Глава вторая. Немного семейной истории
– Давай на моей машине поедем? В нее влезет больше, – улыбнулась Ольга.
– Как хочешь. – Леонид посмотрел на огромный внедорожник и прикинул, во сколько ему обойдется сегодняшняя затея. Деньги на незапланированные да и не очень нужные расходы (мама все равно дала бы посуду и прочее) он взял из отложенных на костюм. Не то чтобы Леонид плохо одевался или не мог себе позволить приличные брюки и пиджак. У него было полно хорошей добротной одежды. Но в мечтах у него была покупка ОЧЕНЬ дорогого костюма. Из тех, неприметных и вместе с тем сразу же бросающихся в глаза. Леонид мечтал о костюме-знаке, костюме-символе. Родителям он сказать об этом не мог – не поняли такой мелкой, с позволения сказать, «мечты», а от цены бы пришли в ужас. Поэтому деньги копил упорно и тихо. Сейчас же Леониду казалось, что можно сделать ставку, что игра, которую он робко вел, может принести и такой костюм, и кое-что более весомое.
– Да, поехали на твоей, – согласился он. – Мелочиться не будем, сразу все купим.
– Но я же посмотрела – многое у тебя есть, – пожала плечами Ольга. – Зачем же деньги тратить?
– Новая жизнь, новые вещи. Приятно.
Ольга рассмеялась. А Леонид наслаждался машиной. Огромная, но с легким ходом, с удобными кожаными сиденьями цвета слоновой кости.
– У тебя хороший освежитель воздуха, – заметил Леонид, – даже не пойму что это?
– Да нет никакого освежителя. Не люблю я это дело, – пожала плечами Ольга.
Леонид повертел головой и понял, что это просто запах новой дорогой вещи.
До магазина они домчались быстро и, взяв тележку, пошли вдоль полок. Сначала оба чувствовали себя скованно. Ольга неуверенно указывала на чашки, блюдца и предлагала:
– Может, купишь? Хотя посуда есть в шкафах. Вымоешь ее хорошо и можно пользоваться.
– Пусть новая будет, – отвечал Леонид и уточнил: – А какой цвет лучше взять?
– Я бы взяла синие. Я вообще этот цвет люблю больше всего.
– Тогда такие и возьмем, – улыбался Леонид.
– Ну, пользоваться-то тебе.
– А если ты в гости придешь? А синей чашки нет? Непорядок будет! – шутил Леонид.
Немного посуды, ложки, вилки, полотенца для кухни, для ванной комнаты. Мыло, зубная паста, шампунь, стиральный порошок и прочее – тележка постепенно заполнялась, а Ольга постепенно входила в роль хозяйки. Она пересмотрела все кастрюли в соответствующем отделе, потребовала продавца принести еще «что-нибудь мелкое, с длинной ручкой, для каши».
«Я не думаю, что я буду варить кашу!» – хотел было сказать Леонид, но вовремя спохватился. Он вспомнил Володю, с которым Ольга провела почти сутки, и порадовался, что сейчас она думает о Леониде и его завтраках. Пока Ольга объяснялась с продавцами, пробовала рукой ткань простыней и наволочек, пока она выбирала живой кактус в керамическом горшке, Леонид внимательно за ней наблюдал. Здесь в магазине она показалась ему совсем другой, нежели в родительском доме. Там Ольга была настороже, немножко скованной, казалось, она говорит и действует с оглядкой на родителей. Хотя это смешно, учитывая возраст и то, что она уже вела свое собственное дело. Леонид, кстати, хотел расспросить ее о нем, да все как-то не получалось. Сейчас же перед ним была бойкая, уверенная в себе молодая женщина, привыкшая к достатку. «На цены она не смотрит», – подумал про себя Леонид, наблюдая, как Ольга заполняет тележку.
– Послушай, я, кажется, размахнулась?! – вдруг оглянулась она на Леонида.
– Я с удовольствием за этим наблюдаю, – рассмеялся тот, – без тебя я бы тут запутался через десять минут. Но вот, только одна проблема…
– Какая?
– Тебе придется помочь мне все это разложить по полкам. – Леонид сделал серьезное лицо.
– Ты что, чашки не можешь помыть и на место поставить? – удивилась Ольга.
– Могу, только зачем, если у меня такая помощница! Я шучу! Если тебе некогда, конечно, я все сам сделаю.
– Посмотрим. – Ольга вдруг покраснела и сказала: – Давай передохнем, что ли? Где-то у них есть кафе.
– Конечно, – охотно согласился Леонид, – конечно, я сам устал. Хотя ничего не делаю, просто хожу за тобой.
