Виктория, женщина-победа
Молодость, полная чудес
Она родилась 9 мая 1960 года, и мама-папа благополучно «соскочил» – назвала ее Викторией. Когда они переехали в наш дом, (все происходило и происходит в Санкт-Петербурге) Виктория уже окончила школу и училась в швейном ПТУ.
Это была курносая здоровая девушка с короткой «тюремной» стрижкой и постоянным блеском в глазах – жизнерадостная и громогласная, ждущая от жизни чуда, и к встрече с ним всегда готовая. И чудо случилось! Помню, как через какое-то время она, стоя у ворот, радостно говорила соседкам (видимо, в ответ на их бестактные расспросы): «Я хотела мальчика, и родила мальчика!».
Потом, когда мы с ней сошлись поближе, Вика сама рассказала мне историю появления на свет ее сына Коли.
Это была любовь с первого взгляда! Она как раз ехала в трамвае, или в поезде метро – тут память мне изменяет, и вдруг ее взгляд остановился на молодом мужчине напротив. Вы не поверите, но это был Он, тот, которого она ждала всю жизнь. Она пересела к нему, и они познакомились. А потом стали встречаться. А потом она забеременела. А потом родила сына, и тут по Жванецкому, ОН «показал ей фотокарточку жены и ихних детей».
Виктория, которая верила только в хорошее, была оскорблена в лучших чувствах. Не менее были раздосадованы ее мама с тетей. Слава Богу, на дворе еще стоял социализм, поэтому жалобу в партком, написанную ими, разбирали на общем собрании таксопарка. В присутствии трех пострадавших.
Разбирали долго, со вкусом, пока прижатый к стенке Он, затравленно озираясь и потея, не произнес, наконец:
– Ребенок не мой. С ней мы только пили кофе!
Таксисты и диспетчерши рыдали от смеха – времена хоть были социалистические, но все же уже вегетарианские.
Через три дня после собрания папаша Коли, которого, возможно, снова потянуло на кофе, что-то бормотал в телефонную трубку, но Виктория решительно и бесповоротно вычеркнула его из своей жизни.
Теперь она любила только сына, хотя растила его, в основном, бабушка, потому что Виктория через полтора года поступила в театральный институт. Без всякого, заметим, блата, который был необходим раньше.
И без всяких денег, без которых не поступишь теперь.
Разве это не было чудом?
– По таланту я вторая на курсе у Т. – говорила она, улыбаясь. – А первая – дочка самого. У нас на курсе вообще все сынки, дочки, внучки и Жучки, и только я…
– Ну, да, – лицемерно поддакивали бабки у ворот, которым это все говорилось. – Талант, он пробьется.
– Надо же кому-то играть и деревенских, – говорили они по ее уходу. – Или прислугу какую… Артистка!
На последнем курсе Виктория сломала ногу. Случай неприятный, но кто не ломал? Однако при операции ей занесли какую-то бациллу, она год провалялась на больничной койке и вышла оттуда, фактически потеряв профессию, оттого что слегка прихрамывала, со сцены это было заметно.
У любой опустились бы руки, но только не у Виктории. Она по-прежнему весело смеялась, сияла глазами и ждала чуда. Жизнь, ведь, еще не закончилась, верно?
Совсем недолго она поработала в швейном цехе при театральном институте, а потом… А потом… чудеса случаются с теми, кто в них верит: в гостях у своей подруги Любы она познакомилась с настоящим итальянцем! Темноволосая, стройная Виктория, оказалось, как две капли воды была похожа на девушку, которую он любил раньше. Поэтому он на ней как-то по-быстрому женился и увез с сыном в Италию!
Это ли не чудо? Это ли не «принц на белом коне»? Итальянец, спортивный мужчина, на восемь лет ее старше, владелец двухэтажной виллы на берегу Терренского моря, который жил и работал полицейским в аэропорту городка Фимичино. И «охромелая» нищая принцесса, без профессии, зато с ребенком от другого самца в придачу.
Стояли голодные девяностые годы, и тысячи матерей – одиночек в России мечтали, сначала удобно устроиться на крепкой мужской шее, а потом и ускакать отсюда к чертовой матери.
