Глава 3. Как работает мысленная тренировка?
В настоящее время в литературе можно найти большое количество исследований, посвященных изучению роли мысленных образов в спортивной деятельности. Известные на сегодняшний день различные теоретические и прикладные модели, разработанные на основе работ в данной предметной области, можно условно разделить на три направления.
3.1. Исследование особенностей использования спортсменами образов
А. Ватт, М. Спитл и Т. Моррис предложили простое и лаконичное определение: «использование образов – то, как люди представляют себя, чтобы обучаться и совершенствовать навыки с целью повышения эффективности их реального выполнения. … [это] оценивается с точки зрения когнитивных и мотивационных аспектов».[55] Ш. Мэрфи и К. Мартин в ходе анализа уже упоминавшийся нами ранее прикладной модели использования образов в спорте K. Мартина, С. Морица и К. Холла сформулировали следующее определение: «применение спортсменами образов для достижения различных когнитивных, поведенческих и эмоциональных изменений».[56] Кроме того, необходимо отметить тот факт, что наиболее разработанные модели по данному направлению представляют собой скорее развитие взглядов определенных, ключевых авторов (таких как К. Холл, К. Мартин, К. Манро, Ш. Мэрфи и др.), нежели многообразие диаметрально противоположных точек зрения.
Так, в доступной форме особенности включения спортсменами образов в свою спортивную деятельность описаны в модели «Четыре W использования спортсменами образов», представленной К. Манро, П. Жакобби, К. Холлом, а также Р. Вайнбергом.[57] Авторы утверждают, что, ответив на следующие четыре вопроса, можно достигнуть полного понимания специфики «спортивных» образов: где («where») спортсмены используют образы, когда («when») спортсмены используют образы, что («what») представляют спортсмены и зачем («why») спортсмены используют образы.
«Где» относится к ситуациям использования образов: происходит ли это в рамках тренировочного или соревновательного процесса? Авторами было показано, что спортсмены чаще используют образы в соревновательных ситуациях, нежели в тренировочных.
«Когда» связано с выбором времени использования образов. Данный параметр определяется по отношению к распределению моментов использования образов: во время тренировочного процесса или за его пределами; до или после соревнования или же в качестве компонента релаксации.
«Зачем» отражает функциональные аспекты использования образов.
Наконец, вопрос о том, «что» представляют спортсмены, отражает содержательные аспекты использования образов. Данные, полученные в ходе проведения опросов спортсменов (касающегося особенностей использования ими образов в рамках тренировочного и соревновательного процесса), позволяют считать «что» наиболее разработанным параметром данной модели.
Специфика содержания образов спортсменов раскрывается авторами через шесть базовых категорий (рис. 1): 1 – образные сессии, 2 – эффективность представлений, 3 – характер изображения, 4 – специфика ситуации, отраженной в образе, 5 – тип образов и 6 – контролируемость образа. В свою очередь соответствующие им подкатегории в большей степени связаны со специфическими качественными и процессуальными характеристиками образов, такими как сенсорная вовлеченность, формирование изображения, управление им, эмоциональные состояния и перспектива, с которой формируется образ.
Рис. 1. Содержание образов
Другим примером модели, раскрывающей проблему использования образов, является еще одна попытка осмысления данного вопроса Ш. Мэрфи и К. Мартином – «трехуровневая модель использования образов в спорте»[58] (рис. 2).
Рис. 2. Трехуровневая модель использования образов в спорте
Первый уровень – «характер образов» – касается сущности понятия «образ» и отражает все виды физиологических и когнитивных процессов, связываемых с образными представлениями.
Второй уровень – «использование образов с конкретной целью (повышения эффективности деятельности)» – предполагает не только использование образов спортсменами как отдельную технику, но и сочетание их с другими видами психологической подготовки.
На третьем уровне раскрывается роль значимости, смысла образа для спортсмена. К настоящему моменту данный аспект модели все еще остается наименее разработанным.
Взаимосвязь уровней обосновывается авторами по следующей схеме: наиболее эффективной стратегией использования образов (второй уровень) является учет специфики образов (раскрываемой на первом уровне). Третий уровень оказывается связан с двумя первым уровнями уже потому, что как физиологические, так и когнитивные особенности использования образов обладают индивидуальной спецификой. Данная модель по сути своей может выступать в роли средства построения единой концепции понимания образа в спортивной деятельности.
Проблема использования образов в спорте анализируется также в модели PETTLEP, предложенной П. Холмсом и Д. Коллинсом[59] (рис. 3).