Чек, длиной в километр, содержал внушительную сумму, но Леонид решал на это не обращать внимания. «Заработаю еще на этот костюм», – подумал он и обратился к Ольге:
– Можно я тебя покормлю? Мы уже который час ходим! И утром я тебя разбудил ни свет ни заря. Наверное, и позавтракать не успела?
– Я утром только кофе пью.
– Как же Васса Федоровна это терпит?
– Устала бороться. Ты, знаешь, Леня, вот покупали мы с тобой это все, и я подумала, что придется с отцом разговаривать. Хочу жить отдельно.
– Догадываюсь. Я ему сказал уже.
– Ты?! – удивилась Ольга. – Когда же ты успел?
– Ну, был у нас разговор, – многозначительно произнес Леонид.
– Почему обо мне?
– Разговор был общим, но речь коснулась и тебя.
– А что папа тебе ответил?
– Ну, он не очень тебя хочет отпускать на свободу. Но я намекнул, что это неизбежно.
– Вот именно – неизбежно, – глядя в пространство перед собой, уверенно проговорила Ольга.
– Ты ешь, а то шашлык холодным станет. – Леонид заботливо подвинул к Ольге тарелку.
Вернулись они поздно. Ольга вспомнила, что мать просила заехать на почту, потом они заскочили в книжный – Ольге нужны были книги, потом Леонид попросил остановиться около супермаркета.
– Что ты хочешь купить?
– Ты подожди, я мигом.
В магазине Леонид выбрал дорогое шампанское, мороженое, набор шоколадных конфет и еще много сладкого. Затем он заглянул в чайный магазинчик, выбрал несколько сортов чая, кофе и только потом вернулся в машину.
– Что это? – Ольга указала на пакет.
– Это мы сейчас с тобой отпразднуем мое новоселье.
– Уже поздно.
– Ты же можешь остаться в Москве ночевать? – Леонид специально задал этот вопрос. Ему очень хотелось знать, где ночевала Ольга в ту ночь, когда с этим Володей ездила в Москву.
– Могу. Хоть там и идет ремонт. Я, когда оставалась в прошлый раз, никак заснуть не могла – запах краски чувствовала.
– А домой, за город, почему не поехала?
Тут Ольга внимательно посмотрела на него:
– А должна была?
Леонид смутился.
– Я просто так спросил. А переезд обязательно надо отметить. Иначе жизнь не заладится. – Леонид попытался выровнять ситуацию.
– Я не против. – Ольга пожала плечами и до самого дома молчала.
Когда Леонид наконец внес все пакеты, оказалось, что попасть из прихожей в комнату невозможно.
– Баррикады. Что с этим делать? – Ольга указала на гору покупок.
– А ничего, давай я тебе помогу пройти. Устраивайся на диване, а я сейчас все приготовлю!
– Что приготовишь? А вот это когда все разложим?
– Успеется! – Леонид махнул рукой. Он усадил Ольгу на диван, сунул в руки какую-то книжку, а сам быстро помыл новые синие кружки, поставил на стол конфеты и фрукты, открыл шампанское.
– Ну, с новосельем! – провозгласил он, подавая Ольге бокал.
– Я – за рулем.
– Учтено! Ты хоть пригуби, а я тебе воды налью. Вот лимонад, вот минеральная вода.
– Господи, как вкусно! – Ольга сделала большой глоток шампанского.
«Если она допьет бокал – она останется у меня. Готов я к этому? – подумал Леонид и сам себе ответил: – Почему бы и нет. Правда, могу тем самым испортить отношения с Мезенцевым».
– Шампанское хорошее! – Ольга протянула бокал: – Можно еще?
– Конечно, с удовольствием. Мне тоже показалось, что неплохое.
– А с конфеткой как вкусно! – покачала головой Ольга, надкусывая трюфель.
– А с шоколадом и грушей!
– Это обжорство! – Ольга еще отпила шампанского.
«С шампанским я придумал удачно!» – Леонид удобней устроился в кресле и предложил:
– Слушай, давай плюнем на все эти пакеты, – он указал в сторону прихожей, – завтра после работы все сделаю. Давай просто поболтаем. Мы же ни разу с тобой не вспоминали наше дачное детство.
– Давай, – кивнула головой Ольга, и ее чуть рыжеватые волосы взметнулись.
– Кстати, тебе ужасно идут веснушки. Я даже не замечал их раньше.
– А раньше их не было. Они появились совсем недавно. Мне тоже они нравятся. Теперь. А поначалу очень переживала.
