Мёртвая голова. Прибытие (Станислав Романов)

Прибытие

В Северную Венецию Деревянко и Подручный прибыли поздно вечером, на закате. Где-то за домами обрюзгшее багровое солнце лениво погружалось в море. Дома стояли в воде пол колено, по пояс, по горло, те, что пониже, утонули с головой. Водная поверхность темнеющих улиц была запятнана редкими отблесками электрического света из окон квартир, в которых еще жили люди.

Путешествие из столицы в провинцию заняло почти весь день и вымотало обоих федералов до предела. К концу путешествия Деревянко был зеленый от тоски, а Подручный – от тошноты, его скрутил жестокий приступ морской болезни, никакие таблетки не помогали. Подручный скис еще на Валдае, сразу же после того, как агенты пересели со служебного автомобиля на обычный пассажирский СПК «Спутник», ходивший до Северной Венеции с остановками в Новгороде и Чудове. Поскольку на море Подручный раньше не бывал, то и не подозревал, что существует такая морская болезнь; в наземных или воздушных видах транспорта его никогда не укачивало. У Деревянко сердце кровью обливалось, когда он смотрел на своего несчастного напарника, но он ничем не мог помочь Подручному. Пристрелить, чтоб не мучался – это было бы слишком… радикально.

На дебаркадере, что служил в Северной Венеции вокзалом на воде, Деревянко нанял свободную гондолу, перетащил в нее багаж и обессилевшего Подручного, назвал гондольеру адрес:

– Гостиница «Балтика».

Гондольер меланхолически кивнул, оттолкнулся от причала длинным веслом и погреб, негромко затянув обязательную баркаролу:

Подручный, скорчившийся на скамье гондолы, из последних сил боролся с тошнотой. Вообще-то, он довольно прилично владел немецким, но в теперешнем состоянии ему было не до песен, он и по-русски понимал с трудом, так что смысл баркаролы ускользнул от него. Деревянко немецкого не знал, и для него в звуках песни было ровно столько же смысла, сколько в плеске весла. Он распечатал новую пачку «Мальборо», вытряхнул сигарету, закурил и стал смотреть по сторонам, пытаясь определить – сильно ли изменился город со времени его последнего приезда.

Гондольер продолжал тихонько напевать:

– Я помню, здесь дом стоял. – Деревянко потыкал тлеющей сигаретой в сторону пустого промежутка между торчащими из моря зданиями. – Куда он подевался?

Гондольер оборвал песню, посмотрел в указанном направлении и сказал:

– Так эта… вода кладку, значит, размыла – дом, значит, того… рухнул.

– Рухнул, значит, – повторил Деревянко задумчиво.

– Ага, – кивнул гондольер и вновь зашуровал веслом.

Возле гостиничного причала на большом деревянном плоту возвышался островерхий парусиновый шатер, над шатром, словно своеобразный маяк, горел красный фонарик. Перед шатром с томным видом прогуливалась дама в красном же платье, туго обтянувшем ее пышные формы. Даму, видимо, звали Сильвия – именно это имя было выведено на шатре яркой люминесцентной краской. При виде Деревянко и Подручного, выгружавшихся из гондолы на причал, Сильвия оживилась – как же, новенькие.

– Привет, мальчики! – крикнула она, соблазнительно улыбаясь и постреливая глазками.

– Добрый вечер, – пролепетал Подручный, прислоненный Деревянко к стене.

– Привет, – хмуро бросил Деревянко, выволакивая из гондолы багаж – свой и напарника.

– Эй, мальчики, не желаете ли повеселиться? – Сильвия отточенным движением отставила в сторону ножку, подбоченилась, ее коротенькое платьице поползло вверх по крутому бедру.

– Ух! – Подручный стал съезжать по стене в сторону соблазна. Деревянко проворно ухватил его за локоть и вернул на прежнее место.

– Нам сейчас немножко не до развлечений. Мы, знаешь ли, очень утомились в дороге. Мой друг просто падает с ног от усталости.

– Ах вот как, – разочарованно протянула Сильвия, теряя интерес к федералам. – А вы точно мальчики?

– Да, ты-то уж точно не девочка, – пробормотал Деревянко, чемоданом подпихивая Подручного в двери гостиницы.

Сильвия, однако, услышала.

– Что ты сказал?

– Пожелал тебе успехов в труде, – усмехнулся Деревянко. – И счастья в личной жизни.

– Да пошел ты, – без выражения сказала Сильвия и стала смотреть в другую сторону, откуда к гостинице приближалась еще одна гондола.

В гостиницах Северной Венеции лучшими считались номера наиболее отдаленные от поверхности воды, то есть комнаты на верхних этажах. Деревянко беззастенчиво застращал своим служебным удостоверением пожилого печального портье и вытребовал себе апартаменты-люкс на верхнем этаже, причем по цене обычного двухместного номера. Командировочными, отпущенными Деревянко и Подручному, проживание в люксах не предусматривалось.

Апартаменты оказались те еще, назвать их «люксом» мог только абсолютно бессовестный человек. Это была комната на две койки – ну разве что большая, с кондиционером и даже с телевизором. Ни холодильника, ни телефона не было. Зато были ванная и туалет, так называемый совмещенный санузел. Туда немедленно забрался болезный Подручный и застрял надолго.

Деревянко походил по комнате, включил телевизор. Каналов было всего два, да и те шли скверно, с помехами. Деревянко выкурил сигаретку и пошел посмотреть, чем там занят Подручный.

