Глава 1
«Когда, наконец, закончится эта скучная вечеринка?»
В тускло освещенном вестибюле дворца своего друга шейх Хасан аль-Аббас раздраженно хмыкнул и повернулся к мужчине, стоящему в паре шагов от него.
– Думаешь, я могу просто исчезнуть, не привлекая ничьего внимания, Бенедикт? – спросил он, прекрасно зная, что именно ответит его преданный помощник-англичанин.
– Ваше отсутствие, несомненно, будет замечено, ваше высочество, – осторожно заметил Бенедикт, – учитывая тот факт, что вы – один из самых почетных гостей. Более того, ваш побег обидит вашего старинного друга, который желает видеть вас рядом с собой в ночь своей помолвки.
Хасан сжал кулаки. Как он ненавидит тесный воротничок и мешающий свободно дышать галстук! Он отдал бы все за то, чтобы сейчас почувствовать привычную мягкость шелка, вскочить на спину самому быстрому скакуну из своей конюшни и помчаться галопом по жаркому песку пустыни.
– А что, если я считаю, что эта ночь не принесет счастья моему другу? Что, если его шаг кажется мне не просто необдуманным, а смешным? Что, если, по моему мнению, он совершает самую большую ошибку в жизни?
– Чаще всего мужчинам сложно сказать друг другу правду в лицо, когда дело касается женщины, – дипломатично заметил Бенедикт. – Особенно если дело дошло до свадьбы.
– Но дело не в том, что я не одобряю его невесту! – сказал Хасан, не в силах больше скрывать раздражение, разъедавшее его изнутри с того самого момента, когда его друг, принц Алессандро Сантина, объявил о помолвке с Аллегрой Джексон. – Хотя и это само по себе уже трагично. Хуже всего то, что он предал женщину, которая предназначалась ему в супруги с самого рождения! Женщину, которая стала бы для него гораздо более достойной женой.
– Возможно, его любовь слишком сильна, чтобы…
– Любовь? – прервал его Хасан, чувствуя, как по горлу поднимается колючий комок из острых гвоздей гнева. Разве кому-нибудь известно больше, чем ему, о том, как иллюзорна любовь и какую разрушительную силу имеют последствия этой сладкой муки? – Любовь – всего лишь оправдательное название для страсти, – выплюнул он с презрением. – Правящие особы не имеют права позволять похоти брать верх над разумом или сердцу затмевать голос рассудка. Он должен был поставить долг превыше желания.
– Да, ваше высочество, – послушно отозвался Бенедикт.
– Только представь себе, что будущий тесть Алекса – нечистый на руку бывший футболист, меняющий жен и любовниц как перчатки?
– Я в курсе слухов, ваше высочество.
– До сих пор не могу поверить, что он собирается жениться на представительнице семейства Джексон. Ты видел, что они вытворяли на балу? Меня чуть не стошнило, когда я увидел, что они хлещут шампанское, как воду, и выделывают дурацкие па на танцполе.
– Ваше высочество…
– Эта женщина, по имени Аллегра, не имеет права быть женой коронованного принца! – В ярости Хасан стукнул тыльной стороной ладони по соседнему столику, заставив его мелко задребезжать. – Она – шлюха, такая же как ее мать и сестры. Ты видел сцену, которая заставила меня сбежать сюда? Ее сестра с осанкой и голосом коровы забралась на сцену и попыталась петь?
– Да, ваше высочество, видел. Но коронованный принц твердо решил жениться на мисс Джексон, и я сомневаюсь, что что-то сможет повлиять на его решение. Может, вам все-таки стоит вернуться в бальный зал, прежде чем ваше отсутствие станет предметом обсуждений?
Но Хасан не слушал, по крайней мере, своего помощника. Он поднял руку, и все его тело застыло в напряжении. Ему что-то послышалось. Или кто-то. Возможно, всему виной месяцы, проведенные в местах сражений, заставляющие его искать опасность повсюду. Он готов был поклясться, что в вестибюле никого не было, когда он искал здесь уединения.
– Ты это слышал?