Рис. 3. Модель PETTLEP
По мнению авторов, оптимальный вариант применения образов становится возможным только при учете следующих компонентов (входящих в состав модели):
1. Физическое состояние (P – Physical) – физические сенсации, ощущения, переживаемые спортсменом. К нему может относиться ношение определенной спортивной формы, расположение в конкретной стойке, удержании спортивного инвентаря,[60] в том числе физическая нагрузка, которую может испытывать спортсмен. Хотя следование принципам традиционного метода релаксации говорит о необходимости отсутствия какого-либо физического напряжения, авторы утверждают, что «раздражение периферических рецепторов и активация моторной системы во время работы воображения усилят психофизиологическую согласованность».[61]
2. Окружение (E – Environment) – физическое окружение, в котором воображается действие. Считается, что оно должно быть максимально приближено к реальному окружению профессиональной деятельности спортсмена.
3. Задача (T – Task) указывает на то обстоятельство, что воображаемое содержание должно быть ориентировано на специфику деятельности спортсмена с тем, чтобы спортсмен мог фокусироваться на тех же мыслях, чувствах и действиях, что и при выполнении физического действия.
4. Время (T – Timing). Проблема времени отражается в темпе выполнения воображаемого действия. Хотя некоторые авторы утверждают, что оно должно быть замедленно, чтобы спортсмены могли максимально переживать выполнение действий, П. Холмс и Д. Коллинс убеждены, что при выполнении воображаемого действия необходимо соответствие темпу выполнения реального действия, поскольку для каждого вида спорта специфичным является свой темп.
5. Обучение (L–Learning) – содержание образа должно соответствовать степени освоения навыка спортсменом.
6. Эмоция (E – Emotion) подчеркивает важность нахождения спортсмена не в расслабленном, а в эмоциональном состоянии, аналогичном тому, которое он испытывает при реальном выполнении действия.
7. Перспектива (P – Perspective) затрагивает рассмотренный нами ранее вопрос о том, как необходимо представлять образ. Традиционно считается, что образ, в котором спортсмен «смотрит своими глазами» на происходящее, является наиболее адекватным для отработки различных навыков. Однако, по мнению авторов, наиболее продуктивным является совмещение такой перспективы с видением извне.
Данные исследований убедительно показывают, что включение всех компонентов модели PETTLEP повышает эффективность использования спортсменами образных представлений. Кроме того, эффективность данной модели в целях повышения спортивных результатов продемонстрирована в работах К. Вэйкфилда и Д. Смита,[62] Д. Коллинса,[63] К. Райта[64] и др.
Наконец, рассмотрим уже упомянутую нами ранее прикладную модель использования образов в спорте. Важнейшим базовым элементом прикладной модели использования образов в спорте А. Паивио[65] является функциональный анализ образов с точки зрения вопроса об опосредовании образом деятельности человека. А. Паивио предложил 2×2 модель образов, категории которой получаются путем сочетания измерений когнитивных и мотивационных закономерностей формирования образов, которые, в свою очередь, реализуются на общем и специальном уровнях, связанных с достижением определенной цели. Различие в измерениях проводится на основе содержания образов.
К. Холл, К. Мартин и С. Мориц[66] расширили четыре оригинальные категории А. Паивио, описав пять типов используемых спортсменами образов: (a) КО – образы, связанные с целостными программами двигательных навыков, соревновательными стратегиями; (b) КС – образы, направленные на совершенствование или образование навыков; (c) МО-A – образы, связанные с физиологическим возбуждением, релаксацией и соревновательной тревогой; (d) МО-Р – образы, репрезентирующие эффективный копинг и уверенность в трудных ситуациях, и (e) МС – образы, олицетворяющие конкретные цели и целенаправленную деятельность.
Таким образом, тип образов, используемых спортсменом, является центральным элементом данной модели и называется при этом также функцией или целью, ради которой применяются образы. Следовательно, условно можно выделить четыре компонента модели (рис. 4): тип используемых образов (например, МО-A, КС), результаты применения образов (например, проработка стратегий), способность к образным представлениям и ситуация применения образов (например, в ходе тренировки, соревнования или в период реабилитации).
Рис. 4. Модель использования образов в спорте К. Холла, К. Мартина и С. Морица
В ходе анализа представленных выше моделей использования образов мы обнаруживаем необходимость более четкого определения наиболее распространенных компонентов, входящих в их состав. То есть таких часто пересекающихся понятий, как тип образа, содержание образа, перспектива образа, характеристики образа, функция, результат и ситуация применения образов. Обобщая данные более поздних работ[67][68] исследователи также пришли к выводу о необходимости прояснения сути данных понятий, особое внимание уделяя трем из них: содержанию, функции и характеристикам образных представлений спортсменов. Ввиду отсутствия четких границ между понятиями (так, например, в модели Мартина и др. не проводится различие между понятиями содержания и функции образа) усложняется интерпретация результатов практических исследований, проводимых на основе рассмотренных нами теоретических моделей.
