Глава первая. Дворяне Дуровы
«Мать моя, урожденная АЛЕКСАНДРОВИЧЕВА, была одна из прекраснейших девиц в Малороссии. В конце пятнадцатого года ее от рождения женихи толпою предстали искать руки ее. Из всего их множества сердце матери моей отдавало преимущество гусарскому ротмистру Дурову; но, к несчастию, выбор этот не был выбором отца ее, гордого властолюбивого пана малороссийского. Он сказал матери моей, чтоб она выбросила из головы химерическую мысль выйти замуж за МОСКАЛЯ, а особливо военного. Дед мой был величайший деспот в своем семействе; если он что приказывал, надобно было слепо повиноваться, и не было никакой возможности ни умилостивить его, ни переменить однажды принятого им намерения. Следствием этой неумеренной строгости было то, что в одну бурную осеннюю ночь мать моя, спавшая в одной горнице с старшею сестрою своей, встала тихонько с постели, оделась и, взяв салоп и капор, в одних чулках, утаивая дыхание, прокралась мимо сестриной кровати, отворила тихо двери в залу, тихо затворила, проворно пробежала ее и, отворяя дверь в сад, как стрела полетела по длинной каштановой аллее, оканчивающейся у самой калитки. Мать моя поспешно отпирает эту маленькую дверь и бросается в объятия ротмистра, ожидавшего ее с коляскою, запряженною четырьмя сильными лошадьми, которые, подобно ветру, тогда бушевавшему, понесли их по киевской дороге. В первом селе они обвенчались и поехали прямо в Киев, где квартировал полк Дурова. Поступок матери моей хотя и мог быть извиняем молодостию, любовью и достоинствами отца моего, бывшего прекраснейшим мужчиною, имевшего кроткий нрав и пленительное обращение, но он был так противен патриархальным нравам края малороссийского, что дед мой в первом порыве гнева проклял дочь свою.
В продолжение двух лет мать моя не переставала писать к отцу своему и умолять его о прощении; но тщетно: он слышать ничего не хотел, и гнев его возрастал, по мере как старались смягчить его. Родители мои, потерявшие уже надежду умилостивить человека, почитавшего упорство характерностью, покорились было своей участи, перестав писать к неумолимому отцу; но беременность матери моей оживила угасшее мужество ее; она стала надеяться, что рождение ребенка возвратит ей милости отцовские.
Мать моя страстно желала иметь сына и во все продолжение беременности своей занималась самыми обольстительными мечтами; она говорила: „У меня родится сын, прекрасный, как амур! Я дам ему имя МОДЕСТ; сама буду кормить, сама буду воспитывать, учить, и мой сын, мой милый Модест будет утехою всей жизни моей…“»[2]
Таким романтическим рассказом начала Надежда Андреевна Дурова повествование о своей необычной, многотрудной и долгой жизни. Все персонажи этого рассказа, их отношения друг с другом описаны здесь коротко, четко и ясно. Сюжет выстраивается сразу, буквально с первых предложений. В нем есть все, что может увлечь читателя, обещая ему бурные перипетии, сильные страсти и неожиданную развязку истории. На первом плане находится юная, прелестная и своенравная героиня: «Мать моя, урожденная АЛЕКСАНДРОВИЧЕВА, была одна из прекраснейших девиц в Малороссии». Герой, которого она обожает, одет в роскошный мундир гусарского офицера и наделен всевозможными достоинствами: «…отца моего, бывшего прекраснейшим мужчиною, имевшего кроткий нрав и пленительное обращение…». Как водится, соединению двух любящих сердец мешают действия третьего, весьма зловредного персонажа: «…но, к несчастию, выбор этот не был выбором отца ее, гордого властолюбивого пана малороссийского».