– Нет, ваше высочество. Я ничего не слышал.
Хасан еще мгновение простоял в напряжении, прежде чем уверенный ответ помощника не заставил его, наконец, расслабиться. Возможно, сегодняшний вечер был одним из самых ужасных светских событий в его жизни, но безопасность обеспечивалась на высшем уровне.
– Тогда давай вернемся на этот смехотворный прием. Посмотрим, может, я смогу найти себе более или менее сносную партнершу для танца. Женщину – полную противоположность Аллегре Джексон и ее вульгарной семейке.
Двое мужчин исчезли из тускло освещенной комнаты, и в дальнем, самом темном углу просторного помещения пошевелилась Элла Джексон, которая не могла прийти в себя от возмущения и досады.
Да как он посмел?
Подождав пару минут, она наконец решилась немного потянуться, разминая руки и ноги, онемевшие от долгого пребывания в одном положении. Она практически не дышала все это время, боясь разоблачения. Внутренний голос подсказывал ей, что удача повернулась к ней лицом, позволив остаться незамеченной и не спровоцировать очередной приступ гнева высокомерного чудовища, которое позволило себе оскорбления не только в адрес Аллегры и Иззи, но и в адрес всей ее семьи.
Другой мужчина называл его «высочество», и, судя по его манере держаться и говорить, он принадлежит к королевскому роду. У него низкий голос, и говорил он с чуть заметным акцентом. В нем слышится властность и гордость. Неужели он – тот самый шейх, о котором шепчутся все кругом? Старинный друг жениха, которого с огромным нетерпением ожидали на сегодняшнем приеме, словно божество, снизошедшее на землю?
Все еще чувствуя дискомфорт, Элла поднялась. Вышивка изящного платья неприятно царапала кожу, а растрепавшиеся кудряшки давно нуждались в расчесывании. Ей срочно необходимо принять меры, в таком виде невозможно вернуться на торжественное мероприятие, посвященное помолвке ее сестры Аллегры с коронованным принцем из королевской династии Сантина. Даже если сама она готова отдать всю свою месячную зарплату за то, чтобы больше там не появляться.
По горькой иронии, она сбежала с вечеринки по той же причине, что и шейх. В тот самый момент, когда ее сестра Иззи залезла на сцену, чтобы спеть, сердце Эллы гулко ухнуло вниз и у нее появилось непреодолимое желание исчезнуть с лица земли. Она обожает Иззи. Правда, обожает, но почему она постоянно выставляет себя на посмешище? Зачем петь при огромной аудитории, если ты абсолютно лишена слуха?
Элла нырнула в плохо освещенный вестибюль и, услышав приближающиеся голоса, поспешила затаиться в дальнем углу за каким-то массивным сундуком. А потом она услышала оскорбительные слова мужчины, разговаривающего с акцентом, который разнес в пух и прах ее семью.
Самое горькое было в том, что он сказал правду. У ее отца действительно было огромное количество любовных связей, включая двух бывших жен, на одной из которых он был женат дважды. Помимо этого, длинный список любовниц, информация о некоторых из которых появлялась в прессе, о других – нет.
А ее бедная мама, безнадежно преданная мужчине, от природы не способному на верность? Ее милая, глуповатая мама так слепо обожает отца, что согласилась выйти за него замуж во второй раз, позволив ему снова вытирать об нее ноги официально.
Если бы Элле нужен был наглядный пример неправильных отношений, ей не пришлось бы ходить далеко: перед ее глазами всегда были родители. Поэтому она поклялась, что никогда в жизни не позволит ни одному мужчине вскружить себе голову.
Она достала из сумочки расческу с редкими зубчиками, единственную в своем роде, способную справиться с ее мягкими, но ужасно непослушными кудрями. Может, стоит включить свет поярче? Почему бы и нет. Вряд ли сюда вернется разъяренный шейх. В данный момент он, скорее всего, приглашает «более или менее сносную партнершу для танца». Элла сочувственно вздохнула, представив себе эту бедняжку. Наверное, нелегко ей будет танцевать с мужчиной, эго которого настолько велико, что не оставит свободного пространства на танцполе.
