Муромское Заочье-2. Очерки о родном крае. Муромское заочье-2 (Е. С. Макаров, 2017)

Владимиро-Суздальское княжество – крупнейшее феодальное государственное образование в междуречье Оки и Волги в Северо-Восточной Руси Х – XIII веков.

До X века почти весь этот район был занят финно-угорским племенем меря.

Новгородские словене и кривичи колонизировали этот край в конце Х-го века, что привело к обрусению мери и формированию здесь великорусской народности.

В X – XI веках здесь выросли города Ростов, Белозёрск, Ярославль, Муром и Суздаль.

Центром этой земли был Ростов. Первоначально связь Ростовского края с Киевской Русью выражалась в уплате дани великим киевским князьям.

Позднее в Ростове княжили сыновья киевского князя Владимира Святославовича: Борис и Ярослав, а в Муроме – Глеб.

Формирование местной землевладельческой верхушки, быстрый рост феодальных отношений и закабаление сельского населения вызвали восстания смердов, начавшиеся в 1024 году.

По разделу Киевской земли между сыновьями Ярослава Ростовская земля в 1054 году досталась Всеволоду Ярославичу.

В это время повышается роль Суздаля, который Владимир Мономах, с переходом края в 1093 году в его владение, передавал во владение своим сыновьям Ярославу и Юрию. Сюда переходит из Ростова и летописание.

В 1108 году Владимир Мономах основал мощную крепость на реке Клязьме – Владимир.

Юрий Долгорукий укреплял княжество и оборонял его от волжских булгар.

При нём началась упорная борьба княжеской власти с местной боярской знатью. В ходе этой борьбы выросли новые княжеские города: Кснятин в устье реки Нерль – 1134 год, Переславль и Юрьев – 1152 год, Дмитров – 1154 год, укрепление Москвы – 1156 год.

После длительной военной и дипломатической борьбы Юрий добился киевского престола и был прозван Долгоруким.

Его сын Андрей Боголюбский (1157–1174 гг.) продолжил политический курс отца на укрепление княжеской власти и гегемонию Владимиро-Суздальского княжества в Русской земле. Её центром он считал Владимир, который и сделал столицей княжества.

Во времена Юрия Долгорукого и его сына Андрея Боголюбского сообщение между Владимиром и Киевом осуществлялось по трём основным дорогам: через Муром и Рязань; через Богородск, Москву, Коломну и Рязань; через Москву, Серпухов, Тулу и Орёл.

В 1156 году Андрей Боголюбский шёл из Вышгорода во Владимир, вероятно, через Муром. В то время земли между Муромом и Владимиром ещё мало были заселены и покрывались дремучими лесами, в глуши которых скрывались язычники, представлявшие для Андрея опасность. При Андрее выдвинулось много преданных князю младших дружинников, получивших от него в условное владение земли («милостники», «дворяне»),

Андрей Боголюбский вёл трудную борьбу за приоритет Владимира и в церковных делах, пытаясь организовать независимую от Киева митрополию.

Духовенство Владимира усиленно создавало местные «святыни» и прокламировало особое «покровительство неба» делам «князя-самовластца».

Но в 1174 году Андрей пал жертвой боярского заговора.

Его же братья – Михаил (умер в 1176 году) и сменивший его Всеволод Большое Гнездо (правил в 1176–1212 гг.) одержали верх над боярами.

Всеволод продолжал линию отца и брата, успешно борясь с сепаратизмом местной знати.

В 1211 году Всеволод созвал совещание представителей от всех городов княжества, которое утвердило передачу княжения уже его сыну Юрию. Но после смерти Всеволода в 1212 году ростовское боярство и киевский князь Мстислав Удалой посадили на престол Владимиро-Суздальского княжества старшего брата Юрия – Константина.

А Константин поделил Владимиро-Суздальское княжество между своими братьями. Образовались княжества Ростовское, Ярославское и Переславское.

После смерти Константина в 1218 году Юрий вернулся на княжение, восстановив своё господствующее положение и авторитет Владимиро-Суздальского княжества. Он нанёс крупное поражение булгарам в 1220 году, а в 1221 году в устье Оки на месте разорённого русскими булгарского Городца основал Нижний Новгород.

Перенесение политического центра Руси во Владимир сыграло большую роль в последующем образовании великорусской народности и русской нации.

В северо-восточной Руси впервые была начата борьба за объединение Руси под главенством князей владимирской династии.

В 1238 году орды Батыя разгромили Владимиро-Суздальское княжество, опустошили и сожгли его города.

Но монголо-татарское иго не смогло уничтожить высоких культурных и политических традиций Владимирской земли. Они были сохранены, восприняты и развиты в процессе «собирания Руси» Московской в XIV–XV-ом веках.

Владимирская Учёная Архивная Комиссия в 1906 году под редакцией пожизненного члена Г. А. Ряжского издала «Топографическое описание Владимирской губернии», составленное ещё в 1784 году.

Цель этого издания – воспроизвести один из наиболее любопытных памятников русской топографии XVIII века – Атлас Владимирской губернии, составленный вскоре после Екатерининского учреждения о губерниях.

До Петровской эпохи русской географической науки, как таковой, вовсе не существовало.

Однако Владимирская земля была отражена в двух наиболее известных картотопографических трудах путешественников Сигизмунда Герберштейна (1549 год) и Адама Олеария (1655 год). Герберштейн из городов упоминал Владимир, Суздаль, Переяславль и Муром: «Муром (Мурома) на реке Оке отстоит от Нижнего Новгорода на 40 германских миль, от Владимира – в 24 милях прямо на восток. В древности было княжество, жители его назывались «Муромени» и область их изобиловала мёдом и рыбой».

Сообщение Олеария ещё короче. Из городов упоминает о Владимире и Муроме, как о городе, населённом русскими и татарами.

Атлас Владимирской губернии был составлен по инициативе начальника Владимирской губернии «…к особливому Сената удовольствию».

Текст-сводка всевозможных сведений о Владимирской губернии Екатерининского времени состоял из исторических, географических, бытовых и статистических данных, и представлял значительный исторический интерес.

В 1775 году были утверждены наместничества, в числе которых – Владимирское; 2 марта 1778 года была основана губерния с 13 уездами; а 1 сентября 1778 года – снова наместничество с 14 уездами.

Владимирское наместничество вместе с Костромским наместничеством состояло под управлением одного генерал-губернатора.

К северу оно граничило с Ярославским и Костромским; к востоку – с Нижегородским; к югу – с Тамбовским и Рязанским; к западу – с Московской губернией и Тверским наместничеством.

По Указу императрицы Екатерины II-ой в 1781 и 1782 годах уездными и губернскими комиссарами и землемерами было «учинено» положение губернских и уездных границ. В числе 14 округов или уездов были семь старых городов, прежде находившихся в Московской губернии – провинциальные Владимир, Суздаль, Переяславль-Залесский, Юрьев-Польский и приписные к ним Шуя, Муром и Гороховец; к ним были присоединены только что вновь учреждённые (Указом императрицы Екатерины II-ой от 1. 09. 1778 года) из сёл и слобод: Александров; Вязники – из слобод; Киржач, Покров, Судогда, Меленки и Ковров – из сёл.

Из озёр примечательны Плещееве и Свято, а из рек – Ока, Клязьма, Большая Нерль, Судогда, Теза, Колокша и Трубеж.

Ока своё течение начинала из Елатьменского уезда Тамбовской губернии, протекая через Меленковский уезд, мимо Мурома и далее по границе Муромского и Гороховецкого уездов, входя в Горбатовский уезд Нижегородской губернии, и далее около 164 вёрст (верста равна 1,0668 км.) протекая по Владимирской губернии.

По Оке в течение лета плавали на стругах с верховий Цны, Мокши, Выши, Вада и прочих рек, находящихся в Тамбовской, Рязанской и Пензенской губернии. На судах перевозили хлеб, рыбу, топлёное сало, табак, вино, французскую водку (коньяк) и золу; а также чугунные горшки, сковороды, молоты, железо, пеньку, стекло, дёготь, алебастр и боеприпасы.

Товары везли до Нижнего Новгорода, Казани и других городов.

В губернии по Покровской, Судогодской, Меленковской, Муромской и Гороховской округам «находится великое множество леса», как строевого, так и дровяного – соснового, елового, берёзового, орехового, рябинового, осинового и кленового.

По Оке, Клязьме, Колпи, Гусю и Нармочи с этим лесом смежен «славными сосновыми деревнями» казённый Рожнов Бор. В этих лесах водилось много различных зверей и птиц.

Хлебопашество в губернии «изрядное», местоположение довольно ровное, «пошва земли» отчасти песчаная, смешанная с чернозёмом, а частью состоит из болотистых мест. Сеется рожь, пшеница, полба, овёс, ячмень, горох, греча, просо, чечевица, семя льняное и конопляное.

В урожае «оное» бывает больше, чем остальное вдвое, а то и вчетверо, впятеро и более. Жители «наиболее упражняются» в разведении вишнёвых садов, коими «нарочитый производят торг», также мылом, поташом, строевым и дровяным лесом.

Скотоводство посредственное.

У крестьян на каждом дворе по две, три и более лошадей, по четыре-пять коров и по несколько овец и свиней, и сверх того куры, гуси и утки. Всё это служит им для собственного употребления. Главнейшее препятствие развитию скотоводства – малое количество земли.

Все земледельцы трудолюбивы.

И хотя земля не везде плодородна, «тщанием» крестьян доведена до такого состояния, что «в довольном количестве доставляет им пропитание», а «из сих некоторые и в самой черни живущие крестьяне построением домов своих, жизнию и поведением заслуживают всякую похвалу».

Ремесло жителей состоит в изготовлении деревянной посуды, телег, колёс, саней и прочих нужных в употреблении вещей. А промысел для живущих по рекам – рыбная ловля и ломка алебастра.

Другие же «отходят по пашпортам» в разные города для каменной и плотничной работы.

Некоторые нанимаются в извоз с разными поклажами в Санкт-Петербург, Москву, Малороссию, Оренбург, Астрахань, Казань, Саратов и другие низовые города.

«Образ построения» крестьянских домов весьма прост, однако по большим дорогам «довольно хорош».

Главное украшение состоит в высоте избы и в хорошей чистой «выделке» внутри, в лавках, полатях, полках с фигурными вместо карнизов досками, в двух или трёх «красных» окошках на улицу.

Печи во многих местах делают «белые» с трубами, а прочие – без труб.

Напротив – сени с балясчатым крыльцом, а через них – холодная горница, под которой погреб.

Весь двор кругом стараются, сколько возможно, закрывать хлевами и сараями до самых ворот и до избы дранью и соломой, оставляя к крыльцу небольшое пространство без крыши для света.

Это ещё делается и для теплоты скотине зимой.

Ворота – не последнее украшение.

Они делаются из двух «претолстых верей» /Столбов, на которые навешиваются полотна ворот/ иногда гладко, а иногда отделанных резьбой и накрытых тёсом или дранью.

В задней части двора делают другие ворота, где у крестьянина находится конопляник, а за ним сажен /2,13 метра/ через 30 от двора – овин и сарай для молотьбы хлеба.

О строение риг /Эстляндское «рыта». Молотильный сарай с овином, крытый ток с сушилом. Рига больше овина/ государственными крестьянами почти неизвестно.

Но некоторые помещики и их крестьяне, имеющие риги, весьма ими довольны.

Одежду крестьяне делают из своих домашних сукон.

Кафтаны /Верхнее долгополое мужское пальто разного покроя; запашное, с косым воротом, чапан, сермяга, суконник, армяк/ до колена, сзади с оборками, сверх кафтана опоясываются кушаком.

В летнее время для прохлады носят сделанные из холста лёгонькие понитки /Крестьянское полусукно, домотканина из портяной (пеньковой, льняной) основы и шерстяного утка; зипун, сермяга, рабочий кафтан из этой ткани; новая рубашка, сорочка, впервые надеваемая; понитковая сермяга/ того же, как и серые кафтаны, покроя, а в зимнее время под кафтаны надевают овчинные шубы.

Шапки высокие из того же сукна, или другого цвета, наверху которых четырёхугольная площадка с небольшими рожками, а внизу опушённая мерлушкой, или для всегдашнего употребления – чёрной овчиной, на которой два разреза с небольшими мысами.

Обувь у крестьян – обыкновенные онучи /Часть обуви, обвёртки на ноги вместо чулков, под сапоги и лапти; портянки, подвёртки/ – тоже серое сукно длиной аршина /71,12 см./ в три, которые увивают от пальцев ступни до самого колена; лапти /Обувь, плетёная из липового лыка или берестяного луба/, верёвками от которых укрепляют обёрнутые вокруг ног онучи.

Зажиточные крестьяне для праздников и выездов одеваются в суконные синие и прочих цветов кафтаны, сапоги с медными скобами, а на голову – шляпу с высокой тульей, обложенную по тулье разными лентами.

Девки носят сарафаны или «китаешные и кумашные» ферязи /Женское платье, застёгиваемое донизу/, перепоясываясь шёлковыми астраханскими поясами или покромками от тонких сукон.

Голову убирают «заплетши назади волоса в косу», к концу которой прицепляют на ленточках «сердце», сделанное из шёлковой материи и обложенное оборкой, что называется у них «косником».

Лоб перевязывают разноцветными золотыми и шёлковыми ткаными лентами С «поднизьми» /Ряска, жемчужная или бисерная сетка, бахрома на женском головном наряде/.

Ноги обувают в коты /Женская обувь, род полусапожек, ботинок, башмаки с высокими передами, либо круглые, будто с отрезанными голенищами, с алой суконной оборочкой/ с медными скобами.

Убор замужних женщин весьма разнообразен.

На голове носят сороки с двумя рогами или без рогов.

Жители губернии все христиане православной греческой церкви и управляются из духовных властей епископами Владимирским, Муромским, Суздальским и Переяславль-Залесским.

Народ губернии весьма склонен к весёлостям.

Это видно из того, что они не только в торжествуемые ими праздники «при чрезвычайном питье пива и вина, пляске и пении со своими родственниками и друзьями по целой неделе и более гуляют, но и в воскресные летние дни мужчины и женщины в приятных сельских хороводах с согласнейшим восклицанием непорочность жизни своей проводят».

Что касается нравов жителей губернии, то примечательно, что после учреждения императрицей Екатериной II-ой губерний, они начали «весьма переменяться, как в роде своей жизни, так и в поступках».

В первую очередь купцы и мещане, которые до этого распоряжения пребывали большей частью «сущими невежами», не радеющими о своих торгах и не помышляющими об общей пользе, начали сознавать, что коммерция или торговля – источник не только общественной, но и собственной их пользы.

А эта перемена учит их быть «ласковыми» в обращении с людьми всякого звания. Приметна перемена и в крестьянах, которые «начинают отменять» грубые свои поступки.

Климат в губернии благоприятный. «Воздух по причине малого зноя нарочито здоров и житию способен».

Почтовые дороги пролегают: первая – из Санкт-Петербурга и Москвы через Покров, Владимир, Судогду и Муром в Казань, Арзамас, Симбирск и далее в низовые города; вторая – из Москвы через Переяславль в Ростов и Архангельск.

Всех селений в губернии 6.228, в том числе: сёл – 879, слобод – 25, селец – 946, деревень – 4.360, погостов – 26, число жителей – 87.105 душ обоих полов. Все слободы и сёла славятся прекрасным своим строением, «нарочито довольным для крестьян капиталом и бываемыми еженедельными торгами и годовыми ярмонками, на кои приезжает с разными товарами из разных городов купечество».

Герб Владимирской губернии был утверждён 16 августа 1781 года и представляет собой в красном поле стоящего на задних лапах льва с золотой короной на голове и держащего в передней лапе длинный серебряный крест.

Губернией управляет генерал-губернатор, а в его отсутствие – губернатор, который имеет заседание в Наместническом Правлении.

Государственные поселяне судимы в нижних «расправах», из которых апелляции и перенос дела идут в верхнюю «расправу». Дворянские дела рассматриваются в уездных судах, апелляции из них переносятся в верхний земский суд во второй Департамент и в Гражданскую Палату.

Сбор с уездов и городов производится уездными казначеями, которые подотчётны Казённой Палате.

Преступления законов и всякого рода злодейства ревизует Палата Уголовного Суда.

Первым генерал-губернатором был назначен выходец из старинного дворянского рода, брат канцлера Михаила Илларионовича Воронцова, 60-ти летний граф Роман Илларионович, родившийся 17 июля 1717 года, и управлявший Губернией с 1778 по 1783 год.

Род Воронцовых возвысился во время правления дочери Петра 1-го Елизаветы Петровны. Елизавета, которой братья Роман и Иван /Воронцов Иван Илларионович, граф, камергер, генерал-лейтенант, владелец некоторых селений и земельных дач в Муромском Заочье. В их числе деревни Горбуниха и Малиновка, перешедшие впоследствии по наследству его сыну Артемию Ивановичу Воронцову. А от него – в ведомство Палаты государственных имуществ по закладной за не возврат в срок займа/ Воронцовы помогли взойти на престол, пожаловала их титулами графов, званиями камергеров и чинами: генерал-майора – Романа, и генерал-лейтенанта – Ивана.

Императрица же Екатерина I-я была не очень благосклонна к Воронцовым и не жаловала их своими милостями. Поэтому назначение 19 декабря 1778 года графа Романа Илларионовича наместником во Владимир по существу было почётной ссылкой.

Многолетний опыт Воронцова, как администратора, был необходим для налаживания работы различных учреждений образованного наместничества.

Он оправдал расчёт императрицы, создав хорошо работающий механизм губернского управления.

Граф считался одним из богатейших людей в России. Ему принадлежали многочисленные имения и во Владимирском наместничестве. Роман Илларионович Воронцов умер 30 ноября 1783 года в своём Имении – селе Андреевском Покровского уезда и был похоронен во Владимирском Дмитриевском соборе. Он – отец знаменитой княгини Екатерины Романовны Воронцовой-Дашковой и графини Елизаветы Романовны – фаворитки Петра 111-го, а также дипломата С.Р.Воронцова /Воронцов Семён Романович, граф, генерал, известный дипломат, брат Екатерины Дашковой. В эпоху Екатерины II-ой был полномочным министром в Лондоне и содействовал укреплению англо-русских политических и экономических отношений. С ухудшением отношений Павла 1-го с Англией С.Р.Воронцов был отправлен в 1800 году в отставку. С приходом в 1801 году к власти Александра 1-го вновь стал послом в Лондоне и служил до 1806 года, а затем ушёл в отставку. Умер в 1832 году и похоронен в Лондоне. Был женат на Екатерине Алексеевне Сенявиной – дочери известного адмирала Алексея Наумовича Сенявина. Екатерина Алексеевна рано умерла и оставила его вдовцом с детьми – сыном Михаилом и дочерью Екатериной/.

Вторым Владимирским наместником (1783–1787 гг.) стал 53-летний Иван Петрович Салтыков, представитель одного из древнейших родов России, сын фельдмаршала, родственник императорской фамилии, родился в 1730 году.

Салтыков уже в 32 года был генералом и кавалером высших российских орденов. Отличившись в боях с турками, граф И.П.Салтыков был пожалован Екатериной II-ой в генерал-адьютанты, награждён орденом святого Андрея Первозванного и святого Георгия 2 класса, а также золотой шпагой с алмазами.

Во время мирной передышки граф Салтыков и был назначен во Владимирское наместничество, где находился до 1787 года, когда императрица вновь назначила его командующим армией против турок. В 1795 году, поссорившись с графом Румянцевым-Задунайским, попал в немилость императрицы. Император Павел I-ый призвал престарелого графа на службу и пожаловал ему, безо всякого на то основания, звание генерал-фельдмаршал.

В 1797–1804 годах он был московским военным губернатором. Скончался 14 ноября 1805 года, оставив сыну 16 тысяч крестьян и 2 миллиона 800 тысяч рублей долгов.

Третьим Владимирским наместником (1787–1796 гг.) стал 52-летний генерал-поручик Иван Александрович Зборовский – потомок польского дворянского рода. Он родился 18 мая 1735 года. Жена – Елизавета Фёдоровна Лопухина – внучка царицы Евдокии Петровны, первой супруги Петра 1-го.

Он отличился во время семилетней войны с Пруссией и русско-турецкой войны 1768–1774 гг. При этом он вырос из поручиков до генерал-майора.

До назначения во Владимир он десять лет был Ярославским губернатором и Тульским наместником, где приобрёл опыт в делах управления.

Вскоре после назначения Владимирским наместником, по приказу императрицы Зборовский отправился в командировку. Его путь лежал в Италию, на Сицилию для вербовки волонтёров, организации диверсий и восстаний против турок в Греции, Черногории и Албании.

Одним из добровольцев, обратившихся к Зборовскому с просьбой о зачислении на русскую службу, был некто лейтенант артиллерии Бонапарте, будущий знаменитый французский император Наполеон I-ый.

Сойдись Зборовский и маленький лейтенант-корсиканец в условиях (закон требовал для иностранцев начинать службу в России с понижением на один чин против имевшегося у них в своём отечестве), то возможно не было бы в истории императора Наполеона 1-го и войны Франции с Россией в 1812 году.

В 1797 году император Павел I упразднил Владимирское наместничество.

Зборовский получил должность сенатора. А скончался он в Москве в 1817 году на 83-м году жизни.

После императора Павла Владимирское наместничество больше не восстанавливалось, а оставалось губернией.

Во Владимирской губернии по двум направлениям распространены залежи алебастра. Одно из них находится в Перемиловских горах Муромского уезда на правом берегу Оки и идёт вплоть до пределов губернии (село Вареж).

Здесь, в селениях Пертове, Жайске и других, алебастра добывалось до 700 тысяч пудов (пуд – 16,3 кг.) в год.

Из ископаемых самосадочных пород можно отметить железную руду на границе с Ардатовским уездом Нижегородской губернии, на левом берегу Оки выше Мурома, а также на реке Унжа. А болотистую железную руду – в Рожновском бору, на правом берегу Оки по речкам Скаведь, Вилея, Велетьма и другим.

Этнографический состав населения не представляет разнообразия.

Жившие здесь в глубокой древности племена финского происхождения впоследствии поглотились великорусскими племенами.

Появившаяся позднее монгольская народность также исчезла, и в настоящее время всё пространство губернии занимает одно сплошное великорусское население.

Земледелие почти нигде в губернии не является главным исключительным источником существования населения. Даже в лучшие урожайные годы продукты земледелия не могут дать необходимых средств к существованию. Но, тем не менее, земледелие составляет коренное его занятие.

Даже те из крестьянских домов, в которых всё наличное число способного к работе мужского населения уходит на сторону, не оставляют полевых занятий, производят обработку земли наймом или возлагают все заботы по домоводству и хлебопашеству на женщин и остающихся дома бессильных стариков.

В этих случаях женщина поневоле свыкается с работами, свойственными мужчине, и исполняет их с полной добросовестностью.

С 13–14 лет начинает она поднимать соху /Соха – самое простое крестьянское орудие для пахоты; основа сохи – разсоха (владимирское наречие), раздвоенная на конце лесина, колодка, поперечный чурбан; в колодку наглухо вделываются спереди обжи (оглобли), сзади – рукоятки. Под колодкой – полоз, подошва, на развилье которой крепились сошники, лемехи/ на поле и учиться пахать, а в 17–18 лет является уже совершенно сформировавшимся земледельцем.

Улучшения в сельском хозяйстве единичны. Большей частью способы удобрения и обработки полей такие же, как и сотни лет назад. Главными зерновыми являются рожь, овёс, горох и греча. Достаточно засевается земли картофелем /в 1765 году Сенат издал специальную инструкцию по разведению «земляного яблока», как тогда называли картофель/.

Посев остальных корнеплодов и растений ничтожен.

Из торговых растений особенно выделяется лён, который является одной из главных статей доходов в крестьянском хозяйстве.

Климатические условия благоприятствуют садоводству. В некоторых местностях особенно по берегам Оки, преобладает разведение яблоневых садов.

Местами главную роль играют вишня, крыжовник, смородина, малина и прочее.

Огородничеством занимаются в Суздале (цикорий, хрен, лук, хмель и др.) и в Муроме (огурцы).

Пчеловодство в некоторых уездах имеет промышленный характер.

Скотоводство развито там, где находятся пойменные луга.

Скудное вознаграждение земледельческого труда побудило местное население искать поддержку в кустарных и отхожих промыслах, которые смотря по местности, являются то преобладающим, то подчинённым занятием.

Мало таких селений и семей, где бы не было каких-либо других промышленных занятий, кроме земледелия.

Во второй половине века стал развиваться водный и железнодорожный транспорт.

Утром 30 июля 1858 года с Выксунских заводов к Мурому прибыл первый пароход «Илья Муромец», построенный по заказу Торгового Дома муромских купцов Зворыкиных. На следующий день он начал рейсы по Оке.

Летом 1861 года было открыто пассажирское пароходное сообщение между Муромом и Нижним Новгородом, организованное пароходством города Колчино. Сообщение с Нижегородской ярмаркой стало более удобным, скорым и выгодным, так как сухопутный проезд становился обременительным.

Пароходы отправлялись из Мурома два-три раза в неделю, плата была от 2 до 4 рублей с человека. Но график движения был неопределённым.

С 14 июня 1861 года было открыто движение поездов на участке железной дороги Москва – Владимир, протяжённостью 177 вёрст.

С открытием железной дороги почту из Москвы и Петербурга во Владимире и Муроме стали получать ежедневно. Следующий участок дороги Владимир – Нижний Новгород, протяжённостью 233 версты, был открыт 31 июля 1862 года.

Наряду с другими отраслями промышленности (текстильная, швейная, стекольная, пищевая, металлургическая, металлообрабатывающая) в губернии развивалась и лесная промышленность.

К продукции этой отрасли относились брёвна, дрова, сани, телеги, обечайки для сит и решёт, разная домашняя посуда (чашки, ложки), корыта, кадки, бочки, корзины, грабли, лопаты и другие предметы, а также землепахотные орудия (сохи, бороны), разного рода мебель и экипажи.

Сюда же следует отнести и «сидку» /Сидка – курение, выгонка, перегонка смолы из соснового пневого осмола на смолокурнях, дёгтя – из берёзовой бересты/ смолы и дёгтя.

Заведения по лесным промыслам в губернии находились в четырёх уездах: Меленковском, Судогодском, Переяславском и Муромском.

В Муромском уезде на территориях дач графа А.С.Уварова производились смола, дёготь и скипидар.

В год вырабатывалось смолы до 50 тысяч пудов, дёгтя (вару) – 10, скипидара – более 2 тысяч пудов. А для смолы и дёгтя изготавливалось более 2.000 бочек.

