Навруз: праздник, объединяющий народы. Глава 1. Традиции и обычаи Навруза в странах иранского цивилизационного ареала (Бахаре Сазманд)

Навруз, что в переводе означает «новый день», символизирует начало нового солнечного года. С астрономической точки зрения наступление этого дня знаменует собой начало весны как первого сезона в солнечном году, и этот переход (конец предыдущего года и начало следующего) обозначается термином «смена года» (перс. тахвил-е саль). Представляя собой одну из уникальных черт иранской культуры, данный праздник отмечается уже более 3000 лет и в своей основе восходит к обычаям и традициям зороастризма. Хотя этот праздник тесно связан именно с зороастрийской религией, как отмечает Мэри Бойс[3], его зороастрийский характер отражает лишь религиозную составляющую Навруза. Не меньшее значение имеет то, что Навруз является красивой и поэтической традицией для всех иранцев. В этом смысле Навруз представляет собой праздник начала весны как той поры, когда солнце вновь обретает силу и одерживает верх над холодом и мраком уходящей зимы, а природа оживает и преображается (Boyce, 2009).

Обретение Наврузом особого места в иранской культуре можно хронологически увязывать с двумя факторами. Во-первых, несмотря на пережитые иранцами в прошлом взлеты и падения, этот праздник, подобно непреступной скале, выжил и выстоял после всех нашествий и вторжений, которые угрожали иранскому цивилизационному ареалу. Теперь он настолько слился с духом и чувствами иранцев, что они каждый год с упоением ожидают его наступления (Jhilamo.persianblog.ir).

Второй момент, который придает еще большее значение этому празднику в Иране, состоит в его мистериальности. Мистериальный аспект Навруза, наделяющий его преимуществом перед всеми остальными древнеиранскими праздниками, связан с обрядами, проводящимися в дни, предшествующие Наврузу и следующие после него. Наличие у каждого из этих дней особого смысла, получающего различные истолкования, представляет собой лишь один из аспектов мистериальности этого праздника. Восторг, оживление и суматоха, которыми он сопровождается, делают одним из проявлений Навруза анархию, но не ту анархию, которая обусловлена отсутствием определенных правил, а такую, которая, напротив, демонстрирует наличие нематериальных правил и рассматривается в других культурах и цивилизационных ареалах с удивлением, но в то же время и с восхищением.

Еще одна любопытная подробность, связанная с празднованием Навруза в Иране, состоит в том, что его проведение меняется от одной эпохи к другой и от одной местности к другой. Праздник Навруз представляет собой древний обычай, восходящий к эпохе Ахеменидов. Однако о тех временах до нас дошло не слишком много сведений, а имеющаяся в нашем распоряжении информация о философии празднования Навруза и характере проведения связанных с ним обрядов в древний период истории Ирана относится к эпохе Сасанидов. Все же большинство исследователей и специалистов в области иранской культуры единогласно считают, что некоторые обычаи этого праздника с древности и до современного периода претерпели определенные изменения (см.: Boyce, 2009).

В географическом отношении на всей территории Ирана основные обычаи Навруза подчиняются некоему общему правилу.

Несмотря на различия между разными районами и влияние местных этических норм и принципов, приуроченные к Наврузу празднества в основном проводятся одинаковым образом. Навруз насчитывает множество важнейших составляющих, таких как прием гостей, посещение родственников и друзей, вручение и получение подарков, надевание новых нарядов, украшение праздничного стола «хафтсин»[4], пожелание здоровья и радости, и все они любовно соблюдаются иранцами, живущими как в самых северных, так и в самых южных районах страны. В этой связи можно отметить две вещи. Во-первых, в некоторых книгах и публикациях по культуре Ирана иногда предпринимаются попытки продемонстрировать противоречия и несоответствия между культурой Навруза (уникальной и древнеиранской по своему происхождению) и исламской культурой. Несмотря на то что взаимодействие этих двух различных культур вначале приводило к определенным конфликтам, однако, как и в случае с другими достижениями иранской и исламской культуры, которые вполне приемлют друг друга, традиция Навруза и связанные с ней празднества в результате культурного обоснования, в особенности исходившего от иранцев, занимавших высокие должности при халифах, быстро стали обычными и общепринятыми явлениями. Если поначалу аббасидские халифы либо принципиально выступали против этих празднеств, либо разрешали их проведение за определенное вознаграждение, то с появлением на исторической сцене таких деятелей, как Абу Муслим ал-Хорасани[5], не только прекратилась традиция поднесения подарков халифам, но постепенно и сами халифы оказались вынуждены отправлять иранцам подарки вместе со своими поздравлениями с Новым годом (Iranchamber.com).

