Глава 3. Московский штиль
Конечно же, дома меня давно ждали, но, естественно, не с теми результатами. Мой вынужденный отпуск слишком затянулся, причем на неопределенный срок.
В первую неделю мне еще радовались все. В квартире, наконец, появился мужчина. Всю неделю я устранял строительные дефекты и следы женской инициативы.
Моя деятельная теща, привыкшая рассчитывать только на себя, в бетонной коробке почувствовала себя неуютно. До переселения она всегда жила в деревянных домах, и теперь ее раздражало, что она не могла вбить гвоздь в стену там, где ей хотелось.
А когда Таня принесла с работы горсть дюбелей, теща с утра до вечера пыталась вколотить их в бетон при помощи обычного молотка. Она оставила эти попытки лишь, когда отлетевший от стены дюбель попал ей в лоб.
После этого она стала вбивать их в оконные рамы, в рамы встроенных шкафов, в любые деревянные детали. К ним она привязывала веревки для сушки белья. Естественно, что под нагрузкой дюбели вылетали. И постепенно их место занимали все более крупные гвозди, приколачиваемые рядом. К моему приезду часть деревянных конструкций уже была в трещинах и сколах и имела непрезентабельный вид, усугубляемый торчащими вкривь и вкось огромными гвоздями.
Когда все было приведено в порядок, теща стала изводить нелепыми поручениями. То требовала перевесить ковер чуть повыше, то сдвинуть его на метр влево, а то и вовсе переместить на противоположную стену.
– Вы решите окончательно, тогда переделаю, а бессмысленно дырявить стену больше не буду, – взбунтовался я.
– Будешь… Мужчина нужен, чтоб носить в дом деньги, а дома должен все время стучать молотком, выполняя женские прихоти… Денег ты не носишь, вот и стучи, – ехидничала теща. Я уже кожей ощущал ее неприязнь к моей персоне, вторгшейся вопреки ее воле на территорию, где она до сих пор царила безраздельно. Для начала я запретил ей выполнять «мужскую работу» по дому. А она это любила, хотя и ничего не умела делать.
Что ж, денег от меня действительно пока не было, но и бессмысленно стучать молотком не хотелось. «Не бери в голову. Гуляй пока со Светланкой», – посоветовала мне Таня. В армии этот совет слышал неоднократно. Но я не в армии. И что теперь? Бороться с тещей? А может, мать права, когда предупреждала, что жить в примаках нелегко? Ладно, дождусь, когда начну «носить в дом деньги»…
А пока переключился на прогулки с дочерью. Прямо с утра мы уходили с ней из дома. Я не брал прогулочную коляску – мы оба любили ходить пешком. А когда Светланка уставала, брал ее на руки и носил, пока снова ни просилась на землю. Главное, мы много разговаривали. Я старался говорить доступным ей языком, не сюсюкаясь. Рассказывал сказки, фантазируя на ходу и наблюдая за ее реакцией. И мне нравились эти прогулки, потому что мне показалось, мы стали понимать друг друга. Моя маленькая доченька стала моей расширяющейся Вселенной.
На прогулках мы никогда не ходили по одному и тому же маршруту. Я постепенно изучал окрестности и прилегающий лесной массив Лосиного Острова. До сих пор я, житель лесостепи, а потом пустыни, редко бывал в лесу. Теперь же лес был рядом с домом. И я изучал его с большим интересом…
В конце августа объявились дядя Ваня и Шурик. Они намеревались остановиться у моего двоюродного брата Бориса, но не знали, что он недавно переехал в Измайлово. А потому вынуждены были разыскать меня. Я уже знал его адрес, но еще не был у него в новой квартире. И вот такая возможность представилась.
В Москву дядя приехал все в тех же милицейских галифе и синем, в тон брюк, форменном кителе со следами споротых погон, но уже в хромовых сапогах и приличной рубашке с короткими рукавами. Не было на его голове ужасной кепки, а на спине – выгоревшего и засаленного рюкзака. Собственно, в руках у дяди вообще ничего не было. «Похоже, в этот раз все ухитрился зашить в галифе», – подумал, увидев его в дверях нашей квартиры. Не был обременен поклажей и Шурик.