Понятие содержания образа (то есть то, что представляет спортсмен) является наиболее общим и оказывается синонимичным понятию типа образа. Содержание образа предполагает возможность включения в него различных элементов (например, представление своих движений, окружающей среды или определенных результатов действий) и соответственно полностью несводимо к типам образов, представленным в модели Мартина и др. (КС, КО, МС, МО-А, МО-Р).
К характеристикам образов, по мнению авторов, относится все, что связано с тем, как представляет спортсмен, а именно: особенности формирования образных представлений, их продолжительность и контролируемость, преднамеренность, модальность, темп протекания образных представлений, их яркость и цветовые особенности.
М. Бернье и Г. Фурнье[69] показали, что содержание образов профессиональных гольфистов характеризуется использованием преимущественно внутренней перспективы и представлением результата действия в качестве основного направления внимания.
Например: «[Я представляю] полет мяча. Мяч уже в воздухе после свинга[70]. Я не вижу всю траекторию полета до конца, и мяч не приземляется. Траектория похожа на линию, или на белую дымку, которую оставляют после себя реактивные самолеты. Мяч летит и проводит линию, которая затем расплывается».
Наконец, функциональный аспект использования образов является центральным элементом многих моделей (К. Мартин и др.,[71] К. Манро и др.[72]) и подразумевают причину, по которой образы используются спортсменами (для снижения тревоги, повышения уверенности, улучшения техники выполнения движений и т. д.). Понятие функции образа часто употребляется в качестве синонима для понятий «цель» и «результаты» (когнитивные, эмоциональные и поведенческие) применения образов.
В моделях Мэрфи и Фурнье, как и в более ранней модели Мартина, особое внимание уделяется вопросу о влиянии ситуации на особенности использования образов спортсменами. Исследователи подтверждают правомерность включения разными авторами данного компонента в модели использования образов, следуя наиболее общему определению ситуации как «комбинации всевозможных условий и всего того, что происходит в них в определенный момент времени в определенном месте».
Авторы обнаружили, что специфика ситуации влияет на функциональный аспект применения образов спортсменами. Так, профессиональные гольфисты сообщали о том, что они используют образы для достижения разных целей в зависимости от типа и уровня сложности предстоящего им удара, от погодных условий, от того, насколько они сейчас уверены в себе, и т. д.
Например: «Перед выполнением дальнего удара я использую визуализацию для того, чтобы сосредоточиться на траектории полета мяча, и [Я] не думаю о свинге; но перед короткими ударами я использую образы для повышения точности (удара) и уверенности в себе».
Содержание образов также соответствует специфике ситуации их применения, например дальности предстоящего удара, и, как следствие, требуемому уровню точности его выполнения. Например, в ситуации необходимости выполнения короткого удара игроки так описывали свои образы:
«Чем ближе к лунке я попал, тем более полно я представляю всю траекторию полета мяча».
Или:
«Чем ближе я к лунке, тем больше я думаю о завершении траектории полета (…) Лунки отличаются друг от друга; поэтому отличается и то, что я представляю».
Таким образом, специфика ситуации оказывается одним из центральных компонентов моделей, предполагая необходимость дальнейшего изучения особенностей использования образов спортсменами в различных ситуациях.
3.2. Изучение способности к образным представлениям спортсменов
Эффективность применения образов во многом зависит от изначального уровня развития у спортсмена способности к образным представлениям. Т. Моррис определял сам термин «способность к образным представлениям» как «способность человека к формированию ярких, контролируемых образов и удержания их в течение достаточного количества времени для осуществления требуемой образной репетиции».[73] Однако поскольку образные представления, как и многие другие психологические феномены, не являются непосредственно наблюдаемыми явлениями, это ограничивает возможность их оценки и создания моделей, связанных с измерением способности к образным представлениям.
Наиболее признанной в этой малоизученной области считается модель А. Ватта и Т. Морриса,[74] разработанная ими на основе результатов исследований с применением специальной методики измерения способности к образам в спорте («The Sport Imagery Ability Measure», SIAM). Характеристики образных представлений, учитываемые в предложенной модели, были выделены на основе анализа данных спортсменов широкого возрастного диапазона, обоих полов, из нескольких культурных групп, разного профессионального уровня, занимающихся различными видами спорта.
Содержание модели раскрывается посредством трехуровневой структуры (рис. 5): на общий фактор «способности к образным представлениям» оказывают свое влияние факторы второго уровня – формирования образов, комплексных ощущений и отдельных модальностей, на которые, в свою очередь, влияют рассматриваемые на третьем уровне индивидуальные пространственные, сенсорные и эмоциональные характеристики образов.
