Глава 4
Пленные
Наш путь лежал через лес, краем петляющей среди деревьев дороги. Движения по ней не было, хотя следы автомашин и мотоциклов присутствовали. Машины прошли тут не далее как вчера. Для ускорения можно было бы и по ней топать, но кто его знает, может, немцы где посты еще расставили, ловя таких, как мы. Так что мы лучше лесом и кустиками. Спокойнее как-то. Ближе к обеду мы вышли к пересечению лесной дороги с трассой. Пройдя вдоль нее, нам метров через триста нужно было свернуть в лес на еле заметную тропинку, ведшую к базе.
– Товарищ лейтенант! Тут, если по дороге еще километров пять пройти, хуторок лежит, может, заглянем? Мы когда с Васькой польскую базу искали, туда на разведку ходили. Там несколько польских семей живет. К нам хорошо относились. Молока давали попить. Может, новостями или продуктами разживемся? – обратился ко мне Максимов.
– Я не против. На обратном пути зайдем.
Наш разговор был прерван шепотом Одинцова, прибежавшего из головного дозора:
– Товарищ лейтенант! Там по дороге немцы наших пленных ведут.
– Где?
– Метров пятьсот дальше по дороге идут со стороны хутора. Трое конвоиров, повозка и четверо наших. Больше никого, – срывающимся от бега голосом доложил боец.
До заветной тропки оставалось всего несколько десятков метров. Здесь дорога близко подходила к лесу и делала небольшой поворот. Можно было без труда спрятаться от чужих глаз в редком кустарнике или в глубине леса. Тем более в нашей форме. Но кое-что удержало меня от команды укрыться в лесу. Что именно? Место для засады было как на подбор. Время обеденное. Движения по трассе нет. Три немца и наши пленные, а нас тут почти полтора десятка человек. И мы молча скроемся от врага? Нет, так дело не пойдет! Парням нужна тренировка, тем более в таких тепличных условиях. Будем брать. Пленные мне не нужны. Да и не будет там хорошего языка. Одна пехота, знающая настолько мало, что даже не стоит утруждать себя. Распределив между бойцами обязанности, перебежал к головному дозору, где в бинокль стал разглядывать колонну.
По дороге в окружении конвоиров колонной по одному шли четыре командира РККА. Два летчика, пехотинец и еще один гражданин, чью морду в грязных разводах, замызганной одежде узнал бы среди тысячи других. Третьим в колонне шел Серега Акимов. И как его оставить немцам на растерзание?! Тем более раненого, вон как руку, перевязанную грязными бинтами, баюкает. Летуны, кстати, тоже здоровьем не блещут. У первого кисти рук перевязаны, а у второго голова и руки. Знаки различия у них на петлицах не рассмотреть. Гимнастерки порваны, ремней нет, но парни явно комсостав. Кант на бриджах выдает. Шедший последним пехотный лейтенант ничем особым не выделялся. Высокий, стройный, подтянутый, физически крепкий славянин лет двадцати. Форма чистая, не то что у троицы, шагающей впереди. Гимнастерка коверкотовая, застегнута на все пуговицы и даже на крючок. Я уж о сапогах и не говорю. Не блестят, конечно, но чистые. Но печальный он какой-то. Глаза потухшие. Хотя кто его знает, вот попаду в плен, какие у меня глаза будут? Тьфу, тьфу три раза! Не дай бог!
Конвоиры – двое молодых солдат шли по бокам и держали оружие в руках. Третий, постарше, со знаками гефрайтора и автоматом на шее сидел на облучке повозки, двигавшейся позади колонны. Он явно скучал, управляя лошадью. Вел себя спокойно, колонну не торопил. Тем не менее зорко осматривал окрестности. Повозка чем-то загружена. Неплохой трофей для нас будет.
Серега не сдался. Задумал что-то. Зная его, можно даже не гадать, что именно. Рвануть хочет, место выбирает. Немцы колонну ведут по правой стороне дороги, ближе к обочине, держа левую сторону свободной для проезда. Тут до леса всего десяток метров пробежать. Ох, Серега, не спеши, пройди еще чуть-чуть, всего-то метров тридцать осталось. Дай народу потренироваться.
Еще раз уточнил бойцам, кто что делает. Мы замерли в ожидании. Немцы, не торопясь, приближались к нам. Вот наконец они рядышком, почти напротив нас. Тихо кашлянули винтовки снайперов, и следом за ними к упавшим конвоирам выскочили егеря, беря под контроль обстановку вокруг. Вся операция заняла всего несколько секунд.