Второй важный момент связан с проникновением культуры Навруза с территории Ирана в другие регионы. В Индии Навруз впервые обратил на себя внимание в XIV в., в эпоху правления Тимуридов[6], а затем благодаря иранским мореходам распространился с побережья Персидского и Оманского заливов на другие территории и страны. На территории самого Ирана в южных районах Навруз со всеми его обычаями празднуют такие племена, как барез[7] в провинции Керман, кашкайцы[8] в провинции Фарс и многие другие племена. Такие обычаи, как «танец с палками» (рагс-е чуби), «танец погонщиков верблюдов» (рагс-е саребан), «танец мальчиков-пастушков» (рагс-е песаран-е чупан) в Белуджистане и Бушере, представляют собой примеры обращения к традиции Навруза (Iranchamber.com).

Несмотря на это, обширный пласт обычаев, связанных с празднованием Навруза, можно рассматривать в рамках двух категорий: общей и специфичной. Общими считаются те обычаи и обряды, которые носят всеобщий характер и отправляются в различных районах в одинаковой манере с незначительными различиями. Категория специфичных обычаев, напротив, относится к некоторым обычаям и традициям, приуроченным к Наврузу, которые характерны только для конкретного региона.

Обряды, предшествующие наступлению Навруза

Наврузу предшествует ряд подготовительных мероприятий, которые проводятся в каждом доме и занимают умы всех членов семьи, будь то старики, молодежь, младшие или старшие. Эта подготовка включает в себя покупку одежды, заготовку сладостей и сухофруктов, риса, масла и т. д., уборку дома, чистку ковров, покраску фасада дома, приготовление пророщенных семян (сабзе), и все это отнимает у семьи немало времени и сил. Обычно в народе месяц эсфанд[9] считается временем подготовки к празднованию Навруза, так что уже с начала месяца люди втягиваются в предпраздничные заботы и хлопоты.

Одним из обычаев, который существовал с древних пор и по-прежнему распространен среди иранцев, является проращивание к празднику зерен. По поводу происхождения этого обычая отсутствует единое мнение. Одни верят в легенду о том, что Ахриман[10] низвел на землю засуху и неурожай, но иранский царь Джамшид вступил с ним в борьбу и в конце концов нанес ему поражение. Когда Джамшид вернулся из военного похода, деревья, посевы и прочие растения зазеленели. Поэтому люди назвали этот день «новым днем» (перс. ноу руз), и каждый посадил в горшке ячмень в ознаменование этого счастливого дня, от чего и произошел обычай выращивать в дни Навруза проростки молодого ячменя или пшеницы (Jhilamo.persianblog.ir).

Другие исследователи придерживаются мнения, что этот обычай в большей степени мог быть связан с обрядами феодальной аристократии сасанидской эпохи (Боруманд Саид, 1388. С. 333). Так или иначе, проращивание семян зерновых или бобовых культур в течение нескольких дней перед Наврузом и наблюдение за тем, как они прорастают, представляет собой один из древних иранских обычаев, который до сих сохраняется в народе.

Представители каждой общины, проживающей на территории Ирана, в соответствии со своей местной культурной спецификой проращивают семена некоторых растений до наступления Навруза, чтобы они были зелеными и сочными уже в первый день праздника. В большинстве мест проростки ставят на праздничный стол «хафтсин» после проводов старого года и наступления нового года и оставляют их там вплоть до тринадцатого дня Навруза. На тринадцатый день проростки выносят из дома и выбрасывают в поле или в проточную воду ручья либо реки (Болукбаши, 1381. С. 51–52; Боруманд Саид, 1388. С. 333).

Проращивание зерен к Наврузу в Иране

Чтобы подтвердить древнее происхождение этой традиции, можно сослаться на сочинения Абу Рейхана ал-Бируни[11], который пишет в «Асар ал-бакиййа»: «Каждый человек из почтения к этому дню высаживал в тазу ячмень, после чего среди иранцев утвердился обычай высаживать рядом с домом семь видов злаков в семи сосудах цилиндрической формы и судить по прорастанию этих зерен о том, будет ли хорошим или плохим сев и урожай в этом году» (Сафизаде, 1378. С. 7).

