Глава первая
Путь
1. Ищущие
Удалившийся на пустынные берега Иордана Иоанн стучался во врата страны своей вестью: грядет день Божий. Волнение охватило весь народ. Потрясенные до глубины души люди толпами стекались к нему, чтобы приготовиться к неслыханному событию и заручиться спасением. Он крестил и проповедовал, однако то следовало считать лишь преддверием к главному. Он обращал их взоры на Того, Кто должен прийти, но оставался еще в сокрытии.
И тут восстала государственная власть, вознамерившись избавиться от назойливого Крестителя. В этот момент и явился Иисус – Он шел по городам и весям, возвещая то же самое: «Покайтесь, приблизилось Царство Небесное». Казалось, наступает великое время, ибо в Его образе виделось грядущее, а от Него Самого исходили спасительные и искупительные силы новой неслыханной жизни. Поэтому люди толпой устремлялись к Нему, бежали за Ним, и у всех в сердцах и на устах был вопрос: «Что нам делать?» Видя такое, Иисус обратился к ним со словами: «Блаженны нищие духом!» Очевидно, слова эти, подобно лучу солнца, пробившемуся сквозь грозовые облака, озарили своим светом потрясенные сердца, ожидавшие рокового приговора. Не требования услышали они, а обещание блаженства, не «ты должен» было сказано им, а дано многообещающее утешение и даже обещано высшее, что есть на свете! Они стояли перед Ним, обремененные бесконечными обязательствами, готовые принять на себя еще одно, самое трудное, а Он без всяких оговорок вознес их в сферы Божественной жизни.
Не знай мы ничего сверх этого об Иисусе, уже одни эти слова возвысили бы Его над всеми пророками мира. Те приходили с какими-то требованиями, и лишь Он избавлял вопрошавших от всех тягот прошлого и гнета будущего, наделяя всей полнотой спасения, которого они так жаждали.
То же самое происходит и сегодня с людьми, чрезмерно увлеченными религией или философией, когда вдруг туман их пристрастия к материалистическому или конфессиональному рассеивается и они, увидев Сына Человеческого таким, какой Он есть, внимают Его исполненному жизни призыву о предназначении человечества. Это ни с чем не сравнимое освобождение от гнета и принуждения, от бремени и робости. Видишь себя погруженным в поток неслыханного блага, источник новой жизни. Библия называет это милостью, подразумевая под ней изначальную жизненную силу, которая изливается из созидающей первопричины Вселенной.
Нагорная проповедь – благая весть, а не новый закон. Ее Заповеди – не соблазнительные обещания, за которыми последуют суровые требования, а семь возвещений блаженства, пронизывающие все содержание речи Иисуса. Она – благая весть, ободряющее утешение, разъяснение, наполняющее нас счастьем. Мы обязаны внимательно вслушаться в ее совершенно новое звучание, если хотим ее правильно понять. Хотя и говорятся слова «ты должен», их смысл и настрой всегда таков: вы, счастливцы, это можете и сделаете, вам это дано от природы, это свершится совершенно естественно, именно так проявляется действие Царства Небесного, что «внутрь вас есть».
Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.
Иисус нарекает счастливыми нищих, не имеющих ничего и пребывающих в беспросветной нужде. Нищих в самом широком смысле этого слова. Но здесь оно приобретает еще личностный оттенок: нищие духом, стало быть, осознающие себя таковыми, чувствующие эту нищету, пронизанные ощущением беспросветной нужды. Иными словами, это те, которые страдают от внутренней немощи, из-за чего испытывают душевное беспокойство и неудовлетворенность.
И нет ничего удивительного, что по другому случаю Иисус сказал даже так: «Блаженны нищие… горе вам, богатые!» (Лк 6:20, 24). Скорее всего и тогда было общеизвестной истиной то, что справедливо и по сей день: богатым вряд ли с рождения знакомо состояние беспросветной нужды, и они не слишком заинтересованы в изменении порядка вещей. И хотя их тоже не обходят стороной общечеловеческие беды, они вполне довольны существующими отношениями, гарантирующими им внешнее благополучие. Такова, наверное, была изначальная форма, но не изначальный смысл этих слов, поскольку решающее значение для Иисуса всегда имело внутреннее состояние людей, а не внешние условия их жизни.
Кому предназначается это сегодня? По-видимому, людям с таким же внутренним состоянием, тем, кто остро ощущает пустоту, поверхностность, убожество и лживость своего существа и своей жизни, кто неудовлетворен тем, что у него есть и чем он занимается, кто несмотря на все блага и идеалы, заполняющие наше бытие, постоянно испытывает глубокую потребность в чем-то совершенно ином, кто с болезненным напряжением ощущает свою удаленность от цели человечества, в ком необъяснимым волнением пульсирует неудержимое стремление к этой цели. О них и идет речь. Ищущие сегодня – это те, кого не оставляет неудержимое стремление к правде, справедливости и свободе, к истинно человеческому и достойному человека бытию, в ком возникает и отчетливо ощущается то волнение, которое присуще человечеству, жаждущему становления и имеющему в нем нужду, и которое становится постоянной стихийной движущей силой их жизни.
Как искание входит в сознание людей и как оно отражается на их жизни, какие волны вздымает в душе, какие волнения охватывают их, – на первых порах не так уж важно. Жаждут ли они искупления или возвышенной человеческой жизни, стремятся ли к подлинной немецкой культуре или видят своей целью государство будущего, способное обеспечить человеку достойное существование, – если все это по своей глубочайшей сути продиктовано сильным внутренним чувством неудовлетворенности, тогда первопричина того – именно нищета духа, о которой говорит Иисус.
Сегодня среди нас живут тысячи людей, охваченных духовной тоской и исканиями. Внешне они не отличаются от других, но они есть везде. Эти люди не входят и никогда не входили ни в какие определенные движения, течения, конфессии, религии, партии и общественные слои, однако они встречаются повсюду, и их отличительная черта – страстное желание обрести истинную жизнь, которое – осознают они это или нет – воспламеняет их.
В противоположность им, сытые души преисполнены собой, они чванливы от сознания своего небывалого преуспеяния, считают, что уже нашли искомое и обрели нечто, дающее им покой и удовлетворение, будь то всего лишь шаткий авторитет, которым они так упиваются, или сомнительная концепция, в которой они прочно завязли, или некая программа, наполняющая их непомерной гордостью, или какая-нибудь вера, оберегаемая ими подобно бесценному сокровищу, или убогое упоение простеньким семейным счастьем, или богатство, власть, мирские наслаждения. Это образованные обыватели, церковные, «свободомыслящие», ученые или оторвавшиеся от земли невежды, для которых главное – форма, никогда ни во что не вникающие и погрязшие в своей профессиональной деятельности, по их мнению, единственно нужной и правильной.
Но ведь не сказано, что блаженны правоверные, жертвующие своим разумом или говорящие: «Господи, Господи», а блаженны нищие духом, причем без всяких оговорок и условий. И совершенно неважно, кто они – христиане, иудеи, атеисты, материалисты, спиритуалисты или еще кто: это им принадлежит Царство Небесное.
Найти бы нам такие слова, которые вывели бы сегодня всех из заблуждения, отучили скользить по поверхности и повели к той же цели, единой для всех устремленных и ищущих, какой некогда было Царство Небесное, или Царство Божье. Но их у нас нет. Мы можем лишь в один голос сказать, что под ними подразумевается: Царство изначального естества или, что то же самое, Божественного предназначения, свершение подлинного искупления, раскрепощающее и дающее силу духовное состояние человечества в его отдельных членах, образующих в своей совокупности единую органичную клеточную структуру, сотканную из живых индивидуальностей, новый порядок во всем, к которому мы сегодня идем, подлинная и истинная культура человеческого существа. Короче говоря, имеется в виду цель человечества. И как бы по-разному мы ее ни понимали, она не просто манит вас, Ищущие, она завладевает всем вашим существом, дается именно вам.
Иисус выражается вполне определенно: «ибо их есть Царство Небесное». Он не говорит ведь, что нищие духом, блаженно почив, однажды войдут в него. Ведь Царство Божие должно прийти на Землю, оно принадлежит Ищущим и придет в них.
