Часть первая
Земля
Земля исторгла нас на свет,
На ней оставим мы свой след,
Огнем полночным опалим,
Слезами, кровью напоим.
Земля к земле и к праху прах…
Наш род с землей давно в ладах,
И с радостью вернемся мы
В объятья матери-земли.
1
Исида
Кружит над полем воронье…
Страшны во гневе Деверо:
Повержен – нет, растоптан враг.
Как близко цель – всего лишь шаг!
Услышь, Богиня, скорбный зов!
Укрой, спаси нас от врагов!
Дай сил надежду сохранить
И за убитых отомстить!
Аманда и Томми
Сиэтл
Мир пылал. Рассыпая фонтаны искр, падали деревья; горящие листья кружили в воздухе, падали на плечи Аманде Андерсон. Стряхивать их было некогда: Аманда бежала, слыша, как потрескивают от жара волосы, но остановиться не могла. Ее преследовали, гнали, будто лесную дичь, да она и сама казалась себе зверьком, слабым и беззащитным, как та белка, что, спасаясь от огня, стремглав пронеслась у ее ног и взлетела на дерево.
За спиной оглашали ночь безумные вопли. Кричали от боли – может, зверь, а может, и человек. Аманда не оборачивалась. Люди гибли везде, и она ничем не могла им помочь.
Рядом, не разбирая дороги, мчался ее верный друг, Томми Нагаи. Аманда слышала его хриплое дыхание и знала, что грудь его полна той же едкой гари, от которой разрываются ее легкие. Филиппа, избранника сестры, не было видно. Оставалось надеяться, что он где-то здесь – бежит рядом с Томми или, на худой конец, позади.
«Богиня, помоги нам не потерять друг друга», – в ужасе взмолилась она и горестно всхлипнула.
Да есть ли на свете такой уголок, где такое осуществимо? Повсюду – от Сиэтла до Парижа, от Парижа до Лондона – ведьмы из ковена Каор бежали, спасаясь от приспешников Майкла Деверо. Аманда подозревала, что именно он стоит за смертью родителей Холли, ее двоюродной сестры, а также за нападением на друга их семьи, Барбару Дэвис-Чин. В результате у несовершеннолетней Холли не осталось никого, кроме ее, Аманды, семьи. А потом Майкл Деверо закрутил роман с мамой, которая вскоре умерла, и все указывало на то, что и тут не обошлось без его участия. Кольцо вокруг Холли стягивалось все туже.
С сыном Майкла, Илаем, у Николь был когда-то роман в духе «хорошая девочка влюбляется в плохого мальчика», что, однако, не помешало тому помочь Джеймсу Муру из Верховного ковена похитить Николь и затащить ее под венец.
«А теперь мерзавцы похитили ее снова».
Что же до Жеро Деверо… Его роль во всей этой темной истории оставалась непонятной. Родной отец вместе с братцем наслали на него Черный огонь, обезобразивший Жеро до неузнаваемости. Он клялся, что любит Холли, однако он был колдуном… и орудием, с помощью которого Жан Деверо мог попытаться довершить дело предков, поклявшихся извести весь род Каор.
Майкл Деверо победил, выиграл и войну, и битву. Зло оказалось сильнее. Даже с поддержкой Материнского ковена Холли и ее ковен были обречены с самого начала. И вот все, кого Аманда любила, убиты или похищены.
Когда Майкл и его армия подожгли их тайное убежище, Аманда бормотала все известные ей заклинания и молитвы, с ужасом глядя, как ее братья и сестры по ковену в панике разбегаются кто куда. Что спасло ее саму – чудо или заклинание кого-то из старших товарищей, – Аманда не знала, однако и ей, и Томми удалось выскользнуть из горящей хижины и благополучно укрыться в лесу.
«Кто бы ты ни был, мой спаситель, благодарю тебя!»
Ужас и отчаяние гнали ее вперед, и Аманда бежала, не зная куда и зачем. Все ее убеждения, все надежды рассыпались в прах. В глубине души она всегда верила, что Богиня защитит своих ведьм от любой напасти, что их сила не уступает могуществу Майкла Деверо.
И что же? Илай с Джеймсом умыкнули Николь на глазах у всего ковена, а Холли… Аманда привыкла к тому, что Холли умеет найти выход из любой ситуации, даже если сама она выбрала бы другой путь. Но то было прежде, чем сестра отправилась выручать Жеро. Теперь она одержима демонами из времени сновидений, а Жеро, скорее всего, погиб.
«Как и все остальные… А ведь мы рассчитывали, что он поможет нам в борьбе против отца», – с горечью подумала Аманда.
Один в поле не воин, верила она когда-то. Вместе им ничего не страшно.
Вот только напрасно Материнский ковен слал одно подкрепление за другим: силы тьмы все равно победили. И теперь, может статься, в живых остались только она и Томми, одни на всем белом свете.
«Мы так долго, так упорно боролись. Почему же мы проиграли? Разве добро рано или поздно не побеждает зло?»
Аманде хотелось спросить, что думает обо всем этом Томми, но сил на разговоры не осталось. Огонь распространялся, раздуваемый не ветром – магией, и казалось, вот-вот настигнет беглецов. Аманда спиной чувствовала его близость, его нестерпимый жар. Она бросила взгляд на Томми: по покрасневшему лицу друга струился пот. Страх отдалил их; Аманда вдруг поняла, что, как всякая любовь, их чувства друг к другу имеют свои пределы. Одной любовью Томми не мог ни спасти подругу, ни что-либо поправить.
«Зато с ним в моей жизни остается смысл, – подумала она, глядя на сильную спину Томми, едва различимую сквозь дым. – У меня есть близкие, есть друзья, ради которых стоит жить, за которых не жаль умереть. И в этом – благословение, подаренное нам Богиней… или проклятие… То, что заставляет нас идти вперед… и мечтать все бросить и сдаться».
Аманда смертельно устала. Она уже и не помнила, когда ей в последний раз удалось выспаться всласть; казалось, всю свою жизнь она только и делает, что от кого-нибудь убегает или с кем-то сражается.
«Причем первое случается гораздо чаще… А может, просто взять да остановиться? И пусть меня догонит пожар – или Майкл Деверо, если он где-то здесь. Насколько это было бы проще!»
Но странное дело: как бы сильно ей этого ни хотелось, что-то мешало ей опустить руки. В глубине ее существа горела слабая искорка – то ли совесть, то ли какая-то неведомая, ведьмовская часть ее души.
«Я – Дева Лилии, – сказала она себе. – Пусть могущество Каоров перешло большей частью к Холли, толика его досталась и мне. И хотя моя фамилия Андерсон, в моих жилах течет кровь ведьм из рода Каор. Мы с Николь – такие же их потомки, как Холли. И если с Холли что-то случится, а Николь… если Николь погибла, то остаюсь только я – последняя из трех сестер…»
Аманда подавила всхлип и яростно замотала головой. Слишком много всего навалилось: сначала смерть матери, а теперь… О судьбе остальных родных и близких не хотелось и думать.
«И ведь только мы с Николь помирились. Она не может умереть! Хотя бы потому, что еще одной смерти я просто не вынесу!»
Ветки тянулись из темноты, будто костлявые руки, норовя вцепиться в волосы, выдрать клок одежды; кровь заливала глаза, превращая весь мир в дрожащее красное марево. И все же Аманда бежала, поспевая за Томми. На то, что Филипп их догонит, она уже почти не надеялась.
И тут за спиной раздался оглушительный взрыв. Аманда рискнула обернуться: земля разверзлась, будто от чудовищного землетрясения. Ближайшая купа деревьев мгновенно вспыхнула, осыпав беглецов дождем горящих сучков и шишек.
А следом накатила магическая волна. Аманду швырнуло оземь с такой силой, что ее ребра переломились, одно за другим, будто кто-то отдирал их от позвоночника.
Где-то рядом кричал от боли Томми.
Взрывы гремели непрерывно; пылало все, даже земля. Внезапно высоко в небе вспыхнула стая птиц, искорками осыпалась в море огня, разлившееся там, где когда-то был лес.
В отчаянии Аманда набрала полные горсти земли и закричала:
– Богиня! На помощь!
И вдруг, среди бушующего вокруг ада, на Аманду снизошло странное спокойствие. Будто чья-то рука придержала ее сердце, и оно забилось ровно и сильно; страх схлынул, оставив после себя ужасающую своей внезапностью пустоту. Уже проваливаясь в истому, Аманда испуганно дернулась: а вдруг на них опять нападут?
– Ш-ш-ш… – раздался женский голос. – Успокойся. Я тебя не оставлю.
– Богиня… – выдохнула она.
– Я тебя не оставлю.
Аманда смежила тяжелые веки.
«Может быть, – подумала она. – Но захочешь ли ты помочь мне? Сможешь ли меня спасти?»
Аманда перестала сопротивляться, и тьма окутала ее сознание. Последняя мысль Аманды была о любимом.
«Если можешь, спаси хотя бы Томми. Он моя жизнь! Прошу, Богиня, не дай ему погибнуть. Ради него я готова на все… На все, что угодно…»
«Ш-ш-ш…» – повторила Богиня.
И Аманда послушалась.
Сэр Уильям
Лондон, Верховный ковен
Сэр Уильям Мур, потомок Ричарда Мура, знаменитого тем, что, будучи генерал-губернатором Австралии, привнес в арсенал своего клана время сновидений, сидел на троне из черепов и довольно посмеивался. Глава Верховного ковена, повелитель и слуга Зла, он каждой клеточкой своего тела чувствовал боль и отчаяние ведьм, умиравших на другом конце земли, и это ощущение наполняло его душу острой радостью. Майкл Деверо выполнил свою миссию.
Но не до конца. Да, силам света нанесен сокрушительный удар, однако оставалась еще ненавистная троица: Холли Катерс и сестры-близняшки Аманда и Николь Андерсон.
«Ну да ничего. Скоро мы это исправим. Очень скоро».
Преисполненный мрачной решимости, сэр Уильям поднялся, взмахнув полой церемониального облачения цвета ночи. Его не удивляло, что Майкл тянет с убийством сестер: глупец по-прежнему верил, будто союз с кланом Каор даст его роду достаточно могущества, чтобы претендовать на трон из черепов. Сэр Уильям снова зашелся тихим смехом. Похоже, Майкл Деверо вот-вот исчерпает свою полезность.
«Он и жив-то, как говорится, только моей милостью. Интересно, знает ли он, что нити его судьбы все это время находились в моих руках… а мой атам способен оборвать жизнь человека в мгновение ока».
Сэр Уильям вошел в тесную комнатку, все убранство которой состояло из каменной ванны и стула с простой белой робой, и, сбросив одежду, шагнул в теплую воду. Колдовство, требующее ритуального очищения, – дело ответственное, и даже владыке Верховного ковена лучше не пренебрегать правилами. Воду для ванны натаскала служанка – невинная девушка, ничего не ведающая о темных замыслах своего хозяина, – а рубаху доставил мальчишка-рассыльный, которому было велено собственноручно отнести ее в комнату.
После выполнения этих заданий верный Аластер перерезал горло и той, и другому. Трупы унесли в подземелье: пригодятся. Для заклинаний из Книги теней Верховного ковена порой требуются весьма любопытные атрибуты… да и в троне сэра Уильяма всегда найдется место для пары черепов…
В комнатке царила девственная чистота: посторонние сюда не допускались, и даже о существовании этого помещения знали лишь единицы.
Что ж, настало время очиститься и ее хозяину.
Отбросив все эмоции, все желания и представления о мире, он зачерпнул воды, повернулся лицом к востоку и вылил ее себе на темя – будто священник, совершающий обряд крещения над самим собой. Затем сэр Уильям расслабил каждый мускул, вдохнул, будто перед прыжком в воду, и смиренно раскрылся навстречу своему властелину и покровителю, Богу тьмы.
Оставалось впустить в себя темные силы и дождаться, пока те отделят очередную частичку души сэра Уильяма. В тот миг, когда это произошло, в груди больно кольнуло, а затем все кончилось.