Однако, надо заметить, все это очень напоминает пушкинскую «Метель», которая вышла в свет в октябре 1831 года, как раз в то время, когда Надежда Андреевна уже работала над своей книгой «Кавалерист-девица. Происшествие в России». Только у Пушкина героиня постарше: «…дочку их, Марью Гавриловну, стройную, бледную и семнадцатилетнюю девицу»; ее возлюбленный попроще: «бедный армейский прапорщик»; а родители девушки действуют сообща: «заметя их взаимную склонность, запретили дочери о нем и думать, а его принимали хуже, нежели отставного заседателя». Дурова не сообщает, кто же это придумал побег из отцовского дома и тайное венчание: «гусарский ротмистр Дуров» или «прекраснейшая девица в Малороссии». У Пушкина инициатива исходит от молодого человека: «Наступила зима и прекратила их свидания; но переписка сделалась тем живее. Владимир Николаевич в каждом письме умолял ее предаться ему, венчаться тайно, скрываться несколько времени, броситься потом к ногам родителей, которые конечно будут тронуты наконец героическим постоянством и несчастием любовников и скажут им непременно: Дети! придите в наши объятия.
Марья Гавриловна долго колебалась; множество планов побега было отвергнуто. Наконец она согласилась: в назначенный день она должна была не ужинать и удалиться в свою комнату под предлогом головной боли. Девушка ее была в заговоре; обе они должны были выйти в сад через заднее крыльцо, за садом найти готовые сани, садиться в них и ехать за пять верст от Ненарадова в село Жадрино, прямо в церковь, где уж Владимир должен был их ожидать»[3].
Великий русский поэт завершает свое произведение радостным финалом. Героиню ожидает чудо. Она все-таки встречает человека, который венчался с нею в церкви в ночь после метели. Он влюбляется в нее и делает ей предложение руки и сердца. Нечто похожее на чудо происходит и с «прекраснейшей девицей в Малороссии». В 16 лет она рожает «дочь-богатыря», после этого ее отец снимает с молодых супругов свое проклятие, приглашает их к себе и – что очень важно – вручает им приданое, приготовленное для дочери.
Такова канва событий, изложенных Н.А. Дуровой. Архивные документы, дошедшие до наших дней, позволяют внести в этот сюжет некоторые уточнения. Прежде всего надо сказать, что отец «кавалерист-девицы» Андрей Васильевич Дуров никогда в гусарах не служил.
Конечно, слова о покорившем сердце юной красавицы гусарском ротмистре придают рассказу некий романтический флер, но, увы, они являются всего лишь авторским вымыслом. В 1781–1782 годах, когда, вероятно, и произошло знакомство А.В. Дурова с семейством Александровичей, он был капитаном и командовал ротой в Белевском пехотном полку. Его форменная одежда состояла не из богато расшитых золотыми шнурами и галунами гусарских доломана и ментика, а из прозаического пехотного зеленого длиннополого кафтана с красными лацканами на груди и красного камзола на медных пуговицах.
Биографию Андрея Васильевича можно описать довольно точно по трем его послужным (формулярным) спискам, которые датируются 1786, 1807 и 1825 годами. В них есть незначительные расхождения, но в целом данные совпадают и рисуют весьма характерную картину жизни мелкопоместного дворянина во второй половине XVIII – начале XIX века.
А.В. Дуров родился в 1757 году. Согласно обычаям того времени, он рано поступил на службу: в январе 1767 года, то есть в возрасте десяти лет. Однако вполне возможно, что сначала он был лишь записан во Владимирский пехотный полк капралом, а в действительности в свою воинскую часть явился позже. Недаром в двух его послужных списках от 1807 и от 1825 годов указана другая дата: ноябрь 1767 года и другой чин: сержант.
Наиболее известный и документально подтвержденный пример такого зачисления в солдаты дворянских недорослей – поступление на военную службу великого полководца А.В. Суворова в октябре 1742 года (то есть в возрасте 12 лет. – А. Б.): «…по указу Ея Императорского Величества в лейб-гвардии Семеновского полку приказали явившихся с прошениями нижеозначенных недорослей, а именно… Александра Суворова… написать в лейб-гвардии Семеновский полк сверх комплекта без жалованья и для обучения указанных наук… отпустить в домы их на два года»[4]. Суворов явился на действительную службу в 1747 году (то есть в 17 лет), сразу получил чин капрала и дальше служил в унтер-офицерах лейб-гвардии Семеновского полка: с 1749 года – подпрапорщиком, с 1751 года – сержантом. В армию он был выпущен в мае 1754 года поручиком в возрасте 24 лет.