В имении графини Ю.П.Самойловой изготавливалось до 12.000 мест «укладок» шестёрками /Укладка шестёрками, кладка, кладница – поленница, штабель из брёвен, длиной 6 аршин (4,26 м.) и других мер/ и другими мерами.

В других имениях производилось до 4.500 дубовых ведёрных бочонков и до 20.000 гребней из клёна, привозимого из Калужской губернии.

Вывозка древесины из леса к местам продажи или потребления производилась, в основном, в зимнее время по санному пути, а в половодье – сплавом по рекам.

Однако они использовались в качестве сплавных рек лишь по специальному указу 1 – го Департамента Правительствующего Сената.

Так, например, 19 июня 1864 года Сенат указом № 36037 разрешил считать сплавной реку Тёшу в Муромском уезде лишь во время весеннего разлива и лишь на участке от села Гремячево до её впадения в Оку.

Отмена крепостной зависимости /Положение об освобождении крестьян из крепостной зависимости было опубликовано 19 февраля 1861 г./ крестьян и дворовых людей благоприятно отразилась на их положении.

Ожидая перемен в своей жизни ещё с 1859 года, они в меньшей степени стали покидать свои хозяйства, а точнее – сбегать от повинностей помещику и бродяжничать. Задержанных бродяг, как правило, возвращали на прежнее место жительства, отдавали на военную службу или ссылали на поселение в Сибирь.

Владимирская область образована 14 августа 1944 года.

Население 1.512 тысяч человек (1970 год).

Территориально делится на 16 районов, имеет 20 городов и 34 посёлка городского типа.

Расположена в центральной части Восточно-Европейской равнины.

Поверхность – слабовсхолмлённая равнина.

Климат умеренно-континентальный.

Лесистость высокая. Свыше 940 тыс. га территории области занимают

леса.

Основное население – русские. Наиболее плотно заселены северо-западные и восточные промышленные и сельскохозяйственные районы, прилегающие с севера к Клязьме, с запада – к Оке. Наиболее значительные города Владимир, Ковров, Муром, Гусь-Хрустальный, Александров, Вязники и Суздаль.

За годы советской власти образованы города Струнино, Собинка, Карабаново, Камешково, Кольчугино, Лакинск, Петушки и Гусь-Хрустальный, в 1999 году – Курлово.

Ведущие отрасли промышленности – металлообработка и машиностроение. Наибольшее значение имеет производство тракторов, тепловозов, экскаваторов, мотоциклов, электромоторов, автомобильных приборов, холодильников, радиоаппаратуры, телевизоров, кабеля и других промышленных товаров.

Второе место занимает лёгкая промышленность, главным образом текстильная, сложившаяся ещё до революции 1917 года.

Преобладает хлопчатобумажное производство, имеются предприятия льняной, шёлковой и трикотажной промышленности.

Имеется и химическая промышленность, в частности производство пластмасс.

Развито стекольное производство.

Промышленность стройматериалов обеспечивает местные потребности.

В связи с истощением лесных ресурсов сократилась заготовка и вывозка древесины.

Развиты лесопиление и деревообработка с изготовлением мебели, фанеры, древесностружечных плит и картона.

Сельское хозяйство молочно-мясного направления с развитым картофелеводством.

А в пригородных зонах Владимира, Коврова, Мурома – выращивают овощные культуры.

Небольшие посевы льна существуют на юго-востоке области.

Владимирская область располагает густой сетью железных дорог.

Наибольшее значение имеют магистрали: Москва – Владимир – Нижний Новгород, Москва – Муром – Казань, Москва – Александров – Иваново.

Развиты автомобильные дороги с твёрдым покрытием.

Судоходство – по Оке и в нижнем течении Клязьмы.

По территории области проходит газопровод, соединяющий Центр и Волжскую газопроводные системы.

Имеется воздушное сообщение с другими городами России.

В 1914–1915 гг. в области насчитывалось 1.154 школы (84.100 учащихся).

А в 1969–1970 гг. в 1.213 общеобразовательных школах всех типов обучалось 288.700 учащихся.

В политехническом и педагогическом институте во Владимире, в филиале Всесоюзного заочного машиностроительного института в Муроме обучалось 11.600 студентов.

В 1970 году в 591 дошкольном учреждении воспитывалось 61.600 детей.

В области имелось 720 массовых библиотек, драмтеатр во Владимире, 9 музеев, 920 клубов.

На 1 января 1970 года в области работали 3.200 врачей, т. е один врач приходился на 473 жителя.

Нижний Новгород был основан в 1221 году владимирским князем Юрием Всеволодовичем под названием Новгород Нижний, бывший Городец.

С 1350 года он столица Суздальско-Нижегородского княжества.

Благодаря выгодному географическому положению у слияния Оки с Волгой Нижний Новгород становится крупным торговым и культурным центром.

В Печёрском монастыре (основан в 1328–1330 гг.) велась летопись.

В 1377 году для великого князя Дмитрия монах Лаврентий сделал список летописи (так называемая Лаврентьевская летопись).

Вначале город был обнесён дубовыми стенами, но уже в 1374 году было начато строительство каменного кремля.

В 1392 году при Василии 1-ом Нижний Новгород был присоединён к Москве, и вскоре стал опорным пунктом Руси в борьбе с Казанским Ханством.

В этих целях при Василии III-ем в 1508–1511 гг. под руководством Петра Фрязина был сооружён кремль, сохранившийся до настоящего времени.

Крепость позволила нижегородцам отразить набеги татар в 1520 и 1536 годах.

Для отражения польско-литовского нашествия в 1611–1612 гг. Нижний Новгород стал центром формирования народного ополчения под командованием Кузьмы Минина Сухорука и князя Дмитрия Пожарского.

В 1612 году Москва была освобождена от интервентов. Но внутри России и, в частности, в Нижегородских пределах продолжали бесчинствовать воровские шайки, как русских, так и татар.

В 1615 году царю Михаилу Фёдоровичу Романову доносили из Казани, что «Казанская и Свияжския и иных многих Понизовых городов татаровя и луговая черемиса заворовали, Государю изменили, и собрався многие места повоевали, и сёла и деревни жгут, и многих людей в полон емлют и побивают, и к городам приходят, и к Орзамасу, и к Мурому, и в иные места».

В ответ на это «доношение» царь приказал боярину и воеводе князю Юрию Ентеевичу Сулешеву, стольнику и воеводе князю Алексею Михайловичу Львову и дьяку Андрею Варееву выступить походом на казанских татар и луговых черемисов.

А в города были посланы сборщики, которым было велено собрать в городах дворян и боярских детей, и отвести их на государеву службу в Нижний Новгород к боярину Сулешеву.

Во Владимир был послан Нелюб Агарёв, в Суздаль – Осип Григорьевич Елизаров, в Муром – Иван Афанасьевич Есипов, в Арзамас – князь Иван Семёнович Путятин, а в Шацк – Алексей Романович Безобразов.

В 1616 году царю писали из Нижнего Новгорода, Балахны, Мурома, Владимира и Суздаля, что: «собрався воры боярские холопи и всякие

безъимянные люди, а называются казаки, пришли в Суздальский, и в Володимерский уезды, и в Шую, и в иные места, и по сёлам, и по деревням, и по дорогам дворян и детей боярских, и всяких людей побивают до смерти, сёла и деревни жгут, и крестьян из животов пытают, и хотят собрався приходить к городам».

Царь приказал воеводе князю Дмитрию Петровичу Лопате-Пожарскому выйти на разбойников и разбить их.

Со времени образования Нижнего Новгорода и до 1672 года «земля низовская» не была отдельной самостоятельной епархией.

Все 450 лет по делам церковным она зависела от епископов Владимирских, а большей частью – от Суздальских, потом от Московских митрополитов и, наконец, от патриархов.

Внутреннее состояние Низовской паствы, расстроенное ранее, в период патриаршего управления (1612–1672 гг.) стало ещё опасней, и потому над нею требовался личный Архипастырский надзор.

Давно уже имевшиеся в России расколы, начали быстро распространяться повсюду. Из скитов и лесов, где они прежде укрывались, раскольники стали появляться толпами в сёлах и в городах. Эти бедствия более всех испытывала Низовская земля, долгое время остававшаяся без своего Архипастыря.

В самом Нижнем Новгороде и в окрестных городах и сёлах росло число раскольников, именуемых тогда «прелестниками и развратниками». Эти «злохищные волки окрест Нижняго Нова града непрестанно наветовали и расторгнута стадо Христово велетщательно подвизались».

От того, что в Низовской стране не было своего епископа, сюда и перебегали раскольники, вытесняемые из других мест, находили себе здесь пристанище и распространяли здесь свои мнения.

Для искоренения на этой земле «ересей» (раскола) царь Алексей Михайлович решил организовать отдельную Нижегородскую Епархию.

На Московском соборе 12 декабря 1667 года Вселенскими Патриархами была рассмотрена грамота патриархов Иеремея и Иова, в которой говорилось, что: «яко в Великом княжении Низовские земли да будет Архиерей». Там же она и была утверждена царём.

Но епархия была открыта только через пять лет – в 1672 году.

За эти пять лет раскол в Низовских землях ещё более увеличился.

Памятны в летописях Нижнего Новгорода 1671 и 1672 годы.

Первый год памятен по бунту, произведённому «богоотступником и злым умышленником, вором Стенькою Разиным». Его сподвижники сеяли смятение в нижегородских селениях Богородском, Мурашкине, Лыскове и других сопредельных местностях. Пробирались они и в Нижний Новгород, но безуспешно.

А в 1672 году, кроме «большого хлебного недорода», было явное сопротивление закоренелых нижегородских раскольников.

Нижегородский летописец с сожалением и прискорбием рассказывал, что: «В Закудемском стану, во многих сёлах и деревнях крестьяне церкви Божией не приходили, и пения церковного и таинств святых не принимали, и во всём по научению раскольников от церкви Божией развратилися, и многие прельстишася с жёнами и детьми на овинах пожигалися».

Подобное же рассказывал обратившийся от раскола протоиерей Андрей Иоаннов:

– «В Нижегородской области многия тысяча огнём в овинах и избах сгорели, в лесах же против Нижняго Нова града, в луговой стороне, в морильнях от учителей своих запертые померли».

Действовали разные секты со всеми их грубыми и безрассудными обрядами: христовщина /Секта, отвергавшая сам инструмент церкви, христианские таинства, иконопочитание/, самосжигатели /Старообрядцы, подвергавшие себя и близких самосожжению в лесных молельнях под воздействием жестоких преследований церкви и военных команд/, и Спасово согласие /Беспоповское направление старообрядчества, имевшее четыре разновидности/.

Со времени образования Нижнего Новгорода и до 1672 года «земля низовская» не была отдельной самостоятельной епархией.

Все 450 лет по церковным делам она зависела сначала от Владимирских епископов, но большей частью от Суздальских, а потом от Московских митрополитов, и, наконец, от патриархов.

Архипастырем Епархии 24 марта 1672 года был избран уроженец Нижегородского края архимандрит Владимирского Рождественского монастыря Филарет, известный по уму, трудам и благостию.

Он был назван Митрополитом Нижегородским и Алатырским.

Несмотря на частое пребывание в Москве Филарет деятельно заботился об обращении нижегородских иноверцев в христианскую веру. Управлял епархией он до 1686 года.

С 1686 по 1696 год митрополитом Нижегородской и Алатырской епархии был уроженец города Курмыш, верный помощник Филарета, Павел I-ый.

Ещё при Филарете, по прекращении стрелецких бунтов, раскольники, разбежавшиеся по лесам России, во множестве поселились в Нижегородской области в Керженских лесах за Волгой.

Здесь коренились последователи поповщины /Разновидность старообрядчества, признававшего священство и создававшего собственную церковную организацию/ и дьяковщины.

А около селений Павлово, Богородское и Мурашкино увеличилось число «поморцов» и даже особенно вредных изуверов «морелыциков» /Раскольничий толк. Ради спасения они морили свою плоть до смерти – губили себя и своих собратьев голодом, огнём и обухом. Из них образовались: самосжигатели, сократилыцики, тюкалыцики и детогубцы/.

В 1697–1699 гг. митрополитом был Трофимий.

Четвёртым митрополитом в 1699–1707 гг. был Исайя, которого уличили в потворстве раскольникам, и царь Пётр I-ый, сначала удалив его от управления, затем 2 сентября 1708 года сослал Исайю в Кириллов Белозёрский монастырь.

С 1708 по 1719 год епархией управлял Сильвестр, а с 1719 по 1738 год – Питирим.

В годы его правления в Заузольской и Толоконцевской волостях близ Нижнего Новгорода расколоучители называли свои срамные плотские дела любовью Христовой.

А в Павлове и Работках гнездилось согласие Христовщины, почитавшей простых крестьян за Христа и Богородицу.

Один из очевидцев тех лет писал: «Нижегородская область перед появлением Питирима большею частью была заражена разными раскольническими согласиями, грады и уезды в раздорах сих погрязли; чернецы и монахини всякого звания и возраста целыми полками странствовали тамо.

Попы беглые столь бесчеловечны, что своими руками заключённых в избах людей сожигали. Простые монахи, старицы и девки священная действуют и всем духовенством управляют. Толпы девиц и разорвавших супружество жён в вечном безобразии постыдно скитаются. Помрачение, невежество и заблуждение человеческого ума, кажется, никогда до такой степени не восходило, до какой оно здесь достигло».

Узнав о таком положении, царь тотчас и избрал Питирима, которого знал раньше, и который для исправления раскольников до этого не раз проходил дебри и пустыни Семёновского, Балахнинского, Макарьевского и Юрьевецкого уездов.

Укреплению истинной христианской веры в этом крае посвятили свою деятельность и последующие митрополиты Иоанн I-ый (Дубинский), Дмитрий (Сеченов), Вениамин I-ый, Феофан, Антоний, Иоасаф, Дамаскин, Павел II-ой, Вениамин II-ой, Моисей, Мефодий, каждый из которых в период с 1739 по 1826 год оставил свой заметный след.

До 1929 года Нижегородский край именовался губернией.

С 14 января 1929 года была образована Горьковская область, а в 1993 году она была преобразована в Нижегородскую.

Область расположена в центре европейской части России по обоим берегам Волги.

Площадь 74.800 кв. км. Население 3.674.000 человек (1971 год).

Делится на 46 административных районов, имеет 24 города и 62 посёлка городского типа.

Правобережье в основном возвышенное, большей частью лесостепное,

Заволжье – низинное лесное.

Правобережье, за исключением юго-западной окраины – Окско-Тёшской низины, занято Приволжской возвышенностью, называемой Мордовской, с Перемиловскими горами по Оке, Фадеевыми – по Волге.

Волга и Ока протекают в пределах области, каждая на протяжении около 260 км.

Притоки Волги: справа – Ока с Тёшей, Кудьма, Сура с Пьяной и Алатырем; слева – Узола, Керженец, Ветлуга.

Среди озёр самые крупные – Пустынские (карстовые, по реке Серёже, в правобережье) и Светлояр (в Заволжье).

На Волге – Горьковское водохранилище.

Леса сильно вырублены и занимают 43 % территории области.

Более 90 % населения русские, около 2 % – татары, 1,4 % – мордва, остальное – другие.

На правобережье плотность населения больше, чем в Заволжье.

Городского населения около 70 %. Около половины его приходится на Нижний Новгород.

Древние города: Городец, Арзамас, Балахна.

Старые промышленные центры: Павлово, Богородск, Выкса и Кулебаки.

Новые промышленные города: Дзержинск, Кстово, Заволжье.

В области преобладает тяжёлая индустрия – машиностроение и металлообработка.

Производятся грузовые и легковые автомобили, автобусы (Павлово), коммунальные автомашины (Арзамас), моторы к автомобилям и гусеничные тягачи (Заволжье).

Судостроение: Нижний Новгород, Навашино, Городец, Чкаловск, Бор, Октябрьский.

Также в области производятся фрезерные станки, телевизоры, химическое оборудование (Дзержинск), дорожно-строительные машины (Выкса), слесарно-монтажный и медицинский инструмент, ножи, вилки и многое другое.

Кроме того на заводах старинного района металлообработки Павлово – Вача – Сосновское производятся промышленные метизы.

Передельные металлургические предприятия работают в Нижнем Новгороде, Выксе и Кулебаках.

Имеются предприятия и авиационной промышленности.

На втором месте – нефтепереработка и нефтехимия, основная химия и лесохимия. Производятся: бензин, мазут, дизельное топливо, нефтебитум и керосин. А также минеральные удобрения, гербициды, кислоты, полиэтилен, полихлорвинил и пластмассы.

Развита лесная и деревообрабатывающая промышленность: заготовка и вывоз древесины, лесопиление, производство мебели и древесностружечной плиты.

В Правдинске выпускают газетную бумагу, в Балахне – картон.

Домостроительные комбинаты, кирпичные и шлаковатные заводы в городах Нижний Новгород, Дзержинск, Навашино, Бор, Выкса и Кстово обслуживают промышленное и гражданское строительство.

Предприятия лёгкой и пищевой промышленности выпускают кожи (Богородск и Нижний Новгород) и технические ткани (Нижний Новгород).

В области также производятся кожгалантерейные, обувные, трикотажные и швейные изделия.

Из продуктов, в качестве основных, производят муку, макароны, мясо, молочную продукцию и шампанские вина.

Развиты художественные промыслы: хохломская и городецкая роспись по дереву (Семёнов, Сёмино и Городец); филигранные и бытовые металлические изделия (Павлово и село Казаково Вачского района); строчевышитые и кружевные изделия (Балахна, Чкаловск, Катунки).

Продукты земледелия: зерновые, технические, картофель, овощебахчевые и кормовые культуры.

На правобережье возделываются рожь, пшеницу, зернобобовые, гречиху, овёс, коноплю, сахарную свёклу и картофель. В Заволжье – рожь, овёс, лён-долгунец, клевер и люцерну.

Арзамасский район славится разведением лука, Лысковский и Воротынский – садоводством.

Животноводство в области мясомолочного и молочного направления.

Основные линии железных дорог: Москва – Нижний Новгород – Киров, Москва – Арзамас – Казань, Нижний Новгород – Рузаевка.

По Волге, Оке, Ветлуге и Суре есть судоходство.

Реки Керженец и Узола – сплавные.

Главная автодорога Москва – Нижний Новгород – Казань.

Через область проходит нефтепровод из Альметьевска на Ярославль и Рязань, и газопровод из Саратова и Миннибаева (Татария) к Череповцу.

В 1970–1971 учебном году в 2.951 общеобразовательной школе обучалось 691.200 учащихся, в 58 средних специальных учебных заведениях -

72.300 человек, а в 82 профессиональных школах и училищах – 37.200 человек.

В 1.083 детских садах воспитывалось 115.484 ребёнка.

До 1917 года в Нижегородской губернии не было ни одного высшего учебного заведения. А в 1971 году имелось 11 вузов, в которых занималось

62.300 студентов.

В области 1.445 массовых библиотек, 2.212 клубов, 13 музеев.

В 1971 году работали 10.200 врачей.

К бывшей территории Муромского Заочья, ныне входящей в состав Вачского, Навашинского, Павловского, Кулебакского и Выксунского районов, примыкали земли Горбатовского и Ардатовского уездов Нижегородской губернии.

Поэтому представляют интерес краткие исторические справки о некоторых городах, находившихся в приграничной полосе с Муромским Заочьем, и оказавших определённое влияние на его экономику и быт населения.

Город Горбатов Нижегородской области находится на реке Оке, имея на ней пристань в 15 километрах от железнодорожной станции Ворсма на ветке Нижний Новгород – Павлово.

Это старинный центр производства канатов и верёвок.

В городе имеются канатно-верёвочная фабрика, молокозавод, производство складных ножей и строчевышитых изделий.

Есть дом отдыха.

Развито садоводство, главным образом выращивание вишни.

Горбатов, известный с XVI века, стал городом в 1779 году.

Прежде он был вотчинным селом, известным под именем деревни Горбатой, получившей название, вероятно, от холма или горба, на котором она построена, но возможно и по фамилии её владельца А.Б.Горбатого-Шуйского.

Деревня эта принадлежала Суздальскому Спасо-Евфимиевскому монастырю и была довольно населена.

Но во время междуцарствия, после Литовских набегов 1611 года и от русских, так называемых тогда воров, вместе со многими другими селениями потерпела общую участь разорения.

Но по проведённой в 7124 (1616) году /Летоисчисление соответственно с сотворения мира и от рождества Христова/ переписи населения, сверх монастырского двора она опять имела много жителей.

С учреждением в 1672 году в Нижнем Новгороде Епархии эта деревня была переименована в село Горбатово, состоявшее по гражданской части под управлением Коллегии Государственной Экономии, а по духовной – под ведомством Павловской Пятины.

С открытием 13 ноября 1779 года Нижегородского наместничества Горбатово было преобразовано из села в город.

Город стоит на берегу Оки, разделяясь на две части, из которых одна расположена на горе, на высоте 45 сажен над уровнем воды, другая – по отлогому склону горы до самого берега. Эта подгорная часть называется Мещерской слободой. Она смежная с помещичьим селом Избыльцом, получившим своё название от изобилия в садах и рыбной ловле.

В полугоре Мещерской слободы, есть колодец, о котором сохранилось предание.

Согласно ему, в царствование Великого Князя Бориса Константиновича, преподобный Евфимий – Суздальский чудотворец – на своём пути из Нижегородского Печёрского монастыря в Суздаль для устройства там обители, в 1357 году во вторник на Фоминой неделе /Девятый день от Пасхи – Радуница. Родительский день, день особого поминовения усопших/ остановился у этого колодца и совершил тут странническую трапезу.

Поэтому жители Горбатова и окрестных селений в память об этом событии ежегодно празднуют этот день.

До начала ХХ-го столетия старинное село Павлово входило в состав Горбатовского уезда.

Ныне это крупный промышленный город областного подчинения и районный центр.

Находится он на берегу Оки в 80 километрах от Нижнего Новгорода, являясь конечной станцией железнодорожной ветки Нижний Новгород – Павлово.

В Павлово, ставшим городом в 1919 голу, имеется пристань, понтонный мост через Оку, по автомобильному шоссе соединяющий Павлово с селом Тумботино на левом берегу, железнодорожной станцией Гороховец на магистрали Москва – Нижний Новгород и городом Гороховец Владимирской области.

В современном городе работают заводы: автобусный, филиал

Нижегородского авиационного, молочный, слесарно-монтажных инструментов, несколько небольших заводов по производству металлоизделий на базе старинных промыслов (вилки, ножи, ложки, складные ножи, замки и т. д.).

Во времена советской власти они были объединены в «Метартельсоюз», а позже – в трест «Росинструмент», впоследствии переименованный в Республиканское Промышленное Объединение «Росинструмент» Министерства Местной Промышленности РСФСР.

В городе есть мясокомбинат и лесхоз.

Среди учебных заведений города несколько средних школ, педагогическое и медицинское училище, и индустриальный техникум, преобразованный затем в филиал Нижегородского политехнического института.

Среди учреждений культуры исторический музей, кинотеатр, дом культуры и городская библиотека.

По описанию, в 1610–1615 годах уже знаменитое в те времена село Павлово принадлежало князю Ивану Борисовичу Черкасскому /боярин, князь, крупнейший феодал. При царе Михаиле Фёдоровиче Романове в 1613–1642 годах был главой правительства – Боярской Думы/.

Тогда в селе стояли 64 торговых лавки, 2 амбара, 16 полок, 10 харчевных изб и 11 кузниц (через 20 лет уже насчитывалась 21 кузница).

В селе и в ближайших к нему 18 деревнях было 811 различных жилых помещений.

Хозяева 310 дворов и изб (37, 7 %) отошли от земледельческих занятий и занялись выпуском промысловых товаров.

Среди сельских ремесленников появились отличные специалисты.

В конце XVII – начале XVIII века село Павлово принадлежало генерал-фельдмаршалу Б.П.Шереметеву /потомок древнепрусского короля Вейдевута, внук которого перешёл на службу к Александру Невскому. Б.П.Шереметев (25. 04. 1652–1719 гг.) – воевода, Тамбовский наместник, стольник, боярин, блестящий дипломат, Ближний Боярин, Наместник Царский, главнокомандующий войсками при обороне южных границ от нашествия крымских татар, генерал-фельдмаршал, граф, командующий войсками в войне со Швецией, усмиритель восстания стрельцов в Астрахани, крупный землевладелец. Дважды женат, имел пять дочерей и трёх сыновей/, и население его занималось крестьянским трудом.

После его смерти имение перешло по наследству к его сыну генерал-аншефу, оберкамергеру, сенатору, графу Петру Борисовичу Шереметеву /второй сын Б.П.Шереметева. Умер в 1788 году. Ему принадлежали железорудные заводы, расположенные на правом берегу Оки напротив села Карачарово. В 1766 году они прекратили работу из-за иссякших запасов местной руды и используемого для плавок леса/.

В его многочисленные, наследованные от покойного отца, имения в Муромском Заочье, ПО выводным письма /Разрешительные документы на переход крепостных от одного помещика к другому/ из Павлова переводились многие крестьяне и крестьянки.

Экономический прогресс второй половины XVII века сказался на разделении общественного труда и в селе Павлово.

Теперь эта деятельность приобрела ярко выраженный торгово-промышленной характер. Но сельскохозяйственные занятия посадского люда сохранили заметное влияние на их быт.

А благодаря новой производственной деятельности Павловские металлические изделия уже во второй половине XVII века начали завоёвывать место на рынке.

По примеру павловских крестьян и посадских людей в начале XVIII-го столетия и другие крестьяне из близлежащих к Павлову селений волостей Муромского уезда (ныне Вачского района) начали заниматься производством металлических изделий.

По административному делению от 10 июня 1929 года город Павлово и Павловский район вошли в состав Муромского округа Нижегородской области. В то время в состав района входили Ворсменская и Сосновская волости, часть Горбатовской и Хвощевской волостей.

Наряду с Павловским районом в состав Муромского округа вошли из бывшей Нижегородской губернии Выксунский округ, Ардатовская волость Арзамасского уезда и шесть сельских советов Дивеевской волости; из бывшей Владимирской губернии – Муромский уезд, Фоминская и Ляховская волости.

В составе Муромского округа были образованы Павловский, Вачский, Воскресенский, Выксунский, Кулебакский, Ляховский, Муромский и Фоминский уезды.

Город расположен на автомобильной дороге Муром – Арзамас, в 29 километрах к юго-востоку от железнодорожной станции Навашино, являясь конечной станцией ветки Навашино – Кулебаки, 49 тысяч жителей (1972 год).

