Часть первая. Преодоление негативного материнского комплекса, как ведущий мотив романов «Степной Волк» Г. Гессе и «Мастер и Маргарита» М. А. Булгакова
Негативному материнскому комплексу в аналитической психологии на протяжении её развития всегда уделялось достаточно внимания. Много было написано о причинах его происхождения, о методах работы с данным комплексом. Много сказано и о том, какое важное место в процессе индивидуации (жизненного пути) занимает преодоление негативного материнского комплекса.
Особенно важен процесс преодоления данного комплекса в мужской психологии. А так как данный процесс преодоления негативного материнского комплекса является общечеловеческим мотивом, то естественно, что данный мотив находит место в человеческой культуре, в частности в мировой литературе. Ведь литературное изложение, за исключением исторических романов и описаний реальных событий жизни, зачастую является изложением внутренних процессов, происходящих в безсознательном человека, а герои произведений, как правило, являются отображением внутренних фигур авторов, либо внутренними фигурами коллективной психики.
Итак, как заявлено в названии данной части работы, процесс преодоления негативного материнского комплекса мы будем рассматривать на примере двух великих произведений: «Степной Волк» и «Мастер и Маргарита». Попытаюсь теперь пояснить свой выбор.
Для многих не секрет, что Герман Гессе очень близок аналитической психологии, уже в раннем своём произведении «Демиан», Гессе выводит на аванс сцену Бога Абраксаса, который наиболее ярко символизирует и поясняет смысл человеческой души, соединяя в себе светлые и темные её стороны. Конечно не секрет, что данный бог, и заложенный в нём смысл волновал и ум самого К. Г. Юнга. Образ Абраксаса много раз всплывал в творчестве Юнга. А если мы вспомним, что Абраксас вписан и в знаменитую мандалу Юнга а, следовательно, и в его личность, то уже здесь мы найдем пересечение личностей Юнга и Гессе.
Кроме того, известен и тот факт, что Гессе проходил анализ у одного из учеников Юнга и именно прожитый в анализе опыт, прожитые мысли, чувства непосредственно повлияли на написание «Степного Волка». Итак, помимо того, что данное произведение является ярким примером литературного творчества, мы можем рассматривать данный роман и как описание развития процесса индивидуации (личностного становления) и описание процесса проводившейся аналитической работы. И если с символической точки зрения внимательно приглядеться к «Степному Волку», то можно увидеть последовательность стадий аналитической работы, символически изображенных в данном романе.
Сразу хочется добавить, что данный роман был выбран для рассмотрения в данной главе не только по причинам, названным выше, но и для пример описания процесса индивидуации и самопознания в Западной Европы.
Ну а сравнивать и противопоставлять западно-европейской модели самопознания мы будем нашу отечественную модель, описанную в рамках советской эпохи, но лично мне кажется, что влияние данной эпохи на отечественную психику (душу), далеко не исчерпано и не полностью осознано. Кроме того, можно отметить, что и в наше нынешнее время структура общества не слишком отличается от советской.
В любом случае мы сможем увидеть различия в решениях проблемы, к которым прибегала психика при преодолении одного и того же материнского комплекса.
Ну и перед тем, как перейти непосредственно к анализу безсознательных мотивов, приведенных в этих романах, хотелось бы провести некую границу и разделить уровень негативного материнского комплекса, описанного авторами.
Рискну предположить, что в романе Гессе описан более целостный комплекс, то есть комплекс, включающий в себя и индивидуальную и коллективную проблему. А скорее в романе «Степной Волк» показано, что на личность, страдающую комплексом, одинаково влияют и коллективная причина и индивидуальная.
В романе же Булгакова изображен сугубо коллективный, национальный комплекс, появлявшийся при попытках внутреннего роста и самопознания и, естественно, становящийся противником развивающейся личности. То есть на формирование материнского комплекса в нашем отечестве в большей степени влияет коллективная причина, задача личности, если можно так выразится, состоит в том, чтобы добраться в своем жизненном пути до того момента, когда комплекс активируется, дальнейшее же протекание его уже не слишком сильно зависит от самой личности. Постараюсь теперь более подробно объяснить данную точку зрения.
Как вам известно, Михаил Афанасьевич жил и творил на территории атеистического государства. То есть на территории, где Бог-Отец был свержен. И во главе данной духовной/психической системы находилась Великая Мать и порожденные ею матриархальные законы. И для неё было очень невыгодно возможное появление внутри данного пространства сильного Отца, который мог бы свергнуть её с престола коллективной психики и прекратить, тем самым, её инцестуозные отношения с её любимым нарциссическим, самообожествляющим себя (становящимся тем самым на место Бога) сыном. Переводя на нормальный язык предыдущее высказывание, можно сказать, что теоретически появившийся Бог внутри отечественного коллективного пространства мог бы снизить любовь, доверие и безграничный авторитет к обожествляемым обществом вождям КПСС.
Так, что появление Бога-отца было невыгодно коммунистическому – матриархальному обществу, из-за чего на процесс познание и принятие Бога стояло коллективное табу. Теперь же, если мы вспомним о процессе индивидуации (личностного становления), то мы заодно и вспомним, что для целостности данного процесса, появление Отца-Бога, как одного из проявлений Бога-Самости, просто необходимо. А если мы вспомним начало произведения «Мастера и Маргарита» и примем во внимание ту точку зрению, по которой в произведении проецируются внутренние процессы автора, то мы увидим, что психика автора была где-то рядом на пути к встрече с Самостью.