Одной из важнейших традиций Навруза в Иране является уборка жилища. Она делится на два этапа: во-первых, очистка жилья от всякого мусора и грязи, которые накопились в нем за последний год, а во-вторых, придание дому нового вида, покраска фасада и внесение изменений в его внешний вид. Именно поэтому, говоря о подлинном смысле праздника Навруз, одним из его преимуществ считают особое внимание к санитарии и гигиене.

За несколько дней до Навруза древние иранцы устраивали уборку жилища, что объяснилось их верой в то, что души покойников приходят к ним домой в первые дни месяца фарвардин, осматривают дом, накрытый к празднику «хафтсин» и выставленные на нем яства, отведывая их на вкус. Если дома чисто и прибрано, духи (форухары) радуются, произносят в честь живых молитву и спокойно возвращаются в потусторонний мир, однако если в жилище грязно и не накрыт «хафтсин», они сердятся и ругают жителей этого дома, возвращаясь в свой мир в дурном настроении и оставаясь недовольными до следующего года (Сафизаде, 1378. С. 8–9). Это обстоятельство послужило причиной того, что уборка дома стала считаться в некотором роде первым этапом в праздновании Навруза и его началом.

С давних пор в Иране было принято отправлять посланцев Навруза и принимать группы глашатаев, несущих послание о приходе весны. Самыми старинными представлениями подобного рода были «рокуб-е кусадж», или «кусе-барнешин», «аташ-афрузи», «мир-е ноурузи» или «падешах-е ноурузи» (Болукбаши, 1381. С. 35).

Кусе-барнешин. В древности с целью аллегорического изображения смерти зимы, прихода теплого времени года и весеннего возрождения природы горожане устраивали на Навруз специальные представления, которые были известны как «кусе-барнешин» (перс. катание верхом безбородого) или «кусе-харнешин» (перс. катание безбородого на осле). В ходе этого представления уродливого одноглазого и безбородого человека сажали на осла, давали ему в одну руку грача, а в другую – опахало, после чего водили его по улицам и рынкам города. Безбородый непрерывно обмахивал себя опахалом, корчил рожи и кричал: «Жарко! Жарко!» («Гарм аст! Гарм аст!»), а люди закидывали его с ног до головы снежными комьями (Болукбаши, 1381. С. 35–36).

Адам Мец[12] упоминает о «празднике безбородого» как об одном из общепринятых среди иранцев праздников в четвертом веке по хиджре (X в. – прим, пер.) и пишет:

«Был также и другой праздник под названием «праздник безбородого» (эйд-е кусе), который напоминал карнавал и приходился на «добавочные пять дней» (хамсе-йе мостараге)[13]. Его праздновали в конце февраля (девятого числа месяца эсфанд – 28 февраля), однако из-за введения добавочных дней с целью исправления календаря он переместился на 1 ноября (десятое число месяца абан). В городах Ирана и Ирака безбородый въезжал в город верхом на лошаке или муле, просил у людей денег и обрызгивал каждого, кто ему отказывал, грязной водой, которая портила тому одежду. Некоторые верили в то, что в тот день определяется предначертанное человеку по его судьбе, как когда-то в древности полагали в связи с Наврузом. Поэтому иранцы проводили те дни в увеселениях и радости».

Это аллегорическое представление до сих пор в различной форме и под разными названиями вроде «кусе», «кусегарди» и «кусе-галин» сохраняется у различных иранских этнических групп, в том числе курдов (Болукбаши, 1381. С. 37; Рази, 1371. С. 241; Сафизаде, 1378. С. 39; Маруфи, 1380. С. 230).

Аташ-афрузи. Одним из обрядов, которые непосредственно связаны с огнем, а также празднованием Навруза, является «аташ-афрузи» (перс. разжигание костров) (Амини Сам, 1371. С. 124). Аташафрузами называли группы бродячих актеров, которые начинали ходить по городу за несколько дней до Навруза и ходили вплоть до тринадцатого дня месяца фарвардин, предвещая людям скорое наступление весны. В группе было несколько актеров и музыкантов. Каждый актер надевал особую одежду и принимал определенный облик. Аташафрузы веселили и развлекали народ, устраивая фейрверки, читая стихи, исполняя народные песни (тасниф), танцы и пляски, забавляя горожан остроумными шутками, а люди давали им пожертвования (Болукбаши, 1381. С. 38).