В городе имелись металлургический, асфальтный, кирпичный, лесопильный, молочный и телевизионный заводы; а также швейная фабрика, Металлургический техникум и Народный театр.

Кулебаки возникли в конце XVII-го века, город – с 1932 года.

Ныне Кулебаки – город областного подчинения, районный центр.

В нём преобладают деревянные и кирпичные дома частного сектора.

Значительное количество современных многоэтажных домов с благоустроенным бытом: электричеством, радио, телевидением, центральным отоплением, холодной и горячей водой, канализацией – было построено в XX-ом веке.

А как выглядели Кулебаки в середине XVIII-го века?

Об этом достоверно рассказал в своих «Дневных записках» Иван Иванович Лепёхин /выходец из солдатской семьи. Выдающийся натуралист, путешественник, этнограф, один из первых русских академиков. В 1768 году он возглавил экспедицию на Волгу, в Астрахань, Оренбургские степи, к северу вдоль Урала, в район Вычегды, на Северную Двину и в Архангельск. Пройдя по побережью океана, экспедиция через Олонецкий край в декабре 1772 года вернулась в Петербург. Экспедиция вела тщательные записи, которые легли в основу «Дневных записок» Лепёхина. В них – описание животного и растительного мира, рудников, заводов, достопримечательностей городов и сёл, обычаев и быта народов. Имя академика Лепёхина было известно и за границей. В 1767 году он получил учёную степень доктора медицины в Страсбургском университете, в 1776 году стал членом Берлинского общества испытателей природы. Он занимался и педагогической деятельностью. В течение 16 лет был инспектором академической гимназии/, возглавлявший научную экспедицию в Поволжье и проезжавший в середине лета 1768 года в Арзамас через Кулебаки:

– «Ночь застала нас в селе Саваслейке, отстоящем от Мурома в 23 верстах, лежащем при небольшой речке Велетьме, впадающей в Оку, где, переночевав, отправились далее.

Глубокие пески были нам великою остановкою в пути, так что мы принуждены были для облегчения все идти пешком. После полуночи приехали мы в небольшую деревушку Кулебаки, отстоящую от Мурома в 38 верстах, и не могли набрать довольно подвод, ехали на тех же подводах и в десятом часу поутру приехали в деревню Ломовку, отстоящую от Кулебак в 15 верстах».

Далее он рассказывал о быте крестьян: «Мне не приходилось нигде видеть где бы употребляли в деревнях другой свет, кроме лучины».

Лучины были частой причиной пожаров. Крестьянские избы были черны от дыма. Двор и хлевы покрывались соломой.

Но крестьяне терпели бедствия не только от пожаров (свидетелем одного была экспедиция Лепёхина), но и от градобития и неурожаев.

Многие «шатались» по окрестным деревням и собирали «Христа ради» посевной хлеб.

Песчаная почва была скудна на урожай зерновых, поэтому, чтобы заработать немного денег на содержание своего хозяйства, многие крестьяне деревни Кулебаки занимались извозом на Симбирском тракте.

Город Выкса находится в юго-западной части Нижегородской области в 10 километрах от пристани Досчатое на Оке. Железнодорожная ветка протяжённостью 28 километров соединяет город со станцией Навашино.

Жителей 46 тысяч человек (1970 год).

Выкса возникла при металлургическом заводе, основанном во второй половине XVIII-го века, город – с 1934 года.

В городе имеются: металлургический завод, производящий сталь, прокат, сварные трубы и другое, машиностроительный завод, производящий дробильно-размольное оборудование, и лесопильный завод.

В городе есть металлургический техникум.

Во второй половине XVIII-го века с прекращением существования самого давнего очага металлургического производства – Тульско-Каширского, встал вопрос об освоении новых сырьевых ресурсов, которыми были богаты выксунские земли.

Предприимчивые тульские купцы Баташовы организовали на болотной речке Выкса /Название речки связано с некогда жившими здесь угро-финскими племенами мордва и происходит от финского слова VUOKSI – течение, поток. В русской транскрипции – Выкса, Векса, Бокса и Вокша/ новые заводы, переселив во вновь построенную слободу своих крепостных крестьян из Тулы. Очевидно, до этого здесь уже было поселение. Таким образом, центр подмосковной металлургии переместился на восток в Выксу.

Летом 1768 года доктор Лепёхин описывал выксунские заводы:

– «Вознамерился осмотреть Выксинские заводы, принадлежащие тульским купцам Поташёвым. – писал он в «Дневных записках» – Заводы сии наименование имеют от небольшой болотной речки Выксы, которая в 30 верстах от Мурома вверх по Оке и на правом берегу находится.

Не доезжая 8 вёрст до заводов, в одной деревушке ночевали. По утру со светом встав, приехали на заводы, где увидели, что труд наш был тщетен, ибо заводы незадолго до нашего приезду выгорели, и так никакой на них работы более не производилось.

Заехали на рудники, которые поблизку сего завода находились.

В них руда добывается ширфами, то есть круглыми ямами, из которых после проводят штольни, или подкопы, потому что руда гнездовая и только ручками попадается.

Самые глубокие ширфы были около 6 сажен. Но как слои земли, руду покрывающие, весьма мягки и состоят из песку и суглинка, то добывание руды нетрудное.

Руда тёмно-красный имеет цвет с белесоватою прожилою и принадлежит к так называемым болотным рудам. Такой руды должно быть в окрестности великое множество, ибо в лесу, который от заводов до берега реки Оки вёрст на 5 простирается, не упоминая его обширности, в болотистых протоках везде примечается ржавчина, истинное и несомненное доказательство железной руды.

Впрочем, заводы сии снабжены всем потребным.

Заводчик по обыкновению и по Установлению в России о рудных заводах имеет изрядно поселённую слободу крестьян, которых он единственно для заводского употребления использует.

Бабы и малые ребята имеют при заводах приличную и с силами их сходную работу. Сверх сего много есть наёмщиков из окрестных деревень. Вольные рудокопатели в деловую пору получают на день по 8 копеек, а в другое время по 5.

Кроме полоснаго железа на Выксинских заводах делают разную утварь, как-то чугуны, чугунные котлы, топоры, ломы, молоты и сим подобные орудия».

Записки И.И.Лепёхина подтверждают уже известные факты, что Выкса возникла в конце XVIII-го столетия, как слобода при заводе Баташёвых.

В конце XIX-го столетия Выксунскими горными заводами и имением владели господа Шепелёвы и их наследники.

При заводах было образовано Опекунское управление и опекунами являлись полковник В.Сухово-Кобылин из рода Шереметевых и граф Иван Кутайсов, которые жили в Выксе.

Опекунское управление принимало решение по оптовой продаже выпускаемой продукции и поиску подрядчиков по заготовке руды:

– «Опекунское управление, учреждённое над горными заводами и имением гг. Шепелёвых и их наследников, предположив запродать годовую выделку сенокосных кос, примерно 30.000 рублей серебром, вызывает через сие желающих на покупку всей или только части годичной выделки оных.

Желающие торговаться могут явиться с надлежащими залогами в Опекунское управление, состоящее в Выксунском заводе близ г. Мурома».

В газете «Владимирские губернские ведомости» в июне и в августе 1851 года помещалось следующее объявление:

«Опекунское управление, предложив снова отдать с торгов добывку железных руд в дачах гг. Шепелёвых и перевозку оных в заводы, в количестве, потребном на годовое или 2-х годовое действие заводов, простирающееся от 2 до 4-х миллионов пуд, вызывает через сие желающих принять на себя означенную операцию с получением за таковую поставку заводскими изделиями: проволокою всех размеров, чугунным литьём крупным и мелким, разным железом.

Торги будут проходить в Главной Выксунской Конторе Нижегородской губернии Ардатовского уезда».

Современнику весьма интересно знать, когда появились первые люди и какие народы жили на древней Муромской земле. Но об этом мало что известно. Сведения можно почерпнуть только из археологических исследований учёных, производящих раскопки и изучающих находки.

Земля существует миллионы лет. На ней происходили и происходят всевозможные природные явления, климатические катаклизмы. Внешний её облик, рельеф, хоть и подвергаются изменениям, но они происходят в огромном временном пространстве, и для восприятия даже нескольких поколений практически остаются неизменными.

История человека первобытнообщинного строя протекала на фоне сложных и длительных изменений природных условий.

С конца третичного периода /Третичный и следующий за ним четвертичный периоды – геологические эпохи жизни Земли/ шёл великий процесс поднятия гор и опускания впадин.

Общее поднятие суши вызвало прогрессирующее похолодание на Земле.

Сравнительно тёплый и мягкий климат середины третичного периода, когда широколиственные леса покрывали Шпицберген и Новосибирские острова в море Лаптевых, уже к концу этого периода сменился более суровым.

Первая волна холода наступила в Европе в конце третичного времени, более одного миллиона лет тому назад.

Затем последовали ещё две волны холода. В числе последней была Окская ледниковая эпоха.

В широкие рамки этих колебаний климата, охвативших около миллиона лет, и вписана вся древнейшая история человека.

Древнейшие следы деятельности человека на территории России как раз и относятся к этому периоду, называемому ранним палеолитом /Древний каменный век. От греческих слов «палайос» – древний и «литое» – камень. Делится на раннюю, среднюю и позднюю эпохи/.

Заря человеческой жизни – эпоха палеолита – началась приблизительно 700 тысяч и закончилась около 100 тысяч лет назад.

К этому периоду и относится Окская ледниковая эпоха. Она характеризуется начальной стадией становления человека и человеческого общества, появлением людей типа питекантропа, синантропа, первых орудий труда – ручных рубил и режущих осколков.

Но эти люди жили на юге. Основным их занятием была охота на животных и собирательство.

Средний палеолит охватывает период от 100 до 30 тысяч лет назад и связан с появлением нового человека – неандертальца.

В этих суровых условиях ледникового периода человек начал осваивать большие пространства земного шара.

Оледенение и общее резкое похолодание вынудили людей того времени совершенствовать охотничье хозяйство и охотиться на крупных животных: мамонта, шерстистого носорога, первобытного быка, пещерного медведя и других.

Появились новые орудия труда: остроконечники, скребла и ножи.

Изобретается способ добывания огня. Человек пользуется естественными гротами и пещерами, строит первые жилища, объединяется в более крупные и сплочённые коллективы, в которых просматриваются зачатки родового устройства.

По мере потепления, из поселений юга Восточно-европейской равнины люди начали передвигаться на север в области, где ещё не ступала нога человека.

В это время появляются захоронения людей. Если раньше тела умерших оставляли без присмотра, то теперь их заботливо и тщательно хоронят в земле.

Возникает и определённый порядок таких захоронений – древнейший в мире ритуал.

Поздний палеолит начался 30 тысяч лет до нашей эры и закончился приблизительно 13 тысяч лет до н. э.

В этот период появились новые способы коллективной охоты на мамонта, первобытного быка, северного оленя и лошадь. Изменилась техника выделки каменных орудий. Стал применяться новый материал: рог и кость. Это привело к возникновению небывалых орудий и предметов: прочных наконечников копий, кинжалов, различного рода острий, копьеметалок и гарпунов.

Крепнет первобытная община и устанавливается родовой строй – матриархат.

Люди осваивают новые земли на севере, новые охотничьи угодья, новые реки.

Искусство позднепалеолитических племён отражает особенности своего времени на скульптурных изображениях животных, обнажённых женских фигурках и орнаментированных предметах. Господствующие из них – женщина-мать и звери.

Природные условия этого времени способствовали расцвету охоты.

В лесотундре и тундре приледниковой области обитали водоплавающие птицы и табуны копытных животных – мускусные быки и северные олени.

А к югу формировался своеобразный «мамонтовый» фаунистический комплекс.

Вот в эту страну, щедро заселённую животными, и стремился проникнуть всё дальше и дальше палеолитический человек.

Но на его пути было немало препятствий – более широкие реки, топкие болота и моховища, гигантские озёра.

В это время человек не только осваивает центральную часть России, но и пересекает северный полярный круг. Об этом свидетельствуют найденные древние стоянки человека.

Его первая палеолитическая стоянка была открыта в селе Карачарово Муромского уезда в середине XIX-го века археологом, одним из основателей Русского географического общества и Исторического музея в Москве, графом А.С.Уваровым, имевшим обширные владения в Муромском уезде.

Вторая сенсационная находка была сделана в 1955 году экскаваторщиком А.Ф.Начаровым, разрабатывавшим глиняный карьер для нового кирпичного завода в местечке Сунгирь под Владимиром. С глубины четырёх метров он ковшом экскаватора поднял какие-то необычные кости и отнёс их в краеведческий музей.

Об этом было сообщено археологу Отто Николаевичу Бадеру – специалисту по изучению каменного века.

Экспедиция О.Н.Бадера начала работу в Сунгире в 1956 году, а в 1964 году она открыла здесь редчайшее погребение.

Кроме захоронения останков мужчины, было обнаружено захоронение мальчика 11–13 лет и девочки помладше, найдены кости доисторических животных и более 50 тысяч экземпляров различных предметов.

С помощью современных методов исследования было установлено, что возраст найденных костей человека 25.500 лет.

О.Н. Бадер уверенно заявил, что первые люди на Владимирщину пришли более 25 тысяч лет назад.

Им же, ещё в 1924 году, на двух древних стоянках человека времён неолита, близ деревни Волосово и села Поздняково Муромского уезда, были продолжены археологические раскопки, начатые ещё в XIX-ом столетии.

Следующий период – мезолит /Средний каменный век. От греческих слов «мезос» – средний и «литое» – камень/.

Это время великих переселений человечества, время изобретения лука и стрел. Он длился примерно от XIII-го до V-го тысячелетия до н. э. и совпадал с геологической эпохой окончательного отступления ледника.

В этот период создаются такие орудия, как топор, тесло и другие.

На юге возникают зачатки земледелия и скотоводства.

На севере основным видом хозяйства продолжает оставаться охота.

В мезолите появляются различные культурные области, отличающиеся своими особенностями и традициями.

В это время природная среда и ландшафт страны стали близкими современным.

На месте ледника возникла гигантская таёжная зона от Балтики до Тихого океана.

Южнее лежали необъятные травяные степи. Изменился и животный мир.

Исчез ряд крупных млекопитающих, сначала носороги, овцебыки, а в конце палеолита и мамонты.

Вслед за этим изменился и образ жизни людей каменного века.

Появилась глиняная посуда.

Если для эпохи позднего палеолита на Русской равнине характерны долговременные посёлки с большими общинными домами, то в новых условиях, с оскудением фауны и с изобретением лука и стрел, складывается и новый вид охоты (не загонный на мамонта), когда на промысел сравнительно мелких животных ходили в одиночку и небольшими группами.

И крупные палеолитические общины стали дробиться на мелкие, соответственно и стоянки стали меньшими.

В эпоху мезолита дробление общин на небольшие группы, поиски ими новых охотничьих и рыболовных угодий, вызывали широкое расселение и передвижение групп людей.

Вскоре, после окончательного отступления ледника, были заселены и районы севера Русской равнины. Люди проникали в эти места с разных направлений.

Сходство типов костяных орудий стоянок Эстонии и Урала указывает на то, что в мезолите происходило переселение населения в полосе между этими двумя районами и проходило оно через Волго-Окский бассейн.

Мезолитические стоянки Оки и Верхней Волги (Волго-Окская культура) по типу кремневых орудий могут быть связаны с более ранними палеолитическими стоянками Дона (Донецкая культура) и средней Десны (Деснинская культура).

Видимо отсюда пришли и древнейшие обитатели Верхнего Поволжья.

Но происходило движение населения и с севера на юг.

При расселении мезолитических людей по огромной территории европейской части России происходило обособление одних групп от других, группирование родственных общин в одном районе с формирование своих культур.

Одну из четырёх таких культур составляли стоянки в Волго-Окском бассейне.

Рис. 1. Схематическая карта мезолитической Волго-Окской культуры и стоянок XIII–V тысячелетий до и. э.

В таком объединении стоянок можно видеть отражение племенного группирования населения.

Неолит /Новый каменный век. От греческих слов «неос» – новый и «литое» – камень/ – последний этап каменного века. Он длился от V-го и закончился: на юге в IV-ом, на севере – во П-ом тысячелетии до н. э.

Всюду он был связан с развитием и совершенствованием технических приёмов выделки каменных орудий пиления, сверления и полирования, с развитием колющих и рубящих орудий (топоров, тесел, долот, стамесок и пр.), с появлением керамического производства посуды, ткачества, судоходства и разных ремёсел.

В эту эпоху природные условия окончательно стабилизировались и стали близки к современным. Началось освоение производящих типов хозяйства – земледелия и скотоводства.

Но древнейшие формы хозяйства продолжали существовать и в эпоху неолита. Люди стали селиться небольшими компактными посёлками, состоявшими из нескольких десятков землянок или наземных жилищ.

В родовых общинах эпохи неолита продолжали господствовать коллективный труд и общая собственность на средства производства.

Но родовые общины в то время уже не были единственными формами организации общества. С ростом и объединением отдельных родов создаются более крупные группировки – племена. Каждое племя занимало определённую территорию и разделялось на ряд самоуправляющихся родов.

Размеры племенных земель были различными, и границы их нередко менялись вследствие частых столкновений между племенами.

Возникновение различных групп населения в неолите положило начало образованию этнических групп.

Северо-восточная Европа, Зауралье и Западная Сибирь были заняты предками угро-финских племён.

Северная часть Европы от Урала до Прибалтики была занята этнически родственными племенами культуры ямочно-гребёнчатой керамики.

Несколько локальных вариантов этой культуры разместились в долине Оки и её притоков. Среди них Рязанская и Балахнинская.

Племена Окской долины продолжали продвигаться на север, и положили начало неолитическим культурам севера: Карельской, Каргопольской и

Беломорской.

Из ряда в целом родственных культур ямочно-гребёнчатой керамики выделяется, распространённая в долине Оки, в районе Мурома и по нижнему течению Клязьмы, своеобразная Волосовская культура (Рис. 2).

Племена этой культуры украшали свою посуду своеобразным орнаментом из оттисков различного штампа, узорами в виде «отступающей гребёнки» и беспорядочно разбросанными неглубокими ямками.

Рис. 2. Схематическая карта неолитической Волосовской культуры VI–II тысячелетий до н. э.

Их кремневые орудия настолько отличаются по форме от аналогичных орудий других культур, что получили наименование долот волосовского типа, наконечников стрел волосовского типа и т. д.

Даже жилища они устраивали своеобразно: это круглые большие (до 10 метров диаметром) и глубокие (до 2 метров глубиной) землянки с длинным коридорообразным входом, в некоторых из них прослежены земляные нары вдоль стен.

Очевидно, племена Волосовской культуры принадлежали к иной этнической группе, чем другие окские неолитические племена.

Откуда они пришли на Оку – не выяснено.

Но интересно, что орнамент глиняных Волосовских сосудов поразительно совпадает с орнаментом керамики племён Среднего Зауралья ранней стадии неолита (IV-e тысячелетие до н. э.).

На Волосовской стоянке среди керамики оказались обломки сосудов южного типа.

Все северные и среднерусские неолитические племена жили охотой и рыбной ловлей.

Вся южная часть Муромского уезда на правом берегу Оки представляет собой низменность, отчасти пойменную к Оке и её притокам – Тёше, Велетьме, и другим.

Но большую часть уезда составляет лесная, и болотистая низменность, уходящая вглубь Горбатовского уезда Нижегородской губернии.

Восточные очертания древнего бассейна Оки можно наблюдать и у деревни Нижняя Берёзовка (в 55 километрах от Мурома), откуда граница бассейна гребнем проходит в сторону селений Турлово, Монаково, Корниловку, Кравково и Спас-Седчино.

Здесь берег окаймляет существующее русло реки, которое в таком виде тянется до впадения Оки в Волгу в Нижнем Новгороде.

Юго-западнее Нижнего Новгорода, омываемый Окой правый берег представляет собой высокий нагорный кряж с глубокими и широкими разломами в виде оврагов с быстрыми в них речками и водными истоками, бывшими в далёкие геологические времена огромными протоками.

Рассчитывая по расстояниям от Мурома до указанных селений, расположенных на правой стороне Оки, меньшая ширина древнейшего бассейна Оки составляет 21 километр, а большая – до 35 километров.

Если посмотреть на Оку во время разлива, то полая вода напоминает прежний, древний бассейн Оки, который теперь расширяется не более чем на 20 километров.

Со спадом воды на Оке появляются продолговатые островки с песчаными буграми, на которых в доисторические времена были стоянки обитателей каменного века, как совершенно безопасные от нападения хищных зверей.

На этих островках и в наше время иногда находят каменные орудия, черепки от домашней посуды из необожжённой глины, различные кости вымерших животных.

По поручению председателя Московского Археологического общества графа А.С.Уварова, муромский краевед Николай Добрынкин, обследовал правый берег реки Оки.

В поисках следов пребывания доисторического человека он прошёл вверх по течению от деревни Соловьёво (79 км от Мурома) до села Спас-Седчино (22 км. от Мурома), и описал ряд представляющих интерес местностей: горы, бугры, курганы, овраги и пещеры.

Недалеко от деревни Соловьёво из берегового гребня выделяется гора Г ородина.

С севера и северо-востока она круто спускается к основанию, с юго-запада примыкает к нагорному берегу, над которым несколько возвышается шарообразной вершиной.

У подножия горы с севера и северо-востока простирается пойменная равнина, а с востока и юга она омывается мелководной речкой Тужей, впадающей в Оку.

Высота Городины над уровнем Оки составляет 106 метров.

На ней местные жители находили каменные орудия и черепки.

Народная молва утверждает, что в Городине есть пещера, тайный вход в которую под величайшим секретом оберегался сектантами.

Вероятно, в пору раскольничества там было их пристанище.

На южном откосе Городины, в полугоре, заметны три засыпанных землёй колодца, которые были или входами в пещеру, или служили окнами для освещения.

Несколько севернее Чулкова из берегового венца выступает другое возвышение – Малая Городина.

На ней, по преданию, в давние времена жил разбойник Семён. На месте его обитания много раз рылись искатели кладов, и только один житель Чулково отрыл человеческие кости, которые приписывались тому же Семёну.

Далее встречается много оврагов, примечательных громадностью разломов берегового материка: Долинский, Мочилки, Подовлаз.

Между Мочилками и Подовлазом находится гора Межурвина Лощина, представляющая собой удобное место для засады.

В былые годы на ней был разбойничий притон.

Затем следует овраг Солоной. Возле него береговая гора Солоная.

Выпуклость на ней называется Ярилов Мыс. Говорят, что в горе была обнаружена пещера, впоследствии обрушившаяся при ломке алебастра.

За ним следуют овраги Красенский, Крутуха и Гремячи /сохранено авторское название/ с ключом холодной воды, бьющей со значительной высоты берегового откоса и обмывающей по пути известковый туф, лежащий здесь губчатоноздреватыми глыбами.

Вода Гремячина /сохранено авторское название/ ключа замечательна тем, что летом она очень холодна, а осенью и зимой тепла настолько, что никогда не замерзает. Она обладает отбеливающими свойствами, потому женщины прежде полоскали здесь холсты.

За оврагом и горой Гремячи находится возвышенность Назара Угол. Крестьяне деревни Высоково рассказывали, что здесь была пещера, теперь заваленная.

Гора у Пожогского Оврага и дороги, пролегающей от Оки к деревне Высоково, носит название Городина.

Против деревни Пожога лежит расщелина Полая.

Всё эти территории на расстоянии до 10 километров богаты алебастром, залегающим в красной глине горизонтальными пластами.

Между оврагами Солоной и Крутиха в полугоре была обнаружена норка (пещера), обращённая к Оке. Вглубь горы она была на 3 метра, в ширину и высотой – 2 метра. Стены и куполообразный вход были из глины. От уровня реки пещера находилась на 14 метров.

У деревни Сапун находятся самые высокие горы для данной местности. Они возвышаются над водой на 100 метров.

Это горы: Здыхальница, Городок, Кубари, Каменка, Долгая, Змейка, Княиня (Княгиня) и Стрелица.

Нагорная возвышенность от деревни Сапун до села Кондраково представляет разнохарактерные разломы глубоких оврагов, густо заросших лесом и кустарниками.

Изредка встречаются долины, бывшие в древности руслами рек.

Эта береговая местность в старину укрывала в своих лесных дебрях множество зверей: мамонтов, носорогов, пещерных медведей, буйволов и других, кости которых весной иногда обнаруживаются в размытых обвалах, береговых и овражных откосах.

После Сапунских и Жайских идут Голянищевские горы. Здесь из береговой окраины выдвигается выступ материка в виде мыса с насыпным на нём курганом.

Выступ сверху скашивается по сторонам широкими впадинами в берег, а к Оке спускаются отвесные откосы, поросшие лиственным мелколесьем.

Контур выступа лопатовидный, в длину к Оке 120 метров.

К береговой окраине выступ примыкает узким перешейком в 24,5 метра длиной и 17 метров шириной.

На середине перешейка прослеживается поперечное углубление вроде рва. От него поднимается возвышение уступом в 7 метров шириной. И в таком уровне полоса земли облегает здесь курганную насыпь вокруг её основания.

Только по бокам она несколько оплыла и осыпалась, сохранив ширину не более 4 метров. Курганная насыпь поднимается с этого уступа шарообразной выпуклостью, представляющей собой обширный курган, жителями села Голянищево называемый Шишка.

Вместе с уступом курган достигает высоты 10 метров. Круглая площадка его поверхности в диаметре 16 метров.

Далее к Оке тянется мыс – выступ с пологой поверхностью метров на 60 в длину с наибольшей шириной посередине в 30 метров.

С этого кургана открывается прекрасная панорама обширной долины Оки, расстилающейся на левой её стороне, с перелесками, озёрами, холмами и селениями.

На обрывистом к Оке откосе под покровом мелколесья на разной высоте находятся четыре хода-норы. Однако через них никто из жителей не пытался проникнуть во внутренность горы.

Образование ходов крестьяне села Голянищево относили к древнейшей поре, когда на Шишке проживал неизвестный князь со своими «воями», оставивший в недрах горы несметные сокровища, состоящие из 10 бочонков золота, подвешенных на 10 цепях.

На вершине кургана местные жители в поисках клада неоднократно занимались раскопками. Но ничего не нашли. Однако вера в существование сокровища осталась.

От кургана Шишка справа вниз по течению Оки находятся береговые выступы Косогор, Малая Рог, Большая Рог, Золотуха, Зараз и другие.