Такой способ, с одной стороны, ускорял служебную карьеру молодых дворян, с другой – способствовал подготовке для армии образованного командного состава за счет семей будущих офицеров, ведь при записи недоросля в полк его родители брали на себя обязательство учить сына «указанным наукам», перечень которых был законодательно установлен в 1736 году. В Высочайшем указе перечислялись: русская грамота, арифметика, геометрия, тригонометрия, фортификация, часть инженерная и артиллерийская, французский и немецкий языки и военная экзерциция[5]. Суворов, как свидетельствуют современники, был энциклопедически образованным человеком. Но для выходца из старинного дворянского рода, предки которого издавна жили в Москве и служили московским государям, это было не так уж и трудно. Его отец, в 1730 году – обер-офицер лейб-гвардии Преображенского полка – мог не только нанять квалифицированных учителей, но и сам собрал хорошую библиотеку, где будущий полководец познакомился с трудами военных теоретиков и писателей Тюренна, Кегорна, Морица Саксонского и других.
Получить такое образование в глубокой русской провинции человеку среднего достатка было практически невозможно. Потому о познаниях капитана Белевского пехотного полка А.В. Дурова в его формулярном списке от 1786 года сказано коротко: «Грамоте читать и писать умеет». Ведь он-то как раз и происходил из дворян Уфимской губернии, лежащей очень далеко от столичных образовательных центров: Московского университета, открытого в 1755 году, санкт-петербургских военно-учебных заведений, созданных несколько ранее, – Сухопутного шляхетского корпуса, Артиллерийского и инженерного корпуса, Морского корпуса…
Впрочем, достаточно полных сведений о дворянском роде Дуровых из Уфимской губернии не имеется. В публикациях, сделанных на основе архивных изысканий, отмечено, что, видимо, этот род ведет свое начало от польских шляхтичей Туровских, служивших в середине XVII века в гарнизоне города Смоленска. В 1655 году русские войска осадили и взяли Смоленск и царь Алексей Михайлович распорядился поселить пленных поляков около рек Кама и Мензела, наделив их землей и заставив принять православную веру. Всего было поселено более 250 человек из четырех «хоругвей» (т. е. эскадронов). Шляхтичи стали именоваться городовыми казаками и нести охранную службу в местных городах и поселениях.
Туровские получили землю в окрестностях города Уфы. По межевым актам XVII столетия здесь значится обширная территория, имевшая название «Турово поле». Это и были владения Дуровых, так как польская фамилия претерпела в России изменения. Сначала ее стали писать как «Туровы», затем, в XVIII веке, – «Дуровы». Родственники А.В. Дурова жили в Уфе и в начале XIX столетия. Так, в архивных документах упоминается некая Александра Кузьминишна Дурова, которая в числе почетных гостей была приглашена на дворянский бал, данный в Уфе 17 сентября 1824 года в честь посетившего этот город императора Александра I[6]. Сам А.В. Дуров в письме князю Вяземскому в январе 1817 года называл себя «пермским и сарапульским». Согласно «Ведомости о состоящих в Вятской губернии помещичьих крестьянах и дворовых людях» от 1812 года, в Яранском уезде проживали: помещица Надежда Дурова в деревне Ахмановой (у нее было 16 крепостных), помещица девица Варвара Дурова (19 крепостных), помещица девица Софья Дурова в починке Терехине (17 крепостных), коллежский асессор Дмитрий Дуров в починке Гаврилове (13 крепостных), полковница Мария Дурова в деревне Шимелово (66 крепостных)[7].
Андрей Васильевич Дуров среди владельцев деревень и крепостных крестьян ни в одном из десяти уездов Вятской губернии (Вятский, Орловский, Котельнический, Яранский, Нолинский, Уржумский, Сарапульский, Елабужский, Слободский, Глазовский) не значится. Может быть, Дуровы, проживавшие в Яранском уезде, приходились ему не просто однофамильцами, а родственниками. Однако степень их родства не установлена. Точно так же не установлены имена, даты жизни и место жительства его родителей, то есть деда и бабки Надежды Андреевны со стороны отца. Она вообще ни разу не упомянула о родне и предках Дуровых в своей книге, и это очень странно, потому что воспитание детей в дворянских семьях начиналось с того, что они учили свою родословную и должны были знать всех предков, особенно по мужской линии.