И, в общем-то, мы помним, что роман начинается именно с обсуждения событий распятия Христа, а символика данного процесса, как нам известно по работам Юнга, зачастую указывает на проявление Самости в человеческой психике. Итак, судя по началу романа, автор был близок к столкновению с Самостью, в архетипе которой, важный аспект уделяется Богу-Отцу, а как мы с вами предположили выше, наличие последнего в матриархально-атеистическом поле нарушало его главенствующий коллективно-безсознательный закон. И как раз в этом месте знакомства с Богом-Отцом, негативный материнский комплекс активировался по отношению к человеку, знакомящемуся с Богом-Отцом. Мастер (символизирующий Эго/Я автора), к этому моменту подошел, в ответ на что, комплекс, безсознательной средой по отношению к нему активировался, но причина повторюсь не в личности, а в коллективном законе, тормозящем развивающуюся личность.
Итак, нарушив коллективный закон, автор (Мастер) впал в немилость коллективной матриархальной психики, что, в общем-то, последующие действия романа, связанные с персонификацией автора-Мастера и подтверждают, но об этом чуть позже.
Пока же хочется добавить, что в подтверждение гипотезы о главенствующей коллективной силе, формирующей негативный материнский комплекс, можно привести аргумент о многочисленных сверхмощных, ярких коллективных фигурах, принимающих важнейшее, системообразующее участие в романе (изображающем процесс индивидуации автора): Иешуа-Христос, Воланд-Антихрист, Понтий Пилат, Левий Матвей, фигура, близкая к апостолу Матфея, и менее мощные, но многочисленные, яркие фигуры прочих героев романа.
Теперь же попробуем доказать, что в роман Г. Гессе включен и личный индивидуальный комплекс, играющий значительную роль в формировании негативного материнского комплекса. Во-первых, в романе Гессе, в отличие от романа Булгакова, ключевые действия развиваются вокруг одной, центральной фигуры, а именно Гарри, который наверняка символизирует Эго/Я автора. И сила индивидуальности как раз и заключается в том, что вокруг неё разворачиваются ключевые действия, то есть она может выдерживать мощные психические трансформации (например проникновение в магический театр). Во-вторых – коллективные фигуры, хоть и встречаются в романе, а именно Ницше, Гете, Моцарт, однако стоит отметить, что в отношениях с ними главный герой не принимает пассивной позиции. А скорее даже Гарри (Эго), взаимодействует с ними, получая новый (психический/духовный) опыт, и, тем самым, развиваются возможности Эго и расширяются, укрепляются его границы. Именно активное участие Главного Героя мы встречаем в «Степном волке», взамен пассивного принятия событий, которым ограничивается Мастер, хотя конечно у пассивного принятия есть причины, но всё же факт, к сожалению, на лицо. Ну и в-третьих – причиной несчастья Гарри служит не только коллективный закон, активированный средой, а так же внутриличностные причины.
Ему, как мы помним, запрещено быть счастливым, быть самим собой, ведь именно успешная жизнь, самореализация, построение новых отношений, вывели бы его за грань сознательной оболочки, зараженной негативным материнским комплексом. Ведь именно самореализация и образ жизни, во главе которого находятся активно функционирующие личностные ориентиры, освободил бы Гарри от влияния воспитания. Ведь именно с однажды заданным ему в процессе воспитания порядком жизни борется Гарри. И как раз семейный сценарий не дает возможности взойти на сцену личному сценарию Гарри. И хотя этот сценарий мещанской жизни являлся коллективным сценарием, но стать счастливым Гарри не может, в том числе (а может, и в первую очередь) и из-за самонедооценки, самонепризнания (но стоит отметить, что признать себя Гарри дозволяется средой, в отличие от Мастера), корни которого, как правило, находятся в семейном непринятии, от влияния которого в западно-европейской традиции личность отделиться может и имеет на это полное право.
Следующим подтверждением индивидуальной силы, задействованной в развитии негативного материнского комплекса, служит невозможность выстраивания отношений Гарри с лицами противоположенного пола и его личное негативное отношение к телестности. Ведь именно выстроенные отношения с женщиной выводят мужчину из под тотального влияния материнской фигуры (Архетипа Великой Матери). А негативное отношение к собственной телестности, в общем-то и не позволяют изменить материнскому образу.
Итак, если мы примем точку зрения, что на начало написания романа у двух авторов рассматриваемых нами произведений имелись внутренние проблемы, связанные с процессом индивидуации и преодоления негативных, ограничивающих личностное развитие комплексов, которые и описывались на страницах произведения, то здесь мы уже можем видеть особенности, отличия в преодолении этих проблем, показывающие отличия двух безсознательных установок. Но не стоит забывать, что в «Мастере и Маргарите» символически изображено именно Советское безсознательное пространство, которое несомненно отличается от Славяно-Русского.
Немец Гессе хотя бы знал, куда ему идти. Кроме психологической помощи у него была теоретическая возможность обратится к религиозным обрядам и церковным служителям. То есть, его Эго не было оставлено наедине с возникшей проблемой. Эго было вписано в систему взаимоотношений, где ему отводилось важнейшая, ключевая роль. В данном пространстве имелись возможности по расширению границ Эго и преодолению возникшей проблемы. И действительно в романе мы видим, что Гарри не отстранен от действий. Он принимает участие во всех ключевых событиях произведения (психических трансформациях). Повторюсь, Гарри символизирует Эго.
На примере же «Мастера и Маргариты» мы видим совсем иное отношение к Эго. Естественно по законам символизма Эго символизирует Мастер и отчасти поэт Бездомный. Большую часть романа данные герои взаперти, то есть они не играют ключевой роли (психические трансформации происходят без Эго, соответственно оно не развивается, в результате чего возникает одержимость, тотальная зависимость от безсознательного) в процессе развития коллективной психики. И действительно в той атеистической, коммунистической коллективной структуре Эго (подобное, Эго Мастера), стремившееся к познанию Бога, Духа не имело право на участие в процессе саморазвития. Хотя следует заметить, что и в православной (в правоверном Христианстве) безсознательной системе, роль Эго также ничтожно мала, и познать Дух в данной системе, также практически невозможно. Такое развитие психической жизни (а вернее его недоразвитие) можно наблюдать на примере творчества Ф. М. Достоевского.