Слева вверх по течению – Елиня, Крутуша, Елиня Сеча, Красна Горка, Осик, Белый Звоз и Городок.

Городок – мыс с окопами, обращённый против течения реки по направлению к селу Клин. Находится в километре от села Голянищево. По преданию на нём обитал князёк.

После Клинских и Болотниковских начинаются Базаровские горы.

Недалеко от берега расположена деревня Базарово. В километре к юго-западу от неё, из берегового материка глубоким оврагом выходит Бухвалов Дол – небольшой продолговатый мыс, называемый базаровцами Городок.

В полуверсте, у Лошняговского Дола, находится другой мыс – Г ородок. Оба они обращены к юго-западу.

Базаровцы считали Городки становищами береговых разбойников.

Базаровский берег очень изрезан обрывистыми оврагами. Из них более значительные: Кумин, Морский с урочищем Моры, Общинский, Обальный и Подвалье.

Кроме оврагов по береговой возвышенности тянется цепь воронкообразных провальных ям с небольшими перешейками между ними.

Ямы эти круглые и овальные по форме, глубиной 20 и более метров, диаметром от 60 до 200 метров.

Среди них: Красная, Мазлива, Чёрна-вода, Чуланы, Залукино, Мечева, Бело-озеро, Волчья и Глинищи.

Но все они известны под общим названием Чуланы.

По рассказам местных крестьян в этих горах существовали пещеры – землянки, в которых ещё в начале XIX-го века прятались воры, выдававшие себя за Христовых странников.

В двух километрах ниже сельца Кондраково, на самом краю берега высится небольшой холм, тоже известный под названием Г ородок.

Кондраковский Городок – холм естественного образования. А с северо-востока и востока от него – глубокий овраг, называемый Стрелица.

С северо-запада от него – нагорный крутой обрыв берега Оки.

С юга от Кондраковского поля к Городку ведёт широкая полоса земли, называемая Тропа. Вершина холма круглая и плоская, в диаметре 8 метров.

За оврагом – поле, упирающееся в урочище Ровное.

Холм Городок возвышается над Окой на 100 метров. На вершине холма явно различимы три впадины. Одна, обращённая на север, считается кондраковцами выходом из пещеры подземелья.

Очевидцы хорошо помнили в нём сруб, но внутрь него никто не спускался. Вход теперь завален.

Две другие впадины образовались от новых обвалов в подземелье.

Предание говорит, что в подземелье спрятаны богатства, принадлежавшие некогда обитавшему здесь разбойнику.

Один из кладоискателей обнаружил здесь глиняные черепки от обожжённой посуды.

От крестьянских усадеб села Спас-Седчино несколько в восточном направлении до Нижегородской дороги тянется глубокий овраг Почасна.

Вправо от него отрогами идут пять овражков, четвёртый из которых Стрелица образует с оврагом Почасна продолговатый мыс, оконечность которого жители тоже называют Городок.

Вначале на Седчинский Городок ведёт пашня Ромашково шириной 40 метров, которая имеет поперечную дугообразную короткую канаву глубиной 4 метра, шириной 8 метров в верхнем разрезе и 4 метра по дну.

В 20 метрах от оврага Стрелица поперёк канавы-рва имеется насыпь шириной 2 метра, предназначенная для проезда в Городок.

За канавой параллельно ей поднимается оборонительный насыпной вал шириной 8 метров. Далее следуют канава и новый вал.

За вторым валом в 60 метрах находится мыс с пашней, называемый Угол.

Народное предание также гласит, что и в этом Городке спрятаны сокровища.

В своей вершине овраг Почасна расходится на две стрелки, доходящие до Нижегородской большой дороги, и огибающие полукругом площадку земли площадью в гектар, называемую Новиковкой.

В южной стрелке оврага, возле родника, один седчинский крестьянин вырыл два котелка со старинными деньгами.

Молва относит Новиковку к сторожевому стану разбойников, грабивших товарные караваны, идущие Нижегородским трактом, называемым встарь Макарьевским, ведшим из Мурома и других мест к Макарию на Унже, где раньше была Макарьевская ярмарка.

Исследование берегов Оки показали, что аборигены Муромского края в доисторическое время (каменный век) жили в пещерах нагорных береговых откосов.

Людям, не знавшим металлического топора, трудно было соорудить какое-либо жилище, кроме землянки или пещеры.

Пещеры в береговых откосах удобны близостью к воде и рыбной ловле, в них можно было укрыться от нападения хищных зверей, в то время в изобилии водившихся в непроходимых дремучих Муромских лесах.

Известны многие бугры: Лягалины, что в урочище Лягалино возле Малого Окулова, в котором были найдены каменные орудия; Золотые и Мордовщик у села Липня, слева от Арзамасского тракта.

Здесь по народному преданию в древности проживала Литва /Так местные жители называли мордву/, оставившая после себя зарытыми свои богатства. Но кладоискатели кроме битых черепков из необожжённой глины и кремневых осколков, оставшихся со времён каменного века, так ничего и не нашли.

Далее идёт бугор Туртапский Шихан /Курган/ у деревни Туртапка и озёр Лохани и Свято, в котором крестьянин Иван Рыбаков во второй половине XIX-го века выкопал «костяк» человека необычной величины. На поверхности Шихана и позже встречалось много глиняных черепков и каменных осколков от орудий. За ним – у затона Оки – Ефановские бугры.

На береговых горах около деревни Жекино, в 7 километрах от Оки, в поле находится песчаный бугор с огромными кучами песка и ямами, выдутыми на нём ветром.

Рис. 3. Схематическая карта фатьяновской культуры бронзового века Первая половина II тысячелетия до н. э.

В 1862 году крестьянин Зимин случайно нашёл на нём два каменных топора и продал их в 1878 году князю А.С.Голицыну, как собирателю каменных орудий.

Первобытный человек при охоте заходил вглубь береговой возвышенности, где и терял свои боевые орудия.

В древние времена Муромский край играл заметную роль. Свидетельством о такой далёкой поре являются черепки, груды мусора с золой и кости.

За луговым берегом Оки против Мурома видны жёлтые пески деревни Волосово. Здесь находятся бугры Волосовский, Обливной и Селищенский.

На Обливном бугре есть местность возле Пёсьего болота, называемая Красная Горка. На ней было собрано много первобытных орудий.

Примерно в 1875 году волосовские жители нашли диковинные камешки. Они были острые, напоминающие узкий древесный листок, кем-то старательно обделанные.

Молодая крестьянка Андреянова набрала таких камней пудовый мешок и вынесла в Муром продавать. Но её с этим «товаром» задержала полиция и потащила в участок. Вмешалась графиня П.А.Уварова. С этого и началась история знаменитой стоянки.

В 1878 году владимирский археолог-любитель Кудрявцев неоднократно бывал в Волосове и вместе с графом Уваровым производил здесь раскопки.

Найденные им кремневые копья, стрелы, ножи и скребки поражали тонкостью работы. Были найдены шлифованные сверлёные топоры и бронзовые кельты.

На месте главного поселения находилась землянка с кухонными отбросами в виде костей животных, в частности, челюсти собаки – спутницы древнего человека-охотника.

Кудрявцев выкопал целый скелет собаки. А Уваров выкопал пять костяков людей, отличающихся от современных людей строением головы и отчасти лица.

Крестьянин Волосова Щетинин нашёл такой же костяк, отдав его соседнему помещику. Щетинин с женой рассказывали об их находке каменных вещей вместе с «человеком», поражавшим видом своего черепа.

Простодушное описание им с замечанием о надбровных буграх «не как у нас», и о строении лица, похожего на «обезьянье», убеждает в том, что здесь нет ничего надуманного.

Местный археолог Ф.Я.Селезнёв, производя раскопки в 1923 году, обнаружил здесь многие поделки из кремня.

Это были ножевидные пластины, стрелы и их осколки; небольшие и плоские скребки, гарпунный зубец, наконечник сверла, шлифованное долото из кремнистого известняка; неотделанное такое же орудие, кремневые осколки, проколки; остатки керамики точечного, ямочного, гребенчатого и других орнаментов; кости собак, зайца, кабана, оленя и птиц; костяные шилья.

Волосовские находки признаны типичным неолитом.

Против устья реки Ушна, с правой стороны в Оку впадает маленькая речка Муромка. Против селения Ефаново к этой речке идёт песчаный склон поля (Ефановские бугры), который довольно отлого спускается к бывшему заводу «Пертовка».

Здесь по берегу оврага, образующего дно Муромки, на полевом загоне в 1924 году найден бурав из жёлтого камня длиной 9 см., шириной 2,7 см. и толщиной 1–1,2 см. Он был ещё длиннее, но был сломан. А нашёл его деревенский мальчик, передавший находку учителю местной школы.

По слухам, на другой стороне оврага, в Пертовке, каменные орудия находились и ранее.

Двумя километрами ниже по течению этой реки, на берегу затона на юг от устья, в 1924 году вместе с финской культурой, представляющей могильник, были найдены кремневые стрелы, скребки и черепки с матерчатым орнаментом.

Неподалеку было найдено и небольшое бронзовое копьё.

В 16 километрах ниже Муромки в Оку впадает небольшая речка Кутра.

Благодаря особенностям почвы, она сильно размывает русло, по которому протекает. Поэтому и сильно углублено с обоих берегов весенними водами, и протекает по широкой долине с красиво поднимающимися горами и холмами.

С обеих сторон в реку впадают другие меньшие речки, нередко с водопадами.

Так, у села Кошелёво, в Кутру впадает речка Малемзема, а против Новосёлок – речка Юрай.

Между двумя последними речками на высоком бугре расположена деревня Кошкино. Здесь, посреди селения, метрах в шестидесяти от овражка, прерывающего селение и выделяющегося песчаным наносом, находилась усадьба крестьянина Ф.В.Волкова.

В 1922 году он, копая погреб, на глубине полутора метров наткнулся на каменные орудия. Среди них был топор с наточкой – хорошей выделки из светло-серого кремня длиной 10, шириной 5 и толщиной 4,5 сантиметра.

Нашёл он и точильный камень из тёмно-серого песчаника, по форме и величине напоминающий обыкновенный кирпич со слегка закруглёнными углами. Его размеры составили 25x5x10 см.

Одна из сторон имела желобкообразное углубление, протёртое при заточке орудий.

Другая сторона – двойной такой же желоб.

С двух длинных боковых сторон имелись узкие углубления – следы заточки тонких концов орудий.

На эти вещи не обратили бы внимания, если бы не третья находка с просверленным отверстием.

Это был топор фатьяновского типа из тёмного, почти чёрного диорита.

Размеры и форма топора были рассчитаны на большую прочность у отверстия. Шлифовка его была весьма тщательная.

Вместе с этими орудиями труда был найден и средней величины горшок, но он был выкинут рабочими, и к приезду исследователя Ф.Я.Селезнёва не сохранился. А дополнительные исследования ничего не дали.

Чтобы разрыть яму во все стороны, необходимо было снести соседние постройки.

Почва здесь оказалась однообразной и состояла из жёлтой глины без каких бы то ни было следов культуры.

У деревни Анциферово, на песчаном бугре Яруса, нашли медные предметы.

К югу от села Арефино, за большой Нижегородской дорогой за речкой Ружа, возвышаются холмы Сорочий Куст и Городище.

На первом холме издревле были игрища окрестных жителей, а на втором когда-то существовало поселение.

На Городище были найдены старинные вещи.

В полукилометре от деревни Выборково, на юг по оврагу и суходольному ручью, есть курган Горбец, представляющий собой рукотворное сооружение.

Между деревнями Ефаново и Ефремово находится песчаное место с оплывшими шиханами /Местное название курганов/. Здесь находили старинные привески /Серёжки/ из бронзы и другие вещи.

Священник Троицкой церкви Зяблицкого Погоста Иоанн Целебровский рассказывал, что в 80-х годах XIX-го века на церковной земле, прилегающей к земле соседней деревни Платцево, вырыли глиняные горшки с тонкими серебряными монетами величиной с русский полтинник и с восточными надписями на них.

Кроме этого находили металлические старинные вещи.

Но сохранились не все находки, свидетельствующие о древнем поселении в этом месте.

Близ села Поздняково в верховьях речки Максимовка выкапывали бронзовые вещи.

В километре к юго-востоку от деревни Талынское на левом берегу речки Медведовка есть место (между отрожных стрелок), на котором некогда проживали черемисы /Старинное название марийцев/.

Другое место жительства черемисов находится в полутора километрах от деревни Талынское на правом берегу Кутры.

Недалеко от этого места, в пойме той же Кутры и неподалеку от большой Нижегородской дороги, у подножия горы Сокол возвышается курган.

Во время обитания древнейшего человека в Муромской местности в бронзовом веке было три периода погребения умерших: в могильниках; курганах с оставлением останков на земле или зарытыми в сидячем виде; трупосожжение.

С последним обрядом застало Муромскую область Христианство.

Все указанные находки не дают полного представления о том, где селился, или, так или иначе, жил неолитический предок в наших краях.

Но и добытого таким образом материала достаточно, чтобы высказать некоторые суждения относительно Муромского края.

Прежде всего, населённых мест оказывается довольно много, и все они идут веерообразно от главного пункта – Волосова (есть находки в левобережье Оки), представляя собою культуру или тождественную Волосовской, или довольно близкую к ней.

Любопытным представляется тот факт, что население в эпоху неолита, по-видимому, ютилось на малых реках, и почти совсем не обитало на больших.

Это и знаменитая Волосовская стоянка на сравнительно небольшой речке Велетьма; стоянка на Ушне, где на расстоянии в четыре километра имеется более шести жилых пунктов; далее стоянка на Кутре с притоками, и на реке Илевне.

Словом, признаки этой культуры встречаются везде на малых речках.

Неолитический человек жил исключительно охотой и рыбной ловлей.

А ловить рыбу в малых речках было намного удобней и продуктивней, нежели в относительно широких и глубоких водах реки Оки

/Домыслы автора о причине этого, как опасности плавания по Оке на плотах и челнах не выдерживают крики/.

Здесь легко было достать и рыбу, и дичь, имея при себе гарпун или лук, крючок или копьё.

На берегах этих речек водилась водоплавающая птица, питавшаяся на мелководье и в прибрежной полосе, добывая планктон, некоторые виды водорослей и водных растений, а также червей и насекомых. А заросли по берегам этих речек служили для птиц и надёжной защитой.

Когда закончился золотой век мирного сожительства и начались столкновения между различными человеческими группами, многие жилища на малых речках оказались удобными убежищами от набега грабителей.

Поселение из нескольких жилищ, расположенное на бугре за болотами, куда может пройти только знающий эти места человек, частенько оказывалось незамеченным и во время даже грандиозных нашествий.

В крайнем случае, жители всегда успевали спастись бегством в соседнюю трущобу, чтобы отсидевшись там, снова возвратиться в своё поселение.

На малых реках обычно не бывает и большого водополья, и вода уходит скорее.

Поэтому, по таким рекам и по соседству с ними, гораздо больше мест, где можно устраивать надёжные поселения, живя в них круглогодично и безвыездно.

О жилищах в виде землянок, бывших здесь, мы можем догадываться по мощному культурному слою, содержащему различные находки, и по скоплению золы и угля под этим слоем.

На основании описанных находок можно сделать несколько выводов о неолите.

Например, в гончарном деле замечается полное отсутствие применения гончарного круга. Глина бралась чистой или с примесью золы, песка и толчёной раковины. При отсутствии других сосудов, горшок служил и чашкой, и кружкой, а позднее использовался и вместо котла для варки пищи.

Для ловли рыбы применялись глиняные грузила, а при ткачестве по способу древних египтян – особые гирьки для подвески на нитях (Волосово).

Скребками выделывали кожу.

Обгоревшие человеческие кости в находках у Красного Яра наводят на мысль о способе хранения скелетов и в этом виде. Примеры этого встречались и в других местах.

Ритуал похорон древнего человека говорит о вере, что покойник может снова ожить.

Находка в Кошкине, где с каменными орудиями был найден и горшок, сильно напоминает позднейшие финские погребения с различными орудиями труда и охоты первобытного человека.

Но от скелета, как это обычно бывает в почве из жёлтой глины, ничего не осталось.

Но найденного материала не вполне достаточно для воссоздания полной картины давно минувшего времени.

Перед нами лишь цепь фактов, в которой недостаёт многих звеньев.

Но даже по ней мы всё же находим путь, по которому прошли наши далёкие предки, прежде чем стать непосредственными нашими прародителями.

Так где же наши корни? Где первоисточник нашей могучей и самобытной русской народности?

Этот вопрос будет ставиться не одним поколением россиян и неоднократно – в данных очерках.

Учёные постепенно ведут нас к ответу на него своими раскопками древних тысячелетних пластов земли и языческих могил наших предков.

В эти могилы язычники вместе с покойником клали всё, что употреблялось им в повседневной жизни.

Они не могли представить себе иного, бесплотного существования вне земли.

Поэтому в разных могильниках учёные до сих пор находят скрытую в земле жизнь древних народов во всех её подробностях.

Эти могилы в виде больших курганов были рассыпаны по многим районам России. Встречаются они и в Муромском крае.

Раскопки могильников показали, что кроме грубо отёсанных каменных изделий под землёй встречаются останки то каменного очага, то валов, сложенных без цемента, то черепки плохо вылепленных из глины сосудов.

Вместе с различными орудиями при раскопках иногда находили расколотыми на куски кости ныне не существующих древних громадных животных, например, мамонтов.

Мамонты были больших размеров, чем современные слоны. Их останки были найдены графом Уваровым в Муромском уезде по берегам Оки.

Рядом с ними находилось множество копий, стрел из кремня и различных каменных орудий.

В заречной части уезда в овраге близ села Мещёры в 1868 году вешней водой были вымыты кости животного, которые по определению Академии Наук были признаны принадлежащими доисторическому мамонту.

Местные жители продавали эти кости ножевникам на черенки для ножей.

В Муромском уезде в имении князя Голицына близ Перемиловских гор исследователи нашли кухонные остатки, то есть очаг с углями, черепки и донышки глиняной домашней посуды, и бесчисленное количество тех же каменных самодельных орудий.

Наряду с орудиями указанной находки, в имении князя Голицына наблюдались и орудия других времён. Это были на то время и самые совершенные, прекрасно отделанные, просверленные молотки, и самые грубые, скверной и неумелой работы.

Также было и с горшками: одни были плохо обожжены и не гладки, другие же были даже разукрашены затейливыми узорами.

Всё это, несомненно, свидетельствует о первобытной жизненной обстановке вымерших поколений древнего человека и обнаруживает места оставленных ими поселений.

Племена срубной культуры были названы так потому, что особенностью её похоронного обряда было погребение усопших в деревянных срубах.

Отдельные племена этой культуры достигали средней Оки.

Повсюду здесь на памятниках срубной культуры археологи находят своеобразные острорёберные сосуды, богато орнаментированные разными линиями и оттисками зубчатого штампа.

Орнамент позволяет судить о характере верований широко расселившихся поволжских земледельцев.

Кресты, свастические знаки, геометрические узоры, изображения летящих птиц – символы солнечного культа срубных племён.

Особой широты расселение племён срубной культуры достигло в XVI–XV веках до н. э.

Это были племена патриархально-родовых отношений.

В срубное время была освоена верховая езда.

Огромные пространства лесной зоны Восточной Европы издавна были заселены племенами различных неолитических культур с ямочно-гребёнчатой керамикой.

Их развитие шло медленно.

Занятия населения ограничивались охотой, рыболовством и необходимыми домашними промыслами.

Исследователи не обнаружили в этой зоне каких-либо существенных изменений традиционной неолитической культуры и матриархально-родовых отношений до начала II тысячелетия до н. э.

В первой половине II тысячелетия до н. э. в Волго-Окском междуречье и в соседних с ним областях Заволжья широко распространяются новые племена, резко отличающиеся от старого неолитического населения.

Культуру этих племён принято называть фатьяновской (Рис. 3) по деревне Фатьяново близ Ярославля, где был открыт первый могильник.

Территория её огромна. Западная граница – в районе Брянска, северная – по Волжскому левобережью от Твери до Юрьевца, восточная доходила до Вятки и Камы, южная – по водоразделам долины Оки, где продолжали жить неолитическим бытом племена ямочно-гребёнчатой керамики.

Территория этой культуры захватывала и подмосковные районы, и верхнюю Оку, оседая на этой важнейшей водной магистрали.

От населения соседних районов фатьяновцы отличались ярко выраженными особенностями.

Они не создавали каких-либо надмогильных сооружений.

Покойников хоронили в скорченном положении на боку, обёртывая их корой или лозняком.

Изредка встречаются парные погребения мужчины с женщиной или коллективные могилы нескольких человек.

В могилах находят много разных вещей: шаровидные, украшенные отпечатками шнура и штампа, сосуды; плоские каменные шлифованные клиновидные топоры, долота, кремневые ножи и наконечники стрел; разнообразные боевые сверленые топоры-молоты, покрытые рельефными узорами.

Фатьяновские могильники богаты и металлическими изделиями: бронзовыми проушными вислообушными топорами, копьями, шильями и различными украшениями. В могилах мужчин обязательно находилось и оружие.

У фатьяновцев было собственное бронзолитейное производство.

В могильниках находили кости домашних животных – овец, коз, свиней и коров, что свидетельствует о занятии скотоводством.

Жизнь фатьяновцев в окружении обычно враждебно настроенных неолитических племён была беспокойной и полной опасностей.

Приходилось с оружием в руках не только охранять свои поселения, но и отстаивать выпасы и охранять стада.

Среди них не было заметных имущественных и социальных различий.

Они отошли от матриархально-родовых установлений, и у них уже начался переход к патриархату.

Это доказывает погребение с насильственно умерщвлённой женщиной.

Большинство фатьяновских памятников относится к первой половине II тысячелетия до н. э.

Более поздних памятников не встречается.

По-видимому, фатьяновские племена были поглощены основной массой населения лесной зоны, племенами Волго-Окских неолитических культур.

Эта ассимиляция повлияла и на местное население.

Приокские племена второй половины II тысячелетия до н. э. уже освоили скотоводство, а в конце этого тысячелетия начали разводить и лошадей, попавших сюда из южных степей.

Они стали больше пользоваться бронзовыми орудиями.

Вместе с бронзовыми вещами в могильниках XV–XII веков до н. э. попадаются и железные изделия.

В середине II тысячелетия до н. э. в Окском понизовье и в Поволжье (от устья Оки до устья Камы) происходят события крупного историко-культурного значения, но мало выясненные раскопками.

В Чувашии были открыты своеобразные курганные могильники, названные Абашевскими /Впервые курганы Абашевской культуры исследованы в 1925 году у села Абашево в Чувашии В.Ф.Смолиным/.

Такие курганы находятся в Марийской республике, в Волго-Вятском междуречье, в районе Плещеева озера и близ города Малоярославец.

В Чувашии абашевские племена появились после того, как там не осталось фатьяновцев.

Около 1250 года до н. э. абашевские племена в свою очередь были вытеснены из Чувашско-Марийского Поволжья проникшими сюда в большом количестве позднесрубными переселенцами, и вынуждены были уйти за Волгу, где и расселились в Волго-Вятском междуречье.

По обряду погребения абашевские племена были близки к срубным, так как они насыпали над могилами курганы.

Покойников клали чаще всего в скорченном положении и ставили в погребения открытые круглодонные колоколовидные или полушарные плошки, цилиндрические банки, сосуды, приближающиеся к острорёберным.

В абашевских могилах найдено мало металлических изделий, главным образом, это украшения.

У них было развито скотоводство.

Доказательством земледелия служат серповидные ножи.

Абашевцы жили в условиях первобытнообщинного строя, но на более низкой ступени развития, чем фатьяновцы. У них не прослеживается признаков нарушения матриархально-родового быта.

Абашевские племена не были потомками ни срубных, ни фатьяновских племён.

Они представляли собой особую группу со своеобразной культурой, оставившей след в материальной культуре финоязычного населения Поволжья.

К угро-финской языковой группе относятся вепсы, весь, коми, карелы, мордва, мещера, мурома, меря, мари, манси, удмурты, финны и эстонцы.

Первые письменные свидетельства об этих народах появились в период железного века.

С угро-финскими племенами связаны крупные культурные общности железного века, что подтверждается уже лингвистическими материалами.

Ареал одной из таких общностей – Ананьинской культуры /Археологическая культура железного века, распространённая в VIII–III веках до н. э. в бассейнах Камы, отчасти средней Волги, Вятки и Белой. Была названа по деревне Ананьино Елабужского района Татарии, близ которой в 1858 году был открыт могильник/, занявшей в 1-ом тысячелетии до н. э. значительную территорию Прикамья и Приуралья, полностью совпадает, согласно гидронимики, с областью распространения финской языковой группы.

Прослеживается генетическая преемственность между ананьинской и рядом родственных культур бронзового века среднего Поволжья, Прикамья и Приуралья.

Уральско-камские племена передвигались на запад.

Ещё в раннем неолите большая группа племён достигла восточной Прибалтики, а в середине Ш-го тысячелетия до н. э. предки угро-финских народов заняли обширные территории среднего и верхнего Поволжья, бассейна Оки и западных областей лесной полосы.

Таким образом, северная часть восточной Европы была заселена угро-финскими племенами. Все они принадлежали к одной языковой семье. Но восточные и западные группы сильно отличались по языку и культуре.

К восточным принадлежали коми, удмурты, мари, мордва, мурома и весь, к западным – эстонцы, карелы и финны.

Первые сведения об этих племенах восходят ко времени Геродота, то есть к V веку до н. э.

В 1-ом тысячелетии до н. э. и в первые века нашей эры огромную территорию верхнего Поволжья, берегов Оки и область Валдайской возвышенности занимала большая группа племён, называемых археологами племенами Дьяковской культуры /Названа по городищу у села Дьяково, ныне расположенного в черте музея-заповедника Коломенское в Москве, которое было исследовано в 1864 году Д.Я.Самоквасовым и в 1889-90 годах В.И.Сизовым/.

Дьяковские поселения располагались, как правило, на высоких мысах с крутыми склонами. Большинство орудий дьяковцев было изготовлено из кости и рога. Железные ножи и топоры были ещё редкостью. Глиняная посуда – плоскодонные горшки, украшенные отпечатками тканей (сетчатый орнамент), сделана от руки, без гончарного круга.

Основное их занятие – скотоводство и мотыжное земледелие. Они разводили лошадей, крупный и мелкий рогатый скот, свиней.

Лошадь уже использовалась для верховой езды.

Помимо этого дьяковцы занимались охотой.

В первых веках нашей эры дьяковцы освоили металлургическое производство и приёмы обработки металлов (литьё, чеканка, ковка).

