Глава 4
Было десять часов утра. Эдуард Фирман сидел за письменным столом и, уткнувшись в газету, пил чай «Riston».
Эдуард был черноволос, молод и изящен. Он сохранял ровное настроение в любой ситуации – будь то тяжелый клинический случай или нечаянная оплошность при вскрытии фурункула, дача крупной взятки или маленький презентик.
Даже происшествие, случившееся вчера в отделении, не вывело его из равновесия. Выслушав мнения коллег, Эдуард включился в своей обычный ежедневный процесс. Выполнив его главные пункты, он перешел к второстепенным, среди которых было питье чая и чтение газеты.
Дверь открылась, и в ординаторскую ввалился шеф. Его круглое, розовощекое лицо выглядело озабоченным.
– Не пришел? – хрипло спросил он.
– Не пришел, – ответил Эдуард.
– И не звонил?
Фирман отрицательно покачал головой. Шеф нахмурил седые брови.
– Ладно, – вздохнул он. – Семенович там уже кромсает. Сережка вместе с ним… Я через полчаса на медсовет. Ты давай за старшего. Появится Вадик – что бы там ни случилось, пусть меня ждет. Если все, что он вчера вытворял, правда, будем принимать меры. Во всяком случае, я сейчас переговорю с братом. Вадика к нему для начала нужно. А? Как считаешь?
Эдуард пожал плечами.
– Пускай сходит, пообщается… Может, больничный возьмет.
– Ага!.. Вот-вот! У Петра есть результаты тестов. Помнишь, когда Петр кандидатскую делал, он нам всем экспертизу проводил?
– Помню, Сергеич. Соционика. В этих тестах у Расина что-то зашкалило. Если я не ошибаюсь, что-то в плане интуиции.
– Откуда знаешь? – Шеф насторожился.
– Ты сам мне рассказывал на день медика за пивом, когда мы в «Пильзнере» сидели.
– Да? Ну, и что ты сам на этот счет думаешь?
– Ничего. Лично я раньше за Расиным странностей не замечал.
– Раньше – да, – тут же согласился шеф. – Да ты, Эдька, не бери в голову. Речь тогда шла о психологических типах… Ну, это теория Юнга… Понимаешь, у каждого что-то свое сильней развито… Ладно, все это дебри… Я к чему говорю? Если Вадик вдруг заупрямится или чего там еще, так ты мне подсоби. Хорошо? Лишнего шуму не хочется в отделении поднимать. Сам подумай: ведущий хирург, высшая категория – и вдруг помешательство. Тень на всех нас упадет.
Фирман внимательно посмотрел на шефа. Тот отвел взгляд в сторону и проговорил:
– Хрень какая…
Он постоял некоторое время молча, затем указал на настенный график дежурств.
– Вот… видишь? Исправлять теперь придется. Если не наладится все, то предложу тебе субботу и следующий вторник. И попробуй только мне отказаться.
Он кашлянул и вышел.
Фирман задумался.
Несколько минут он просидел неподвижно, негромко барабаня пальцами по поверхности стола. Вспомнил разыгравшийся вчера в отделении спектакль. Затем перевел взгляд на небольшую стопку листов назначений вновь поступивших и вспомнил, что не содрал с шефа положенные подписи. Фирман любил своевременность и завершенность во всем и не терпел, когда даже такая мелочь, как отсутствие подписи завотделением оставляла работу недоделанной.
Он поднялся, взял листы и неторопливо вышел в коридор. Дойдя до двери в кабинет заведующего, Эдуард взялся за ручку, но дверь не открыл. Внутри громко спорили. Чей-то раздраженный голос убеждал шефа «оставить все как есть».
– Наша задача – активировать таких, как он! – кричал голос. – Мы её выполнили! Мы долго и кропотливо готовили почву. Я со своей стороны, вы со своей (хоть вы, ко всему, и пограничник) – оба мы оказывали на него воздействие. Все так же, как на строгом пути… И он постепенно изменялся. Но теперь это произошло. Слышите? Уже про-и-зо-шло. Работа выполнена. Вы, уважаемый Михаил Сергеевич, не можете ни контролировать, ни удерживать его. То, что последует далее – не в нашей с вами компетенции. Понимаете?
