ПРОЛОГ
Предчувствуя героя. Сначала ты мне снился
Навстречу друг к другу по разным дорогам и снам
Мы двигались снова, забыв, о себе и о мире.
А что там случилось? Да это же Лада- весна,
Тебя мне швырнула, и снова небесные шири
И дали миров вдруг скрестились у этих ворот,
И странные тени, куда-то исчезли внезапно.
– Мессир, вы крылаты, но кто там, ваш ангел и кот,
Да нет, Маргарита, мы все – таки были крылаты.
Мы снова могли дотянуться до этой звезды
И в небе бескрайнем внезапно и дерзко столкнуться,
На Любинском полночь, откуда, о, звездный мой, мы
Посмели к истокам, и юности нашей вернуться?
Какие-то люди стоят у меня за спиной,
Какие-то тени тебя в этом мире встречают.
Но что там сегодня? И кто же пришел за тобой?
Но слепо и глухо немая мне страсть отвечает.
Мы были спокойны пред смертью и жизнью опять.
Коровьев погладил небрежно в тиши Бегемота,
Бродяга – скрипач продолжает грустить и играть.
И знаю, что в полночь опять потеряем кого-то.
А кто-то остался, но снова прильнула к тебе
Душа ни жива, ни мертва, и просила о мире.
Навстречу друг к другу, и больше не веря судьбе,
Забытые путники в сером просторе парили…
Сначала ты мне приснился. И это был самый странный сон.
Тогда я впервые услышала звуки саксофона. Звучала «Песня первой любви».
Я никогда не видела тебя прежде, и я знала тебя всегда. Я точно знала, что мы встречались раньше, в разных пространствах и временах ты приходил ко мне снова и снова. Я всегда сразу узнавала тебя. Наверное, это и называют любовью с первого взгляда. Кто поверит в то, что мы в первый раз пришли в этот мир, где ничто не вечно под луной, но все повторяется в бесконечности.
Если ты под звуки своей завораживающей музыки перенесешься в другое пространство, то обязательно вспомнишь, что было с нами до этой жизни. А возможно тебе удастся припомнить и нашу первую встречу. Помнишь, тогда, в древней Греции, ты был бродячим философом. Не потому ли мне так хорошо известны все те мифы, да что там известны, чудесные сюжеты когда-то стали частью нашей реальности и остались с нами навсегда. А теперь, чтобы воскресить прошлое, я готова рассказывать их снова и снова.
№№№№№№№№№
А потом, в Италии ты был строителем храмов, а я – твоей возлюбленной. О, как ты хотел что-то сотворить своими руками, уверенный, что такие строения вечны, и они напомнят миру о тебе. И когда я прикасаюсь к камням древних строений, я снова возвращаюсь в наше прошлое, оно великолепно. Любили ли мы друг друга, что произошло в той жизни? Не знаю, но когда-нибудь обязательно вспомню, память всегда возвращается.
Разве ты не помнишь, но это ты был тем самым пророком в Иудеи, голову которого затребовала у грозного царя обольстительная танцовщица, и плененный ее танцем, ни в чем не смог отказать ей царь – это наша с тобой история, она повторится потом еще раз, но лучше не вспоминать о ней вовсе.
А потом ты потерял голову от любви и страсти, но это было уже не так трагично, хотя так прекрасно, мой любимый. Любовь, как и жизнь, длится только одно мгновение, но она бессмертна, в том и состоит ее особенная прелесть.
Мы встречались много раз и всегда безошибочно узнавали друг друга. Но если ты все еще никак не можешь этому поверить и утопаешь в сомнениях, то я напомню тебе и о другой нашей жизни. Мы встретились на земле Древней Руси. Ты был безнадежно влюблен в княгиню и стал воспитателем ее сына. Ты на все готов был, чтобы оставаться с ней рядом, но она любила того, кого называли Олегом Вещим. Князь погиб. Им скоро пришлось расстаться, тебе казалось, что появилась надежда, но мертвого она любила еще больше, чем живого. А еще она любила власть, а потому это была самая печальная история о твоей безответной любви. Но даже неразделенная любовь прекрасна, нет ничего величественнее и краше, чем самое пленительное и самое таинственное в мире чувство. Страдания, если не убивают, то делают нас сильнее и краше. Тогда ты поспешно покинул этот мир, чтобы снова появится на свет в Британии и стать королевским астрологом. Но магические книги и заклятия не помогли тебе получить руку и сердце королевской дочери.