– Что это они? Вроде в гости приехали, а без гостинцев, – не преминула уколоть теща.
– А мешок картошки? Это дядя тогда передал, – выручил гостя, хотя и сам давно знал о его скупости. Он и в Харьков тогда приехал с пустыми руками. Да и Шурик недалеко ушел.
Отобедав, отправились в Измайлово. Боря встретил меня восторженно.
– Ну, наконец. Давно тебя ждал. Слышал, ты уволился, и будешь жить в Москве. Когда мы с тобой виделись в последний раз? – искренне интересовался моими делами брат.
– Год назад, когда ты из Чарджоу возвращался, – напомнил ему.
Я хорошо помнил тот день, когда пришла телеграмма: «Буду проездом… Поезд… Вагон…» Мне удалось добраться в Тюра-Там, когда поезд уже прибыл и готов был отправиться дальше. Я успел вскочить в соседний вагон, когда он уже тронулся. Борю увидел в тамбуре.
– А я подумал, ты телеграмму не получил, – обрадовано бросился он ко мне, – Молодец! А поезд уже едет, – обеспокоено глянул в окно Борис.
– Я с тобой проеду до Казалинска. Это час езды. Успеем немного пообщаться, – успокоил его.
Мы тогда о многом рассказали друг другу. Я узнал, что брат уже не работает на заводе «Каучук», где всю жизнь проработала его мать, где до сих пор работали брат, их жены и где с юношеских лет работал сам Борис. Оказалось, великолепный специалист, мастер своего дела со среднетехническим образованием теперь работает сторожем на автостоянке.
– Боря, что случилось? – поразился тогда невиданному кульбиту любимого брата. Борис был старше на двенадцать лет. Он всегда казался мне человеком многоопытным, бывалым. По любым вопросам имел свое мнение, иногда противоположное общепринятым представлениям и нормам. Много лет брат был непререкаемым авторитетом, образцом для подражания. С годами я обошел его по многим показателям, но преклонение осталось навсегда. И Боря тоже особо выделял меня из всех своих родственников.
– Знаешь, Толик, надоело горбатиться на государство. Хочется хоть немного нормально пожить, – удивил таким ответом брат.
– Нормально пожить сторожем?
– Причем здесь сторожем? Сторож – мое прикрытие, чтоб не оказаться тунеядцем и не попасть под статью. Работа великолепная – сутки дежуришь, трое свободен. Занимайся, чем хочешь. Вот и занимаюсь. Хобби стало моей работой. Днем снимаю детский садик или школу, ночью проявляю пленки и печатаю фотографии. С утра отдаю воспитателям или учителям, а дня через три снимаю выручку. За одну съемку выходит моя зарплата сторожа, за две – зарплата мастера цеха. И три недели в месяц свободен, как птица. Делай, что хочешь. Захотел, поехал на Урал, захотел – на Дальний Восток. Вот сейчас еду из Чарджоу. Поснимал там от души. Такие лица. Экзотика.
– Боря, а дальше что? Поснимал и все?
– Почему все? Некоторые снимки показываю знакомым фотохудожникам из АПН. Иногда критикуют, иногда хвалят. Несколько снимков уже опубликовали под своими фамилиями, а гонорар мне.
– Боря, а почему тебе самому ни стать фотохудожником того же АПН?
– Нашел дурака. Да я их зарплату за неделю зарабатываю. Они сами рады на моем месте поработать. Только оказалось, не все могут. У них стабильности нет. Тут некоторые по моей наводке попробовали поснимать. Провалили все дело. Через неделю принесли в школу несколько снимков. Отличные снимки. А остальные, где? Снимались-то все. Не получилось, говорят. Вот тебе и фотохудожник на промысле. А у меня – скорость, стабильность и качество. И, соответственно, заработок.
Не понял я тогда меркантильных соображений брата, потому что все еще мыслил, как типичный идеалист – главное это полезная человечеству работа, а зарплата и прочие блага придут автоматически, по твоим заслугам. Государство само оценит твой труд достойно. Как же я ошибался…
– Ну, здравствуй, дядя, – приветствовал меж тем Боря дядю Ваню, – Ты не меняешься. Заморозился в одном возрасте… О-о-о! Какие шикарные штаны себе приобрел! А сапоги! Неужели натуральный хром?.. Типичный жокей! В скачках собрался участвовать, дядя? Или так, для форса? – шутил Борис. Шурика он даже не замечал. И тот молча стоял в дверях.