– Зря, очень идет тебе. Ты вообще изменилась.
– Ты мне уже это говорил. Только не сказал, в какую сторону.
Ольга весело посмотрела на Леонида. Было заметно, что шампанское сделало свое дело.
– Это же очевидно – в лучшую.
– Приятно слышать, – она улыбнулась, – но надо сказать, что раньше меня как-то мало интересовали такие вещи.
– Я знаю. Наверное, поэтому и не распространялся на эту тему.
– А ты и в детстве был очень красивым, и сейчас красивый. В этом смысле ты не меняешься!
– Спасибо, но я никогда не считал себя таким. Красивым. – Леонид притворно смутился.
– Будет тебе, считал. И брось притворяться. Я-то тебя знаю сто лет.
– Я не притворяюсь, – отрицательно покачал головой Леонид. – Я иногда думаю, что меня не так воспринимают.
– Воспринимают, может, и не так. Но видят тебя таким, какой ты есть, – сообщила Ольга и тут же, без перехода, заявила, протянув бокал: – А можно еще шампанского?
– Конечно, – улыбнулся Леонид, – я с удовольствием тоже выпью.
– Надо бы остановиться, – нахмурилась Ольга.
– Там осталось на дне. Говорить не о чем.
– И то верно, – осушив бокал, заявила девушка. – Вот мы сейчас допьем и начнем пакеты разбирать.
– Оля, да, может, ну их? – беспечно махнул рукой Леонид.
– Нет, давай все-таки сначала разберем все, а потом допьем шампанское! – Ольга решительно встала.
– Как скажешь! – Леонид послушно последовал за ней.
– Да, мы слегка переборщили, – рассмеялась Ольга, когда распаковала три почти одинаковые кружки и чайный сервиз.
– А ты не помнишь, зачем мы сервиз купили? – задумчиво произнес Леонид. – Или чашки надо было, или сервиз.
– Не переживай, – махнула рукой Ольга. – Смотри, я сохранила упаковку, а все чеки вот здесь, в столе. Можно часть покупок вернуть. Скажем, что ошиблись.
– Я без тебя не поеду опять в магазин! – воскликнул Леонид. – Я никогда ничего не возвращал и даже не имею понятия, как это делается. Меня там заклюют.
– А так по твоему виду и не скажешь! – хмыкнула Ольга.
– Что – не скажешь?
– Что тебя можно заклевать.
– Я магазинов и продавцов всегда боялся, – произнес Леонид и вздохнул. – Так что придется тебе со мной опять ехать!
– Ну, если надо, значит, съездим! Хотя я так давно не занималась такими покупками и позабыла, как это непросто.
– Но мы же не покупать, а сдавать поедем, – рассмеялся Леонид.
Покупки они разложили быстро. Ольга, заколов на макушке волосы и скинув тапочки, шустро все расставляла и приговаривала:
– Запоминай, где что лежит! Ведь потом не найдешь!
Леонид подавал ей покупки и, конечно, ничего не запоминал. Ему нравилось наблюдать за Ольгой. Получалось у нее все споро – вроде привезли кучу вещей, а на полках все равно порядок и полно свободного места. «Она хорошая хозяйка. Наверное, Васса Федоровна научила всему», – подумал Леонид и сам на минуту испугался этой нехитрой мысли. Он сейчас смотрел на Ольгу, как на жену, которую рано или поздно посватают к нему. «Я или идиот, или очень хитрый!» – так подумал Леонид о себе.
Когда в прихожей вместо пакетов с покупками появилась гора пустых коробок и оберточной бумаги, Леонид выдохнул:
– Ну, все! Хватит. Я сейчас упаду. Представляю, как ты устала!
– Да уж! Вот теперь можно допить шампанское и заварить чаю. Крепкого.
– Сиди, отдыхай. Я сейчас поставлю чайник, пока он будет кипеть, мы допьем шампанское, а потом я к чаю бутербродов сделаю.
– Бутербродов не хочу, а вот за чай скажу огромное спасибо, – заявила Ольга, с наслаждением вытягиваясь на диване.
Шампанское – удивительный напиток, любое мероприятие, даже домашнюю уборку, оно превращает в праздник.
– Потрясающе вкусно. Надо запомнить марку. Я, вообще-то, не любитель спиртных напитков. Но это даже не напиток. Это – десерт. Сумасшедший десерт. – Ольга отставила бокал и посмотрела на Леонида. – Мне казалось, что ты принес одну бутылку. А их оказалось две!
– Я в последний момент взял вторую, – развел руками Леонид. – И ее положили в другой пакет. Никаких задних мыслей. Просто – новоселье.
