Надежный сон. Глава первая (Николай Орлов)

Глава первая

На пятачок, где когда-то сиял магазин «Русский квас», приехал желтый автобус, из него выходят пассажиры. Вечер пятницы, и всем весело – ведь впереди выходные дни, дни радости и расслабления. Кто-то решит отправиться в лес на лыжную прогулку, мечтая встретить там нечто сказочное, кто-то будет играть на тихой улице в хоккей, кто-то займется домашними делами и посмотрит хоккей по телевизору. Так отдохнут одни, другие, третьи…

Парень в серой куртке, девятиклассник Володя Глазков, обязательно махнет на зимнюю рыбалку, хотя для него воскресенье еще не настало, а суббота предстоит школьная и скользкая как лед Москвы-реки. Вполне вероятны две контрольные работы, серьезные встречи с многочисленными друзьями… неизбежная мелкая галиматья.

Парень в серой куртке сплевывает кислым снегом и закуривает; курит он сигареты «Дукат» с фильтром, любимый дым наших лучших школьников. Сам плотный и подвижный, большой любитель математики и парусного спорта, он не возражает против безобидных развлечений, таких как курево, девочки, потасовка. Володя Глазков – нормальный талантливый девятиклассник, нынешний друг Александра Смита, человека, который шагает рядышком в капюшоне, чем-то подавленный, ну или огорченный.

Ночь, нависающая над Москвой, почти южная, несмотря на середину февраля. Южная ночь, южный теплый снег, южное небо перед бурей, влажная Москва перед вьюгою. Глазков и Смит затевают полуночной, полувечерний разговор, на который вдохновила их послеавтобусная погода.

Разговор следующий.

– Как ты думаешь, Смит, стоит вообще-то учиться, получать знания и т. п.? Стоит в школе получать пятерки: они ведь ни о чем не говорят? Стоит жить и любить, если мы все равно умрем, и нас, быть может, похоронят?

Глазков рано немного повзрослел, подобные вопросы самого его давно уже не тревожат, да и тревожили несильно и недолго – но раззадорить бы Александра Смита! Смит улыбается:

– Стоит.

Ему неясно, что затевает приятель, непонятно.

– Ну вот например, Анастасия, учительница математики, твой классный руководитель, ставит тебе «пятерки»… а ведь это все относительно. Университет, академия… ты будешь поступать – вдруг в решающий миг получишь «два»?

– Да ну, Володь, это вряд ли.

– А все-таки вдруг… или поступишь, начнешь учиться: к чему, спрашиваю, тебе столько знаний… Солнце… жил, жил и умер.

Александр Смит молча и грустно думает. Он не решает, как ему ответить, не решается ответить хоть что-нибудь, и ситуация эта слегка сердит его и озадачивает. Озадачивает, а ведь Володя Глазков далеко не мудрец!

Но тот (в серой куртке) уже забыл, о чем идет речь. Кому-кому, а ему все эти пустые беседы надоели: зачем они, бессмысленные рассуждения о смысле? И пока Смит все еще в раздумьях, пока друзья приближаются к телефонным автоматам «таксофонам» (кто читает, кто пытается следить по карте, мог бы уже представить себе длинный путь по улице Академика Павлова или по параллельному ей лесу – но тот равен всего лишь ста футам), Володя срывает с друга капюшон и имитирует бросок туда окурка. Печальный Смит, отряхиваясь, не пытается и возразить. А Глазков смеется:

– Ну как, идем Сашке-то звонить?

– Ах, конечно!

Это Смит уже не помнит, для чего он сделал все эти шаги! Так увлек его ученый Вовка болтовнею…

Это едва не позабыл он о Сашке, Сашке, тонкой красавице из седьмого «Б»!

Смит готов к звонку, но дико, страшно волнуется. А Володя его поддержит.

Телефон – фантастика двадцатого века. Узкая тонкая трубка в руках у ребят режет слух, Владимир разговаривает весело, с заметным достоинством, Александр – робко, с неслышной надеждой. Людей кругом мало, зимний вечер почти пуст в эту пятницу, пятницу тринадцатого, но все же он не пуще ночи. Сашка твердо обещает бросить всех своих мальчиков ради одного из двух одиноких в будке, которому она уже полгода нравится, того, кто повыше ростом. Телефонная связь как на уроках физики (ах, не о них ли только что друзья в автобусе болтали?!), погруженных в неопределенные условия лабораторных работ, необъяснимая ни собеседникам, ни их сообщникам – учителям, снегу, небу, темно-синим стенам.

