Глава 1
Кабинет заместителя министра был невелик, уютен и деловит одновременно. Серебристый палас и два окна с белоснежными шторами делали кабинет свежим, праздничным, а темная мебель – только необходимая, ничего лишнего – придавала вид деловой, не располагающий рассиживаться и болтать о постороннем.
Когда оперативники вошли, сидевший за громадным письменным столом молодой человек приветственно махнул рукой, что-то быстро дописал, поднялся, вышел из-за стола. Замминистра был в скромном сером костюме, белой рубашке, строгом галстуке, поднявшись, роста оказался среднего, фигурой строен, в движениях легок. Выглядел он лет на тридцать пять, позже Гуров узнал, что они с замминистра одногодки – обоим по сорок два.
– Давайте знакомиться. – Хозяин улыбнулся Орлову, руку протянул Гурову. – Бардин Николай Ильич.
– Полковник Гуров.
– Лев Иванович, слышал о вас много разного и противоречивого. – Рукопожатие Бардина оказалось коротким, жестким.
«Делает маникюр, занимается спортом, – отметил непроизвольно Гуров. – Наверняка играет в теннис, слегка таскает железо, не курит, почти не пьет».
Бардин познакомился с Крячко, сказал несколько слов, показывая, что знает полковника, и пригласил всех к столу для совещаний, который был расположен слева от входа, вдоль стены с окнами.
Гуров отметил поразительную чистоту, свежий воздух. Обычно в подобных кабинетах из-за бесконечных совещаний дышалось тяжело, даже если хозяин курить не разрешал.
На полированном столе для совещаний стояли бутылки с водой и соками, хрустальные пепельницы, которыми явно никто не пользовался. Бардин жестом пригласил гостей присаживаться, сам занял место во главе стола, открыл минеральную воду, наполнил стакан, кивнул: мол, угощайтесь.
– Значит, так выглядят лучшие сыщики России. – Он улыбнулся, пытаясь начать непринужденный разговор. – Люди как люди. Лев Иванович франтоват, Станислав похож на участкового в штатском. Меня предупреждали, что внешность ваша – сплошной обман. Как видите, я навел о вас справки, подготовился к встрече.
Бардин говорил общие, необязательные слова, что было странно. Обычно чиновники такого ранга постоянно торопятся, опаздывают и времени на болтовню с подчиненными не тратят. Гуров разглядывал нового зама без особого любопытства. Много их приходило и уходило, они проводили политику министров и сами по себе ничего в верхах не решали. Внешне Бардин был не плох и не хорош, все в нем, можно сказать, усредненное: возраст, рост, фигура, одежда, волосы русые, глаза карие. Если о человеке с такой внешностью начнешь расспрашивать свидетеля, получишь нулевую информацию. Он курирует уголовный розыск. Что такое «курирует», никто никогда не знал и не знает. Деньги и штаты определяет министр, непосредственно работой руководит начальник главка, а курирующий зам активно суетится и подгоняет.
– Лев Иванович, вы размышляете, на кой новый заместитель вам, розыскникам-практикам, нужен? – спросил Бардин. – Кстати, вы ведь курите, так и курите, пожалуйста.
Орлов испугался, что Лева сейчас расскажет, о чем он размышляет, и взаимоотношения, не успев начаться, будут испорчены вконец.
– Извините, Николай Ильич, ваш вопрос некорректен, – ответил Гуров.
Орлов насупился, Крячко отвел взгляд, старался не ухмыляться, но Бардин продолжить Гурову не дал, заразительно рассмеялся.
– Ну, извини! Кажется, так говорят у вас в группе? – Он развел руками. – Меня утром ужасно вами пугали: мол, совершенно не управляем, дерзок, способен нахамить и прочая, и прочая, я не мог удержаться и не проверить. Считайте, Лев Иванович, что я ничего не спрашивал. Интересно, зачем я вас пригласил? Вы – асы своего дела, я – новичок на стадионе. Говорят, что со стороны виднее. Убежден, со стороны виднее лишь избитые истины, на которые вы уже перестали обращать внимание. Однако перечислим, чтобы иметь печку, от которой и танцевать. Бытовала пословица: МУР есть МУР. Не только управление на Петровке, а профессиональные сыщики, опытные и неподкупные, с которыми лучше не связываться: рано или поздно сядешь в тюрьму. Сегодня это пустые слова, «преданье старины глубокой». Так? Лучшие люди из розыска ушли? – Бардин загнул палец. – Верно, да не совсем. Ваше присутствие тому доказательство. Профессиональных, честных людей мало. Как результат – рост преступности в целом, особо опасных преступлений – в особенности, и рост коррупции, и еще большая потеря авторитета уголовного розыска. Порочный круг.