Но это пассивность Эго, его односторонняя зависимость от коллективного бессознательного, стремящегося к Духу, не является личной проблемой, повторюсь это национально-безсознательный закон, даже, скорее, комплекс национального масштаба.
И ту небольшую популярность, которая ныне имеет аналитическая психология на территории России, мы можем объяснять тем культурологическим наследием (особенностям безсознательных установок), которое мы имеем. С большой долей вероятности мы можем утверждать, что аналитическая психология противоречит и противостоит Российскому национальному комплексу. Заканчивая тему о роли Эго в рассматриваемых нами романах, сразу предлагаю вспомнить концовку. В романе, написанном в западно-европейской традиции, мы видим постоянно развивающееся Эго (символически выраженное через Гарри), расширяющего свои границы, кроме того появляются и другие фигуры, с которыми, кстати, Эго взаимодействует. Фигуры эти дифференцированы от Эго, но дружелюбны по отношению к нему. И в концовке романа «Степной волк» мы видим, как повзрослевшее Эго, преодолевая проблему, остается в коллективном сознательном поле, становясь его полноправной частью.
Вспоминая концовку романа Михаила Булгакова, мы можем видеть, как фигура Эго, выраженная Мастером, вычеркивается из сознательной коллективной психики, переходя в мир духов-архетипов, то есть Эго гаснет и становится лишь сопровождением более мощной архетипической фигуры – то есть, говоря проще, личность больше не управляет собой. А управляют ею более мощные, божественные архетипы, порабощающие, к сожалению личность. Также такое развитие событий может значить, что индивид всё-таки получивший опыт духовного перерождения, соответственно, нарушивший коллективный психический закон матриархального поля, должен быть, вычеркнутым из сознательного пространства. И наверняка раньше на территории нашего государства так зачастую и происходило, но я хотел бы задать вопрос, какое наследие оставил нам такой опыт? И возможно ли теперь, будучи духовно перерожденным, существовать в отечественном сознательном психическом пространстве.
Ну а теперь, давайте собственно перейдем непосредственно к описанию ассимиляции негативных материнских комплексов описанных в романах. Начнем мы, пожалуй, с романа Германа Гессе.
Как мы помним, роман начинается с описания главного героя, Гарри, посторонним лицом, представителем мещанской, бюргерской культуры, то есть, той самой культуры, которая доминировала на его родной земле, и в которой вжиться Гарри не мог и всячески противоставлял себя этой культуре. При всем том, что мы сразу встречаем конфликт между Эго (Гарри) и коллективной массовой культурой, мы всё же видим уже, что Эго коллективной культурой принято. Пусть с немалой долей скептицизма, пусть на индивидуальную фигуру накладывается налет чудаковатости. Но само описание третьим лицом, представляющим массовую культуру, даёт нам понять, что фигура Гарри всё же вписана в коллективное психическое пространство и принята. А не принята личность Гарри скорее всего семьей, из-за стыда данной системы, не дать обществу (коллективной психике) того индивида, который этому обществу нужен. О таком развитии конфликта мы узнаем чуть ниже: «Хотя я мало что знаю о жизни Степного волка, у меня есть все причины полагать, что любящие, но строгие и очень благочестивые родители и учителя воспитывали его в том духе, который кладет в основу воспитания «подавление воли». Так вот, уничтожить личность, подавить волю в данном случае не удалось, ученик был для этого слишком силён и твёрд, слишком горд и умён. Вместо того, чтобы уничтожить его личность, удалось лишь научить его ненавидеть себя самого. И против себя самого, против этого невинного и благородного объекта, он пожизненно направлял всю гениальность своей фантазии, всю силу своего разума».
То есть проблема в том, что Гарри, полностью не отделившийся от негативного семейного влияния, не оправдывал семейных ожиданий. А оправдать он их априори не мог. Так как подавленная его индивидуальность, символически выраженная в романе фигурой Степного волка, пыталась разрушить влияние этого семейного воспитания и, тем самым, отдалить главного героя от этого ненавистного, разрушавшего настоящую личность Гарри воспитания и направить взор и путь Гарри в другую плоскость.
Отчего же тогда я назвал комплекс Гарри не семейным, а материнским? Всё же главные функции родительского дома – это именно создание защищённого пространства, в котором нет опасности и эта функция, конечно, является материнской. И именно преодолеть защищённое, рутинное пространство, в котором каждому приписана определённая роль, а далее искать свой путь предстоит Гарри. И конечно это искусственно выстроенное пространство не учитывает личных интересов Гарри, но ведь главная задача материнского начала всё-таки сводится к созданию именно безопасного пространства.
Кстати, если рассматривать болезнь ног главного героя символически, то мы вновь видим проблему в преодолении пути, пространства, поиска собственного пути, ведь ноги являются инструментом движения, динамической системой.
Итак, в начале романа мы видим ситуацию, в которой индивидуальное начало, Эго, выраженное фигурой Гарри, вписанное в коллективное психическое (духовное) пространство, имеет неразрешимый конфликт с более мощной родительской системой. В эту родительскую систему индивидуальное вписано быть не может из-за изначальной, априорной несовместимости и разнонаправленности интересов с данной системой, и потому оно ищет иное духовное (психическое) пространство, которое бы отвечало его личным склонностям и интересам. Ситуация с конфликтом противоположностей в психологической системе координат нам хорошо известна, именно с этого зачастую и начинается аналитическая работа.