– Ладно, мальчики, до завтра. Мальчик.

Друзья расстаются. Оставим парня в серой куртке, полосатой шапке с сигаретой…

Александр Смит приходит домой. Следуем за ним, не отстаем. Сегодня день рождения его прабабушки.

Смит с незапамятного времени привык звать ее бабушкой. Однажды давным-давно, когда ему было только три года, он обратил внимание, что папа и мама называют ее точно так же. «Я недоволен. Вы должны обращаться к ней: мама или тетя», – возмутился он, а его в итоге отругали, кое-какие детали постаравшись объяснить. Он все в общем понял, извинился, но для упрощения, хоть и не терпит фамильярности, все так же, пропуская приставку «пра», зовет ее бабушкой – и никто в семье не возражает.

Бабушка всякий раз встречает Александра из школы, разогревает обед, сердечно радуясь (однако не слишком бурно), если правнук принес пятерку. Может, потому он всегда был отличник? Может не совсем, не только… Бабушка старенькая, любит хоккей; по вечерам его смотрит.

В точности так и сегодня: стол, гости, а она перед TV-ящиком сидит собранно и глядит внимательно. По лицу тренера ЦСКА, моложавого мужчины в строгом костюме, бабушка по обыкновению легко угадывает счет. Впрочем, гость здесь всего один – друг и товарищ по работе отца дядя Паша, остальные – мама, папа и Котенок (младшая сестра Смита) – свои.

Разговор о шахматах: являются ли они видом спорта или нет, об интеллекте искусственных машин, ну и о времени, конечно. Появление Смита. Поздравление прабабушки от его имени и от имени Сереги Кошкина, его друга детства, который позвонил по телефону… бабушку не подозвали – ей плохо было бы слышно – ей передали привет.

Просидев некоторое время за столом, Смит гуляет с псом Джеком, а потом идет спать. На сей раз он не напишет в дневнике о 1.33 бутылке лимонада, шести пирожках и многом другом, проглоченном им за праздник, ибо такое давно уже не подвиг, даже если подойти к теме с юмором. Рой мыслей юноши почему-то вокруг того, о чем говорили Вова Глазков и дядя Паша. Идеи эти спутываются в причудливом сне с вопросами.

Стоит ли жить, если мы все равно умрем, так и не дождавшись коммунизма? Стоит ли строить коммунизм и воспитывать детей? Куда мы попадем, может в рай – может, рай и есть своего рода коммунизм? Неужели ничто не имеет смысла, даже любовь, даже красота? Смит летит ангелом над голубым детским садом, лесом, сашкиным домом, холмами, новыми районами, там невообразимым образом оказывается его мечта. Смит смеясь возвращается, порхает и кружится над высоким узким скромным тем же самым домом Сашки, и ему снятся бабушка, мама, папа, Котенок, Джек, хоккей…

Утро начинается с зарядки, на карнизах за окнами прилетевший беспокойной ночью чистый снег.

Годы проходят так: четверг, пятница, суббота. По субботам суровее всех школьникам, что идут учиться, и городским птицам. Как всегда, прыгая по кормушкам и мусоркам, ищут птахи корм, стесненно жмутся при скверной погоде; мальчики и девочки не раз читали про это в книге «Родная речь», но по субботам им самим не больно-то сладко. Мамочки, до чего же бывает холодно детям, в такие дни прогнанным из дома, чувствующим себя устало и обидно… но зато многие переносят невзгоды мужественно – в самом деле: ну что это за нытье?

Многие безмятежно пойдут себе в школы: и Вова, и Сашка, и сестра Смита Котенок, и сам Александр Смит; пойдут и ученики других школ, а читатель… читатель подумал было о своей уже. Контрольная работа в девятом «А» сегодня будет только по истории. Куликовская битва, Бородинское сражении, штурм Берлина… Александр Смит размышляет почему-то про них, а вопросы в девятом классе стоят несколько другие. На «четверку» он ответит, напишет.