Мёртвых дьяковцы кремировали и хоронили вдали от городищ. Поэтому поначалу и не были обнаружены их могильники. /Предположение автора об их захоронениях на деревьях/?) не выдерживает никакой критики/.

В IV-ом веке н. э. дьяковцы жили уже не родовыми, а территориальными общинами.

На протяжении первой половины I-го тысячелетия н. э. у них шёл сложный процесс распада патриархального строя.

Отсутствие антропологических материалов из могильников затрудняет установление этнической принадлежности дьяковцев. Но на городищах нашли многочисленные украшения особых типов, известные в более позднее время у муромо-мерянских племён. Это обстоятельство позволяет считать племена Дьяковской культуры предками Муромы и Мери.

К юго-востоку от дьяковцев, в бассейне средней Волги, на Суре, Цне и Мокше, жили родственные муромо-мерянским (дьяковским племенам) племена Городецкой культуры /Названа по раскопанному В.А.Городцовым в 1898 году Городецкому городищу близ города Спасск-Рязанский/, которых считают предками мордовского народа.

Племена обеих культур на всём протяжении своей истории находились в постоянной взаимосвязи с южными, западными и восточными районами.

После разгрома в IV-ом веке н. э. славянских поселений гуннами, славяне стали переселяться сюда, в Поволжье.

Но на поволжских городищах нередко встречаются вещи, изготовленные в Прикамье. Это говорит о приходе на верхнюю Волгу какой-то части населения западного Приуралья.

В бассейне Волхова, верхней Волги, Клязьмы и Оки угро-финские племена соприкасались со славянами.

Такие города, как Муром, Арзамас, Рязань, Мещерский Городок, Суздаль в самих названиях хранят память о своих основателях – муромы, эрзи, мещеры.

В степях Дона, Волги, и в южном Приуралье жили родственные скифам племена, говорившие на одном из диалектов североиранской языковой группы.

В древности их называли савроматами.

В становлении савроматских племён большую роль сыграли потомки носителей степных культур бронзового века, особенно срубной и Андроновской /Археологическая культура эпохи бронзы. Открыта в 20-х годах XX в. С.А.Теплоуховым. Названа по деревне Андроново близ Ачинска. Общность частично родственных культур, распространенных на территории Казахстана, Западной Сибири, южного Приуралья, на западе контактирует со срубной культурой/.

О савроматах сообщали греческие и латинские античные авторы.

Примерно с конца IV–III веков до н. э. в их рассказах появился новый термин – сарматы.

Исследователи считают, что крупные объединения сарматов сформировались на основе прежних племенных союзов савроматов.

Обитая в степных пространствах, сарматы вели кочевой и полукочевой образ жизни в условиях родоплеменного строя. Основа их хозяйства – скотоводство и домашние промыслы – гончарство, прядение, ткачество и косторезное дело.

Характерной чертой общественного устройства на раннем этапе их истории было особое положение женщины.

Савроматов называли «женоуправляемыми».

Савроматские женщины – воинственные амазонки. Они владели оружием, и наравне с мужчинами участвовали в войнах и охоте.

Они занимали привилегированное положение жриц.

Но в первые века н. э. сарматское общество было уже патриархальным.

Савроматские племена составляли два больших союза. В один входили волжские племена, в другой – самаро-уральские.

Сарматы осуществляли грабительские набеги на персов, Переднюю Азию и на скифов.

Их господство в южнорусских степях продолжалось вплоть до IV-го века н. э., когда значительная часть сарматского населения была увлечена гуннами на запад.

Одно из крупных племенных объединений – аланы – составили основу осетинской народности.

Т.П.Мятлева в книге «Происхождение самобытной русской народности в России в стародавние времена до образования русского государства» (Санкт-Петербург, 1911 год, Выпуск 1, часть 1) пишет, что сарматы занимали земли самой северной области Мидии вдоль азиатского побережья Чёрного моря, называемой в древности Каппадокией.

На реке Ирис и на берегу Чёрного моря в числе многих городов, в которых жили сарматы, были Амазия, Амазис и Амазус. В них находились несколько храмов, в которых сарматы совершали торжественное идолопоклонство богине войны Ма.

Эти сведения говорят о заселении ими северного Причерноморья, античных городов, о богине войны в лице женщины – воительницы, и об их воинственности.

А вот что писал в 1794 году, ссылаясь на «Татищевой истории книгу», Алексей Мусин-Пушкин в своей книге «Историческое исследование о местоположении древнего Российского Тмутараканского княжения», изданной по высочайшему Её Императорского Величества повелению в Санкт-Петербурге, и напечатанной в типографии Корпуса Чужестранных Единоверцев.

– «Кривичи, народ Сарматский, живший между рек Припяти и Двины, потом далее расселились в верховьях рек Волги, Двины, Оки и Днепра; и для того от соплеменных им народов прозваны «Кривичи», то есть «Верховые».

Ибо слово «Криви» на сарматском языке значит «Верховье».

В смежности с ними жили другие поколения Сарматские, как-то Чудь, Меря, Мурома и прочие. В подданстве были у Великих Князей Российских, и им дань платили, имея, однако, у себя своих собственных князей»./История Татищева, кн. 2, стр. 4/.

– «Меря или Моруа, народ Сарматский, живший между реками Сурою и Цною в соседстве с Кривичами, там где Ростов, Галич, Кострома и Ярославль.

Они сами себя называли Мори, а русские из слова сего составили Меря. Ныне же известны они под именем Мордвы». /История Татищева, кн. 1, стр. 521; кн. 2, стр. 6/.

– «Мурома, народ Сарматский, обитавший при устье реки Оки. Престольный город онаго был Муром, по имени сего народа так называемый». /История Татищева, кн. 2, стр. 6/.

«Черемисы, народ Сарматский, доднесь существующий; они соплеменники Мордве и в языке малую с оными разность имеют. Прозваны Черемисами, то есть Восточными, по положению жилищ своих»./История Татищева, кн. 2, стр. 6/.

Здесь просматриваются противоречивые заключения.

В одном случае мордва и марийцы (черемисы), мурома и мещера отнесены к угро-финской языковой группе.

Татищев же относит их к Сарматским народам, которые, как известно, говорили на диалекте североиранской языковой группы.

Но достоверно известно, что марийцы, мордва, мурома, мещера и чудь действительно являются угро-финскими племенами, и их язык имеет (мари, мордва) и имел (мурома, мещера, чудь) сходство.

Следует все-таки считать, что Татищев ошибался в отнесении кривичей (далее мы увидим, что это славяне), мордвы (мерян), муромы, черемис к сарматским народам, так как из древних летописей известно, что в III–IV веках н. э. уже одновременно существовали угро-финские племена на севере и сарматы – на юге России.

Древнейшая история славян, их происхождение, их прародина не выяснены исторической наукой. Есть много гипотез. Были теории о приходе их из Азии, о Дунайской прародине. Но они оказались несостоятельными. На Балканах славяне появились только в VI веке н. э.

Академик А.А.Шахматов считал, что прародина славян Прибалтика. Их прародину искали и на Висле под именем венедов. Теперь же, на основании всесторонних исследований, принято считать, что исходная территория, где славяне выделились из балтославянской общности, охватывала Центральную Европу, бассейн Одера и Вислы, междуречье Днепра и Буга, и Белоруссию.

В I веке н. э. в культуре славян произошли существенные изменения из-за их этнической ассимиляции сарматами.

Римский историк Тацит в своём сочинении «Германия» в то время писал:

– «Больше похожи венеды (читай славяне) на сарматов по своим нравам и обычаям».

Не на этом ли основании Татищев считал кривичей сарматами? Об этом может говорить и тот факт, что в VI веке н. э. существовал этнический союз племён сарматов (в основе), древних славян и в какой-то мере дакийцев под названием «царства Германариха», но ненадолго.

Праславянский язык существовал ещё в первой половине I тысячелетия н. э. Из него происходят северные и западные славянские языки.

В 375 году н. э. гуннские орды разгромили государство Германариха.

Много народу ушло на север, попав там в среду угро-финских племён, в частности в Поволжье и в бассейне Оки.

Византийские писатели VI века н. э. указывали, что склавины и анты происходят от одного корня, от «венедов», и сходны между собой.

– «Они (венеды) происходят из одного племени, имеют три имени: венеды, анты и склавины» – писал готский историк Иордан.

Писатели отмечают единство склавинов и антов, и что анты храбрейшие из обоих племён.

Император Византии Маврикий (582 – 602 гг. н. э.) говорил:

– «Племена славян и антов сходны по своему образу жизни, по своим нравам, по своей любви к свободе; их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению своей стороне.

Племена славян и антов многочисленны, выносливы, легко переносят жар, холод, дождь, наготу, недостаток в пище.

К прибывающим к ним иноземцам они относятся ласково и, оказывая им знаки своего расположения, при переходе из одного места в другое охраняют их в случае надобности.

Так что, если бы оказалось, что по нерадению того, кто принимает у себя иноземца, последний потерпел ущерб, принимавший его раньше начинает войну (против виновного), считая долгом чести отомстить за чужеземца.

Находящихся у них в плену они не держат в рабстве, как прочие племена в течение неограниченного времени, но, ограничивая определённым временем, предлагают им выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси, или остаться там на положении свободных и друзей.

У них большое количество разнообразного скота и плодов земных, лежащих в кучах, в особенности проса и пшеницы.

Скромность их женщин превышает всякую человеческую природу, так что большинство их считают смерть своего мужа своей смертью и добровольно удушают себя, не считая пребывание во вдовстве за жизнь.

Они селятся в лесах, у неудобопроходимых рек, болот и озёр, устраивают в своих жилищах много выходов, вследствие случающихся с ними, что и естественно, опасностей.

Необходимые для них вещи зарывают в тайниках, ничем лишним открыто не владеют и ведут жизнь бродячую.

Сражаться со своими врагами они любят в местах, поросших густым лесом, в теснинах, на обрывах, с выгодой для себя пользуясь засадами, внезапными атаками, хитростями и днём и ночью, изобретая много способов.

Опытны они также и в переправе через реки, превосходя в этом отношении всех людей».

Об этом писал и Прокопий из Кесарии («Война с готами», Москва, 1950 год, стр. 297):

– «Эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве (демократии), и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим.

И во всём остальном у обоих этих варварских племён вся жизнь и законы одинаковы. Они считают, что один только Бог, творец молний, является владыкой над всеми, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды.

Они почитают реки, нимф, и всякие другие божества, принося жертвы им всем. И при помощи этих жертв производят гадания.

Живут они в жалких хижинах, на большом расстоянии друг от друга, и все они часто меняют место жительства.

Вступая в битву, большинство из них идёт на врага со щитами и дротиками в руках, панцирей же они никогда не надевают.

У тех и других один и тот же язык, достаточно варварский.

И по внешнему виду они не отличаются друг от друга. Они очень высокого роста и огромной силы».

К VI веку н. э. относится первое упоминание народа «рос» или «рус».

Авторы, писавшие о русах в IX и X веках, тоже отмечали их крупное телосложение:

– «Русы мужественны и храбры. Ростом они высоки, красивы собой и смелы в нападениях. Но смелости этой на коне не обнаруживают: все свои набеги и походы они производят на кораблях».

Летописец Нестор упоминает четырнадцать восточнославянских областей, из которых сложилось Русское государство:

Поляне (их земли около Киева – ядро Русского государства); Северяне – по рекам Десна, Сейм, Сула и частично Северский Донец; Уличи – вниз по Днестру, переселившиеся в середине Х-го века в междуречье Днестра и Буга; Древляне – на запад от Полян; Волыняне и Дулебы западнее Древлян; Тиверцы – на Днестре и Дунае; Белые Хорваты – в Закарпатье.

А также Дреговичи – в болотистом левобережье Припяти; Радимичи – по реке Сож; Вятичи – на Оке и Москве-реке, граничили с неславянскими мерянско-мордовскими племенами средней Оки; Кривичи – в верховьях Волги, Днепра, Двины; Полочане и Словены – вокруг озера Ильмень.

Славяне продвигались всё глубже на северо-восток в области, занимаемые угро-финскими племенами. Проникновение их туда, закреплённое созданием Русского государства, вело к вытеснению (или оттеснению на второй план) местных угро-финских языков мери, веси, муромы и сопровождалось ассимиляцией этих племён и постепенным их исчезновением.

Сложение в IX–X веках н. э. древнерусской народности привело к нивелировке восточнославянских элементов и широкому распространению русского языка.

В эпоху позднего палеолита, XXXII тысячи лет тому назад, люди жили на месте нынешнего села Карачарово, что расположено на левом крутом берегу Оки под Муромом.

В эпоху мезолита, XV тысяч лет назад, в бассейне Оки жили народы Волго-Окской культуры.

В эпоху неолита, VII тысяч лет назад, по берегам Оки жили племена Волосовской культуры.

Продолжали ли селиться в Приочье в эпоху неолита потомки палеолитических и мезолитических народов?

Или в условиях постоянных поисков новых охотничьих угодий народы в этих местах сменяли друг друга?

Это остаётся только предполагать.

Племена срубной культуры 3600 лет назад по своему развитию приблизились к племенам неолитической культуры, жившим в среднем Приочье, и их взаимное влияние на культуру быта друг друга, несомненно, имело место.

Нам известны племена Фатьяновской культуры, жившие в Приочье IV тысячи лет назад и племена Абашевской культуры, селившиеся в низовьях Оки в этот же период времени.

Приочье было древним местом обитания угро-финских племён ещё со времён неолита.

Под натиском гуннов – кочевников 1600 лет назад славяне стали уходить со своих исконных земель в северо-восточные леса Поволжья и Приочья.

Они полностью растворили (ассимилировали) в своей среде некоторые угро-финские племена (мурома, мещера, меря, чудь и другие), образовав великорусскую нацию.

Об исчезнувших народностях осталась память в названиях рек, озёр, сёл и городов.

О племени Мурома напоминают названия города Муром и речки Муромка.

В современном марийском языке слово «Муро» означает «Песенка, песенник, песенный».

На языке местных народов угро-финской группы слово «Ма» означает «Река, вода».

Может быть, племя Мурома названо так потому, что поклонялось, молилось, воспевало реку и воду, как источник жизни?

А, может быть, этот народ по своему нраву был весёлым, песенным?

Весёлый, песенный народ, живший на реке!

Но, если принять гипотезу Татищева о том, что «народ Мурома от сонма сармат происходящий» то, возможно, это было воинственное племя и «воспевало», поклонялось богине войны «Ма»?

Отсюда и название «Мурома»?

Но это маловероятно.

Откуда взялось в русском языке слово «мама»?

Заимствовано из угро-финского языка? Возможно!

Но на многих языках мира обращение к матери звучит почти одинаково.

О племени Мещера напоминают названия речки Мещерка и села Мещёры на ней в нынешнем Вачском районе Нижегородской области, деревни Мещёры в урочище Мещерские горы, озеро Мещерское на территории бывшей Нижегородской ярмарки, Мещерское болото в Кулебакском районе, Мещерская слобода в Горбатове и т. д.

О племени Чудь говорит название селения Чудь на правом берегу Оки недалеко от села Монаково.

Так какой же народ является древним прародителем современников, населяющих Муромское Заочье?

Мурома, меря, мещера, чудь, мордва, мари, славяне?

На этот вопрос ответить практически невозможно.

Произошло кровосмешение наций, и стала одна – русская.

Из упомянутых, ныне существуют только две – мордва и мари, но и у них большая часть населения от смешанных браков.

Мы не можем представить себе, как выглядели люди муромы, мещеры, мери, чуди из-за отсутствия антропологических материалов.

Однако некоторые историки считают, что мордва ещё называлась и мещерой, а местные жители называли её литвой.

Но если внимательно всмотреться в лица современников, живущих ныне в Заочье, то в них можно обнаружить едва уловимые, а иногда явные характерные признаки, присущие только марийцам, мордве и татарам.

Историки прошлых столетий довели до нас сведения о Муроме, как центре Муромского княжества.

Алексей Мусин-Пушкин, упомянутой в предыдущей главе данной книги, цитировал историка Татищева:

– «Муром, при реке Оке, по течению её на левой стороне.

Начальное построение сего города сокрыто от исследователей наших, яко выходящая далее тех времён, с коих История Российская начинается.

Основатели оного суть народ Мурома, который в течение многих веков превратился в русских, приняв их веру, законы, язык и обряды, так что ныне ниже малейших знаков бывшего иноплеменства, в потомках его не осталось.

Город Муром известен быть стал по летописям нашим в исходе X столетия.

Великий Князь Владимир I-ый, разделяя Государство Русское детям своим, дал Муром в удел сыну своему Глебу; и сей князь яко места всегдашнего пребывания своего, оный паче укрепил и жителями умножил; но к православной вере обратить не мог, и хотя о времени крещения жителей его в Летописях точных известий и не обретается, но из Пролога известно (21 дня месяца мая), что Муром с его областию крещён князем Константином Святославовичем, построившим в нём церковь, при которой он с детьми своими Михаилом и Фёдором погребён, где и поныне хранятся нетленные их мощи.

Муром был удельным Княжением, с первоначалия Киевскому, а потом Ростовскому и Владимирскому Княжению подчинённым.

Граничил прежде с народом, от Болгарского Царства зависящим и неоднократно от нечаянных их владений терпел разорения, как-то в 1088 году совершенно Болгарами был взят и ограблен.

Во время нашествия Батыева подвергся равной с прочими участи, а в последствии времени претерпел более тесноты и налогов от татар Болгарских, в рассуждении близости жилищ их.

Наконец, построением Нижнего Новаграда стал быть несколько от оных обезопасен.

Однако ж никогда не мог прийти, по толь долговременном претерпении, в прежнее своё цветущее состояние, в каком находился во время существования в нём Княжеского престола».

Историк И.Токмаков в материалах для историко-статистического описания города, в связи с церковно-археологическим обзором священных достопамятностей этого края с IX по XIX столетия, писал в 1887 году о Муроме следующее:

– «Название города Мурома, как и самоё основание его, приписывают финскому племени Мурома, жившему в IX веке по берегам реки Оки. Имя Мурома известно с самых древних времён. Неизвестно когда построенный, он однако же в IX и XI столетиях был уже обширным торговым пунктом в северо-восточной России, что обусловливалось его счастливым положением».

Область, заселённую этим народом, покрывал дремучий лес, составляющий центр леса, который занимал большое пространство средней и части северной России.

Народная поэзия в некоторых сказках и песнях передала потомству славу Муромских лесов, как страшного жилища разбойников, хищных зверей, злых духов и ведьм.

Здесь, в первобытно диких местах, в неприступном гнезде своём, свитом на семи дубах, сидел Соловей-разбойник, убивавший человека одним свистом.

По некоторым легендам можно догадываться, что этот ужасный Соловей-разбойник был ни кто иной, как Богомил, главный жрец Перунов /Языческий бог грозы, грома, молнии, войны, главный среди шести богов языческого культа, установленного Великим Киевским Князем Владимиром Святославовичем в конце Х-го века н. э. Считался покровителем князя и его дружины/ в Киеве, убежавший оттуда в Муромские леса по принятии князем Владимиром христианской веры.

Он назывался Соловьём по своему особенному красноречию.

В глубину этих непроходимых лесов он унёс упорную веру в своих богов, утопленных в Днепровских пучинах, и здесь возмущал народ против принятия новой религии. А было это в 988–990 годах н. э.

Для усмирения Богомила князь Владимир вынужден был послать одного из своих знаменитых богатырей, уроженца Мурома, известного Илью Муромца (по народному преданию Илья родился в селе Карачарово недалеко от Мурома), как хорошо знавшего леса своей родины и все тайные места разбойничьих приютов.

Вот это и легло в основу старинной сказки о Соловье-разбойнике.

Ныне Муромские леса потеряли свою поэтическую занимательность.

Муромский народ занимал небольшую, но привольную землю. Их область граничила к югу с Мещерой, к востоку – с Мордвой и Черемисой, а к северу – с Мерей, где пограничным рубежом этих двух народов была река Клязьма.

Память об этом народе осталась в названии города Мурома, бывшем некогда столичным и единственным городом этой области. Он один из самых древних городов во всей русской земле. На карте средней России IX-го века указаны только два города – Ростов и Муром.

Но, без сомнения, Мерянская столица Ростов и Муром были построены задолго до этого времени.

Каждому, кто ныне живёт на истлевших костях этих племён, было бы любопытно узнать историю исчезнувших народов, может и переняв от них некоторые черты характера и обычаев.

Но, кроме небольшого числа слов, названий мест и двух-трёх искажённых обрядов, ничто не может нам сказать о быте тех народов. Всё это относится и к Мурому.

Муром ещё при Владимире был уже под властью Киевских князей.

Получив от отца в удел Муром, Глеб княжил здесь с 988 /по Татищеву Глеб получил Муром в удел в 1010 году/по 1015 год.

После смерти отца на Великое Киевское княжение вступил брат Глеба Святополк, умертвивший в 1015 году родного брата Бориса.

Такая же участь постигла и Глеба, которого Святополк вызвал из Мурома в Киев и там тоже умертвил.

Таким образом, первый Муромский князь стал считаться мучеником.

Глеб Владимирович не оставил в Муроме никаких следов своего княжения или они были затеряны в памяти народа от давности и разных переворотов.

Первые христиане в Муроме появились при князе Глебе потому, что он был привержен к христианству и славился набожностью. Но он не мог обратить в новую веру дикий муромский народ весь, разве только небольшую его часть.

Даже при последующих князьях от благоверного Константина и его сынов Михаила и Фёдора, до самых времён Всеволода Ш-го (1176–1212 гг.) в самом Муроме и его окраинах язычников было ещё много.

Поэтому муромцы всегда должны считать Глеба первым просветителем их стороны.

Сразу после страдальческой кончины своего первого князя Глеба, во время княжения Ярослава 1-го (1015–1054 гг.) Муром принадлежал Великому Престолу Киевскому.

После смерти Ярослава в 1054 году его сын Святослав, получив в свои владения Чернигов, взял всю восточную сторону русской земли до самого Мурома, то есть и Муром вошёл также во владения Святослава Ярославина.

За неимением ясных летописных сказаний нельзя понять, почему Муром никогда не мог стать сильным удельным княжеством. Он постоянно зависел от разных уделов и считался третьестепенной землёй.

Так по разделу земель и городов России между детьми Ярослава и вся Муромская земля осталась у черниговского князя Святослава.

Следовательно, Муром зависел от Черниговского княжества, и им правили посадники Черниговского князя.

Потом, при сыновьях Святослава, одному из которых была отдана Рязань, Муром, до самого перехода Великого Княжения из Киева во Владимир, подчиняется Рязанским князьям.

С восшествием на Великокняжеский Престол Андрея Боголюбского (1157–1174 гг.) Муром уже зависел больше от города Владимира.

Летописи очень мало упоминают о Муромской области и её князьях.

Из этого можно предположить, что Муромские князья были слабы и не имели никаких материальных средств отличиться силой и славой в кругу царствующих. Ни в общих делах за честь русской земли, ни во внутренних распрях междоусобицы Муромские князья почти не принимали никакого значительного участия. Некоторые удельные Муромские князья были известны только по Родословным, и никаким славным делом они не вписали своего имени в Историю России.

Кроме упомянутого князя Глеба родословные донесли до нас имена Муромских князей: Ярослава Святославича (1097–1129 гг.); Всеволода

Давыдовича (1124 г.) – сына Черниговского князя Давыда Святославича; Юрия Ярославича (1129–1143 гг.); Святослава Ярославича (1143–1145 гг.); Святослава Всеволодовича (1146–1147 гг.); Владимира Святославича (1147–1161 гг.); Юрия Владимировича (1161–1174 гг.); Владимира Юрьевича (1174–1203 гг.); Давида Юрьевича (1203–1228 гг.); Ярослава Давидовича (1228-?); Юрия Ярославовича (7-1354 гг.) и Фёдора Глебовича (1354 – ?).

Примечательными из Муромских князей были только двое: Глеб Владимирович и Константин.

В Родословной книге Великих Князей Российского государства о княжении Муромских князей говорится следующее:

– «А сидели на Муроме Князя Святославича Черниговского дети и внучата переменяяся; Муром и Рязань были за Князем Олегом Святославичем за Черниговским.

И в лето 6635 (1127) года Князь Великий Всеволод Олегович внук Святослава Черниговского выгнал дядю своего Князя Ярослава Святославича с Чернигова; и Князь Ярослав сидя в Муроме и на Рязани и сидел 2 года и преставися, на Муром и на Рязань осталися дети его Князь Ростислав, да Князь Святослав; а у Князя Святослава Ярославича сын Володимер и преставися на Рязани в лето 6669 (1161) года, а у Князя Володимера сын Князь Юръи Володимерович, а по нём были на Муроме дети его Князь Володимер, да Князь Давид.

И в лето 6712 (1204) года преставися на Муроме Князь Володимер Юрьевич Муромский, а остался на Муроме брат его Князь Давид Юрьевич.

И в лето 6736 (1228) года преставися Князь Давид Муромский в чернцах, а по нём сяде на Муром сын его Князь Ярослав, а у него были два сына: Князь Юръи, да Князь Василей.

В лето 6859 (1351) года Князь Юръи Ярославич Муромский обновил отчину свою Муром запустевшую от первых князей и в лето 6862 (1354) года Князь Фёдор Глебович пойде ратью к Мурому на Князя Юрия Ярославича и согна Князя Юръя с Мурома, а сам cede на Муроме, и пойдоста оба в Орду и Царь (Хан) даст Муром Князю Фёдору Глебовичу, а Князя Юръя ему же выдал».

В разных древних документах усматриваются неточные даты правления некоторых князей.

С начала появления Мурома в истории и до его присоединения к Великокняжеским городам Киеву и Владимиру в Муромской земле происходили некоторые исторические события, так или иначе связанные с именами её князей.

Владимирский исследователь Н.П.Травчатов в книге «Город Муром и его достопримечательности» (г. Владимир, 1905 год) пишет:

– «Своё имя племя Мурома передало не одному городу. Вёрст за 30 ниже Мурома, близ деревни Ефаново, вливается с правой стороны в Оку небольшая речка, которая называется Муромкой, а в 12 верстах от Рязани, на левом берегу Оки, стоит село Мурмино или Муромино (Рязанской губернии). Что касается наименования самого племени Мурома, то на финском языке оно означает «Люди на суше».

Но так ли это?

Неустановленный автор повести «О водворении христианства в Муроме» дал иное толкование названию города:

– «Во дни древняя создание города име стены каменны и мраморны, и оттого нарицается Муром».