В произведении «кавалерист-девица» рассказала лишь о младшем брате Андрея Васильевича – Николае Дурове: «…увидела вошедшего за мной старика, который дрожащим голосом спрашивал у Засса: „Можно ли мне видеть конно-польского полка товарища Дурова? Я родной дядя его…“»[8]. Н.В. Дуров сыграл определенную роль в судьбе героини. Познакомившись с ним лично в декабре 1807 года, Надежда Андреевна впоследствии поддерживала это знакомство и останавливалась в его квартире во время приездов в столицу в 1811, 1816, 1817–1818 годах.
Кое-какие сведения о нем имеются в Российском Государственном Историческом архиве (г. Санкт-Петербург). Известно, что Николай Васильевич Дуров начал служить в 1770 году, в 1802 году попал под суд, но был оправдан. К 1818 году он имел чин коллежского советника и просил о назначении его на должность председателя Воронежской уголовной палаты. Император Александр I это назначение не утвердил, мотивируя тем, что Дуров ненадежен, так как долгое время находился под судом и следствием[9].
Кроме Николая Васильевича, у А.В. Дурова был еще один брат – Иван Васильевич, который в 1803 году служил на военной службе и имел чин подпоручика. Но его дальнейшая жизнь и судьба неизвестны.
Все три брата поименованы в «Грамоте Екатеринославского дворянского собрания о дворянстве Дуровых», выданной 13 апреля 1803 года. Об этом документе упоминает Надежда Андреевна в своей книге. Копия с него, заверенная в Сарапульском уездном суде 22 июня 1808 года, приложена к прошению А.В. Дурова о приеме его младшей дочери Евгении и его внука – сына «кавалерист-девицы» Ивана Чернова – в казенные учебные заведения в Санкт-Петербурге.
Но с этой «Грамотой о дворянстве» связана целая история, и она вызывает много вопросов. Дело в том, что в 1842 году младший брат Дуровой Василий Андреевич, занимавший должность городничего в Сарапуле после отставки отца, обратился в Екатеринославское Дворянское собрание с ходатайством о внесении его вместе с женой и детьми в родословную книгу, объясняя это тем, что его отец, коллежский советник Андрей Васильевич Дуров, вместе с двумя своими братьями состоял в дворянах Екатеринославской губернии и был внесен в первую часть книги местных дворянских родов под номером 17, что зафиксировано в «Грамоте о дворянстве» от 13 апреля 1803 года. Из Екатеринославля Андрею Васильевичу ответили, что при проверке первой части родословной книги никаких записей о Дуровых там не обнаружено, а потому Дворянское собрание Екатеринославской губернии внести его в книгу не может, равно как и выдать ему соответствующий аттестат. В 1848 году А.В. Дуров послал аналогичное ходатайство уже в Правительствующий Сенат, в Департамент Герольдии. Он просил о приписке его с семьей к дворянству на том основании, что его предки Дуровы состояли в дворянском достоинстве свыше ста лет. При повторной проверке дворянских родословных книг Екатеринославской губернии ему опять сообщили, что записей о Дуровых там не имеется, и рекомендовали обратиться с прошением о приписке к дворянству в Дворянское собрание Казанской губернии, по месту его жительства. Но и здесь он получил отказ, так как представленные им документы сочли недостаточными[10].
В дворянскую родословную книгу Казанской губернии был внесен лишь старший сын Василия Дурова – Андрей Васильевич Дуров (1833-?). Запись о нем сделана в первом томе третьей части, как человека, «приобретшего дворянство на службе гражданской, а равно получившего права потомственного дворянства чрез пожалование одним из присвояющих сие достоинство Российских орденов». Решение Казанского депутатского дворянского собрания датируется 14 мая 1845 года, Указ Правительствующего Сената по Департаменту Герольдии – 31 января 1846 года, дело проходило под номером 1685[11].
