3
– Прошу вас, сеньор, не откажите бедной цыганке, подайте несколько песо на хлеб, – проговорил за его спиной по-испански девичий голос.
Питер в достаточной степени понимал язык, чтобы сразу осознать, о чем его просят, несмотря на то, что девушка говорила с явным акцентом. Он медленно обернулся, насмешливо думая про себя, что цыгане, в поисках которых ушел Иларио, не заставили себя долго ждать.
Его глазам предстала весьма живописная группа. Непосредственно рядом с ним стояла невысокая маленькая цыганка, почти девочка, с большими черными глазами на худеньком личике и спутанными темными волосами. Она протягивала к Питеру руку и умоляюще смотрела на него, приговаривая что-то на своем ломаном испанском.
Сразу за ней стояла другая, повыше и постарше. Она куталась в красный платок, и в сгущающихся сумерках Питер не мог разглядеть ее лица. Вокруг девушек прямо на дороге расселись несколько малышей от трех до семи лет с перепачканными физиономиями. Откуда взялась вся эта толпа, Питер сказать не мог. Скорее всего вынырнули из ближайшего подъезда, когда он остался в одиночестве.
– Сеньор, не откажите бедным детям, подайте им немного на хлеб и воду, – снова сказала просительница. Похоже, только это она и умела говорить.
Питер улыбнулся и полез в карман. Он вытащил несколько долларовых купюр и сунул их цыганочке, ошеломленной такой неслыханной щедростью. Она залепетала жалкие слова благодарности, но тут вмешалась ее старшая подруга. Откинув платок в сторону, девушка вышла из тени. Свет уличных фонарей осветил ее лицо.
– О, благородный сеньор, – произнесла она нараспев. Ее испанский был безупречен. – Вы такой богатый и щедрый. Пусть удача всегда сопутствует вам. Если вы не пожалеете еще немного денег для бедной цыганки, то я расскажу вам вашу судьбу…
Питер стоял, как завороженный, и не мог оторвать глаз от лица девушки. Она была также черноволоса и черноглаза, как и все остальные, но даже при свете фонаря было заметно, что ее кожа намного светлее. Огромные глаза под черными бровями, правильный овал лица, водопад пушистых волос, закрывающих плечи, изящно очерченные губы. Все эти Питер скорее охватил внутренним зрением, чем увидел глазами. Эта девушка отличалась от других также, как породистый арабский скакун отличается от ломовых кляч.
– Вы не пожалеете, сеньор, – продолжала девушка мелодичным голосом, а Питер по-прежнему не мог вымолвить ни слова. Прекрасная цыганка была похожа на сновидение, и он никак не мог прийти в себя.
Девочка, которая обратилась к нему первой, тихонько засмеялась, и это привело его в чувство. Еще не хватало, чтобы эти дети над ним стали потешаться! Он поджал губы и снова полез в карман.
– Я не верю в гадания, малышка, возьми это просто так, – заявил он сердито, протянув прекрасной цыганке еще несколько долларов.
Но девушка проворно отдернула руку. На ее тонком запястье звякнули браслеты.
– А я не принимаю милостыню, прекрасный сеньор, – произнесла она медленно. – У простой цыганки тоже есть гордость.
Питер снова невольно отметил, что она говорит очень красиво и правильно. Ее голос не имел ничего общего с гортанными выкриками, которыми обменивались играющие в пыли чумазые дети. Все в этой девушке было прелестно, и непонятно было, как она оказалась среди цыган.
– Дайте мне посмотреть на вашу ладонь, сеньор, – настаивала она.
Она протянула Питеру руку, и он поразился ее размерам. Для такой высокой девушки у нее были очень тонкие запястья и маленькая ладонь с изящными хрупкими пальчиками. Питер с видимой неохотой подал цыганке руку, хотя внутри у него все сжималось от желания ощутить ее прикосновение.
Девушка склонилась над ней и принялась водить пальцем по его ладони.
– О, да вы очень серьезный сеньор, – произнесла она через минуту, кинув на Питера пытливый взгляд. – Я вижу деньги. Очень много денег. Тяжело, наверное, все время думать только о них?
Издевка сквозила в ее словах, и Питер чуть не отдернул руку. Но ему ужасно не хотелось разрывать хрупкий контакт. Ладонь девушки была на удивление мягкой и прохладной, и Питер желал, чтобы она как можно дольше не отпускала его руку.
Обычные цыганские трюки, сказал он себе. Ей тяжело будет провести меня, несмотря на ее чудный голосок. Пусть не надеется, что это произведет на меня впечатление. По моей одежде нетрудно догадаться, что я далеко не беден. Посмотрим, что она скажет дальше.