Но с этим толкованием нельзя согласиться, как совершенно притянутым.

До нас не дошло сведений о времени основания Мурома. Но несомненно, что до призвания князей (862 г.) он уже существовал, так как через два года после этого события город оказывается подчинённым Рюрику, который затем отдаёт его в управление «своим мужам».

В Х-ом и в первой половине XI-го века Муром был уже известным богатым торговым пунктом северо-восточной Руси.

Имея возможность по многоводной Оке и Волге сообщаться с волжскими булгарами, которые каждое лето и сами приплывали сюда на многочисленных судах, жители Мурома и его окрестных мест в большом количестве снабжали их своими товарами. Преимущественно это были шкурки пушных зверей, в изобилии населявших здешние леса: куниц, белок, красных и черно-бурых лисиц. А также они продавали воск, мёд, клей и рыбу.

От булгар взамен они получали разные товары востока: шёлковые изделия, жемчуг и другие.

Нередко заглядывали в Муром и торговые гости из городов Киева, Чернигова, Смоленска, Рязани, и даже греки из Тавриды. Бывали в Муроме и торговые гости из Средней Азии, которые добирались сюда по Каспию, Волге и Оке.

Найденный 18 апреля 1866 года на Воеводской горе клад с серебряными монетами чеканки 935 года с диадемой Самаркандского Эмира Насра – сына Ахмеда, подтверждает эту связь.

Вот эти гости, преимущественно булгары, и подвергались нападениям муромцев, которые, грабя их суда, тем самым наносили большой вред обширной торговле.

Поэтому обиженные булгары в 1088 году взялись за оружие.

Приплыв на лёгких судах из Волги в Оку, они достигли Мурома и взяли его.

Киевский Князь Всеволод Ярославин принял было меры к защите Мурома, но не успел.

Но усмирив муромцев, булгарская рать вскоре сама оставила Муром и ушла в свои земли.

Поскольку Муромская земля граничила с долго не покорявшимися России соседними враждебными народами Мордвой и Черемисами, она нередко подвергалась нападениям и с их стороны.

Но летописи мало говорят об этом.

После смерти киевского князя Всеволода II-го Олеговича Муром поступил в удел его сына киевского князя Святослава, и потом долго принадлежал его потомству.

При сыне Святослава Олеге Муром был главным местом борьбы этого беспокойного князя с родом Мономахов.

В 1096 году Курский удельный князь Изяслав, сын Владимира Мономаха, со своей дружиной напал на Муром и овладел им.

Но вскоре в жестокой битве Олег убил Изяслава и обратно взял свой город. Затем в отмщение, покорив принадлежавшие Мономаху Ростов и Суздаль, он пленил жителей этих городов.

Мстислав Владимирович, прибывший из Новгорода защищать опустошённые области своего отца, вступил с Олегом в битву под Суздалем.

Разбитый Мстиславом Олег убежал в Рязань.

Мстислав опять взял Муром, но только для того, чтобы освободить пленных ростовцев и суздальцев.

В результате примирения князей Муром опять был возвращён Святославичам. С этого времени в городе было спокойно вплоть до самого ужасного Батыева нашествия на русскую землю.

В этом нашествие Батыя в 1237 году Муром остался в стороне от главного направления, по которому монголо-татары шли всё возрастающим потоком, потому и избежал общего истребления.

Но через два года монголо-татары с берегов Дона и Волги опять двинулись к северу, и, покорив Мордву, вошли в Россию.

Разгромив город Гороховец, Батый устремил свою рать к Мурому.

Неизвестно защищали муромцы свой город или без сопротивления заблаговременно скрылись в непроходимых тогда лесах, но только Муром был сожжён и истреблён захватчиками подобно другим городам.

От Мурома Батый снова двинулся на юг России.

Чтобы муромцы не уклонялись от уплаты монголо-татарам налогов ханские «чиновники» в 1257 году переписали всё население Муромской земли, а для надзора за исполнением ханских повелений и сбора податей здесь были поселены баскаки /Татарский пристав для сбора податей и надзора за исполнением ханских повелений/.

Об их присутствии ныне свидетельствуют такие названия селений, как Татарово и Мурзицы.

Через 42 года от первого Батыева нашествия восстановленный Муром снова был ужасным образом разорён монголо-татарами.

Князь Городецкий – сын Александра Невского – Андрей Александрович, задумав согнать с Великокняжеского Владимирского Престола своего брата Дмитрия, выпросил в 1281 году у Хана грамоту и войско, и, остановившись близ Мурома, собрал к себе удельных князей.

Дмитрий бежал, а монголо-татарская рать рассыпалась по русским областям.

Спустя 12 лет после этого, в 1293 году, Муром опять был взят монголо-татарами и в третий раз подвергся гибельной силе огня и меча.

Управляемый, хотя и слабыми, но добрыми и заботливыми князьями, Муром обновлялся после каждого разорения.

В 1351 году князь Юрий Ярославович переселил Муром на древнее его место, вероятно во время частых нашествий монголо-татар оставленное жителями, переселившимися на другое место, может быть, более удобное для защиты или укрытия от неприятеля.

Но добрый и умный князь Юрий недолго после этого управлял Муромом.

В 1353 году (в Родословной князей указан 1354 год) какой-то князь Фёдор Глебович, вероятно из рода муромских князей, силой выгнал Юрия из Мурома, и, привлекши к себе местных знаменитейших бояр, отправился в Орду, куда явился и князь Юрий.

На Ханском суде Фёдор Глебович выиграл, получив в своё владение Муром, а отданный в его руки князь Юрий скончался у него в тяжёлой неволе.

В том же году, после смерти Юрия, Муром окончательно присоединён к Великому Владимирскому Княжеству.

Так пресекся род князей муромских.

Около 1410–1420 гг. Василием Дмитриевичем – сыном Великого Князя Дмитрия Ивановича Донского – Муром был отдан по духовной /Духовное завещание, грамота/ в вотчину своему сыну Василию Васильевичу Тёмному:

– «А сына своего Василия, – говорит он в духовной, – благословляю своими промыслы Новым городом Нижним со всем, да своим же промыслы благословляю сына своего Муромом со всем же». /Цитата автора/.

После смерти первого Муромского князя Глеба муромцы оставались ещё язычниками, отличаясь грубыми нравами и обычаями.

Так, например, они лечили болезни глаз в особых колодцах, имевших по их верованиям чудодейственную силу. В колодец бросали серебряные монеты в надежде этими дарами привлечь к себе милость и щедрость богов.

Они развешивали над дуплами разных деревьев платки или полотенца, которым поклонялись, принося при этом в жертву богам своих коней.

Также зарывали в землю вместе с покойниками особые плетения из ремней, приспособленные для лазания по деревьям.

Наконец, они сопровождали тризны по умершим разными битвами, драками и обезображиванием своих лиц в знак глубокой горести о покойнике.

Придерживались муромцы и магометанских верований, с коими знакомились через волжских булгар, называя «скверного Моамефа» своим пророком.

С именем святого благоверного князя Константина связывается история обращения в христианство населения Мурома в конце XI – начале XII-го столетий.

Но такая связь устанавливается только Житием (биографией) благоверного князя, написанным спустя долгое время после его кончины.

Через 207 лет после убийства князя Глеба, то есть в 6731 (1223) году /в редакции же иеромонаха Иосаафа – через 177 лет, т. е. в 6700 (1198) году/, князь Константин, услышав о Муроме, что тот велик и славен, начал просить у своего отца Святослава этот город себе в удел, желая обратить его жителей в христианскую веру.

Митрополит Киевский помазывает Константина в «самодержавца граду Мурому».

Родитель благословляет своего сына иконой Пресвятой Богородицы, даёт ему и «прочил иконы и святыя сосуды, и книги и всё церковное строение, и от бояр и воевод, и воин довольно, и стенобиторужие на взятие града Мурома».

Митрополит же посылает с ним епископа, игумена, священника, дьяконов и причетников.

Получив всё это, князь Константин берёт свою супругу Ирину и сыновей Михаила и Фёдора, и в крепкой надежде на помощь Божию «с радостию касается путному шествию».

Не желая применять насилия против жителей Мурома, Константин для мирных переговоров посылает вперёд своего сына Михаила, обещая муромцам всякие льготы.

Но муромцы лестью заманили Михаила в город, убили его там, а труп выбросили на съедение зверям и птицам.

Но тело убитого осталось нетронутым.

Узнав о гибели сына, Константин с войском устремился к Мурому, и первый бросился в битву.

Муромцы в ужасе бегут в город и тотчас сдаются, закрепляя свою верность клятвой, а князь с честью въезжает в Муром и утверждается на престоле.

Первой его заботой было построение Храма Божия: «и воздвиже церковь превелику и красну» во имя Благовещения Пресвятой Богородицы.

Второй храм был поставлен во имя святых страстотерпцев Бориса и Глеба и «ту устроил епископию».

В первой церкви было погребено тело убитого князя Михаила.

Христианское погребение казалось язычникам муромцам странным. Они глумились над ним.

Христиане истолковывали им смысл погребальных обрядов и открывали прочие тайны Христовы.

Но муромцы были упорны в язычестве, о чём сильно скорбел Константин.

Он призвал к себе «нарочитыя» города и градоначальников, надеясь путём бесед просветить души муромцев, то обещая им льготы, то грозя наказанием.

Но язычники продолжали упорствовать, и в озлоблении даже решились выгнать своего князя из Мурома или убить его.

Однажды они пришли толпой к княжескому дворцу «с оружием и дрекольми».

Узнав об этом, Константин обратился с горячей молитвой перед иконой Пресвятой Богородицы.

Молитва была услышана, и безоружный князь только с одной иконой в руках вышел к озлобленной толпе.

Чудесный свет, исходивший от иконы, привёл в ужас язычников.

Они пали ниц, и на вопрос князя: «Зачем вы пришли?» – единогласно ответили: «Пришли просить прощения!».

Тотчас же он с семейством и со своим священным собором отправился в церковь Благовещения, чтобы возблагодарить Господа за исполнение заветного желания.

Затем для желающих креститься был установлен пост, после которого муромцы были торжественно крещены на Оке.

После крещения все в белых ризах отправились в церковь Благовещения Богородицы, чтобы принести благодарственную молитву Господу.

Когда число христиан умножилось, Константин велел ставить новые церкви по городу и по сёлам.

– «По сем, – говорится в Житии, – преставися благоверная супруга князя Ирина».

«Сам же он с сыном Фёдором послужиша Господу Богу и поживши в граде Муроме благочестно и богоугодно отьидоста ко Господу и погребены были в первоначальной церкви Благовещения Пресвятой Богородицы».

– «В некое время, – далее говорится в Житии, – Богородица с муромскими чудотворцами во сне явилась некоторой старице Варсонофии, и приказала объявить муромцам, что в Храме Благовещения почивают нетленные мощи князя Константина с чады.

Вскоре видение повторилось, старица объявила гражданам видение. Они пошли и нашли над мощами каменные доски, и отпев молебное пение Пресвятой Богородице и новоявленным чудотворцам, отидоша в домы своя».

В 7061 (1553) году царь Иван Васильевич отправился войной на Казань.

В пути он остановился в Муроме, пришёл помолиться муромским чудотворцам, и дал обет построить здесь храм, если по заступничеству чудотворцев Бог дарует ему победу над врагами.

Победа была одержана, и в 7063 (1555) году на средства Государя начали строить храм. При храме был учреждён монастырь, которому государь дал свою жалованную грамоту.

Несколько подробнее Житие изложено в Милютинских «Четьи-Минеях». Здесь речь вначале идёт о Муроме, о том, что он был славным городом, имел стены мраморные и запустел уже впоследствии.

Сравнительно подробно оно рассказывало о пребывании в Муроме князя Глеба, о его обратном путешествии в Киев, и о его мученической смерти.

Но далее в Житие лишь коротко рассказывается о прибытии князя Константина в Муром. Не упомянуто о предварительном посольстве его сына Михаила, а сразу говорится о его битве под стенами города, где Михаил был убит.

Так, вероятно, и было на самом деле.

Автор другой редакции Жития, напечатанной в 1-ом томе «Памятников старины русской литературы», пишет о прекращении языческих обрядов в Муроме следующее:

– «Тем же престаша отцы детей закалати на жертву богам и сквернаго Моамефа пророком называть, рекам и озёрам требы класть (вот где мы находим подтверждение тому, что племя Мурома поклонялось богине «Ма» – воде, рекам, озёрам, потокам, и, по-видимому, отсюда и произошло его название), дуплинам древяным ветви и убрусцом /Полотенцем/ обвешивати и им поклонятися, всё престаша, и кладезям и потокам поклоняющейся очныя ради немощи, умывающийся и сребренники в ня поверзающии, всё престаша.

Где коня закалающии и по мёртвым ремённая плетения древолазная с ним в землю погребающий, и битвы и кроения и лиц настрекания и бесования и горшая согрешения восклицающих? Вей посрамишася и ниц лежат и быша мертвы».

Здесь автор характеризует особенности той языческой религии, которой держались когда-то муромцы.

Далее в Житии князя Константина читаем: «Повелел Константин всем людем идти на реку, глаголемую Оку. И тако вей люди с радостию великою идяху на реку с жёнами и детьми и всяк возраст града Мурома мужской пол и женский бродяху в реце, овии до пояса, и инии до персей /грудей/, другия до выи /шеи/, пресвитери же, по берегу стояще, молитвы глаголаху. А жёны и девицы крестиша на особом месте, а младенцы на руках матеръми держими».

До сих пор неизвестно, каким проповедникам обязан Муром.

Так как этот город принадлежал Черниговской епархии, то, вероятно, тут можно предположить труды Черниговских епископов и лиц, ими посылаемых.

О времени княжения Константина в Муроме нигде конкретно не говорится.

Об этом можно судить, вероятно, по времени крещения муромцев.

Если крещение Руси Владимиром было в 988 году, то муромские язычники приняли христианство по разным источникам в 6700 (1192), или в 6731 (1223)году.

Однако и эти даты сомнительны.

Ведь Муромская область была причислена к Ростовской Епархии в 1160 году, во времена Андрея Боголюбского.

Значит, христианство в Муроме было уже распространённым со второй половины XII-го века.

Поэтому, как замечает Епископ Филарет, подвиг князя Константина надо отнести к 1092 году, и что Константин – это князь Ярослав Святославич, получивший имя Константина или в крещении, или в монашестве, и скончавшийся в Муроме в 1129 году.

Затруднение на пути распространения христианства связано с тем, что многие местности были заселены инородческими финскими племенами, которые еще не успели ассимилироваться со славянами.

К такого рода местностям принадлежал и Муром со своей областью.

В благодатную почву в своё время ложились слова Богомила – ярого противника христианства, известного по прозвищу «Соловей-разбойник».

Летописи говорят, что по течению Оки, «идеже потече в Волгу», живёт Мурома «язык свой», то есть отдельный финский народ, который имел и свой особый город Муром.

Эта Муромская область при начале Русского государства была отдалённейшею от центров славянства.

Далеко она была и от Новгорода, и от тех северо-западных городов, где зародилось Русское государство.

Не менее далека она была и от Киева, куда вскоре был перенесён центр государственной жизни.

В силу этой географической отдалённости Мурома совершенно естественно предположить, что население этой области дольше других сохраняло свою национальную особенность.

Эта обособленность должна была ясно сказываться и в религиозном мировоззрении народа, который должен был дольше и крепче держаться за свою веру и сильнее противостоять попыткам привить ему новые верования.

Какова же была вера Муромского народа?

Характерные особенности этой веры отмечены только в «Житии Князя Константина».

По водворении христианства в Муроме, говорится в Житии, отцы перестали закалывать своих детей в жертву бесам (богам язычников).

В другом месте автор Жития (а он был жителем Мурома) рассказывает, что язычники муромцы дивились христианским обрядам погребения убитого ими князя Михаила, дивились тому, что «могилы верх холмом не сыпаху, не ровно с землёю, ни тризнища, ни дымы, ни кожи кроения, ни лицедрания, ни плача безмерного не творяху».

Эти характерные черты религиозных обычаев и обрядов Мурома, сохранившиеся в народной памяти до XVI-го века, отчасти напоминают древние языческие верования славян, а отчасти сохранившиеся ещё доныне суеверные обычаи мордвы, черемис и других народов, живущих на востоке от Оки.

Разнообразие этих обычаев показывает, что религия Муромы была довольно развитой религией, твёрдо установившейся в народной жизни.

Но просвещение Мурома христианской верой могло находить здесь препятствие не только в языческой вере народа, но и в том магометанском влиянии, которое чувствовалось среди местного населения.

Муром входил в непосредственные сношения с волжскими булгарами, которые исповедовали магометанскую религию.

В истории упоминаются случаи, когда Муром был даже завоёван булгарами в 1088 году, хотя и ненадолго.

Память о существовании среди муромцев магометанства сохранилась в народном предании до XVI-го века, и занесена в Житие Князя Константина: «И престаша скверного Моамефа пророком называть».

При таких условиях естественно предположить, что христианство в Муромской области было принято позднее, чем в других областях Руси.

Но и нельзя допустить, что Муром оставался до конца XII-го, или начала XIII-го столетия языческим.

Политическое единство Муромского края с Русью постепенно сглаживало национальную обособленность инородческого населения края и, благодаря этому единству, христианство проникало в эти племена.

А первые семена христианства были посеяны в Муроме ещё Глебом.

Но после Глеба в течение почти целого столетия Муром не имел собственного епископа.

А массовая христианизация населения Муромского края приходится на период пребывания на Муромском престоле князя Константина.

Это история о светлой и романтической любви двух супругов – князя и крестьянки. И произошла она в Муроме.

В конце XII-го столетия в Муроме жили два брата, князья Владимир и Давид Юрьевичи.

Старший брат Владимир княжил на муромской земле после смерти отца с 1174 года, но в 1203 году скончался сам.

К управлению этим краем приступил младший брат Давид, и управлял Муромом с 1203 по 1228 год.

Ещё в княжение старшего брата Давид тяжело заболел – всё тело молодого князя покрылось струпьями. Уж что ни делали лекари, ничего не помогало. Старший брат посылал в окрестные города и сёла искать знахарей.

Посланцы князя Владимира прознали, что в Рязанской земле в пяти верстах от Солотчинского монастыря и, стоящего возле него села Солотчи, в деревне Ласкове жила девица Ефросинья, дочь древолаза-бортника, которая славилась умом, благочестием и исцеляла больных от разных недугов. И повелел князь послать за ней.

Легенда гласит, что Фрося согласилась вылечить князя Давида, но будто поставила условие: «Вылечу. Но только пусть придёт князь с сердцем чистым и не высокомерным, и даст обет жениться на мне».

На её дерзость князь послал ей пучок льна и попросил за то время, пока он будет мыться в бане, чтобы Фрося из этого пучка соткала ему сорочку.

Девица ему в ответ послала кусок дерева и сказала: «Пока я очешу этот пучок льна, пусть князь смастерит из этого дерева ткацкий стан и всю снасть к нему».

Так это было или нет, мы не знаем. Вряд ли Фрося могла поставить такое условие князю. Ведь она была крестьянкой умной и благочестивой. Но только она согласилась приехать в Муром, и вылечила князя Давида от страшных струпьев.

Вот во время этих встреч молодой князь и оценил не только ум, но и красоту девушки. И они полюбили друг друга, да так, что князь женился на ней.

И стала простая рязанская крестьянка Фрося муромской княгиней, которая после вступления в 1203 году мужа на престол стала по положению выше жён вельможных особ.

Но Ефросинья и здесь проявила свой ум и такт.

Пока был жив старший брат мужа, всё обходилось как нельзя лучше. Но Ефросинья понимала, что долго так не будет продолжаться, что бояре не дадут мужу благополучно править только потому, что у него жена из крестьян.

Так оно и случилось. Как только Давид вступил на Муромское княжение, местная знать прямо объявила ему, что он должен или отпустить от себя супругу, оскорбляющую своим происхождением знатных жён, или же оставить Муром. Потребовали они и от Ефросиньи, чтобы она оставила Давида в обмен на богатства.

Но та сказала им, что ей ничего не надо, лишь бы супруг был с ней рядом.

Верный любви, христианскому долгу и твёрдо помня слова Евангелия: «Кто отпустит жену свою и женится на другой, тот прелюбодей» – Давид предпочёл отказаться от княжества и удалиться из Мурома.

Бояре дали ему суда и супруги с небольшой свитой отправились на них вниз по реке. Ждали их неизвестность и трудные испытания.

По древнему преданию их первая остановка для ночлега была в верстах 25 ниже Мурома, на правом берегу у Перемиловских гор, которые и были так названы потому, что Ефросинья, приплывши к ним, будто бы воскликнула: «Ах, какия премилыя горы!».

Впоследствии здесь, якобы в память об этом события, была построена церковь во имя святой Троицы, а потом небольшой мужской монастырь, известный под названием Перемиловской Пустыни.

В 1764 году Пустынь была упразднена, и вместо неё образовался Погост Перемиловская Пустынь.

Тяжело было князю переживать этот период. Оставшись с небогатыми средствами к жизни, он ослабевал духом и предавался печали.

Но умная и любящая жена сумела тогда оказать ему поддержку и утешение: – «Не печалься, князь, – говорила она, – милостивый Бог не оставит нас в нищете».

И христианская надежда не оставила их.

А в это время, тотчас же после их удаления из Мурома, между желающими захватить власть в свои руки боярами начались раздоры, которые дошли до того, что многие взялись за оружие и потеряли свои жизни.

Вследствие этого граждане Мурома на другой же день прибыли к Давиду и вынуждены были просить изгнанников снова возвратиться в город, что теми и было сделано.

Муромцы после этого были очень довольны княжением Давида, которое продлилось 25 лет.

А когда пришла старость, супруги решили удалиться в монастырь, и приняли постриг под именами Петра и Февронии. Незадолго до кончины они повелели сделать для них каменную гробницу, чтобы и после смерти быть вместе.

Дважды князь извещал супругу о своей близкой смерти.

Но Феврония всё просила подождать, чтобы завершить свою вышивку для церкви.

В третий раз послал Пётр своего гонца с сообщением: «Умираю уже. Не могу больше ждать!».

Феврония отложила незаконченное золототканое шитьё и послала сказать, что умирает вместе с ним. И умерли они в преклонном возрасте в один день и в один час. А случилось это 25 июня 1228 года.

Муромцы не решились класть их в одну гробницу, как завещали супруги, и похоронили Февронию в загородном монастыре, а Петра – у соборной церкви Пречистой Богородицы.

Предание гласит, что наутро люди увидели отдельные гробы, в которых они были похоронены, пустыми. Святые же их тела нашли в общем гробу в городской соборной церкви.

Неразумные люди вновь пытались разлучить их, переложив в отдельные захоронения. Но наутро они вновь оказались вместе. Больше уже никто не посмел тронуть их святые тела, и похоронили их вместе, как и завещали они.

За великое множество исцелений Церковь ещё в 1547 году канонизировала их в лик святых Русской земли.

Высоко почитает весь православный мир Петра и Февронию. И память о них сохраняется вот уже без малого 800 лет.

Такова была романтическая любовь князя и крестьянки.

Муромская земля дала православному миру несколько имён святых божьих угодников.

Их так называют потому, что, живя на земле, они угодили Богу своей праведной жизнью.

Они – посредники между Богом и людьми. Люди часто обращаются с мольбой к святым угодникам, чтобы они донесли их молитву к Богу, умолили того их простить и помиловать.

Церковь прославляет угодников Божьих в разных чинах.

Среди них святой благоверный мученик князь Глеб, святые благоверные князья Константин и его сыновья Михаил и Фёдор, святые благоверные князья Пётр и Феврония, святой преподобный Илья Муромец и святая праведная Иулиания Лазаревская.

Чем прославили себя благоверные князья рассказано в предыдущей

главе.

Здесь же читатель узнает некоторые эпизоды из жизни былинного Ильи Муромца и муромской помещицы Ульяны Осорьиной.

Всем нам известно имя былинного русского богатыря. Оно олицетворяет силу русского человека. Но образ Ильи Муромца до сих пор остаётся одним из самых загадочных.

Согласно преданию Илья – крестьянский сын из села Карачарово под Муромом. Его называют ещё и «старым казаком».

Автор книги «Православие. Настольная книга верующего. Обряды. Святыни. Молитвы» (Москва, Издательство «АСТ-Пресс Книга», 2004 год) А.Ю.Костин на стр. 254 писал:

– «Свою необыкновенную духовную и физическую силу Илья Муромец использовал только для борьбы с врагами Отечества и восстановления справедливости. Даже перед битвой с половцем Калином он долго уговаривал его уйти добровольно, не проливая крови. И, только встретив упрямство и злобу противника, русский богатырь вступил в бой. Известно, что Илья Муромец не имел поражений, но никогда не гордился своими победами и часто с миром отпускал поверженных врагов. С честью защищая Отечество на поле брани, он, даже не будучи монахом, являлся истинным подвижником благочестия в своём служении Богу и ближним. Поэтому, получив в одном из боёв неизлечимую рану в грудь, он, повинуясь зову сердца, оставил мир, принял монашеский постриг в Киево-Печёрской Лавре и затворился в келье. Так завершилось его служение земному Отечеству и началось служение Отечеству небесному».

Утверждая, что «у нас до сих пор нет ясного понимания того, каким образом сюжеты былин связаны с исторической реальностью Древней Руси», в главе «О летописных умолчаниях», автор книги «Незнакомая древняя Русь» (С-Петербург, издательство «Пролог», 1996 год) С.В.Горюнков приходит к совершенно неожиданному предположению.

Основываясь на анализе летописно-былинных описаний некоторых исторических реалий Х-го века, он пишет:

– «В то время в былинах был запрет «на имя Ильи» («А кто помянет у нас да Илью Муромца, А да такового у нас да нонь судом судить, А судом-де судить да живому не быть; Очи ясны вымать его косицами, Да язык бы тянуть да его теменем»).

А в летописях на аналогичный мотив «запрещённого имени» указывается ситуация, связанная с фигурой Малка Любечанина – отца Добрыни и деда Владимира 1-го крестителя.

По некоторым былинным текстам Илья Муромец (Илья Муравлении) княжеского происхождения, является близким родственником князя Владимира и был захоронен в родовой усыпальнице русских князей в киевском Софийском соборе.

Но народная былина связывает имя Ильи с Муромом и крестьянским происхождением.

Годы его жизни пришлись на период колонизации Великим Князем Киевским Владимиром мордовско-муромского Заочья.

Являясь «передним» городом Киевской Руси, Муром был форпостом на восточном её рубеже.