«Ну вот, дело сделано».
От души сэра Уильяма уже мало что осталось; впрочем, и сожалений по этому поводу он почти не испытывал. Общение с теми, кому не посчастливилось быть детьми Рогатого Бога, убедительнейшим образом доказывало: душа – штука неудобная. Ни радости от нее, ни пользы. Одна сплошная морока.
Колдун привел себя в чувство и повторил те же действия, обращаясь поочередно к западу, к северу и к югу. Зеленый человек, Пан, Рогатый Бог, падший Сын Света – у темного Бога много ипостасей, и все их требовалось почтить.
Завершив ритуал, сэр Уильям натянул приготовленную для него рубаху («Какая ирония: оба лагеря используют белый цвет с той же целью – расширить горизонты сознания…») и повелительно взмахнул рукой.
Часть каменной кладки исчезла, явив взору еще одно помещение, такое же стерильно чистое и абсолютно пустое, если не считать дюжины глиняных изваяний, лежавших в четыре ряда на голом полу.
«Мои големы, – радостно подумал сэр Уильям. – Такие исполнительные, такие надежные! Пешки в моих руках».
Он вернул стену на место и подошел к фигурам.
Даже в теперешнем своем состоянии – мертвые, неподвижные – они напоминали ему о терракотовой армии времен династии Цинь, которую обнаружили в Китае тремя десятилетиями раньше. В отличие от недогадливых археологов сэр Уильям знал: древние изваяния предназначались для той же цели, что и его големы, – исполнять волю того, кто умеет их подчинить.
Статуи, каждая шесть футов высотой, отличались друг от друга. Одинаковым было только выражение лиц: свирепый оскал хищника, который умеет и любит убивать. На лбу у каждого голема было начертано слово «эмет», что на языке древних означает «истина».
Сэр Уильям пошарил в складках одеяния, нащупал вшитый в полу мешочек, где хранился разрезанный на двенадцать частей свиток – добыча, прихваченная из собора Парижской Богоматери во время очередного неудавшегося набега на храм Луны Материнского ковена.
Драгоценный пергамент отправился в беззубые глиняные рты – в каждый по полоске. О том, что они выпадут, сэр Уильям не беспокоился: даже после того, как големы оживут, с их губ не слетит ни вздоха, ни звука. Ибо и у этих совершенных существ имелся один крохотный изъян – дар речи был им недоступен.
Пока Деверо и Каоры тщились изничтожить друг друга, Муры занимались делом куда более достойным: изучали магию во всех ее видах и формах. Мудрое решение, что и говорить… А для сэра Уильяма, которому досталась вся накопленная предками премудрость, – еще и весьма полезное. Он знал и секреты австралийских аборигенов, и священные предания народов Востока, и обряды шаманов из бесчисленных племен… и тайны каббалы.
Из этой-то семейной традиции – преклонения перед словом – и возникли големы. Именно так – от мысли к слову – появилось все сущее: земля, небо… и жизнь в комке глины.
Сэр Уильям медленно обошел вокруг своей инфернальной дюжины, нараспев произнося все семьдесят два имени Бога, содержащиеся в Талмуде. Эта часть ритуала требовала предельной точности: оговорись он хоть раз, и ему тут же настал бы конец. Каждое имя соответствовало одному из органов в лежавших перед ним изваяниях, малейшая ошибка – и колдун лишился бы части собственного тела.
Слова лились с его губ, пробуждая големов ото сна, вдыхая в них дух и волю того, кто призывал их к жизни. Древние раввины сотворили големов для благих целей, древние колдуны приспособили глиняных истуканов к своим, темным нуждам. Голем превратился в продолжение своего создателя, и любой совершенный им грех ложился на голову «отца». Сэр Уильям не удержался и хмыкнул.
«Хорошо, что я не стремлюсь в рай».
Наконец прозвучало последнее имя. Сэр Уильям отступил на шаг и с торжественным видом воскликнул:
– Абракадабра!
Это священное слово настолько затерлось, что теперь произносится не иначе, как в насмешку. Шутникам и невдомек, что в каждом слоге заложена огромная разрушительная сила – и столь же мощный созидательный потенциал.
Двенадцать разложенных на полу уродцев содрогнулись, затем медленно, один за другим, встали и тупо уставились на своего повелителя – пустые сосуды, готовые к тому, чтобы их наполнили. Бессмысленные орудия, ждущие, чтобы им указали цель.
Сэр Уильям махнул стоявшей слева четверке.
– Идите и разыщите ведьму по имени Николь Андерсон, из древнего рода Каор. Убейте ее.
Големы дружно кивнули. Стоило им осознать свой долг, как в пустых глазах зажглась искра разума.
«Верные слуги, они исполнят мою волю», – подумал сэр Уильям и повернулся направо.
– Найдите ведьму по имени Аманда Андерсон, из древнего рода Каор. Убейте ее.
Эта четверка тоже закивала, всем своим видом демонстрируя преданность псов, готовых растерзать любого, лишь бы угодить хозяину.
Сэр Уильям перевел взгляд на големов, что стояли прямо перед ним.
– А вы разыщите ведьму, известную под именем Холли Катерс, из древнего рода Каор. Убейте ее. Сотрите ее в порошок и развейте по ветру!
Глиняные чудовища с готовностью кивнули и расправили могучие плечи. Колдун удовлетворенно оглядел своих детищ. Они сделают свое дело. Несгибаемые, неутомимые, они не успокоятся, пока не достигнут цели. А значит, все три ведьмы умрут.
Он плавно воздел руки.
– А теперь идите, дети мои, и выполните мою волю.
С этими словами он похлопал каждого по груди, вливая в них магическую силу. Теперь големы могли телепортироваться в пространстве. Когда последний из них растаял в воздухе, сэр Уильям мысленно усмехнулся.
«Вот так-то, рабби. Учитесь».
Второй четверке далеко ходить не пришлось. Одна беда: остров Авалон хорошо охранялся. Заклинания, наложенные поколениями магов, защищали его не только от чужих глаз, но и от незваных гостей. Даже бури обходили Авалон стороной, и еще ни один корабль не разбился у его берегов. Древнее волшебство действовало безотказно.
Поэтому телепортировавшихся туда големов попросту отшвырнуло прочь. Удивленные, но не слишком, они встали, встряхнулись, поглядели на далекий берег и, ведомые единой целью, потопали искать лодку.
Ричард
Сиэтл
«Вот я и снова в джунглях, – стучало в голове у Ричарда Андерсона. – По самые уши в дерьме».
Глаза слезились от едкого дыма; от грохота взрывов закладывало уши. Ричард с бездыханной Барбарой Дэвис-Чин на плечах петлял в густом подлеске, и казалось, годы и впрямь слетают с него, как осенние листья.
К тому времени, когда дом Дэна Картера взорвался, десятки незнакомых ведьм доблестно сражались, защищая Аманду, Николь и тех, кто застрял в горящей хижине. И все же ведьмы потерпели поражение; многие погибли у Ричарда на глазах, пока он мчался к спасительной кромке леса, а одного из чужеземцев постигла ужасная смерть – его рассекла пополам клешня монстра. Ричард понимал: без этих безымянных друзей потери были бы еще страшнее.
«Слава богу, что вы пришли нам на выручку, – думал он. – Слава богу, что вы сражались за нас. Клянусь, я сделаю все, чтобы ваша жертва не оказалась напрасной».
Когда начался пожар, Ричард, не раздумывая ни секунды, взвалил Барбару на плечи, а кто-то из испанцев подхватил Кари Хардвик и был таков.
Ричард видел, что Аманда с Томми побежали на север, поэтому сам он повернул на восток. Расчет был прост: заставить противника разделить свои силы. Вместе их выследить будет гораздо проще. А так врагам придется еще попотеть.
«Где же Николь? – подумал он. – Где моя вторая дочка?»
Слева от него взорвалось фонтаном искр дерево, и Ричард поспешно отвернулся, пряча глаза. За спиной послышался далекий женский вопль – высокий, пронзительный – и вдруг оборвался, превратившись в булькающий хрип.
«Господи, только бы не одна из моих!»
Усилием воли Ричард заставил себя двигаться дальше. Под ногой хрустнула ветка, сухой звук прозвучал, как щелчок выстрела. Преследуемые огнем, выли обезумевшие от ужаса звери.
Ричард споткнулся о тлеющую корягу и едва удержался на ногах. В следующий миг из-под земли вырвался столб огня. Раскаленный добела камешек ударил Ричарда в лицо – он поморщился, но не остановился. Следующий взрыв вырвал с корнем дерево, взлетевшее в воздух, будто снаряд, а из образовавшейся воронки выпрыгнул покрытый чешуей демон с длинными желтыми когтями.
Ричард поправил свою ношу и со всей силы пнул страшилище в челюсть. Следующий удар переломил демону шею, и тот с воплем рухнул на землю. Ричард перемахнул через бесформенную груду рогов и костей и побежал своей дорогой.
Завывая, как привидение, навстречу ему метнулся еще один демон. Свободной рукой Ричард выдернул из-за пояса свой верный четырехдюймовый нож и полоснул, целясь противнику в горло. То ли удар достиг цели, то ли демон просто испугался, но он качнулся в сторону, и Ричард, не оборачиваясь, помчался дальше.
За спиной воздух дрожал от рева, перемежаемого сухими щелчками. Смола в деревьях взрывалась, как порох, и Ричард едва успел увернуться от горящей ветки, которая пролетела у него над головой и врезалась прямо в лицо мчавшемуся за ним демону.
Ричард поменял направление и побежал дальше.
Где остальные и живы ли они, он мог только гадать, однако сейчас у него были заботы поважнее. Позади раздался очередной дикий вопль, по спине проехалось нечто, очень похожее на коготь. Ричард сделал единственное, что мог, – прибавил ходу.
Майкл Деверо
Сиэтл
Холли Катерс спятила.
Когда первое удивление прошло, Майкла охватил злорадный восторг.
Самая могущественная из ныне живущих ведьм сошла с ума. И молила о помощи, причем не кого-нибудь, а злейшего своего врага.
Невероятно, но факт. Восхитительный факт.
Рядом с ним, на пепелище последнего оплота ведьм, предок Майкла, герцог Лоран, смерил Холли оценивающим взглядом и, хмыкнув, покачал головой. Затем посмотрел в глаза Майклу, наслаждаясь триумфом вместе с нынешним полноправным главой династии Деверо. Шестьсот лет ждал он этой минуты…
Для шестисотлетнего старика герцог выглядел очень неплохо. Хотя, по правде говоря, этому способствовал и тот факт, что Лоран раздобыл себе новое тело и уже не разгуливал в своем прежнем, полуразложившемся обличье.
– Одержима, – произнес он с сильным французским акцентом. – И как это тебе удалось, мой мальчик?
Майкл изумленно покачал головой.
– Я тут ни при чем. Не иначе, как сам Бог преподнес нам этот подарок.
Холли жалобно заскулила и принялась царапать лицо. Она била себя по щекам, дергала за волосы, затем повалилась ничком и уткнулась лицом в землю, на которой дотлевало то, что осталось от ее ковена. И вдруг вскочила, рыдая и размахивая руками.
– Держись от нее подальше, – предупредил Лоран. – Это как инфекция. Можно и заразиться.
Вняв совету, Майкл осторожно присел на корточки рядом с Холли, старательно избегая ее коснуться или попасть под молотящие воздух руки.
– Умоляю, – прохныкала она, глядя на него безумными глазами. Она явно понятия не имела, кто он такой. К кровоточащим щекам прилипли пряди волос, из углов рта свисали ниточки слюны. – Сделайте что-нибудь! – Она запрокинула голову и завизжала. – Я больше не вынесу! Умоляю, помогите!
– Поможем, – пообещал Майкл. – Если захотим.
Она всхлипнула и начала раскачиваться, будто кобра, заламывая руки и безостановочно бормоча:
– Что-нибудь, что-нибудь, сделайте же что-нибудь…
Слезы текли по ее грязному лицу. Воняло от нее не хуже, чем от бомжа.