Чудом, однако, это было только с точки зрения окружающих, но уж никак не Виктории с мамой!
Они обе неожиданно оказались патриотками! «Я – русская душа! – говорила Виктория. – Я хочу жить здесь!»
Она чуть не отказалась в последний момент идти в ЗАГС, но все же пошла, а потом и уехала, притом вместе с мамой, которая прогостила у несчастного зятя два месяца.
Мезальянс
Да, они с мамой были патриотками, любили Россию. И, как ни странно, считали этот брак мезальянсом.
«Ну, как Вика? Как вам Италия?» – спросила я как-то ее мать, крепкую и высокую старуху, которая в новом пальто, набычившись, и никого не видя, мрачно прогуливалась взад и вперед мимо нашего дома.
– Ничего хорошего, – ответила она, поджав губы.
– Да что же плохого?
– А не нравится нам там. Инфляция, продукты дорожают, – объяснила она.
Это говорилось в те годы, когда у нас в магазинах ценники менялись по два раза на дню.
Через год приехала Виктория, и я спросила, что же не устраивает ее.
– Понимаешь, – охотно объяснила она. – Альберто не любит жизнь!
Работает на двух работах. И экономит, экономит. В ресторан – в самый дешевый, отель – три звезды. Путешествовать не любит. В Париж с нами не поехал. В Нью-Йорк мой приятель Юрка-миллионер пригласил – не едет. И вообще: не нравится мне быть женой бедного.
– Но какой же он бедный? – Удивилась я.
– Вот моя знакомая в Риме – замужем так замужем! – Объяснила Виктория. – Когда она родила девочку, муж сразу положил ей на счет десять тысяч долларов. Да и не хочу я быть ничьей женой. Лучше быть на содержании у богатого, чем женой бедного. Хочу быть содержанкой и хочу молодого тела, – засмеялась она. – Он же старше меня на целых восемь лет!
– А разбитого корыта ты не хочешь? – зачесался у меня язык, но я промолчала.
Дело в том, что в этот период, отчаянно поторговавшись, Виктория наняла меня репетитором к ее шестилетнему сыну. И я стала обучать его всему: математике, русскому языку, истории и географии.
– Правда, мой Коля очень талантливый? – спрашивала она ежедневно.
– Правда, – нагло врала я.
Не было у меня более тупого ученика. Но, забегая вперед, скажу, что к седьмому классу у Коли прорезались большие способности к математике. Видно, количество перешло в качество.
– Нет, правда-правда?
– Правда – правда.
Потом мы шли на рынок, где она покупала все, что любит Коля, и на что «падал ее глаз».
Помню, мы идем с рынка зимой и тащим на санках нагруженные литровыми банками коробки с соком для Коли, и несем щенка – французского бульдога – Коля захотел собаку. (Собаке повезло – она уехала в Италию).
– Посмотри, какой костюмчик я купила себе, – говорила она дня через два. – А это подарок Коле.
– А что ты купила в подарок Альберто?
– А ты считаешь, надо?
– А как же? На его-то деньги!
– Сам себе купит!
Она всегда спрашивала у меня совета, чтобы поступить наоборот.
Богатые должны дружить с богатыми
В этот период они с мамой начали строить новый дом в Псковской области, в деревне, откуда обе были родом. Вика купила участок на берегу озера и необходимые материалы. Строительством руководила мама – летом она жила тут с Колей.
Зычным басом мама орала на рабочих, вмешивалась в строительство, помогала таскать бревна.
– Мама как-то выстарилась, – сообщила Виктория, которая как-то вернулась из деревни и снова собиралась в Италию. – Зачем она затеяла эту стройку?
– Что это значит – выстарилась?
– Ну, постарела.
Через два дня после этого разговора из деревни позвонили.
Мама Виктории легла спать вечером, а утром не проснулась. Ей было семьдесят лет.
Вика впервые растерялась. Она привыкла жить по команде: мама строила, мама платила, мама ругала, мама руководила.