В наше время аташафрузы уступили место шутам и скоморохам, получившим название «Хаджи Фируз», в котором обращение «хаджи» (уважительное обращение к совершившему паломничество в Мекку и любому набожному мусульманину – прим, пер.), предшествующее имени Фируз, свидетельствует о почтительном отношении к ним в исламский период истории. Как и аташафрузы, хаджифи-рузы надевали красные или разноцветные одежды с колокольчиками и бубенцами, красили в черный цвет лица и шеи, но выходили на улицы без огня и факелов, а встречали Навруз игрой на музыкальных инструментах – барабанах и бубнах, песнями, танцами, шутками и прибаутками (Ша’бани, 1378. С. 42; Амини Сам, 1371. С. 115) и читали стихи такого типа:

Hāji Firuz-e, sāl-i ye-ruz-e, hame midunan, manam midunam, Eyd-e Nowruz-e, sāl-i ye-ruz-e. Arbāb-e xodam, salām alaykom, arbāb-e xodam, sar tu bālā kon, arbāb-e xodam, be man nigā kon, arbāb-e xodam, lotf-i bā mā kon, arbāb-e xodam, bozboz-e qandi, arbāb-e xodam, čerā namixandi?! Beškan beškane, man namiškanam, beškan injā beškanam, yār gele dāre! Unjā beškanam, yār gele dāre! In siyāh-bičāre čeqadr howsele dāre!

«Хаджифируз, один день в году, все знают, я знаю, праздник Навруз один день в году. Эй, господин, салам алейкум! Эй, господин, голову подними! Эй, господин, на меня посмотри! Эй, господин, будь к нам добр! Эй, господин, сахарный козлик (бозбоз-е ганди)! Эй, господин, почему не смеешься?! Прищелкни (пальцами), пусть (он) прищелкнет, я не прищелкну, (ты) прищелкни. Если здесь прищелкну, друг обидится! Если там прищелкну, друг обидится! Сколько же еще терпеть этому черному бедолаге!» (Болукбаши, 1381. С. 38; Амини Сам, 1371. С. 116).

Хаджи Фируз

Жители Хорасана называют хаджифирузов «джиги-джиги нане-ханом» (перс. диал. «смилуйся, тетушка»). Вероятно, обычай гуляний с участием группы «арусгуле» (от перс. арус-е гул – невеста чудовища) или «пир-бабу» (перс. великий старец) в селениях Гиляна и Мазандарана, которые проходили в начале года, представляет собой еще один вариант этой традиции. В таких труппах артист, исполняющий роль чудища, окрашивает лицо в черный цвет, намазывая его золой, отпускает длинную черную бороду, увешивает себя метлой, пучком рисовых стеблей, колокольчиками и бубенцами. Он становится возлюбленным красавицы (наз-ханом), которая является невестой безбородого, или «бабу», и вступает с ним в бой, после чего сам женится на красавице (Болукбаши, 1381. С. 40).

Аташафрузы были одной из наиболее древних групп иранского общества, которые исполняли новогодние обрядовые песни (ноурузихани) и участвовали в праздничных представлениях. Относительно истоков и оснований этого обычая в Иране отсутствуют какие-либо точные сведения. По поводу аташафрузов и хаджифирузов высказываются различные точки зрения. По мнению Мехрдада Бахара[14], этот обряд мог восходить к традициям населения Месопотамии, где в начале года группы людей в черных масках выходили на улицы и инсценировали легенду о возвращении черноликого божества Таммуза[15] из мира мертвых. Он также говорит, что этот обычай может отражать миф о возвращении Сиявуша[16], черноликого божества изобилия и благополучия у древних иранцев, с наступлением нового года и его очередной женитьбе на богине плодородия. Вероятно, гуляния аташафрузов и хаджифирузов, окрашивающих лица в черный цвет и надевающих красные одежды, которые начинались за несколько дней до наступления нового года и прихода весны, их игры с огнем и разжигание ими костров символизировали окончание тьмы и холода уходящей зимы, приход весны с ее согревающим солнцем, возрождение природы, начало сельскохозяйственных работ на полях и выпаса скота (Болукбаши, 1381. С. 39–40).