– По-хорошему, ее надо убить, – задумчиво проговорил Майкл. – Сделать удовольствие сэру Уильяму… – Он склонил голову к плечу, наблюдая за одержимой. – Если я ей помогу… не будет ли это пособничеством врагам? – И улыбнулся. – Холли Катерс молит меня о помощи. Подумать только!
– Oui[1]. Это нечто, – согласился Лоран. – Однако, mon fils[2], если ты ее убьешь, то навсегда останешься верным слугой сэра Уильяма. И не более. Вряд ли тебе представится другой такой случай, чтобы вознести наш род на подобающее ему место.
Майкл и без Лорана прекрасно это понимал. И уже сообразил, как поступит. Однако минута была столь знаменательной, что ему хотелось продлить удовольствие, растянуть во времени и в пространстве.
– Сделайте что-нибудь, – прошипела Холли. – Я больше не могу, не могу, не могу…
Майкл кивнул.
– Ладно. Но при одном условии, – произнес он, отчетливо выговаривая каждый слог в надежде, что смысл сказанного дойдет до ее кипящего сознания. – Ты будешь послушной девочкой и выполнишь все, что я велю. Поняла?
– Да! – яростно закивала она. – Все, что угодно! Только пусть это прекратится!
– Сдается мне, что, пока эта ведьма бродила во времени сновидений, в голове ее завелся червячок. И пожалуй, не один, а несколько, – сказал он Лорану. – Могло такое случиться?
– Vraiment[3]. Похоже, ты прав.
«Как там, интересно, мой сынок? Жив еще?» – подумал Майкл рассеянно.
Жеро отправился во время сновидений вместе с Холли – спасать одного из ее друзей. А потом ему, Майклу, наконец-то удалось снова вызвать Черный огонь. Приятный был момент… не хуже, чем этот.
Колдун подтолкнул Холли носком шикарного итальянского сапога. Та даже не повернулась, продолжая раскачиваться все быстрее и быстрее. Ничего подобного Майкл еще не видел.
Он медленно выпрямился и обвел взглядом царившее вокруг разрушение. Пожар разрастался, углубляясь в лес. Какая жалость. Такой красивый лес, и вот…
«Ну да ничего не поделаешь. Будем считать, что эти елки – очередные жертвы войны между Каорами и Деверо».
Майкл с притворным почтением склонил голову, пробормотал молитву о скорейшем воскрешении леса и усмехнулся.
«Что там сказал Древень во “Властелине колец”? А, вспомнил: “Кому, как не волшебнику, знать, что нельзя уничтожать деревья”».
В отличие от Сарумана Майкл не собирался навлекать на себя гнев лесных богов и хранителей.
Впрочем, пройдет немного времени, и из пепла потянутся молодые побеги. Природа мудра, круговорот ее вечен. Майкл взглянул на Холли, и его губы снова растянулись в улыбке. Да, жизнь продолжается, но для Холли и ее друзей не будет ни воскрешения, ни возрождения – только смерть.
«И поделом».
Аманда
Сиэтл
Наконец рассвело, и солнце залило дымящуюся землю потоком восхитительных красок – чистых, прозрачных оттенков багрянца и охры.
Начинался новый день – к великому удивлению Аманды, твердо уверившейся, что утро никогда не наступит, а если и наступит, то не для нее. И вот оно, солнце: бледные лучи сочатся на обугленные останки того, что когда-то было чудесным лесом.
Аманда увидела маленький мотель, одиноко стоявший на опушке, и, полуживая от усталости, захромала в его сторону. Рядом, с трудом переставляя ноги, брел Томми. Верный друг, он всю ночь оставался подле нее, и Аманда знала, что только это и спасло ей жизнь. Не будь рядом Томми, она бы легла на землю и умерла, и только его сила духа не позволила ей опустить руки. Теперь же, судя по тому, как он охает на каждом шагу от боли, настал ее черед протянуть руку помощи.
Аманда сжала его ладонь и усилием воли заставила свою энергию слиться с энергией Томми, чтобы их тела преодолели общую боль и помогли друг другу исцелиться. Сдавленный вскрик Томми подсказал, что усилия ведьмы увенчались успехом. От боли, накрывшей ее волной, на глаза навернулись слезы. Томми тоже крепко досталось, и его сломанные ребра ныли в унисон ее собственным.
«Сколько же он всего перенес – и все ради меня. Потому что он меня любит».
Томми вовсе не обязан быть здесь, и тем не менее он ее не бросил. Внезапно она с кристальной ясностью поняла, что он всегда будет рядом и с последним вздохом позовет ее, Аманду.
Как ни странно, но от этой мысли ей стало чуточку легче. Николь пропала, похищенная Илаем и Джеймсом. Холли потеряла рассудок и, вполне возможно, уже мертва. Tante[4] Сесиль – женщина, которая и Аманде всегда была доброй тетушкой, – погибла, пытаясь спасти Холли. Одной Богине известно, что сталось с остальными, в том числе и с отцом. И только Томми оставался рядом.
Томми и Богиня. В те долгие часы, что Аманда пролежала на голой земле, с ней беседовал тихий, спокойный голос, якобы знакомый многим ведьмам. Голос женщины, ласковый и повелительный, шептал Аманде слова ободрения, уговаривал ее не сдаваться.
В том, что Богиня существует, у Аманды и прежде не было никакого сомнения.
«Правда, когда предметы парят в воздухе под твоим взглядом, а мертвые предки беседуют с тобой через двоюродную сестру, то вопросами как-то не задаешься».
И все же, несмотря на все эти чудеса, раньше Богиня с Амандой не разговаривала. Она являлась только Холли. Поначалу Аманда завидовала, а потом, когда начался весь этот тарарам, порадовалась: иногда чем меньше знаешь, тем лучше спишь.
Аманда никогда не стремилась быть лидером, но теперь ей придется взять эту роль на себя. Так повелела ей Богиня – там, в лесу, когда девушка мечтала лечь и больше не подниматься и вдруг услышала голос, заставивший ее идти вперед.
«Смех и слезы, – подумала Аманда. – Ну какой из меня лидер? Томми – единственный, кто когда-либо за мной следовал».
Она повернулась и с нежностью посмотрела на него – господина своей госпоже. Какое это все-таки счастье, что их связывают узы! Узы, благодаря которым их могущество удвоилось. Правда, сейчас ее спутник жизни выглядел так, будто вот-вот рухнет без сил, да и сама Аманда чувствовала себя не лучше. Им обоим требовалось отдохнуть, и чем раньше, тем лучше.
Она пожала ладонь Томми. До мотеля вроде бы уже недалеко; потерпеть еще минут пять, и их мучения кончатся.
– Это точно, – кивнул Томми.
– Ты что, прочел мои мысли? – удивленно спросила Аманда.
Томми слабо улыбнулся.
– Глупышка… Я всегда знаю, что у тебя на уме. Без всякой телепатии.
– Какая же я была слепая, – призналась она.
– Это точно. Зато теперь…
– Теперь…
Аманда подставила губы для поцелуя. Мм…
Чуть позже они молча поплелись дальше. После поцелуя Аманда немного воспрянула духом, но через какое-то время ее вниманием завладела одна-единственная задача: передвигать чугунные ноги.
«Шажок, другой», – уговаривала она себя.
Мысли о Томми и Богине отодвинулись на задний план, превращаясь в тихий шепот где-то в глубине сознания. Еще несколько ярдов, и они доберутся до цели.
Аманда подняла глаза и увидела впереди одинокую фигуру. Встрепанный, оборванный, с обожженным лицом, незнакомец смутно кого-то напоминал. Наконец они, пошатываясь, подошли ближе, и сердце Аманды чуть не выпрыгнуло из груди. Пабло! Вид у юного ведьмака был затравленный, правый глаз заплыл, а в левом сверкала ярость.
«Так мы не единственные, кто спасся!»
У Аманды словно гора упала с плеч, и последние ярды она чуть ли не бежала, волоча за собой Томми.
Оказавшись лицом к лицу, они какое-то время молчали.
Затем в глазах Пабло заблестели слезы.
– Я вас чувствовал, – сказал он резким, чуть ли не обвинительным тоном. – Там, в лесу. Пытался вас разыскать, а потом понял, что вы рано или поздно появитесь здесь.
– И давно ты нас ждешь?
– Пару часов.
Аманда посмотрела на него долгим взглядом. Пабло обладал редким даром – умением проникать в чужие мысли – и иногда даже отыскивал людей таким способом.
– А что остальные? – спросила она наконец, чувствуя, как сжимается горло.
Пабло медленно покачал головой.
– Не знаю. В какой-то момент мне показалось, что я чувствую Филиппа, но его аура едва теплилась. – Юноша глубоко вздохнул. – И с тех пор я никого больше не почувствовал.
Аманда медленно кивнула.
– Давайте приведем себя в божеский вид и хоть немного отдохнем, – предложил Томми. Звук его голоса – хриплый, едва слышный – заставил Аманду вздрогнуть.
– Ты прав, – сказала она и покосилась на вход в мотель. – Но у меня ничего нет – ни документов, ни кредиток.
– Вот и хорошо. – В голосе Томми звучало мрачное удовлетворение. – Мы же не хотим, чтобы нас вычислили.
– Наличности у меня тоже нет. У тебя что, есть деньги?
Томми пожал плечами.
– Ни цента.
– И как же ты предлагаешь расплачиваться? – воскликнула Аманда и обхватила себя руками, пытаясь зафиксировать сломанные ребра.
Томми укоризненно посмотрел на нее.
– Мисс Андерсон, по-вашему, я человек честный?
– Да, – подтвердила она, не понимая, к чему он клонит.
– И, насколько вам известно, никогда не врал, не крал и не обманывал?
– Никогда.
– Тогда прошу учесть этот факт, когда я скажу следующее. Ну и что, что у нас нет денег? Аманда, ты же ведьма. Так вперед, колдуй!
Она готова была расхохотаться. Ну надо же быть такой идиоткой! Томми совершенно прав. Они едва унесли ноги с поля боя, и теперь им троим нужно убежище. Аманда стиснула зубы, развернулась на сто восемьдесят градусов и решительно толкнула дверь.
Промаршировав к стойке администратора, Аманда посмотрела прямо в глаза опешившему портье:
– Тихий номер с двумя кроватями.
– Мне понадобятся ваши документы и кредитная карточка, – выговорил портье с запинкой.
– Я вам их только что показала! – Аманда понизила голос, вложив в свои слова достаточно силы, чтобы опутать рассудок сидевшего перед ней человека, затуманить его восприятие реальности.
Глаза портье остекленели.
– Да-да. Прошу прощения. Надолго вы планируете у нас остановиться?
– Я вам как-нибудь попозже скажу, – пообещала она.
Он рассеянно кивнул. Девушка взяла протянутый ключ, еще разок прошлась по сознанию портье – на всякий пожарный – и вышла за дверь.
На улице у нее задрожали колени. Аманда помахала рукой Томми и Пабло, и они все вместе отправились в номер, оказавшийся на удивление просторным и чистым.
Только теперь она как следует рассмотрела Томми. Он тоже уставился на нее круглыми глазами, и Аманду вдруг охватило безумное желание расхохотаться.
Брови Томми исчезли, сгорели в огне, чуть не забравшем его жизнь, и теперь лицо друга казалось до смешного голым. Она машинально потрогала свои брови, оказавшиеся, слава Богине, на месте.
Томми озадаченно нахмурился и повторил ее жест. Когда он понял, в чем дело, его глаза расширились. Он повернулся к зеркалу и уставился на свое отражение.
– М-да. Похоже, взрослые правы: спички детям не игрушка.
Аманду захлестнула нежность. Томми всегда знал, как ее развеселить. Она осторожно посмотрела в зеркало… И не узнала саму себя. На нее смотрела незнакомка, одетая в лохмотья, заскорузлые от грязи и крови. Огромное алое пятно расплылось по правому боку. Левая половина лица была тоже сплошь в крови, на голове вместо волос красовалось настоящее воронье гнездо, из-под которого сверкали безумные глаза.