Стало быть, Царство изначального состояния или, как еще точнее можно было бы это назвать, нового порядка вещей, принадлежит и нынешним Ищущим. Оно без промедления дается им, поскольку в них и наступает, когда в Иисусе они слышат призыв Бога. И здесь мы имеем дело вовсе не с обещанием, а с неким событием, переживаемым нами сегодня в точности так же, как его некогда переживали нищие духом. Ведь оно совсем такое же и наступает так же, как и любой естественный природный процесс, возникающий при определенных условиях.
В том, кого это известие о грядущем новом порядке вещей задевает за живое, в том глубоко скрытое, едва теплящееся искание души, прежде пытающееся удовлетвориться набожностью, всевозможными умствованиями, духовными наслаждениями и устремлениями, внезапно вздымается вверх ярким пламенем, пожирающим то, что не имеет истинной жизненной ценности. Но тот, кто уже охвачен подобным огнем, кто увидел, как в нем исчезает все, что составляло богатство его собственной личности и давало ей пусть относительный покой, ощущает себя нищим, и каждая клеточка его существа трепещет в невыразимой тоске по тому новому, которое грядет.
Это и есть начало того внутреннего переворота, который имеет для нас решающее значение. Ведь речь идет о нашем изначальном естестве, призванном заполнить собой всю ощущаемую нами пустоту. Этого не чувствуют все довольные собой и тем, что у них есть. Ибо Царство Божие – в подлинном бытии, в непреходящих ценностях и реальных силах. По сравнению с ними все, чем мы временно располагаем, что собой представляем и что можем, – чистая иллюзия, одна лишь видимость. Кто, однако, находит в этом удовлетворение или даже счастье, тот просто слеп и глух к истинной реальности, стремящейся к своему воплощению. Но считающий это в глубине души пустым тщеславием – исключение, и ищущий ее повсюду неясно ощущает ее. Беспокойство и жажда поиска – непременные условия становления изначального естества. В нас начинают пробиваться первые ростки правды нашей самости. Ведь поиск того, о чем здесь идет речь, и есть уже становление, набирающее силу лишь в том, кто увлечен. Стоит этому порыву угаснуть, внутреннему волнению утихнуть, и ваша жизнь останавливается. Поэтому крайне важно оставаться Ищущим. Ведь искание – это то движение жизни, из которого и рождается новое.
В следующих заповедях речь идет вовсе не о других типах людей, которым обещается блаженство, и не о других судьбах, уготованных им. Просто Ищущие, равно как и то, что им суждено найти, характеризуются с самых разных сторон, и наше представление о них становится более четким. И то, на что Иисус обращает наше внимание своими прославлениями, всего лишь отличительные свойства и выражения нищеты духа, и, как таковые, – откровения их живой сущности. У того, кем ощущение нищеты владеет изначально, это проявляется самым естественным образом, но где оно лишь вторично, там откровения не происходят. Поэтому все последующие возвещения блаженства служат мерилом силы и глубины, подлинности и чистоты беспокойства, заполняющего нашу душу и заставляющего нас искать.
Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
«Утешение Израилево» – так часто называли мессианское спасение. И если оно обещано прославляемым, то наверняка и страдания, о которых здесь идет речь, подразумеваются куда более глубокие и основательные, нежели те, что вызывают у нас ежедневные мимолетные неприятности и личные беды. Они скорее похожи на страдания раба бога Яхве, который олицетворяет собой, в разумении пророков, народ, неукоснительно соблюдающий свою веру, находящийся под тяжелым гнетом собственного жалкого настоящего и ожидающий будущего спасения, и страдания скорбящих детей Израиля, плачущих на берегах рек Вавилонских.
И тогда утешение здесь – не просто успокоение в религии, но и воистину освобождающая помощь, а живущая в душе боль – недуг, которым страдает все человечество.
Теперь в ясном свете предстают не только внутренние беды Ищущих, но и значимость изначального естества, ожидающего своего становления. Осознание абсолютной бедности сливается с муками души, страдающей из-за трагической судьбы человечества. Иисус обращается только к Ищущим, в которых оба эти источника внутреннего беспокойства неотделимы друг от друга.
Так заповедь блаженства приобретает общечеловеческие черты. С тех пор как человечество обрело способность осознанного восприятия, оно стонет в муках своего бытия и вопиет об искуплении. В ищущих душах, жаждущих правды, такая судьба человечества стала живой пульсирующей болью, и никто из них не пытается ее заглушить. Напротив, Ищущие сознательно принимают на себя весь трагизм человеческой участи и страдают всеми бедами человека. Именно к ним и взывает Иисус.
И этим обремененным душам Он открывает поразительные перспективы: блаженство всем, кто сам лично переживает страдания человечества, искренне принимает их на себя и носит в себе. Им и дается искупление. Им откроется, что то новое духовное состояние, к которому мы идем вместе со всем человечеством, принесет нам спасение и освобождение от зла, ибо проявление изначального естества и истинное искупление имеют такую же внутреннюю связь с тем грядущим великим событием, как нищета духа и нескончаемое страдание с волнением и беспокойством Ищущих.
Естественно, в каждую эпоху у этих страданий будет свой облик и свой оттенок. Ученики Будды ощущали их не так, как ученики Иисуса, и мы, Ищущие сегодня, воспринимаем страдания иначе, нежели ожидавшие Царства Божьего в ту эпоху. Кто считает нынешнее положение вещей нетерпимым, а внутренний разлад, слабоволие и чрезмерно сложный, рефлексирующий, «стариковский» характер нашего поколения, равно как и безотрадную, бесплодную личную жизнь в условиях современного общества просто невыносимыми, у того эти страдания соответствуют духу времени. В результате и его жажда искупления приобретает характерные черты. И если блаженство столь ясно и определенно обещано нам Иисусом, давайте научимся радоваться тому, что всем недостойным человека качествам и обстоятельствам его жизни неизбежно придет конец. Вот она, отрадная и блаженная перспектива, которую открывает нам вторая заповедь. И здесь искупление скорбящим обещается вовсе не случайно, оно обусловлено глубоким естественным законом внутренней взаимосвязи между добровольным страданием и спасительной силой, переживаемыми в какой-то мере всеми, кто искренно принял на себя эти скорби человечества и носит их в себе.
Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
Получить в удел землю, обетованную и предвещанную, – так обозначали в Израиле полноту Божественной благодати и мессианского счастья. Именно это Иисус обещает преданным Богу, кротким страдальцам, пребывающим в своем всеподчиняющем ожидании грядущего и постоянно угнетаемым тупым и равнодушным окружением.
И в этом на своем опыте убеждаются все честно Ищущие сегодня: их угнетают, причем неосознанно, без всякого умысла и совершенно непроизвольно, как бы под натиском неведомых природных сил. Ибо это противодействие Ищущим – тоже закон природы.
Тому же, кто охвачен иными реформистскими устремлениями, трудно отделаться от многочисленных приверженцев: его будут восхвалять, и общественность станет носить его на руках. Но как только он доберется до сути и обнаружит, что корень всех бед в том злом роке, который тяготеет над человеческим существом, и обнажит его, короче говоря, как только он станет Ищущим, почувствовавшим первые признаки чего-то совершенно особенного, чему надлежит возникнуть, без чего нам никогда не выбраться из проклятых внешних условий, от него тотчас отшатнутся и станут нападать. Например, если некто сегодня сталкивается с социальными проблемами и все свои силы направляет на их решение, реализуя ли некую программу или объединившись с единомышленниками, то он становится героем дня. Если же он вздумает добраться до первопричины зла и всерьез примется ее реально устранять, то, скорее всего, скажет: корни человеческих бед не во внешних обстоятельствах, а в самих людях, в их внутреннем состоянии, а посему никакая реформа, пытающаяся действительно разрешить социальные проблемы, невозможна без преображения личности каждого человека. Только новые люди в состоянии создать новые условия жизни. И тогда его примутся ругать, называя сумасбродным идеалистом, будут сторониться его и всячески замалчивать. Все авторитетные личности, формирующие общественное мнение, начнут, сами того не замечая, его подавлять.