Подручный, склонившись над раковиной, держал голову под струей холодной воды.

– Что, плохо? – сочувственно спросил Деревянко.

– Угу, – простонал Подручный. – Помираю совсем.

– А ты водички выпей, – посоветовал Деревянко коварным голоском добренького доктора.

Подручный послушно хлебнул водички. Водичка была противная, с привкусом железа и какой-то химии, она провалилась в желудок тяжелым комком и вызвала жестокий спазм. Подручный не сдержался, его вырвало прямо в раковину.

– Прекрасно, – сказал Деревянко. – Как самочувствие?

Как ни странно, Подручный почувствовал себя лучше, только вот во рту было гадко.

– Зубы почисти, горло прополощи, умойся, – сказал Деревянко, – и снова на человека станешь похож.

Пока исцеленный Подручный в ванной приводил себя в божеский вид, Деревянко в комнате принялся распаковывать багаж. Первым делом он взялся за большую картонную коробку, из коробки аккуратно и осторожно извлек некий предмет, чрезвычайно похожий на модернизированную кастрюлю-скороварку.

– Криоконтейнер, – сказал вышедший из ванной Подручный, увидев предмет в руках у Деревянко.

Это и в самом деле был криоконтейнер, а не какая-нибудь вульгарная кастрюля-скороварка. Да и зачем, спрашивается, федеральному агенту из тринадцатого отдела скороварка? Правильно, незачем. А вот криоконтейнер, наоборот, штука очень нужная и полезная – можно туда что-нибудь положить и заморозить, что-нибудь скоропортящееся, вроде отрубленной головы…

– Молодец, умный мальчик, – похвалил Деревянко. – За этот ответ ты получаешь одно очко. А теперь – внимание! – следующий вопрос нашей викторины: с чего начать поиски пропавшей головы?

– Не знаю, – пожал плечами Подручный. – Ты – главный. Ты говоришь – я делаю.

Порой Подручному неплохо удавалась роль крепкого парня, не отягощенного интеллектом.

– Ладно. – Деревянко, налюбовавшись вдоволь на чудо техники, поставил криоконтейнер на пол и ногой задвинул под кровать. – Саймон говорит: завтра с утра мы пойдем в городское управление правопорядка, навестим одного старого знакомца.

– Разрешите вопрос, гражданин начальник? – Подручный жестом первоклассника поднял свою тяжелую ручищу.

– Разрешаю, – милостиво позволил Деревянко.

– Звиняйте, гражданин начальник, я тут того хочу узнать – где тут чего пожрать можно? – с ухмылочкой спросил Подручный.

– Нет, ну вы только посмотрите на него, – сказал Деревянко в сторону, словно обращаясь к кому-то третьему. – Ожил наш зайчик, ожил наш мальчик…

Подручный согласно кивал головой – да, мол, ожил, жрать хочу.

– Есть тут харчевня при гостинице, которая гордо именуется рестораном, в ней и поужинаем, – сказал Деревянко, взглянув за окно. – На улице уже совсем темно, а после заката по городу гулять очень небезопасно.

В подтверждение его слов с улицы послышался растущий звук ревущих двигателей, и под окнами гостиницы, вздымая темные волны, по середине улицы стремительно пронеслась стая моторных лодок. Плот с шатром Сильвии раскачивался на волнах, красный фонарик мотался из стороны в сторону, самой Сильвии видно не было – она была местная, знала что к чему, и заранее укрылась в холле гостиницы от беды подальше.

– Эт-то что еще за черт? – Подручный тщился рассмотреть что-то в темноте за окном.

– Это, друг мой, нахтфишеры, – пояснил Деревянко.

– Нахтфишеры, – повторил Подручный. – Ночные рыболовы, типа. Какую же рыбку они ловят на такой скорости?

– А они рыбу и не ловят, – сказал Деревянко. – Они водяных гоняют, а чаще просто вот так по улицам носятся, эмоции выплескивают. Днем они – нормальные ребята, а ночью – шпана, щукины дети. Не да бог в темное время суток повстречаться им на пути, доказывай потом, что ты не водяной.

– А что им доказывать? – Подручный самоуверенно пошевелил широкими плечами. – Или мы делу не обучены?

– Ты уж поверь мне, – сказал более опытный Деревянко, покачав головой, – они не уменьем, они числом тебя возьмут.

– Да? – Подручный поприник. – А с водяными они как поступают?

– Плохо они с водяными поступают, – произнес Деревянко зловещим голосом, – ой, плохо…

И замолчал, не докончив. У Подручного мурашки побежали по спине, и он решил не выяснять подробности плохих поступков нахтфишеров. А Деревянко вдруг, как ни в чем не бывало, поинтересовался:

– Ты рыбу любишь?

– Что? – тупо спросил Подручный. – Какую рыбу?

– Разную, – сказал Деревянко. – Жареную, вареную…

– А-а, – протянул Подручный и кивнул. – Ну да. Люблю, в общем.

– Это хорошо, – сказал Деревянко, – потому что в ближайшее время мы будем питаться исключительно дарами моря.

У Подручного заурчало в животе, звук был громкий и отчетливый, даже Деревянко его услышал.

– Не говори ничего, – усмехнулся он. – Твой желудок уже все сказал.

– Рыба, – с вожделением проговорил Подручный. – Жареная, вареная…

Он шумно сглотнул слюну, глаза у него были голодные.

– Пойдем, пойдем, – заторопился Деревянко. – Ресторан на втором этаже.