«Теперь ясно, отчего тип за стойкой так всполошился».
Пабло неслышно подошел к ним, и чумазых оборванцев в зеркале стало трое. Горло Аманды сжалось.
«И все? Неужели из всего ковена остались только мы?»
Она поскорее запретила себе плакать: лучше уж сухая грязь, чем мокрая.
По отраженному в зеркале лицу Пабло потекли слезы. Положив руку ему на плечо, Аманда почувствовала, что и ее выдержка трещит по всем швам. Томми обнял ее, и какое-то время вся троица стояла вот так, глядя на свое отражение, похожее на покоробившийся от времени семейный портрет. А потом они одновременно содрогнулись и рухнули на пол, прижимаясь друг к другу и горько плача.
2
Геката
Терзай плоть ведьмы, мой атам!
Порадуется Бог дарам.
Пересчитаем жертвы вновь
И еще раз им пустим кровь!
В душе тоска, и в сердце страх:
Надежды обратились в прах.
Богиня, не оставь же нас,
Услышь и в этот темный час!
Николь Андерсон
Авалон
«Все течет, но ничего не меняется», – думала Николь, тоскливо озираясь по сторонам.
Столько событий, столько перемен, и вот, пожалуйста! Она снова в спальне Джеймса – хорошо хоть, не в той же самой… Куда именно ее привезли, Николь могла только догадываться. Но явно не в резиденцию Верховного ковена.
Глаза обожгли злые слезы. И надо же было такому случиться – сейчас, когда с отцом и Амандой все стало налаживаться, в Холли вселились демоны, а со дня церемонии, связавшей ее, Николь, с Филиппом, прошло всего ничего. Филипп… Жив ли он? Увидятся ли они снова?
Мяу!
Николь опустила глаза и наткнулась на пристальный взгляд Астарты. Когда Илай с Джеймсом похитили ее хозяйку, кошка прыгнула в открытый ими портал и теперь сидела, обвив хвостом ногу Николь. Девушка подхватила ее на руки и прижалась щекой к шелковистому боку.
– В прошлый раз моя любимица осталась в Сиэтле. Ее звали Геката. Потом она умерла. Но ведь ты-то меня не оставишь?
Кошка заурчала и дотронулась лапой до носа хозяйки. Та поцеловала ее в макушку. Астарта приблудилась к дому в испанской глуши, где Николь пряталась от колдунов Деверо. А когда Джеймс с Илаем похитили ее в первый раз, о кошке заботился Филипп.
Илай и Джеймс… Открыв портал, они снова уволокли ее на этот остров. Илай тут же ушел, не сказав ни слова, а Джеймс отвел ее в свою спальню и там запер, очевидно решив, что на этот раз одних только магических преград будет мало.
«И косяк он новый поставил, – рассеянно отметила Николь. Прежний она разнесла в щепки во время первого своего побега. – А может, починил с помощью магии…»
Астарта начала вырываться. Николь спустила ее на пол и, устало выпрямившись, села на кровать.
«Должен же быть какой-то выход. Ведьма я или нет? Неужто я не способна сама о себе позаботиться?»
Николь закрыла глаза и заставила себя дышать глубоко и ровно.
«Услышь, Богиня, спаси, защити! Смерти моей не допусти! Я обращаю взор на луну и о спасении скором молю».
Слова молитвы придали ей сил – или, по крайней мере, пробудили в ней дух борьбы. Николь повернулась и выдвинула потайной ящик, встроенный в изголовье кровати. Пусто: Джеймсу хватило ума перепрятать свое кольцо и прочие ценности. Не забыл, видать, как она пыталась их выкрасть. Оглядевшись, Николь заметила в углу столик, подошла к нему и выдвинула единственный ящик. Внутри обнаружились бумага, ручка и связка свечей.
«Ну что ж, и на том спасибо».
Николь взяла ручку и принялась чертить на полу пентаграмму.
«Земля, воздух, огонь, вода, дух», – благословляла она каждую оконечность звезды, любовно выводя знакомые линии.
Отступила на шаг и критически оглядела результат. Окружность вокруг звезды получилась кривоватой, но, учитывая обстоятельства, вряд ли Богиня будет слишком строга.
Затем Николь выбрала из связки пять белых свечей и укрепила по одной у каждого луча звезды. Покончив с приготовлениями, села в центре пентаграммы, закрыла глаза и, отодвинув боль и страх, вернулась мыслями в прошлое.
Когда она занималась магией вместе с сестрами, даже простейшие заклинания давались с таким трудом, что казалось, они срабатывают только за счет неимоверного напряжения воли. А ведь были же и те невинные времена, когда в мире еще правил свет, и она ни сном ни духом не ведала о своем ведьмовском наследии. Когда еще жива была мама, а чудеса случались сами собой – Николь даже не понимала толком, что делает.
Она замерла и расслабилась: пусть волшебство придет само, пусть течет сквозь нее и окружающее пространство. На колени ей вспрыгнула Астарта и свернулась калачиком – Николь почувствовала тепло зверька.
Наконец она медленно открыла глаза и поднесла палец к ближайшей свече. На кончике заплясало пламя. Осторожно, не спеша, Николь переместила огонек к следующей свече – и так, пока не загорелись все пять.
«Моя воля тверда, цель ясна, огради, Богиня, от всякого зла. Молю, услышь свою ты дочь и не позволь ей кануть в ночь. К тебе, прекрасная, взываю, тебе судьбу свою вверяю».
От внезапного порыва ветра затрепетало пламя свечей. Вихрь прошел сквозь нее, и Николь вскрикнула, но уже через миг ей сделалось так покойно, как никогда раньше.
В глубине замка, на столе в мастерской колдуна, замерцала остроконечная шляпа.
Майкл Деверо
Сиэтл
Майкл в сердцах отшвырнул магический кристалл. Снова неудача – и Джеймс, и Илай словно сквозь землю провалились.
«Не иначе как наглецы выставили против меня защиту», – сердито подумал он.
И это теперь, когда Холли готова есть из его рук и лучшего момента, чтобы заявить свои права на трон из черепов, просто не придумаешь!
Но, как ни прискорбно, без Илая и Джеймса в таком деле не обойтись.
– Эх, умей я сам вызывать Черный огонь… – со вздохом прошептал Майкл, обращаясь скорее к себе, нежели к бесу, который без умолку трещал, умостившись на спинке дивана.
Колдун повернулся к углу, в который забилась Холли, посмотрел на нее долгим взглядом и покачал головой. Девчонка сидела, уткнувшись подбородком в коленки, и что-то бормотала себе под нос. Даже объясни он ей во всех подробностях, как вызывают Черный огонь, вряд ли она сможет ему помочь. Да и риск, учитывая ее состояние, слишком велик. Нет, выход один – разыскать сына.
Какое-то время Майкл молча наблюдал за ведьмой, чья сила была огромна, а потенциал – безграничен. Вот бы найти способ присоединить это могущество к своему… Одно хорошо: безумие, сделавшее ее непредсказуемой и опасной, в то же время мешало ей сосредоточиться в достаточной мере, чтобы заклятия, которые она периодически пыталась-таки наслать, имели хоть какую-то силу. В теперешнем своем состоянии Холли была почти безобидна.
«Ага, вот только ламп жалко», – хохотнул Майкл про себя.
Судя по всему, свет повергал ведьму – или вселившихся в нее демонов? – в слепой ужас. Как бы то ни было, бесноватая успела расколотить не одну антикварную лампу, прежде чем хозяин дома сумел ее утихомирить. Но все-таки ему крупно повезло. Если бы не затуманившее ее разум безумие, Холли уничтожила бы замок вместе со всеми его обитателями.
«Сумей я обуздать ее мощь, для меня не было бы ничего невозможного. Может, наложить на нее узы? Сейчас это было бы легче легкого».
Майкл знал, что у Жеро была возможность связать себя узами с Холли.
«Глупец, он даже не знал, от чего отказывается! Вместе эти двое вполне могли меня уничтожить».
Он присел на корточки и протянул к ней руку – медленно и осторожно, словно к дикой зверушке. Заметив приближающуюся ладонь, Холли отпрянула и забилась еще глубже в свой угол. Майкл сидел, не шевелясь, и ждал. При желании он умел быть весьма терпеливым и в свое время приручил таким образом не одного лесного обитателя. Главное – дать зверю привыкнуть к своему присутствию, и тогда он подойдет…
Кровь на алтаре Майкла была тому доказательством.
Материнский ковен
Санта-Крус, Калифорния
В Санта-Крус приезжают, чтобы побыть в тиши и спокойствии, ощутить близость с природой. Или же чтобы спрятаться: узкие извилистые дороги, десятки скромных, безымянных улочек – затеряться тут легче легкого. Здесь селятся уставшие от шума и суеты главы компьютерных корпораций, постаревшие хиппи, которые так и не смирились с тем, что их время ушло, а правительству, от которого они так тщательно скрываются, давно нет до них дела, и – ведьмы.
На самой вершине Саммит-роуд в сторону уходит неприметная грунтовая дорога. Петляя между деревьями, она поднимается все выше и выше, к самой последней делянке, засаженной новогодними елками, и заканчивается подъездной аллеей, которую бдительно охраняют две гигантские статуи длинношеих кошек, похожих на египетские статуэтки.
А в конце аллеи, охраняемый кошками, заклинаниями и самой Богиней, стоит дом.
Путник, случайно забредший в эту глушь, поразился бы царящему здесь покою. Но покой этот полон жизни: духи лесов и ручьев избрали здешние холмы своей обителью, и даже деревья здесь как будто бы дышат, окутывая землю в серебристый туман.
Если бы не дом, тишина казалась бы сверхъестественной. Однако страдания его обитателей были более чем реальны. То, что творилось в этих стенах, напоминало военно-полевой лазарет. Владел и управлял им Материнский ковен, и оправляющиеся здесь от ран сестры сделали все возможное, чтобы спасти Холли Катерс и ее друзей от Майкла Деверо.
Анну Луизу, находившуюся сейчас в спальне верхнего этажа, спасло от смерти только чудо, и то же самое можно было сказать о десятках ее сестер. Тем не менее, лежа пластом в ожидании, пока срастутся ее тридцать переломов, Анна Луиза не благодарила судьбу, а тихо злилась. Целительницы сбивались с ног, выхаживая и ее, и других таких же страдалиц, однако пройдет не одна неделя, прежде чем их подопечные встанут на ноги.
Анна Луиза сверкнула глазами на стоявшую у изножья верховную жрицу Материнского ковена. Странное дело – похоже, той было не по себе. В битве она не участвовала, как, впрочем, и большинство членов ковена. Если подумать, в тот день на месте оказалась только горстка ведьм, причем далеко не самых сильных.
Теперь же верховная жрица стояла перед Анной Луизой и слабо оправдывалась:
– Мы сделали все, что могли…
– Неужели? – просипела Анна Луиза. Обожженные голосовые связки не слушались, и даже ведьмы-целительницы не могли сказать, восстановятся ли они когда-нибудь.
– Враги, объединившиеся против нас, слишком могущественны. Нужно беречь наши силы, готовиться к битве…
– В то время, как зло с каждым днем укрепляет свои позиции?
Верховная жрица промолчала, покосилась на дверь, затем снова устремила взгляд на Анну Луизу.
– Мне кажется, – сипло начала та, – Материнский ковен и не думает спасать этих девочек. По-моему, вы только обрадуетесь, если Майкл Деверо их всех перебьет. Потому что тогда можно забыть эту историю и жить как раньше. Если мы действительно враждуем с Верховным ковеном, то почему давным-давно не выступили против этих колдунов?
Похоже, выпад попал в цель.
– Материнский ковен всегда с ними боролся, – прошипела верховная жрица.
– Неужели? Так почему же они живут и здравствуют? Как получилось, что оба ковена до сих пор существуют, если спят и видят, как бы уничтожить друг друга? Нет, думаю, обеим сторонам гораздо удобнее иметь под рукой противника, на которого можно в случае чего показать пальцем. Иначе мы передрались бы между собой и, глядишь, усомнились в непогрешимости своих лидеров.