И такое происходит с каждым, ищущим для себя и живущим своим устремлением вперед, утаиваемым от других. Все инертные, с чьим непониманием ему приходится сталкиваться, воспринимают его как человека несовременного, неправильного, неудобного, малоприятного и приносят ему одни огорчения. Чем чище и решительнее чье-либо стремление к новой жизни, чем больше он отдается ему, тем сильнее давление со стороны противящихся этому личностей, тем суровее выпавшая ему судьба беззащитного страдальца – он плывет против течения.
Но страдальцы, о которых здесь идет речь, люди в то же время и терпеливые, снисходительные. Лютер употребляет слово «sanftmütig» (кроткие), однако оно не отражает то героическое, что присуще таким личностям. Ищущих нельзя назвать людьми фанатичными, односторонними, ограниченными, своенравными, не терпящими возражения, все отрицающими, ожесточенными. Они стойко выдерживают противодействие и не пытаются его сломить, они спокойно переносят даже самые большие неприятности. Они ценят хорошее во всем, где только его находят, внимательно глядят по сторонам, стараясь подметить каждое движение жизни. Они хотят узнать, в чем прав тот или ной человек, а не в чем он не прав, разгребают даже самые большие кучи мусора в поисках ценностей и ростков жизни, докапываются до истины во всех явлениях и не успокаиваются, пока не отыщут во всем ее скрытые крупицы. Такие люди живут словом «да», а не словом «нет», они ничего и никого не принижают, а только возвеличивают, ни к кому не придираются и никого не критикуют, а помогают слабому обрести силу, больному выздороветь, запутавшемуся прояснить ситуацию. Так они вбирают в себя все жизнеспособное и имеющее будущее, питая свое собственное становление и делаясь в итоге сотворцами великой истины, стремящейся к воплощению.
Вот почему им принадлежит будущее. Они творят новый порядок вещей, который будет наделен их характерными чертами. Они уже в пути и обязательно достигнут цели. Они должны это знать и не отступать ни на шаг, какой бы недостижимой она им ни казалась при испытываемом ими давлении.
Это самое грандиозное обещание. Здесь речь идет не столько о становлении нового и соответствующем ему искуплении, сколько о полном преобразовании порядка вещей творческой силой новой жизни, которая теперь проявляется пока лишь в глубинах человеческой личности. Нам, Ищущим, часто кажется совершенно невозможным, даже нелепым, чтобы то, что зарождалось по нашим ощущениям, в нас, однажды вырвалось наружу и стало сутью мира. А это ведь ни много, ни мало новое сотворение человечества, что Иисус и обещал безусловно. Цель будет достигнута. И когда это произойдет – лишь вопрос времени.
Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
Эта и последующие Заповеди блаженства еще точнее рисуют образ искренне Ищущих, о которых и идет речь в Нагорной проповеди. С каждым словом он углубляется, становится более жизненным, яснее освещаются все его стороны. Так иные люди, воспламененные великими целями, сжигают себя в страстном желании их достижения, но при этом их собственное внутреннее состояние остается неизменным, ибо их взор постоянно устремлен вдаль, отчего они не обращают внимания на себя. Устремленные в будущее, они не видят своих задач в настоящем и пренебрегают ими. Поэтому блаженны все алчущие, которые превыше всех великих интересов, впереди всего ставят избавление от того злого и недоброго, что есть в их собственной душе!
И нужно ли еще спрашивать, чего они алчут? Правды (справедливости), говорит Иисус. Это было расхожим религиозным понятием иудеев, которое Павел наполнил христианским содержанием в борьбе с законниками и которое сохранила на века теология. Но сегодня она, по сути, имеет для нас живое значение лишь в области общественного права. В те же времена слово «правда» в смысле справедливость обозначало внутреннее состояние и жизненную позицию, отвечающую закону, тогдашнему представлению о том, каким должен быть каждый человек.
Вот откуда и сегодня происходит глубокое и живое сознание всех современных Ищущих, хотя они сходятся во мнении, что такое требование к их бытию и жизни, ощущаемое ими изначально, не может быть выражено никакими предписаниями. Мы алчем сокровенной правды человека, хотим, чтобы она проявилась в нашем внутреннем состоянии и в образе жизни. Мы глубоко осознаем, что все еще совершенно не таковы, какими должны быть, и, не зная покоя, пытаемся исполнить наше предназначение, которое подобно зародышу сокрыто в нас и жаждет проявиться во всей своей полноте. Счастлив тот, кому знакомо это страстное напряженное ожидание кристально чистого и беспредельного величия человеческого существа, ибо только им он и насытится! Правда будет воплощаться в нем в жизнь, наполняя и формируя его, становясь его движущей и руководящей силой.
Но это страстное желание волнует сегодня нашу душу совсем по-иному и действует в нас с неукротимой силой. Ибо мы наконец-то поняли, что человек, каким он был до сего времени, существо промежуточное и по своему естеству и по той жизни, которую он ведет, еще не соответствует тому, кем ему суждено быть. Нам пока что не явлено, кем мы станем в будущем: мы об этом всего лишь догадываемся. Наше творение еще не закончено, и по его завершении нам откроется совершенно невообразимое величие человека. Одним это открылось в Иисусе, олицетворившем собой правду человека, другим – в незрелости и противоречивости человеческого существа, в том, какое он сегодня влачит существование. Но те и другие восстают против сытой флегматичности, убежденной в том, будто эта убогость органически присуща человеческому существу и однажды будет преодолена в ходе его творческого развития. Те и другие страстно мечтают о становлении человека, которое выходит далеко за рамки наших представлений и реализует все заложенное в нас Творцом. С этим, как мы понимаем, неразрывно связан грядущий новый порядок вещей, ибо в основе такого порядка лежит нарождающаяся правда человека, которая его и созидает.
Потому мы и алчем развития и проявления в нас этой правды. Ведь если новое состояние человека в нас не родится, все останется по-прежнему, жизнь лучше не станет. Без возрастания правды в личной жизни все, что делается Ищущими, будет подобно улетающим мыльным пузырям, и их возвещение о происходящем в них грандиозном процессе – не более чем пустая болтовня о возвышенных фантазиях. Блаженны мы потому, что уже насыщаемся истинным бытием, когда лишь по-настоящему его алчем!
Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.
Кто сам познал голод, тот не может спокойно смотреть на голодающих. Самодовольные люди по большей части жестокосердны. Но если мы глубоко сознаем абсолютную нищету и невиданные мучения гнетут нас, то сердце не выдерживает вида страдающего человека. Мы отдаем ему все, что у нас есть, лишь бы ему помочь. Ибо чужая нужда гнетет сильнее собственной. Поэтому Ищущие действительно милостивы под влиянием глубокого изначального чувства, владеющего ими.
В деятельном сострадании и проявляется внутренне необходимая жажда правды жизни. Они так же неотделимы друг от друга, как сознание абсолютной нищеты и принятие на себя мировой скорби. Здесь внутреннее напряжение лишь разрешается неким жестом чисто личного свойства. Как жажда правды вовсе не беспомощное чувство пустоты, а мучительная тоска, выражающаяся в неистовом стремлении вперед, так и милосердие не просто сочувствие, а личная помощь. Иисус ведь не говорит: блаженны сострадающие. Ибо что не претворяется в поступок, то ничего не стоит. Одни лишь настроения никаких плодов не приносят, а лишь расслабляют. Кто действительно ищет, не может видеть нужду и не помочь, помочь по-настоящему, насколько это в его силах.
В исканиях мы внимаем голосу, идущему из глубин нашей природы. Так возникает потребность в правде, рождения которой в нас мы так жаждем, ибо это и есть наше предназначение. Так возникает и живое ощущение общности с другими людьми, такими же по сути, как и мы, ведущими такую же жизнь и имеющими такую же судьбу. Мы чувствуем себя звеньями одной цепи, сострадаем и помогаем чем можем, ибо, помогая другим, помогаем и себе. Стало быть, если кто заставляет себя проявлять сострадание к бедствующим и нуждающимся, на которых ему указывает сама жизнь, значит, искания пока что не всколыхнули глубин его существа. Они все еще молчат, безучастные и бездеятельные. О бедные, наивные эгоисты! Рано или поздно жар неукротимого стремления к правде выведет вас из оцепенения и прорвет оболочку вашей ограниченности.