Орлов тяжело вздохнул. Взгляд Крячко стал еще наивнее, хотя и казалось, что дальше некуда. Гуров лишь привычно пожал плечами.
– Нам вопросов денег, квартир, технического оснащения не решить, тут и министр бессилен, а я способен лишь урвать для розыска кусок побольше от пирога, точнее – пирожка, выделенного на милицию в целом. Так что нам делать, господа сыщики?
Господа молчали, полагая, что чиновник поговорит, устанет и отпустит их с миром.
– Напрасно молчите, я вас не отпущу, пока вы мне не скажете, что вы можете предпринять в данных конкретных обстоятельствах. Не правительство, не Дума, а вы лично.
– Я подал перечень мероприятий…
– Извините, Петр Николаевич, – перебил Орлова чиновник. – Я ваш фолиант читал, вы дали указание перепечатать бумажки, сочиненные несколько лет назад, которые были перепечатаны с более ранних бумажек. Аналогичные папки лежат на столах и лестничных площадках, вплоть до чердаков, где обитает президент. Меня интересует, что можете сделать вы, а не что вы просите сделать государственный аппарат.
– Государственное устройство ломали общаком, авторитет милиции изничтожают десятки журналистов, радио и телевидение, а восстанавливать его предложено трем старым ментам. – Крячко хмыкнул, моргнул белесыми ресницами. – Нам легче взамен колеса что-нибудь придумать.
– Заткнись, Станислав, – буркнул Орлов, взглянул на Гурова, который сидел напротив. – Лева, у тебя есть чего?
– Есть, но не скажу, – ответил Гуров, давно мявший незажженную сигарету, сломал, бросил в пепельницу.
– А чего ты, словно красна девица? – не унимался Крячко. – Идея продуктивная, могу поделиться.
– Станислав! – Орлов чуть было не ударил кулаком по столу.
Бардин хотя и был готов к резкостям, даже провокациям, но на простодушный взгляд Крячко попался, согласно кивнул.
– Изложите, Станислав, не стесняйтесь.
– Я в партии длиннющий срок отмотал, у меня ее заветы в крови шастают…
Гуров отвернулся, достал новую сигарету. Орлов помял лицо короткопалой ладонью, взглянул на замминистра упреждающе, укоризненно покачал головой.
– Да что вы меня оберегаете, Петр Николаевич? Я что, матерных слов не слышал? – улыбнулся Бардин.
– Обижаете, Николай Ильич. Я и другие слова знаю, может в меньшем количестве, но знаю. – Станислава Крячко понесло, что случалось редко, но проходило всегда бурно. – Главное в моей жизни есть долг перед Родиной и народом, долг огромадный, который до гробовой доски отдать невозможно. Это, так сказать, вообще, – он раскинул руки. – А конкретно, мент Крячко обязан людей защищать. Но у меня нет специалистов, техники… Все перечислять? Не стоит, долго слишком. Нету денег, и никто мне их не даст. Однако имеется простенький способ денежки получить. Вернуть профессионалов, которые разбежались, вооружить их, как подобает, не хуже, чем у буржуинов…
Гуров знал, что сейчас Крячко выдаст, прикрыл глаза и вздохнул. Бардин не знал, смотрел на опера-важняка с интересом и не потому, что ожидал услышать ценный совет, а просто был заинтересован в непротокольном разговоре. Чиновнику нужны были эти сыщики, и он понимал, что человек он для них чужой, как подступиться к ним – неизвестно. Один разговорился, и слава богу, надо проявлять интерес, какую бы ахинею тот ни нес. Возможно, парень сейчас над начальником подшутит, даже высмеет, не беда, посмеемся вместе.
– Ну-ну, Станислав, чую, быть тебе министром, – Бардин умышленно употребил лексику Крячко. – Выкладывай свое секретное оружие.