Хоронить мать вместе с Викторией поехала ее подруга Люба – та, в гостях у которой она познакомилась с Альберто.
Они законсервировали строительство и привезли из деревни потрясенного смертью бабушки Колю.
– На что мне теперь этот дом? Одна возня! – Сказала Вика.
Новый недостроенный дом быстро и охотно купили соседи за две тысячи долларов.
Виктория вновь уехала в Италию, но года через два вернулась с Колей и чемоданами, как она объяснила, навсегда.
– Альберто отпускать меня не хотел, – рассказывала она. – Но я ему поставила три условия: положить мне на счет десять тысяч долларов, вписать меня в дом, как собственницу, и усыновить Колю. Тогда вернусь.
– Мужчины не любят ультиматумов. Ты не хочешь сбавить обороты? Пусть выполнит хотя бы одно условие, – уговаривала я.
– Все три, или я не вернусь!
– А, если он этого не сделает? Жить ты на что будешь?
– Деньги есть.
– А когда кончатся?
Но плохие варианты Виктория не рассматривала никогда, никогда она не думала о завтрашнем дне.
И правильно делала. Потому что через какое-то время мне из Италии позвонил сам Альберто (телефон у Виктории отрезали за неуплату). Он выполнил все три условия! Через неделю мне позвонили опять, но уже в домофон – это приехал Альберто. Потом он позвонил мне в дверь, и я вызвала Викторию, у которой не было ни домофона, ни дверного звонка. Потом он вошел в ее квартиру, обошел гору грязного белья (у нее не было стиральной машины) и, наконец, встретился с любимой женой!
Тут необходимы пояснения. Демонстрируя свою «широкую русскую натуру», Виктория, в самом деле, иногда приглашала своих подруг – массажистку Любу и певицу Валю – в ресторан, но, по большому счету, расставаться с деньгами, которые шли не на нее с Колей, не любила. За квартиру, к примеру, она платила только, когда получала предупреждение из жилконторы, что «ее дело передано в суд Н-ского района».
– Я здесь не живу, – объясняла она свою позицию и ругалась с бухгалтершей, насчитывающей ей пенни.
Виктория с Колей вернулись вместе с Альберто в Италию, но часто приезжали в Россию. Коля, в основном, любил сидеть дома, поэтому Виктория одна ходила в театры, музеи и рестораны. Впрочем, готовила она тоже, и готовила хорошо.
В Италию не торопилась.
– Надоело его нытье: то одно у него болит, то другое. И постоянно ругаемся из-за денег.
Несмотря на ругань, Альберто делал все, что она хотела, и потому Виктория с сыном объездили практически все континенты, причем останавливались только в пятизвездочных отелях.
Меня удивляло, что такой жадный интерес к жизни гармонично сочетался в ней с полным равнодушием к людям – такое впечатление, что она видела только себя и Колю.
Поражало в ней также отсутствие какой-то благодарности – мужу или подругам. Какая такая благодарность? Тут – любовь, там – дружба. Вы же не благодарите солнце, которое вас греет?
В Италии Виктория ни с кем, кроме семьи, не общалась, а в России у нее были три подруги, и все они в этот период перебивались с хлеба на квас. Массажистке Любе, фигуристой высокой блондинке, не везло: одна растила дочку; спесивая «певица» Валя, что ранее подвизалась в самодеятельности, торговала теперь пирожками на рынке. Однако они обе охотно принимали Вику у себя дома, устраивали обильные застолья «по-русски», которые та очень любила.
Но чаще всего она ездила на дачу к третьей – портнихе Нине, которая вкалывала на шести сотках и за этот счет жила, но всегда набивала сумки Вики овощами и фруктами.
Помню, как Нине срочно понадобилось перекрыть крышу, и она попросила у Виктории денег в долг.
– Богатые должны дружить с богатыми, а бедные – с бедными, – сказала ей Вика, но, подумав, пообещала:
– Приеду через месяц – дам. И приехала через год, когда проблема разрешилась другим путем. Думаю – она просто забыла о своем обещании – не держала в уме чужих дел.
Коля окончил школу и поступил в училище для полицейских – пошел по стопам Альберто.