Преисполненный чувства сострадания становится милосердным. Такова внутренняя суть глубинных жизненных процессов: помогаешь другим – помогают тебе. Было бы легкомысленно и абсолютно неверно ожидать воздаяния со стороны наблюдающих за нами высших сил. Здесь на Земле мы подчиняемся естественным законам жизни и реальной действительности.
Проявляя во всей полноте свое милосердие, мы все отчетливее ощущаем, что оно исходит от Бога. Наши дела – всего лишь воплощение воспринятой нами Божественной помощи, и самое главное здесь в том, что мы обретаем способность и силу сострадать.
По мере возрождения в нас изначального естества исполняется и наше предназначение. И тогда мы избавляемся от всех бед, которые навлекли на себя, пока жили не сообразно ему. Царство Божье вытесняет их.
Предыдущая заповедь означает вот что: когда в нас пробуждается правда и требует своего развития, человек до краев наполняется ею, иными словами, обретает правильное состояние духа. Здесь говорится о том, что, когда в нас оживает и не оставляет нас безучастными внутренняя связь с другими людьми, то эта общность, согласно своему изначальному предназначению, становится для нас источником жизненных сил и благодатных дел. Живущий не обособленно, а как член такого сообщества будет расти и развиваться именно как один из его членов. Живя для всех, он живет благодаря всем.
А если это так, то, значит, речь идет не о произвольной поддержке под влиянием нахлынувшего чувства сострадания, чтобы тем самым успокоить себя, а о непосредственном выражении исконно присущего человеку чувства единства с другими людьми, о проснувшемся в нас инстинкте сохранения такого сообщества. «Благотворительность» – это нечто совершенно иное, нечто очень хорошее, полезное, необходимое, но не имеющее к данному вопросу никакого отношения.
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
Здесь речь идет не о нравственной чистоте и безупречности человеческого существа. Тогда эти слова звучали бы по-другому, и Иисус сказал бы что-нибудь вроде: «блаженны совершенные» или «блаженны праведные». Но в таком случае изречение совершенно не относилось бы к сфере духовного, оно выпало бы из контекста всех других Заповедей блаженства и вообще не имело бы никакого отношения ко всему, что говорил Иисус. Ибо Он пришел призвать обратиться грешников, а не праведников.
В данном случае «чистые» антоним словам «замутненные чем-то», «смешанные с чем-то», «лживые», «лукавые» (ср. Мф 6:22; 10:16 и Ин 1:47). Здесь «чистые» – люди искреннего, бесхитростного ума. Это яркая отличительная черта Ищущих, но нравственно безупречными их, в общем-то, не назовешь. В этом их часто превосходят другие, воображающие себя уже нашедшими и считающие, что теперь могут направить всю свою энергию на нравственную полировку собственной души. Путь Ищущих проходит по другую сторону традиционного добра и зла и ведет к переоценке всех ценностей. Привычные нравственные принципы в значительной степени утрачивают свою обязательность. В нас начинают действовать иные категорические императивы, а покинув наезженную колею, легко и заблудиться. К тому же внутреннее беспокойство поначалу поднимает всю грязь, спокойно лежащую на самом дне нашей инертной души, чтобы вывести нас из себя при виде собственного замутненного существа. Но однажды мы замечаем, что где-то в глубине нас начинается очищение, стремящееся достичь поверхности. При этом искренность нашего ума, в котором зарождается искание, нисколько не умаляется, она и есть очаг внутреннего кризиса, который выносит на свет всю нашу гниль.
Стало быть, здесь Иисус имел в виду честных, прямодушных, простых, безобидных, непредвзятых людей, живущих естественной жизнью и руководствующихся изначальным чувством, совершенно не беспокоясь о том, с чем им, возможно, придется столкнуться. В идеале это проявляется в детской непосредственности. Вот почему Он неустанно прославлял детей и прямо сказал: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф 18:3).
Вот в чем отличительная особенность тех, кому уготовано Царство Небесное. Если не относиться к выражению «чистые сердцем» как всего лишь к поблекшему от времени понятию, а понимать его конкретно, живо, соотнося с другими чертами Ищущих, на которые нам указывают Заповеди блаженства, то именно оно и откроет нам, алчущим и жаждущим исполнения нашего естественного предназначения, смысл слов в Евангелии от Иоанна «всякий, кто от истины» (Ин 18:37). Чистые сердцем там, где тяга к правде жизни воспринимается как изначальное чувство и отражается на человеке во всей своей полноте.
Чистые сердцем узрят Бога, потому что, сами того не ведая, обращены к Нему и Ему отверсты. В них оживет сокровеннейшая глубина человеческого существа, до времени безмолвно сокрытая в его потаенных уголках, составляющая его вечную основу и образующая нерасторжимую связь с первоисточником всего бытия, и однажды станет тем самым изначальным чувством. Узреть значит осознать. Как наш глаз видит материальные явления, так и наше ясное сознание воспримет живую действительность, обозначаемую нами словом Бог. И эта действительность станет личным переживанием каждого из нас.
Внутренняя правдивость, не заслоняемая предрассудками и задними мыслями, сохраняющая свою совершенно объективную направленность невзирая на туман чисто эгоистических желаний и вожделений, и есть то ясное око нашего ума, в котором отражается и осознанно познается на опыте жизненная сила Вселенной. Ибо в спокойном естественном течении личной жизни, устремленной к правде бытия, жизненные вибрации Бога, постоянно наполняющие собой всю Вселенную, обретают тот инструмент, посредством которого мы можем их осознанно воспринимать. Если такое происходит, то личная связь с Богом восстанавливается, и мы «узреваем» Его. Будучи замеченными Им, мы постигаем Его через то же самое интуитивное переживание, посредством которого осознаем все прикрытое покровом наших чувств и лишь просвечивающее сквозь него (духовное в мире). Мы «верим» в Него, а как нам верить по-другому, если подлинная вера заключается в изначальном чувстве живой реальности Бога.
И сегодня слова о том, что чистые сердцем узрят Бога, весьма актуальны. Ибо в наше время всему бесчисленному множеству Ищущих свойственны осознанное противление тому понятию о Боге, что навязано им поучениями и верой, и неосознанная тоска по Богу, пока что еще не открывшемуся. Они просто больше не могут выносить бесконечные разговоры о Нем и пытаются всем своим существом укорениться в той жизненной основе вечности, где человеку и положено быть. Они отрицают Бога, поскольку уже сыты по горло уродливыми и несовершенными представлениями о Нем, и для их прямолинейного ума даже самое убедительное толкование не способно заменить опытное обоснование, которое и необходимо для достоверности. И тут они несомненно правы, и каждый диспут о Боге имеет свой смысл. Только вывод они делают совершенно противоположный: того, что не выражается абстрактными понятиями, попросту не существует. Границы действительности простираются далеко за пределы нашего кругозора, как вширь, так и вглубь.
Таким образом, сегодня все простые люди, как верующие так и неверующие, задаваясь вопросом о Боге, оказываются в полной растерянности и не видят выхода. Однако так продолжаться не может. Но коли вопрос существует, значит, в нем скрыта некая цель. И тут мы слышим от Иисуса спасительное для нас слово: нужно не верить и познавать, не убеждать и доказывать, а переживать в себе. Он ставит нас на прочное основание опыта и показывает то, без чего оно невозможно – искреннее чувство. Главное – установить живую личную связь с первоисточником всего бытия, обрести Бога самой жизнью.
Для верующих и неверующих это имеет революционное значение: так мы выбираемся из бесконечных размышлений на прочное основание жизни, чтобы наконец осознать Бога. Мы тотчас избавляемся от ужасного нагромождения теснящих душу духовных проблем и лихорадящего нас внутреннего волнения и, отказываясь от всего этого, умолкаем, надеясь уловить хоть малую долю бесконечной жизненной силы Вселенной и нашу личную связь с ней, отвечающую нашему существу. Мы обретаем Бога не в борьбе за мировоззрение, а в постижении Его на своем опыте. Но Бога чувствуют и переживают только чистые сердца.