Верховная жрица побледнела. Показалось или в ее глазах и правда мелькнул страх?
– Иначе зачем, – продолжала напирать Анна Луиза, – вы послали на битву слабейших – и тех, кто испытывает к этим девочкам хоть каплю симпатии? А может, вы выбрали тех, кто однажды уже поставил ваши действия под вопрос?
В комнате воцарилась тишина, глухая, как безлунная ночь. Анна Луиза не сводила глаз со своей повелительницы. Похоже, та не ожидала столь откровенного бунта. Анна Луиза попала в ковен совсем малюткой. Сестры заменили ей погибших родителей, и юная ведьмочка слушалась их во всем: делала, что скажут, шла, куда пошлют, и даже изучала только те разделы магии, которые ей велено было изучить.
Но теперь ей уже все равно. Может, виной тому боль или потрясение, пережитое при виде убийства ее друзей и сестер, а может, копившиеся с детства сомнения вдруг разом выплеснулись наружу. Как бы то ни было, Анна Луиза знала, что наступила собеседнице на больную мозоль. Положение верховной жрицы и впрямь оказалось шатким: после этой битвы в мудрости ее решений усомнились многие, не только Анна Луиза.
Изувеченная ведьма продолжала буравить свою повелительницу взглядом, хотя еще на прошлой неделе не осмелилась бы и глаз поднять в ее присутствии. Но с тех пор все изменилось.
«Я изменилась».
Сколько Анна Луиза себя помнила, верховная жрица, наместница Богини на земле, и сама казалась ей чуть ли не божеством. А сейчас перед ней стояла усталая женщина, испуганная гораздо больше, чем те молодые ведьмы, что позапрошлой ночью встретились лицом к лицу со смертью.
Анна Луиза знала, что первой глаза отведет не она. Главная жрица вздернула подбородок, очевидно пытаясь вернуть себе ореол таинственности. В потемневших глазах полыхнул гнев. И сила – огромная сила.
Дверь приоткрылась, и в спальню скользнули три ведьмы. Чары развеялись. Верховная жрица повернулась к вошедшим и церемонно их поприветствовала. Те склонили головы в ответ.
– Немедленно займитесь Анной Луизой, – распорядилась жрица. Целительницы кивнули и направились к кровати.
– Оставляю тебя на их попечении, – проинформировала глава ковена Анну Луизу и, холодно улыбнувшись, вышла сквозь закрытую дверь.
«Обычная демонстрация силы, – поняла Анна Луиза. – Но весьма впечатляющая».
Она закрыла глаза и отдалась в руки целительниц. От их прикосновений по израненному телу прокатывались волны нестерпимого жара. Засевшие в мышцах осколки костей вставали на свои места, разрывая плоть. Вскоре они начнут срастаться. Но не сегодня: сначала нужно отыскать все фрагменты до последнего.
Анна Луиза лежала не шевелясь. Целительницы ушли, напоследок постаравшись хоть на время облегчить ее страдания. И все равно каждое движение, каждый вздох отзывались болью.
«Мяу!»
Ведьма открыла глаза в тот самый миг, когда на кровать вспрыгнула серая кошка. Круглые немигающие глаза уставились на Анну Луизу.
– Откуда ты взялась? – с трудом прошептала она.
Кошка заурчала, продолжая ее разглядывать.
– А как звать-то тебя, знаешь?
«Шептунья».
– Шептунья… Да, это имя тебе подходит… – сказала Анна Луиза, чувствуя, что уплывает в сон.
Кошка свернулась калачиком у нее под боком, согревая своим теплом, и мало-помалу Анну Луизу охватило умиротворение.
Заснула она с безмятежной улыбкой на губах.
Тройственный ковен
Сиэтл
Аманда проснулась от яркого света, слепившего даже сквозь закрытые веки. Застонала и перекатилась на бок, но в следующий миг рывком села на кровати. Сломанные ребра протестующе заныли, да так, что на глаза навернулись слезы. Рядом пошевелился во сне Томми. Аманда глянула на часы: девять утра. Значит, они продрыхли чуть ли не сутки.
На соседней кровати сидел Пабло с исказившимся, словно от боли, лицом. Сердце Аманды тревожно забилось.
– Что с тобой?
Пабло поднял пустые глаза.
– Я чувствую кого-то из наших. Совсем близко. Вот только… – Он запнулся. – Никак не пойму, кого именно. Этот человек какой-то… странный.
– А с чего ты взял, что это свои? – спросила Аманда. Сердце заколотилось еще сильнее.
Пабло покачал головой.
– Это единственное, что я уловил совершенно ясно.
Аманда кивнула. Сама она даром видения не обладала, поэтому, как ни досадно, придется положиться на слово Пабло. По крайней мере, он уверен, что «странный» незнакомец – друг.
В душе затеплилась надежда. Вдруг это отец? Или Николь – сбежала из плена и вернулась? А может, и Холли… Аманда вздрогнула и тут же устыдилась своей реакции. Конечно же, она не желает Холли зла, но встретиться с сестрой в теперешнем ее состоянии она не готова. Пока не готова.
– Так ты говоришь, они близко? – спросила она, молясь в душе, чтобы Пабло сказал «да». Чем сидеть тут, теряясь в догадках, пусть уж все выяснится сразу, без проволочек.
– Sí[5]. Примерно в миле отсюда. – Пабло встал. – Схожу проверю.
Аманда тоже вскочила, стараясь не думать о раскаленных иголках, тут же вонзившихся в бок.
– Я с тобой, – заявила она и, посмотрев на Томми, добавила: – Пусть спит. Он заслужил право на отдых.
Пабло понимающе кивнул.
– Как и мы с вами, сеньора.
«Да нет же, я не замужем, а значит, сеньорита», – хотела поправить его Аманда, но, взглянув на Томми, вспомнила о связавшем их обряде. Обряде, священнее которого нет ни для одного ведьмака или ведьмы.
К горлу подкатил комок. Выходит, Пабло по-своему прав. В его глазах – в глазах человека, родившегося и выросшего среди магов, – Аманда и вправду была сеньорой.
Она черкнула пару строчек на листке с логотипом гостиницы – на случай, если Томми проснется и начнет их искать, – и вышла вместе с Пабло из номера, заперев за собой дверь. Вдобавок Аманда наложила еще и защитное заклинание, отругав себя за то, что забыла сделать это прошлой ночью. А потом вспомнила о демонах, ворвавшихся в их лесное убежище, и с грустью подумала: «Что толку… Заклинания нас не спасли».
Девушка содрогнулась и замерла в нерешительности. Что, если они не вернутся? Или, хуже того, вернутся и обнаружат, что Томми исчез или погиб? Вынесет ли она еще и эту потерю? По щекам заструились слезы. Раздираемая сомнениями, Аманда потянулась к двери.
Пабло мягко перехватил ее руку.
– Твое присутствие ничего не изменит. Быть может, один он даже в большей безопасности, чем с тобой.
Аманда посмотрела ему в глаза и поразилась светившейся в них мудрости. Странно, ведь Пабло среди них самый младший. Но конечно же, он прав.
Выйдя из мотеля, друзья направились к лесу, откуда с таким трудом выбрались накануне. На опушке они остановились.
– Где именно их искать, знаешь?
Пабло на мгновение зажмурился, затем открыл глаза и кивнул.
– Теперь уже близко. Ярдов пятьсот.
По спине Аманды пробежал холодок. Она попыталась не обращать на него внимания – тщетно. Пабло шагнул вперед и исчез в чаще. Прищурившись, Аманда всмотрелась в сплошную стену деревьев, но ничего не увидела и с бьющимся сердцем вошла в лес.
Следуя за своим спутником, который уверенно шагал вперед, время от времени замирая – ни дать ни взять гончая, взявшая след, – девушка невольно залюбовалась. Каждая линия его тела, каждое движение выдавали собранность и расчет – такого доверия своим инстинктам Аманда ни в ком никогда не видела.
Внезапно Пабло застыл, настороженно вскинув голову, и поднял руку.
«Тихо!»
Аманда напрягла слух, но ничего не услышала. Тогда она закрыла глаза и включила все свои чувства. Ничего.
– Где? – прошептала она наконец.
Пабло покачал головой.
– Где-то здесь.
Аманда похолодела.
– Где же?
– Да тут, – объявил кто-то чуть ли не у самого уха.
Аманда с визгом отпрыгнула к Пабло, развернувшись в воздухе.
Перед ними стояло чудовище с горящими глазами. Ростом оно было больше шести футов, под тусклой черной кожей бугрились мускулы, а на спине виднелся горб. Из одежды на нем была только набедренная повязка.
Страшилище снова открыло рот и произнесло:
– Привет, мое солнышко.
Аманда растерянно заморгала.
– Папа?
Чудовище кивнуло. Приглядевшись, Аманда поняла, что перед ней действительно отец – только весь в саже и с какой-то ношей на плечах.
Девушку захлестнуло неимоверное облегчение.
– Папочка! – закричала она, бросаясь ему на шею.
Отец обнял ее свободной рукой и крепко прижал к груди. На мгновение Аманда словно вернулась в детство. Папочка рядом, а значит, теперь все уладится. Он защитит ее от всего на свете.
– Принцесса, пора двигать дальше, – сказал наконец Ричард, возвращая ее с небес на землю.
Аманда нехотя отстранилась и только теперь поняла, что – а вернее, кто – висит у отца на плече.
– А она?.. – прошептала Аманда, с ужасом глядя на отца.
– Жива, жива, не волнуйся.
– Пойдемте. Мы тут нашли одно место, – позвал Пабло и зашагал назад, к мотелю.
Остальные потянулись за ним. Аманда шла рядом с отцом и время от времени дотрагивалась до его руки – удостовериться, что он и вправду здесь, живой и невредимый. Через десять минут они стояли у дверей номера.
Томми не спал. Увидев их, он расплылся в улыбке.
Ричард осторожно опустил свою ношу на кровать. Выпрямившись, он посмотрел на Томми долгим взглядом, а затем раскрыл объятия.
– Рад видеть тебя, сынок.
У Аманды защипало в носу. Она шагнула вперед, и вскоре обнимались и плакали уже все трое, привыкая к мысли о том, что теперь они – одна семья.
«Я знаю, это твой дар, Богиня, – мысленно поклонилась Аманда. – Спасибо!»
Наконец Ричард отступил назад, а Аманда с Томми опустились на кровать рядом с бездыханной Барбарой Дэвис-Чин.
Пабло деловито осматривал больную. Остальные молча наблюдали за его действиями.
– С душой у нее все в порядке.
Ричард кивнул.
– Она пару раз приходила в себя, а потом, часа три тому назад, снова потеряла сознание. По-моему, ей немного полегчало.
– Ей нужен отдых, – сказал Пабло и выразительно посмотрел на Ричарда: – Вам, между прочим, тоже.
– Душ мне нужен куда больше, – возразил тот и на полпути к ванной добавил: – С вашего позволения.
Следующие двадцать минут Аманда сидела, прислушиваясь к доносившимся из ванной звукам. Шум дважды стихал, затем раздавался снова. Наконец воду выключили и больше уже не включали, а еще через минуту в дверях появился отец с полотенцем вокруг бедер.
На груди Ричарда белели шрамы: одни маленькие и едва различимые, другие размером с двадцатипятицентовик. Аманда задержалась взглядом на одном из них – длинный, рваный, он начинался чуть выше сердца и заканчивался в середине живота. И вдруг с удивлением поняла, что никогда раньше не видела отца без одежды – даже в детстве, когда они всей семьей ездили на море. Он и плавал-то всегда в майке.
Словно уловив ее мысли, Ричард невесело усмехнулся, сел на незанятую кровать и набросил на плечи второе полотенце – так, чтобы оно прикрывало грудь.