Мир-е ноурузи. Еще одна группа посланцев Навруза называется «мир-е ноурузи» (эмир Навруза) или «падешах-е ноурузи» (царь Навруза). Обычай отправки «мир-е ноурузи» был распространен в большинстве населенных пунктов Ирана приблизительно до 1310–1320 гг. солнечной хиджры (1930-1940-е гг. – прим, пер.) и сохраняет свое значение до сих пор в некоторых районах страны, в том числе среди курдов, которые соблюдают его во время наступления Навруза и прихода весны и называют его «мирмирин» (см.: Сафизаде, 1387. С. 40–49; Боруманд Саид, 1388. С. 345).

Мехрдад Бахар пишет по этому поводу:

«К другим обычаям, связанным с нарушением социального порядка и являющимся общепринятыми у многих народов, в том числе среди иранцев, у которых до сих пор остаются следы этого обычая, относится традиция, согласно которой хозяин и слуга меняются местами, и древнее происхождение которой прослеживается с эпохи цивилизации древнего Вавилона. В наше время этот обычай известен под названием «мир-е ноурузи», однако во многих других районах Ирана имеет хождение под другими именами» (Бахар, 1373. С. 213).

Во время этого ритуала из общей массы населения выбирали человека, представлявшего низшие слои общества, и назначали его «эмиром Навруза», на несколько дней (обычно на пять) полностью вручая ему власть над всеми текущими делами города (Рази, 1371. С. 241). «Эмир Навруза» выбирал себе несколько фаворитов, слуг и помощников. Время его правления, как правило, приходилось на так называемые «украденные пять дней» (пандже-йе доз-диде, ср. добавочные пять дней – прим. пер.). «В некоторых районах Ирана, например, в Эсферайене[17], царствование «эмира Навруза» длится тринадцать дней с первого по тринадцатое число месяца фарвардин» (Болукбаши, 1381. С. 41). Обычай «мир-е ноурузи» до сих пор принят в специфических местных версиях у некоторых иранских этносов, таких как курды Курдистана, луры в провинции Бахти-яри-и-Кохгилуйе и население Эсферайена.

Ноурузихан. Другая группа посланцев Навруза называется «ноурузихан» (исполнители праздничных песнопений по случаю Навруза – прим. пер.). Они ходят по домам, поют новогодние песни, сообщают людям радостную весть о приходе весны и Навруза, произносят в честь жителей дома молитвы и желают им блага, сопровождая это простыми и незатейливыми напевами. Обычай «ноурузихани» был широко распространен с давних пор в большинстве районов Ирана, особенно в Гиляне, Мазандаране, Азербайджане и Фарсе. В песнях исполнителей «ноурузихани» из Гиляна некоторые природные явления вроде солнца, света, земли, ветра и почвы, имеющие сакральный статус для иранцев, соединились с шиитскими религиозными представлениями. Например, некоторые из этих песен начинаются с поминания Двенадцати Имамов и заканчиваются словами «Ноуруз» или «Ноусаль» (перс. новый год). Эти стихи имеют форму «тарджибанд»[18], и в стихотворении «Двенадцать Имамов» (Даваздах эмам) связующим бейтом являются следующие строки:

«Именем «Йасин»[19], «Алиф Лям…»[20] и Фируза (ср. Хаджи-Фируз – прим, пер.), возвестите о том, что пришел праздник Навруз»

В одной из этих песен звучат такие поэтические строки:

«Цветок пришел в цветник, соловей пришел в сад, о умма Мухаммада, царственный Навруз пришел» (Боруманд Саид, 1388. С. 310).

В какой именно период времени и каким образом происходило оформление традиции «ноурузихани», какие-либо точные сведения отсутствуют, поскольку она не получила отражения в источниках и документах, связанных с культурой Ирана; однако, как следует из поэзии и музыки, которые используются во время «ноурузихани», эта традиция исторически восходит к культуре народа Ма-зандарана (Боруманд Саид, 1388. С. 311).