На третьем уровне фактор формирования образов включает в себя такие характеристики, как яркость, контролируемость, продолжительность, легкость и скорость формирования образов в сочетании со зрительной модальностью ощущений. Последняя характеристика, согласно авторам, представляет собой латентный фактор, обращение к которому базируется на предположении, что зрительные образы лежат в основе возможностей оценки пространственных характеристик спортивных образов.
Рис. 5. Модель способности к образным представлениям
Два других латентных фактора, объединяющие в себе: (1) тактильные, кинестетические, эмоциональные характеристики, а также (2) слуховые, обонятельные и вкусовые характеристики, – сформировали другую часть базиса модели. Другими словами, второй латентный фактор отражает характеристики образов, которые связаны с диффузными ощущениями тела, тогда как третий фактор репрезентирует незрительные ощущения, связанные с органами чувств соматического типа.
Стоит отметить, что, по данным М. Бернье и Г. Фурнье,[75] характеристики образов подвержены влиянию ситуации и целей их применения. Так, яркость образов игроков в гольф может изменяться в зависимости от уровня сложности предстоящего удара и от того, насколько они сейчас уверены в себе.
3.3. Исследование механизмов работы спортивных образов
Мы попытаемся ответить на вопрос о том, как воображаемые действия и ситуации могут помочь нам успешно выполнить реальные задачи. Возможно, это происходит благодаря тому, что подобные образы помогают нам запланировать наши движения, а также потому, что через кинестетическую обратную связь закрепляются двигательные паттерны. Или же возможным объяснением служит тот факт, что образные представления подготавливают нас к действиям, делают нас собранными, готовыми физически и морально, вселяют в нас уверенность перед выступлением. Вероятно, в процессе представления действий активируются нервные проводящие пути, аналогичные актуализируемым при действительном выполнении движений, что повышает синаптическую готовность.
Работы, посвященные исследованию психологических механизмов, обеспечивающих эффективность работы мысленных образов в спортивной деятельности, достаточно многочисленны. Мы остановимся лишь на ключевых теориях.
Ранние теории
Исследования Э. Джекобсона[76] и Р. Сакетта[77] повлекли за собой большое количество работ, направленных на изучение эффективности мысленной тренировки. Она, как правило, предполагает использование образов или некоторых других когнитивных процессов для проработки навыков. Во многих исследованиях проводилась только одна сессия мысленной тренировки, занимавшая обычно полчаса или меньше, перед началом которой давалась инструкция, подчеркивающая необходимость «думать» о задаче или «представлять себя» выполняющим ее. Большинство исследований мысленной тренировки проводилось с использованием моделирующих задач, разработанных для лабораторного использования, чтобы испытуемые не были знакомы с ними заранее, что очень отличается от того, как образы применяются в спорте. Спортивный психолог, как правило, сопровождает спортсменов (часто очень хорошо знакомых с навыком, который они будут мысленно представлять) на протяжении нескольких сессий детализированных мысленных тренировок с использованием различных стратегий.
В подобных исследованиях есть возможность сравнения произошедших вследствие применения мысленных тренировок изменений в спортивных достижениях. Исследования могут содержать одно, два или все три условия: физические тренировки, отсутствие любых тренировок и сочетание мысленной тренировки с физической. В нескольких обзорных работах об эффективности мысленной тренировки как метода улучшения навыков показано, что ее применение, как правило, более эффективно, чем отсутствие тренировок, и менее эффективно, чем физическая тренировка[78][79][80][81].[82] В литературе по спортивной психологии представлены два главных теоретических объяснения эффективности мысленной тренировки: психонейромышечная теория[83][84][85] и теория символического обучения.[86] Проверка этих теорий длилась почти 70 лет, но при этом так и не было доподлинно установлено, что происходит во время образного представления, что приводит к улучшению результатов. С одной стороны, предлагается нейромышечное или «двигательное» объяснение (психомышечная теория), а с другой – когнитивное объяснение (теория символического обучения) эффективности мысленной тренировки.
Психонейромышечная теория
Идея психонейромышечного объяснения механизма работы образов в значительной степени построена на идеомоторном принципе, описанном У. Карпентером[87] еще в конце XIX в. Согласно данному принципу, в ходе образного представления возникает локализованная мышечная активность, более слабая по величине, но идентичная по характеру мышечной активности при действительном выполнении движений. Свое дальнейшее развитие данная идея получила в работах К. Старта и А. Ричардсона,[88] которые, взяв за основу результаты психофизиологических исследований Э. Джекобсона, У. Шоу, Р. Аллерса и Ф. Щемински[89],[90] фактически предложили так называемое «двигательное» объяснение (программирование мышц к действию) эффективности мысленной тренировки. В основе психонейромышечных теорий лежит предположение о том, что эффективность применения образной репетиции для выполнения двигательных задач обусловлена обратной связью, идущей от кратковременного мышечного возбуждения (по характеру идентичного тому, который возникает в ходе действительного выполнения движений), возникающего в ходе мысленного представления человеком выполнения движения.