Пять первых жизней, пять опытов, пять разочарований. Судьба бывала к тебе так жестоко, мой дорогой, но горький опыт всегда полезен. Он неизменно рождает желание вернуться в этот мир и если не все, то хоть что-то исправить с каждым разом становилось все сильнее. В нашей шестой жизни была Испания, средние глухие века и костер инквизиции для ведьмы, в которую тебя угораздило влюбиться. А она, как настоящая ведьма, никого не любила, и все оказалось напрасным. Ты пытался спасти ее, но она не собиралась спасаться и не приняла твою помощь, умереть, а вернее сгореть дотла ей было легче и интереснее, чем оказаться в твоих объятиях. Но и ты был женат на другой, и все что мог дать ей в той жизни – только сделать ее своей наложницей. А она всегда была самым свободным в мире созданием, такой и осталась, когда подобно древней царице сама шагнула в то пламя, которое разожгли для нее блюстители веры, морали и нравственности.
Сколько раз потом в твоих снах повторялась эта картина – она сгорала дотла у тебя на глазах, ты не пытался даже забыть ее, и никакая другая женщина никогда бы не смогла сравниться с ней.
В той жизни у тебя была немалая власть, но она оказалась не так велика, чтобы заполучить ее любовь. Ты покинул этот мир, навсегда отравленный этой страстью. Но снова вернулся на землю и стал Киевским князем в лихую годину, когда Окаянный Батый сжег твою столицу, и твоя возлюбленная была похищена им. Что оставалось светлому князю в те дни? Снова отстроить свой город и отправиться в орду, чтобы спасти любимую. Но только отрава в чаше, преподнесенной грозным ханом, оставалась тебе в той жизни. И русский Орфей, отправившийся в ордынский ад, вернулся оттуда полуживым, чтобы умереть в собственном мире, но вам не суждено было на этот раз даже увидеться.
Ты умирал в городе, который только начали строить твои умелые мастера, понимая, что в любой день Батый может налететь снова, и все уничтожить. Но и тогда они бы засучили рукава и снова принялись за дело, только тебе уже не суждено было этого увидеть.
Тогда ты снова вернулся в Италию, и был философом, а она знатной дамой и чужой женой, понятия не имевшей о твоей любви. Она была спокойна, отстранена и несчастна. И тебе оставалось только в сонатах и сонетах говорить о своей безумной страсти и неразделенной любви. Она рано умерла, была похоронена в семейном склепе, куда ты не мог даже подойти, чтобы немного побыть наедине с незнакомой, но любимой женщиной. Унылой чередой тянулись пустые и одинокие дни, которые не могли уже принести ничего нового и интересного. Когда и как они закончились, какое это имело значение.
Но с невероятным упрямством ты вернулся в этот мир снова, на этот раз это была туманная Германия, в девятой жизни ты был почти гениальным художником. Впервые за все времена она любила тебя, да так, что можно было задохнуться от счастья. Ты знал, что не стоит заигрывать с судьбой, те, чьи портреты мы выставляем на обозрение, быстро нас покидают. Но ты был одержим и не мог не рисовать, тебе хотелось показать ее всему миру, рассказать о своей любви. И она очень скоро умерла от какой-то загадочной болезни. И ты остался в одиночестве, в объятьях только своего прошлого. Не было исхода твоему горю, не было ни одной женщины, которая могла бы утешить и вернуть смысл жизни. Ты хотел вернуть ее, но понимал, что бесполезно спорить с небесами, и тогда ты просто отправился к ней, не в силах больше оставаться в мире людей, таких холодных и чужих. И в третий раз ты пришел в этот мир в Россию, чтобы писать стихи, любить императрицу, и бросить вызов всему миру, а потом, в полном отчаянии в 37 лет шагнуть под пистолет. На этот раз твоим врагом стал могущественный русский император. Ему удалось смирить твой бунт, но стихи остались тем памятником, который подарил тебе бессмертие. Его не может сокрушить время, он останется, пока «жив, хоть один пиит».
Так было в наших с тобой пространствах и временах, И потому, вернувшись в мир в 11 раз, ты не мог не выбрать музыку, и самый сексуальный из всех инструментов, который мог поведать миру о том, что переживала твоя душа, отправляясь в странствия в пространствах и временах.
Сначала ты мне приснился, потом я услышала звуки саксофона, а когда увидела тебя, такого юного и такого талантливого, то не могла понять, откуда ты взялся, как ворвался в этот мир. Но чем больше думала о тебе, чем больше вспоминала, тем яснее становилось, что никто из нас, талантливых и бездарных не приходит в мир в первый раз. Все мы прожили уже не одну жизнь, оттуда и опыт, и тайные знания, и умения, которых не могла быть на первый взгляд, но они есть. И любовь в наших душах, она появляется не сразу и не вдруг. Прекрасная чаша души постепенно наполняется теми чувствами и переживаниями, которые в один прекрасный момент способны перевернуть этот мир и подарить ему невероятную радость.
