, а сообщения все небыло. Пришлось снова идти в райкомунхоз – находился он в нашем районном центре, городке Октябрьское.
Там, однако, оказалось, что мое заявление куда-то исчезло и пришлось писать еще одно. Когда еще через полгода я снова не получил вестей, то пошел уже на личный прием к заведующему райкомунхозом. В кабинете, развалившись за письменным столом, сидел приземистый человечек с круглым животиком. Когда я зашел и, после приветствия, изложил ему суть вопроса и свои претензии, то тот человечек начал мне детально объяснять. Дескать, сегодня очень много людей строятся. Всем нужен шифер, и поэтому нужно чего-то ждать.
Сколько и чего ждать он не говорил. Мои аргументы, что я уже жду больше года, причем мое первое заявление просто было где-то утеряно, не оказали на него никакого впечатления. Он уже привык к таким посетителям и к таким речам. Увидев, что дела не будет, я пригрозил, что буду жаловаться в соответствующие инстанции. Человечек на то пришел в негодование и заявил:
– Можешь жаловаться! И имей ввиду, что там, где ты на меня сядешь, там с меня и слезешь!
О чем было больше здесь говорить. Я повернулся и вышел из кабинета.
Недалеко от райкомунхоза находилось здание райкома партии. Не откладывая дело в долгий ящик, я сразу же написал соответствующее заявление на имя первого секретаря райкома. В заявлении же изложил все обстоятельства дела и привел прямую речь районного советского руководителя, да еще и члена партии, о том «где сядешь, там и слезешь». Написав заявление, я пошел в приемную партийного «боса». Однако, в самой приемной секретарша заявила, что первого секретаря райкома на месте нет и неизвестно, когда он будет. Немного подождав, я отдал секретарше заявление для регистрации, и пошел домой.
На следующий день, утром я поехал на работу. Вечером, вернувшись домой, получил информацию от родителей, что к нашему строительству по адресу переулок Коллективный 40 приезжала комиссия райкоммунхоза, и меня вызывают туда на завтра. Пришлось отпрашиваться с работы, и на следующий день я снова появился в кабинете заведующего райкомунхозом. Мое заявление лежало в него на столе (думаю, что оно так и не успело попасть в руки секретаря райкома – секретарша постаралась).
Начальственный муж начал меня воспитывать, что же это я там в том заявлении написал, да еще и передал его слова о «где сядешь, там и слезешь». После воспитательного вступления он перешел к сути вопроса и сообщил, что есть люди, которые должны были бы получить шифер, но еще не построили даже стен. Поэтому комиссией было решено выдать наряд не тем людям, а мне. Я, конечно, не возражал, поблагодарил и, взяв наряд, пошел домой.
Здесь хочу еще раз провести сравнение с тем временем, когда пишутся эти строчки (декабрь 2004 года). По своему опыту, а это был не единичный случай, могу заметить, что во времена советской власти, когда человек ощущал свою правоту, обычно подтвержденную законом, можно было спорные вопросы со временем решить, хотя бы путем обращений в партийные инстанции. Во времена же власти последователей президента Кучмы (я называю их «кучманоидами») законные требования гражданина ничего уже не значат. Об этом я также могу заявлять авторитетно, потому что наша с отцом пятилетняя тяжба с городской властью города Винницы по поводу приватизации приусадебного земельного участка, которая базировалась на нормах действующего тогда Земельного Кодекса, не дала никаких юридических последствий (кроме папки отписок, судебных и других документов). Даже на уровне Верховного Суда Украины правового решения мы не получили.
Поэтому мне до боли были понятны те надежды на изменения, которые сплотили народ Украины, особенно молодежь, на площади Независимости в тринадцатую годовщину этой независимости.
История 7: Над гротом Шаляпина
Моя работа в ПКБ «Электрогидравлики» состояла в разработке электронных средств, которые обеспечивали цифровую обработку гидроакустических сигналов для исследований электрического разряда в воде. Часть этих исследований состояла в получении характеристик разрядных аппаратов, которые планировались к применению для защиты подводных лодок от вражеских военных надводных судов. Суть задачи защиты заключалась в том, что за подводной лодкой тянули на тросе электророзрядный аппарат. Этот аппарат должен был генерировать сигналы похожие, за спектральным составом, на сигналы двигателя подводной лодки. Наша же задача состояла в разработке электронных средств, которые обеспечивали исследование таких гидроакустических сигналов с помощью, прежде всего, цифровых методов.
Разработку этих средств мы проводили в стационарных условиях, а исследование проводили в выездном режиме. Для этого на балансе конструкторского бюро было морское судно типа траулера, которое переоборудовали для этой цели. На этом судне в море на экспедицию выходили сборные команды из матросов и исследователей. В одну из таких экспедиций удалось попасть и мне.
Экспедиция вышла в направлении Черного моря через Бугский лиман. Расстояние от Николаева до Черного моря в шестьдесят километров траулер без проблем преодолел до вечера и стал на якорь с целью ночевки еще в устье реки. Под вечер некоторые из нас начали ловить на ужин бычки. Следует отметить, что бычки бывают в основном двух типов – темно-желтые и черные. Причем первые живут в песчаных ямах, а вторые – прячутся под камнями. Мне надолго запомнилась рыбалка одного из коллег – он ловил бычки руками под камнями. Необыкновенным оказался даже не образ ловли рыбы, так и у нас на Виниччине ловят раков. Непривычным было то, что он этих бычков сразу же потреблял в сыром виде, даже не выпуская кишки.
Море встретило нас довольно враждебно. Была вторая половина октября, и в то время там начинаются осенние шторма. На пути к южному побережью Крыма в район города Судак нас сопровождал довольно сильный шторм. Корабль медленно двигался вперед, проваливаясь между волнами, и ложась поочередно на один и на другой борт. Команда разделилась на две части. Штатные моряки довольно легко переносили это ненастье. В то же время исследовательская часть команды лежала пластом на своих спальных местах и поднималась только на завтрак, обед и ужин. Морская болезнь достала их всех, в том числе и меня. Шторм закончился только через два дня на подходе к Крымскому берегу. Однако из исследовательской части на берег было сразу-же списано двое из ее представителей. В них от морской болезни открылись язвы желудка.
После некоторого отдыха мы приступили к исследованиям. Для этого траулер утром отходил от берега на более глубокие места в расстоянии больше километра. В морскую воду опускались разрядные аппараты, гидроакустические датчики-приемники и осуществлялись соответствующие работы. После проведения работ под вечер мы возвращались на место стоянки.
В воскресенье мы отдыхали. У меня зафиксировалось в памяти одно приключение, которое произошло в один из таких воскресных дней отдыха. После завтрака, команда села на шлюпку-бот и отправилась на берег. Хотя была середина ноября, погода стояла солнечная и теплая. Вместе с тем температура воды не была большой, поэтому купались только некоторые. Я же не купался и с группой коллег отправился к месту, которое называлось «Грот Шаляпина».
Этот грот находился в береговом горном кряже, который лежит где-то на расстоянии около километра от города Судак. Мы подошли к горе, в которой находился грот и зашли в него. Это была небольшая и невысокая пещера, довольно грязная на вид, с грудами мусора и высохших экскрементов. На стенах были соответствующие надписи, оставленные на память предыдущими посетителями. Мы в гроте долго не задержались и после выхода из пещеры, группа разделилась. Часть людей отправилась на прогулку берегом, а трое мужчин, в том числе и я, решили вылезти на вершину горы, которая высилась над гротом.
Конец ознакомительного фрагмента.