– Ты все шутишь, как всегда, – недовольно ворчал дядя, – Нет, чтобы пригласить всех в дом, а уж потом расспрашивать, – поучал он племянника.
– Ну, раздевайтесь и проходите в дом, – пригласил Боря и вышел из тесной прихожей, – Пойдем, Толик. Пусть раздеваются.
Мы прошли в гостиную.
– Знаешь, Толик, вот не люблю я этого жлоба, хоть убей. Еще с детства, когда мы с Генкой жили в войну в Кораблино… Да и сыночек под стать папаше, – пожаловался Борис.
Степенно вошли гости – дядя Ваня в галифе, домашних тапках и рубахе с короткими рукавами, а за ним Шурик как был, но в носках, потому что ему тапок не хватило.
– Представляешь, Боря, такой большой кусок сала я тебе приготовил. Специально выбирал. Уже на стол положил. Так и остался на столе.
Представляешь, склероз проклятый, забыл. Так жалею. Веришь? – вдруг понес какую-то чушь дядя.
– Верю, дядя Ваня. Ты же совсем не меняешься. Спасибо тебе за сало. Сейчас вот место в холодильнике освобожу, чтобы и Нина посмотрела, какой большой кусок ты для нас приготовил, – поддержал дядю Ваню Боря, а я содрогался от беззвучного смеха, – Ладно, дядя, ты зачем приехал? Говори, а то мне некогда. Надо фотографии срочно печатать.
– Так, ты, гостей встречаешь? Даже не угостил, а сразу в разговоры полез, – снова заворчал дядя.
– Дядя, ты же не предупредил, что в гости приедешь. Хозяйка на работе, да и я не прохлаждаюсь. А угощение еще найти надо. Я даже не знаю, что у меня в холодильнике осталось кроме твоего сала.
Боря достал из холодильника начатую поллитровку водки, поставил три рюмочки, быстро нарезал хлеб, положил на тарелку несколько маринованных огурчиков из банки. Дядя с явным неудовольствием следил за приготовлениями.
– Ну, ладно, вы тут давайте, угощайтесь, а я пошел, – сказал Боря и пулей вылетел из кухни.
– Ну и племянничек… Выставил початую бутылку… Как кость собакам бросил… Закуски никакой. И сам ушел… Ладно, Толик, наливай, – поворчав, выдал команду дядя.
Мы выпили и закусили. Стало ясно, больше здесь делать нечего. Сильно потускневший дядя Ваня тут же засобирался навестить второго племянника – Гену. Когда прощались, Боря отвел меня в сторонку.
– Толик, ты меня извини. Но, честное слово, я как завязал, на этот процесс спокойно смотреть не могу. Тянет так, что сил нет. Но надо держаться. Мне нельзя ни капли, иначе сорвусь, – пояснил Боря свой стремительный уход из кухни, – Ты заходи ко мне в любое время. Я в основном дома. Тогда и поговорим.
Гена жил в самом центре, где занимал комнату в коммунальной квартире. Старый дом был в ужасном состоянии. Вскоре его должны были снести, а семья Гены уже давно жила на чемоданах. Тем не менее, Гена очень обрадовался приезду дяди. Особенно, когда тот попросился пожить у него несколько дней. Оказалось, недавно освободилась комната, из которой очень кстати выехали соседи.
Передав дядю с Шуриком в надежные руки, я вернулся домой.
К Боре попал лишь через неделю. Мы приехали к ним в гости всей семьей в выходной. После того выходного мне было позволено бывать у брата в любой момент, когда захочется. Моя Таня попала под обаяние живого характера Бориса. Понравились друг другу и наши жены. Нина, жена Бориса, была прямым, открытым человеком – таким же, как Таня. И, конечно же, всем понравилась наша Светланка. Боря снова сделал кучу фотографий, в том числе и самую удачную фотографию моей жены.