– Да, но голова у меня дурная! И виноват ты! – рассмеялась Ольга.
– Даже не буду отпираться. Оля, слушай, уже поздно. И у меня есть предложение.
– Какое? – спросила Ольга, рассматривая сломанный в хозяйственном ажиотаже ноготь.
– Оставайся ночевать.
– Не поняла?
– Я говорю, зачем тебе домой ехать? Вернее, тебе нельзя домой ехать. Я отвезти тебя тоже не могу – опять же шампанское. Оставайся, постелим тебе на этом диване. Я или устроюсь в кухне, там тоже диванчик стоит, или к родителям поеду. Есть еще вариант, вызываем такси, и я тебя провожаю до подъезда. Потом возвращаюсь, а завтра… завтра машину надо будет все равно забрать.
– Завтра рано утром у меня тоже важная встреча. И машина ой как пригодилась бы.
– Вот я и говорю. Оставайся. Ляжешь здесь. А я – на кухне!
– Да? – Ольга как-то странно посмотрела на него: – На кухне?
– Ну, да. Ну, или к родителям.
– Я даже не знаю.
– Можно еще такси вызвать. Но здесь твоя машина. Во всяком случае, варианты есть. Решать тебе.
– Да, решать мне, – вздохнула Ольга.
Повисла пауза, после которой Леонид со значением спросил:
– Ты боишься оставаться в моем доме?
– Боюсь, – призналась Ольга и отвела взгляд.
Леонид повернул голову в сторону окна и ничего не ответил. Пауза была сейчас очень кстати. Пауза толкала Ольгу к следующему слову, к следующему, скорее всего, решительному шагу. «Главное, не торопиться, главное, не ляпнуть сейчас что-нибудь!» – подумал Леонид и тут же произнес:
– Оля, не будь ребенком. Ты же понимаешь, мы взрослые люди… И потом, сейчас поздно. Очень поздно.
– Но я все равно боюсь. Понимаешь меня?
У Леонида екнуло в области селезенки и зашумело в голове. Сейчас происходил самый лучший вид флирта. Флирта, положительный результат которого был очевиден. Или почти очевиден. Леонид уже и не знал, насколько ему нужны отношения с Ольгой, но азарт овладел им.
– Ах, боже мой! Понимаю, но могу сказать тебе, что мы ничего не нарушаем… Оставайся? – мягко подтолкнул он Ольгу к правильному ответу.
– Даже не знаю, – в голосе Ольги слышалась ласка и грусть.
«Господи, да как же все легко!» – промелькнуло в голове у Леонида.
– Ну, вот, ты правда как маленькая девочка! – Он встал и подошел к Ольге, положил руку на волосы. – Чего же ты боишься?
Он смотрел на девушку сверху вниз и понимал, что сейчас прозвучит ответ, и после него ему будет дозволено обнять ее, поцеловать, ну а дальше…
– Чего же ты боишься? – повторил он свой вопрос, наклоняясь к ней.
– Я боюсь чертей.
– Каких чертей? – опешил от неожиданности Леонид.
– Красных. С синими ушками, – ответила Ольга, и Леонид почувствовал, как она задрожала под его рукой. Задрожала от хохота, который еле сдерживала.
Его бросило в краску, но он не успел обидеться, потому что тут же сквозь смех послышалось:
– Слушай, все это ерунда. Я сейчас позвоню Володе, он отвезет меня. А утром я приеду за машиной. А ты спокойно ложись спать. Завтра тебе на работу.
– Зачем же – Володе? Я тебя отвезу. Сейчас вызову такси! – Леонид решительно набрал нужный номер.
– Ох, нет! Я предупредила Володю, что буду в Москве и позвоню ему. – Ольга решительно взялась за свой телефон.
На следующее утро Леонид проснулся рано – у него действительно на работе были важные встречи. Эти встречи были связаны все с тем же делом, о котором так хлопотал декан, и в котором взялся помочь Мезенцев. Пока Леонид принимал душ, брился, завтракал, он сознательно не думал о вчерашнем дне. Но как только он сел за руль, выехал на проспект и встал в пробку, так все, что случилось вчера, предстало в виде большого вопросительного знака. Весь день они провели с Ольгой. Словно молодожены они хлопотали в этом новом «гнездышке», отмечали его, Леонида, переезд, болтали заполночь, пили шампанское и чай. Леонид мог поклясться, что Ольге все это нравилось. Он был уверен, что она не спешила уезжать, что она с удовольствием и даже нарочно пила шампанское, чтобы возникла эта деликатная ситуация. Но если она это делала нарочно, а уехала с Володей, который примчался через каких-то пятнадцать минут, какую цель Ольга преследовала?! Всю дорогу Леонид занимался абсолютно не мужским делом – пытался найти объяснение мелкому и, в общем-то, незначительному событию.