– Оружие можно обычное. Перестрелять пяток парламентариев, парочку министров, троечку из окружения президента, и враз все получим. Не Гиммлер я, даже не вождь всех народов – они «ради блага народа» миллионы человек уложили, а я дюжиной обойдусь. Можно подборочку сделать, чтобы без детишек были, значит, без сирот обойдемся.
Бардин побледнел, достал носовой платок, промокнул лоб.
– Господин заместитель министра, чего это вы? Так ведь известно: лес рубят – щепки летят! – Круглое добродушное лицо Крячко стало злым, вытянулось. – Более ста сорока ментов положили – не пикнул никто, а одного депутата Думы стрельнули, так чуть не всенародный траур.
– Понял, понял, – быстро сказал Бардин и выставил ладонь, словно опасался, что оперы начнут отстрел начальства прямо сейчас. – Даже отбросив нравственность и известный миру опыт, что на крови храм истины построить невозможно, ваш план, господин полковник, не годится.
Запал у Крячко кончился, да и испугался он задним числом, и не чинов каких, а друзей своих – Орлова и Гурова, уже корил себя за словоблудие. Махнул рукой и как можно беспечнее сказал:
– Ну, не годится, так не годится, я чего-нибудь другое сочиню.
Бардин уже взял себя в руки, но опасный разговор не прервал.
– Твоя ошибка, Станислав, в том, что ты совершенно неверно представляешь себе результаты акции, направление взрывной волны. Последствия будут таковы. – Он начал загибать пальцы. – К власти придет фюрер, который проведет чистку и начнет с тебя и меня. Затем он установит диктатуру, закроет все, что закрывается, и только потом уже из новых людей создаст полицейский аппарат, раздавит преступность и людей остальных.
– Николай Ильич, – вмешался Орлов. Голос у генерала звучал ровно, негромко, но Гуров и Крячко поняли, в каком их старшой бешенстве. – У вас есть к нашей службе предложения, мы вас слушаем внимательно.
– Хорошо, генерал. Давайте спустимся на грешную землю, будем говорить по существу. – Бардин не знал Орлова так хорошо, как его друзья и подчиненные, но понял, что ветеран недоволен, и тоже заговорил размеренно и сухо: – Опустим вопрос о том, что я в вашем деле профан, но за вашу работу министр и Администрация президента спрашивали именно с меня. Что, эти убийцы, как их… – Он замялся, и Гуров почувствовал, что чиновник замялся умышленно. – Киллеры? Да, именно киллеры, они действительно неуловимы?
Крячко уже наговорился сверх меры, поклялся молчать. Гуров взглянул на Орлова: мол, ты старший, так и ныряй, тут неглубоко.
– Николай Ильич, киллеры бывают разные. Вас интересует какое-то конкретное дело? – Орлов покосился на Гурова, хотел переадресовать вопрос к нему, но промолчал.
– Меня интересует высшая категория киллеров, если можно убийце присваивать категорию. И не частный случай, а теоретически. Возможен ли розыск убийцы, прошедшего специальную подготовку, человека хладнокровного, опытного, естественно, крайне осторожного?
– Теоретически все возможно, а на практике… Статистика вам известна, – ответил Орлов. – Каждое заказное убийство – не теория, а конкретное дело, за которым жизнь конкретного человека. В раскрытии подобных дел нам похвастать нечем. Нас это не оправдывает, но немногим лучше результаты и у ФБР, и у спецслужб других стран.
– Но полковник Гуров недавно в Москве задержал наемного убийцу. Три месяца назад совместно с коллегой из Германии он также выловил убийцу, совершившего преступление в Гамбурге.
– Гуров удачлив, слов нет, но один раз ему помогли исходные данные, которых обычно не бывает, а последний случай вообще особый, так как убийца охотился непосредственно за Гуровым, а он был предупрежден. И операцию по выявлению и задержанию проводил не Гуров самолично, а оперативная группа.
Крячко чуть было не фыркнул, приложил к губам платок, насупился, но не произнес ни слова.