Следующий этап романа (индивидуации) связан с твёрдым решением Гарри о самоубийстве. Конечно, и самоубийство мы будем рассматривать символически, с точки зрения внутреннего процесса. Итак, ситуация, в которую попал Гарри (Эго автора), тупиковая, конфликт противоположностей разрешить он не может, следовательно, он должен умереть внутренне. Его нынешнее Эго, неспособное решить возникший психический (духовный) конфликт должно умереть, отойти в сторону, дать волю и право действовать другим внутренним фигурам, которые, возможно, знают пути разрешения возникшей проблемы.
Чуть ниже мы узнаем, что проблема самоубийства давно волновала Гарри, и он даже пытался совершить его, но не внутри, свергнув потерявшего контроль правителя, а именно физически.
Последующие события в романе говорят нам о том, что ныне он правильно понял ситуацию и Эго, зараженное Материнским комплексом, раздираемое противоречиями, вскоре разделит пальму первенства с другими внутренними фигурами и конфликт сменится переговорами и дальнейшем признанием друг друга враждующими сторонами.
Здесь нам следует задать вопрос, о том, почему же вопрос самоубийства в данный момент времени был понят, верно? Отчего же Гарри (Эго автора) и теперь не прибегнет к физическому самоубийству? Конечно, мы не можем знать точного ответа на этот вопрос, мы можем лишь предполагать. И если вспомнить, что роман был написан после прохождения аналитической терапии, то предположить мы можем, что именно аналитическая работа, проделанная анализантом и аналитиком, стала причиной данного явления. А если мы пойдем далее, то мы можем видеть важный успех аналитической работы – коли внутренняя жизнь признана, то внутренние процессы автора получили изрядную доли свободу и с полной властью зараженного, сверхконтролирующего Эго покончено, а, следовательно, безсознательные процессы перестанут носить характер компенсации и такой мощный негативный аффективный оттенок.
И вскоре в романе, мы встречаем смерть и похороны, Гарри встречает случайно на улице траурную процессию и следует за ней. Ничего особенного здесь не происходит, тело умершего предают земле. Ни для кого не секрет, что земля является материнским символом (к примеру, можем вспомнить про Мать-Сыру Землю), то есть символически это означает, что Мать-Земля забирает ей принадлежащего ребёнка или то, что этот ребёнок ей был отдан.
Итак, символически здесь изображено то, что сознательное Эго освобождается от той внутренней фигуры, которая и заражала Эго материнским комплексом, возможно, это внутренний ребенок. Теперь же эта фигура отдана земле, она уходит в недра коллективного безсознательного и освобожденное от чар Эго может двигаться дальше. Опять-таки важно подчеркнуть, что на этих похоронах Гарри (Эго) является лишь наблюдателем, то есть со сверхконтролирующей функцией Эго покончено, ритуальное самоубийство, о котором мы говорили выше, произошло и в процесс индивидуации включаются всё новые безсознательные силы, которые ранее подавлялись и не допускались в сознание Гарри (автора).
Таким образом, тормозящая процесс индивидуации фигура умерла и похоронена, но кто же теперь подскажет Гарри, куда двигаться дальше? Подсказка приходит очень быстро, в одном из участников процессии, который закапывал умершего (очищал сознание от вредоносной фигуры внутреннего ребёнка), Гарри узнаёт человека, который нёс плакат с приглашением посетить магический театр, причём театр этот не для всех, а лишь для сумасшедших. Также этот незнакомец дал главному герою брошюру, в которой был описан жизненный случай Гарри.
А началась вся эта занимательная история с того момента, когда Гарри, ещё до похорон, прогуливаясь уже в темное время в одиночестве разглядывал старую стену (так символически изображается интроверсия и самосозерцание, через которое проходил автор в процессе анализа) и увидел вдруг воротца для входа в древний монастырский двор (символика Самости по Юнгу). Подобравшись же к нему, сквозь лужи и грязь, а в то время на улице шел дождь (здесь мы видим явное символическое пересечение с нигредо и влажным путем в алхимии – как мы помним, великое делание/нахождения в себе Самости начинается с погружения в тёмный мир Prima materia), далее Гарри пробраться во дворик не смог. И лишь прочитал на стене, что вход сюда доступен не для всех, а лишь для сумасшедших.
Но теперь мы с вами понимаем, что первое соприкосновение с магическим театром (temenos) произошла до смерти и похорон. То есть проникнуть в театр (столкнуться с Самостью, разрешающую конфликт противоположностей по Юнгу) Гарри мешал похороненный, заражающий Эго комплекс, мешавший тем, что не пропускал в сознательную личность энергии Самости – Внутреннего Бога по Юнгу, перерождающего человека.
Ну а сама надпись «вход не для всех, а лишь для сумасшедших», представляла сразу определённые требования для посетителя – показавшаяся на горизонте Самость сразу предложила Эго вариант развития, в результате которого они смогут соприкоснуться. Сумасшествие, с одной стороны, это другая форма психической реальности, с другой стороны в самой этой фразе есть предостережение. Теневым эффектом постижения Самости, как мы с вами знаем, и как часто об этом писал Юнг, является сумасшествие.
Гарри в своем прежнем положении, как мы понимаем, к входу в театр, был не готов, в частности, его Эго было не готово, нужно было освободиться от зараженной, напрасно оценивающей и дискредитирующей всё незнакомое ей сознательной оболочки, пленённой внутренним ребёнком.
Не найдя входа в театр Гарри (Самость), начал отдаляться от этой важной задачи, занявшись знакомым и привычным для него самоистязанием.