– Военные трофеи, солнышко. Память о той части моего прошлого, о которой я очень долго пытался забыть. – Он опустил глаза, а когда снова посмотрел на Аманду, в них появилось отстраненное выражение. – Может, не будь я таким дураком, твоя мама не…
Мотнув головой, Ричард резко умолк и натянуто улыбнулся. Аманда скривилась. Она прекрасно понимала, что отец думает о романе ее матери с Майклом Деверо, ставшим впоследствии главным виновником ее смерти. В те дни отца нельзя было назвать иначе как занудой, и веселая, темпераментная Мари Клер решила развеять скуку в другой компании. Аманда и сама частенько задавалась вопросом: будь Ричард не таким сухарем – или хотя бы ревнивее, – вдруг мама и сейчас была бы жива?
Дочь помотала головой вслед за отцом. Прошлого не изменишь. Быть может, это судьба, и мама все равно умерла бы – как десятки недавно погибших друзей.
Аманда покосилась на Пабло. Филипп, Арман, Алонзо и многие другие из его ковена пропали без вести. Интересно, чувствует ли он с ними некую связь? Если они мертвы, выходит, что теперь он один-одинешенек.
«По крайней мере, у него останемся мы. – Аманда поморщилась. – Если всех нас не перебьют в ближайшее время».
Тут ее мысли плавно переключились на других пропавших. Саша, Сильвана, Кари, Холли, Дэн, tante Сесиль…
«Нет, – поправила она себя, – tante Сесиль убита вселившимися в Холли демонами».
Осознание утраты навалилось тяжким грузом; но Аманда знала, что если не горевать о близких, она станет ничем не лучше Майкла Деверо.
А еще двое тоже пропали, но не без вести. Первый, Жеро Деверо, так и не вернулся из времени сновидений, куда они с Холли отправились выручать Барбару, и одной Богине известно, жив он еще или нет. Вторую – Николь – похитили перед самым началом сражения Илай Деверо и Джеймс Мур. Аманда стиснула кулаки.
«Клянусь, я вырву тебя из лап этих чудовищ!»
Голос отца прервал ее горькие размышления:
– Давайте-ка позаботимся для начала о самом насущном.
Достав из кармана Барбары свой бумажник, он вытащил оттуда несколько купюр.
– Томми, среди нас ты выглядишь приличнее всех. Сходи купи какой-нибудь одежды. И хорошо бы запастись лекарствами и едой.
Томми взял деньги и отдал честь.
– Нет проблем, – сказал он уже с порога.
Дверь за ним закрылась, и не прошло и минуты, как Аманда начала впадать в панику. Голос отца вернул ее в реальность.
– Аманда, посмотри, не сможешь ли ты что-нибудь сделать для Барбары – ну там, заклинание какое прочесть… Надо поставить ее на ноги, и в буквальном и в переносном смысле. Да, и попробуй состряпать нечто вроде магической сигнализации – этакий датчик движения, который оповещал бы нас о гостях. Сможешь?
– Думаю, да, – кивнула Аманда, хотя душа у нее ушла в пятки. Справится ли она? Это у Холли все выходит само собой… И все же попытаться надо.
– Вот и хорошо. Приступай, – велел Ричард.
Он видел страх, мелькнувший в глазах дочери, но в них светилась и решимость. Отлично. Чем сходить с ума от тревоги за Томми, пусть лучше поломает голову над трудной задачкой.
Ричард повернулся к Пабло и пристально на него посмотрел.
– Так, значит, ты умеешь чувствовать людей.
Юноша пожал плечами.
– Именно так я вас и нашел.
– Я понял. И если верить Николь, ты можешь помешать тому, чтобы нашли нас?
Пабло кивнул.
– С помощью магии не найдут, а вот обычным способом…
– Да, ты прав, – кивнул Ричард. – В том-то и была наша ошибка. Тот дом в лесу – где еще нас было искать? Что ж, по крайней мере, сейчас наше местопребывание не столь очевидно. В окрестностях много разных убежищ, мы могли набрести на любое. Полагаю, в ближайшее время нам ничто не грозит.
– По-моему, охота еще не началась.
– Отлично. А теперь скажи… Ты больше никого из наших не чувствуешь?
Пабло хмуро покачал головой. Ричард протянул руку и сжал его плечо.
– Прошу тебя. Постарайся как следует.
О том, что одного из братьев Пабло по ковену убили, Ричард решил молчать – до тех пор, пока не выяснит имя погибшего. К чему зря тревожить паренька?
Однако не успел он додумать свою мысль, как Пабло вскинул глаза и прищурился. Ричард почувствовал тяжесть в висках – будто кто-то давил на них, пытаясь забраться в голову, – и с усилием оттолкнул незваного гостя.
«Даже не пытайся, мой мальчик».
Пабло виновато потупился. Сжав еще раз его плечо, Ричард встал и отошел от всех так далеко, насколько позволяло ограниченное пространство номера.
Томми вернулся неожиданно быстро. Аманда объявила о сигнале тревоги, а через минуту раздался стук в дверь.
«М-да, – подумал Ричард, впуская Томми, – надо бы, чтобы эти ее датчики срабатывали пораньше – на тот случай, если у следующего нашего гостя окажутся не столь дружественные намерения».
Юноша сгрузил свою добычу на свободную кровать: несколько спортивных костюмов с надписью «Вашингтон», носки, газета, небольшая аптечка и полный пакет провизии.
– Тут за углом супермаркет, – объяснил он.
Ричард кивнул, подхватил спортивные штаны и пару носков и скрылся в ванной, откуда вышел через пару минут, наконец-то чувствуя себя человеком. Следующей в ванную отправилась Аманда. Воспользовавшись ее отсутствием, Пабло и Томми тоже переоделись в чистое.
Вернувшись, Аманда стиснула Томми в объятиях. Ричард старательно делал вид, что ничего не замечает. Аманда всегда была его любимицей – решительная, уравновешенная, она была ему ближе, чем Николь, унаследовавшая неуемный характер своей матери. Долгие годы они были союзниками – отец и дочь, – и хотя он радовался ее счастью, но при мысли о том, что его девочка превратилась во взрослую женщину, у Ричарда заныло сердце.
– Есть! – ворвался в его мысли возбужденный голос Пабло. – Я кого-то чувствую!
– Сколько их? – спросила Аманда.
– Двое. Арман и Кари.
Кари брела, опираясь на сильную руку Армана. Происшедшее за последние тридцать шесть часов слилось в ее памяти в один сплошной кошмар. Она даже не помнила, как выбралась из хижины. Начался пожар, Арман вынес ее из огня, а все остальные, вероятно, погибли. За все это время ее спаситель едва ли произнес десяток слов. Несколько раз она падала и думала, что уже не встанет, но он неизменно с парой ободряющих слов поднимал ее на ноги.
И вот она топает вперед, не зная, что ждет ее в будущем и есть ли оно у нее. Надо ж было так вляпаться! Жила себе, училась в своей аспирантуре, штудировала оккультные науки, хотя сама к ним никакого отношения не имела, пока Жеро Деверо не ввел ее в свой полный опасностей мир. По ее же, между прочим, просьбе, и весьма настоятельной.
Знает ли Арман, что сталось с телом Жеро, Кари спросить не осмеливалась. Пленница времени сновидений, душа его пребывала в астральной плоскости. По крайней мере, Кари очень надеялась, что душа Жеро где-то там «пребывает» и, значит, еще жива. Однако, если его тело сгорело вместе с хижиной, дело швах. Без тела душе будет некуда вернуться, и она так и будет бродить, неприкаянная, до скончания дней.
«А может, просто исчезнет. Раз – и нету», – подумала Кари.
Она гнала от себя эти мысли, но они упорно возвращались. Любовь была адом, а она, Кари, – главной в нем грешницей.
Питер и Джинни
Сиэтл, 1904 год
Джинни стояла на платформе и плакала. Ее муж, Джордж Моррис, уже поднялся в вагон. Еще пара минут – и поезд помчит их в Лос-Анджелес, за тридевять земель от родных и близких.
Отец Джинни, Питер, крепко обнял дочь. Они столько всего пережили вместе: смерть матери, утонувшей во время наводнения в Джонстауне; долгое путешествие на запад, в Сиэтл, ставший им новым домом; слезы, горе и внезапную радость, когда отец встретил Джейн, на которой в конце концов женился. Милая, милая Джейн…
Джинни отстранилась и утерла нос тыльной стороной руки, затянутой в перчатку. Настоящие леди так, конечно, не делают, но сейчас Джинни было не до приличий. Питер погладил ее по щеке, и она зажмурилась, представив, будто ей снова пять и, что бы ни случилось, папа всегда будет рядом.
Вот и сейчас он как мог пытался ее утешить.
– В конце концов, не так уж это и далеко, – сказал он дрогнувшим голосом.
Оба знали, что это ложь, причем ложь неубедительная. От Сиэтла до Лос-Анджелеса было как до луны, и мысль о разлуке с отцом и сводной сестрой приводила Джинни в отчаяние. Словно угадав ее мысли, Вероника сказала:
– Обещаю, как только вы устроитесь, я сразу приеду к тебе в гости.
Джинни посмотрела на сестру и, словно в зеркале, увидела на ее лице собственную боль. Глаза у Вероники были еще детскими, но в остальном она выглядела совсем взрослой. Даже не верилось, что сестра на несколько лет младше ее, Джинни.
А потом Вероника кинулась ей на шею, и они обнялись так крепко, словно боялись расцепить руки. Наконец Джинни прошептала:
– Я знаю, отец считает, что тебе еще рано выходить замуж, но, помяни мое слово, он согласится, когда увидит, какой Чарльз добрый и как хорошо он к тебе относится.
Худенькие плечи Вероники затряслись от рыданий, которые она пыталась скрыть, уткнувшись в плечо сестры. Еще минуту они стояли, обнявшись, а потом раздался последний свисток кондуктора.
Джинни нехотя отстранилась, быстро чмокнула отца в щеку и шагнула на подножку. Паровоз запыхтел и медленно тронулся. Держась одной рукой за поручень, девушка яростно махала двум фигуркам, махавшим ей в ответ с перрона, пока они не растаяли вдали. С мокрым от слез лицом Джинни вошла в вагон. Джордж протянул к ней руки, она упала на сиденье рядом с ним и долго рыдала у него на груди. Муж ласково гладил ее по голове, бормоча какие-то нежности, но Джинни почти ничего не слышала.
– Я знаю, в Лос-Анджелесе нас ждет новая жизнь, и с тобой я готова хоть на край света. Но я боюсь, что никогда больше не увижу отца, – прошептала она.
– Глупости. Он может гостить у нас, когда захочет, и потом, скоро мы сами съездим с ним повидаться, – попытался успокоить ее Джордж.
Но и это обещание не умерило ее тревоги. Ибо в тот миг, когда губы Джинни коснулись щеки отца, она ясно увидела могилу, а на ней – надгробие с его именем. Сердце подсказывало: он скоро умрет.
«Не печалься, сестра! – раздался в голове шепот. Джинни узнала голос Вероники. – Все уладится, и скоро мы снова будем вместе».
«Дай-то бог!» – подумала Джинни.
На душе стало чуть легче. Читать мысли сестры Джинни научилась сразу же, с тех пор как та появилась на свет. Правда, для этого Веронике требовалось сосредоточиться, а Джинни – открыть свое сознание. К тому же связь была односторонней: читать мысли Джинни Вероника не умела.
Она вздохнула и посмотрела на мужа. Со дня свадьбы прошло всего четыре месяца, но Джинни казалось, что они всегда, всю жизнь были вместе.
«Жаль, что я не умею читать его мысли, – подосадовала она и прижала ладонь к животу. – Тогда я знала бы, что он скажет, услышав о ребенке».
– Все в порядке, милая? – спросил он вдруг.
Джинни вздрогнула и пытливо посмотрела ему в глаза. Неужто он уловил, о чем она думает? Взгляд мужа оставался ясным, никаких тайн или скрытого знания в глазах не светилось. Нет, обычное совпадение. Джинни заставила себя улыбнуться.
– Да. Потому что ты рядом.
Он сжал ее плечи, и Джинни захлестнула нежность. Любить – какое это все-таки счастье!