Мы чувствуем Бога раньше, чем об этом догадываемся. Внутреннее беспокойство в людях уже есть смутное ощущение Бога. И чем больше в нас искренности, тем оно ярче, продолжительнее, необузданнее, не позволяет нам оставаться инертными, заставляя беспрерывно искать. Таков объективный процесс, происходящий в личной жизни человека. Его истоки и значимость мы ясно осознаем лишь по достижении им определенной силы и тогда воочию убеждаемся, что нами движет Бог. Пребывающих в иллюзиях и довольстве жизненные вибрации Бога скорее всего тоже затрагивают, но ни к чему не побуждают. Им недостает внутренней правдивости, дающей почувствовать ту силу, что невидимо правит всеми явлениями. Это волнует только чистые сердца, и чем они честнее, тем отчетливее мы ощущаем: тот внутренний напор, что заставляет нас действовать, и есть Бог. Как только мы Его однажды различим, потом уже будем видеть Его повсюду.
Подобное переживание – нечто невообразимое. Оно неизмеримо выше любых переживаний, к которым нас побуждает религия, и достигает жизненных сфер самого Бога, являя собой подлинную позитивную основу для достижения человеком истинного духовного состояния и полного преобразования всех его отношений.
Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.
Под миротворцами подразумеваются вовсе не добродушные люди, готовые жить со всеми в мире и все улаживать мирным путем, а те, кто творит мир, вокруг кого распространяется миролюбивая атмосфера. Здесь подразумеваются не всяческие хитроумные приемы для ее насаждения, а дела и поступки, совершаемые непроизвольно действительно ищущими людьми. Заповеди блаженства адресованы не назойливым примирителям, полагающим, будто их долг вмешиваться в любые конфликтные ситуации, а людям – источникам мира, который превыше любого разума.
Обещанное предыдущей заповедью здесь лишь находит свое отражение во внешнем мире. Внутренняя правдивость, добивающаяся правды, как бы непроизвольно привносит порядок во все отношения, во все ситуации, с которыми она соприкасается. Мир – это не ослабление напряженностей, не отказ от решения конфликтов, не уклонение от разногласий, не сглаживание противоречий, не компромисс и не капитуляция вместо борьбы, не трогательные объятия вместо героической схватки, не уступки взамен решительному выступлению за правду. Такое – вовсе не мир и не то, что ему способствует, а скорее разлагающая душу слабость и погибель. Мир – это чувство внутренней успокоенности, душевная уравновешенность, честная позиция в обстановке взаимопонимания, невозмутимость и хладнокровие в суматохе жизни, превосходство над любыми горестями и бедами, посылаемыми нам судьбой, правдивое отношение ко всем людям, встречающимся на нашем жизненном пути, короче говоря, истинный порядок в жизни и делах. Все это и распространяет мир.
Из глубинных процессов нашего становления изливается гармония нашего бытия. Осознающие Бога обретают мир и, возрастая духовно, несут его людям. Они – источники реальных могучих сил порядка и согласия, энергий взаимопонимания и готовности пойти друг другу навстречу, превосходства над всем мелочным и противоречивым, источники естественной проницательности, открывающей самые сокровенные уголки того единства, что подобно истине скрывается за всеми кажущимися противоположностями. Они действуют, не вдаваясь в рассуждения, даже подчас ничего не зная о раздоре, с которым им приходится сталкиваться. Они творят мир своим бытием. Глядя на них, и нам хочется жить так же. Нас раздражают разлад, царящий в нас и в нашем обществе, и постоянные раздоры, в которых мы живем. Те, кто оказался под их влиянием, вовлекаются в эту удивительную деятельную жизнь. Примечательно, как часто в самых безнадежных ситуациях с появлением таких людей порядок восстанавливается как бы сам собой. Но те, кто им противится, запутываются еще больше.
Это созидательная гармония самого Бога, проявляющаяся в реальности через таких миротворцев. Они – Его органы, клеточки Его жизни, которые своими органичными делами и поступками стремятся вовлечь в гармоничное состояние изначального естества и изначальной жизни всех, с кем встречаются на своем пути. Через них человечеству передается то единое духовное состояние, которое обретается в Боге. Поэтому их и будут называть чадами Божиими. Они ведь таковые и есть. Их образ и дела – прямое подтверждение их происхождения.
Давайте теперь обратимся к началу Нагорной проповеди, поскольку здесь содержится ключ к пониманию всех дальнейших рассуждений.
Прежде всего Заповеди называют нам тех, о ком дальше пойдет речь и для кого они предназначены.
Теологи расходятся во мнении, кому Иисус адресовал Нагорную проповедь – ученикам или всем, кто Его тогда слушал. Непонятный вопрос и неуместное разделение, совершенно чуждое духу речей Иисуса. Как можно вообще, учитывая первые слова, с которыми он обращается к слушателям, еще вопрошать об адресатах! Как еще яснее назвать тех, кого Он имел в виду, если не конкретным определением избранных, содержащимся в семи Заповедях блаженства. Более четко охарактеризовать этот род людей просто невозможно. Нагорная проповедь обращается именно к Ищущим! И неважно, насколько они пока далеки от Иисуса, об этом нигде и речи нет.
Лишь они способны войти в Царство Небесное, только их, и никого другого, на самом деле подразумевает Нагорная проповедь. Конечно же, она предназначена для всех людей, ибо указывает единственно возможный путь становления каждого человека и содержит директивы и универсальные законы творческого развития всего человечества, действующие для всех без исключения. Но только Ищущие созрели для подобного разъяснения и восприимчивы к нему, способны к такому становлению и готовы вести соответствующую жизнь. Другим сказанное здесь непонятно и не под силу, им следует прежде стать Ищущими, если они хотят, чтобы эти слова оказались доступными и для них. Иначе живой связи с ними не обрести и внутреннего переворота не испытать.
Многим это представляется суровым испытанием, но таковы требования природы. В духовной жизни тоже действует закон причинности, хотя нам и кажется, что с ним можно не считаться. Ни одно событие не происходит без соответствующих вполне определенных предпосылок, ни одно следствие не наступает без достаточно веской причины. Таков порядок вещей, и особое внутреннее состояние, возникающее у человека под влиянием жизненных импульсов, – непременное условие прихода Царства Божьего, о котором возвещает Иисус. Именно их Он и описывает, называя блаженными тех, в ком оно есть. Только таких людей может взволновать приближение этого великого события.
Конечно, эта серьезная и строгая истина как-то не вяжется ни с нашим нынешним сентиментальным желанием осчастливить весь мир, ни с религиозными речами, в которые каждый должен просто поверить. Но каждый ли на это способен? Да и пробуждение веры имеет свои предпосылки, о которых, пожалуй, можно и умалчивать, но не считаться с ними нельзя. Где успех, там всегда безмолвное действие естественных законов. Лишь немногим знакомо изначальное чувство Бога Живого!
Несомненно, Евангелие адресовано всем людям, и его цель – новое человечество. Но лишь немногие пока еще открыты ему. Много званных, да мало избранных – тех, в ком сегодня возможно становление изначального естества. Конечно, не вследствие Божественной предопределенности, а по причине некой предрасположенности, образуемой самой жизнью. Предрасположенных сегодня мало, не у всех это получится. И если сегодня Иисус взывает к Ищущим, то это не значит, что все они принадлежат к тем, кого Он нарекает блаженными.
Среди них ведь так много поверхностных, суетливых, мнимых. Действительно нищие духом – люди серьезные, глубокие, упорные и прямодушные, ими движут не одни только трезвые суждения и сочувствие, а непроизвольно поднимающиеся из глубин их существа изначальные чувства. Каждая новая заповедь блаженства еще больше сужает круг Ищущих, уточняя, кого же можно считать достойными Царства Божьего. Осознание абсолютной бедности – явление довольно распространенное. Но кто действительно вместе с другими несет на себе неслыханное бремя страданий человечества, кто сумел при этом оставаться оптимистом и ясновидцем, способным обнаруживать повсюду следы правды, красоты, добра и с должным терпением воздавать им должное, как бы ни меркло все это по сравнению с тем, чего жаждет его душа!