Только переступив порог института и погрузившись в дела, которые заняли все его внимание, он перестал строить догадки, чего же добивалась Ольга. И добивалась ли она чего-нибудь.
Поздней осенью, где-то в середине ноября Мезенцев попросил Леонида приехать в гости.
– Слушай, тут Васса Федоровна затеяла пироги. Велела звать тебя обязательно. Ну и у меня к тебе есть дело.
– Хорошо, – с готовностью согласился Леонид.
За последнее время они с Мезенцевым пересекались часто, но это было на людях, исключительно по делу, и Константин Алексеевич держался сурово, разговаривал требовательным тоном и вообще выглядел грозным начальником. Леонид, которого поначалу коробила эта резкость, немного обижался, но потом нашел верный способ держаться во время таких встреч. Он как бы дистанцировался от прошлого и приказал себе воспринимать Мезенцева как полузнакомого человека. Как только Леонид убедил себя, что с этим человеком его ничего не связывает, кроме конкретного дела, так сразу же появилось спокойствие. И уже не задевал тон, немного обидные реплики, начальственное высокомерие. Интересно, что чуткий Мезенцев уловил перемены и как бы одобрил их. Леониду показалось, что Мезенцев таким образом обучал его деловому общению. «Ты же понимаешь, чем больше дистанция, тем проще тебе принимать решения в отношении того или иного партнера», – как-то обронил Мезенцев, и Леонид понял, что не ошибся. Это была своеобразная школа.
В последнее время с Ольгой они встречались часто. Но встречи эти были общекультурного свойства – два раза театр, концерт, пару раз были в кино. После мероприятия Леонид обязательно вел Ольгу в ресторан. Ему хотелось, чтобы она этот вечер запомнила, а еще хотелось разобраться в ее характере. Чем больше проходило времени, тем интереснее, любопытнее было узнавать эту девушку. «Господи, да я же вырос с ней и даже не подозревал, что она такая…» – размышлял Леонид, но точно определить «какая» не мог.
План породниться с Мезенцевым Леонид называл про себя деликатно – «стать ближе к соседям». Этот план он по-прежнему вынашивал, хотя не решался быть настойчивым и навязчивым. Он занял, скорее, выжидательную позицию, наблюдая за Мезенцевым, который все больше и больше посвящал его в свои дела, и не упуская из виду Ольгу. Та радовалась Леониду и при этом не прекращала встречаться с Володей. «Нельзя спешить, может так получиться, что и с Мезенцевым не сработаюсь, и Ольгу упущу. А если не торопиться – есть шанс поймать двух зайцев!» – думал Леонид. Впрочем, одно обстоятельство заставило Леонида мысленно отпраздновать маленькую победу. На дне рождении Вассы Федоровны этого самого Володи не было. А он, Леонид, был и сидел рядом с Ольгой. Та, чуткая и ехидная, обронила:
– Вечер будет скучный, но так захотела мама.
Леонид промолчал, вежливо улыбнувшись, и передал Ольге заливное.
После этого дня рождения они встретились несколько раз, и при каждом удобном случае Ольга ехидно подчеркивала, что «она совершенно случайно оказалась свободна в этот вечер». Леонид на это только улыбался и благодарил:
– Я так рад, что нам удалось встретиться.
Впрочем, несмотря на насмешливость Ольги, на ее иногда весьма колкие ремарки, Леонид внезапно ощутил перемену в воздухе. И эта перемена говорила о том, что в союзниках у него появился сам Мезенцев.
И вот на эти знаменитые пироги Вассы Федоровны Леонид немного опоздал. Сделал он это намеренно, хотелось посмотреть на реакцию хозяев – как обрадуются, как Ольга его встретит. Вообще, в последнее время Леонид чувствовал себя этаким шпионом, который не может поступить как ему заблагорассудится, а вынужден просчитывать последствия каждого шага. Это была утомительная манера поведения, но Леониду казалось, что он вцепился в хвост удачи и очень боялся упустить ее.
Встретили его упреками:
– Леня, я свою фирменную кулебяку никому не даю, тебя жду! А ты не спешишь! – воскликнула Васса Федоровна и тут же ойкнула: – Ну, зачем такие цветы. Спасибо, это просто не букет, а произведение искусства.
Она взяла охапку хризантем, которые ей вручил Леонид, и пошла ставить их в воду. Ольге Леонид преподнес одну розу.