Материнский ковен
Санта-Крус
Луне, верховной жрице Материнского ковена, грозили большие неприятности, и она прекрасно отдавала себе в этом отчет. Женщины, чудом уцелевшие в ужасной бойне, начинали задаваться ненужными вопросами – кто в мыслях, а кто и вслух. Громче всех возмущалась Анна Луиза, но и остальные, поразмыслив над случившимся, заподозрили свою предводительницу в нечестной игре.
«И как ни прискорбно, они правы, – подумала она. – Холли Катерс с ее ковеном сидит у меня в печенках, и это еще мягко сказано. Хотя, если подумать, Каоры славятся тем, что плюют на любые правила, кроме своих собственных. И все же… Пожалуй, я была к ним слишком строга. Взять хотя бы Аманду – эта девушка явно пошла не в их породу. Доброе дитя, она всегда готова на все, чтобы угодить и Богине, и всем вокруг».
Луна вздохнула. Придется что-нибудь предпринять – хотя бы ради Аманды. К тому же сестры маются от безделья, а сие не есть хорошо.
Вот поэтому она и сидела сейчас одна в своей спальне, в кругу из пурпурных свечей, и жгла горькую полынь. Требовалось разыскать Холли Катерс, и помочь в этом могла только магия.
Застыв в неподвижности перед миской с водой, на краях которой тоже горели пурпурные свечи, Луна тихонько напевала. Затем она кольнула иголкой указательный палец и выдавила три капли крови, приговаривая:
– Для Холли одна, вторая для меня и третья – для Богини.
С минуту жрица разглядывала расплывающееся по воде красное пятнышко, затем закрыла глаза и глубоко вдохнула.
– Ведьма пропала из клана Каор, прошу тебя, очисти мой взор, пошли мне виденье, Богиня-мать, где мне пропажу искать.
Перед мысленным взором возникло лицо. Луна ахнула: то была не Холли.
3
Дехтире
В огне танцуем и поем,
В угоду Богу кровь мы льем.
Костер и колокольный звон,
Сзывайте бесов легион!
Нам ночь милее света дня.
Укрой же, темнота, меня!
Мы – смерть, и смерть несем врагам,
Молясь в Кругу своим богам.
Вероника Катерс-Коуви
Лос-Анджелес,
21 сентября 1905 года, 23.00
– А тебе обязательно утром уезжать? – спросила Джинни, обнимая сестру.
Размеры вестибюля отеля «Коронадо» поражали воображение, а перед входом в гостиницу был настоящий мощеный тротуар. Сестрам, выросшим в скромном районе дождливого Сиэтла, где и дощатых-то тротуаров было мало, зато грязи – хоть отбавляй, все это казалось верхом роскоши.
Вероника хотела рассмеяться, легко и непринужденно, но вместо этого из груди ее вырвался всхлип.
– Ты же знаешь: если бы не Чарльз с малышом, я с радостью погостила бы еще.
– Но Сиэтл так далеко!
Слезы Вероники закапали на темные локоны сестры. Как же долго они не виделись – целую вечность! И неизвестно, когда судьба сведет их снова.
– Я скоро приеду опять. Обещаю.
Джинни кивнула и, выпустив сестру из объятий, понуро побрела к дверям. На пороге она на мгновение задержалась, бросила на нее прощальный взгляд, а затем села в свой экипаж.
Вероника махала, пока экипаж не исчез из виду, затем устало повернулась к гостиничной стойке.
«По крайней мере, скоро я буду дома, с Чарльзом и маленьким Джошуа».
Она улыбнулась, ободренная этой мыслью, и зашагала к лестнице.
– Мэм!
Вероника обернулась и увидела догонявшего ее ночного портье. Озадаченно нахмурившись, она взяла протянутую им телеграмму. Портье коротко поклонился и вернулся к своим обязанностям, а Вероника поспешила к себе.
Поднявшись в свой номер, она села на кушетку перед умывальником. Взгляд упал на зажатый в руке листок. Телеграмма была от Эми, сестры Чарльза. Сердце Вероники сжалось.
Дрожащими руками она развернула листок и начала читать вслух:
ДОРОГАЯ ВЕРОНИКА ТЧК НЕМЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАЙСЯ ТЧК ЧАРЛЬЗ УТОНУЛ СЕГОДНЯ УТРОМ ТЧК ДЖОШУА У МЕНЯ ТЧК МОЛЮСЬ ЗА ТЕБЯ ТЧК ЭМИ
Из самой глубины ее души вырвался вопль. Вскочив, Вероника отшвырнула телеграмму – та покружилась в воздухе, будто смятый бумажный кораблик, и опустилась на паркет.
– Не может быть, – прошептала Вероника.
В дверь тихо постучали, и мужской голос спросил:
– Мэм, с вами все в порядке?
Двигаясь словно сомнамбула, она открыла дверь. Посмотрела невидящим взглядом на стоявшего за порогом мужчину. Несколько секунд губы ее шевелились, но с них не слетало ни звука.
– Нет, – выговорила она наконец и упала без чувств.
В глазах и в носу щипало. Вероника рывком села и обнаружила, что полулежит на кушетке. Вокруг собралась небольшая толпа. Какой-то седовласый усач похлопывал ее по запястью, рядом с ним стояла полная женщина. Обнаружив, что их подопечная очнулась, женщина убрала флакон нюхательных солей от ее носа.
– Мой муж, – с трудом произнесла Вероника.
Женщина участливо кивнула.
– Я прочла телеграмму. Надеюсь, вы не возражаете.
«Умер? Не может быть! Ведь нам столько всего еще нужно сделать, столько пережить и перечувствовать. И потом, мы же собирались завести второго ребенка…»
– Пейте. Это настойка опия. Она поможет вам заснуть, – сказал усач не терпящим возражения тоном, протягивая Веронике стакан с молочного цвета жидкостью. И прибавил, уже мягче: – Я доктор. А это моя жена, миссис Келли.
В глазах миссис Келли блестели слезы.
– Бедное дитя! – сказала она. – Пейте, милочка. Отдохните. Я посижу тут, пока вы не уснете.
Скорее от шока, чем по какой-то другой причине, Вероника проглотила питье, бессильно откинулась на подушку и закрыла глаза.
Проснулась она глубокой ночью. Мистер и миссис Келли ушли. Вероника с трудом села, спустила ноги с кровати. Нащупав тапки, сунула в них ноги и встала.
Комната поплыла перед глазами – пришлось ухватиться за столбик кровати. Вероника набросила пеньюар и тихо скользнула к двери.
Какой-то голос нашептывал ей открыть дверь. Вероника нахмурилась: бродить по коридорам гостиницы среди ночи в одном халатике не слишком разумно. Однако голос не унимался, и прежде чем Вероника успела осознать, что делает, она толкнула дверь и побежала по пустым коридорам. Казалось, с ней рядом шагает кто-то невидимый, шепотом подсказывая, куда идти.
Через какое-то время Вероника обнаружила, что, сама того не заметив, поднялась на четвертый этаж. По спине пробежал холодок. Поежившись, она двинулась назад, к лестнице, и вдруг заметила блеснувшую в конце коридора дверь. Больше всего Веронике хотелось повернуться и бежать, однако ноги уже несли ее туда.
Наконец она очутилась перед странной дверью. Там, с другой стороны, кто-то был. Кто-то или что-то. И опять ее рука сама потянулась к ручке. Вероника попыталась ее остановить, но та не слушалась. Душной волной накатил ужас. Под ложечкой засосало, мелко задрожали коленки.
«Прикоснись к двери», – повелительно произнес в голове какой-то голос.
– Нет, – прошептала Вероника.
Однако выбора ей не оставили. Стоило ее пальцам коснуться двери, как по руке побежал ток. Вероника прижала ладонь к дереву и на секунду почувствовала нечто, притаившееся внутри. Ощутила его ярость, его ненависть и… любопытство.
Внезапно она снова обрела контроль над своим телом. Вскрикнув, Вероника отдернула руку, развернулась и, подобрав юбки, припустила по коридору. На лестнице она услышала скрип открываемой двери и побежала с удвоенной прытью.
Охваченная слепым ужасом, Вероника спустилась на первый этаж, посмотрела на входную дверь и сказала себе: «Нет, ни за что». Выходить среди ночи на улицу слишком опасно.
Нужно где-то спрятаться. Она напугана и едва соображает, что делает. Вероника на мгновение задумалась, уж не в опии ли дело, но тут же отмела эту мысль. Проснувшаяся в ней интуиция Катерсов подсказывала, что опасность вполне реальна.
Тут ее взгляд упал на какую-то дверь, и Вероника метнулась к ней. Распахнула – еще одна лестница. Подтянув юбки повыше, Вероника с бьющимся сердцем сбежала по ступенькам и влетела в какое-то подвальное помещение. Единственный горевший здесь светильник пытался разогнать темноту – упорно, но безуспешно. Вероника остановилась, перевела дух и огляделась.
«Наверняка здесь найдется где спрятаться».
«От чего?»
Тихий, неотвязный голос, преследовавший ее в коридорах гостиницы, теперь звучал так громко, что она расслышала наконец тембр. Голос принадлежал женщине.
– Кто вы? – испуганно прошептала Вероника. – Ангел или демон?
«Я Изабо».
– Изабо? – повторила Вероника, словно пробуя имя на вкус. В нем было нечто очень знакомое, хотя она готова была поклясться, что никогда его прежде не слышала. – А… вы кто?
Ответить загадочная Изабо не успела: наверху скрипнула дверь. Послышались шаги – разносимый эхом, звук их был подобен грому.
На полу валялась груда тряпья. Спрятаться в ней? Но Вероника не успела сделать и шагу.
– Стой! – прогремел голос, от которого у Вероники зашевелились волосы.
Она обернулась. Пронзительный, горящий взгляд пригвоздил ее к месту. Пламя светильника отражалось от темных волос незнакомца, бросая на его черты зловещие тени. И в то же время в этом волевом, мрачном лице было нечто странно притягательное…
– Подумать только, – сказал он. – Похоже, я случайно набрел на ведьму из рода Каор. Коих, если не ошибаюсь, осталось всего две. Не считая их папаши, конечно.
– Сэр… Вы… вы ошибаетесь, – пробормотала она. – Моя фамилия – Катерс, Вероника Катерс. И никакая я не ведьма. Как и мой… как и все, кого я знаю.
По лицу незнакомца пробежала тень сомнения, однако, поразмыслив, он покачал головой и сказал:
– Чепуха. Как тебя ни назови, сущности твоей это не меняет. Вы, моя дорогая мисс, – ведьма, и никто иная.
– Да нет же! – вскричала Вероника, попятившись.
«Всего лишь вдова, – прорыдал внутренний голос. – Вдова… О боже, мой любимый мертв! Моя единственная любовь… Мой суженый… Жан…»
Импозантный незнакомец улыбнулся и вскинул правую руку. В ладони блеснул огненный шар. Странный господин тряхнул ладонью, и шар медленно полетел на Веронику. Она открыла рот, готовясь завизжать, но вместо крика с ее губ слетели непонятные слова. Шар зашипел и растаял в воздухе.
От изумления у нее подогнулись ноги. Хватая ртом воздух, Вероника ухватилась за стул. На лбу выступил холодный пот, и ей стало нестерпимо жарко, хотя на ней была всего лишь ночная рубашка и пеньюар.
Незнакомец злорадно расхохотался.
– Ну вот, видишь? Ты ведьма.
В голове все смешалось. Вероника попятилась еще дальше.
– Уходите. Пожалуйста, – взмолилась она.
Незнакомец усмехнулся.
– Ну нет, дорогуша. Ни за что! Разрешите представиться: Марк Деверо, из рода Деверо. Колдун. А также твой кровный враг.
– Мой… враг? – медленно повторила она.
«А вдруг он как-то связан с тем, что случилось с Чарльзом? Вдруг это он убил… утопил…»
«Non[6]. Это Жан. Возлюбленный мой, враг мой, мой муж, – прошептал голос. – Жан вернулся ко мне в облике этого человека. Ты останешься. Позволишь ему тебя ласкать, целовать, любить тебя. А потом… ты убьешь его. Ради меня».