Но даже если кажется, что Иисус очередной заповедью сужает круг достойных Царства Божьего, то не должно обескураживать тех, кто ищет честно. Ибо по сути круг Ищущих вовсе не сужается – просто в Заповедях последовательно раскрывается переживаемое ими развитие. Тем самым указан путь всем искренним людям – это переживаемое нами становление. Мы видим происходящие с нами изменения, первые признаки начавшегося преображения, важность и последствия которого и обсуждаются далее в Нагорной проповеди. Эти семь положений имеют решающее значение, и потому именно, что позволяют нам заглянуть в таинственные истоки новой жизни.
В искренних сердцах, глубоко и вдумчиво, а не легкомысленно воспринимающих все, с чем они соприкасаются, со временем под влиянием Божественных вибраций нарастает внутреннее беспокойство, более того – душевный трепет. Эти вибрации подобно свету исходят от всех явлений и событий и устремляются на нас. Чем усерднее Ищущие в своих стремлениях, чем бесстрашнее они в жизненных сражениях, тем сильнее в них чувство неудовлетворенности и душевного дискомфорта. Ничтожность и суетность всего, в чем другие находят удовлетворение, вынуждает их замыкаться на себе, но из-за бессилия, сложности и непостижимости собственного Я они еще сильнее содрогаются в своей беспросветной нужде.
Так будет продолжаться, покуда не донесется до них откуда-нибудь призыв к жизни. Прозвучать он может по-разному. И всколыхнув душу, возможно, вызовет к жизни то предназначение их вечного существа, с которым они пришли в этот мир. Или в них найдет живой отклик голос правды, для которой именно сейчас пришло время. Или под впечатлением подлинной личной жизни, раскрывающейся и действенно проявляющейся в ком-либо из их окружения, у них откроются глаза на самих себя. Или их увлечет неустанное стремление к цели, присущее и нынешней эпохе. Или же взволнует услышанное свидетельство об Иисусе, или происшедшие с ними трагедии заставят заглянуть в самые сокровенные уголки собственной души. Что бы ни оказалось тем призывом, им еще совершенно неясно и доподлинно неизвестно, к чему, собственно, все это клонится. Но постепенно их тревоги сменяются единым порывом, и они принимаются искать, ибо чувствуют, что решение где-то есть. Однако то, как они ищут, зависит исключительно от их простодушия (по выражению Лютера – наивности). Степень их искренности определяет силу внутреннего беспокойства, а то, насколько они прямодушны, – энергичность поиска. Но искренность и прямодушие лишь две стороны непосредственности внутреннего бытия в его осознании и динамике. Они – две составляющие той самой детскости, на которой зиждется правда человека.
Но как только до таких наивных натур доходит внятное возвещение Иисуса о возрождении человека в его изначальном естестве и о грядущем новом порядке всех вещей, что сегодня для многих стало живым событием, то их искание тотчас же наполняется содержанием, обретает цель и направленность. Под действием этого поистине «живого слова Божьего», этого необычного, но всем понятного выражения созидательного напора жизненных сил Вселенной, добивающихся совершенства человечества, беспокойство превращается в страстное желание, а поиск – в позитивное движение. Наша восприимчивость приносит свои плоды, в нас появляются первые ростки изначального естества – начинается становление нового человека.
Но такая восприимчивость, возникающая у охваченных беспокойством из непосредственности их внутреннего бытия, неизбежно вызывает сочувствие к аналогичной судьбе других людей и ощущение гнета неслыханных страданий, неумолимо преследующих человечество. Загадка собственной жизни вырастает в общечеловеческую проблему, и то, что волнует нас, переживается нами как членами одного большого целого, как членами некоего единства. Так наше внутреннее устремление приобретает объективные очертания. И всеобщее искупление для нас уже важнее, чем наше Я.
И это имеет особое значение, поскольку в результате мы освобождаемся от эгоистической ограниченности и изолированности, при которой изначальное естество человека возродиться не может. Ведь по сути каждый живет не сам по себе, а как часть некоего единства, иначе он не мог бы развиваться. Лишь благодаря этому наша восприимчивость приносит определенные плоды. И не удивительно, что все возникающее в нас естественным образом приобретает наши индивидуальные черты, одновременно воздействуя на других людей, образующих то самое великое единство. Только при этих условиях наша развивающаяся личность обретает правильную форму – она ведь теперь застрахована от любых эгоистических уродств и искривлений.
Но Ищущий, в котором начинается такое изменение, конечно же, всех этих обстоятельств и закономерностей не осознает, он просто их переживает. Даже само происходящее поначалу обычно скрыто в глубинах его сознания. Его страстное желание уже начало исполняться, но внутреннее напряжение сохраняется, и лишь по проявлениям возникающей в нем новизны он замечает, что под внешней оболочкой его жизни оживает нечто такое, чего он так страстно желает.
С пробуждением изначального естества, проявляющего себя необычным образом, человек начинает ощущать на себе давление тупого мира. Но его росту это нисколько не мешает, а напротив, даже способствует. Ибо такое противодействие придает ему силы и подчеркивает его своеобразие. Никакого смешивания и размывания не происходит. Препятствия побуждают человека устремиться в глубину, чтобы черпать оттуда силы, необходимые для их преодоления. Поэтому, терпеливо относясь к подобному испытанию, мы впервые сталкиваемся с переживанием, которое воспитывает нас и впредь остается самым благородным, на что способен человек. Конечно, если это подлинное терпение, которому присущи искренность и простота, в котором активно проявляет себя и вызревает скрытый героизм.
Впрочем, люди терпеливы по своей натуре. Но в данном случае это свидетельствует о развитии их изначального существа, о том, что терпению сопутствует терпимость. Не будь ее, терпение отравляло бы нам жизнь, ослепляло бы нас, делало несправедливыми и однобокими. Здесь же в противоборстве с давлением извне по мере укрепления правды у нас развивается строгий, тонкий вкус к ней во всем достойном человека, и мы острее различаем во множестве явлений и процессов, окружающих Ищущего, все, что жизнеспособно и имеет будущее.
И тотчас изначальное естество начинает жить во всех сторонах нашего активного и пассивного поведения. Один из примеров тому – терпение. Способы самоутверждения в процессе жизни и осмысления переживаний так же многообразны, как и сама жизнь. Но наш порыв, наше возбуждение и давление, противодействие внешнего мира создают ее новое напряжение, образуют нерв личного сознания, который и дает нам почувствовать ту жажду правды, которая только усиливается в человеке по мере ее утоления. Правда в личной жизни обретает конкретный облик.
Но поскольку отныне человек уже не односторонний индивидуалист, он живет в тесном контакте с другими и для других, то возникшее в нем новое напряжение и новое стремление жить для людей сливаются воедино. Нарастающая правда есть не что иное, как милосердие, любовь, которая приходит на помощь. Они неразделимы, и одно – следствие другого. Жажда правды человека – путь к милосердию, а рождающееся из этой любви стремление помогать другим – путь к правде. «А кто хочет быть бóльшим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом» (Мк 10:43, 44).
А если изначальное естество разрастается вверх, вширь и вглубь, если его жизнь становится чище, а его влияние все сильнее, то обязательно наступит такой момент, когда человек заметит, что происходящее в нем есть не что иное как творческое движение Божественной жизни, как действующее в нем, так и исходящее из него. Наступает светлый день новой жизни. Теперь новый порядок личной жизни имеет прочное и ясное обоснование, и не только в себе, но и в связи со своим вечным первоисточником, в устроении всего человечества. В людях внезапно открываются глубинные источники, переполняющие их душу. Личное переживание Бога источает творческую гармонию. Влияние жизни нарастает. Царство Божие проявляет себя. Пластичная сила вибраций Божественной жизни творит и создает формы своими голосами, звучащими в человечестве.