Серега не растерялся. Сразу бросился к упавшему с пулей в голове конвоиру и подхватил его винтовку, готовясь дать бой остальным конвоирам. То же самое сделали и летчики, вдвоем бросившись ко второму конвоиру, подобрав его винтовку с земли и разворачиваясь к повозке. Вот воевать-то было уже не с кем.
Действуя сноровисто и слаженно, мои парни, проконтролировав немцев, осмотрели груз и побросали трупы на брезент повозки. Тут из леса появился я, весь такой красивый и лохматый. Нет, я, конечно, мог появиться и раньше, но мне хотелось посмотреть со стороны на реакцию бывших пленных. Она меня откровенно порадовала. Трое из четверых оказались нормальными парнями, а вот с четвертым была проблема. Убитый он какой-то, как бы чего не выкинул. Да снайперы и пулеметчики, оставшись на месте, хоть у них сейчас и другая задача – дорогу в оба конца держать от лишних свидетелей, прикроют.
Серега, опознав меня, обрадовался немыслимо.
– Я как знал, что тебя встречу! – не выпуская из рук винтовки и пытаясь меня обнять раненой рукой, сказал он.
– Здорово, бродяга! Серега, времени мало, потом поговорим, давай бери своих товарищей по несчастью и бегом в лес. Там вас встретят. Нам кое-что еще сделать надо, – ответил я, подталкивая Акимова в лес.
Все поняв, он позвал за собой остальных.
Долго задерживаться здесь было нельзя. В любое время могли появиться немцы, а мы тут как тополя на Плющихе. Метелкин доложил, что в повозке продовольствие – несколько туш свиней. Взяли в качестве трофеев автомат, две винтовки (на руках у бывших пленных), гранаты и немного патронов. Отличный приварок. Поручил двум бойцам отогнать повозку в лес и там, закопав трупы, ждать нашего возвращения, ведя наблюдение за перекрестком дорог. В случае необходимости парни должны были, бросив повозку, отступить в сторону лагеря. Хоть и были у меня на нее планы, но егеря мне были больше важны. Где и когда я себе еще надежных и проверенных людей найду?
Дождавшись, когда повозка скроется за поворотом дороги, мы вернулись под защиту леса. Сидеть и ждать кого еще в мои планы не входило, и так наследили. Немцы наверняка будут искать повозку и пленных. Не найдя, могут и лес прочесать. Ладно, что сделано, то сделано. Как там Скарлетт О’Хара из «Унесённых ветром» говорила: «Об этом я подумаю завтра»? У нас дел невпроворот.
Дав команду на выдвижение, мы вслед за головным дозором «сделали ноги». Серега, не расставаясь со своим трофеем, бежал рядом со мной. Остальных бывших пленных контролировали снайперы. Благополучно отойдя от дороги и обойдя вырубки, не доходя нескольких километров до базы, дал команду на привал. Нужно было дать людям отдохнуть, а заодно решить пару вопросов.
Во-первых, тащить бывших пленных на базу глупо. Мы с ними и здесь вполне можем познакомиться и переговорить. Кроме Сергея, я никого не знал. В деле не видел. Водку не пил и баб не лапал. Пусть летуны и показали себя с хорошей стороны и винтовку мы им оставили, но лучше перебдеть. Поживем, пожуем, а там уже допустим до тайн. Тем более что пехотный лейтенант мне все больше не нравился. Не знаю почему, но не нравился, и все тут. Вроде и бежал, как все, и даже более чем споро, словно всю жизнь по лесам только и бегал. Препятствия огибал умело, ни одной ветки не поймал, ноги правильно ставил. Вот только постоянно оглядывался по сторонам, словно ориентиры искал и запоминал. Вообще, мутный он какой-то.
Во-вторых, несмотря на то что в дупле нашлась банка в солидоле, уверенности в том, что база не захвачена врагом, не было. Мало ли кто мог еще спрятать банку. Хоть и не хотелось в это верить, но а вдруг. Взяли немцы, например, Егорова или кого другого из его команды, а тот взял да раскололся «за банку варенья и мешок печенья», подставляя командира. Или немцы вычислили парней и штурманули базу за то время, пока банка мирно меня дожидалась. Поэтому лезть туда без разведки глупо. И кандидатур для этого у меня только две – Максимов и Одинцов. Они базу в свое время нашли, нас на нее вывели, вот и сейчас сходят и посмотрят, что к чему. А мы тут с тыла прикроем, если что.
Отозвав парней в сторону, поставил им задачу и благословил на подвиг ради общества. После их ухода поднял оставшихся и на всякий пожарный переместил слегка назад и в сторону. Исходя из известной пословицы: «Береженого бог бережет, а не береженого конвой стережет».