Она щелкнула выключателем, и яркий свет залил великолепие просторного вестибюля. В одном из альковов Элла обнаружила зеркало. Сделав шаг назад, она критически вгляделась в собственное отражение.
Ее серебристое платье, украшенное вышивкой, возможно, было слишком легкомысленно коротко, но невероятно модно, что для успеха в работе Эллы являлось главным условием. Ее требовательные клиенты ожидали от нее того, что она разделит их ценности и взгляд на жизнь. Сделав ставку на известность своей семьи, Элла решила работать на людей с большими деньгами, но ограниченным пониманием того, что называется вкусом, и стала организатором торжественных приемов для нуворишей.
Она быстро усвоила правила. Обучение всегда давалось ей с легкостью, когда речь шла о том, с чем она имела дело всю свою сознательную жизнь: скандалы и известность. И если гламурная модель, выходящая замуж, хотела приехать на церемонию в сверкающей бриллиантами карете, она ожидала того, что женщина, организующая свадебную церемонию, также будет сверкать. И Элла сверкала. Она освоила это мастерство безупречно. На ней всегда был роскошный дорогой костюм из последней коллекции, а широкий рот подчеркивала алая помада – все это производило должное впечатление на клиентов. Ее провожали восхищенными взглядами.
Но все это было лишь частью шоу. Настоящую Эллу никто не видел, и никто не мог причинить ей боль. Дома, в расслабленной обстановке, за закрытыми дверями, она становилась совсем другой. Здесь она могла позволить себе стать той, кто была постоянным предметом насмешек своей семьи. Девчонкой без макияжа, в старых джинсах и свободной футболке. Иногда под ее ненакрашенными ногтями можно было даже заметить следы краски. Ей так хотелось оказаться в привычном комфорте прямо сейчас, но вместо этого она вынуждена была терпеть самый длинный светский раут в своей жизни.
Она никогда бы не поверила в то, что такое возможно. Ее родная сестра помолвлена с представителем одной из самых старинных королевских династий Средиземноморья. Только что, из уст шейха, она в очередной раз услышала о том, какое именно мнение об их семье бытует в обществе. Теперь к ним приковано внимание прессы, которая поставила вопрос ребром: каким образом семейка Джексон с отвратительной репутацией собирается породниться с представителями аристократии?
Элла не позволит им вывести себя из равновесия. Все их жестокие комментарии пройдут мимо нее, потому что она просто не позволит себя ранить. Она закусила губу, снова чувствуя свою уязвимость перед предвзятым отношением, которое преследовало ее всю жизнь. Она всегда очень много работала, чтобы обеспечить себе достойную жизнь, а фамилия Джексон постоянно заставляла людей смотреть на нее с предубеждением. Они считали, что она валяется в кровати до полудня и пьет шампанское уже с утра, а это было совсем не похоже на правду.
В последний раз пробежав расческой по непослушным темно-рыжим завиткам, она проверила, не размазалась ли тушь, и нанесла небольшой слой алой помады.
Отлично.
Ее висячие сережки переливались искрящимся каскадом, а голубые тени чуть заметно отливали перламутром. Все ее блестящее снаряжение в полном порядке, она готова предстать на поле боя.
Звуки музыки и оживленных голосов становились все громче по мере того, как она продвигалась по мраморному коридору. Танцевальный зал оказался набит до отказа. Здесь были и представители королевской семьи, и известные актеры, и бывшие футболисты премьер-лиги, когда-то игравшие с ее отцом. Многочисленные родственники самой Эллы вели себя непринужденно и развязно, по большей части оккупировав стойку бара. Ее отец хлестал шампанское, а мать висела у него на руке с натянутой улыбкой на лице, за которой прятался страх того, что он снова напьется. Или начнет ухаживать за одной из присутствующих дам. Если это случится, не дай бог, она окажется слишком молодой или, что еще хуже, чьей-то подругой или женой.