– Мне известно, что Лев Иванович скромностью не страдает, однако перевоспитывать его, видимо, поздно, – Бардин улыбнулся, развел руками. – С этими наемниками надо бороться. Что ни фраза, так получается пошлость, – он вышел из-за стола, – но ничего нового я вам сообщить не могу и научить вас, мастеров своего дела, тоже не в силах. Наемники – страшная беда, но не меньшая беда – уверенность людей в нашем бессилии и, как следствие, уверенность в безнаказанности убийц. Я не знаю, как, но необходимо эти мнения, суждения, называйте как угодно, поломать. Необходимо создать прецедент – разыскать и задержать киллера, дать делу широкую огласку. Не хвастаться, не делать из одного задержания триумф, но внятно, на всю Россию объявить, что угрозыск тоже не лыком шит и работает!
Бардин расхаживал по кабинету, жестикулировал, вообще не походил на замминистра, был человеком не очень уверенным, главное – не поучал, не требовал, скорее просил помощи.
– Знаю, знаю, о чем вы, сыщики, думаете. Пришел парень со стороны, в сыскном деле не сечет, а отличиться хочет. Да, хочу ситуацию переломить! И отличиться хочу! Что плохого? У меня есть некоторая власть, небольшая, но все-таки власть. Петр Николаевич, я могу вам помочь?
– Существует управление по борьбе с организованной преступностью…
– Извините! – перебил Бардин. – Известно, наемными убийцами занимается и контрразведка. – Он перестал бегать по кабинету, сел за стол. – Но существует еще такое понятие, как талант. Я не хочу хвастаться, но вы думаете, что управление кадров вот так, с превеликой радостью приняло заблудших сынов? Я вас не попрекаю, как раз отлично понимаю и понимал больше, когда вы уходили, чем когда вернулись. Вернулись, и слава богу! Но я к этому тоже руку приложил. Благодарности от вас не жду, делал для людей и для себя, а для вас самих в последнюю очередь. Я выяснил: вас считают лучшими. Даже люди, которые лично Гурова Льва Ивановича терпеть не могут, признают, что он дело знает.
Гуров за все время не проронил ни слова. Новый зам сыщику нравился, рассуждал Бардин здраво, держался без выпендривания, но и не опускался до панибратства, только все это к делу отношения не имело. Гуров устало ждал, когда начальство кончит переливать из пустого в порожнее, поставит конкретную задачу и отпустит.
– Моя мысль понятна? Я прошу вас сделать все возможное и задержать наемного убийцу. Лучше, если он в прошлом был сотрудником правоохранительных органов, и просто великолепно, коли он окажется не наш, милицейский, а из контрразведки или разведки. – Бардин поднялся, давая понять, что разговор окончен.
«Простенько и со вкусом», – чуть было не сказал Крячко, но лишь тяжело вздохнул, встал, взглянул на Орлова и Гурова.
– Извините, Николай Ильич, но весь оперсостав главка и без специальных указаний пытается…
– А я хочу, Петр Николаевич, чтобы не весь оперсостав пытался, – перебил Орлова заместитель министра, – а присутствующие здесь оперы-важняки занимались только данным вопросом. Когда все отвечают – значит, никто не отвечает. Подумайте, скажите, какая вам нужна помощь, и приступайте. С легендой о неуловимости киллеров-профессионалов необходимо покончить.
Бардин смотрел на Гурова, словно обращался только к нему. Гуров пожал плечами и ответил:
– Нам с полковником Крячко нужен персональный компьютер, человек, умеющий на нем работать, и чтобы никто, кроме генерала Орлова, не приставал к нам с вопросами. – Он кивнул и после паузы добавил: – Включая и вас, господин генерал-лейтенант.
– Хорошо. Сколько вам требуется времени?
– Возможно, месяц. Возможно, всю оставшуюся жизнь, пока не убьют…
– Разрешите? – Орлов взялся за ручку двери.
– Да-да, конечно, – Бардин подошел к дверям. – Лев Иванович, задержитесь на минуточку.
Когда Орлов и Крячко вышли, Бардин спросил:
– А вы не хотели бы отдохнуть недельки две в санатории?
– Спасибо, нет. – Гуров погладил ладонью лицо, словно проверяя, что в нем такого, что навело чиновника на подобные мысли.