Оттягивать разговор с бывшими пленными не имело смысла. У меня в распоряжении не менее часа, пока вернется разведка. Вот и надо использовать их по максимуму – познакомиться и пообщаться с новыми членами отряда. Собрав вокруг себя бывших пленных, представился, попросил представиться летчиков и пехотинца и, главное, предъявить, если есть, документы, подтверждающие их личность.
Документов ни у кого не оказалось. Вот только у Сереги морда была довольная, как у обожравшегося хозяйской сметаной кота. Видно, где-то припрятал.
Оба летных младших лейтенанта Петр и Михаил были недавно выпущены из училища. Совсем еще пацаны, раньше они мне казались старше. Повзрослевшими их сделали ранения и выпавшая доля. Грязные, в порванном обмундировании, потные, осунувшиеся, но с блестящими от радости глазами они стояли передо мной. Они были земляками, из одного училища, одного курса и одного полка. За несколько недель до начала войны прибыли из училища в Бобруйск. Были зачислены в состав 3-й эскадрильи 24-го Краснознаменного скоростного бомбардировочного авиационного полка 13-й бомбардировочной авиационной дивизии. Летали на «СБ». 22 и 23 июня в составе полка бомбили скопления войск и артиллерийские позиции врага в районе Бяла – Подляски, Коссова и Сувалок. Во второй половине 23 июня экипажам была поставлена задача на нанесение бомбового удара по скоплению немецких войск в районе Бреста. Бомбардировщики шли без истребительного прикрытия. На подходе к цели были атакованы истребителями противника. Отбивались как могли, но не повезло. Петра ранило в голову. Их машины были сбиты, экипажам удалось дотянуть до пущи и выпрыгнуть с парашютом. Покидая самолеты, получили ожоги рук. Ветром экипажи разнесло в стороны. После приземления некоторое время скитались по лесу, пытаясь собраться вместе. Нашли только друг друга и бортстрелка. Несколько раз натыкались на немцев, но благополучно ушли от них. Так и блуждали по лесу, пока не встретились с группой наших раненых, скрывавшихся от немцев. На шестнадцать раненых у них было две винтовки и четырнадцать патронов. Старшим над ними был военфельдшер. Они два дня ждали подмоги, но ее не было. Медикаментов и продовольствия осталось мало. 26 июня было принято решение добыть продовольствие на хуторах. Из ходячих были летчики с бортстрелком и еще два красноармейца. Они и пошли. Один из красноармейцев оказался местным и выступил в качестве проводника. На подходе к хутору попали в засаду. Оказать сопротивление не успели. В ходе драки были скручены и избиты. У пленных отобрали оружие и документы, после чего доставили на хутор и заперли в сарае. Пленных не допрашивали, просто держали под охраной в сарае. Сегодня утром всех командиров, находившихся в сарае, собрали в колонну и отправили в Брест. Бортстрелок и красноармейцы остались на хуторе.
Лейтенант-пехотинец представился Буданцевым Игорем Николаевичем. Был он из Москвы. Учился в педагогическом институте. Осенью прошлого года был направлен на краткосрочные курсы в военное училище. По окончании их был направлен в 62-е УР. Войну вместе с тремя бойцами своего взвода встретил у Западного Буга. Оборону держал в недостроенном доте. Из оружия у них был станковый пулемет и несколько винтовок. Патронов, продовольствия и воды было мало. Личное оружие Игорю выдать не успели. Связи с соседними дотами и командованием не было. Пехотного прикрытия тоже не имели. Держались до вечера. Ночью удалось связаться с соседями. От них узнали, что есть приказ командования УРа отступать, так как немцы уже в нашем тылу. Решили вместе выходить к нашим. В пущу удалось пробраться без боя. По всем дорогам двигались колонны врага. Куда идти, никто не знал. Поэтому двигались общим направлением на восток. Питались чем придется. Ночевали в оврагах или рощах. С местными не связывались. Несколько раз видели, как они сдавали немецким войскам наших пленных. Несколько дней назад рано утром в районе Каменца на их группу напали немцы. Игорю от них удалось скрыться, так как он спал в стороне от всех. Что случилось с остальными, не знает. Оставшись один, решил идти дальше. Вчера вечером попал в плен. После обыска немцы привели его на хутор и засунули к пленным в сарай. Утром присоединили к остальным командирам.
В принципе все было понятно. Рассказанные истории достаточно правдоподобны. Летунам я верил полностью. Тем более что на хуторе есть еще три свидетеля их похождений. А вот с Буданцевым сложнее. Есть в его рассказе некоторые нестыковки. Например, про ночевки в поле и лесу. Где вы видели, чтобы человек после нескольких дней блужданий был такой чистый и опрятный? Нигде! Вот и я о том. Грязный он будет весь! Форма помнется и испачкается, руки будут в грязи, как ты ни отмывайся, все равно где-нибудь да останется. Хотя бы под ногтями, а тут ничего такого. Хоть и не нравится он мне, но пока рано о чем-то говорить. Предъявить нечего. Посмотрим за ним, а там видно будет.