Правомерность психонейромышечной теории подтверждается целым рядом данных, полученных в результате проведения исследований с использованием электромиографии (ЭМГ) – метода исследования биоэлектрических потенциалов, возникающих в скелетных мышцах при возбуждении мышечных волокон. Так, T. Венер, С. Фогт и M. Стадлер[91] распределили испытуемых по группам: на группу реально тренирующихся, группу «мысленной тренировки» и контрольную группу. Было показано, что ЭМГ испытуемых из группы «мысленной тренировки» обладает сходными временны́ми и частотными характеристиками с ЭМГ группы «реальной тренировки», но не с контрольной группой.
Вопрос о психофизиологических механизмах феномена идеомоторной тренировки подробно раскрывается Л. Пиккейнхайном,[92] в основе работ которого лежит теория функциональных систем и принципы построения двигательного акта, предложенные Н. А. Бернштейном[93] и П. К. Анохиным.[94] Л. Пиккейнхайн утверждает, что несмотря на то, что при идеомоторном воспроизведении двигательного навыка обратная информация о реальном выполнении движений отсутствует, «неоспоримый эффект от идеомоторной тренировки» объясняется гипотезой о существовании так называемых «внутренних обратных связей», которые являются общими и для реального, и для воображаемого движения. Специфической особенностью обратных связей идеомоторного движения выступает зависимость объема включенных во внутреннюю реализацию действия уровней от «оживленности» и «близости к реальности» воображаемых движений.
Теория символического обучения
Теория символического обучения базируется на предположении Р. Сакетта[95] о том, что образ задачи предоставляет человеку возможность повторять последовательность движений в виде символических компонентов. То есть модель движения закодирована в символическом виде в центральной нервной системе, а образы выступают в роли системы, кодирующей движения в символы, чем облегчают их выполнение. С помощью регулярных мысленных тренировок можно сосредоточить внимание на ключевых признаках двигательного навыка, укрепляя их и, тем самым, делая возможным формирование неосознанной перцептивно-двигательной программы, или схемы, в премоторной коре.
Согласно данной теории, мысленная тренировка помогает усвоению только когнитивных компонентов навыков, таких как синхронизация действий по времени, планирование и определение их последовательности. Другим доказательством справедливости теории символического обучения являются исследования, в которых показано, что билатеральный перенос возникал даже тогда, когда испытуемые, используя образы, выполняли тренировочную задачу с контралатеральной конечностью.[96] Билатеральный перенос имеет отношение к случаям, когда тренировка (в данном случае использование образов) одной конечности увеличивает скорость обучения той же самой задаче с использованием другой конечности.
Применение образов спортсменами разного уровня дает положительные результаты. Например, С. Вайсберг и М. Раджсдейл[97] рассматривали эффективность применения образов для обучения двигательным навыкам как функцию от количества физических тренировок, которым подвергались испытуемые. Спортсмены использовали образы на разных стадиях процесса обучения, и оказалось, что положительный эффект от их применения увеличивался в зависимости от уменьшения количества физических тренировок. С. Зиглер[98] также показал, что группы испытуемых с меньшим количеством опыта игры в баскетбол демонстрировали более значительное повышение результатов выполнения штрафных бросков.
С другой стороны, опытные спортсмены находят образы более эффективными, потому что они обладают прочным, более точным образом правильного выполнения движения.[99] Д. Фельтц и Д. Ландерс[100] подсчитали величину эффекта в зависимости от опыта работы испытуемых с задачей и не обнаружили значимых различий между более опытными и испытуемыми-новичками (при усреднении задач, различающихся по когнитивным элементам). Авторы выявили наличие несколько большей величины эффекта для более опытных испытуемых, хотя и для новичков она также была большой. Был сделан вывод о том, что эффект от применения мысленной тренировки возникает как на ранних, так и на более поздних стадиях обучения. Итак, данные говорят о наличии среднего по величине и значимого эффекта, как для новичков, так и для опытных спортсменов. Однако при классификации навыков на задачи с преобладанием когнитивных или физических компонентов была выявлена взаимосвязь между параметрами «уровень подготовки» и «тип задачи». Для испытуемых-новичков наиболее сильный эффект мысленной тренировки обнаруживался при выполнении задач когнитивного, а не физического типа. Для более опытных испытуемых не было выявлено значимых различий в выполнении ими когнитивно или физически ориентированных задач.