Проучился года два и был направлен на работу постовым в Милан – довольно далеко от Фимичино, где они жили.
В этот период Виктория поделилась со мной своей мечтой – купить квартиру в новом доме, как раз напротив Эрмитажа.
– Квартира там стоит миллионы долларов, – сказала я. – Деньги, где возьмешь?
– Продам нашу квартиру в Питере, потрясу мужа, займу у Юрки – миллионера.
– Что он, идиот, тебе дарить свои деньги? А отдавать как будешь?
Но Виктория и не помышляла о возвращении долга, она всегда верила в хорошее:
– Ну, зачем Юрке такие копейки?
Я уже не возражала Виктории. В конце – концов, когда-то я не верила в то, что Альберто будет выполнять ультиматумы, которые она перед ним ставила. А потом не верила, что Юрка, владелец ювелирных магазинов в Нью-Йорке, пригласит ее с Колей в гости. Но, ведь, все это сбылось!
Усмешка Бога
Но не зря говорят: хочешь насмешить Бога, поделись с Ним своими планами. Квартира напротив Эрмитажа, должно быть, сильно Его насмешила, а, может, и разозлила. Одним словом, не успела Виктория потревожить Юрку-миллионера, как Альберто серьезно заболел.
У него оказался гепатит В. Впрочем, «оказался» он только для жены. Сам Альберто знал об этом еще до женитьбы, и все эти годы он принимал лекарства тайком от семьи и сослуживцев.
– Ты говорила. что он – порядочный человек! Вот так порядочный человек! – возмущалась Виктория. – Он же мог заразить меня и Колю! Он хотел, чтобы я родила ему ребенка. Какая я молодец, что сделала аборт!
Они с Колей помчались к врачам, но анализы показали, что оба здоровы.
Между тем, бедного Альберто не принимала уже ни одна больница – врачи по его состоянию понимали, что гепатит В. вступил в свою последнюю, терминальную стадию.
Все же Италия не Россия – наконец, Альберто взяли, и он промучился в больнице две недели. Виктория не могла смотреть на его страдания, поэтому туда не ходила.
Альберто позвонил ей сам:
– Вика, – сказал он. – Я хочу с тобой попрощаться сегодня, потому что боюсь, что потеряю сознание.
– Ты поехала? – спросила я (эту историю она рассказала мне намного позже).
– А я, что, вожу машину?
– А такси? Там езды-то двадцать минут.
– Я же не знала, что он умрет. Мы с его сестрой поехали на следующий день, но было уже поздно.
Альберто умер в 55 лет. Мы были с ним мало знакомы, но мне почему-то было его жалко. Всю жизнь он вкалывал за троих, ничем не пользовался, экономил, хотел родить дочку – и то не вышло. Из всех женщин в России (а их у нас на рубль – ведро!) выбрал ту, которая всю жизнь «варила из него мыло». Что же, правду говорят: любовь зла!
На похоронах его товарищи – полицейские не смотрели в сторону Виктории и показательно выражали соболезнование только Коле.
Потом сын уехал в Милан, и Вика осталась одна.
Когда-то она хотела быть свободной, однако двадцать лет замужества трудно было скинуть со счетов. Она привыкла к Альберто, поэтому его смерть на какое-то время поколебала ее неиссякаемый оптимизм. Ведь, как ранее мама, Альберто решал все ее проблемы.
Теперь ей предстояло самой платить по счетам, судиться с сестрой Альберто, которой причиталась часть дома, за наследство, хлопотать о пенсии за мужа.
Шевелиться она не любила, но пенсию (1200 евро) получить сумела.
Вполне искренне поплакав на могиле мужа, Виктория, неисправимая оптимистка, вскоре воспрянула духом – жизнь еще не кончилась, верно? – и стала подыскивать другую «шею».
Прошло три месяца и, как говорится, «не сносив еще туфель, в которых шла за гробом мужа», легко и просто, как всегда, Виктория познакомилась с красавцем-итальянцем, который был лет на десять моложе нее.
Конец ознакомительного фрагмента.