История о дворянстве Андрея Васильевича Дурова и соответственно его знаменитой дочери Надежды Андреевны, а также его сына Василия Андреевича, хорошо знакомого с Пушкиным, может быть рассмотрена и в наши дни. Все родословные книги дворян Екатеринославской губернии с записями, сделанными в течение 1798–1813 годов, хранятся в Государственном Историческом архиве. Упоминания о братьях Дуровых в них действительно нет. При сверке документов обращает на себя внимание тот факт, что фамилии лиц, подписавших их, не совпадают с фамилиями, поставленными на «Грамоте о дворянстве», выданной Дуровым в то же самое время.
Так, у Дуровых первой стоит подпись губернского предводителя дворянства коллежского советника и кавалера Анания Струкова, а по родословной книге это – статский советник и кавалер Петр Штерич. У Дуровых – депутат от дворянства Павлоградского уезда надворный советник Василий Яковлев, в родословной книге – Иван Чернявский; у Дуровых – депутат от дворянства Ростовского уезда Дмитрий Миско, в родословной книге – Дмитрий Тизна; у Дуровых – секретарь и казначей дворянства коллежский асессор Дмитрий Биляшевский, в родословной книге – надворный советник Дмитрий Милашевич…[12]
Был ли лично Андрей Васильевич Дуров дворянином? Да, был. По всем законам Российской империи он дважды достигал членства в заветном сословии: на военной службе, дойдя до чина капитана, и на гражданской службе, дойдя до чина 6-го класса (коллежский советник). Но тогда в большой цене было не личное дворянство, а ПОТОМСТВЕННОЕ. Его можно было установить только с помощью «Грамоты о дворянстве», выдаваемой дворянскими собраниями в губерниях.
По какой-то причине братья Дуровы этого документа не имели. А он требовался для лучшего продвижения по службе. Поэтому они его, скорее всего, купили у чиновников, имевших доступ к печати Дворянского собрания Екатеринославской губернии. Но эти люди обманули Дуровых. Они продали им только заполненный бланк с печатью и фальшивыми подписями, но не внесли соответствующую запись в родословную книгу, без которой «Грамота о дворянстве» становилась подделкой. Эта подделка сыграла большую роль в 1808 году при определении на учебу Евгении Дуровой и Ивана Чернова и в 1813 году при поступлении юнкером в лейб-гвардии Уланский полк Василия Дурова. Вполне возможно, что дети Сарапульского городничего даже не знали о подделке документа. Обман вскрылся лишь в 1842 году, когда Василий Андреевич пожелал воспользоваться правами потомственного дворянина и внести в родословную книгу Екатеринославской губернии своих детей.
Таким образом обстоит дело с Дуровым уфимским, «пермским и сарапульским», общественный интерес к которому вызвали смелые деяния его старшей дочери. Однако, кроме них, в России существовали и другие дворянские роды Дуровых, в действительности имевшие и многовековую историю, и крепостных крестьян, и наследственные поместья в разных губерниях обширной империи. Один из них, Сергей Федорович Дуров (1816–1869 гг.), снискал известность как поэт, прозаик, переводчик и общественный деятель. Он был сыном полковника, окончил благородный пансион при Петербургском университете в 1833 году, дослужился до чина коллежского асессора и потом стал профессиональным литератором, сотрудничая в журналах «Современник», «Отечественные записки», «Время» и других…[13]
В списке потомственных дворянских родов Санкт-Петербургской губернии также числились Дуровы. Один из них, Николай Павлович Дуров (1831–1879 гг.), окончил Институт корпуса инженеров путей сообщения, впоследствии стал статским советником и ординарным профессором в этом учебном заведении, заведовал его музеем, а за свои научные достижения был награжден орденом Св. Станислава 2-й степени с короной[14].