Насколько я понимаю и могу выразить словами, в этом весь секрет начального этапа коренного преобразования человека, от предродовых схваток до рождения совершенно новой жизни. Заповеди блаженства не дают нам описания этого процесса, и уж тем более подробного разъяснения. Они содержат лишь непреднамеренные подсказки, которых, впрочем, достаточно, чтобы получить представление о том, как этого можно достичь.
И человек понимает, что все это достигается не усилием, а должно возникать само и пройти все этапы становления. Повсюду речь идет об изначальных переживаниях и творческих процессах, которые нельзя перенять у кого-то и которым невозможно научиться с помощью упражнений. Будь это так, итогом стала бы не изначальная жизнь, не «новая тварь», а набожность. Никакими уловками и усилиями нам не избавиться от старого и не достигнуть нового. Как сказано в Библии, «не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба». (Ин 3:27).
«Итак, помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего» (Рим 9:16). Все зависит от жизненных сил Вселенной, которые вызывают в нас творческое движение и побуждают наше изначальное естество к всестороннему развитию, заставляя его прорастать из своего вечного семени, сокрытого в нас под слоем мусора. Сказанное справедливо на протяжении всего нашего становления: от первых вибраций беспокойства до тех далеких времен, когда мы достигнем небывалых высот и перед нами откроются безграничные горизонты.
Самое больше, на что мы способны, – создать благоприятные условия для этой таинственной жизни, которые, хотя еще и очень слабо, наверняка ощущает в себе каждый, читающий, к примеру, данные рассуждения с чувством, свойственным ищущему человеку. От их свойств в полной мере зависит то, перерастет ли едва заметное беспокойство в нас в созидательную энергию, превосходящую все другие энергии. Как образно сказал Иисус, «а иное упало на добрую землю и, взойдя, принесло плод сторичный». (Лк 8:8). Но и «доброта земли» бывает различной. Лишь бы она оказалась достаточной и семя вообще взошло, выросло, расцвело и принесло плоды!
Первейшее условие для зарождения и полного развития в нас новой жизни – искренность и простота нашего чувства, его осознание и его движение. От того, насколько мы внутренне непосредственны в своем восприятии и переживании воспринятого, зависит все. Иисус сказал: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф 18:3). И делать это Он предоставляет нам самим, что и будет нашим становлением.
Так оно на самом деле и есть. Непосредственность нашего существа не в нашей власти, но мы наделены ею от природы как дети, и мы можем разузнать, что же в нас ее разрушило, и в результате найти пути и средства для ее восстановления в изначальном виде. Если вы этого хотите, то прежде всего немедленно перестаньте вообще стыдиться своей наивности, считайте ее неким святым началом в вас, чувствительным органом для восприятия жизненных вибраций Бога. Покончите с расчетливым существованием и рассудочной жизнью, убившей в вас дитя. Везде и во всем оставайтесь непосредственными, чего бы вам это ни стоило. Изгоните из своей жизни все сложное, церемонное, рафинированное. Стремитесь к простоте в повседневных делах и в жизни вообще, к естественности и простодушию, станьте бесхитростными и беспристрастными. Далее, внушите себе отвращение ко всему поддельному, перенятому у кого-то, нарочитому. И, наконец, изгоните из себя и из своей жизни все напускное, очиститесь от неправды в вашем сознании, в вашей манере держать себя, всеми силами добивайтесь честности и искренности в своих воззрениях, суждениях и поступках, станьте прямодушными, «прямоугольными в отношении тела и души»[5]. И тогда в вас возродится дитя.
Но одного стремления мало, нужно что-то делать. Со многим придется порвать, придется совершать подвиги и даже радикально менять свой образ жизни, если мы хотим чего-то достичь. Нельзя, к примеру, по-прежнему мириться с «сорной травой псевдокультуры», пытающейся «заглушить» нас. Мы будем вынуждены пренебрегать многими обязанностями и на многое не обращать внимания, чтобы дать ребенку вырасти в нас.
Проявив во всем этом должную волю, мы вновь вернем свою непосредственность, и по мере ее обретения в нас возникнет и начнет набирать силу то самое переживание, о котором свидетельствуют Заповеди блаженства. Тогда все получится так, как это вызвано нашими впечатлениями и реальностью, а их созидательная сила побудит к дальнейшему развитию. Наше содействие здесь вовсе не требуется, нужно всего лишь жить своими переживаниями и ощущениями. Из живого чувства вырастает изначальное естество. Но чем мы яснее и проще, тем чище и полнее, тем сильнее и продолжительнее наши чувства.
И нам надо научиться ждать, когда придут те чувства и переживания, которых у нас пока нет. Терпение должно сдерживать наше усердие, чтобы избежать искушения найти замену тому, что должно быть, или попросту вообразить его. Пусть усердие не дает угаснуть духовной жажде, которая только и делает нас восприимчивыми. Воля, нацеленная на отдельное, частное, которое нам хочется пережить, приносит один лишь вред, а страстное ожидание того, что будет, дает нам переживания. Возрождающееся и вырастающее в нас рождается и вырастает из этой страсти, остающейся всегда неутоленной, сколько бы мы ни получали желаемое.
Добавить больше нечего. В остальном каждый должен искать и видеть сам, как ему прийти к новой жизни. Не существует никаких волшебных заклинаний, указывающих и открывающих нам пути к ней. Мы обязаны искать, «и немногие находят их» (Мф 7:14).
2. Судьба и призвание Ищущих
В конце концов Заповеди блаженства переходят от внутреннего развития Ищущих, суть которого постепенно разъяснялась слушателям, к переживаниям и проблемам, которые их ожидают:
Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.
Применительно к немецкому менталитету это звучит так: блаженны подвергающиеся преследованиям за нарождающуюся в них правду, ибо в них живет изначальное естество. Несущие мир этому не должны удивляться – ведь они преследуемы. Как ни парадоксально, эти слова стоят рядом: творящие мир преследуемы.
Люди часто не могли разобраться в противоречии, заключенном в словах Того, Чья цель была мир Божий на земле, сказавшего Своим ученикам: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Мф 10:34). И это не могло быть иначе. Ведь мир, устанавливаемый Иисусом и Его последователями, есть подлинное, естественное устроение вещей, порядок изначального замысла, искупляющая правда бытия и жизни. Но именно как таковая, она неизбежно входит в острейшие противоречия и напряженнейшие отношения со всеми несуразностями деградировавшего человечества и его убогими, искусственными порядками, выступающими в форме традиций или условностей, морали или религии, образа жизни или гражданских норм организации общества. Поэтому творцы истинного мира будут непременно казаться недовольными и бунтарями, людьми субъективистского произвола и опасными мечтателями, вызывающими осуждение.
Творческое развитие и есть нарождающийся мир. Это движущее нами развитие и стремительный напор поднимающихся соков воспринимаются людьми, слабыми, склонными к постоянным компромиссам, ленивыми и предубежденными, инертными существами, как помеха и бунт. И ничего тут не изменишь. Примирить Ищущих с инертными невозможно, между ними неизбежно будут возникать трения, беспрестанно вызываемые движением жизни, с одной стороны, и пассивностью – с другой. Из этих разногласий и возникают преследования.
Для сытых, пребывающих в покое душ Ищущие просто невыносимы. Это постоянное напоминание об их нечистой совести. Уже одним своим появлением Ищущие кому-то мешают жить в собственное удовольствие, мешают их бурной деятельности, бесконечным делам и проявлению небывалого усердия «на благо общества». Что ж, Ищущие невыносимы. Их пылающий взор и жгучее желание постоянного поиска ставят все под сомнение, хотя никаких сомнений они не высказывают – ни в отношении научно выверенного мировоззрения, ни по поводу спокойного семейного счастья или даже осознанного «спасения во Христе». Они нарушают покой и постоянно вводят в досадное смущение. Поэтому их и преследуют со всех сторон. Кого не преследуют, в том, значит, искание еще не стало всепроникающей, действенно проявляющейся движущей жизненной силой. С тем, кто просто протестует, еще можно мириться, он вполне выносим. У него этот протест скорее всего сиюминутное настроение, а не движущая жизненная сила. Или он изнемогает от душевной тревоги, но еще не оплодотворен творческим Божественным призывом «Да будет!», пробуждающим в открывшейся душе силу, дающую выход росткам изначального естества. Ибо одно лишь смятение неудовлетворенного, обеспокоенного сознания вызывает у других в лучшем случае сочувствие, а то просто иронию или самодовольное чувство собственного превосходства. И лишь становление нового вызывает возмущение, враждебное отношение к подобным людям, желание их преследовать. Поэтому Иисус и говорит «изгнанные за правду».