Фирман узнал голос: он принадлежал анестезиологу Галаху.
– Нет, – возразил заведующий, – Я полагаю, что подобная тактика касается обыкновенных адептов. Тех, кто действительно идет по строгому пути. И, будь Вадим обыкновенным адептом, я бы с вами согласился. Да, на строгом пути мы с вами ограничиваемся выполнением своей функции. Но в данном случае, любезный Григорий Максимович, мы имеем дело с самородком. Мы пошли на риск. Проявили инициативу. Никто нам его не направлял, никто не ждет его выше.
– И что? Он не такой, как мы. Вот вы, например, прежде чем ампутатором стать, сколько стажировались? Лет пять? Может, десять?.. А он? Как случилось, что Расин избавил проводника от тяготы сам, ещё до вашего приезда в отделение?
– Я думал об этом, поверьте, – ответил шеф. – И скажу вот что. Для снятия тягот ко мне ни один проводник никогда не приходит сам. По окончании срока действия контракта Кантарат присылает мне пациента в скорой с диагнозом острый живот. В приемном покое я диагноз исключаю, и тем временем избавляю проводника от тяготы. Но… – он заговорил тише, и Эдуарду, чтобы расслышать слова, пришлось прислонить ухо к двери. – В штате Кантарата произошли кое-какие изменения… Сами знаете, штат небольшой. Тот парень, что вербовал проводников, недавно исчез…
– Да. В курсе.
– Я вот к чему веду, Григорий Максимович… Недаром бандит Пиликин тогда к нам попал. Это было, так сказать, причинно-следственное разрешение проблемы. Как не крути, а условия контракта в любом случае выполняются. Проводник себя травмировал, попал в больницу, а там его кто ждал? Как и положено – ампутатор. Не тот, зато другой.
– Другой, – согласился Галах.
– Сила контракта. Контракт – не бумажка, он вроде кармы. Не люди Кантарата его создали, не хомуны, а сущности иного порядка, чем мы. Он действует всегда и везде. Нам с вами – напоиминание, ведь мы с вами такие же контрактники, как и все остальные. А я к тому же ещё и пограничник, моя задача – не пускать.
– Понятно, дело тонкое… А что, если этот случай с Пиликиным и заставил Вадима пробудить в себе способности? – предположил Галах.
– Может быть, может быть… Но, насколько мне известно, он по-прежнему ничего не знает. Или не подает виду.
– Лично у меня, Михаил Сергеевич, нет оснований предполагать, что он невежа. Вадим уже месяц, как по Эфару слоняется. Позапрошлой ночью я беседовал с ним и вдруг почувствовал: он – глыба, а я в сравнении с ним – песчинка… Ну, что вы улыбаетесь? Не верите? Мы оба с вами свидетели: вчера он сам себя в Инфар перебросил! Ведь это факт! Я хочу напомнить, что все ждут прихода Мастера Справедливости. А как это произойдет? В какой сфере будет рожден Мастер? Во времени? В пространстве? Ну, а почему бы не в сознании? И почему не здесь, у нас, в Киеве? Вы меня простите, Михаил Сергеевич, но эта идея изолировать Расина у вашего брата – не хороша. При помощи транквилизаторов Расина под контроль не возьмешь. Откровенно говоря, не знаю даже, кого мы с вами активировали. Он не адепт строгого пути. Вспомните: две недели назад, когда мы с вами ожидали увидеть первые признаки запуска, я дал ему лошадиную дозу мескалина, но он так и не экстериоризовался. Организм его вообще никак не отреагировал! Что бы мы с вами не предпринимали, наш вклад в это дело минимален. Зато вчера, как видите…
В коридоре послышались шаги. Постовая сестра шла в направлении ординаторской.
Фирман в первую секунду хотел было отпрянуть от двери, но раздумал и, постучав, вошел.