И как раз в этот момент появился незнакомец. Своим шествием он заставил Гарри вспомнить о театре (поиске Самости). Далее незнакомец вручил брошюру, после прочтения, которой главный герой решил безвозвратно совершить самоубийство, то есть получается, что именно незнакомец зародил процесс ритуального, внутреннего самоубийства Гарри (Эго автора). И именно он же венчал этот процесс погребением, умершей внутренней уничтожавшей личность фигуры. Конечно, незнакомец является фигурой из области безсознательного. Сам термин НЕзнакомец наводит на идею о непричастности к сознанию, он некий сторонний двигатель процесса индивидуации. Движение это достигается через внутреннее самоубийство и самовозрождение, что опять же сталкивает нас с алхимическими мотивами, а в частности, со знаменитым уроборосом. Итак, неприметный незнакомец, дающий и отнимающий жизнь, сделал своё дело и снова исчезает, дав направление пути главному герою.
Как мы с вами помним из законов аналитической психологии, для соприкосновения с Самостью, кроме изоляции оценивающего и критикующего Эго, для мужской психики необходимо активизация и появление во внутреннем пространстве Анимы, персонификацией которой, во внешнем мире, являются женские фигуры. И как мы с вами знаем, именно к встрече с Анимой – в ресторане, в лице Гермины, незнакомец и отправил Гарри. Ещё раз лишь остается восхититься той ценностью и неброскостью одновременно, которой обладает незнакомец для процесса индивидуации Гарри (Эго автора). Но перед тем как перейти к той самой важной, судьбоносной встрече с Анимой, нам стоит рассмотреть ещё один важнейший эпизод.
Это эпизод, когда Гарри против своей воли идёт в гости к профессору, но всё же под действием возникшего аффекта покидает хозяев, устраивая конфликтную ситуацию.
На языке аналитической психологии этот отрывок романа вероятнее всего описывает не что иное, как разложение ложной персоны (социальной оболочки человеческой психики). Опять же вполне логически мы можем привязать эту новую символическую смерть к предыдущей. Заражённое Эго формировало ложную персону, теперь, после очищения сознания, отмирает и ложная персона, отвечающая за социальное функционирование. Досточтимому гражданину – сыну досточтимых родителей, имеющему определенную позитивную репутацию, запрещено вступать конфликт, тем более с хозяевами, которые по «благородству и уважению» к герою пригласили его в гости. Но так как сын благородных родителей, не желающий их скомпрометировать, похоронен внутри себя, то и сознание постепенно освобождается от его чар. И теперь в дело вступает истинный Гарри, ещё конечно побаивающийся собственных решений, но это его первые сознательные шаги. Итак, Гарри скандалит с хозяевами дома, высказывая им, что он действительно о них думает, но при этом ссылается на собственное сумасшествие. В этом эпизоде мы видим, как хрупок ещё обновленный Гарри, как он нуждается в поддержке, в подбадривании (в насыщении позитивно-одобряющего родительского полюса, который заменит Анима и придаст личности далее новый импульс развития). Иначе, если подбадривания не будет, похороненное самоистязающее Эго может воскреснуть и вернуться в сознательную жизнь, свергнув обновленное здоровое Эго (наверняка здесь мы встречаем намёк на необходимость поддерживающей роли аналитика на данном отрезке аналитической работы).
Но перед тем как перейти к следующему этапу индивидуации, мы всё-таки должны вернуться к мысли, что данный роман описывает аналитическую работу. И мы должны подвести первые итоги, те результаты, которые предшествуют встрече с Анимой, а как мы с вами знаем из трудов Юнга и из аналитической практики, активное изучение Анимы – это поворотный пункт в развитии мужской психики. Итак, мы видим, что на первых этапах анализа было покончено с главенствующей ролью зараженного Эго, видимо это значит, что аналитик сумел направить взор великого анализанта Гессе внутрь себя и придать ранее недооцениваемому внутреннему миру большую значимость. В результате этого процесса, обновленное Эго, насыщаемое внутренними личными безсознательными источниками, энергиями получило большую свободу в аффективном восприятии мира и в социальном функционировании.
В роли незнакомца, закапывающего зараженное Эго, мы конечно, кроме уробороса, должны усмотреть позитивную роль аналитика, который возможно к проявлениям в анализе зараженного Эго относился скептически, снижая тем самым его роль, вычеркивая его из аналитического пространства. И метафора «закапывание мертвеца» очень подходит для данной роли аналитика. Кроме того, если продолжать идею о том, что незнакомец символизирует фигуру аналитика то мы вспоминаем о брошюре, выданной незнакомцем (аналитиком), после которой и началось разложение ложного Эго. То есть зараженное Эго начало разлагаться, погибать, получив о себе новую (возможно критического толка) информацию (брошюру). Возможно, что ранее такой информации, исследуемая аналитиком-незнакомцем личность не получала. А если и получала, то, видимо, к такой информации просто не возникало доверия. Конечно же, здесь речь идет о доверии между аналитиком и анализантом, которое и послужило причиной принятия критической информации извне.
Слова на плакате: вход не для всех, а лишь для сумасшедших, наверняка означают, что незнакомец (аналитик) постоянно транслировал анализанту (автору произведения), идею о том, что в театр (в пространство теменоса, Самости) можно проникнуть, лишь отбросив решающую роль ложного Эго. С другой стороны, как мы говорили ранее проблема сумасшествия (теневой эффект Самости, при соприкосновении с ней неподготовленной психикой) тоже входила в аналитическое пространство. Так же наверняка незнакомец (аналитик) всячески поддерживал проявление обновленного, но хрупкого Эго, так как, судя по безсознательному материалу, приведённому в произведении, психика автора, как и любого другого анализанта на начальных этапах аналитической работы нуждалось в мощной поддержке.