– Ну-ну. – Бардин подошел к столу, взял визитную карточку, написал на ней домашний номер, протянул Гурову. – Мою жену зовут Алла, можно без отчества. Если вы, Лев Иванович, сумеете заглянуть к нам на чашку чая, мы будем искренне рады. Мы вас приглашаем и ждем в любой день…
– Благодарю. – Гуров взял визитку, кивнул, хотел добавить, что это вряд ли, но искренность и теплота, звучавшие в голосе хозяина кабинета, удержали сыщика от резкости, и он молча вышел.
Не придет, даже звонить не станет, подумал Бардин, усаживаясь за стол. Я для него лишь выскочка, чиновник, который по чужим костям хочет вскарабкаться повыше. И он недалек от истины, только непонятно, почему лезть наверх считается у таких, как Гуров, зазорным, даже неприличным?
– Когда хамит Лева, – Орлов указал на вошедшего в кабинет Гурова, – я особо и внимания не обращаю. Он порой не со зла, а по недомыслию. Он всех по себе меряет и силу рассчитать не может. Но ты, Станислав, который чуткий и хитрый, почто над человеком издевался? Не ментовский, не наш, глупый вопрос задал, и ты в ответ?.. Стыдно, парень, и меня, старого, дураком выставил. Получилось, что мой человек дерзок, нахален, меры не знает, следовательно, глуп. А когда подчиненный неумен – значит, и начальник с того же огорода. Стыдоба!
– Ну, Петр Николаевич, ну, грешен, покаялся уже, больше не буду. Вот Лев Иванович за меня ручается, – Крячко протянул руки к Гурову.
– Не паясничай, Станислав, – миролюбиво сказал Орлов и глянул на Гурова вопросительно.
– Они приглашали меня домой на чашку чая. Сказали, что будут рады, – ответил Гуров.
– Если интересует мое мнение, надо приглашение принять, – сказал Орлов. – Судя по всему, он парень приличный, ему неуютно в нашей конторе. Ты, конечно, не пойдешь, а зря. Хороших людей, даже если они начальники и стремятся сделать карьеру, надо поддерживать. Он доктор наук, юрист, читал лекции по уголовному праву, работал в Мосгорсуде, потом в Администрации президента, видно, головастый парень…
– Головастый на сковородку не попадет, – вставил Крячко. – Первое громкое убийство, и его вышвырнут. Министра не посмеют, начальника главка, – он поклонился Орлову, – трогать нельзя, работать кто-то должен…
– Не дури, – прервал Орлов. – Думаешь, он не понимал, когда согласился? Он все прекрасно просчитал, потому позвал нас, открыл карты. – Генерал взглянул на часы. – Все, господа хорошие, давайте работать. Признаться, чертовски рад, что мы опять вместе. Компьютер и спеца по нему получите завтра.
Кабинет Гурова, Крячко и компьютерщика был стандартным чиновничьим кабинетом со всем необходимым и без каких-либо излишеств. Три письменных стола, мягкие кресла, сейф неустановленного года рождения, шкаф для верхней одежды, три телефонных аппарата, стулья для гостей, одно окно, на подоконнике чахлый цветок.
Лопоухого и веснушчатого парня, который на следующий день принес компьютер, звали Артем Ермаков. Лет двадцати с крохотным хвостиком, он был тих, неразговорчив, фантастически упрям и настойчив в достижении цели, в чем очень быстро убедились старые сыщики.
Гуров уже больше года размышлял над тем, как можно современную технику использовать в розыске, но дальше картотеки, которая уже давно имелась, фантазия не шла. Гуров понимал, что возможности компьютера огромны, но как их использовать в деле? Впервые мысль о возможности при помощи компьютера напасть на след наемного убийцы появилась у сыщика, когда он прочитал статью в газете, в которой журналист достаточно аргументированно доказывал, что киллер высшего класса не имеет непосредственных контактов ни с заказчиком, ни с жертвой, поэтому и неуловим. Журналист излагал избитые истины, и Гурова это раздражало. Он решал задачу, связанную с использованием компьютера в розыске, не один день. Однажды призвал на помощь Крячко, поделился сомнениями и сказал:
– Станислав, давай помозгуем вместе, поговорим вслух, станем ловить друг друга на противоречиях, чтобы не получилось невольной подтасовки, шельмовства.