– Михаил Серге…
Заведующий сидел за письменным столом и переписывал график дежурств. Кроме него в кабинете никого не было.
Эдуард взглянул на открытое окно, подбежал к нему, в ужасе посмотрел вниз. Пятью этажами ниже на площадке стояло три автомобиля. Остальная территория пустовала. Никаких признаков выпрыгнувшего с пятого этажа Галаха, разумеется, не было.
Фирман оглянулся. Шкаф слишком узок, чтобы вместить в себе тучного Галаха.
– Где же он?.. – спросил Эдуард.
Заведующий оторвался от писанины.
– Кто, Эдька?
– Галах?.. Только что, входя… я слышал его. – Он заглянул под стол, с подозрением посмотрел на диван.
– Что? – Лицо заведующего выражало недоумение. – Откуда здесь Галах?
– Шеф, здесь был Галах, и ты… Мне, конечно, все равно, о чем ты с ним разговаривал… Только скажи, куда он запропастился?! – Фирман быстрыми шагами подошел к шкафу и распахнул его. Внутри на вешалке болтался мятый халат.
– Да что с тобой, Эдуард?! – чуть не застонал шеф. – Что вообще с вами творится, ребята?
Фирман прикрыл шкаф, огляделся.
– Клянусь тебе, Сергеич, здесь кто-то был… – Голос его стал дрожать. – Я только что сам слышал, как он говорит…
– Эпидемия… – пробормотал заведующий и развел руками.
В дверь постучали, и в кабинет вальяжно втиснулся Галах.
– Михаил Сергеевич, не заняты?
– Как?.. – выдохнул Эдуард.
Он нервно сглотнул, бросил бумаги на стол и, шатаясь, вышел.
…Через полчаса, когда Фирман, несмотря на запрет главного врача курить в помещениях больницы, стоял на лестничной площадке и лихорадочно курил, на ступенях появился Расин. Лицо его было изможденным, взгляд говорил о только что перенесенной утрате.
Заметив краем глаза приближающуюся тень, Эдуард отвернул лицо и, слегка наклонив голову, почти уткнулся лбом в стену. Он курил, делая неглубокие затяжки – одна за другой.
– Эд!.. – слабо позвал Расин.
Фирман вздрогнул и затравлено посмотрел на коллегу.
– Ага… – Затяжка – выдох. – Пришел… – Затяжка – выдох.
Вадим поравнялся с ним и остановился.
– Ну?.. – Затяжка – выдох. – Ты где пропадаешь?..
Голос у Фирмана был глухой, как у мумии.
– Пробки были… – неуверенно сказал Вадим.
Он долго молчал, тупо глядя на курсирующую туда-сюда сигарету Фирмана, потом, вдруг очнувшись, добавил:
– Эд, можешь мне сегодня поассистировать?..
– Что?.. – Фирман нервно хихикнул. – Поассистировать? А сколько, по-твоему, сейчас времени? И вообще, знаешь, что тут происходит?.. – он наклонился и прошептал: – Кое-что сверхъестественное…
Вадим бросил на него тусклый взгляд и хотел что-то сказать, но промолчал.
Мимо прошла санитарка с ведром. Увидев Расина, она шарахнулась в сторону, однако Вадим её не заметил. Он уставился в стену и погрузился в себя.
Эдуард наблюдал некоторое время за Расиным, удивляясь тому, как за сутки помешательство может изменить черты человеческого лица и, гадая, что станет с ним самим завтра.
– Кого оперировать-то собрался? – наконец спросил Эдуард.
Вадим вернулся не сразу.
– А?.. Да так… Плановое… Калькулезный холецистит… паховая грыжа.
– Ясно… – Фирман швырнул бычок на лестницу. – Ну, так ты бери Портного. Только сперва проверь, готова ли операционная принять твоих пациентов.
– Да, готова… Я об этом накануне позаботился. Но, Эд, мне нужна именно твоя поддержка.
Фирман посмотрел поверх очков.