Однако очевидно, что спортивные навыки и умения включают в себя как когнитивные, так и двигательные компоненты. В большинстве исследований выявленные различия по эффективности использования образных представлений когнитивно или физически ориентированных задач не были сильно выраженными. Таким образом, теория символического обучения, несмотря на свою убедительность, не может избежать некоторой критики. Б. Хейл[101] констатировал, что исследователи не подвергали теорию проверке, сравнивая задачи с обеих сторон когнитивно-двигательного континуума в одном и том же исследовании. Он предположил, что если для испытуемых более привычными были тренировки когнитивного, а не двигательного или кинестетического вида, то именно тогда данные скорее подтверждают когнитивное объяснение эффективности образов. Кроме того, в нескольких исследованиях было показано, что образы способствовали выполнению опытными испытуемыми хорошо закрепленных двигательных моделей, что тяжело объяснить с помощью теории символического обучения.[102]
Психонейромышечная концепция и теория символического обучения противопоставлены друг другу, но, как отмечал Ш. Мэрфи,[103] это объясняется их особой направленностью на анализ специфики приобретения навыков и эффективности мысленной тренировки. В настоящее время образы находят более широкое применение в спорте и включают воздействие на такие психологические явления, как эмоции, волевые усилия и др. В этой связи для решения вопроса о механизмах, обеспечивающих эффективность применения мысленных образов, в настоящее время специалисты говорят о необходимости выйти за рамки спортивной психологии и обратиться к когнитивной науке.
Когнитивные теории
Когнитивная психология обращается к изучению процессов, посредством которых люди преобразуют, редуцируют, дополняют, сохраняют, извлекают и используют сенсорную информацию (поступающую на сенсорные входы).[104] Из этого определения можно вывести несколько следствий. Включение в него термина «сенсорный вход» подразумевает, что когнитивный процесс начинается с входящей информации, поступающей в нашу систему переработки информации. «Преобразование» означает, что наше отражение мира – это не просто пассивное копирование физического окружения, а активная его реконструкция. Термины «хранение» и «восстановление», безусловно, относятся к процессам памяти. «Использование» является, возможно, самой важной частью определения У. Найссера, потому что после того, как мы восприняли, сохранили и восстановили информацию, мы должны быть в состоянии эффективно ее использовать (для принятия решений, выполнения задач и навыков). Мы также используем наши воспоминания для создания образов, и именно то, как мы вызываем и сохраняем образы, важно для понимания механизмов работы образов с точки зрения когнитивных процессов.
Когнитивные психологи предлагали различные модели образных переживаний. Наиболее известной является модель переработки информации по аналогии с ЭВМ, которая включает в себя несколько стадий: приобретение информации, ее хранение, извлечение и использование. Ранее когнитивные психологи были склонны подчеркивать последовательность, или поэтапность, процесса переработки информации. Сегодня многие когнитивисты придерживаются мнения о параллельности переработки информации, посредством которой многочисленные психические процессы протекают одновременно. Так, в баскетболе игрок ведет мяч, одновременно «сканируя» площадку и принимая решение о том, стоит ли сделать передачу или выполнить бросок. С этой точки зрения вербальная и зрительная информация может быть обработана одновременно.
А. Паивио предположил, что мы храним как вербальную, так и зрительную информацию. Используемая нами форма изображения зависит от того, в каком виде представлена информация (вербально или невербально) и каково значение образа сохраняемой информации. Конкретные слова, образы которых обладают высокой ценностью, представляются преимущественно в визуальном виде; например, «мяч», «лыжи», «ракетка» и «футбольный стадион». Абстрактные слова, такие как «правда», «мотивация» и «доброта», скорее будут представлены не визуально, поскольку у нас нет образов, с которыми мы неизменно их ассоциируем.
Существуют данные, что мы храним некоторые воспоминания в виде образов и слов «по отдельности», но с альтернативной точки зрения большая часть нашей памяти состоит из сети абстрактных представлений, объединенных по смыслу, а не по принципу сенсорной или вербальной информации.[105] Сохранение информации по смыслу, а не в виде вербальных или зрительных кодов, означает, что она должна храниться в виде пропозиций, а не в сыром виде. Согласно данному подходу, образы не являются объяснительной категорией и в действительности как за образами, так и за словами лежит одна и та же форма репрезентации, понимаемая по образцу логического пропозиционального исчисления. Единицами подобных репрезентаций являются пропозиции – логические суждения, которые напоминают предложения естественного языка. Они имеют предикатно-аргументное строение и, с точки зрения соответствия предметной ситуации, а также другим пропозициям в «базе знаний» (памяти), могут быть либо истинными, либо ложными. Пропозиция определяется как «наименьшая единица, которая может быть либо истинной, либо ложной». Основная идея в том, что мы храним пропозиции (например, «мальчик бьет по футбольному мячу»), состоящие из компонентов или понятий (например мяч, футбол, удары, мальчик), которые связаны между собой. Чем больше спортсмен актуализирует связи когнитивными тренировками (например мысленной тренировкой), тем они становятся прочнее; а чем более многочисленные связи, которые ведут к определенной репрезентации, тем более вероятно то, что спортсмен воспроизведет, например, правильное выполнение движения. Согласно пропозициональной теории, если мы хотим воспроизвести, как что-то выглядит или формулируется, мы должны сначала вспомнить его смысловое значение, а затем восстановить действительное сенсорное или вербальное представление об этом. Одной из спортивно-ориентированных теорий, использующих пропозициональное представление об образах, является биоинформационная теория П. Лэнга,[106] о которой будет сказано позднее.