Оперативники долго обсуждали различные варианты и в конце концов пришли к выводу, что в принципе вопрос решить возможно, но для этого необходима помощь государственного аппарата, санкция министра и чтобы о путях розыска знали лишь Орлов да компьютерщик, без которого не обойтись.
С того разговора минуло около полугода, теперь сыщики получили все необходимые ингредиенты, остался пустяк – воплотить теорию в жизнь.
Артем Ермаков играл со своим компьютером и был в полном восторге, так как еще вчера не мечтал получить столь современную машину, и не обращал внимания на Крячко, который смотрел на мальчишку без симпатии, и на Гурова, усевшегося за свой стол и рисующего на листочке треугольнички, означавшие, что полковник растерян, сердит и вообще не в своей тарелке.
– Что нам стоит дом построить – нарисуем, будем жить, – изрек Крячко и постучал пальцем по лбу. – Мне, извини, простительно. Я только сыщик-скорохват, но вы-то, Лев Иванович, интеллектуал.
– Не говори незнакомых слов, – перебил Гуров. – Будь естественнее, ругайся матом.
Скверное настроение опытных сыщиков объяснялось просто. Они выяснили, что в своих расчетах учли многое, практически все возможное, кроме наличия в команде Артема Ермакова и его дальнейшей судьбы. Два опытнейших профессионала, просчитывая предстоящую операцию, начисто забыли, что начинают драку с противником, о котором лишь известно – он многолик, всемогущ и не соблюдает никаких правил. И неожиданно поняли, что, имея на руках беззащитного ребенка, начинают драку, которая в случае их сыщицкого умения плюс везения перейдет в кровавую войну на уничтожение. А без Артема сыщики лишаются главных козырей и весь замысел гроша ломаного не стоит.
– И как мы про тебя забыли? – Крячко смотрел на Артема удивленно. – Затмение на нас нашло?
– В каком смысле – забыли? – Артем отключил компьютер.
– В прямом, черт тебя подери! – Крячко взглянул на Гурова: мол, продолжать разговор или прекратить за ненадобностью, но никакого сигнала не получил. Гуров сидел с безучастным видом, словно происходящее его не касалось.
Крячко понял, что брошен, любое его решение в дальнейшем будет подвергнуто критике, и решил ударить друга побольнее.
– Понимаешь, парень, у нас с Львом Ивановичем был ученик – в отличие от тебя очень приличный оперативник, так восемь месяцев назад его убили. Он по нашему заданию убийцу устанавливал и установил, так его стрельбой на улице отвлекли, подошли сзади и выстрелили под лопатку. Ты не смотри, что у Льва Ивановича лицо портретное, он человек нормальный: смерть ближнего переживает. Я это к тому, что, ежели тебя убьют, мы вроде бы в похоронную команду превратимся.
Гуров смял лист, на котором чертил треугольнички, бросил в корзину и закурил, но не повернулся, на товарищей не взглянул. Артем знал, что Гуров – старший, только он решает, будут использовать в работе лейтенанта Артема Ермакова или отправят назад в аналитический отдел, молча смотрел на знаменитого сыщика, понимал – следует заверить полковника в своей преданности и бесстрашии, но слов не находил.
– Станислав, не грузи на парня лишнего, у него скоро своего с избытком накопится, – сказал Гуров. – А выпад в мой адрес я оценил, спасибо. Артем, сам знаешь, вид у тебя не геройский, но ты себя считаешь человеком смелым?
– Смелым? – Артем растерялся, достал носовой платок и протер экран компьютера. – Не знаю. В школе меня несколько раз били, но я не отступал. Лев Иванович, я же не оперативник, а математик и программист, в острых ситуациях не бывал.
– Ответ подходящий. – Крячко довольно кивнул.
– Если ты начнешь с нами работать, то окажешься в крайне острой ситуации. – Гуров погасил сигарету, ослабил узел галстука, посмотрел Артему в глаза. – Не люблю громких слов, но вынужден сказать: возможно, ты будешь рисковать жизнью. Подумай до завтра, реши. Твой отказ мы расценим как шаг мужественный. Договорились?
– Так точно, господин полковник, однако…
– Стоп! – прервал лейтенанта Крячко. – Тебе сказали: завтра. Постой на краю, погляди, куда прыгаешь. Мы ждем тебя здесь в девять утра.