– Ты перепил вчера, Вадик, да?.. – он скорчил гримасу. – Вид у тебя не ахти…
– Так и есть. Я себя не очень хорошо чувствую…
– ещё бы… После того, что ты вчера выкамаривал.
– Выкамаривал?!
– Публику развлекал…
– Что ты хочешь этим сказать?
– Зачем ты делаешь наивное лицо, Вадик? Ты действительно собираешься сегодня работать? Ты и в самом деле веришь, что твои пациенты, видевшие танцы-манцы, которые ты вчера в коридоре отчебучивал, теперь преспокойненько лягут на операционный стол?
– Эд, ты что? Я тебя не понимаю.
– Ладно. – Эдуард пожал плечами. – Допустим, ты несведущая жертва. Зачем ты пришел? За поддержкой? Чтоб тебя пожалели? Предупреждаю, я не буду с тобой носиться на руках. Я не собираюсь быть тебе нянькой. У меня своих проблем хватает.
– Я не прошу тебя быть моей нянькой. Просто мне нужно сегодня поработать с тобой в паре. Мне необходим надежный ассистент. Я хочу подтянуть работу и со следующей недели уйти во внеочередной отпуск. Эд, скажи, что я вчера такого натворил?
– Ага… Надеешься отсидеться дома… А что, если Галах тебя и там достанет?
– Галах?! Галах?! – по лицу Вадима пробежала тень ужаса. – Что ты об этом знаешь?!
– А почему ты так удивился? Я надеялся, это ты меня просветишь. Во всяком случае, Галах тебя простаком не считает.
Внезапно Расин с силой схватил Фирмана за воротник халата. Притянув к себе, он хрипло прошептал:
– Говори все, что знаешь!..
Фирман побледнел, но тут же резким движением отстранился и гордо поднял подбородок. Помолчав минуту, он сказал:
– Черт с тобой, идем.
Через пять минут Вадим сидел в своем кабинете, вжавшись в кресло. Обхватив голову руками, он слегка раскачивался взад-вперед.
Его разум протестовал, не желая соглашаться со случившимся, ибо, как оказалось, для того, чтобы навсегда потерять авторитет, достаточно нескольких минут аффекта.
Вчера ровно в четырнадцать ноль-ноль он вскочил со стула, неожиданно выбежал из ординаторской и трижды на весь коридор прокричал короткую фразу на никому не известном языке.
– Знаешь, это была полная галиматья, – сказал Эдуард. – Такие странные щелкающие звуки… Где ты так научился?
После этих выкриков Расин упал на пол и стал биться в конвульсиях.
– Не похоже на приступ эпилепсии, – заметил Фирман. – Барахтаясь на полу, ты совершал какие-то сложные замысловатые движения. После того, как две санитарки попытались привести твое тело в вертикальное положение, ты укусил одну из них за руку и ползком попробовал забраться обратно в ординаторскую.
Вадим заскрипел зубами.
Он узнал, что подоспевшие сотрудники приняли меры по его обездвиживанию, но он сумел вырваться. В три прыжка он оказался посреди холла. Собравшийся на крики медперсонал, а также больные, сидевшие на кушетках стали свидетелями необычного поведения хирурга.
– Про танец дервишей слышал? – спросил Эдуард.
Вадим потерянно пожал плечами.
– Ты расставил в стороны руки и принялся с ускорением крутиться вокруг собственной оси, – пояснил Фирман. – Так делают дервиши. Это называется суфийское кружение. Я такие в Конье видел. Только они руки по-другому держат… Ты крутился настолько быстро, что мы попросту опасались к тебе подойти. При твоей комплекции никто этого не ожидал. Тогда Серега каким-то образом изловчился, прыгнул и сбил тебя на пол. Но тут ты вновь поднялся на ноги, засадил ему в челюсть и бросился бежать. У тебя был такой зловещий вид, что никто больше не решился встать на твоем пути.