Теория двойного кодирования А. Паивио[107] предполагает, что использование образов эффективно при обучении, поскольку сохранение информации происходит в виде двух независимых кодов памяти, любой из которых способен в результате привести к воспроизведению. Например, если у нас сохранены и слово «мяч», и его изображение, то мы можем воспроизвести мяч по памяти как в виде изображения, так и в виде слова. Аналогично, как с помощью образов, так и вербально, может осуществляться обучение двигательным программам. Например, гимнастка может помнить свою программу в вольных упражнениях в виде образа или вербально, как последовательность слов.
Важно заметить, что не в каждом возрасте мы одинаково можем использовать способы кодирования. Традиционным методом проверки памяти является предъявление испытуемому списка слов, которые ему предлагается запомнить. Вывод об уровне развития памяти делается на основании того, сколько слов из списка было воспроизведено правильно. Но не все слова запоминаются одинаково хорошо. Например, известно, что взрослым труднее воспроизвести длинные слова, чем короткие. Запоминание слова связано с его проговариванием: поэтому чем больше в нем звуков, тем больше нужно времени на его произнесение и, соответственно, тем больше в нем информации, которую нужно закодировать в памяти. Другими словами, ключевой характеристикой слова выступает его фонематическое строение, звуковая оболочка. Однако эксперименты с детьми 3–5 лет показали, что для дошкольников длина слова не является существенной.
Вместо кодирования в звуковой форме дети до 7 лет чаще опираются на визуальные характеристики материала, предназначенного для запоминания. Так, дошкольнику сложнее запомнить объекты, которые имеют много схожих физических характеристик (например ручка, вилка, ключ). Непохожие объекты (например кукла, стол, колесо) дошкольник запоминает гораздо легче. Младшие школьники не демонстрируют такой чувствительности к физическим характеристикам объектов, поскольку опираются в запоминании на словесные характеристики объектов подобно взрослым. Получается, что при переходе к школьному возрасту меняется характер запоминания – он превращается из невербального, основанного на образе, в вербальный (основанный на слове).[108]
М. Маршарк и Р. Хант[109] уделяют большое внимание критике теории двойного кодирования, отмечая, что она применима только к ситуациям, в которых люди сосредотачиваются на связанной информации. Безусловно, на некоторых примерах можно увидеть взаимосвязь между словом и процессом его описания, как, например, взаимосвязь между фолом и штрафным броском в баскетболе или между углом атаки и легкостью попадания в створ ворот в футболе. Тем не менее известно, что многие виды учебной деятельности требуют от нас усвоения связей между элементами (например, при изучении принципов, схем движения, тактик и стратегий), что накладывает довольно большие ограничения по использованию теории. Теорию двойного кодирования критикуют и за то, что она ставит в центр внимания рассмотрение зрительных образов (например, визуальные картинки), которыми, как мы уже знаем, не исчерпываются образы, применяемые в спорте.[110]
Биоинформационная теория использует модель переработки информации при изучении образов, хранящихся в виде пропозиций, но рассматривает при этом их с психофизилогической позиции. Изначально теория П. Лэнга предназначена для анализа переживаний страха и эмоциональных образов. В ее рамках описан процесс формирования и сохранения образов. При этом утверждается, что эмоциональные образы лучше всего представлять как пропозициональные структуры, а не как повторно переживаемые сырые сенсорные репрезентации.
Один из способов представления пропозиционального хранения состоит в том, чтобы считать его подобно цифровому телевизионному коду – он обрабатывается и затем демонстрируется в виде картинки, нежели в виде аналоговой волны (что является, по сути, копией картинки).
П. Лэнг предполагал, что единицы, выделяемые и анализируемые в ходе восприятия, сохраняются в долговременной памяти в абстрактной форме; для создания образного переживания они должны быть переработаны и вновь соединены. Согласно его теории, образы содержат в себе два главных вида пропозиций: выраженные через стимулы и выраженные через реакции. Стимульные пропозиции характеризуются возможностью описать содержание сцены через образы. Они описывают специфические свойства стимулов, например, «тяжелая, деревянная бейсбольная бита». Пропозиции реакций через реакцию описывают всю сцену целиком. Это модально-специфичное выражение поведения, такое как вербальные реакции, двигательные действия и физиологические реакции (например, «напряжение бицепса»).