– Вот, смотри! – указал ей отец. – Смотри, как приятно получать один цветок. Ты сразу видишь его красоту, его изящество!
– Папа, ты что это, поэтом вдруг стал? – усмехнулась Ольга, но розу приняла с благодарностью.
Цветок и впрямь был необычный – почти черный с фиолетовым отливом.
– Он зловещий, – нахмурилась Ольга.
– Оленька, он чудный. Он – загадка! Леня, не каждый мужчина выбрал бы такую розу. Подарили бы красную. Или белую, – со значением сказала Васса Федоровна. Она поставила вазу с хризантемами на стол и теперь ухаживала за гостями. Она разрезала кулебяку, подвинула салат дочери, положила мужу мясо.
Константин Алексеевич налил жене и дочери вино, себе и Леониду – водку.
– Вот, хорошо, что мы все здесь. Все свои. Хорошо, что у нас все в порядке, что все живы-здоровы.
– Ленечка, жаль Марии Петровны и Сергея Николаевича нет. Но в следующий раз…
– Вася, – обратился Мезенцев к жене, – дай сказать…
– Да, молчу, – спохватилась жена, которая привыкла, что муж называл ее мужским именем.
– Так вот, выпьем за стабильность. За привычные мелочи, за размеренность жизни, за отсутствие потрясений. Выпьем за покой и счастье в доме.
Леонид заметил, как усмехнулась Ольга, но усмехнулась тайком от отца.
Потом все принялись за еду, которая была отменной. Васса Федоровна была все-таки кулинаркой высшего класса.
Разговор за столом сначала шел о пустяках, потом шел о знакомых, потом пошли «дачные воспоминания», потом все вдруг наелись, утомились, расселись по диванам и креслам и, лениво перебрасываясь словами, наблюдали за осенью, которая потихоньку превращалась в зиму.
– Леня, пошли-ка, потолкуем про дела, – вдруг сказал Мезенцев, и они поднялись на второй этаж в его кабинет.
– Ну, что там декан? Доволен?
– Еще бы, Константин Алексеевич! Теперь они могут запросто в этом помещении открывать хоть магазин, хоть кафе.
– А народ «не гудел»?
– Какой? Наш? Институтский?
– Ну, да. Ты же знаешь, иным больше всех надо и они суют нос везде.
– Поговорили, конечно, но потом перестали. – Леонид покривил душой.
Дело, о котором так хлопотал декан и в котором принял участие Мезенцев с Леонидом в качестве помощника, заключалось в том, чтобы каким-то образом оформить долгосрочную аренду одного из пустующих лабораторных корпусов. Это был даже не корпус, а так, «лабаз», «амбар», но выходил этот «лабаз-амбар» фасадом на широкую улицу и был лакомым коммерческим кусочком. Формально «лабаз» принадлежал институту, но ничего, кроме столов и старого лабораторного оборудования, там не хранилось. Со стороны Леониду показалось, декан давно «облизывался» на это место, и знакомство с Мезенцевым оказалось весьма кстати. Немного связей, обещаний, встречных услуг, и вот – пожалуйста, аренда на сорок девять лет и возможность использования помещения по собственному разумению. Леонид, выступая посредником, помощником, а иногда просто курьером, не задумывался, сколько денег это принесет декану и что за эту услугу получит Мезенцев. Он вообще о прямой выгоде не думал, а радовался возможности поработать, «покрутиться» рядом с Мезенцевым.
– Ну, это не самое тяжелое дело. Это здание требовало ремонта, то есть расходов, а теперь все это ляжет на плечи арендатора. Ему придется попотеть. Ну? А ты-то в нашей схеме разобрался?
– Ну, в общих чертах. Я же понимаю, что детали мне знать не надо, – скромно ответил Леонид.
– Ну, с одной стороны, да. Зачем тебе детали? С другой – надо понимать, какой шаг за каким идет. Но это с опытом приходит. Опыт же – со временем. А пока, вот… – Мезенцев полез в одну из тумб своего внушительного стола, звякнул ключами, чем-то щелкнул и положил на стол две пачки денег.
– Что это? – Леонид посмотрел на аппетитные стопочки купюр.
– Это твой заработок. Ты же не за просто так столько времени бегал по кабинетам.
– Так я и не бегал особенно… – Леонид не решался притронуться к деньгам.
– Послушай, это твой заработок, – нахмурился Мезенцев. – Честный. Все было сделано по закону. По правилам. Только чуть быстрее, чем удалось бы это провернуть без моих знакомств. Понимаешь?