– Черт бы меня побрал!.. – Вадим отнял руки от головы. – Но что это было? На что похоже? Ты – врач…
– Ну… я не спец. Сперва мы твое поведение приняли за пьяный эпатаж. Возможно, это психоз, связанный с интоксикацией, передозировкой. Может, ты испытал какой-то стресс?.. А может, был все-таки делирий. Признайся, ты скрытый алкаш?
Вадим нервозно почесал подбородок.
– Нет… не думаю… хотя не уверен… – Расин уронил голову. – Значит, меня видели все… таким?
– Многие. Правда, шефа при этом не было.
– Проклятье…
Он снова закрыл лицо руками, а когда через несколько минут открыл его, лицо было каменным.
– Да. Теперь все изменилось, – сказал Расин. – Единственное, что я знаю наверняка, это то, что вдобавок ко всему страдаю потерей памяти. Впрочем, этот диагноз справедлив только в том случае, если все сказанное тобой – правда.
Эдуард пренебрег последними словами.
– А что, если Галах вливает какую-нибудь дрянь в кондиционер, – предположил он. – И мы с тобой попросту надышались.
– Ты-то тут при чем? – Вадим покачал головой. – Ты ведь танец дервишей не исполнял.
– Пожалуй, нет. Иначе мне кто-нибудь об этом уже рассказал бы. Но у меня кое-что свое…
Он задумался, решая, говорить или нет.
– Ладно! – Расин неожиданно встал из-за стола. – Знаешь что, Эд? Если уж мы с тобой попали в эту дурацкую ситуацию, в которой все представляется загадочным и необъяснимым, то давай найдем в себе силы не скисать и держаться вместе до тех пор, пока хоть что-нибудь не прояснится.
Он снял галстук и отшвырнул его в кресло.
– Если мы впадем в истерику или, ещё хуже, в депрессию, они очень быстро получат над нами полную власть. Мы не должны им этого позволить… Надо сопоставить факты и многое выяснить. Скажи, Эд, что ты знаешь о Галахе?
Фирман напряженно думал, потирая руки. Наконец невесело произнес:
– Я слышал голос.
– Что?
– Голос человека, которого не было поблизости.
– Всего-то? – Расин присел рядом с Фирманом на кушетку. – Вот что, Эд. Заяви ты мне что-нибудь подобное пару дней назад, я, может, и удивился бы… Но, учитывая то, что вчера довелось пережить, мне совсем несложно понять тебя.
Фирман снял очки, принялся их протирать.
– Голос принадлежал Галаху, – сказал он. – Это был разговор между ним и шефом. Они говорили о тебе… А я стоял и подслушивал.
Эдуард вкратце передал содержание разговора.
– Занимательно… – сказал Вадим, когда Фирман умолк.
– Да уж, – согласился Эдуард и попросил жестом пепельницу.
Прошло пять минут. Наконец, Вадим нарушил молчание.
– Позже, когда ты стал искать Галаха, как на это реагировал шеф?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты сказал: он удивился. Что это было: игра или и впрямь удивление?
– Бес их знает. Когда вошел настоящий Галах, никто даже глазом не моргнул. Наоборот, я заметил: шеф смотрел на меня, как на ненормального. Он сказал: эпидемия.
Вадим поднялся, стал медленно переодеваться.
– Что ж, у нас два варианта, – раздумчиво сказал он. – Либо мы оба сошли с ума, причем спонтанно, и для окружающих это явная неожиданность, либо мы с тобой жалкие куклы в чьем-то кошмарном представлении.
Расин вдруг улыбнулся.
– Знаешь что, Эд. Прости, но… если бы я был один, мне было бы гораздо труднее взять себя в руки. Так что, спасибо тебе…
– Какой задушевный цинизм, – Фирман махнул рукой.
– Прости…
Расин загремел ключами, открыл сейф и осторожно вынул из него пару кожаных тапочек. Бережно поставил их на стол. Сел в кресло и, придвинувшись, стал разглядывать.
Фирман некоторое время наблюдал за товарищем по несчастью, затем произнес:
– Слышь? У тебя вроде прогрессирует.
