6. Совершенствоваться можно бесконечно
Долог путь искусства, но жизнь коротка.
Мне кажется, что я стою ещё у самого начала…[183]
А. А. Блок писал: «Первым и главным признаком» того, что тот или иной художник «не есть величина случайная и временная, – это «чувство пути». К сказанному Блок добавлял, что художник «растение многолетнее».[184]
Ценность идеала в том, что он удаляется, по мере того как мы приближаемся к нему.
Только теперь я начинаю понимать, как надо играть на
фортепиано. До сих пор я в сущности больше пробовал, размышлял, искал.[185]
Необозримы просторы искусства, но жизнь коротка.
Если бы я жил двести лет, я бы всё равно всё искал бы и находил бы новое.[186]
Только требуя от рояля невозможного, достигаешь на нём всего возможного.[187]
(Рахманинов) с удовлетворением замечал неоднократно, что чувствует всё больше свободы, идёт вперёд, добился почти всего, чего хотел, и что только теперь, после многих лет упорного труда и исканий, он, наконец, начал понимать все свои предыдущие ошибки, свой неправильный подход к делу, только теперь знает, что надо делать при занятиях.[188]
…Совершенствоваться можно бесконечно, и каждая достигнутая ступень мастерства открывает новые горизонты исполнительских возможностей.[189]
Искусство – это вечная борьба, здесь нет конца, а есть одно непрерывное начало.[190]
И если я что-нибудь ставлю себе в заслугу и позволю себе считать примером, достойным подражания, то это – самое движение моё, неутомимое, беспрерывное. Никогда, ни после самых блестящих успехов, я не говорил себе: «Теперь, брат, поспи-ка ты на этом лавровом венке с пышными лентами и несравненными надписями…» Я помнил (…) что мне спать некогда – надо мне в дальнейший путь![191]
В молодости человек учится, а в старости понимает.
Если мозг художника не гонится всё время за какой-нибудь химерой – днём и ночью, в дождь и ветер, – он никогда ничего и не поймает.[192]
Чем глубже, сложнее, интереснее художественный замысел – тем более совершенной должна быть форма его воплощения
Чем глубже идея, чем смелее замысел, тем более точным во всех деталях творческого процесса должен быть технический расчёт.[193]
Я безжалостен прежде всего к самому себе. Требую от себя невероятно многого. Без усилий и напряжения в искусстве не достичь ничего. Так я работал с первого дня и наверняка буду работать так до конца.(…) Каждый раз мы должны извлечь из себя максимум возможного, а это всегда изнурительно.[194]
Приемлемо только самое лучшее! Страшная болезнь (…) – не требовать совершенства, максимума, на который каждый способен.[195]
…В искусстве путь от «почти» до «совсем» длиннее, труднее и важнее, чем путь от «не» до «почти»: вторую дистанцию преодолевают многие, первая доступная лишь мастерам.[196]
Недостаточно делать – надо ещё доделывать.
Нельзя придавать выделке, так называемой технической обработке, самодовлеющей ценности. Но именно эта выделка делает поэтическое произведение годным к употреблению.[197]
Совершенство формы – это точность мысли.[198]
Глубокая идея становится внушительной только в совершенной форме. Только благодаря форме она возвышается до великого значения. Посягательства на возвышенные идеи доморощенными средствами вызывает брезгливое чувство.
Вы смотрите на картину или только что прочли страницу: вы не заметили ни рисунка, ни колорита, ни стиля, но вы потрясены до глубины души. Не бойтесь ошибки: техника рисунка, колорита и стиля безупречна.
Свойство подлинной формы – непосредственно, немедленно передавать смысл: слабая же формы искажает его, как плохое зеркало, и не напоминает ни о чём, кроме самой себя.[199]
Произведения искусства ценятся не столько по силе непосредственного творчества, в них проявившегося, сколько по совершенству форм, в которых вылилась эта сила.