Сестра Эллы Иззи танцевала в самом центре, и движения ее бедер заставили Эллу покраснеть от смущения. Понимая, что смысла урезонивать разошедшихся не на шутку родственников нет, она перевела взгляд на танцпол. Внезапно ее сердце учащенно забилось, когда ее взгляд остановился на фигуре высокого мужчины с экзотической внешностью, который резко отличался от остальных гостей. Казалось, все окружающее ему совершенно чуждо, словно он вдруг оказался не на своем месте. И дело было не только в том, что он гораздо выше остальных мужчин, а его тело словно отлито из бронзы искусным скульптором. У него был голодный взгляд. Взгляд человека, который не ел достойной пищи долгие месяцы. Элла чуть заметно задрожала. Черные глаза незнакомца метали молнии эмоций, а чувственный рот искажала гримаса брезгливости.
Это он. Инстинкты никогда не подводили Эллу. Это тот самый мужчина, который был непростительно груб по отношению к ее семье в темном вестибюле дворца. Мужчина, который позволил себе проявить высокомерие и не скрывал своих предубеждений. Но теперь, глядя на него, она не могла отвести глаз.
От него исходили флюиды опасности и сексуальности – изысканный коктейль, который запрещают пробовать юным девушкам их более опытные матери. Элла почувствовала жар внизу живота и внезапно поняла, что испытывает эмоции, о существовании которых до сих пор даже не подозревала.
Он поднял голову, и она заметила, как напряглось все его тело. Его черные глаза сузились, а взгляд начал ощупывать присутствующих дам, пока, наконец, не остановился на ней.
Он вышел на охоту.
Элла почувствовала себя так, словно ее из темноты выхватил луч прожектора. «Перестань пялиться на него. Прямо сейчас». Но это оказалось выше ее сил. Она попала под его гипнотическое влияние и ничего не могла с этим поделать.
Даже расстояние в танцевальный зал не смогло скрыть от нее удивления, мелькнувшего в его взгляде, когда он понял, что она не собирается проигрывать в их молчаливой схватке. Он нагнулся и прошептал что-то на ухо стоявшему рядом с ним блондину.
Элла видела, как сворачивают шею женщины, провожая восхищенными взглядами мужчину, направляющегося к ней.
Она хотела убежать, но не смогла, потому что внезапно ноги отказались ей повиноваться. Теперь он возвышался над ней, и его столь близкое физическое присутствие лишило ее возможности дышать.
В течение довольно продолжительной паузы он откровенно рассматривал ее лицо и тело.
– Мы знакомы? – спросил он.
Элле уже не надо было слышать его низкий голос с восточным акцентом, чтобы убедиться в правоте своей догадки. Это он. Высокомерный мужчина, оскорбивший ее семью. И она была готова к его снисходительному тону и манерам сноба, но она не ожидала, что он окажется настолько сексуальным. Главным было не дать ему понять, что ее тело отказывалось повиноваться командам рассудка и зажило собственной жизнью. И ни в коем случае не забывать его непростительные инсинуации.
– Нет, видимся в первый раз, – сказала она, попытавшись вложить в свой ответ как можно больше убедительности.
Хасан внимательно следил за неподражаемой игрой чувств на ее лице, форме которого могли позавидовать самые известные красавицы. Она смотрела на него так, словно была готова сорвать с него одежду зубами. Нет, конечно, он привык к тому, какое впечатление производит на женщин, к тому же она была невероятно хороша, поэтому он бы не отказался от подобного развития сюжета. Но внезапно сексуально голодный взгляд исчез, и ему на смену пришло выражение воинственности и подозрительности. Он чувствовал, как от нее веет холодом и враждебностью, а это было что-то новое.
– Вы уверены? – прошептал он.
– Абсолютно, – холодно констатировала она.
– Но вы смотрели так, словно знаете меня.
– А вы разве не привыкли к подобному поведению женщин? – задала она вполне невинный вопрос.
– Нет, подобного со мной не случалось, – с иронией ответил он, не переставая гадать, почему она затеяла игру в «холодно – горячо». Он посмотрел на ее губы, покрытые алой помадой, и внезапно ощутил острый приступ желания. – Как вас зовут?