– Вижу несчастную любовь, – продолжала цыганка, время от времени поглядывая на Питера. – Очень сильную, но в далеком прошлом.
Питер поморщился. О любом взрослом мужчине можно почти со стопроцентной точностью сказать, что у него в прошлом была несчастная любовь. Но так велико было очарование гадалки, что он по-прежнему молча внимал ее «откровениям».
Шарлатанство чистой воды, вертелось у него в голове. Зачем я ее слушаю?
– Но ваша жизнь еще не началась, – продолжала цыганка. – Я вижу, что вас ожидает любовь…
Она резко выпрямилась и посмотрела Питеру прямо в глаза.
– И у вас обязательно все будет хорошо. И в делах, и в любви. Если только у вас хватит ума держаться подальше от этого отвратительного сеньора, с которым вы сюда приехали…
Плохо сдержанная злоба прозвучала в мелодичном голосе девушки. Питер уже собрался спросить ее, что она имеет в виду, как их беседа совершенно бесцеремонным образом была прервана.
– Пошли вон отсюда, грязные цыганята! – раздался грозный оклик Иларио.
Как гневный дух он внезапно появился рядом с Питером. Дети, взвизгнув, разбежались в разные стороны. Девочка-цыганка робко отступила назад, но видя, что ее спутница не двигается с места, не посмела убежать.
– Убирайся вон, чтоб я тебя тут больше не видел, – грозно проговорил Иларио. – Постыдилась бы приставать к мужчине на улице!
Гадалка не спускала с него глаз и не шевелилась. Казалось, она не слышит Иларио. Питер смотрел то на нее, то на своего друга. Он никогда не видел Иларио таким разозленным. Было удивительно, что его приятель, так высоко ценивший женскую красоту, относится к прекрасной цыганке с такой ненавистью. Но еще более удивительно было то, что глаза цыганки горели не меньшим гневом. Если бы взгляды обладали способностью испепелять, Иларио был бы сожжен дотла.
– Пойдем отсюда, Педро, – хрипло сказал Иларио и потянул за собой друга. – Не стоит связываться с этими грязными цыганами. Им ничего не стоит обмануть тебя и вытянуть у тебя все деньги. Не надо было тебе отвечать этой девице…
Иларио говорил по-английски, но Питера не оставляло ощущение, что девушка понимает, о чем идет речь. Ее глаза презрительно сузились, и как только Иларио закончил говорить, она произнесла несколько отрывистых слов на неизвестном Питеру наречии.
Иларио дернулся, словно его ударили хлыстом. Он сжал кулаки, и Питеру на секунду показалось, что он готов броситься на беззащитную девушку.
– Пойдем отсюда, – повторил Питер просьбу Иларио и положил другу руку на плечо.
– Да, конечно.
С видимым усилием Иларио отвернулся от девушки, вызывавшей у него такую антипатию, и быстро зашагал в сторону здания. Питер последовал за ним, но не удержался и оглянулся один раз на цыганку. Она стояла на том же месте и смотрела им вслед. Питер поежился – столько ненависти было в ее взоре, устремленном на Иларио. Он и не подозревал, что такие красивые глаза способны выражать подобные чувства.
– Черт бы побрал эту ведьму, вот уж не думал, что встречу ее здесь, – ругался про себя Иларио, поднимаясь по расшатанным ступенькам здания импровизированного цыганского театра.
Ему удалось выяснить, что сегодня будет представление для избранных, поэтому афиши и не висят в городе. Естественно, уважаемый сеньор Иларио Мендес входил в их число, и его любезно снабдили билетами за довольно большую сумму. Но Иларио никогда не смущали расходы, когда речь шла об удовольствиях.
– А что это за представление для избранных? – полюбопытствовал Питер, когда Иларио рассказал ему о своих поисках.
Больше всего ему хотелось расспросить друга о причинах его гневного взрыва в отношении маленькой цыганки, но он видел, что Иларио весь кипит и благоразумно решил отложить обсуждение этого вопроса до более удобного момента. Хотя его сжигало любопытство. Что произошло между Иларио Мендесом и этой красавицей в прошлом? Несомненно, ответ мог быть только один – когда-то Иларио увлекся красавицей, и роман этот имел весьма печальное завершение. Питер был хорошо знаком с распутностью дона Иларио и не сомневался, что тот не мог пропустить столь примечательную женщину. Но откуда такая ненависть? Питер терялся в догадках и хотел узнать о цыганке как можно больше…
Иларио и Питер вошли в небольшой полутемный зал. Там пахло сыростью, и Питер невольно поежился.