В Ардебиле глашатаи Навруза также делятся на несколько групп. Одна группа носит название «текемчи» (аз. tәkәmçi), и каждый из членов этой группы держит в руке «теке» (аз. tәkә), размахивает ею и громким голосом объявляет о наступлении Навруза. «Теке» – это маленькая деревянная фигурка верблюда, к которой прикрепляют хвост из шерсти, голову украшают куриными перьями, кусочками ткани от ковра, осколками зеркала, бисером.

Вторая группа носит название «йемликчи» (аз. yәmlikçi). «Йемликчи» прибывают в город из деревень, расположенных в окрестностях Сабала-на[21], принося с собой в город букеты полевых цветов, проростки зерен и корни козлобородника (аз. yәmlik). Они ходят по улицам и поют песни о Наврузе, стучат в двери и дарят каждой семье букет цветов и зелень. Другая группа глашатаев Навруза ходит по домам с большими подносами, на которых разложено немного сладостей и леденцов и проростки пшеницы, поставлены зажженные свечи и изображение Имама Али (А). Есть также глашатаи, которые ходят по домам с раскрашенными и расписанными яйцами, нанизанными на нить зернами руты (аспанд, эсфанд), корзинами рыбы, которую они выловили в реках, расположенных вокруг Ардебиля, дарят эти угощения людям и приносят в семьи дух праздника (Болукбаши, 1381. С. 47; Хонари, 1353. С. 47).

Донося до людей свое праздничное послание, глашатаи Навруза покупают на деньги, полученные ими в качестве ответного подарка, сладости, сухофрукты и одежду, после чего встречают Новый год и возвращаются к себе в села (Болукбаши, 1381. С. 47–48).

Имеется не так много сведений о времени возникновения праздника Чахаршамбе-Сури, характере его проведения и связанных с ним обрядах. Несомненно, этот праздник имеет древнее происхождение, ведь последняя ночь в году, или «шаб-е сури» (перс. красная ночь), праздновалась на протяжении столетий. Единственным сочинением, в котором полунамеком упоминается об этом празднике, является арабоязычный труд Абу Бакра Мухаммада б. Джа’фара ан-Наршахи[22] (276–348 л.х. -889/890-959/960) «Тарих-и Бухара» (История Бухары) (Болукбаши, 1381. С. 55).

Что касается причин проведения этого праздника, здесь также имеются различные точки зрения. Одни исследователи придерживаются мнения, что в древнеиранской традиции огонь пользовался большим почтением из-за представления о том, что именно он очищает воздух. Считалось, что огонь уничтожает все нечистое и освещает любую тьму. Зороастрийцы, вопреки расхожему мнению, не поклоняются огню, но относятся к нему почтительно как к символу возвышенного человека. Поэтому Чахаршамбе-Сури с его символикой ежегодного разжигания костров проводится как один из важнейших обрядов, связанных с празднованием Навруза, в последнюю среду года (вечером во вторник) перед встречей Нового года. Другие ученые полагают, что арабы считали среду несчастливым и дурным днем недели, как и тринадцатое число каждого месяца. В период арабского владычества в Иране это представление проникло в иранскую мысль, и иранцы начали, подобно арабам, считать среду «нехорошим» днем недели, настойчиво избегая ее и связанных с нею бед, а ради избавления от ее вреда стали прибегать к празднествам и увеселениям. Поэтому можно заключить, что принявшие ислам в первые века исламской истории иранцы, желая оградить себя от несчастий и неудач последней среды уходящего года, праздновали предшествующую ей ночь как «шаб-е сури» (перс. красная ночь), которая представляла собой старинный обычай: разжигали костры, прыгали через огонь и распевали песни (Болукбаши, 1381. С. 56). Согласно другой точке зрения, которая имеет хождение в определенной группе мусульман и особенно среди шиитов, Мухтар ас-Сакафи[23] отправился в эту ночь в поход, чтобы отомстить за кровь мучеников Кербелы, а поскольку он хотел сообщить своим соратникам о поднятом им восстании, он стал разжигать костры, после чего среди сторонников Имама Хусейна (А), в особенности среди иранцев, стало принято почитать эту ночь и устраивать в последнюю среду каждого года особые мероприятия (Ша’бани, 1387. С. 27; см.: Хонари, 1353. С. 19; Рази, 1371. С. 184).

Конец ознакомительного фрагмента.