Граница Муромского княжества с мордовскими племенами в X–XI-ом веках проходила по Перемиловским горам на удалении от правого берега до 2–3 километров. Для этого на возвышенных местах (буграх, горах) устраивались заставы – укреплённые городища (городины, городки).

Великий Князь Владимир для охраны рубежей русского государства охотно брал в свою дружину выходцев из народа, прославившегося ратными делами.

В княжеской дружине были и изгои, поневоле вышедшие из родовых общин и не всегда умевшие завести самостоятельное хозяйство.

Знаменитые пиры Владимира, на которые он приглашал множество простого народа, являлись своеобразным методом вовлечения в дружину.

Они воспеты в былинах в полном соответствии с летописными записями:

Народ создал целые циклы былин о князе Владимире «Красном Солнышке», о Добрыне, об Илье Муромце, о борьбе с Соловьём-Разбойником – олицетворением племенных князьков (собирательный образ), о походах в далёкие земли, о борьбе с жестокими языческими обычаями и о крепких заставах богатырских, охранявших границы Киевской Руси от «силушки поганой».

Как и на других рубежах, в Муромском княжестве создавались заставы, в коих были лёгкие конные казацкие отряды.

По-видимому, в это время и возникли такие поселения, как Застава (в древних источниках – Заставы) и Казакове в заокской части княжества.

Возможно, былинный богатырь Илья Муромец приобрёл воинское мастерство, удаль, силу и славу удачливого воина во время несения службы в одном из таких казацких отрядов при охране границ Муромского княжества.

Здесь, в Карачарове, в семье крестьянина Ивана Тимофеева, родился будущий богатырь, защитник Отечества и православной веры. До тридцати трёх лет «не имел Илья в ногах хожденьица». Но вот пришли к нему святые старцы и поставили Илью на ноги.

Эти былинные слова следует понимать не в прямом смысле физической немощи Ильи. Чудес в человеческой природе не бывает, чтобы 33-летний инвалид детства с атрофированными мышцами рук и ног («сиднем сидел») вдруг сделался воином богатырской силы. В них заложен переносный смысл.

«Не иметь в руках владеньица» – это значит, что он был из обнищавшей, разорённой крестьянской семьи, изгоем, лишённым доли в крестьянском общинном землевладении села Карачарово, то есть не имел надела, владения («владеньица»).

Однако, занимаясь с раннего детства тяжёлым физическим трудом земледельца, Илья окреп физически. Как и все юноши села, он обучался боевому мастерству и имел определённые успехи в этом деле.

А когда настало трудное для семьи время, чтобы как-то помочь семье материально, он отправился в Муром служить отроком в дружине князя Глеба Владимировича, и был зачислен в казацкую дружину для охраны границ.

Прослужил он в казаках на казацких заставах безвыездно до тридцатитрёхлетнего возраста.

Отсюда и былинное – «не имел в ногах хожденьица». Здесь приобрёл он опыт и славу воина-богатыря.

Молва о его славе дошла и до Великого Киевского Князя Владимира. Тот поручил святым старцам – проповедникам христианства, отправлявшимся в Муромский край, передать Муромскому князю Глебу поручение о наборе на службу в великокняжескую дружину наиболее опытных воинов («лучших мужей»), в число которых был включён и Илья («поставили его на ноги», то есть отправили его в Киев).

Как раз в это время Владимир собирал дружинников со всей Руси для организации общегосударственной обороны.

Опыт службы на приграничных заставах Муромского края пригодился Илье в обороне Киева от печенегов. Здесь он прославил себя на века.

Среди святорусских богатырей Илья Муромец занимает особое место. К.С.Аксаков писал:

– «В сонме богатырей, в подвигах их видится и выражается сам народ.

Велик и разнообразен почтенный сонм витязей, собравшихся вокруг великого князя Киевского Владимира, все они выражают многие стороны русского духа. Но могущественнее их всех избранник народа русского Илья Муромец… Скопил он страшные силы, встал и понёс их, но не на обиду и разорение другим, не на праздное пролитие крови, но на защиту добра и на поражение зла».

«Старый казак» (по былинному определению) Илья Муромец скончался в 45-ти летнем возрасте и был похоронен в лаврских катакомбах Киева.

При царе Алексее Михайловиче в 1643 году он был канонизирован.

А день поминовения преподобного угодника Ильи Муромца 19 декабря.

В царствование Ивана Васильевича (1533–1584 гг.) при его дворе служил ключником боярин Иустин Недюров (по другим источникам – Недарев).

Он был женат на боголюбивой женщине Стефаниде из Мурома.

Вот у них-то и родилась девочка Ульяна.

В шесть лет она осиротела. Жила сначала у бабушки в Муромском уезде, а после её смерти – у тётки. С ранних лет она была скромна, соблюдала молитву и пост. Родственники и подружки даже упрекали её, что та в смирении погубит свою жизнь.

В шестнадцать лет боярскую дочь выдали замуж за богатого и благородного человека Юрия Осорьина – владельца обширных земель, в том числе и села Лазарево.

И в Муроме в черте города (кремля) он также имел постройки, о чём говорят писцовые книги 1637 года.

Родители мужа всей душой полюбили скромную, добрую, смиренную и боголюбивую девушку. Доверили ей даже управлять всем их хозяйством.

Её муж нередко отлучался по царской службе на целые месяцы, а бывало и на год-два и более.

В это время его жена даже ночи проводила без сна – в молитвах и рукоделии. А что нарабатывала, всё раздавала нищим. Она много заботилась о вдовах и сиротах. Всегда беспокоилась о слугах, сыты ли и хорошо ли одеты они.

В годы голода и мора она раздавала еду со своего стола нищим и голодным. Многих лечила, ухаживала за больными, умерших обмывала, обряжала в погребальные одежды, заказывала на свои средства церковную службу по покойникам.

Большую часть своего богатства раздала на милостыню.

За годы супружеской жизни она родила 12 детей. Имена двоих из них упоминаются в писцовых книгах Мурома 1637 года.

Дворянин Каллистрат (Дружина) Осорьин владел в городе «по старине» двором размером 7x7 сажен. А Иван Осорьин в 1620 году получил Государеву грамоту на владение в Муроме двором, но в 1637 году этот двор уже пустовал.

Прожив с мужем в добродетели и чистоте много лет, Иулиания, после внезапной гибели двух своих сыновей, умоляла мужа отпустить её в монастырь.

Но из-за оставшихся малых детей он уговорил её не делать этого.

В итоге решили они жить вместе, но плотского общения не иметь.

С тех пор она, оставаясь в миру, начала вести строжайшую аскетическую монашескую жизнь, отвергла всё мирское, творила безмерную милостыню, сама порой оставаясь без единой монеты, а в лютую зиму – без тёплой одежды.

Вся её жизнь стала как бы непрерывной молитвой.

Своих детей с малых лет она учила любви к Богу и к своему ближнему, говоря:

– «Вместо слёз творите милостыню по силе, и храните между собою любовь».

Эта женщина прославилась не служением Богу, – она совершила «подвиг» в миру – а повседневной заботой об окружающих людях.

Подвиг Иулиании был подвигом любви.

А прожила она до старости. В день кончины благословила детей, причастилась святых тайн, и 15 января 1604 года (по новому стилю) умерла.

Похоронена была рядом с мужем в своём поместье в селе Лазарево, что от Мурома в 4–5 верстах, около церкви святого праведного Лазаря Друга Божия.

Спустя десять лет, когда хоронили её младшего сына Георгия, были обретены её нетленные мощи, источавшие благоуханные миро и подававшие многим больным исцеление от недугов.

Надо полагать, что гроб с обретёнными мощами Иулиании был поставлен в этой Лазаревской церкви.

Но потом в неизвестное время церковь сгорела дотла, а гроб был спасён и перенесён в новую Лазаревскую церковь, где он и стоял на виду у всех, как об этом говорил один из прихожан из деревни Подболотни.

Затем гроб был помещён в гробницу, которая стояла у северных дверей Лазаревского храма. А на месте, где стоял престол сгоревшей церкви, была поставлена каменная часовня.

Слава об Иулиании пошла по всей Руси. Прихожане села Лазарево благоговейно и усердно чтят блаженную.

«В прежние времена, – говорили они, – нашу блаженную Иулианию знали и почитали не в одной нашей стороне. Даже издалека (из Москвы) присылали в нашу церковь пожертвования ради неё. Очень многие, приезжавшие на ярмарку, прибывали на поклонение блаженной».

«Житие Юлиании Лазаревской», или «Повесть об Улиании Осорьиной» в первой четверти XVII-го века написал её сын Каллистрат Осорьин.

По преданию, ещё в XVI-ом веке земли, расположенные ныне на территории Новлянского сельского округа Селивановского района, принадлежали роду Иулиании Лазаревской, по мужу – Осорьиной.

Здесь, недалеко от деревни Делово, был источник, который издавна пользовался доброй славой.

Считалось, что вода в нём целебна.

А на рубеже XVII–XVIII-го веков местные жители обнаружили в этом источнике икону Божией Матери. Затем здесь построили часовенку из кирпича.

Рядом вскоре возникло настоящее озеро, воды которого привлекали многих людей, чуть ли не со всей России.

После революции часовню приказали взорвать, а озеро засыпать.

Но, как рассказывают старики, по неизвестной причине трактор, то ли сломался, то ли затонул в болоте, а тракторист вскоре умер. А в 1997 году место источника вновь отыскали, и здесь снова появилась вода.

Муромский предприниматель Александр Кузнецов провёл благоустройство – расчистил родник, построил сруб, проложил к роднику деревянный помост.

Зимой 1997–1998 гг. священник освятил родник, получивший в народе название Иулиании Лазаревской.

Теперь память об Иулиании осталась жива в народе.

В 1998 году в Николо-Набережной церкви Мурома побывал один из потомков Иулиании Осорьиной – профессор Парижского христианского университета, который приложился к мощам святой Иулиании.

Но, ни в одном из Муромских храмов он не обнаружил иконы своей прародительницы – святой праведницы.

А в его роду в Париже икону, семейную реликвию, вывезенную в годы революции из России, как святыню хранили и берегли многие поколения.

Возвратившись в Париж, Осорьин заказал копию и передал её своей племяннице Ульяне Сергеевне Самариной, урождённой Осорьиной, для передачи в Муромскую Николо-Набережную церковь.

15 января 1999 года Николо-Набережная церковь никогда раньше не вмещала столько мирян и священнослужителей.

Сам архиепископ Владимирский и Суздальский Евлогий прибыл в Муром, чтобы поздравить христиан с праздником и освятить икону, которая заняла своё законное место над мощами святой Иулиании.

Под звуки колокольного звона Евлогий вышел навстречу уже немолодой женщине, которая спускалась по крутому спуску с иконой в руках.

Эту дорогую реликвию она привезла из Парижа, куда её трёхлетней девочкой в далёкие послереволюционные годы родители увезли из России.

Ульяна Сергеевна Самарина прямая наследница святой Иулиании Лазаревской, правда, в семнадцатом колене. И зовут её так же, как и прародительницу, Ульяной.

Возвышенно, благородно и искренне звучала молитва на старославянском языке:

– «Утешение наше и похвала, Иулиания, голубица Богомудрая, яко феникс, преславно процветшая, криле добродетелей священне и посребление имущая, имиже на высоту царствия небесного возлетела еси!».

Автор статьи об Иулиании, опубликованной 12 февраля 1999 года в газете «Владимирские ведомости», Юрий Морозов спросил гостью из Парижа:

– «Как себя чувствуете в Муроме? Ведь Вы здесь никогда ранее не бывали?».

– «Такой полноты жизни и счастья, как сегодня, я никогда не испытывала. Прекрасно, что в Муроме возрождаются храмы. И даже эта церковь, где хранятся святые мощи моей прародительницы, стала действующей. А сколько людей пришли сегодня на службу! Значит, и вера православная возрождается. А будет жива вера – жить и России!» – ответила она на это.

О начале построения Мурома сведений нет, но известно, что прежде он именовался Воеводским Городом, и был приписан к провинциальному Владимиру.

Но уже в 1778 году по Указу императрицы Екатерины II-ой при открытии Владимирской губернии Муром был оставлен в ней уездным городом.

По словам профессора Голубинского:

– «Князья муромские, сидевшие в отдалённой, глухой и ничтожной у крайне Руси, представляли собой между князьями, если позволительно так выразиться, нечто совсем убогое, были не столько князьями, сколько, так сказать, помещиками».

Вследствие своей бедности и частой сменяемости, они не могли особенно заботиться о благоустройстве и украшении своей резиденции.

Но некоторые архитектурные и культурные памятники тех времён мы можем лицезреть и в наши дни.

Город Муром, подобно другим древним городам русской земли, составлял средоточие целой одноплеменной страны, и по своему внутреннему устройству и по самому построению имел большое сходство с ними.

В Муроме жили бояре, купцы и смерды, или чёрные люди.

Бояре составляли первое сословие и управляли городом.

Купцы, которые являлись особым сословием, тоже участвовали в общественных делах города и даже целой области.

Чёрные люди-ремесленники, работники и земледельцы в каждой общине имели своих десятских, сотских, старост и даже тысяцких, а также и свой суд, и управу в общинных делах.

Общинная жизнь охватывала все слои древнего быта и в городской жизни была особенно развита.

Так что каждый житель непременно должен был принадлежать к какой-либо общине.

В современном Муроме мало памятников старины.

Поэтому нам трудно представить, как выглядел город в древности.

Но из подробной описи Мурома, составленной в 1637 году писцом Борисом Дмитриевичем Бартеневым, можно получить достаточно чёткое представление о городе и его строениях.

Дубовая крепость, или собственно город, на насыпной горе, называемой Воеводской, имела вид неправильного четырёхугольника с проезжими и глухими башнями, составляя общую длину периметра в 1.176 метров.

Писцовая книга Б.Д.Бартенёва и Михаилы Максимова от 3 октября 1637 года повествует о том, что: «Город Муром на реке Оке стоит на осыпи, а в городе двои ворота проезжие, да третьи ворота водяные, да тайник.

А на воротах три башни, да одиннадцать башен глухих, а меж ворот и меж глухих башен четырнадцать прясел городовых; и город и башни рублены в одну стену, снизу лес дубовый, а кверху лес сосновый и елевый, а изнутри города другая стена городовая, рубленая на террасах, а в башнях воротних и в глухих по три бои подошевной, да середний, да верховой; по мере того города в длину от торговой стороны от базарных ворот к Оке реке до наугольные башни 216 сажен.

А в другую сторону в длину от Спасских ворот к реке Оке 192 сажени, и поперёк того города от базарных ворот до Спасских ворот 82 сажени, а другую сторону поперёк же от Оки реки от наугольные башни да по наугольную башню 62 сажени. И всего по мере около города Мурома 552 сажени. А город ветх и во многих местах кровля развалилась».

Перед базарными и Спасскими воротами находились острожки, к которым можно было пройти только по мостам длиной соответственно 22 и 6 сажен.

В одной из башен крепости, считавшейся особенно крепкой, жили некоторое время дети Великого Князя Василия Васильевича Тёмного Иван и Юрий. В другой находилось Розыскное Судилище.

В XVIII-ом веке крепость и башни за ветхостью были разобраны.

В иных местах город называли кремлём, в других – детинцем, а в некоторых – городищем.

Кремль-крепость всегда был главной защитой в случае осады при нашествии неприятеля, и там укрывались от угрожающей опасности не только жители города, но и ближайших селений, для чего и устроены были в ней 88 разных осадных дворов.

В мирное время кремль обыкновенно составлял средоточие города, где жили правительственные лица области, помещалось судилище, казна, склады для оружия и войско.

В писцовой книге Бартенёва перечисляются, как находящиеся в городе, так и на посаде за городом, в монастырях и церквях: боярские, дворянские, монастырские и церковные дворы, и дворы всяких других людей, а также харчевни, отдельные лавки, амбары, торговые полки и скамьи.

Перед Спасскими и базарными воротами находилась Государева площадь.

В городе для осадного времени был выкопан колодец глубиной 25 метров, да у базарных и Спасских ворот устроены два, временно пустующих, сторожевых поста.

В книге подробно характеризуются размеры и состояние пустых и жилых дворов города с указанием имён и фамилий владельцев, среди которых: Араповы, Борисовы, Власьевы, Волынские, Выропаевы, Гагарины, Голицыны, Дурасовы, Елизаровы, Карауловы, Коверины, Кравковы, Лукины, Лыковы, Микулины, Муромцевы, Мясоедовы, Оксентьевы, Осорьины, Пановы, Плещеевы, Репьёвы, Сумины, Тевяшовы, Филитовы, Чаадаевы, Чертковы, Чирковы, Языковы, Яновы и другие, игравшие значительную роль в общественной жизни города и уезда.

На территории города-крепости находилась трёхглавая каменная церковь Рождества Богородицы, и деревянная церковь муромских чудотворцев Петра и Февронии.

В посаде находились частные дома граждан, склады товаров и дворы для приезжающих торговцев.

Он разделялся на концы и улицы, означавшие отдельные общины разных поселенцев, которые обыкновенно строились друг возле друга, каждый около своих.

В 1681 году на посаде числилось 344 посадских двора, с которых на содержание Московских стрельцов собиралось 447 рублей денег.

Затем следовали слободы ремесленников и пришельцев из сёл и других городов, в числе которых в XVII-ом столетии известна была большая слобода Государевых мережников (рыбаков), которые селились по берегу Оки.

В смутное время во время рейда поляков под командованием пана Лисовского все мережники были побиты, а их жилища впоследствии были размыты вешними разливами Оки.

За чертой слобод лежали городские земли и угодья, принадлежавшие или всему городу, как его общественные имения, или составлявшие частную собственность богатых граждан, на которых они селили своих слуг и крестьян.

Летом 1768 года Муром посетила научная экспедиция под руководством доктора наук Ивана Лепёхина.

Свои впечатления о Муроме он записал в «Дневных записках».

– «Город Муром в старину составлял особливое Княжение, а ныне приписан к Владимирской провинции. Он построен при реке Оке, которая в восточную сторону мимо его протекает. Впрочем, никакого укрепления не находится. В нём есть также драгоценные остатки древних Государей, два монастыря, один мужеский, а другой женский, 8 церквей каменных и 10 деревянных.

Зажиточных купцов весьма мало: торгуют хлебом, рыбой и всякими мелочными товарами. Многие содержат кожевенные и мыльные заводы.

Сверх сего всему гражданству общий промысел состоит в огуречных огородах. Огурцы у муромцев разделяются на зеленцы и семянники. Зеленцы употребляют они для домашних расходов, а семянники попускают лежать на грядах до самой их спелости. Потом, разбивая, разбирают семена и распродают в окрестные города и сёла на вес, и пуд семян от двух до восьми рублей продаётся.

Изобилие кожевенных заводов было первым нашим упражнением в Муроме. И я думаю, что не излишне будет дело, описать порядок кожевенной выделки, тем наипаче, что многие иностранные писатели, говоря о нашем юфтенном товаре и не припомня, что многия посторонния случайности могут сделать различие между нашими и иностранными кожами, упоминают о потаённом средстве, иные говорят, что подпоив не знаю какого кожевника, через вино всю тайну у него выведали. Но что тут ничего нет скрытного, можно удобно рассудить из следующего описания».

При кожевенной выделке сырые кожи сначала целую неделю вымачивают в специально сделанных колодцах или в реках. («Вымачивание кож в реках неотменно запретить надобно, ибо из сего немаловажный выходят следствия»).

Вымоченные кожи ежедневно вынимают из воды и мнут на мяле, которое не что иное, как скамейка с острым верхом.

После этого применяют другой способ мочения. В корыте, врытом в землю, на кипятке разводят печную золу, смешанную с третьей частью негашёной извести. Перемешав всё это, укладывают в изготовленный из досок дщан, и наливают нужное количество воды в зависимости от количества кожи.

В чане кожи держат неделю. Если волосы можно свободно выщипать рукой, то значит, что кожа готова к дальнейшей обработке. В противном случае щелочат ещё неделю.

Выщелоченную кожу вынимают и обивают шерсть на колодках, для чего применяется орудие, называемое «тупик».

Одёрнув шерсть, кожи связывают попарно и вешают на шестах, приделанных к колодцам так, чтобы кожа была вся в воде, что называется промывкой от прилипшей золы. Через трое суток кожи переполаскивают и дают им мечениться (оттекать).

Вымывши кожи, начинают мездрить бахтарму (сдирать мездру с кожи).

Мелкие кожи мездрят тупиком /Род скобела, которым счищают мездру после мочки/, а большие – подходкой /Прямой узкий скобель, который бывает разной величины и остроты и применяется в зависимости от размера кожи и места обработки/.

Вымездривши, кожи перетаптывают и кладут их в какшу /Раствор горячей золы с собачьим помётом. На 100 мелких кож надо 4 ведра помёта/, где они лежат двое суток. Вынув их оттуда, оскоблив и сполоснув, кладут в кисель, сделанный из овсяной муки и квасной гущи, где держат кожи двое – трое суток. После киселя их столько же мочат в соку /Дубовый отвар (увар)/.

Потом идёт дубление в чанах, в которых до четырёх раз кожу пересыпают толчёной дубовой корой. После дубления их подвяливают и передают раздельщикам, которые их красят и наводят лоск.

Выкрашенные кожи со стороны мездры намазывают дёгтем или ворвяным салом /Жидкий жир, рыбий или из других морских животных/.

Затем их вдоль и поперёк гладят специальными досками, а после выпушивают /Срезают бухтарму острым ножом/ и отдувают /Спрыскивают конопляным маслом/. Затем снова выглаживают и кожа готова.

Так как в разных областях при производстве мыла имелись «особливыя ухватки», то экспедиция с особым интересом изучила работу муромских мыловарен.

Каждый мыловар имел для этого особый амбар, построенный вдали от жилья. В амбаре ставили четырёхугольные лари, разделённые на две части простенком. В них были сделаны два переклада, которые плотно «намощали» досками. На доски настилали солому, а на солому клали подзол (две части калёной золы и одна – негашёной извести).

Под ларём с обеих сторон в землю вкапывали большие чаны.

На подзол лили воду, которая процеживалась сквозь солому и шла в ларь, а из ларя через отверстие вытекала в чаны.

Такой щёлок назывался «едучим умыльником».

Мыло варили в особом котле, вделанном в печку. Над котлом сооружали «надделку». Котёл наполняли щёлоком, а надделку – говяжьим или бараньим салом.

Переменяя щёлок, варили с салом суток 14 и более. Когда сало уваривалось до мыльной вязкости, его выливали в коробочки. Такое мыло называли отливным.

Спустя 16 лет экономика Мурома мало в чём изменилась.

Опубликованное в 1784 году обозрение города и уезда раскрывает некоторые стороны жизни Мурома и округи.

Преобладающей отраслью экономики оставалась торговля.

Недельные народные торги бывали с 1 декабря по 1 февраля «в четверток, пяток и субботу», на которые крестьяне из Саранского, Темниковского, Керенского, Верхнопутского, Тамбовского и Арзамасского уездов привозили хлеб.

А сверх того торговали санями, дровнями, горшками, мылом, лесом, дранью, тёсом, маслом и прочим деревенским продуктом.

В весеннее, летнее и осеннее время торги были только по субботам и торговали теми же самыми вещами.

Стечение народа бывало зимой до 3.000, а в прочие времена года – до 1.000 человек.

Годовая «ярмонка» начиналась с 20 июня и длилась десять дней до 1 июля.

На неё из городов Юрьев-Польского, Арзамаса и Касимова съезжались купцы с различными товарами. Привозили парчу, шёлковые и бумажные ткани, немецкие и российские сукна.

А из сёл Хохломы и Иванова приезжали с мылом, юфтью и дублёной кожей («дупленинной работы»).

Из Мурашкина, Богородского и Павлова Нижегородского уезда приезжали с мылом и разной железной мелочью.

Из Керженца и Елатомского уезда приезжали с деревянной, а с Мальцевских заводов Владимирской округи – со стеклянной и хрустальной посудой.

С заводов Баташовых Меленковской округи – с полосным железом, чугунными котлами, горшками и прочей мелочью.

Из города Риги – с косами, а из Тамбовского, Верхоломовского и Пензенского уездов – с лошадьми.

Стечение народа на этой ярмарке бывало от 6 до 10 тысяч человек.

По наименованию продаваемых товаров можно судить о промышленности Муромского и соседствующих с ним уездов.

В этом году в Муроме действовали каменные два мужских и один женский монастыри, один штатный каменный собор, одиннадцать каменных и пятнадцать деревянных церквей.

Промышленные заведения: мучной завод, водяная мельница, 21

кожевенный завод, один сальный, 9 солодовенных, 6 кирпичных заводов и одна полотняная фабрика.

Торговые: 112 лавок, 15 питейных заведений.

Домов в городе было 940, в которых жили люди всякого звания.

Купцов и членов их семей было 1.474, мещан – 2.059, дворовых людей -78 человек.

Всё городское население составляло 3.671 человек.

Через сто лет в чём-то Муром оставался прежним, а в чём-то сильно изменился.

Домов стало немногим больше.

С годами их количество то увеличивалось, то уменьшалось.

К примеру, если в 1812 году было 1.120 домов, из них 99 каменных (в 1789 году в городе не было ни одного каменного дома, кроме архимандричьих келий у зажиточных людей), то в 1849 году их стало 1.074, из которых 89 принадлежали купцам и мещанам.

В городской черте Муром занимал 298 десятин земли под строениями и улицами, 543 десятины в 8 кварталах были предназначены под застройку домов, но ещё не застроенных, и до 8.450 квадратных сажен под садами и огородами, состоящими в частном владении.

Главное украшение города – церкви. В Муроме их 12 приходских, 3 монастыря и городской собор.

Всех же отдельно стоящих храмов 23. Соборных храмов – 2 холодных и 1 тёплый.

В монастырских церквях 3 тёплых храма.

Престолов во всех церквях 50. Торговых площадей 4.

Первая – гостинодворская; вторая – сенная и хлебная; третья – конная, мясная и дровяная; четвёртая – соборная и ярмарочная.

Две из них вымощены камнем. Улиц и переулков 97, из них мощёных камнем 8.

Собственно улиц 24: Московская; Соборная или Баташевская;

Бульварная или Муромцева, что прежде была Елина; Сретенская или Училищная, что была Калачная; Козьмодемьянская бывшая Коняхина; Николоможайская или Антонова; Спасская, что была Мазурина; Красногорская, что была Шешина; Фабричная или Матаньина; Воздвиженская; Пятницкая; Касимовская; Вознесенская; Мяздрикова; Напольная; Ивановская; Успенская; Благовещенская или Нижегородская; Зимняя, она же Царская; Пушкарская; Кожевенно-береговая; Кожевенно-нагорная или Георгиевская; Козверечковская или Миллионная; и Рождественская, что была Билина.