Попытался поискать хоть временную работу. Но едва показывал свой паспорт, выданный в Харькове и без прописки, мне отказывали. Мои объяснения никого не трогали, потому что никто не хотел неприятностей. Посетил и паспортный стол. Там встретили аналогично. Мне пояснили, что пропишут лишь после того, как в моем паспорте будут два штампика – о прописке в Харькове и о выписке оттуда…
А Боря, наконец, купил машину. Это был подержанный автомобиль «Москвич» – маленькая «Волга», как любовно называл это чудо позавчерашнего дня брат.
– Представляешь, рама сделана из трехмиллиметровой стали, а кузов – из миллиметровой. Куда там «Жигулям»… Здесь все можно варить. Я в ней все переберу. Сначала ходовую, а потом все подряд, – делился своими планами новоиспеченный автовладелец.
Мгновенно начались традиционные неприятности, как и у всех, кто хранил авто на улице. В тот день, когда впервые увидел Борино приобретение, оно уже было не на ходу. Какой-то негодяй порезал шины всех стоявших во дворе автомобилей. Шиномонтажники ликовали.
А Боря выходил из себя, потому что был уверен, что это дело рук кого-то из соседей.
– Убью мерзавца, если поймаю! – кричал Боря на весь свой небольшой дворик.
– Боря… Убьешь человека из-за каких-то колес? – с удивлением спрашивал брата, уже зная, что чувствует человек, убивший даже преступника. Слава богу, что не мои пули поразили тогда убийцу беззащитных людей. Он застрелился сам, когда понял, что я загнал его в ловушку, и он нейтрализован. Но до сих пор содрогаюсь, вспоминая тот ужас, когда осознал, что убил ЧЕЛОВЕКА.
– Да это я так. Пар выпускаю… А вообще, честно говоря, взыграло таки чувство собственника… Уже прикипел к моей красавице. Ты посмотри, какой у нее задок. Красота! Пасть порву, если поймаю!!! – снова заорал Боря на весь двор.
Наконец, отремонтированные колеса встали на свои места. Боря сел за руль. Рядом с ним сел инструктор. Это был просто опытный водитель со стажем. Я тоже забрался в кабину. И мы часа три колесили по Москве. Тогда еще к экзаменам допускали и без обязательного обучения в автошколах. А для Бори научиться хорошо водить машину было важней, чем получить бумажку. Из первой поездки Боря вернулся весь мокрый от сильных эмоций.
– Вот когда приедешь сухим, считай, чему-то научился. А вообще вождению будешь учиться всю жизнь, – сказал Боре его товарищ-водитель.
Для меня эти поездки тоже оказались не лишними. Но свое водительское удостоверение я получил лишь через несколько лет. А пока брат заразил меня идеей покупки автомобиля. Но о чем мне было мечтать, если я все еще находился между небом и землей…
Вскоре Боря получил «права». Все оказалось проще, чем представлялось брату, замороченному байками, которыми угощали его автолюбители стоянки. Однажды он рискнул поехать на машине в Тульскую область – на родину жены. С ним поехал и его инструктор. Случайно оказалось, что сосед родителей Нины, которого по-соседски пригласили на торжество по случаю приезда гостей – автоинспектор.
Назавтра Боря официально сдал все полагающиеся экзамены, а через день уже вел машину по дороге в Москву как полноправный автолюбитель.
С тех пор мы ездили с братом повсюду. Я благополучно пересел на место инструктора, и постепенно осваивал транспортные магистрали Москвы. Ездили много, и вскоре я стал ориентироваться в этом гигантском городе, который в ближайшее время должен стать местом моего постоянного проживания.
Мое отношение к Москве всегда было двойственным. С одной стороны, я понимал, что Москва никогда не станет мне родным городом, таким как Харьков – город детства и юности, город, в котором я «получил путевку во взрослую жизнь». С дугой стороны, и Москва никогда не была чужим городом. Здесь всегда жили близкие родственники, которых мы нередко навещали. Москву я помню с детства. В последние годы гораздо чаще бывал в столице, но всегда проездом, останавливаясь ненадолго и осваивая традиционные маршруты приезжих. Но вот уже два года здесь живет моя маленькая семья, для которой Москва – родной город. Он, конечно же, привлекал, манил своими возможностями, но одновременно отталкивал и даже пугал своими масштабами и непредсказуемостью сиюминутного бытия. И еще мне всегда казалось, что в этом гигантском мегаполисе так легко потеряться – потерять себя.