– Понимаю. Но я не заработал такую сумму, – Леонид указал на стол.
– Здесь не так много, как ты думаешь. Ваш декан, если не окажется дураком и шляпой, может каждый месяц получать с этого места в три раза больше.
– Но он что-то организует же…
– Слушай, Леонид, я все понимаю. И ценю твою скромность. Но деньги ты заработал. И вообще привыкни – в этом мире каждый шаг оплачивается. Бескорыстно нужно только лечить и учить. Все остальное вполне себе коммерческие мероприятия.
– Спасибо, – Леонид наконец взял в руки деньги, – здорово. И неожиданно.
– А ты что же думал? Одного голого энтузиазма мало. И я это понимаю.
– Я думал, что работать с вами, то есть учиться у вас – это и есть награда. Я – серьезно, – искренне сказал Леонид.
– Нет, ну это само собой разумеется, – важно развел руками Мезенцев и тут же рассмеялся: – Иди вниз. Там Ольга небось заждалась тебя.
– Спасибо, Константин Алексеевич. Большое спасибо за все. И за уроки, и за помощь. Только можно я задам вам один вопрос? – Леонид сделал многозначительную паузу. Он постарался принять немного смущенный и вместе с тем искренний вид.
– Спрашивай. – Мезенцев с интересом взглянул на него, и Леониду вдруг показалось, что Константин Алексеевич видит его насквозь. Поэтому Леонид медлить не стал:
– Вот вы говорите, что Ольга заждалась, что… Одним словом, я не уверен, что Ольга уж так хорошо относится ко мне. И я бы не хотел быть навязчивым. Вы понимаете меня?
– Понимаю.
– Вам как отцу виднее, конечно. И потом, насколько я понял, вы с дочерью очень близки. Она вам доверяет, и вы являетесь авторитетом. Но все же…
Леонид не закончил фразу, чтобы Мезенцев вполне оценил услышанное. В одной фразе Леониду удалось сказать, что его отношения с Ольгой достаточно доверительны, чтобы обсуждать взаимоотношения с отцом. Конечно, это было неправдой. Ольга об этом не говорила и даже жаловалась на властность Константина Алексеевича. Но сейчас важно было, чтобы Мезенцев отметил некую связь между ним и Ольгой.
– Так что тебя интересует? Конкретно? – усмехнулся Мезенцев.
– Я не злоупотребляю вниманием Ольги? Действительно ли она мне рада? Мне бы не хотелось заблуждаться. Вы, Константин Алексеевич, не будете ходить вокруг да около. Если у меня шансов нет, вы сразу мне об этом скажете.
– Так я тебе и сказал! – ответил Мезенцев и, заметив взгляд Леонида, пояснил: – Да, думаю, рада. Очень рада. Мне так кажется. Как отцу кажется.
Пока Леонид спускался по лестнице с видом триумфатора, пока он с восторгом думал: «Деньги! Столько денег!», Мезенцев, усевшись в глубокое кресло, вслух тихо произнес: «Главное – внушить нужное!»
Прошел год. И опять была поздняя осень. Впрочем, даже не осень, а зима, которая наступила внезапно. Она не дала «отгулять» ноябрю, превратив дожди в снега, заморозив раньше обычного речки. Деревья с желтыми обледеневшими листьями напоминали декорации.
– Ох, что же это за осень, я еще хотела в саду кое-что сделать, – качала головой Васса Федоровна.
– Зато у тебя много времени для работы над книжками, – успокаивала ее Ольга.
– Васса Федоровна, вспомните дачу. Там уже в октябре никого на участках не было, – говорил Леонид.
Он теперь все выходные проводил у Мезенцевых. Никто и не понял (ну, может, кроме самого Мезенцева), как так получилось, что исчез с горизонта Олин давний знакомый Володя. Да и другие появлялись здесь все реже и реже. Никто вроде и не заметил, что все воскресные планы теперь согласовывались с Леонидом.
– Леня, приезжай сразу после работы. В пятницу. Нечего в Москве сидеть. Здесь хорошо, снег уже выпал основательный. Погулять с Олей сходите. А я поработаю с утра и обед устрою большой, – зазывала Васса Федоровна. К Леониду она относилась ровно, почти по-родственному, ничуть не волнуясь, что Ольга иногда оставалась ночевать в Москве. Это иносказательное «в Москве» – означало у Леонида. В присутствии старших Мезенцевых Ольга и Леонид вели себя чинно, не обнаруживая то, о чем все давно знали.
С приближением Нового года Васса Федоровна засуетилась.