Как мы уже говорили ранее, нам остается лишь восхититься той ценностью для процесса индивидуации, которую несёт в себе незнакомец (теперь рассматриваемый нами как аналитик). Итак именно он своей настойчивой работой похоронил ложное Эго. Но также мы с вами говорили выше, что этим занимался и уроборос, то есть в фигуре незнакомца мы усматриваем и уробороса, и аналитика, интересная связка, не правда ли? Ну а заканчивая тему незнакомца-аналитика, хочется добавить, что именно на нём, как мы видим, лежит ответственность за формирование границ и процесса (именно незнакомец запускает ключевые процессы) анализа. Но с другой стороны, он просто незнакомец, появляющийся лишь в ключевые моменты и дающий процессу аналитической работы направляющий вектор.
Как и писал Юнг, у аналитика достаточно амбивалентная роль, с одной стороны он двигатель процесса, с другой стороны – он лишь гость в процессе индивидуации чужого человека. И нам вновь остаётся лишь восхититься метафорой, использованной Гессе в романе – незнакомец (играющий важнейшую роль) появляется и исчезает, указав путь, метафора эта, как мы понимаем, очень чётко описывает роль аналитика в процессе терапии.
Итак, зараженное Эго похоронено, ложная персона разрушена, но куда же двигаться дальше? Как мы помним, всё тот же незнакомец указал ориентир в пути главному герою это место – ресторан «Чёрный орёл». Здесь Гарри встречает свою будущую возлюбленную Гермину. Для одинокого, односторонне видящего реальную жизнь Эго вход в магический театр закрыт, именно Анима, символически представленная фигурой Гермины, должна дополнить одностороннюю картину видения мира, расширить возможности Эго.
Конечно, в соединении мужского и женского начала мы вновь можем видеть алхимический мотив. Но важно понять, что путь в указанный ресторан дался Гарри тяжело, в нём продолжали бушевать страсти и возникал вариант вернуться домой, вернуться к своей прежней несчастной жизни. Фрейд в своих произведениях упоминал о том, что человек живет по принципу экономии энергии, пользуясь даже неудачной тактикой жизни по привычке, по инерции. Кроме того, мы понимаем, что похороненное зараженное Эго хоть и вычеркнуто из аналитического пространства, но все ещё обладает энергией, и в любой момент снова может вернуться на свет (в сознание Гарри), а с ним вернется и самобичевание и ступор, вновь заняв место динамического развития психики. Примечательно, что в ресторан Гарри добирается лишь за полночь, то есть в то время, когда свет (сознание) уступает пальму первенства ночи (безсознательному). Такое развитие событий подтверждает идею о том, что именно безсознательное направляет процесс индивидуации. А вот сознательное Эго всё ещё не освободилось от чар похороненной части, находящейся под влиянием материнского комплекса.
Ну а теперь всё же давайте перейдем к судьбоносной встрече с Герминой. В общем-то о роли Анимы в формировании мужской психики написано многое, здесь же на примере романа мы можем наблюдать лишь индивидуальный случай.
Архетип Анимы, как утверждают многие аналитики (я лично не согласен с данным мнением) берёт свое начало в архетипе Великой Матери, но в дальнейшем выходит за его пределы и выводит вслед и мужчину, делая его независимым, помогая обретению настоящей взрослости. Первоначальная встреча главных героев подтверждает идею о том, что Анима берёт начало в материнском прообразе (но не будем забывать, что это частный случай, который не может описать всего многообразия психических законов). Ведь именно функции позитивной матери берёт на себя Гермина при первой встрече. Она кормит и поит Гарри, но при этом при всём, мы сразу видим противоположную направленность Анимы по сравнению с сознательным Эго. Я имею в виду танцы, которые Гермина сразу стремится привнести в психическое пространство Гарри. Именно недоразвитие телесного опыта Гарри, через привнесение танцев, сразу же пытается компенсировать фигура Анимы.
По описанию, Гарри очень похож на личность с доминацией интуитивной функции (по Юнговской типологии) и естественно сфера ощущения в таком случае оказывается подчиненной, недоразвитой. Итак, появившаяся героиня – Анима, кроме исполнения позитивных материнских функций пытается внести в сознание недоразвитую низшую функцию и, тем самым, расширить пределы сознания. Конечно, предложение это вызывает скепсис и протест, и мы можем вспомнить принцип экономии энергии и ту похороненную фигуру, которая вновь хочет подчинить сознание и не выпустить тем самым Гарри за пределы материнского комплекса.
В дальнейшем действе произведения мы видим, как Гермина постоянно подвергает критике односторонние взгляды Гарри, к которым он привык, и которые не позволяют ему получить новый опыт. Для примера можно привести следующую цитату: «Но ведь читать и писать ты учился, правда, и считать, и, наверно, учил ещё латынь и французский и всё такое прочее? Спорю, что ты десять или двенадцать лет просидел в школе, а потом еще, пожалуй, учился в университете и даже, может быть, именуешься доктором и знаешь китайский или испанский. Или нет? Ну, вот. Но самой малости времени и денег на несколько уроков танцев у тебя не нашлось! Эх, ты!». Ответ на это замечание вновь демонстрирует нам истинный корень такой односторонности взглядов на жизнь, которая присуща Гарри. «Это из-за моих родителей, оправдался я, они заставляли меня учить латынь и греческий и тому подобное. А учиться танцевать они мне не велели, у нас это не было принято, сами родители никогда не танцевали». Дальнейший диалог продолжает критику односторонней позиции главного Героя, в нём также подвергается критике принятие роли, навязанной семьей.