К наиболее древнему роду относились Дуровы из Московской губернии, упоминавшиеся в смотровых книгах Разрядного приказа с середины XVI века. У них был дворянский герб: «Дуровы имеют в своем гербе изображение летящего в золотом поле черного одноглавого орла, который держит клювом за голову, а лапами за середину змея с красными крыльями, обернутого в правую сторону»[15]. Один из московских Дуровых, Захар Захарович (? -1889 гг.), сначала окончил военно-учебное заведение, а потом – Московскую консерваторию. Он стал преподавателем истории русского церковного пения в Санкт-Петербургской консерватории и издал фундаментальный труд «Общий очерк истории музыки в России» (1884 г.). Другое его крупное сочинение по истории православного пения было удостоено премии Российской императорской Академии наук…[16]
Если дворянство «гусарского ротмистра Дурова» нуждалось в проверке и подтверждении, то дворянство «прекраснейшей девицы в Малороссии» было, так сказать, налицо. Первая встреча молодых людей произошла в имении ее отца Ивана Ильича Александровича, названном «Великая круча» и расположенном в Полтавской губернии на правом берегу реки Удай в семи верстах от города Пирятина. По свидетельствам современников, это было одно из красивейших мест во всем уезде. Время его основания неизвестно. Занятые с 1689 года земли принадлежали украинскому казачьему полковнику Леонтию Свечке. В середине XVIII столетия эта часть владений отошла Илье Андреевичу Александровичу (то есть прадеду Н.А. Дуровой), женившемуся на внучке полковника. Сын Ильи Андреевича – Иван Ильич (то есть дед Н.А. Дуровой, тот самый «гордый властолюбивый пан малороссийский») – построил в Великой Круче в 1757 году деревянную церковь в честь Иоанна Богослова. Был он лубенским подкоморием – полковым казначеем.
И.И. Александрович женился на Ефросинии Григорьевне Огронович (или Агранович). От этого брака родилось семеро детей: сыновья Варфоломей и Порфирий и пять дочерей, из которых старшая, Ульяна, умерла в девицах, а замужними были: Прасковья Остроградская, Александра Значко-Яворская, Ефросиния Бутовская и собственно мать «кавалерист-девицы».
Хотелось бы точно назвать ее имя. Но это не так просто. Согласно исповедным росписям Сарапульского Вознесенского собора за 1797 год, ее звали Анастасией Ивановной и было ей в это время 30 лет, то есть она была моложе своего мужа А.В. Дурова на десять лет (родилась в 1767 г.). В журнальных публикациях XIX века ее называли то «Марфа Тимофеевна» («Исторический вестник» за 1890 г., сентябрь, с. 585–612. Статья Е. Некрасовой «Надежда Андреевна Дурова»), то «Надежда Ивановна» («Киевская старина» за 1886 год, т. 14, № 3, с. 401. Статья без подписи «Из записной книжки»; Стороженко, Фамильный архив. Киев, 1910, т. II, с. 35–38. «О внучке И.И. и Е.Г. Александровичей Н.А. Дуровой»). Веское слово могла бы здесь сказать сама Надежда Андреевна, посвятившая матери немало страниц в книге, но, к удивлению читателей, она ни разу не упомянула там имени родительницы.
Александровичи были не только состоятельными людьми. Они принадлежали к древнему и родовитому малороссийскому дворянству. В «Общем гербовнике дворянских родов Всероссийской империи» описан их герб: на щите, разделенном диагональю на две части, на пурпурном поле – серебряная стрела, летящая вниз; на голубом поле – золотой крест на красном сердце, на верху креста – птица (часть 8-я, лист 138)…
Андрей Васильевич Дуров вышел в отставку летом 1788 года и поехал в Санкт-Петербург искать место на статской службе. Ему повезло. Он довольно быстро получил назначение на должность градоначальника в уездном городе Вятской губернии Сарапуле. Супруги Дуровы с дочерью Надеждой приехали туда осенью 1789 года. В Сарапуле у них родились дети: Евгения – в августе 1790 года, Клеопатра – в октябре 1791, Евгения – в июне 1793-го, Варвара – в январе 1795-го, Анна – в октябре 1796-го, Василий – в январе 1799-го, Евгения – в мае 1801 года. Четыре дочери Дуровых умерли во младенчестве. До зрелых лет дожили Надежда, Клеопатра, Василий и Евгения, родившаяся в 1801 году.