Все, о чем могла думать Элла, – это о том, чтобы ее грудь перестала ныть и она не чувствовала прилива жара и нарастающего неуправляемого желания. Она не хотела чувствовать ничего похожего в отношении мужчины, который высказывался о ее семье как о праздных любителях вечеринок и разгульной жизни.
– Меня зовут… Синдерелла.
– Неужели? – Она хочет поиграть с ним? Ему это по душе. Он обожает игры. Особенно когда дело касается флирта и секса. Особенно когда в них участвует привлекательная девушка с блестящими яркими губами и стройным телом, облаченным в переливающееся серебристое платье, подчеркивающее каждый соблазнительный изгиб. – Полагаю, вам интересно будет узнать, что сказка становится явью, Синдерелла. Потому что перед вами стоит принц.
Это была одна из самых банальных фраз, когда-либо услышанных Эллой, но почему-то это сработало. Ей ужасно захотелось улыбнуться очаровательной улыбкой наивной девушки, которая густо покраснела от слов своего кавалера.
Но она не собиралась вести с ним любезные беседы и флиртовать. Неужели унизительный пример ее собственного отца не научил ее главному: мужчины тратят свою жизнь на то, что дают пустые обещания и морочат голову несчастным женщинам. И она поклялась, что никогда не позволит одурачить себя многообещающими комплиментами и остаться с разбитым сердцем.
– Ого! Вы – настоящий принц?
– Именно. – На какой-то момент Хасан почувствовал дискомфорт. Он не любил афишировать свою принадлежность к королевскому роду, но, с другой стороны, всегда ожидал уважения к своему монаршему статусу. Конечно, он не рассчитывал, что она склонится перед ним в реверансе, хотя… это бы не помешало, учитывая то, что она совершенно не собиралась этого делать. Почему она ведет себя так вызывающе? – Если точнее, я – шейх, – гордо заметил он. – Меня зовут Хасан. Я – принц королевства в пустыне.
– Ничего себе!
Хасан прищурился. Неужели ему послышались иронические нотки? Невероятно. Людей всегда впечатляет его титул. Более того, стать любовницей шейха – одна из излюбленных эротических фантазий большинства западных женщин. Неопределенность ее реакции заставила его сердце биться быстрее. Блеск ее голубых глаз вызвал новый прилив желания у Хасана, и он не смог удержаться, чтобы не представить, как их заволакивает тень наслаждения, когда он входит в нее.
– Думаю, теперь нам стоит потанцевать, – чуть хрипло произнес он. Затем скользнул взглядом по ее длинным ногам и задержался на изящных туфлях на высоченной шпильке. – Прежде чем часы пробьют полночь и вы убежите, оставив на лестнице одну из этих умопомрачительно сексуальных туфель.
Сердце Эллы чуть не выскочило из груди. Естественно, она знала, что ее туфли умопомрачительно сексуальны. Подобную обувь надевают не для того, чтобы ощутить чувство комфорта. Но когда он заявил об этом так открыто и прямо… Было что-то удивительное в его замечании. Она почувствовала себя так странно… Словно это сделало ее другой. Словно она выбрала эти туфли только для того, чтобы заслужить похвалу от высокомерного шейха.
Разум подсказывал ей, что надо бежать от него. Но все ее тело тянулось навстречу опасному мужчине, убеждая ее сделать обратное. Она безумно желала оказаться в его объятиях и почувствовать, как он прижимает ее к себе.
– На самом деле я не люблю танцевать, – честно ответила она.
– Так это из-за того, что вы никогда не танцевали со мной. Как только это случится, вы измените свое отношение к танцам навсегда. Станете их страстной поклонницей, поверьте мне на слово.
Элла сглотнула. Какая нахальная самоуверенность! Настал момент выдернуть свои пальцы из его горячей руки и убежать от него, забыв обо всех тех чувствах, которые он пробудил в ней.