Итак, как мы и говорили ранее, Анима пытается вывести мужскую психику за грань зависимости от матери. В следующем эпизоде Гермина покидает Гарри и ему снится сон, в котором он встречается со знаменитым Гёте и подвергает его критике. Можно предположить, что Гёте символизирует важный, авторитетный коллективный отцовский символ, влияние которого затронуло многих людей, в том числе и Гарри. Сон развенчивает эту привязанность, что, в общем-то, и говорит о начавшемся движении от коллективного предложенного пути и образа мысли к индивидуальному. Ну и собственно после сна первая встреча главных героев заканчивается, на протяжении последних диалогов Гермина вновь кормит Гарри (насыщает позитивный материнский полис).
Теперь мы перейдём ко второй встрече Гарри (Эго) и Гермины (Анимы). Здесь мы сразу можем видеть, что первая их встреча уже изменила героя, он стал гораздо презентабельнее выглядеть. То есть, кроме внутренних изменений начались позитивные изменения и в персоне – социальной оболочке. Вторая встреча, по большому счету, является продолжением первой, Гермина продолжает убеждать Гарри в необходимости познания танцев. Мы уже говорили о том, что в танцах задействовано тело и чувство такта. И это именно те функции, которые у Гарри не развиты, и мы понимаем, что освоение этих функций необходимо также для входа в театр (соприкосновение с Самостью). С другой стороны танцы есть динамическая система, с помощью которой человек движется в земном пространстве, то есть в танцах имеется элемент заземления, а соответственно – здесь идёт речь об установлении границ реальной, «телесной» личности.
Ведь именно земли под ногами часто не хватало Гарри, он жил во внутреннем измерении. Да, жизнь там кипела, бурлила, но существовал явный недостаток внешней жизни и танцы, как мы понимаем, прекрасный инструмент для налаживания этой внешней, земной жизни.
Как уже было сказано выше, вторая встреча являлась продолжением первой, за исключением одного короткого, но важного отступления. Гермина заявляет, что Гарри чуть позже должен будет убить её. Итак, если мы продолжаем идею о том, что события в романе описывают внутреннюю жизнь психики автора, то вновь встречаем ритуальное убийство внутри себя, итак, в чём же здесь суть?
Можно предположить, что этим убийством очерчивается граница взаимоотношений Гарри (Сознания) и Гермины (Анимы). Она всего лишь гость, у неё есть задачи и после выполнения их, вместив фигуру Гермины в себя, соединившись с ней, сделавшись единым целым, Гарри должен убить её, то есть лишить отдельной жизни. То есть в дальнейшем развитии психической жизни она (Анима) должна стать частью его (Эго – сознания), а не отдельной фигурой отделенной, отщепленной от сознания.
Дальнейшие действия в романе продолжают описывать познание Гарри телесности и аффективности. Появляется новая героиня, Мария, которая является одной из масок Гермины – Анимы, с помощью которой Гарри (сознание) продолжает познавать сферу телесной жизни; итак познание искусства танцев и любви расширяют границу его личности, но, с другой стороны, заземляют и устанавливают пределы границ. С помощью такого развития событий Гарри вырывается из бесконечного мира духа, архетипов и возвращается на землю.
Здесь мы конечно должны понимать, что похороненный Гарри, Гарри-Ребенок, всецело принадлежащий миру духов, самобичевания и родительскому дому, все ещё обладает определенным энергетическим зарядом и, естественно, он должен вносить изрядную долю скепсиса и сопротивления в процесс аналитической работы, в процесс развития личности.
Мы обнаруживаем этот мотив в конфронтации Гарри и Пабло, верней здесь конфронтация однобокая – от Гарри к Пабло. Конечно, в фигуре Пабло мы вновь узнаем аналитика, Пабло музыкант, управляющий ритмом танцев и задающий им темп. А если вспомнить, что через танцы выражен очередной этап анализа – познание телесности, то понятно, что Пабло (аналитик) задаёт темп и ритм этому процессу. Ну а в остальном, он продолжает прежнюю тактику незнакомца. Он молчалив и неприметен, только теперь ещё и улыбается, но главное в том, что он не вступает в споры, он только задает ритм.
Ну а вступать в трения, видимо ещё не время, всё же при всех успехах (анализа), на Гарри ещё влияет захороненная фигура, жаждущая одиночества и видящая современную музыку, которая направлена к чувствам и телу, только лишь пошлой и бездуховной. И мы ещё раз должны подчеркнуть то, какую важную роль в самопознании и саморазвитии Гарри (Эго автора) несёт аналитик.
Ну а в остальном мы видим развитие сюжета, по которому Гермина и Гарри являются дополнением друг друга, этот мотив дополнения Анимы по отношению к сознательному Эго давно описан и известен.
А между тем в городе ожидается бал, и как мы можем понимать, на балу должно произойти какое-то знаменательное событие, особенно тщательно к балу готовится Гермина. Символика бала конечно очень обширна и среди этого многообразия существует версия, что бал – это представление, приуроченное к свадьбе. С другой же стороны бал в данном случае – некое испытание, экзамен для Гарри (сознания). Как мы предполагаем для того, чтобы попасть в магический театр (столкнуться с самостью) Гарри необходимо было расширить свою одностороннюю установку к жизни приобретением чувственного, телесного опыта. Причём этот новый опыт должен начать приносить ему самому удовольствие. И должен также послужить далее успешному преодолению материнского комплекса, окрасившего всю современную реальную для Гарри действительность в негативные тона. Реальность как раз и познается с помощью чувств и ощущений, а априорное окрашивание мира в негативный оттенок заблокировало их. Теперь же негативный взгляд уходит в прошлое и сфера чувств и ощущений получает свободу.
