Глава пятая. В конном Польском (уланском) полку
«Из окна моего вижу я проходящие мимо толпы улан с музыкою и пляскою; они дружелюбно приглашают всех молодых людей взять участие в их веселости. Пойду узнать, что это такое. Это называется ВЕРБУНОК Спаси Боже, если нет другой дороги вступить в регулярный полк, как посредством вербунка! Это было бы до крайности неприятно. Когда я смотрела на эту пляшущую экспедицию, подошел ко мне управляющий ею портупей-юнкер, или по их НАМЕСТНИК „Как вам нравится наша жизнь? Не правда ли, что она весела?“ Я отвечала, что правда, и ушла от него. На другой день я узнала, что это полк Конно-польский, что они вербуют для укомплектования своего полка, потерявшего много людей в сражении, и что ими начальствует ротмистр. Собрав эти сведения, я отыскала квартиру наместника, вчера со мною говорившего; он сказал мне, что если я хочу определиться в их полк на службу, то могу предложить просьбу об этом их ротмистру Каземирскому, и что мне вовсе нет надобности плясать с толпою всякого сброду, лезущего к ним в полк. Я очень обрадовалась возможности войти в службу, не подвергаясь ненавистному обряду плясать на улице, и сказала это наместнику; он не мог удержаться от смеха: „Да ведь это делается по доброй воле, и без этого легко можно обойтись всякому, кто не хочет брать участия в нашей ВАКХАНАЛИИ. Не угодно ли вам идти со мною к Каземирскому? Ему очень приятно будет приобресть такого рекрута; сверх того я развеселю его на весь день, рассказав о вашем опасении“. Говоря это, наместник хохотал от всего сердца; мы пошли.
Из комнаты наместника нам надобно было проходить через ту большую горницу, о которой я уже говорила, что находится во всякой корчме; она была полна улан и завербовавшихся рекрутов; все это плясало и пело…»
Начало вербованным полкам легкой кавалерии положил император Павел I. По его мысли, всю русскую армию следовало сделать наемной, как в Пруссии. Однако недостаток средств помешал монарху воплотить в жизнь этот замысел. Денег хватило лишь на два полка десятиэскадронного состава: Литовско-Татарский и Польский. Из доходов Литовской губернии на их создание в 1797 году было отпущено по 139 191 рублю 83 с половиной копейки серебром. Затем каждый год на содержание по 106 645 рублей и 86 с половиною копейки[117].
Принимали в эти полки вольных людей. Помещикам Литовской губернии разрешалось вместо рекрутов выставлять завербованных мужчин, «здоровых, положенного роста и лет, годных в военную службу, и делать с ними контракт на восемь лет»[118]. Условия этого контракта были вполне сносными. Сразу при его заключении завербованным выдавали своеобразные «подъемные»: «товарищу» – 500 злотых(75 рублей) и 400 злотых (60 рублей) на покупку верховой лошади. Каждый год конники получали жалованье: «товарищ» – 54 рубля 75 копеек, «шеренговый» (рядовой простого звания) – 27 рублей 37 с половиной копеек. Казна также отпускала им деньги на приобретение форменной одежды: раз в два года на шапку – 3 рубля, на полукафтан – 5 рублей 70 копеек, на шаровары – 4 рубля 50 копеек, раз в четыре года на шинель – 4 рубля 80 копеек[119].
Согласно желанию Павла Петровича, оба полка получили устройство средневековой польской кавалерии. Первую шеренгу в каждом эскадроне составляли «товарищи», вооруженные пиками и саблями, вторую шеренгу – «шеренговые», вооруженные пистолетами и саблями. «Шеренговые» как бы являлись оруженосцами «товарищей». По штатам в Польском полку было два батальона, в каждом батальоне – пять эскадронов, всего: 50 штаб- и обер-офицеров, 10 наместников (вахмистров), 10 штандарт-юнкеров, 10 поднаместников (квартермистров), 40 унтер-офицеров, 20 трубачей, 500 «товарищей» и 500 «шеренговых». Особое положение полка подчеркивали его мундиры, похожие на польскую национальную одежду.