Тогда почему она позволила Хасану увлечь ее туда, где многочисленные огни освещали бриллиантовой россыпью роскошный танцпол? Потому что она растаяла от его прикосновения. И это было так просто и одновременно так сложно, что она не понимала, что с ней происходит.
Она почувствовала, что готова сгореть от стыда, но не отодвинулась от него. Она знала, что фактически предает свою семью, танцуя с человеком, который презирает их.
Не говоря ни слова, Хасан притянул ее к себе, и Элла позволила себе раствориться в его объятиях. Его тело оказалось именно таким теплым и твердым, как она того ожидала. Она инстинктивно пододвинулась ближе, чувствуя, как его ладони заскользили по ее обнаженной спине.
– Ты чудесно пахнешь, – пробормотал он. – Луговыми цветами под лучами летнего солнца.
– Что может знать шейх о лугах?
– Очень многое. Когда я был ребенком, я приезжал в Англию, к Алексу, и мы обожали играть в поло. Именно тогда я узнал, что запах свежескошенной травы – один из самых соблазнительных на земле. – Он улыбнулся, проводя подбородком по ее волосам.
Элла ощущала, как его пальцы медленно ласкают ее обнаженную кожу, и поняла, что пришло время остановить его.
– Наверное, вы удивились, что в этом зале оказалась более или менее сносная партнерша для танца, – заметила она. – Это должно мне льстить?
Хасан нахмурился, удивившись неожиданной смене темы разговора, и задумался, потому что ее слова прозвучали неожиданно знакомо.
– Пожалуй, да. Хотя, полагаю, в лести нет для тебя ничего нового. – Он провел пальцами по непослушным завиткам ее волос.
Этот банальный комплимент, озвученный шейхом, только подогрел ее возмущение. Элла попыталась слегка отстраниться от него.
– Ты всегда ведешь себя предсказуемо с женщинами?
– Предсказуемо? Тебе хочется, чтобы я был оригиналом, Синдерелла? – тихо спросил он, ощущая, как напряглась под тонким платьем ее упругая грудь. – Но это будет непросто в компании такой девушки, как ты. Что я могу сказать тебе нового, того, что никогда не говорили мужчины до меня? Наверное, ты устала от бесконечных разглагольствований на тему того, что твои глаза сияют, как небо в ясный полуденный день. Или того, что твои волосы светятся так, что кажется, в них можно увидеть свое отражение, если вглядеться повнимательнее.
Он слегка наклонился вперед, словно желая проверить свое предположение, продолжая смотреть на нее в упор и все сильнее прижимая ее к себе. И внезапно его пронзила острая волна желания. Он осознал, что очень давно в его объятиях не было женщины. Тем более женщины, которая казалась достойным соперником.
Элла почувствовала, как сжимаются его руки вокруг ее тела, и неожиданно поняла, что мечтает об еще большей близости. Она была готова раствориться в его дыхании, в звуках его сердца и бесконечно слушать сладкие слова, которые он говорил многочисленным женщинам до нее и которые совсем ничего для него не значили.
– Хасан, – произнесла она наконец хриплым голосом. Иначе он прозвучать и не мог, учитывая тот факт, что его пальцы смело ласкали ее обнаженную спину. Пришла пора остановить его.
– Или того, что у тебя самые прекрасные губы из всех, которые я когда-либо видел. А помада стирается при поцелуе? На что похож ее вкус? На розы или лесные ягоды?
– Хасан. – На этот раз ее голос прозвучал еще тише.
– Да? Мне нравится, как ты произносишь мое имя. Скажи его снова. Произнеси его так, словно просишь меня сделать тебе огромное одолжение, а я постараюсь догадаться, о каком именно одолжении ты меня просишь.
Элле с трудом удалось взять себя в руки и не отреагировать на шокирующий эротический подтекст его заявления.
– Что ты думаешь о невесте?
Вопрос явно застал его врасплох, заставив лицо омрачиться тенью разочарования. Всего мгновение назад он словно забыл о том, где они находятся, но теперь должен был вернуться в реальность, о которой предпочел бы забыть.
– Не думаю, что тебе надо об этом знать.