Таким образом, мы можем видеть в фигуре Степного волка личное бессознательное. Эта часть психики вытеснена и непринята воспитанием семьи (подавлена). А так как Степной волк (личное бессознательное) всё же обладает большим запасом энергии априорно, врожденно, то он мстит, а в особенности тем проявлениям современной жизни, которые и были использованы в процессе унижающего воспитания. Он не может быть счастливым, пока живёт в том пространстве, которое постоянно напоминает ему о детстве и родительском доме, о том периоде, когда его личность начала подавляться. И какой же выход здесь возможен?
Один из вариантов заключается в том, чтобы научиться воспринимать мир не критической оценкой. То есть не внутренним спором, проигрывающим несогласие родительскому воспитанию, а именно чувственным и телесным опытом восприятия реальности. Такое индивидуальное – аффективно-телесное восприятие, выводит личность за грань материнского комплекса, предоставляя Гарри свободу действий. Именно танец в данном произведении служит эквивалентом аффективно-телесного восприятия. И бал служит экзаменом, проверкой усвоения опыта. И если опыт усвоен, то значит и начался личный путь, взамен прошлых бесконечных споров, которые вёл Гарри с внутренней, порабощающей его воспитательницей матерью. И если Гарри сдаст «экзамен» на балу относительно появившейся тяги к собственному пути, то тогда и должна произойти свадьба с Герминой (соединение с Анимой). Эта свадьба и есть перерождение, обретение целостности, а заодно и смерть в прошлом разрозненных, отдельных друг от друга внутренних фигур.
Итак, настал день бала, а соответственно и ключевых изменений в личности Гарри (сознании). Для начала мы можем увидеть ритуал прощания Гарри со своей прошлой жизнью (посещение бара «Стальной Шлем»).
Ну а теперь, собственно давайте перейдем к балу. Я думаю, что очень важным является то, что основные действия на балу начинаются после полуночи. Этот мотив мы уже встречали ранее, встреча с психическими трансформациями происходит в тот момент, когда сознание имеет наименьшее влияние на личность, а безсознательное – наибольшее. А для того, чтобы произошла полная трансформация личности, нужно ещё больше снизить роль сознания, которое часто сопротивляется незнакомым ей безсознательным процессам психики. Собственно говоря, это условие мы и обнаруживаем в записке:
«Сегодня ночью с четырех часов магический театр
только для сумасшедших
плата за вход – разум.
Не для всех. Гермина в аду».
Фраза о том, что плата за вход разум, конечно очень близка аналитической психологии, эту фразу, но в других вариациях часто можно встретить и в работах самого Юнга. Итак, лишь отбросив, оставив позади критическое, оценивающее сознание, можно понять и увидеть свой внутренний мир, и только отошедшее в сторону критическое мышление позволит внутренним, безсознательным процессам завершить полностью процесс трансформации личности. И, конечно же, в том, что Гермина находится в зале танцев, который символизируется адом, мы вновь встречаем Юнговскую идею о демоническом, безсознательном, аффективном, страстном, чувственном происхождении Анимы.
Ну а далее мы видим, как Гарри (Сознание автора) успешно сдает экзамен на приобретение нового танцевального опыта. Важно, что вначале его партнершей по танцу становится не Гермина, а разные незнакомки. В этом моменте мы можем усмотреть мотив показа себя другим, обновленным – миру коллективной психики, а заодно таким ритуалом происходит и прощание со старой ролью, которая полностью игнорировала телесно-аффективный уровень. Интересно наблюдать и трансформацию Гермины (Анимы). Гермина трансформируется из фигуры друга-товарища до подруги-любовницы. В этих превращениях наверняка описана роль Анимы для мужской психики, она и помощник и опора во внутреннем мире, и фигура, дающая прилив жизненных сил.
И так постепенно мы подходим к окончанию бала. И именно в момент окончания бала центральными фигурами действа становятся Гарри (Сознание) и Гермина (Анима). И тут, в тексте мы встречаем фразу, что это и есть их свадебный танец. Итак, всё внимание зала теперь приковано к паре главных героев и их танцу. Оставшиеся гости бала просят несколько раз повторить танец (свадебный). В этом фрагменте можно увидеть идею о том, что бракосочетание произошло и принято обществом (коллективной частью психики). И именно бракосочетание становится центральным звеном бала. И неудивительно, что пришедший рассвет застаёт влюбленных в свадебном танце. То есть вернувшееся сознание – рассвет признаёт факт произошедшего соединения. Вместе с рассветом возвращается естественно и факт внешней жизни. Однако конфликта теперь между внутренним и внешним больше нет, и главный герой может закончить процесс трансформации собственной психики, а затем возвратиться во внешнюю жизнь.
Сам факт того, что пришедший рассвет (вернувшаяся роль сознания) не приносит нового конфликта герою, говорит нам о том, что свадьба Гарри и Гермины (соединение сознательного Эго и Анимы, которая является, или по крайней мере являлась частью безсознательного) прошла успешно и испытание балом пройдено. Перед тем как перейти к последним эпизодам романа (дальнейшей внутренней трансформации), необходимо сказать пару слов о Пабло (аналитике).
Нас в первую очередь интересует его роль на данном этапе аналитической работы. И как мы видим, во время бала он увлеченно играл на своей трубе и иногда приветствовал героев. Итак, Пабло (аналитик) наблюдает и задает ритм процессу, но не более того – видимо его роль здесь сводится к поддержанию аналитической рамки (сохранению безопасности в аналитическом пространстве) и подбадривании анализанта. В общем-то в процессе обретения целостности, а главное, обоюдного, безконфликтного объединения, консолидации сознания и безсознательного другой роли, возможно, и не требуется.
Конец ознакомительного фрагмента.