П. Лэнг утверждал, что обучение и исполнение предполагают соединение подходящих стимульных пропозиций и пропозиций реакций и что образный процесс позволяет укреплять эти связи. Поэтому качественные образы должны содержать переживания (такие как страх, тревога, гнев и восторг), а также физические признаки (такие как усталость, потоотделение и напряжение). Ведь эти физиологические и эмоциональные реакции, как правило, сопровождают реальную деятельность. Ученый предполагал, что человек, модифицируя с помощью образов реакции на определенные ситуации, добивается большего контроля над ними и тем самым улучшает деятельность. Например, в работе со страхами с помощью техник десенсибилизации и «погружения» показано, что чем более реалистичная и пугающая воображается ситуация и чем больше страха вызывает ее образ у человека, тем лучше он будет справляться с реальной пугающей ситуацией. В этой связи спортивным психологам рекомендуется включать пропозиции реакций в образные сценарии («imagery scripts»), дабы помочь спортсменам выработать физиологические реакции, которые приведут к изменению во внешнем поведении. Сам П. Лэнг показал на примере пациентов, страдающих фобиями, что чем больше физиологическая реакция на образы, тем большие изменения происходят в поведении.[111]
Косвенное подтверждение предположений П. Лэнга идет от полученных данных по исследованию специфики внутренней и внешней перспективы образов и от исследований мышечной иннервации. Например, А. Бадни, Ш. Мэрфи и Р. Вулфолк,[112] а также Д. Янссен и А. Шейх[113] предположили, что пропозиции стимулов и пропозиции реакций могут быть функционально подобны внутренней и внешней перспективе образов. При этом внутренние образы увеличивают процесс переработки пропозиций реакций, так как образы содержат выполнение, а не наблюдение за навыком.
Согласно данной концепции, внутренние образы содержат в себе много пропозиций реакций, потому что человек, представляя, переживает это от первого лица (как будто он сейчас сам выполняет движения), что усиливает кинестетические и мышечные ощущения. Внешние образы содержат в основном стимульные пропозиции, потому что в ходе образного процесса сенсорные модальности ограничены зрительной перспективой «от третьего лица».
Б. Хейл[114] и Д. Харрис и У. Робинсон[115] обнаружили, что внутренние образы порождают бо́льшую активность ЭМГ, чем внешние. Результаты, полученные Б. Хейлом и Ф. Бэккером, М. Бошкер и Т. Чанг[116] при изучении движений, подтверждают вывод о том, что пропозиции реакций порождают бо́льшую активность, чем стимульные пропозиции.
Возможным основанием для подтверждения биоинформационной теории служит предположение, что опытным спортсменам использование образов приносит бо́льшую пользу, чем новичкам. В связи с тем, что опытные спортсмены чаще испытывали определенные ощущения и ситуации, они способны давать более сильные реакции на образы движений или тревожные образы, нежели новички. Менее опытные спортсмены могут испытывать трудности, создавая пропозиции реакций, или даже могут создать их негативный вариант, что приведет к ухудшению деятельности.
До последнего времени исследования, в которых пытались связать улучшение результатов в спортивной деятельности и использование стимульных пропозиций и пропозиций реакций, давали лишь неоднозначные результаты. Так, С. Зиглер[117] не обнаружил каких-либо значимых различий в результатах выполнения штрафного броска между группами баскетболистов, использовавших активные (стимульные пропозиции в сочетании с пропозициями реакций) и пассивные (стимульные пропозиции) образы. П. Кремер и Д. Прессинг[118] показали, что результаты в стрельбе из пистолета в группе, использовавшей только стимульные пропозиции, улучшились в большей степени, чем в группе, использовавшей и стимульные пропозиции и пропозиции реакций.
Одно из исследований в области спорта, в котором была проведена связь между использованием стимульных пропозиций и пропозиций реакций, и данные которого действительно говорят в пользу модели П. Лэнга, было проведено Д. Смит, П. Холмс, Д. Уайтмор, Д. Коллинс и Т. Дэвонпорт.[119] Хоккеистов-новичков в случайном порядке распределяли по группам, использующим стимульные пропозиции и пропозиции реакций, а также в контрольную группу, и далее проводили пре – и пост-тесты выполнения ими бросков. Оказалось, что испытуемые группы «пропозиций реакций» показали значимо большее улучшение результатов, чем испытуемые из группы «стимульных пропозиций», которые, в свою очередь, показали значимо большее улучшение в сравнении с хоккеистами из контрольной группы.
Конец ознакомительного фрагмента.