При воцарении Александра I суммы, отпускаемые на содержание полка, были уменьшены. В качестве «подъемных» каждому завербованному «товарищу» вместо 75 рублей выдавали 50, на верховую лошадь вместо 60 рублей – 40. Изготовление форменной одежды, вид которой также изменился, было централизовано: сукно, подкладочную ткань, кожу, пуговицы закупали на весь полк, шили мундирные вещи на полковой швальне (портняжной мастерской) сами солдаты. В полк стали принимать не только выходцев из Литовской губернии. Командованию разрешили вести набор людей свободно в тех городах и селах, где в данный момент квартировали эскадроны. На это выделялись специальные средства из расчета 8 рублей 40 копеек ассигнациями на одного вновь завербованного[120]. Это была не такая уж маленькая сумма (пуд хлеба тогда стоил 1 рубль, бутылка хорошего столового вина – 30–50 копеек). Так что в Гродно коннопольцы пили и щедро угощали других на казенные деньги.
В 1803 году шефом Польского полка стал генерал-майор Петр Демьянович Каховский (по архивным документам – Коховский, 1769–1831), который занимал эту должность до 1816 года. Он происходил из дворян Смоленской губернии, службу начинал в лейб-гвардии Конном полку вахмистром в 1787 году, через год был произведен в корнеты. Будучи волонтером, Коховский участвовал в штурме Измаила в 1790 году, в полевом сражении под Мачином, в 1792 и 1794 годах воевал с поляками под командованием А.В. Суворова. Полковником стал в 1798 году, а в 1803-м – генерал-майором[121].
Полковым командиром после смерти подполковника Жигулина в январе 1807 года был назначен полковник Сергей Николаевич Ланской (1774–1814), из дворян Галичского уезда Костромской губернии. Эскадронами в 1807–1808 годах командовали: штаб-ротмистр, с октября 1897 года ротмистр Галиоф 1-й, майор Куницкий, майор Мелех, майор Орловский 1-й, подполковник Цугер, ротмистр Каземирский 1-й, майор Голенищев-Кутузов, майор Махневич, подполковник Буняковский[122].
Несмотря на опасение С.Ф. Балабина («…вас могут и вовсе не принять…»), Надежда Андреевна 9 марта 1807 года стала «товарищем» конного Польского полка под именем Александра Васильевича Соколова. Правда, в книге она почему-то написала, что назвалась Дуровым. Также она не сообщила никаких других деталей своей вербовки, хотя они довольно интересны. Видимо, героиня не знала, что ее первый формулярный список сохранился в архивах.
Судя по этому списку, в полку она рассказала о себе следующее: что ей 17 лет, что она из дворян Пермской губернии Пермского уезда и крестьян не имеет, что свидетельства о дворянстве у нее при себе нет. Как это и положено, при вербовке был измерен ее рост (2 аршина 5 вершков, то есть примерно 165 см) и составлено описание внешности: «Лицом смугл, рябоват, волосы русые, глаза карие».
Человеком, который после некоторых колебаний все же принял «кавалерист-девицу» на военную службу, был ротмистр Мартин Валентинович Каземирский 1-й. В книге Дурова описала его коротко, но выразительно: «Ротмистр Каземирский, лет около пятидесяти, имеет благородный и вместе с тем воинственный вид; добродушие и храбрость дышат во всех чертах приятного лица его…»[123] Далее она дополнила этот портрет: «Каземирский сам был от колыбели кавалерист; ему очень понравилась моя привязанность к наилучшему товарищу в военное время…» (речь идет о ее лошади Алкиде. – А. Б.). Ротмистр в знак своего расположения к рекруту Соколову пригласил юного солдата запросто бывать у него: «Проведя все утро на ученье, обедать иду к Каземирскому; он экзаменует меня с отеческим снисхождением, спрашивает, нравятся ли мне мои теперешние занятия и каким нахожу я военное ремесло…»[124]
Конец ознакомительного фрагмента.