Марк Деверо склонил голову к плечу, и в его глазах появилось странное выражение, словно он тоже слышал некий голос.
– Изабо… – прошептал он.
– Жан, – отозвалась Вероника.
Его лицо смягчилось. Он протянул руку.
– Любовь моя. Mon amour, ma femme, tu est ici, avec moi[7]…
– Oui. Я здесь… Je suis ici, mon homme, mon seigneur[8]…
Будто во сне, Вероника протянула руки и шагнула к нему.
– Нет… – прошептала она. И повторила, на этот раз яростно: – Нет!
Ее крик разорвал тишину и стер мечтательное выражение с лица Марка.
– Так умри же! – вскричал он и, вскинув руку, швырнул еще один огненный шар – на этот раз со всей силы.
Вероника взвизгнула и метнулась в сторону. Шар упал на груду тряпья, в которой она собиралась спрятаться и которая теперь превратилась в пылающий костер.
Откуда-то из глубины, из тумана детских воспоминаний, всплыл зыбкий образ: красавица с распущенными волосами, бормочущая на непонятном языке. Вероника раскрыла рот, и с ее губ полились те же слова, подсказанные стремительно проясняющейся памятью. В воздухе материализовался огненный шар. Силой мысли Вероника толкнула его вперед.
Марк отпрыгнул. Шар чиркнул его по плечу и поджег рукав. Изрыгая проклятия на французском, незнакомец, отрекомендовавшийся заклятым врагом Вероники, поспешно стянул с себя куртку.
Они долго кружили друг перед другом, примеряясь к противнику. Пламя расползалось по подвалу, Вероника чувствовала его жар. Вскоре огонь лизал потолок в дальнем углу. Бочком, незаметно, она пыталась подобраться к спасительной лестнице. И вдруг раздался треск, а за ним далекие крики.
«Может, кто-нибудь заглянет сюда», – с надеждой подумала Вероника.
Внезапно Марк вскрикнул. Стены, потолок – весь подвал начал как будто бы складываться. Вокруг вихрем кружились какие-то инструменты, пустые канистры, обломки горящего дерева. Вероника пригнулась, уворачиваясь от летящего в голову фонаря.
Шагнула назад – щиколотки уперлись в ступеньку. Наверху снова закричали. Марк Деверо приближался.
В углу обрушилась часть потолка, рассыпав дождь искр. Дверь подвала распахнулась, и мужской голос крикнул: «Горим!»
Вероника развернулась и, не чуя под собой ног, понеслась по ступенькам. Марк следовал за ней по пятам. Протянув руку, он ухватил ее за подол. Послышался треск, тонкая ткань пеньюара порвалась, и Вероника вылетела из подвала, чуть не столкнувшись с мужчиной, чей крик она слышала раньше.
Тот чертыхнулся и заорал:
– Эй, дамочка! Что тут происходит?
Не обращая на него внимания, Вероника помчалась дальше. С разбегу толкнула входную дверь и вылетела на свежий воздух. Легкие горели, сердце рвалось из груди. Позади слышались крики, но Вероника не оборачивалась.
Она бежала, не останавливаясь, пока ночь не укрыла ее своим пологом.
Марк Деверо рвался из рук непрошеных спасителей, наперебой расспрашивающих его о пожаре. В душе кипела ярость: ведьма ускользнула! Он взглянул на лоскут, оставшийся у него в руке, и медленно потер ткань между большим и указательным пальцами.
В душе его разгорался огонь, не имевший ничего общего с бушующим вокруг пожаром.
«Вероника Катерс! Мы найдем тебя, Изабо! – прорыдал голос у него в голове. – Вернись, любовь моя! Вернись!»
Тройственный ковен
Сиэтл
Оставив Барбару в мотеле, друзья отправились взглянуть на то, что осталось от их лесного убежища. Слабая надежда отыскать и других уцелевших таяла с каждым шагом: казалось, над этим выжженным краем витает дух смерти. В сумерках поблекли последние краски, и маленький отряд брел по мертвой пустыне, которая в точности соответствовала представлениям Аманды о чистилище.
Сильвану она увидела сразу же за границей леса: та лежала, устремив широко раскрытые глаза в небо. На восковом лице застыла печать ужаса. Аманда упала на колени возле той, что многие годы была ее лучшей подругой, а когда начался весь этот кошмар, поспешила на помощь вместе с тетей. А теперь обе погибли.
«Из-за меня».
Аманда сжала кулаки. Нет, Майкл Деверо – вот кто виновен в их смерти. Это он сеет в мире зло и горе!
Но отчего же погибла Сильвана? Аманда осторожно переложила ее голову себе на колени. Ладони стали липкими. И тут ее чуть не вырвало: на затылке мертвой подруги зияла огромная дыра.
Аманду захлестнул гнев. Сильвана не заслуживала смерти! Проникший сквозь пелену боли крик Томми заставил ее вскочить на ноги.
Томми стоял на дымящемся пепелище и неотрывно смотрел в одну точку. Что именно привлекло его внимание, издалека было не разглядеть. Пробираясь меж груд обломков, Аманда подошла поближе и увидела, что Томми застыл перед книжной полкой. Рассеченная пополам, она сложилась наподобие вигвама, а под ней, зажатый между двумя половинками, лежал человек. Аманда потянулась к полке. Руку словно ударило током. Этот пятачок земли окружала сильная защита.
– Оно… он жив? – спросила она.
Человек перед ней или зверь, было не понять, а уж определить, какого «оно» пола, – и подавно.
– Не знаю, – тихо ответил Томми. – Я не могу к нему прикоснуться. Без помощи тут не обойтись.
– А еще кого-нибудь ты видел?
Томми покачал головой.
– А ты?
– Сильвану – то, что от нее осталось.
Он схватил ее руку и крепко, до боли, стиснул.
– А что остальные? Нашли они кого-нибудь?
– Не знаю. Давай…
Договорить ему помешал протяжный, полный нечеловеческой муки вопль. Томми бросил на Аманду мрачный взгляд, и они побежали на звук.
Пабло они обнаружили чуть в стороне: паренек стоял на коленях перед холмиком, у основания которого виднелось подобие креста – две скрещенные палки, связанные обрывком ткани. На свеженасыпанной земле была начертана пентаграмма и какие-то неизвестные Аманде символы.
– Кто? – прошептала она, сжав плечо Пабло.
– Алонзо.
Слезы обожгли ей глаза. Старейший член испанского ковена. Еще одна потеря. Пабло уронил голову и зарыдал.
«Кто же его похоронил? – сверкнула внезапная мысль, и в душе Аманды затеплилась надежда. – Филипп, больше некому. Только он мог поставить на могиле и христианский, и викканский символы».
– Пабло!
Паренек вскинул глаза.
– А ты не чувствуешь Филиппа? По-моему, это он похоронил Алонзо.
Пабло зажмурился, но через мгновение на его лице отразилась досада. Рука юноши потянулась к начертанным на могиле символам. Стоило ему коснуться земли, как глаза его широко распахнулись.
– Да! – закивал он. – И он где-то близко!
Словно в ответ на эти слова позади треснул сучок. Они резко обернулись и увидели, что из-за деревьев с опаской выходит Филипп. Пабло вскочил и бросился ему навстречу. Филипп стиснул его в объятиях. Увидев подошедшую Аманду, он повернулся к ней.
– До чего же я рад тебя видеть, – сказал он, обнимая ее тоже.
– И я, – ответила она.
– Что с Арманом?
– Жив и здоров. Он спас Кари.
Филипп глубоко вздохнул, словно с его плеч упал тяжкий груз.
– А что остальные?
– О Дэне, Холли и Саше нет никаких вестей. Сильвана и Алонзо погибли. Остальные выжили.
– А о Николь что-нибудь известно?
Аманда покачала головой.
– Ничего.
– Зато мы нашли кого-то – или что-то – в развалинах дома, – вмешался Томми. – Вот только добраться до него невозможно. Там защита.
– Ну-ка, покажи.
Вскоре все, включая подошедших Армана, Кари и Ричарда, стояли перед рухнувшей полкой, заглядывая по очереди в щель.
– Нехилая, однако, защита, – заметил Филипп, прерывая всеобщее молчание. – Тут иначе как объединенными усилиями не пробиться…
Аманда согласно кивнула, остальные – все, кроме Ричарда, – выстроились в цепочку, на одном конце которой встал Томми, а на другом Филипп, и сосредоточенно зашептали. Каждый произносил свои слова, но общий смысл был тот же.
Филипп положил руку на одно плечо Аманды, Томми – на другое. Через девушку потекла объединенная энергия Круга. Ведьма набрала полную грудь воздуха и, протянув руку сквозь ослабленную молитвами защиту, ухватила непонятное существо за плечи и дернула. Оно едва сдвинулось с места. Тогда она рванула что есть сил, и тело вылетело из защитного кольца прямо ей в объятия.
Аманда пошатнулась и, если бы не поддержавшие ее друзья, упала бы навзничь. Томми подхватил странное существо, осторожно опустил его на землю – и только теперь они узнали Сашу.
Столпившись вокруг нее, друзья уставились на спасенную. Внезапно глаза ее распахнулись, заставив их отпрянуть от неожиданности. Саша посмотрела на Аманду и будничным тоном спросила:
– Что здесь происходит?
Не в силах сдержаться, Аманда захохотала. А в следующее мгновение – когда прямо перед ней открылся портал, из которого выступили четыре огромных силуэта, – пронзительно закричала.
Филипп метнул огненный шар, попав в одно из существ, однако то не повело и глазом. Он швырнул второй шар, потом третий – с тем же эффектом. Увидев, что друзья попятились, Аманда быстро сплела барьер. Первое чудище налетело на невидимую преграду, а потом открыло портал по ту сторону.
– Что это за твари? – в панике закричала Аманда.
– Не знаю! Пора уносить ноги! – отозвался Филипп.
– В лес! Быстро! – взревел Ричард.
Развернувшись, они кинулись прочь, преследуемые неведомым противником. Внезапно перед Амандой открылся новый портал, отрезав ей путь.
– Им нужна Аманда! – крикнул Томми и рванул ее на себя, подальше от руки, которая тянулась к ней из портала.
– Арман! Сделай что-нибудь! – закричал Филипп.
Тот кивнул и поднял руки. В то же мгновение преследователи застыли как вкопанные, а тот из них, что был ближе всех к Аманде, завертел головой, словно пытаясь учуять потерянный след.
– Что… что с ними? – шепотом спросила она.
– Арман скрыл твое энергетическое поле, и теперь они не чувствуют твоего присутствия.
– Они же видят, что здесь люди!
– Да, – шепнул Томми. – Но по-моему, им нужна только ты.
– Так и есть, – процедил Арман сквозь стиснутые зубы. – Отходите потихоньку. Постарайтесь не привлекать к себе лишнего внимания. И не отвлекайте!
Они послушались и осторожно попятились к лесу. Сердце Аманды стучало как бешеное.
«Почему я? Зачем я им понадобилась?»
Она украдкой обернулась и увидела, что чудовища так и стоят, растерянные и сконфуженные.
– В мотеле нас окружала защита, поэтому там они нас не чувствовали. А когда мы вышли на открытое место, они взяли твой след, – сказал Филипп, коротко посовещавшись с Пабло.
Аманда поежилась.
– Понятно. Придется мне теперь ходить за Арманом как привязанной.
Томми сделал большие глаза.
– Всегда-всегда? – спросил он тоскливо.
Аманда взяла его за руку и легонько пожала, в который раз порадовавшись, что он рядом.
– Думаю, Арман вполне способен гасить мои флюиды из соседней комнаты.
– Ну, это я уж как-нибудь стерплю, – улыбнулся Томми.
– А кошки никому из вас не попадались? – спросила Аманда.
– Мне – нет, – ответил Филипп. – Зато я видел их следы. Думаю, они спаслись.
Конец ознакомительного фрагмента.