Расспрашивать Сергея о его скитаниях не стал. Успею, у нас с ним разговор будет долгий. Пока начнем строить товарищей. Объявил, что я им очень даже верю. Но есть несколько моментов, которые они должны понять и принять во внимание.
– Лично я, кроме лейтенанта Акимова, никого из вас не знаю. Документов, подтверждающих вашу личность и воинские звания, нет. Тех, кто бы мог здесь подтвердить ваши рассказы о попадании в плен, поведении на поле боя, тоже нет. Поэтому я могу предложить следующее. До подтверждения ваших рассказов свидетелями или подтверждения личности несколькими командирами вам придется повоевать в качестве обычных бойцов, без ношения знаков командирского отличия. Никаких привилегий для вас не будет. Все мои приказы исполнять в соответствии с требованиями Уставов. В случае неповиновения – расстрел. Цацкаться ни с кем не буду.
– Статья 193.3 Уголовного кодекса РСФСР. Неисполнение военнослужащим законного приказания по службе, если это неисполнение имело место в боевой обстановке, влечет за собой применение меры социальной защиты в виде лишения свободы на срок не менее трех лет, а если оно повлекло за собой вредные последствия для боевых действий – высшую меру социальной защиты. С учетом того, что для отряда, находящегося в тылу врага, любое деяние несет вредные последствия, то действия командира будут совершенно правильными, – процитировал и прокомментировал статью Акимов. До этого времени Серега в мои дела не вмешивался. Молча выполнял все, что говорили. Понимал, что на мне и так куча дел и ответственности висит. Хоть и трудно ему было сдерживать свои эмоции от столь неожиданного освобождения. Но он терпел, ждал, когда я освобожусь и уделю ему время и внимание.
– Товарищ лейтенант! А до какого времени будет идти проверка?
– До подтверждения ваших показаний или до выхода к нашим войскам. Еще вопросы есть? Вопросов нет! Прекрасно! Прошу привести форму одежды в порядок, сняв кубари. Хранить их вы можете у себя. Сереж, винтовку отдай Михаилу, тебе Паршин автомат отдаст. Вы сможете с винтовкой управиться?
– Вполне. Бинты стрелять не помешают, – ответил Михаил.
– Вам, Буданцев, чуть позже тоже оружие найдем, – ответил я на не высказанный лейтенантом вопрос. Хоть и можно было тряхнуть бойцов на излишки, но не лежала у меня душа к лейтенанту. Пусть подождет. Разберемся, посмотрим на него, тогда и выдадим.
Парни, помогая друг другу, сняли кубики. Паршин отдал летчикам и Акимову снятые с немцев сбруи. Надев их, они приобрели достаточно воинственный вид. С обмундированием вопрос позже решим. Переоденем парней, на базе и в лагере есть небольшой резерв формы, а пока требовалось оказать им медпомощь. Пригласив Усольцева, попросил его оказать помощь летчикам. Он перебинтовал и обработал летунам раны. В принципе ничего страшного – ожоги не сильные и подживающие. Дней через пять заживут. Главное, что им очень вовремя оказали помощь. Пока делали перевязки, парни сдерживали свои эмоции, но было видно, что больно, и очень. Раной на голове Николай заниматься не стал, оставил для Самойлова. Квалификация не та. Петр уверил, что там ничего страшного нет, пуля прошла по касательной, содрав кожу. Сергей от перевязки отказался, сказал, что потом сделает. Вообще, несмотря на ранения, плен, освобождение и кросс по пересеченной местности, держались парни достаточно бодро и уверенно. Хотя все это сил им явно не прибавило. Единственное, чем я им сейчас мог помочь, так это покормить. Достав из рюкзака и вскрыв ножом пару банок тушенки, предложил перекусить. Взятыми напрокат у снайперов ложками парни ели аккуратно, не торопясь, хоть и видно было, что голодные. По полбанки на человека совсем немного, но пока и этого достаточно. А то с голодухи еще с животом что случится, а оно мне надо? Двигаться как следует не смогут, начнут искать укромные места для надобностей, наоставляют следов для немецких поисковиков. Ведь поленятся же все закопать и замаскировать.
Старшим над штрафниками я поставил Паршина. Парень он рассудительный, спокойный, а главное – все замечает и понимает. Вот и присмотрит за «найденышами». Пока лейтенанты ели, я успел его проинструктировать, в том числе и по Буданцеву.