И все же, как бы я ни относился к Москве, мой выбор был предопределен уже тем, что у меня не было иного выбора. Я лишь надеялся, что со временем Москва станет и моим городом, потому что мне предстояло здесь жить не одному, а вместе с «дорогими моими москвичами» – женой и дочерью.
Однажды мы возвращались с Борей из Подмосковного Красногорска, где у него были какие-то дела. Неожиданно я ощутил в салоне сильный запах бензина. Когда сказал об этом брату, тот не удивился.
– Да бензобак подтекает. Никак не могу определить, в каком месте, – спокойно ответил Борис. По моей просьбе мы остановились и ужаснулись – весь бензобак был мокрым от вытекающего откуда-то бензина. Я осмотрел бензопроводы – они были сухими.
– Боря, новый бензобак стоит копейки. Недалеко от моего дома есть магазин «Автозапчасти». Заменить бензобак не проблема. Справимся сами, – предложил я.
Боря согласился. Прямо напротив дома нашли подходящую траншею, и минут за сорок справились с проблемой. А когда Боря, сняв старый бак, с досадой бросил его на землю, тот разошелся по проржавевшим соединениям. Внимательно осмотрев его, осознали, какой опасности подвергали бы себя, пытаясь залатать эту рухлядь.
Боря впервые оказался в нашей новой квартире. Больше года назад он был у нас еще в старой. Тогда он сделал первые снимки нашей двухмесячной крошки. Похоже, теща его не запомнила. Сейчас же он ей очень понравился.
– Видный мужчина, – одобрительно заявила она, когда Боря уехал, – Самостоятельный и веселый… Хороший у тебя брат.
Как-то в выходной к Боре приехали в гости Гена с женой Тамарой. Я уже не видел Тамару лет пятнадцать, да и она меня смутно помнила. Когда привез к Геннадию дядю Ваню и Шурика, она была на работе. Так что у Бориса мы познакомились с ней заново.
Гена объявил, что им уже выделили новую квартиру на южной окраине города. И они скоро переедут туда. Когда Гена куда-то вышел, Боря высказал мне все, что думал о визите брата.
– Знаешь, Толик, Генка не в нашу Зарецкую породу пошел. Типичный Панин… Представляешь, в кои-то веки приезжаю к нему в гости, а он мне молоточек протягивает: «Боря, прибей мне вот сюда этот гвоздик, а то я не умею». Мужик называется… С детства такой… Терпеть не могу… Вот и сейчас, зачем, думаешь, ко мне пожаловал? Наверняка будет просить, чтоб помог им с переездом и обустройством новой квартиры.
Похоже, в своих предположениях Боря оказался прав. Я не слышал разговора братьев, но вскоре Гена и Тамара попрощались и ушли. Я же получил приглашение посетить их всем семейством в ближайший выходной.
Таня восприняла приглашение положительно. До этого визита о моем втором брате и его семье она фактически ничего не знала. Встретили нас радушно. Нашлись и общие интересы – грибная охота. Сам Гена Тане не приглянулся, а вот с Тамарой они, несмотря на разницу в возрасте, быстро нашли общий язык, и вскоре уединились посплетничать. Гена же обратился ко мне с той же просьбой, на которую, очевидно, получил отказ брата.
В результате у меня на целых две недели появилось занятие. Оно не было для меня новым – еще в начале года я перевез на новую квартиру свою семью. Мой опыт, конечно же, пригодился. И вскоре семья Гены справила новоселье, а я снова объявился в Измайлово.
– Ну, что я тебе говорил? – смеялся Боря, – Генка меня не заарканил, так за тебя взялся. Я сразу понял, что сдашься.
Но, помогать пришлось и самому Борису. По случаю, он приобрел великолепную деталь интерьера – люстру. Это было нечто. Очень красивая люстра с множеством изящных хрустальных штучек буквально преобразила квартиру. Когда мы ее, наконец, включили, от нее нельзя было оторвать глаз – она ожила, переливаясь всеми цветами радуги… Ни в одной из генеральских квартир я не видел такого чуда… Да-а-а… И такое чудо за приличные деньги приобрел простой сторож автостоянки.