Но таким своим дополнением Он одновременно адресует Свое прославление лишь тем, кто действительно преследуется за правду, проявляющуюся в их поведении и в их образе жизни. Если же кого-то преследуют за намерения и за то, что причисляет себя к Ищущим, из-за неловкости или заблуждений, а вовсе не за проблески нарождающейся в человеке правды, то такие преследуемые достойны всяческого сожаления, называть их блаженными нельзя. Да и преследования ли это? Скорее критика, осуждение, разоблачение, лишение общественного кредита доверия, бойкотирование, словом, неприятие, в основе которого лежит чувство собственной правоты при соприкосновении с опасной и неумелой подделкой и бесполезным выяснением отношений. Изгнание и поношение, о которых говорит Иисус, вызваны болезненным и тревожащим чувством собственной неправоты преследователей. Страстность в их действиях – следствие раздражения по поводу того, что они никак не могут справиться с этим чувством. Стоит только построить дом на скале, как тут же на тебя ополчатся все, построившие свой на песке.
Но если вас действительно преследуют из-за вырастающей в вас правды, то вы блаженны и вам принадлежит Царство Небесное. Именно вам, ведь преследуется лишь изначальное естество в вас, первые ростки Царства Божьего в вашей собственной жизни. Поэтому вас можно только поздравить с теми преследованиями, которым вы подвергаетесь, ибо они – не что иное, как противодействие становлению и проявлению в вас Царства Божьего и одновременно залог его.
Уверение, в точности повторяющее сказанное в первой заповеди, и здесь не просто утешение в награду Ищущим, а лишь разъяснение закономерностей, отражающих естественные законы. Преследования лишь позволяют увидеть скрытый рост изначального естества, неизбежно вызывающего ненависть у всех, чья природа повреждена.
Это нужно помнить, читая следующее изречение, которое дополняет и подтверждает сказанное:
Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.
Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.
Все, что нам надлежит претерпеть ради Иисуса, может только переполнить нас радостью, ибо одновременно с этим прибавляет в силе и полноте и наше изначальное естество. Такую взаимосвязь Иисус выражает привычным для иудеев понятием «великой награды», которую Он и обещает слушателям. Но по сути Он хочет лишь сказать то же, что и в предыдущем стихе: радуйтесь тому, что вы испытываете от преследований, ибо, не будь их, вы не осознали бы самой причины, несущей вам счастье, и не уверились бы в ней. Пусть вас не тревожат неприятие и месть инертных, которым не по нутру все, что вы делаете. Как бы там ни было, но в вас живет изначальное естество, и ему предстоит безмерно и безгранично возрастать в вас.
Иисус переводит взоры слушателей с неизбежной малоприятной реакции внешнего мира на подобное перерождение, на стоящую перед ними цель и, конечно же, на будущее, которое их ожидает. Но не на отдаленное или уж тем более не на потустороннее, а на такое, которое беспрерывно становится настоящим. Поношения, гонения и злословие – неизбежные спутники растущего в вас изначального естества, которое, ширясь и разрастаясь, исходит вовне, оказывая преобразующее воздействие.
Ищущим не избежать поношений, ведь у пребывающей в покое толпы ваше беспокойство и ваше упорное движение вперед вызывают отвращение. Поэтому они и клевещут на вас, считая неугомонными и недовольными личностями, опасными реформаторами, назойливыми критиканами и нарушителями спокойствия, никчемными преобразователями мира и мнящими о себе чудаками. В их арсенале – от сочувственного пожимания плечами и иронического сморщивания носа до самой подлой публичной клеветы, включая всевозможные вариации этих приемов. Такие поношения – своего рода оправдание инертными самих себя. При всей своей лености и закоснелости, они могут чувствовать себя правыми, лишь пока хулят и называют заблуждением любое возвышенное устремление, рождающееся из глубокого ощущения невыносимости нынешних обстоятельств.
Неправедно злословят же на Ищущих из-за любых необычных проявлений их естества. Они не такие, как инертные, именно их отличие и воспринимается сонной, ленивой толпой как нечто в высшей степени предосудительное и нестерпимое. Не имея ни малейшего представления о движущих причинах и смысле такого поведения Ищущих, но полные раздражения и праведного возмущения, они с подозрением относятся к столь неслыханному образу жизни и поносят все, что видят и слышат о них. У одних, по-видимому, это зависть, вызванная пониманием собственной неспособности жить так же, у других – смутное ощущение почти очевидной правоты Ищущих, что только еще больше распаляет неприятие их, третьи же, пребывая в сытой тупости, уверенности в собственной правоте и непогрешимости, считают, что обязаны стоять на страже традиционного, общепринятого и общепризнанного. Но все они дружно осуждают новый образ жизни, к которому естественным путем приходят Ищущие. Но чтобы осуждать, инертным приходится клеветать на Ищущих, иначе неправыми их не объявишь.
Либо люди воспринимают Ищущих как некий неизбежный суд над собой, но тогда им приходится избавляться от своей лености и инертности, что невозможно без полного внутреннего разрыва с тем, в чем они до сего времени находили удовлетворение и обретали чувство собственного достоинства. Либо они отвергают это побуждение к жизни, видя в нем некий протест против всего ставшего нормой в сфере религиозного, нравственного и общественного бытия. И тогда им не остается ничего другого, как презирать тот иной образ жизни, чтобы не презирать самих себя. Третьего не дано.
И это особого труда не составляет. Им ничего не остается делать, как объявлять данную линию поведения предосудительной, оценивая ее смысл и движущие мотивы со своих позиций. Тогда, естественно, своеобразие Ищущих кажется им высокомерием, их верность самим себе – бесцеремонностью и бестактностью, искренность и прямота – пошлостью, свобода – безнравственностью, безудержное стремление вперед – непочтительностью, прямодушие – проявлением их грубого существа, естественность в поведении – фривольностью и бесстыдством. Все, что бы ни делали Ищущие, объясняется самыми низменными инстинктами и клеймится позором как открытое проявление их низменного нрава.
Отсюда и гонения в узком смысле: подобным опасным элементам не место среди людей. В этом движения и партии инертной толпы так же солидарны, как и в поношении Ищущих. Ортодоксы, социалисты, вольнодумцы, великосветские круги, провинциальные «образованные» мещане, государство, общество и семья – все пытаются, где только возможно, подавлять эти личности, неудержимо стремящиеся к возвышенной жизни. Такова судьба Ищущих. Каждый из принадлежащих к их числу может об этом поведать. Но прежде всего неприязнь к ним возникает в семье, поскольку именно здесь антагонизм ощущается сильнее всего. «И враги человеку – домашние его» (Мф 10:36). Дух семьи на редкость снисходителен: он терпит, прощает и закрывает глаза на самый безнравственный образ жизни, с величайшими жертвами вызволяет из беды неудачников, мирится с иными убеждениями и принадлежностью к иным партиям, не отвечающим семейным традициям. Но стоит только сыну или дочери прийти в смятение из-за возникшей потребности в духовном развитии, которое превращается в фактор, определяющий и формирующий их жизнь, наставляющий на собственный путь и ведущий к правде, стремящейся к своему проявлению, как родительская любовь тут же обращается в безжалостную тиранию, а неспособность воспрепятствовать этому порождает яростное разрушительство, резкую критику всего поведения подобных отщепенцев – их забрасывают грязью, отвергают, и в этом хоре родных и знакомых именно ближние задают тон клеветы и осуждения.
Конец ознакомительного фрагмента.