Надежда Андреевна Дурова в возрасте восемнадцати лет вышла замуж за чиновника четырнадцатого класса Василия Чернова и в январе 1803 года родила сына Ивана. Клеопатра Андреевна Дурова замужем никогда не была и умерла девицей. Евгения Андреевна Дурова, получив воспитание и образование в Институте благородных девиц имени св. Екатерины в Санкт-Петербурге, в августе 1825 года вышла замуж за чиновника четырнадцатого класса Михаила Пучкина. Впоследствии М.Ф. Пучкин сделал карьеру и стал вице-губернатором в Астраханской губернии. У них с Евгенией было четверо детей: две девочки и два мальчика.
Так как в России признавали потомственное дворянство только по мужской линии, то наследником фамилии выступал один Василий Андреевич Дуров. Лишь его потомство следует рассматривать в качестве продолжателей этого рода. В 1833 году, будучи городничим в Елабуге, он посватался к Александре Михайловне Коротковой, которая была дочерью командира инвалидной команды города Сарапула, капитана Короткова, выслужившегося в офицеры из нижних чинов. Венчались молодые в Казани.
У Василия и Александры Дуровых было четверо детей: два сына и две дочери. Старший сын Андрей родился в ноябре 1833 года, старшая дочь Вера – в сентябре 1836 года, второй сын Николай – в августе 1839 года и вторая дочь Александра – в марте 1844 года. Все они были племянниками и племянницами Надежды Андреевны Дуровой, в воспитании которых она могла принимать участие.
Согласно формулярному списку городничего города Кунгура В.А. Дурова, составленному в августе 1851 года[17], его дети учились в разных учебных заведениях: Андрей – в Оренбургском лицее, Вера – в Казанском родионовском институте, Николай – в пансионате при Пермской гимназии, а Александра по малолетству еще находилась при родителях. Впоследствии Вера Васильевна Дурова, закончив Казанский родионовский институт, вышла замуж за судью уездного города Кунгура, надворного советника Василия Верещагина. В семье В.В. и В.В. Верещагиных было шестеро детей, и все они жили до конца XIX века в городе Кунгуре. Николай Васильевич Дуров стал мировым судьей и умер холостым, не оставив после себя потомства. Сведений об Александре Васильевне Дуровой не имеется. Таким образом, потомками этого рода, унаследовавшими фамилию, остаются только дети, внуки и правнуки Андрея Васильевича, старшего сына В.А. Дурова.
Он после окончания лицея в Оренбурге поступил на военную службу. В возрасте 33 лет А.В. Дуров был штабс-капитаном и командовал 2-й стрелковой ротой в 6-м пехотном Либавском Его Королевского Высочества Принца Карла Прусского полку. К этому времени он имел орден Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом, бронзовую медаль в память Восточной войны 1853–1856 годов и медаль за усмирение мятежа в Польше в 1863–1864 годах[18].
Дуров вышел в отставку в чине полковника. Он был женат на Анастасии Емельяновне Шитовой (1850–1942 гг.), жительнице то ли города Сарапула, то ли города Елабуги. В семье А.В. и А.Е. Дуровых было пятеро детей: сыновья Василий, Владимир, Александр и Борис, дочь Людмила. Александр и Людмила умерли в детские годы. Владимир никогда женат не был. Василий женился на простолюдинке, никаких других сведений о нем и его семье не сохранилось. Жизнь и судьба младшего внука Василия Дурова и внучатого племянника «кавалерист-девицы» Бориса известны довольно хорошо.
Борис Андреевич Дуров (1879–1977 гг. в Париже) окончил военно-учебное заведение и стал офицером. Он участвовал в Русско-японской войне 1904–1905 годов и в Первой мировой войне. Весной 1919 года он, будучи в чине майора, назначен военным комендантом города Архангельска и оттуда в составе русской межсоюзной делегации выехал во Францию, где и остался в эмиграции. Энергичный и деятельный, Борис Андреевич был одним из основателей в Париже лицея для детей русских эмигрантов. Средств для его содержания он не имел, но вложил свои знания, умения, организаторский талант.