– Да, не самое привлекательное местечко, – засмеялся Иларио, от которого не ускользнул жест друга. – Но представление стоит того.
Они сели в импровизированную ложу, отделенную от основного зрительного зала куском подозрительной тряпки. Питер поерзал на шатком стуле.
– А вот этого лучше не делать, – хохотнул Иларио. – Я однажды с него свалился…
Питер замер на месте. Трудно было понять, что привлекало Иларио, обычно столь внимательного к вопросам комфорта и качества, в этом зальчике.
Несмотря на то, что в зале было темно, можно было увидеть, что он переполнен. Большинство зрителей составляли мужчины средних лет весьма представительной наружности, и Питер вспомнил слова Иларио о том, что сегодня будет представление для избранных зрителей.
Интересно, будет ли в нем участвовать та гадалка? – невольно подумал он, сознавая, что очень хотел бы увидеть эту девушку еще раз.
Загорелся единственный прожектор. Убогость сцены и занавеса не могла не поражать. Питера не покидало ощущение, что он находится в провинциальном театрике конца прошлого века, где актрисы шли на все, чтобы эпатировать и привлечь публику мужского пола.
Заиграла громкая музыка, протяжная цыганская мелодия. На сцену вышли шесть темноволосых девушек в цветастых юбках и принялись кружиться, вскидывая время от времени вверх стройные ноги. Гадалки среди них не было. Питер ощутил мучительное разочарование. Видимо, мысли Иларио вертелись вокруг того же самого предмета, хотя и носили противоположный характер.
– Слава Богу, она не стала выступать, – с облегчением пробормотал он себе под нос и вытер пот со лба.
Питер покосился на друга. Он расслышал слова Иларио и пообещал себе, что обязательно выяснит, что скрывается за столь странной неприязнью к красивой цыганке.
Цыганки доплясали свой зажигательный танец, который, впрочем, показался Питеру затянутым и скучным, так как его мысли были заняты одной-единственной девушкой.
Танцы следовали один за другим. Что-то было красиво, что-то не очень, но зрители с энтузиазмом встречали всех. Особенные восторги вызывали моменты, когда танцовщица оголяла то точеное плечико, то загорелую ножку. Питер с неудовольствием начал понимать, что Иларио завлек его на заурядное шоу стриптиза. Судя по реакции зрителей, все шло к тому.
Питер хотел предложить Иларио уйти, но тот искренне наслаждался незатейливым представлением. Ладно, хмуро решил про себя Стентон. Больше я не пойду у тебя на поводу. Завтра же уедем в Алаведру. Хватит. Мы и так слишком задержались в Мадриде…
Иларио пробормотал ругательство сквозь зубы, и мрачный ход мыслей Питеры был нарушен. Стентон посмотрел на сцену и затаил дыхание. Прямо перед ним, на ярко освещенном пятачке стояла его гадалка. На девушке было плотно облегающее длинное красное платье, расходящееся книзу свободными волнами. Ее густые черные волосы были распущены, лишь одинокая алая роза украшала их. Девушка стояла, не шевелясь, гордо оглядывая зал, и зрители, которые только что громко выкрикивали одобрения в адрес смелых танцовщиц, замерли в немом восторге.
За кулисами негромко заиграли на гитаре. Девушка повела головой и чуть тряхнула волосами. У Питера перехватило дыхание. Девушка медленно подняла руку. Длинный рукав упал, обнажив тонкую смуглую руку до локтя. Гитара умолкла. Целую минуту стояла такая тишина, что можно было расслышать прерывистое дыхание особенно впечатлительных зрителей. Потом невидимый музыкант со всей силы ударил по струнам, и изящное тело девушки изогнулось в страстном танце.
Питер никогда не видел ничего подобного. Казалось, что музыка и танцовщица – две части единого целого. Каждый жест девушки завораживал. Словно сгусток пламени метался по сцене, сводя с ума плавным ритмом своих движений.
Гитара смолкла, и прекрасная танцовщица замерла. Ни тени усталости не было заметно в ней. Она медленно обвела притихший зал взглядом, немного задержавшись на ложе, в которой сидели Питер и Иларио. Сердце Стентона подпрыгнуло, когда цыганка посмотрела на него. Но вот она уже перевела глаза на Иларио, и Питера снова поразило выражение ненависти, мелькнувшее на ее лице. Иларио подался вперед и стиснул кулаки. Питеру на мгновение показалось, что он собирается прыгнуть на сцену. Неприятное чувство охватило Стентона, и он не сразу понял, что это ревность. Между этими двоими явно что-то было. Вражда ли, любовь ли – неважно. Что-то, где ему не было места…
– Пошли отсюда, – прошипел Иларио, поднимаясь. – Здесь не так интересно, как я предполагал.