– Подойди-ка, – негромко попросил Вадим.
– Впрочем, ты ведь раньше меня спятил, потому твое состояние потяжелее будет, – сказал Эдуард, вставая с кушетки и приближась к столу.
– Видишь на них пыль? – спросил Вадим.
– Вижу. И что?
– Это не просто пыль, Эд. Возможно, это доказательство нашей с тобой нормальности и… сумасшествия всего остального мира.
– О, боже!..
– Вчера на этой кушетке я смотрел одну женщину. Она просила меня избавить её от той самой «тяготы», о которой говорили лже-Галах с псевдо-шефом. Ведь я на самом деле не обычный человек. Я – ампутатор. Ты сам слышал. Не так ли?
Фирман криво усмехнулся.
– Так вот. Та женщина сказала, что её прислал Пиликин.
– Что? Тот самый бандюга? Я помню его. Ты делал ему спленэктомию. Это он пробудил в тебе способности?
– Выходит, он. А может, и не он. Не могу ничего сказать по этому поводу, поскольку сам я ничего о своих способностях не знаю.
– Да? – у Фирмана на лице появилось разочарование. – А жаль…
– Зато я видел эти самые «тяготы»… – он провел пальцем по пыльной коже. – Они материальны, хотя обычно не заметны. Когда я осматривал женщину, она была вполне здорова. Но совсем неожиданно у нее появилась дорога. Понимаешь?.. Обычная грунтовая дорога, которая как бы выросла из правого эпигастрия. Вот отсюда, – он показал на себе. – Внезапно все пространство в кабинете потеряло форму… Клянусь, что я мог бы идти по этой дороге, если бы захотел… Я даже сделал попытку. И вот пыль с этой дороги. Видишь, она желтоватая. Скажи, откуда на территории больницы может быть такая пыль?
Фирман молчал.
– Эта женщина – проводник, – продолжал Вадим. – Так же, как и Пиликин. А я – ампутатор, на которого не действует мескалин. Рассуждаем дальше… Галах и шеф запускают таких, как я. И ещё тренируют адептов, которые идут по суровому пути…
– По строгому, – уточнил Фирман.
– По строгому… Есть видимое и есть слышимое. А ещё есть также невидимое и неслышимое, другими словами – потустороннее. И мы с тобой каким-то образом время от времени это потустороннее улавливаем. И я думаю, в этом есть закономерность. Последовательность. Здесь, несомненно, что-то происходит. Что угодно, но не наше с тобой сумасшествие. Почему я проявил наклонность к танцам дервишей? Почему ты слышишь нечто невозможное? Все это как-то взаимосвязано!.. Есть цель, которую мы ещё не можем с тобой осознать.
– Для психа ты рассуждаешь логично, – заметил Фирман, удивленный тем, как быстро Расин втягивает его в свою безумную игру.
– Коль на то пошло, то вот, что я предлагаю, Эд… Первое: мы должны держаться вместе, но при этом соблюдать определенную конспирацию. На меня будут смотреть, как на психа… Помоги мне сегодня организовать бригаду в операционной, вроде как берешь все на себя. Второе: эту пыль мы отправим на анализ. Вдруг есть какая-то зацепка. В химической лаборатории санстанции работает моя бывшая однокурсница… Она поможет. Третье: ведем себя как ни в чем не бывало. Никаких многозначительных взглядов. Никаких выражений внутренней борьбы на лице. Мы – в высшей степени нормальны! И четвертое: мы за ними станем наблюдать.
– Наблюдать? Следить? Присматривать? Отлично! Вот это уже похоже на паранойю. Но, ты знаешь, – он протянул руку, – я с тобой согласен. Со всеми четырьмя пунктами… Только вот что…
– Да, Эд?
– Окажешь одну услугу?
– Какую?
– Поможешь удалить из левого полушария жучки, которые эти мерзавцы мне вставили? – Он постучал себя по виску.
– Что?! – Вадим метнул тревожный взгляд.
Эдуард хохотнул, и тут же осекся.
– Прости. Я пошутил.