Перемены полны анекдотов и Сашкой, ее взглядами. Теперь она, должно быть, знает, на кого ей глядеть! О том, какая она чудесно красивая, Глазков слышит каждую минуту. Володю это раздражает, он пылит, грубо и нелестно отзывается о ее интеллекте и вероятных личных качествах:

– Пойми, чудак: важна не только красота, важны чувства и мысли человека!

Но странно: Смит его не слышит. Зато их слышат порой другие.

– Хорошая девчонка, достойный выбор… прикольно с ней поболтать по телефону, – весело похахатывая, хлопает Смита по плечу высоченный Алеша Костич.

Перед уроком физкультуры Кирилл Андреев из «Б» класса и Смит неожиданно повздорили из-за футбола – они были яростными болельщиками из противоположных, враждебных лагерей; столкновение это внешне едва не переросло в драку, которой нашему герою чудом удалось избежать. Ему повезло… но драка была едва ли вероятна, если посчитать, подумать. Кирилл Андреев – мощный спортсмен, который профессионально занимается футболом, и драться ему совсем не к лицу. Смит, конечно, тоже не драчун… драки случатся не в этой главе.

На уроке математики Анастасия Филипповна объясняла ребятам кубы и многогранники, но Смит и его сосед по парте Боря Корнеев «занимались своими делами». Зато за анастасииным доказательством внимательно следил Леха Иванцов, гость урока, почти случайно оказавшийся в кабинете. Раньше он был их одноклассником, но после восьмого перешел в техникум и, как видно, скучает по старым друзьям и даже по урокам. Дорогой домой они со Смитом разговорятся, и Леха порекомендует: обратись, Саша Смит, к психиатру, раз тебя гнетут философские вопросы о жизни… и это был поистине мудрый совет! Смит вяло улыбается другу. Ура, обещанные выходные!

За игрой в хоккей, гарантированной пока любителям-москвичам все теплеющей с годами среднерусской маститой зимой, пролетает субботний вечер. Стадион «Юность» – центр подобного момента недели, сердце хоккеистов, фигуристов, конькобежцев и их болельщиков – обычных наблюдателей-пешеходов. Смит стоит в хоккейных воротах, потому что он почти не стоит на коньках. Отбив практически все шайбы, он будет звонить сегодня Сашке, ведь в школе они так друг с другом и не заговорили…

Когда он решается донабрать номер телефона, рядом возникает Славик Бек, тоже наигравшийся в хоккей; он совсем не опытен в love-stories, и ему хотелось бы каплю подучиться, и это не встретит препятствий, ибо Смит хвастлив, самодоволен и демократичен сегодня, как и всегда, к тому же ему нужна поддержка. Разговор-то нисколечки не тайный – а урок для Славика получается полезный: ведь из толковой беседы есть что извлечь, а Смиту запомнились только две коротенькие фразы:

– Сашка, а ты любишь животных?

– Спрашиваешь.

И Славику этот момент тоже очень понравился. Не так давно, всего неделю назад, у него был день рождения. Дед Славика тогда сказал Смиту:

– Ты, Санька, парень видный. Приезжай летом к нам на дачу – выищем тебе телочку-невесту.

– У Санька уже есть, – с гордостью выдал друга Славик. Тщеславный Александр Смит порозовел, хотел обернуть все в шутку, но не пришлось.

Сегодня Славик смотрит на друга-хоккеиста снизу вверх, полный восхищения.

– Забавно, а ведь вы с ней тезки.

Забавно, раньше Смиту это в голову не приходило.

Помилуйте! но суббота заканчивается, парень и девушка по разные стороны разговора, Вова Глазков на рыбалке, темень вечерняя; каким же действием ознаменуется начало моей повести?

Смит вернется домой, к себе в комнату, приляжет и задумается. В шкафах у него множество книг, есть среди прочего и шахматные справочники, отечественные и восточногерманские.

Смит бессмысленно листает книжки, в мыслях его путаница снов, разговоров и вялых приятных событий этого и прошлых дней. Логическая цепочка не выстроится, наша повесть застряла как бы на месте. Есть ли в ней герой и героиня? кто из них сильнее? В последующие дни олимпиады школьников, шахматные соревнования, уроки, домашние дела, возня и суета укрепят путаницу в самом узле ее, голова, мозг не станут ее понимать, лишь фиксируя в ночных видениях вычурный силуэт. Только ясные взгляды нет, нет, да и напомнят о том, что все ведь ясно!

И вроде бы все ясно.