– Хочу, чтобы Мария Петровна с Сергеем Николаевичем у нас праздник встречали. Я уже два раза с ними разговаривала, но они отнекиваются. Леня, пожалуйста, поговори с ними.
– Хорошо, – соглашался Леонид, но знал, что здесь бессилен. С некоторых пор, а именно с того момента, как он привез родителям первые деньги, полученные у Мезенцева, родители замкнулись и на все рассказы и приглашения отвечали неизменным: «Мы рады за них». За этими словами слышалось: «Мы рады за наших знакомых, но не более того. У нас своя жизнь».
– Мам, скажи откровенно, вы недовольны, что я общаюсь с ними? – как-то спросил Леонид.
– Ты взрослый человек. Тебе решать, – ответила мать сухо, – мы надеемся, что ты примешь правильные решения.
– Ты о чем?
– О своей работе. Об Ольге.
– А что – Ольга? – удивился Леонид. С работой и так все было ясно. Отец, понаблюдав за Леонидом, несколько презрительно назвал его «администратором без стола». «Есть министр без портфеля, а ты администратор без стола. Так сказать, высокооплачиваемый курьер», – сказал Сергей Николаевич. Леонид тогда обиделся. Гораздо сильнее обиделся, чем когда родители отказались взять у него первые заработанные у Мезенцева деньги.
– Так что – Ольга? – повторил он вопрос.
– Леня, а ты ее любишь? Действительно любишь? Девочка она хорошая. Да не в твоем вкусе. Она же не красавица. И чем дальше, тем будет хуже и хуже. Она в отца пошла – грубые черты лица, коренастая фигура. И хватка у нее отцовская. Ты действительно в нее влюбился? Я боюсь, что тебе больше нравится Константин Алексеевич. Его возможности, его власть. А Оля… Я хочу сказать, что дело не в ее внешности, а в том, почему ты за ней ухаживаешь. – Мать отложила кухонные дела и села напротив сына.
А сын растерялся. Он так тщательно готовился обольстить Ольгу, эту богатую и «выгодную» невесту, он так внимательно изучал ее, присматривался к ней, так дотошно следил за ее увлечениями, ее интересами. Он так упрямо окружал ее заботой и вниманием, что незаметно влюбился. Он влюбился в сочетание милой внешности, характера, силы, уверенности, какой-то внутренней решительности и… Возможностей, которые в облике Мезенцева-старшего маячили за спиной Ольги. Это последнее обстоятельство он честно признавал, но чем больше проходило времени, тем меньше Леонид думал о выгоде и тем больше – об Ольге. Теперь он был влюблен только в нее, а все остальное существовало уже в «параллельном» мире.
Этой его влюбленности способствовала строптивость Ольги, ее нежелание идти на поводу у красивого и уверенного в себе мужчины. Она раздразнила его, и он забыл о своих «деловых» планах. Он увяз в этом флирте, который быстро перерос в увлечение, а потом в любовь. Леонид именно влюбился, влюбился от души. И то, что сейчас сказала об Ольге мать, показалось ему самой большой несправедливостью. Леонид не обиделся на материнские подозрения в его меркантильности, но ему стало обидно за Ольгу. Она не была красавицей. Да, в будущем она наверняка будет полной, кряжистой, основательно «прибитой» к земле, как и ее отец. Да, черты ее лица огрубеют, и она станет откровенно некрасивой, но это когда еще будет?! А сейчас она хороша – тонкая, подвижная. Она имеет чувство юмора, она умная, она столько знает и умеет держать себя так, что невозможно не обратить внимание на нее, не влюбиться в ее смех, в ее веснушчатое лицо, в ее чуть рыжие волосы, которые так быстро выгорают на солнце. Невозможно не засмотреться на ее ладную и сильную фигуру, подтянутую и энергичную.
Леонида захлестнула обида. Ладно, отец. В нем говорит какая-то ревность, какая-то настороженность. Но мать?! Мать так хорошо его, Леонида, знает, он так с ней всегда откровенен, так зачем она настолько груба в своих выводах и подозрениях?! Как она может быть такой близорукой?! И почему она не хочет поверить в серьезность их с Ольгой отношений?! «Да как же объяснить, что она мне действительно нравится?!» – думал Леонид и вдруг вспомнил о своих планах. О своем желании приблизиться к семье Мезенцевых и получить от них или деловую помощь, или хотя бы Ольгу. Ему на мгновение стало противно, стыдно и захотелось сразу же все опровергнуть и забыть. Но пока он вспоминал начало, случилось главное – силы и желание что-то доказать матери исчезли.
Конец ознакомительного фрагмента.