– Погоди. – сказал Питер, даже не думая вставать. – Я хочу досмотреть представление до конца. Иначе зачем мы тащились в такую даль?
Иларио посмотрел на него сверху вниз и криво усмехнулся.
– Как хочешь. Но должен тебе сказать, что она больше танцевать не будет.
Питер покраснел. Хорошо еще, что было слишком темно, чтобы Иларио смог это увидеть.
– Не понимаю, о ком ты говоришь, – сказал Питер с показным равнодушием.
– Не притворяйся, – резко перебил его Иларио. – Я же вижу, какое впечатление произвела на тебя эта мерзкая цыганка…
Этого Питер уже не мог вынести.
– Объяснись, – с угрозой сказал он, вставая.
Громкая музыка заглушила ответ Иларио. На сцене снова выбежали девушки и принялись залихватски отплясывать. Несколько секунд мужчины простояли молча, враждебно глядя друг на друга. Иларио опомнился первым.
– Прости меня, – выдохнул он. Черты его лица расслабились. – Не знаю, что на меня нашло. Давай уйдем отсюда, и я все тебе объясню.
– Хорошо, – смягчился Питер.
И как ни хотелось ему остаться и подождать, не появится ли снова черноволосая танцовщица, он послушно последовал за Иларио.
– Мне не следовало тащить тебя в такую даль, чтобы показать третьесортное выступление, – небрежно заметил Иларио, когда они мчались по направлению к Мадриду. – Прости за испорченный вечер.
Питер едва сдержал усмешку. Кажется, его друг напрочь позабыл про свое обещание рассказать, в чем дело. Ничего, ему нетрудно будет напомнить ему…
– Я не считаю, что вечер испорчен, все было неплохо, – произнес Питер. – А та цыганка, которая попыталась мне погадать, танцевала лучше всех. Не понимаю, с чего ты взъярился на бедную девушку…
– С этими цыганами надо держать ухо востро. Иначе не оберешься хлопот, – с горечью сказал Иларио. – Однажды мой отец пострадал от рук одной из таких Кармен. Неизвестно, чем могла бы закончиться та история, если бы не мать. Ей удалось спасти отца от многих глупостей.
– И тем не менее ты повез меня сегодня к цыганам, – напомнил ему Питер.
Иларио досадливо поморщился.
– Я не ожидал, что она вернулась, – честно признался он.
– Она?
– Та девица, которая пристала к тебе с гаданием. Скажу сразу – гадать она не умеет. Только вытягивает деньги из доверчивых простаков, которые покупаются на ее смазливое личико. На тебя она ведь тоже произвела впечатление.
– Красивая девушка, – сдержанно ответил Питер, представив себе гордые черты цыганки.
– Еще бы, – хмыкнул Иларио. – И она прекрасно знает, как пользоваться своими внешними данными. Я был уверен, что после одной гнусной истории она давно уехала из Испании. Тем более, что находилось немало желающих посодействовать ей в этом. И вот на тебе, неожиданная встреча.
– По-моему, ты придаешь этой несчастной девушке слишком большое значение, – со смехом сказал Питер. – Она всего лишь заурядная танцовщица, а ты выставляешь ее демоном.
Все внутри Питера сжалось, когда он произносил эти слова. Возможно, прекрасная цыганка и была демоном из преисподней, но уж заурядной танцовщицей ее точно нельзя было назвать.
– Если бы ты видел, что вся твоя жизнь летит в тартарары из-за заурядной танцовщицы, ты бы и не такое говорил! – воскликнул Иларио. – Эта девица – чудовище, и меня очень беспокоит, что она снова так близко от Мадрида. Лично я предпочел бы, чтобы она навсегда исчезла.
– Не переживай, Иларио. У меня сложилось впечатление, что у сеньориты не больше желания встречаться с тобой, чем у тебя с ней.
– Будем надеяться, что это так, – буркнул Иларио. – Потому что если эта дрянь опять приблизиться к моей семье, ей не поздоровится. Я был слишком снисходителен к ней тогда, в этот раз пусть не ждет пощады!
Питер решил, что пора оставить эту тему. Кое-что ему удалось выяснить, и этого было достаточно, чтобы потерять к цыганке интерес. Какая разница, что движет чувствами Иларио – справедливое негодование или отвергнутая любовь. Главное, что эта девица не стоит того, чтобы думать о ней. И Питер откинулся на спинку сиденья и стал молча наблюдать за мелькающими мимо огнями других машин.