Я пою, и значит, я люблю,
Я люблю, и значит, я живу.
Помнишь, как пел ты мне это недавно, еще не осознавая подлинного смысла этих слов.
Музыка, стихи, картины – это те ценности, которые призваны пробудить в нас память о прошлых жизнях, вероятно, для этого они и существуют в мире. Они запечатлели уже ушедшие мгновения, то, что нам не дано вернуть никакими другими способами, и память воскрешает те страны, те миры, где мы уже были и любили, и страдали.
Все это я поняла, когда увидела тебя сначала во сне, а потом и наяву, когда услышала поразительную песню саксофона. Зал был полон, но играл ты только для меня, мы оба это прекрасно понимали.
В мире, залитом лунным светом, звездный мальчик играл для меня одной песню первой любви. Так было, и так будет в следующей нашей жизни, потому что мы встретимся вновь, мы не можем не встретиться.
Ты вернешься, и я всегда буду ждать тебя. И не может быть по-другому.
ОТ БЫТИЯ К НЕБЫТИЮ
Не забудь, что я вернусь к тебе.
Еще немного и я страстным желанием
Соберу прах и пену для другого тела.
Пророк К. Джибран
Если в сумерках памяти
Нам суждено еще встретиться,
Мы вновь поговорим друг с другом
И ты споешь мне таинственную песнь…
Любовь не знает собственной глубины,
Пока не приходит час разлуки.
ДО ПРОЛОГА
На берегу моря стоял замок. Это серое величественное сооружение хранило в своей утробе многие тайны. Но за неприступными его каменными стенами еще продолжалась жизнь.
В старинном замке на берегу моря доживала свой век влюбленная пара пожилых людей.
Старик ходил по морскому берегу до самого заката и размышлял, вспоминая о прошлом. Иногда в памяти его всплывали, а порой вспыхивали, как молнии, какие-то факты и события, случившиеся ли в реальности, или вычитанные им из книг. Старинными изданиями классических произведений была забита его библиотека. Усталый философ искренне дивился тому, что удавалась вспомнить, и не знал, как ему поступить со своими воспоминаниями.
Иногда он думал о прошлом, не скрывая досады, потому что оно казалось блестящим, но совершенно ненужным хламом.
Его вечная спутница, забыв обо всем на свете, и даже о своем вечном возлюбленном, отложив дела, которые еще вчера считала очень важными, запиралась в своей комнате и, забыв о реальности, писала роман.
В такие минуты ей казалось, что она занималась творчеством всегда, хотя только недавно в первый раз взяла в руки ручку и листы бумаги, и никогда прежде ничего не писала, кроме очень коротких писем, похожих на открытки, где было не больше дюжины самых сухих слов, обращенных к ее старинным приятельницам. Старуха и не подозревала, что многих из них давным-давно нет на этом свете.
Теперь же, забыв окончательно о живых и мертвых, Она писала роман о прошлом, где в реальность врывались сны и грезы. Она не думала о том, плохо или хорошо это получается, просто хотелось успеть доделать то, что было задумано и стало внезапно ложиться на бумагу превращаясь в страстные, а порой и странные ее воспоминания, переживания, интриги….
Но когда она прочитала первые страницы своего творения Старику, то поразилась его реакции.
Ей ли не знать, каким умным и ироничным, часто беспощадным критиком он был. С ним невозможно было спорить, да она и не пыталась, давным-давно став кладбищем идей. Но философ был поражен и заинтересован, его глаза загорелись от любопытства и радости. Так он смотрел на нее, при внезапном столкновении и первом знакомстве, тысячу лет назад.
И сейчас она смела верить в то, что это не только из-за личных пристрастий к автору и к тому, о чем она пыталась поведать миру, с которым им обоим очень скоро придется проститься.
Она читала ему долгими вечерами то, что успевала написать днем. И они вместе вспоминали о тех временах и людях, которые растаяли без следа, и никакими другими способами их уже невозможно было вернуть в реальность.
№№№№№№№№
Два старика остались той единственной связующей нитью, которая еще существовало между прошлым и будущим. И прошлое, почти забытое, стертое из памяти, снова продолжало любить и жить..
Никому никогда еще не удавалось так ясно и четко проследить путь во все свои прошлые жизни и доказать миру простую истину. Появившись в незапамятные времена, два человека встречаются, любят друг друга, умирают и снова возвращаются в мир, чтобы встретиться и любить друг друга. Все остальное только случайные черты времени и жизни, которая может чем-то отличаться от предыдущей, но неизменной и вечной остается любовь, какие бы странные и порой трагические оттенки она не обретала.