Кроме того было 13 съездов к Оке: Матаньин, Кушельников, Киселёв, Воеводский, Никольский, Бесецкий, Инвалидный, Клееварный, Бучегский, Пятницкий, Воздвиженский, Гундобин и Прокофьев.

Мостов насчитывалось два, один каменный и один деревянный; и одна земляная дамба с каменной аркой.

В конце 1849 года население города составляло 9.109 человек, из них: монахов и белого духовенства 256, военнослужащих и гражданских чинов 142, отставных 68, почётных граждан 83, разночинцев 25, купечества 1.427, мещан и посадских людей 5.295, рабочих 22, вечно цеховых 1.

Служащих нижних воинских чинов 180, кантонистов 82, отставных 234, проживающих по паспортам 35, вольноотпущенных, но не приписанных ни к какому званию 41, живущих в домах помещиков дворовых людей 315 и по паспортам ещё 11, крестьян казённых 130 и помещичьих 175, воспитывающихся в разных заведениях 488.

Сверх постоянных жителей Мурома до 2.500 человек ежегодно находилось временно приходящих для работы на фабриках, заводах и других ремесленных заведениях каменщиков, плотников, кровельщиков, штукатуров, маляров и других чернорабочих.

В 1849 году заключено 93 брака, родились 394, умерли 256 человек.

В это время в городе действовали уездные и приходские училища.

В духовных училищах учился 301 мальчик, в светских – 178 мальчиков и 9 девочек.

Работали больница и богадельня, а также городская тюрьма.

В качестве продовольствия в город по приблизительным данным было привезено в течение года 28.000 кулей ржаной муки, 35.000 четвертей/Четверть – мера зернового хлеба. Куль (или четверть) равен 17 вёдрам/ ржи, 36.000 – пшеницы, 6.500 – ячменя и 23.000 – разных круп.

До трети этого количества потреблялось собственно жителями.

Остальное раскупалось жителями уезда или отправлялось рекой в верхние города.

В течение 1849 года было забито 1.750 быков, 3.500 баранов, 1.250 телят.

Кроме того зимой из окрестных селений привозилась ещё мёрзлая говядина, свинина и солонина до 4.500 пудов.

Свежей рыбы жителями города потреблялось большое количество.

Её ловили в Оке, озёрах, а большей частью рыбу привозили зимой с Волги и Урала.

Дрова привозились в город: до 25.000 возов сухим путём и до 50.000 возов водными путями. Большей частью они поставлялись из уездов Муромского, Судогодского и Меленковского, а также Ардатовского Нижегородской губернии, где ещё много было лесов, продаваемых помещиками на корню.

Также дрова доставлялись по Оке из Тамбовской губернии.

Некоторые из беднейших жителей топили печи хворостом и кустарником ивняка, тальника и частично дубняка, растущего в луговых местах за Окой, для удобства очищая их к сенокосу.

Главное занятие жителей – торговля, разные ремёсла, мануфактурная фабричная и заводская промышленность.

Торговля находилась в хорошем состоянии.

В наивысшей степени была развита торговля зерновой мукой различных хлебных злаков («хлебом») и скотом.

«Хлеб» закупался с декабря по апрель в торговые дни в самом городе у поселян, приезжавших из низовых губерний, и сплавлялся с Моршанской пристани, откуда, например, в 1849 году на 124 судах было сплавлено до 78.176 четвертей. Этим торгом в особенности занимался торговый дом Зворыкиных, и обороты их составляли до 300.000 рублей серебром.

Значительно способствовала развитию Мурома, ежегодно проводимая 25 июня ярмарка, на которую привозилось товаров на сумму до 120.000 рублей серебром и более.

Это были хлеб, кожа, сукна, разные шёлковые и бумажные материи, золотые, серебряные, медные, железные, чугунные изделия и разного рода хрустальная, фарфоровая и фаянсовая посуда.

Торговых лавок и других заведений в Муроме находилось 159, в том числе с красным товаром 12, хлебным 45, москательных и других мелочных лавок было 82. (Для сравнения: в 1812 году лавок было 129).

Сверх того трактиров и гостиниц было 4, харчевен 1, погребов с виноградными винами 5 и питейных домов 16.

Старинная и характерная для Мурома торговля – муромские калачи.

Их выпекание и прежде было преимущественным производством муромцев. Даже на гербе Мурома появился калач (прежде герб Мурома изображал спускающуюся руку, держащую полковое знамя).

Калачных пекарен было до 20. Мастера и сами хозяева так изучили все пропорции к составлению рецептуры, что муромские калачи отличались от других самой формой (пеклись по заказам в 10, 15 и более фунтов) и славились особенно приятным вкусом и величиной.

Значительно были развиты ремёсла. Мастеровых насчитывалось 210 человек: портных – 45, сапожников – 35, кузнецов – 60, оловянщиков – 6, слесарей – 8, столяров – 25, красильщиков – 10, шорников – 8, живописцев простой руки – 2, маляров – 8, мастеров золотых и серебряных дел – 3.

Полотняных фабрик было 13, значительнейшие из которых принадлежали купцам Перлову, Суздальцевым и Коломнину.

В 1849 году на всех фабриках было выработано полотен «фланских» и простых, равендуку, парусины, армейских и гвардейских полотен до 79.315 кусков; и сверх того куски раздавались крестьянам Муромского, Судогодского и Вязниковского уездов для ткачества в светёлках на 2.750 станах.

Суровая пряжа, «шадрик», поташ, известь, применявшиеся в производстве, покупались большей частью в Ярославской и Костромской губерниях и на Нижегородской ярмарке.

Сбывали ткани в Санкт-Петербурге, Москве, на Нижегородской ярмарке, и в самом Муроме, где они покупались больше разными комиссиями от казны и для Таганрогского и Астраханского портов.

Из 13 заводов: 2 кожевенных, 1 салотопенный, 2 щетинных, 2 мыловаренных, 1 чугунный, 1 клеевой, 1 восковых свечей и 3 сальных свечей.

На двух кожевенных заводах купцов Мяздриковых в 1849 году было выделано 30.700 кож красной юфти.

На мыловаренном заводе было выработано до 12.500 пудов мыла разных сортов.

Тюлений жир для этого завода покупался в Астрахани, а другие материалы – на Нижегородской ярмарке.

На салотопенном заводе вытапливалось в год до 2.200 пудов сала, но большей частью оно покупалось в Саратовской губернии.

На заводе сальных свечей производилось до 4.000 пудов свечек и сбывались они в Муроме, Владимире и на Нижегородской ярмарке.

На восковом заводе свечей белого и жёлтого воска выливалось до 370 пудов.

Топлёный воск, белая светильня и бухарская бумага покупались в Москве, Ростове и на Макарьевской ярмарке в Нижнем Новгороде.

На двух щетинных заводах купцов Мяздриковых производилось 1.580 пудов выделанной щетины.

Невыделанная щетина покупалась во Владимирской, Симбирской и Саратовской губерниях, а готовый продукт сбывался в Санкт-Петербурге.

На клеевом заводе купца Стулова выпускался до 600 пудов в год разного рода мездровый клей из бараньих ног и из овчинной квашеной стружки.

Чугунный завод купчихи Зворыкиной производил выделанного чугуна до 4.000 пудов, а сбывались чугунные изделия на Нижегородской и Ростовской ярмарках.

Но главным источником богатства жителей Мурома была Ока.

По ней на разных судах доставлялись жизненные припасы и материалы для торговли и промышленности. И по ней же происходила отправка местных товаров мануфактурной и заводской промышленности. Весной, с открытием судоходства, с верхних пристаней Оки, Цны и Мокши к Мурому, числом в 500 и более, приплывали мокшаны /Речные суда на реке Мокше, длиной 16–30 сажен, глубиной 2–3 аршина с крышей конём, грузоподьёмностью 3–5 тысяч четвертей хлеба/ С разным «хлебом», неся на себе от 20 до 60 тысяч пудов груза. От 10 до 40 таких судов останавливались у Мурома для продажи хлеба оптом и в розницу, а из остальных одни суда шли до Клязьминских городов (Гороховец, Ковров, Владимир), а другие шли до Нижнего Новгорода, или вверх по Волге.

Некоторые муромские торговцы имели свои мокшаны, барки и полубарки /Барки и полубарки – общее название плоскодонных судов для клади. Грузовое, грубой постройки на деревянных гвоздях, судно, идущее одну путину по воде, а затем – в ломку. В разных местах их называли – бархаты, беляны, гусянки, струги, коломенки, межеумки, байдаки, берлинки, мокшаны, унженки, белозёрки и прочее).

Среди них были также коломенки /Применяемые на Волге и Каме суда грузоподьёмностью 7-12 тысяч пудов, длиной 15–20 сажен, и шириной 2–4 сажени/, расшивы /Большие парусные суда на Каспийском море, а плоскодонной постройки и на Волге. Длиной 8-24 сажени, глубиной 10–12 четвертей, грузоподьёмность 12–24 тысячи пудов, от кормы отгорожена казёнка – каюта лоцмана/, кладнушки /Речные суда для перевоза кладей (грузов)/, и тихвинки /По названию города на Мариинском речном сообщении речное судно, перевозящее от 2 до 12 тысяч пудов/.

В течение лета по Оке шли волжские кладнушки и камские шитики /Мелкие речные суда на Каме и Волге, как тихвинки, крытые округлой палубой/ С льняной пряжей для фабрик, шадриком /Шадрик – от «шадра», «ноздреватый», чёрный, грязный, не переваренный поташ/ и пшеницей.

А Белозерские дегтянки /Речные и озёрные суда, обработанные дёгтем/ везли товар для кожевенных заводов.

Длинные плоскодонные гусянки /Название от реки Гусь. Крытая барка на Оке и Цне, длиной более 20 сажен, шириной – 5 и глубиной – 1,5 сажени. Палуба четырёхугольная, свешена по корме и носу. Судно ходит под парусом, на вёслах и потесях, а также по завозу/, с нагруженными в Москве товарами, плыли на Нижегородскую ярмарку и оттуда возводились вверх по Оке коноводной тягой.

Кроме этого по Оке к Мурому приходило много разного леса, сплавляемого по Мокше и Тёше.

Сухопутное снабжение было по песчаному грунту и в большей части затруднительно. В эти годы предполагалось устроить Симбирское «шоссе» /всесезонная гужевая дорога/, которому при отправке товаров и продуктов в тот край придавалось большое значение.

В прошлых столетиях Муром постигали различные бедственные события: неприятельские нашествия, разбойные нападения, голод, пожары, эпидемии моровой язвы и холеры.

В 1537 году Муром подвергся новому нападению монголо-татар.

Казанский царь Сафа-Гирей «яко змий, вынырнув из хврастия», неожиданно подступил к нему с большим войском и сжёг городское предместье. Однако самого города он взять не смог.

Услышав, что на подмогу к муромцам идет войско из Владимира и земли Мещерской (от Касимова), казанский хан обратился в бегство и оставил рассеянными толпы монголо-татар в добычу русскому ополчению.

Эти лаконичные летописные сведения не раскрывают всей трагедии, происходившей на муромской земле.

Войско Сафа-Гирея вероятно пришло с правобережья Оки незамеченным, так как тогда там были дремучие леса, и фактор неожиданности монголо-татарам был обеспечен.

По пути они грабили и убивали жителей селений правобережья, но каких – неизвестно. Муромцы, разумеется, уже знали о подходе передовых монголотатарских отрядов и послали гонцов во Владимир и Касимов за помощью.

Но монголо-татарское войско, не взяв сам город (кремль), сожгло слободы и посад, разграбило их и убило много жителей.

В первой половине XVI-го века Сафа-Гирей чуть ли не ежегодно опустошал нижегородские, костромские, галицкие и муромские места, уводя в плен русских людей.

В 1551 году в Казанской земле пленных русских было более 100 тысяч человек. Они жили в невыносимых условиях, работая на землях или во дворах татарской знати. Их продавали на невольничьих рынках Крыма, Средней Азии, Северной Африки, заставляли переходить в мусульманскую веру.

Кто знает, скольких наших предков постигла эта участь?

В древние времена Муромскую землю нередко настигали страшный голод и мор.

В 1570 году многие жители Мурома вымерли от голода и моровой язвы.

В поисках пропитания часть жителей разошлась по окрестным городам и селениям.

В этом же году как раз и прославилась своим благочестием жена известного в то время помещика Иулиания Осорьина.

Само население крепостных деревень, нередко в антисанитарных условиях скученное в курных избах, становилось жертвой массовых эпидемий, уносивших десятки и сотни людей работоспособного возраста.

А об эпидемии холеры уже 1771 года священник Михаил Херасков писал:

– «В продолжение месяца палило солнце так, что всё начало было вянуть и сохнуть. Грусть и тяжёлое уныние стали чувствоваться не только в людях, но и в самой природе. Всё грозило чем-то страшным. Слышны стали боязливые речи о странствующей около наших пределов непрошенной и свирепой гостье, одно имя которой наводит тоску и внушает тревожные опасения. Ко всему этому присоединяются известия о пожарах, дым и смрад которых густым туманом доносится и до наших жилищ. Не сами ль мы почасту привлекаем к себе гибель и смерть? Известно, что все почти болезни и всякого рода заразы появляются там, где непроходимая нечистота и неряшество. А ведь надо признаться, что всего этого многое множество обретается не только в захолустных каких-нибудь деревеньках, но и у городских жителей».

Холера вновь появилась во Владимирской губернии в 1830 году.

Первым городом был Муром, потом она открылась в Гороховце, в Гороховецком и Шуйском уездах.

Начавшись 8 сентября, она продолжалась до 17 ноября.

За это время из 90 заболевших выздоровели только 18 человек.

В 1831 году в Муроме холера началась 6 июля.

Начавшись в мае в Шуйском уезде в селе Тейково, она затем распространилась на Шую, Гороховец, Вязники и Гороховецкий, Ковровский, Суздальский и Муромский уезды, унеся 178 жизней.

А закончилась она только 30 сентября.

В 1848 году холера была уже во всей губернии.

А началась она 25 апреля, и длилась до 5 ноября.

Из 30.471 заболевших умерли 15.836 человек.

В 1860 году холерой в губернии заболели 1.731, умерли 612 человек.

Но в обоих случаях эпидемия обошла Муромский уезд.

В 1871 году эпидемия свирепствовала в губернии с 13 июня до 22 октября.

О степени её жестокости можно судить по официальным данным, печатавшимся еженедельно в Губернских Ведомостях. И на этот раз больше пострадало сельское население.

Условия для развития холеры лежали в способе строений изб.

С трёх сторон, кроме лицевой стороны, к ним примыкали крытые дворы, заваленными разного рода нечистотами. От этого почва дворов глубоко пропитывалась довольно давно гниющими продуктами.

По отсутствию или очень малому проветриванию дворов вследствие такого их устройства, отсутствию отхожих мест и помойных ям, можно было судить о степени чистоты воздуха.

Разлагающиеся органические продукты в крытых дворах сёл являлись разносчиком холерного яда.

За это время в губернии заболели 12.386 человек, умерли – 4.833.

В Муромском уезде она началась 19 июля и до окончания 1 октября из 791 заболевшего жителя умерли 160.

Великая смута 1606–1612 гг. охватила все классы общества Московского государства и широкой волной разлилась по всей России.

После гибели первого самозванца Лжедмитрия на царство бояре избрали Василия Шуйского.

Избрание происходило не только без совета со всей землёй, но и «на Москве не ведяху многие люди», то есть не ведали об этом. Оно не принесло желаемого успокоения в обществе.

На сцену вновь выступило имя царевича Дмитрия, и было встречено с ещё большим доверием, чем прежде.

«Все мы ему рады», – говорили Стародубцы (на Клязьме) подьячему Алексею Рукину, сообщившему им весть о новом самозванце.

Такое настроение было среди низших и высших слоёв населения.

Один за другим на сторону самозванца стали переходить города Переяславль Залесский, Суздаль, Ростов, Владимир, Вязники, Гороховец, Лух и Балахна.

Муром с уездом присоединился к Лжедмитрию П-му без больших усилий, «без взятья».

В отписке окольничего Ивана Годунова гетману Яну Сапеге о приведении к присяге Мурома нет указаний на дату, но из другого его письма видно, что 13 ноября 1608 года он был уже в Тушине при Лжедмитрии П-ом.

Предположительно Муром присягнул самозванцу в конце октября – в начале ноября 1608 года.

По этому поводу неизвестный летописец писал:

– «Греха ради, наши грады все Московского государства от Москвы отступиша. Немногие грады стоят в твёрдости – Казань, Великий Новгород, Смоленск, Нижний, Переславль Рязанский, Коломна, Царство Сибирское, только городов стояху в твёрдости, а то все прельстишася на дьявольскую прелесть».

Общество раскололось на две части.

Одни «целовали крест» Василию Шуйскому, другие – Лжедмитрию П-му, власть которого держалась за счёт польского оружия.

Но на восток от Арзамаса часть татарского и черемисского населения, принявшая сторону Лжедмитрия II-го, подступила к Нижнему Новгороду, чтобы привести его к «крестному целованию» самозванца.

Игумен Тихоновой Луховской пустыни Иона 21 ноября 1608 года через крестьянина Якунку Полуектова послал грамоту, в которой предлагал государевым воеводам, дьяку, приказным и всем нижегородским служилым людям повиниться Дмитрию Ивановичу и «крест целовать».

В ответ архимандрит Вознесенского Нижегородского монастыря Иоил написал:

– «В Нижнем Новгороде воеводы: князь Александр Ондреевич Репнин, Ондрей Семёнович Олябьев, дьяк Василий Семёнов и дворяне, и дети боярские, и старосты, и целовальники, и все земские люди… хотят за Государево Царство и Великого князя Василия Ивановича и всея Русии Московскаго и крестное целование помереть».

Иоил пытался склонить к верности Шуйскому и балахнинцев, «чтобы христианская невинная кровь не лилась и, чтобы балахонцы во единой мысли с нижегородцами были».

Но те не вняли просьбе.

По приговору нижегородцев воевода Алябьев, подкреплённый понизовыми людьми Фёдора Ивановича Шереметева, «под Балахной воров побили и Балахонского воеводу Степана Голенищева и иных многих лутчих людей привели в Нижний».

После этого посадские и всякие другие люди Балахны присягнули Шуйскому.

А после того, как под Нижним Новгородом верные Шуйскому ратники разогнали людей Лжедмитрия II-го, боярский сын Павел Дураков из Гороховца, 7 декабря 1608 года писал гетману Яну Петру Павловичу Сапеге:

«Изменники, выьиед из Нижнего, дрались по самую Балахну. Балахонские мужики царю изменили, и учали государевых людей имати, и поймали сына боярского суздальца Елизаръя Реденкого, да гороховца сына боярского Ивана Гриденкого, да атамана казачья Тимофея Тоскаева и послали в Нижний Новгород. Да того же дни прибежали из Стародуба губной староста Иван Мёртвой да Муромец сын боярской Иван Дурасов, а были посыланы для государева дела; сказывали де им Стародубской волости села Яковского крестьяне, которые были под Нижним в полках, Ивашко Кузаев да Петрушко Гусенин, что под Нижним государевых людей изменники Нижегородцы разогнали. Да того же дни приезжали с Павлова павловские стрельцы, которые пришли от государя царя и великого князя Дмитрия Ивановича всея Ру сии, из его государевых полков, Степанко Иванов с товарищи, 14 человек, да павловец посадский человек Василий Прокофьев сын Везниковец с детьми, и сказали перед нами в расспросе, что хотели их переимати павловские мужики и отвести в Нижний к изменникам. И ты, господин, пришли людей, чтобы государеву делу порухи не было и тех бы нам городов изменникам не подати, которые Государю Дмитрию Ивановичу крест целовали… Да ты, Ян Пётр Павлович Сопега, отпиши и царю Дмитрию Ивановичу, что б нам холопам своим вскоре велел свой царский указ учинить».

Но ещё 5 декабря 1608 года нижегородцы разгромили подступивших к их городу татар, черемисов, арзамасцев и «иных всяких подымных людей».

Они гнали их более 15 вёрст и били, «знамёна и набаты поймали, а ушло тех воровских людей немного, порознь» и то только потому, что наступила ночь.

Обезопасив тылы, и, ободрённые успехом, нижегородцы решили привести в «единомыслие» с собой и другие ближайшие местности – Ворсму, Павлово, Арзамас и Муром с окрестностями.

С этой целью они сразу же после победы над татарами и арзамасцами направились к пределам Муромского уезда.

Узнав о движении и цели нижегородских отрядов, без сопротивления и добровольно сдался Павлов Острог.

Но Ворсма воспротивилась и выслала навстречу свой отряд, который в пяти верстах от Ворсмы был разбит, а беззащитную Ворсму нижегородцы выжгли.

По-возможности, нижегородцы старались избегать кровопролития, и, прежде чем приступить к таким решительным мерам, посылали грамоты с увещанием к покорности не только в города, но и в сёла.

Одна из них, посланная в Муромский уезд, по счастливой случайности дошла до нашего времени.

– «Лета 1608 декабря в 10 день по Государеву Цареву и Великого Князя Василья Ивановича всея Ру сии указу, от воеводы Ондрея Семёновича Олябьева, в Стародуб Вотцкой, старостам и целовальникам и всем крестьянам в село Яковцево, да на Пурех, да на Вачю.

За грех всего православного крестьянства враг смутил многих, не одних вас. И вы б, помня Бога и Пречистую Богородицу и всех Московских Чудотворцев, от прародителей своих и как отцы и деды Московскому Государю служили и прямили; и вы б, помня прежнее Государево Царево и Великого Князя Василья Ивановича всея Русии крестное целование, ныне так же, ко Государевой милости к крестному целованию приехали, от всех вас лутчих человек с десять и с повинной челобитной, в село Давыдово, или где съедете воеводу Ондрея Семёновича Олябьева.

А не будете с повинной тотчас, ныне, в субботу, и воевода Ондрей Семёнович Олябьев (а с ним многая рать на вас пойдёт) так же учинит, как над Ворсмой: побили наголову и в полон поймали, и выжгли; под Нижним канун Николина дни мордву, и бортников, и арзамасцев, и иных многих воров побили наголову; а под Балахной воров же, атамана Тимоху Таскаева с товарищи побили наголову и повесили в Нижнем; а Балахну взяли; а Юрьев Повольский и Галич, и Кострома, и Ярославль, и Вологда, и Переславль, и иные многие города обратились и Василью Ивановичу крест целовали; а воровских людей, которые смуту учинили, и Литву, многих побили, а иных привели с собою вместе к Олябьеву.

А вас смутил Суздалец, сын боярский Степан Суровотцкой с товарищи; и Степан ныне в Нижнем сидит в тюрьме.

А вы б не блюдясь ничего, ехали с повинной тотчас.

К сей памяти воевода Ондрей Семёнович Олябьев печать приложил».

Грамота эта была отправлена 10 декабря 1608 года в день взятия Ворсмы.

Указание на село Давыдово, куда должны были явиться челобитчики, свидетельствует о том, что Алябьев намеревался идти через него на Арзамас, но произошедшие затем события изменили его план.

11 декабря он получил весть, что Павлово, принявшее сторону Шуйского, осаждено литвой, бортниками и стрельцами.

В этот же день он пришёл к Павлову и освободил осаждённых. И отсюда от имени нижегородских воевод Алябьев отправил в Муром грамоту с предложением стоять заодно с нижегородцами против воров, в противном случае обещал пойти на муромцев войной.

По-видимому, Алябьев этим пока и ограничился, так как из сохранившихся документов не видно о его активных выступлениях в Муромском уезде.

Причиной тому было обстоятельство, что в это время Муром находился под защитой отряда поляков пана Соболевского, пришедшего сюда из Владимира 10 декабря 1608 года.

Другая причина – новое враждебное движение мордвы и черемис, поход на Нижний Новгород воеводы князя Вяземского, что побудило Алябьева вернуться в Нижний.

7 января 1609 года нижегородцы разбили отряд Вяземского, а его раненого захватили в плен и повесили.

Об этом поражении муромцы узнали первыми от сбежавшего с поля битвы боярского сына Андрея Ивашева.

Встревоженные муромские воеводы Никифор Плещеев и Карп Навалкин 8 января отправили гетману Сапеге просьбу «отписать» Дмитрию Ивановичу, чтобы он прислал для защиты Мурома отряд ратных литовских людей.

Одновременно князь Иван Волховский, Иван Чертков, Андрей Ивашев, Пётр Храпов, Афанасий Свечников, Василий Алексеев и протодиакон Еремей поехали к Владимирскому воеводе Вельяминову просить помощи муромцам для защиты от нижегородцев.

А из-под Нижнего шли вести всё более тревожные. Прибывший в Муром сын казнённого воеводы князя Вяземского Иосиф сообщил, что «нижегородцы, государевы изменники, собираются и хотят приходить на Муром».

И вскоре Алябьев пошёл в Муромский уезд.

Так как посланная ранее «увещательная грамота» не возымела действия, то по пути к Мурому 14 января 1609 года Алябьев выжег село Яковцево.

В ночь на 15 января его отряд остановился на отдых в Озябликове.

Затем он сжёг село Клин.

Постигла ли такая же участь Вачу и другие селения, нигде не сказано.

По словам муромцев нижегородцы действовали с такой жестокостью и изуверством, что «и церкви Божии зажигали, и образы кололи, и людей секли».

16 января передовые отряды Алябьева стояли уже в 20 верстах от Мурома.

Не получив своевременной помощи от пана Сапеги и воеводы Вельяминова, муромцы уступили и «нам Великому Государю, – как говорится в грамоте к ним Шуйского, – добили челом и вины свои принесли, и наших людей в город пустили, и крест нам целовали».

Но когда имел место этот факт точно не известно.

Во всяком случае, целование креста Шуйскому муромцами на этот раз не происходило.

Какие-то неизвестные обстоятельства во второй раз помешали Алябьеву с понизовыми людьми, уже близко стоявшими около Мурома, приступить к самому городу.

Поэтому муромцы ещё некоторое время оставались верными самозванцу.

Это подтверждается письмом от 29 января 1609 года владимирского воеводы Вельяминова к пану Сапеге, где он обещает прислать тому белого ястреба, которого хочет достать в Муроме у какого-то боярского сына, на что он вряд ли бы мог надеяться, если бы муромцы были бы уже под присягой Шуйскому.

Конец ознакомительного фрагмента.