Б.А. Дуров был женат на Людмиле Александровне Свиньиной (1883–1983 гг. в Париже), дочери генерала и члена Государственного совета А.Д. Свиньина, семья которого проживала в Санкт-Петербурге. У Б.А. и Л.А. Дуровых было четверо детей: три дочери – Анастасия (1908–1999 гг.), Надежда (1915, до сих пор живет во Франции), Татьяна (1915, до сих пор живет во Франции) и сын Андрей (1912–1913 гг.). Татьяна Борисовна Дурова вышла замуж за гражданина Франции Филиппа Муже, у них родилось двое детей. Надежда Борисовна Дурова вышла замуж за В.П. Шведера, тоже русского эмигранта, офицера Белой армии, у них родилось трое детей. Анастасия Борисовна Дурова фамилию не меняла, она перешла в католичество и в молодости была монахиней в папской общине Сен-Франсуа-Ксавье.
Литературный дар Надежды Андревны передался только ее правнучатой племяннице Анастасии Борисовне Дуровой, которая, став гражданкой Франции, тем не менее много лет провела на родине своих предков. Первое ее путешествие в Россию состоялось в 1959 году в составе христианской группы. Она посетила Ленинград и Москву, где встречалась с поэтом Борисом Пастернаком и передала ему гонорар за книгу «Доктор Живаго», опубликованную во Франции. С 1964 по 1979 год А.Б. Дурова работала в посольстве Франции в Москве. Она занимала должность шефа бюро по связям с общественностью. В числе ее знакомых были такие известные люди, как священник Александр Мень и писатель Александр Солженицын.
Вернувшись во Францию, Анастасия Борисовна несколько лет работала над книгой своих воспоминаний, которую она назвала «Россия в горниле». Эта книга вышла в Париже в 1995 году на французском языке. «Книга моя, – писала А.Б. Дурова в предисловии, – это передача наблюдения и опыта девочки, родившейся на русской земле, долгая жизнь которой совпала с пришествием и падением советского коммунизма, которая глубоко верит в Бога и отказалась в него не верить…». Дурова до последних дней своей жизни поддерживала связь с Музеем-усадьбой Н.А. Дуровой в Елабуге и передала музею немало семейных реликвий, писем и документов, рассказывающих об истории ее семьи в России и во Франции.
Последнее десятилетие у нас в стране ознаменовалось бурным всплеском интереса к отечественной истории. Потомками и родственниками «кавалерист-девицы» стали называть себя некоторые известные люди. Например, в газете «Известия» 13 февраля 1998 года (с. 7) актер Театра на Малой Бронной (г. Москва) Л.К. Дуров сообщил, что его «родственницей была кавалерист-девица Надежда Дурова, Пушкин вспоминал об одном из моих предков, сарапульском городничем Дурове, обставившем его в карты». В газете «Комсомольская правда» 26 декабря 1997 года (с. 18–19) было опубликовано интервью «Наталья Дурова – повелительница зверей» с директором Театра зверей (г. Москва) ныне покойной дрессировщицей Н.Ю. Дуровой, в котором она сказала: «За этим яшмовым столом… когда-то сидел Пушкин. Правил заметки Надежды Андреевны. Ведь в отставке моя прапрабабушка стала писательницей, встречалась с Александром Сергеевичем…»
Однако известно, что основателями знаменитой цирковой династии были Анатолий и Владимир Дуровы, представители старинного рода дворян Дуровых из Московской губернии. В этих же публикациях уважаемые артисты как раз и приводят факт, подтверждающий их принадлежность именно к этой фамилии.
«Лев Дуров: Театр – заведение странное»: «Род Дуровых известен с 1540 года – мы занимаем шестую часть всех геральдических книг…»
«Наталья Дурова – повелительница зверей»: Дуровы – старый дворянский военный род. Первое упоминание относится к 1540 году: как о «служилых людях Ивана Грозного…»
Настоящими прямыми потомками «кавалерист-девицы» могли быть только дети ее сына Ивана Васильевича Чернова. Как указывают некоторые исследователи, он просил у матери разрешения на брак где-то между 1830-м и 1840-м годами. Но кто была его невеста, где они проживали, родились ли в этом браке дети? – все это пока узнать не удалось.