Влюбленные и любящие, они спокойно покидают этот мир, потому что знают, что вернутся и встретятся снова. По-другому не может быть, если бы они не встретились снова, жизнь с ее радостями и страданиями не имела бы никакого смысла.
№№№№№
Старуха писала свой роман. Иногда, когда слезились глаза или она чувствовала усталость, Алина невольно прерывала работу и шла к морю, чтобы еще раз взглянуть на своего любимого, прикоснуться к реальности и полюбоваться красотой заката.
– Это только прошлое, – говорила она себе и ему, – это только причудливое воспоминания. А реальность – это море, замок на берегу, закат. Прошлое не должно так влиять на настоящее, которое ускользало незаметно.
Но она понимала и чувствовала совсем иное. Прошлое не могло не влиять на настоящее. Оно казалось порой таким реальным, что сны были похожи на явь, возникали давно забытые голоса и запахи, которые нельзя было перепутать ни с какими другими.
В такие минуты она была особенно спокойна и счастлива. Прошлое могло жить в настоящем. Соединились разные времена и события, и все обретало причудливые, часто фантастические формы, но от этого становилось еще интереснее и важнее.
Теперь Алина жила в предполагаемых обстоятельствах, которые и были и не были кусками ее прошлой жизни.
Но они казались такими прекрасными.
НАЧАЛО НАЧАЛ
И была только пена на песке, ночь и страх, когда Учитель решил поговорить о главном.
– Я не знаю, что такое любовь и страсть. Но я хотел бы провести этих двоих по всем их жизням. Пусть они появляются в разных временах и разных странах, пусть находят и снова теряют друг друга, теряют и находят..
Пусть их любовь окажется сильнее смерти, как было сказано у мудрого царя, только это и стоит нашего внимания и оправдания бренного существования. И пусть хоть иногда она будет счастливой. Но это должно происходить не всегда, иначе это было бы скучно.
– Ты напрасно тревожишься, счастливой любви, которая бы длилась долго никогда или почти никогда не бывало, потому что они смертны, едва встретившись и узнав друг друга, им снова придется расстаться, а потом мучительные поиски, бесконечные ожидания, и потери, страх перед новой не встречей.
– Тогда я спокоен, – улыбнулся Он, – у нас в запасе вечность, у них только миг. И мы не будем терять их из вида все это время.
Учитель не скрывал своей грусти. Он слишком хорошо знал своего собеседника. И то, что для того было только забавой и развлечением, для него, всегда принадлежавшего роду человеческому, казалось еще важнее, чем прежде – это вспышка звезды – одна человеческая жизнь.
Он знал, что вступил в сговор, в странную игру с великим духом. И он сочувствовал заранее тем двоим, которым предстояло находить и терять друг друга дюжину раз, любить и ненавидеть, очаровываться и разочаровываться снова и снова, на миг обретать душевное равновесие и даже счастье и снова с ним расставаться, какая это должно быть невероятная мука. Они будут, в отличие от всех остальных, вспоминать свои прошлые жизни, вернее, они просто не смогут их забыть.
Он не противился этому, потому что знал, что тот, другой слишком упрям, и будет поступать только так, как сам этого хочет. Но было и еще одно. Если он решил подарить двум душам столько страсти и любви, почему бы ни принять такой дар. Разве лучше будет, если они все свои жизни, которые им отпущены, проживут без любви, в тоске, покое и одиночестве?
Нет, он вовсе не хотел для них такого кошмара.
Любовь и страдания – это лучше, чем ничего. Тишина и покой – удел кладбищ, а для них еще существует жизнь, потому пусть живут и страдают, теряют и находят снова. И этого хотел он, написавший когда-то Фауста еще ничего не зная наверняка. Он и сам на склоне своих лет полюбил юное и очаровательное создание, вкусивший этого невероятного счастья и боли.
Потом были и другие жизни в других временах и пространствах, но такого больше не бывало никогда. И он стал Учителем по праву, но разве не хотелось ему порой снова жить, любить и страдать. Но он вынужден был теперь смотреть со стороны на все происходящее
Нет, не зря он любил Мефистофеля, и он сам создал его таким в своей трагедии. Это была одна половина его души, и не самая худшая, это надо было признать.
Когда Мефистофель исчез, Учитель даже загрустил немного, а что если ничего этого не будет, и он только обманул его ожидания?
Но волнения были напрасными. Все будет так, как задумано.