– А я так не считаю, – возразила Элла. – Мне не терпится узнать твое мнение. Уверена, ты удивишь меня.
Он слегка отстранился. По-своему она вела себя очаровательно, но была близка к переходу границ дозволенного. Неужели она не понимает, что, если он закрывает тему, он имеет в виду именно это? А ее настойчивость по поводу выведывания его позиции относительно брака – а он был уверен, что речь идет именно об этом – грозила нарушить все очарование проведенного совместно с ней вечера. Если он скажет ей правду, ее хорошенькое лицо исказится гримасой разочарования, а он того не хотел.
Ему нравилось танцевать с ней, ощущать нежность ее кожи и упругость молодого тела. Если она и дальше будет возбуждать его, он, пожалуй, уложит ее в постель, но она должна понять с самого начала, что его слово – закон.
– Мне кажется, чем меньше говорят о невесте, тем лучше, не так ли?
– Не согласна. – Неужели он привык к тому, что все его пожелания исполняются, стоит ему щелкнуть пальцами? Видимо, да. Она вспомнила его диалог с помощником, вспомнила, как мягко и тактично его слуга пытался его убедить. Ах так! Она заговорила немного громче, чем рассчитывала, охваченная острым приступом ярости, но ей уже было на это наплевать. – Видимо, ты исчерпал все свое красноречие в тот момент, когда вылил на Аллегру целое ведро грязи!
Он застыл.
– Прошу прощения?
Он опустил руки, и Элла воспользовалась моментом, чтобы отступить от него на несколько шагов.
– Ты меня прекрасно слышал. У тебя ведь нет проблем с памятью? Или хочешь, чтобы я тебе напомнила, что именно ты говорил о невесте?
– Черт возьми, о чем идет речь?
Элла приготовилась загибать пальцы.
– Итак… Ты считаешь ее неподходящей партией для Алекса. Ты назвал ее шлюхой, как и ее мать и ее сестер, еще ты сказал, что вся семья Джексон слишком вульгарна и не может претендовать на то, чтобы породниться с наследником престола Сантина.
– Как ты об этом узнала? – тихо спросил он.
– Ты даже не пытаешься этого отрицать! – бросила она обвинение, осознавая, что ее голос звучит все громче и что другие танцующие начинают обращать на их беседу внимание. – Ты вынес безжалостный приговор людям, с которыми никогда не общался, а потом ушел искать более или менее сносную партнершу для танца и по жестокой иронии судьбы выбрал именно меня.
Шейху хватило пары секунд, чтобы сопоставить все факты.
– Ты – Джексон?
– Браво, шейх Хасан! Принц пустыни! Не сразу догадался! Да, я – одна из Джексонов.
Хасан сурово посмотрел ей прямо в глаза:
– Ты подслушивала в коридоре!
– И что такого?
– Подслушивала! – В его душе поднялась глухая ярость, когда он увидел лишь вызов в ее сверкающих глазах. Но, по правде говоря, злился он на самого себя. Ему ведь показалось, что он услышал какой-то шум, но позволил помощнику убедить себя в обратном. Подобное безответственное поведение недостойно короля, тем более того, который лишь недавно покинул военную зону. – Почему-то я не удивлен тому, что представитель твоей семьи повел себя подобным неподобающим образом, и ты только лишний раз убедила меня в том, что вы не имеете права становиться частью монаршей семьи. Так что я остаюсь при своем мнении.
Эллу поразили не столько сами слова, которые произнес шейх, сколько высокомерная и язвительная интонация, с которой он их произнес. Словно он был уверен в том, что может позволить себе творить что угодно и никто не вправе его остановить.
Люди вокруг них уже давно забыли про танец и в открытую наблюдали за их спором.
– Неподобающим образом? – медленно выговорила она. – Я покажу тебе, что это значит.
Не думая о последствиях, она схватила бокал шампанского с подноса проходившего мимо официанта, выплеснула холодный напиток в насмешливое лицо своего собеседника, развернулась на высоченных каблуках и поспешила сквозь застывшую в изумлении толпу прочь из зала.